Текст книги "Забавы Пилата"

Взяв деньги, он снова обратился к заправщице:

– Можно от вас позвонить?

Девушка испугалась еще больше и лихорадочно замахала руками:

– Нет, нет, что вы! От нас звонить нельзя! Нам запрещают!..

– В самом деле? – невозмутимо поинтересовался террорист и показал пистолетом на колдовавшего у колонки паренька. – Хорошо. Пойду, спрошу у него. Но не вздумай поднимать тревогу!

Заправщицу парализовал страх.

– Эй! Там тебя зовут, – окликнул парня Пилат. Ткнув ему в бок глушитель пистолета, он приказал: – Скажи, чтобы эта сука открыла!

– Она меня не послушает, – нашелся паренек. – У нее инструкция.

– Да? – удивленно вскинул брови Пилат и ударил парня под дых.

Тот беспомощно согнулся. Приблизившись к окну, Пилат повторил просьбу:

– Открой, а то я убью его!

Трудно сказать, что переживала операторша АЗС, выбирая между должностной инструкцией, возможностью расстаться с солидным содержимым кассы, страхом за себя и за жизнь паренька. Она не хотела верить в то, что мужчина с пистолетом в руке приведет угрозу в исполнение, но и открывать тоже не хотела. Пилат будто почуял ее колебания и помог принять верное решение.

– Открой, сука! Мне только позвонить! – последний раз попросил он, но женщина отрицательно замотала головой.

Срез цилиндра на конце ствола повернулся к парню. Раздался выстрел. Брызнула кровь, пропитывая спецовку. Парень громко вскрикнул и схватился за простреленную ногу.

– Открывай, сука! Мне телефон нужен, а то ему конец! – не выдержал Пилат и навел пистолет на голову раненого.

Девушка колебалась. Она металась, пытаясь не совершить роковой ошибки. Но она уже совершила ее, когда сразу же не вызвала милицию.

– Смотри, сука! Это из-за тебя он сейчас умрет…

– Не надо! Не трогайте его! – заливаясь слезами, попросила заправщица и с полными смертельного ужаса глазами бросилась открывать дверь.

С щелчком замка ангел-хранитель покинул ее.

Как только дверь распахнулась, Пилат выстрелил ей в голову. Бурые брызги окропили отделанную белым пластиком стену. Отброшенное тупой пулей тело упало в предбаннике. Раненый парень пытался спастись бегством. Волоча простреленную ногу и преодолевая боль, он изо всех сил прыгал, удаляясь от опасного места. Он надеялся на чудо…

Но Пилат в чудеса не верил.

– Не торопись, приятель, – раздался его спокойный голос.

Парень оглянулся и увидел направленный на него пистолет. Раздался хлопок и отсеченная глушителем короткая вспышка. Боли не было. Почувствовать ее парень не успел, потому что умер слишком быстро. С простреленным затылком он распластался на асфальте, устремив взгляд безжизненных глаз в темное подмосковное небо. Без звезд и без надежды.

Дождь продолжался до самого утра.

* * *

Малиново тлеющий рассвет сменился восходом солнечного диска. Природа ожила и преобразилась. Долгий ночной дождь смыл черные цвета и окрасил все в нарядные. Небо стало голубым, молодая нежная трава – зеленой, стволы берез – белыми, а ползущие по дорогам машины – разноцветными, как детские погремушки.

Поднятые по тревоге армейские «газоны» с мигалкой на головной машине неслись в сторону области, паровозными гудками сгоняя с пути зазевавшихся «чайников». Свернув на бетонку, грузовики поехали по ней, пока не добрались до первого рубежа охраны и не остановились. Из затянутых брезентом кузовов ружейной дробью сыпанули солдаты внутренних войск с топорными лицами, одетые в защитный камуфляж. Придерживая автоматы и зеленые фляжки с водой, краснопогонники побежали по влажной траве, выстраиваясь в цепь.

С коротким подвизгом сирен по бетонке пронеслись три военных «уазика» с красными крестами, одна гражданская «Скорая помощь» и пожарная машина. «УАЗы» беспрепятственно заехали в распахнутые ворота, а «Газель» с крестом и пожарку притормозили до особого распоряжения. Пожарные в спецкомбинезонах сняли каски и вышли курить, с любопытством наблюдая за происходящим вокруг.

Несколько машин ДПС и военной автоинспекции встали на подступах к части, перекрыв дорогу. Никого из гражданских они не пропускали. Матерясь и почем зря ругая милицию, спешившие в эти утренние часы на работу автовладельцы разворачивались и уезжали искать объездные пути.

К объекту одна за одной подкатывали машины высокого начальства с маяками на крышах. Военная прокуратура, милиция, генералы из округа, начальство из Генерального штаба, кураторы из райотдела ФСБ. Военная контрразведка…

Паническая суета властвовала над людьми. Подавались команды, чеканились доклады, звучали краткие рапорта, гудели мужские голоса… Казалось, что в это майское утро все руководство силовых структур было растревожено как пчелиный улей и собрано в одной точке Подмосковья на месте ночной драмы.

Подкатила серая «Волга» начальника управления ФСБ генерала Волкова, а следом за ним микроавтобус оперативно-следственной группы и «Волга» полковника Каледина.

– Михал Юрич, смотрите как следует, – многозначительно предупредил подчиненного генерал. – Скоро на доклад к директору, а тот, сам понимаешь, к президенту.

Когда у ворот показалась черная «Ауди» с триколором на федеральном номере, все зашептались:

– Из аппарата вице-премьера…

– Вот не повезло мужикам! То лодки тонут, то самолеты падают, то склады взрываются. Будто специально все на них навешивают…

– Самолеты у нас всегда падали, и атомные лодки тонули, но чтоб такое! Е-мое… – маленького роста подвижный мужичок в генеральской форме театрально обхватил голову руками. – Ну, пошла круговерть! Теперь только задницу подставляй!

Ночное происшествие в бункере Станции управления орбитальной космической группировкой предупреждения о ракетном нападении вызвало невиданный переполох. Всю сознательную жизнь одна шестая часть суши в поте лица работала на военно-промышленный комплекс. Отказывая себе во всем, страна с гордостью говорила гражданам: «Зато мы делаем ракеты», заставляя их безропотно сносить отсутствие продуктов в магазинах, убогую однообразную одежду на прилавках и много чего еще. Люди все понимали, затягивали пояса и верили родному государству – лишь бы не было войны. Особенно тщательно страна создавала ядерный щит и систему предупреждения о ракетном нападении. На эти цели не жалели ни бюджета, ни людских, ни научных ресурсов. Даже в самом страшном сне никто не смог бы представить, что однажды ядерный щит в одночасье расколется и станет беззубым, а десятки боевых кораблей, подводных субмарин и прочей армейской техники превратятся в груды крашеного металла, набитые оружием и людьми.

Разве такое возможно?

Пока большое начальство совещалось и обменивалось впечатлениями, микроавтобус оперативной группы проехал по территории объекта и остановился неподалеку от входа в подземелье, где озабоченно толклись военные. Полковник Каледин, здоровенный мужик с огромными кулаками и крупной головой, вылез из машины и, вытянув из пачки сигарету, сунул ее в рот. Он настраивался на предстоящую задачу, а его цепкие глаза осматривали окружающий ландшафт.

– На чем они подъехали? – спросил он опасливо мявшегося в стороне особиста в форме капитана.

– Синий фургон иностранного производства, – доложил тот, приблизившись к полковнику. – Модель неизвестна.

– Сколько человек?

– Кажется, двое, – неуверенно сообщил особист.

– Кажется… – недовольно повторил Каледин и, сунув сигарету в пламя зажигалки, выпустил дым.

Полковник увидел торопливо шагающего со стороны КПП генерала Волкова.

– В общем, так. Директор поставил задачу как можно скорее осмотреть все, наметить план мероприятий и доложить предварительные результаты. Создается оперативный штаб. Ты руководишь. Действуй, директор ждет доклада и результата…

Когда Волков ушел, Каледин подозвал к себе особиста.

– Кто эти люди и какого хрена тут делают? – показал он на выходящих из подземелья офицеров.

– Это здешние. Начальник материально-технической части… – начал было перечислять должности особист.

– Мне наплевать на их должности и школьные оценки по математике! – грубо оборвал его Каледин. – Я говорю, какого хера они тут топчутся! Все следы изгадят! Давай сюда солдат, и чтоб ни одна зараза мне не топталась! – в категоричной форме приказал полковник.

– Есть! – взял под козырек особист и побежал раздавать указания.

– Сизов! – оглянувшись на микроавтобус, позвал Каледин.

Из машины выпрыгнул собранный молодой человек и быстро подошел к полковнику.

– Начинайте работать сверху. Посмотрите следы протектора, может, окурок найдете. А мы пошли вниз.

Молодой человек мгновенно исчез и через минуту появился с серебристым чемоданчиком в руке. Каледин докурил сигарету и, подойдя к микроавтобусу, воткнул окурок в дверную пепельницу.

Вместе с майором Зайцевым Каледин отправился под землю.

Полковник был выше своего подчиненного на целую голову, а потому кое-где ему приходилось пригибаться, чтобы не зацепить фонарь. Сорокасемилетний Каледин имел высокий рост, крепкое телосложение, простоватое, свойское лицо. Однако внешность бывает обманчива – подчиненные знали его как требовательного и даже жесткого руководителя, но тяготеющего к торжеству справедливости. Он не придирался по мелочам и никогда не приветствовал «детсадовские» кампании высокого начальства по укреплению дисциплины, которые в виде приказов сверху сыпались на головы сотрудников. Всегда только и пишут: укрепить… ужесточить… повысить ответственность… Но ни в одном приказе ни слова не говорилось о том, что дается сотруднику взамен. За то, чтобы он укрепил, ужесточил, повысил… В десять раз повышают денежное содержание? Нет. Жилье через два года? Нет. Беспроцентная ссуда на двадцать лет? Нет. Малопроцентный кредит? Нет. Детей в хорошую школу или институт? Нет… нет… нет… И еще десятки «нет». А раз ничего не предлагается взамен, то все эти «улучшения» – пустой звук, пшик и болтовня, от которой полковника тошнит и воротит.

Он ругался и когда начальство дошло до сущего маразма – «в связи с участившимися случаями утери личных документов изъять у сотрудников отдела служебные удостоверения на время очередного отпуска…». Коллективная ответственность такая. Как в армии: за одного раздолбая отвечать все должны. Каледин этого не понимал и не хотел понимать. Все взрослые мужики, офицеры, значит, каждый за себя вполне может ответить. А если разобраться, то для чего эти удостоверения больше всего в отпуске нужны? Для бандитов, шпионов или террористов? Да бог с вами! Отпуск же. Корки для милиции нужны, родной и краснознаменной, чтоб те по ошибке чего не отчебучили. У сотрудника же на морде не написано, кто он такой. Менты могут его за простого гражданина принять, так сказать, равного по Конституции, и «развести» как захотят. Особенно на дороге. А так – вот вам ксива в зубы, будьте любезны, мужики, время зря не теряйте.

Но главное, что коллеги Каледина уважали. И внизу, и наверху.

Толстые каблуки печатали дробь по стальным ступеням, а легкий сквозняк тянул снизу холодом и тревогой.

– Знал бы, что тут такой колотун, – свитер бы из дома прихватил, – посетовал полковник.

Винтовая лестница уперлась в дно огромного колодца и перешла в площадку из рифленого металла.

– Приехали, – облегченно произнес Зайцев, ступая в раскрытый проем еще одной бронированной двери. Там их встретил офицер.

– Я вас провожу, – вызвался он. – А то у нас такие катакомбы, что заблудиться можно.

– Кто-нибудь выжил? – с надеждой спросил провожатого Каледин.

– Никто, – тяжело вздохнул провожатый. – Молодые ребята. Их словно «заказали». Всех выстрелом в голову…

Офицер замолчал, чтобы не выдать душевного волнения. Он был сильно подавлен.

– Тела не трогали? – деловито уточнил Зайцев.

– Практически нет, – подтвердил офицер. – Медики быстро убедились, что все мертвы, и больше ребят не беспокоили. Чего покойников тревожить?

Вошли в рабочий зал. Каледин поразился обилию яркого света и… крови. Стены и пол были забрызганы так густо, будто здесь расстреляли целый взвод.

Полковник шел по помещению, странным образом сочетающему допотопные зеленые шкафы с огромными тумблерами и современные компьютеры со средствами связи. Он неспешно фиксировал страшную картину ночной бойни: руки и ноги убитых связаны скотчем; на лице капитана кровоподтек – то ли пытали, то ли следы драки; другой лежит на полу с привязанными к стулу ногами; майор убит выстрелом в затылок; кровяные русла на лицах прямые и только у одного ломаные. Значит, какое-то время он был жив, кровь пульсировала, и ручеек извивался.

Прав тот мужик: офицеров словно «заказали».

Другие детали: телефон с латунным гербом валяется на полу, распахнута дверца сейфа, содержимое выброшено на пол…

– Суки, – выругался Каледин и, выйдя из задумчивости, негромко, словно боясь разбудить мертвых, сказал ожидавшим команды специалистам: – Начинайте, ребята.

С этой минуты в бетонном бункере все завертелось. Алюминиевые чемоданчики с криминалистическими наборами «Helling» легли на столы и раскрылись. Невзрачные люди вошли в зал и начали работать. Расставляли цифры, фиксировали вещдоки, рассчитывали траектории и расстояния, сыпали магнитный порошок, клеили дактопленку, обрабатывали образцы парами йода, мели кисточками, брали пробы, брызгали из баллончиков…

Вспыхнул красный глазок оперативной видеокамеры. Бесхитростный объектив методично фиксировал на пленку чуждый воображению интерьер секретного объекта и анатомию чужой смерти. Щелкал фотоаппарат, слепила глаза вспышка. Скрупулезно описывались детали, расставлялись номера. Около тела майора появилась картонка – «№ 1». Возле капитана – «№ 2»… Цифры не соблюдали положенную субординацию: перед смертью все равны, и большее число доставалось не старшему по званию.

– Обратите внимание на ключи от сейфа, – окликнул экспертов Каледин. – Осмотрите каждый миллиметр. Снимайте все отпечатки, какие найдете. Разбираться будем потом. Кстати… где Зайцев? – окликнул он майора.

Тот появился перед шефом.

– Нужно узнать, кто из персонала имел доступ в это помещение, и у всех «откатать пальчики». Только быстро. Потом – методом исключения. Начинайте опрос свидетелей и в первую очередь допросите рядового Архипкина. Что видел, что слышал, почему не сообщил… Чувствую, дембель он теперь не скоро увидит… Переговорите со специалистами ФАПСИ. Что они скажут по системе безопасности. Каким образом преступникам удалось ее преодолеть? Обо всем постоянно докладывать мне.

– Понял, – подтвердил Зайцев.

– Можно вас на минуточку? – подозвал провожатого Каледин.

Офицер подошел.

– Вы тут по какой части? – поинтересовался полковник.

– Я ведущий инженер, майор Авдеев. Отвечаю за технику в операционном зале, – запоздало представился тот. – Кодирование, дешифровка, обработка, визуализация… – это все мое. А антенное поле, передатчики и приемники – не мое.

– Отлично. Что у вас пропало? – спросил Каледин, желая получить достоверную информацию из первых рук.

– Пропала сверхсекретная информация, – тяжело вздохнул Авдеев. – Текущие и расчетные координаты орбит спутников, протоколы обмена и, самое главное, транскодер. Ну, это прибор, типа «свой – чужой». Кроме того, компьютер выдал предупреждение о копировании рабочей программы. Ну, то есть полный… Выпотрошили подчистую. Без координат программа ничего не даст, но одно с другим и третьим раскрывает перед противником все наши карты, – сбивчиво, но толково объяснял майор. – Догола.

– Извиняюсь, но в спутниках я не очень силен. Знаю только, что мы первые его запустили. Объясните мне на пальцах, чем это грозит, – попросил полковник.

– Понимаете, национальная система предупреждения о ракетном нападении имеет два эшелона, – начал вводить в курс дела инженер. – Первый состоит из четырех спутников на разных орбитах, которые могут фиксировать старт баллистических ракет по всему миру. Второй обнаруживает их на траектории за пять минут до катастрофических последствий.

– Это что, до ядерного взрыва в Москве? – уточнил полковник.

– Совершенно верно. Как вариант. В это время президент принимает решение о так называемом «адекватном ответе», это, собственно, больше жест мести, нежели защиты. Для этого и нужен известный всем «ядерный чемоданчик». «Ядерная кнопка» на самом деле не запускает ракеты и не управляет атомными подводными крейсерами. «Чемоданчик» системы «Чегет» лишь средство связи и оповещения, но без него политическое руководство страны слепо.

– Кое-что понятно, – удовлетворенно ответил Каледин, привыкший к краткому изложению проблемы. – И что мы имеем?

– Наша управленческая станция относится к первому эшелону предупреждения, – продолжал Авдеев. – Если координаты орбит спутников и транскодер попадут к противнику, то при внезапном нападении у президента останется время лишь на спешную эвакуацию. Минимум пять минут. Мы будем беззащитны перед стратегическими силами тех же американцев и натовцев.

Майор вытер ладонью взмокший от возбуждения лоб. Случай в истории беспрецедентный – имея сотни баллистических ракет, Россия осталась без ядерного щита. За тридцать лет существования системы это первый случай.

– Но и это еще не все, – упавшим голосом продолжал майор. – Имея точные координаты орбит, противник может легко рассчитать местоположение спутников и уничтожить их. Это все равно что выколоть нам глаза…

Теперь Каледину стало все ясно. Такого провала в истории России еще не было, если не считать угона новейшего истребителя в Японию, с которого американцы содрали систему опознавания «свой – чужой», а СССР тогда потребовались колоссальные бюджетные затраты на ее замену. Если нынешнюю операцию провернуло ЦРУ, то это их крупнейшая победа после развала Союза и жирный козырь у Буша на переговорах о национальной системе ПРО.

Однако рабочая версия не рождалась, и, по всей видимости, принимать придется самую худшую из всех возможных – секреты украдены в результате филигранно спланированной операции зарубежных спецслужб. Но как они смогли провернуть такое на чужой территории? Воздушный десант и отвлекающий синий фургон? А как фургон смог заехать на режимный объект, обманув компьютер безопасности? Бред какой-то… Разветвленная агентурная сеть на всех уровнях?

Просто невероятно.

Переговорив с сотрудниками и экспертами, Каледин поднялся наверх и с жадностью вдохнул свежий воздух. Выудив из пачки следующую сигарету, полковник неторопливо закурил. Ветер распахивал полы длинного кожаного пальто, которое он когда-то привез из Афгана. Столько лет, а оно как новое. Потерлось, конечно.

Несколько солдат, расставленных особистом полукругом, исправно охраняли площадку перед бункером, отгоняя любопытных. Шумным цыганским табором по территории катилась гурьба начальства с серьезными нахмуренными лицами. Они прошлись вдоль технических построек, осмотрели автоматические ворота, белые купола замаскированных спутниковых антенн и покатились к штабу.

Заметив Каледина, от группы отделился генерал Волков и подошел к нему.

– Ну что скажешь? Какие версии? – по-свойски спросил он полковника.

– Хреновые дела. Пока ничего значительного не нашли, только гильзы от «Макарова». Стреляли с глушителем в два ствола около шести часов назад. Отпечатков тьма, но их надо фильтровать. Если повезет – обнаружим «чужие», но это время. Что до версий, то пока их нет. Машина въехала на объект вполне легально, пропуск действителен, система допуска открыла перед ними все двери… Бред сплошной.

– И солдат на КПП забыл позвонить дежурному? – дополнил список генерал.

– Да, тоже странность, – согласился Каледин. – С ним будем работать. И потом, вот что настораживает. Украли ведь не деньги, не золото или другие легколиквидные ценности, что было бы вполне объяснимо. Украли государственные секреты. Они, конечно, стоят громадных денег, если знать кому продать, но их ведь нужно еще продать. И если это не иностранные спецслужбы, то кое-какие шансы у нас есть.

На последней фразе Каледина генерал нахмурился. Кое-какие шансы полковника – это шумный вылет генерала на пенсию.

– Что с машиной? – спросил Волков, кровно заинтересованный в успехе расследования.

– Синий фургон «Фольксваген». Больше ничего. Отпечатки протектора смыло дождем. Надо прочесывать лес, может, что-то еще надыбаем.

– Работайте. Как будешь готов – жду на доклад. Я поехал в управление.

Тяжелой походкой Волков отправился к машине и вскоре уехал в Москву. Вряд ли сегодняшней ночью генералу удастся поспать.

* * *

Насмерть перепуганный Баркас ввалился в квартиру под самое утро. Жена еще спала. Услышав в прихожей возню и стук сброшенных ботинок, она недовольно пробурчала:

– Заявился наконец! Небось опять со своими сквалыгами нажрался, а говорил, работать поехал…

Вопреки привычному положению вещей женщине никто не ответил, не покрыл с порога матом, не стал оправдываться, мол, рейс задержался. Жену это насторожило.

«Вот кобель! Неужели завел подругу?» – пришла тревожная мысль.

Женщина слезла с кровати, сунула ноги в растоптанные тапочки и, шлепая по полу, отправилась в прихожую.

Баркас сбрасывал одежду и будто не замечал жены. Раздевшись, он так же молча отправился в ванную и, врубив воду, погрузился в нее до самого подбородка.

– Ты чего молчишь? Где был? – грозно наступала жена, еще больше распаляясь от того, что не получает ни ответа, ни отпора.

Баркас повернул голову, и женщина испуганно отпрянула. Она не узнала собственного мужа. Его лицо было бледное, словно в побелке, руки дрожали, а глаза выражали затаившийся страх. Он постарел лет на пять.

– Ты что опять натворил? Ты где был? – перешла на шепот женщина.

– Пиво пил… – сдавленным голосом ответил Баркас, хотя ему было совсем не до шуток. Ирония обреченного.

– Что – опять тюрьма? – растерялась женщина. – Опять пересылки и очереди на передачи? Как мне все надоело!

Баркас заторможенно взглянул на жену, но не увидел ее, будто перед ним стоял туманный призрак. Едва шевеля губами, он сказал странную вещь:

– Тюрьма? А что, пожалуй, тюрьма будет самым лучшим местом…

– Что ты несешь! Ты сдурел? – громким шепотом сказала женщина. – Почему лучшим местом? Что случилось, дурак?

– Потому что там меня не найдут… – глядя в стену, задумчиво выговорил Баркас. Глубже погрузившись в воду, он не произнес больше ни единого слова.

* * *

Саша Калякин проснулся поздно. Сладко потянувшись, он открыл глаза и лениво посмотрел на часы – скоро десять. Вставать не хотелось, и Калякин продолжал валяться в постели, ожидая подходящий повод, способный заставить его подняться. Один такой повод был уже на подходе: тихонько и нудно начинал подзванивать будильничек в мочевом пузыре. Но Саша перевернулся на спину, прикрыл глаза и мужественно терпел, пока с кухни не послышался тонкий прерывистый писк телефона. Две причины – хороший повод подняться с постели и начать новый день.

Калякин сунул ноги в шлепанцы и поспешил поднять трубку.

– Здорово, Сухарь! – услышал он радостный голос давнишнего приятеля Кольки Заборова, получившего кличку Карась от школьной любви к аквариумным рыбкам. Сашу Калякина он почему-то называл Сухарик. Так с детства пошло. – Есть возможность немного денег срубить на кино, вино и домино.

– Чего делать надо? – живо заинтересовался предложением Калякин. На той работе, где Сухарик работал, много не заработаешь, поэтому вопрос денег всегда занимал его больше других. Разумеется, после женщин.

– Где-нибудь на рынке или в сервисе надо пристроить несколько автомагнитол, а нам с тобой процент, – развернул задачу Карась.

Никаких планов на сегодня Калякин не строил, а потому с легкостью принял предложение. Удастся технику толкнуть – хорошо, не выгорит – и хрен с ней. В конце концов от него не убудет.

– Давай попробую, – согласился Сухарик.

Через час они встретились около Колькиного гаража.

– Вот, смотри, – заговорщицки произнес Карась и вытащил из багажника задрипанной «девятки» несколько бэушных, но дорогих магнитол. На некоторых провода были варварски отрезаны, позволяя сделать заключение об их криминальном происхождении.

– А инструкция? – наивно попросил Сухарик.

– Ты чего! – рассмеялся Колька. – Какая инструкция? Люди же не в магазине будут покупать. Зато дешево. Сколько на реализацию возьмешь?

– Давай покамест пару, – ответил Калякин, прикидывая свои коммивояжерские возможности. – Вот эти: «Пионер» и «Кларион».

– А чего мало – бери больше, чтобы по сто раз не встречаться, – активно навязывал товар Карась, будто Сухарик хотел купить приемники себе.

– У тебя их что – лом? – усмехнулся Калякин.

– Хватает, – расплылся в снисходительной улыбке приятель.

Сухарик взял еще «соньку». На том и разошлись.

Свою коммерческую деятельность Сухарик начал, толкаясь среди кооперативных гаражей. Цена всех устраивала, но, увидев обрезанные провода, потенциальные покупатели вежливо отказывались, мол, модель не та, или без инструкции не просекут, как подключать. Другие по-идиотски ухмылялись и, многозначительно подмигнув, спрашивали:

– Краденые?

«В гаражах бизнес не пойдет», – констатировал Калякин, но, не собираясь сдаваться, решил перенести свое коммерческое внимание на более продвинутых в этом плане авторыночных торговцев.

Добравшись до ближайшего рынка, парень неторопливо послонялся среди торговых рядов, присматриваясь, к кому бы подойти. Решив, что приставать к покупателям бесполезно, он пошел к палатке, торгующей сигнализациями, приемниками и всякой электронной дрянью.

– Слышь, командир, – понизив голос, сказал он продавцу. – Есть магнитолы хорошие, недорого. Возьмешь?

В глазах продавца мелькнул мгновенный интерес.

– Много их у тебя? – так же тихо спросил тот.

– Трешка, – коротко ответил Сухарик и привел названия фирм: – «Клара», «Соня» и «Пионер».

Продавец подумал с минуту и, не спрашивая цены, согласился:

– Заноси.

Калякин зашел в подсобку и выложил из пакета товар. Продавец быстро его осмотрел, оценил возможный навар и вынес предложение:

– По сотке беру все.

– Идет, – обрадовался удачной сделке Сухарик, представляя, как удивится вечером Карась.

Он спрятал в карман три отслюнявленные продавцом купюры с портретом известного американца и для налаживания долговременного сотрудничества на прощание вставил:

– Если еще будет, возьмешь?

– Неси, – легко согласился продавец.

Через заваленную коробками подсобку Сухарик тронулся к выходу, и тут произошло непредвиденное. Откуда ни возьмись в служебное помещение ворвались несколько крепких, коротко стриженных парней и всем скопом навалились на продавца. Несколькими профессиональными ударами они сбили ему дыхание и повалили на пол, украсив руки браслетами.

«Бандиты…» – обреченно подумал Сухарик. Прикинувшись покупателем, он прижался к стене, пропуская парней. Саша попятился и собрался бежать, но участь продавца настигла и его. Несколько крепких рук схватили его сзади и рванули к земле. Сухарика едва не разорвали на части, заламывая руки и надевая наручники. После этого его подняли, словно Буратино, встряхнули и бросили лицом к стене.

– Ребята, я тут случайно. Я не отсюда… – испуганно взмолился Сухарик, пытаясь восстановить справедливость. Он полагал, что это ошибка.

Увесистая затрещина прервала его пустые стенания.

– Стоять, умник! Милиция! – рявкнул грубый голос. – Как воровать, так они первые, а как отвечать, так случайно!

Поняв, что разговаривать вредно для здоровья, Сухарик благоразумно замолчал, стремясь по обрывкам разговоров понять, что происходит и в какое дерьмо он влип.

Крепкие парни его обыскали, забрав все, что было в карманах, и те три сотни, что дал ему продавец. Развернули лицом к себе. Подвели к столу, на котором лежали три его магнитофона.

– Это ваши магнитолы? – громко спросил оперативник.

Вопрос застал Сухарика врасплох. Что на это сказать? Может быть, ответить честно?

– Нет, – не стал кривить душой парень.

– А чьи? – начал злиться опер, считая, что задержанный заперся в несознанке и валяет ваньку.

– Не знаю, – пожал плечами Калякин. – Но точно не мои. А где вы их нашли?

Встречный вопрос еще больше разозлил опера. Он схватил задержанного за волосы и, с силой ткнув мордой в вещдоки, начал с наслаждением крутить ему руку.

– Вот тут мы их нашли, на этом месте! – со злостью приговаривал он. – Вспомнил, чьи они и откуда?

– Вспомнил, вспомнил! – завопил от боли Сухарик, пуская по столу слюни.

Для облегчения участи он решил во всем сознаться.

– Магнитолы того парня, который стоял за прилавком. Продавца. Но я его не знаю, вижу в первый раз!

Глаза опера наливались кровью, словно боевому быку медленно наматывали на рога красную тряпку, одновременно щелкая по носу.

– Ну ты и зараза! – прошипел он и, оторвав лицо Сухарика от стола, крепко ухватил за горло. – Да мы же видели, как ты их принес! Мы уже неделю пасем эту точку!

– Ну да, я принес, – захрипел задержанный и, исправляя неточность, пояснил: – А тот парень их у меня купил. Вы же не спрашивали меня, кто их принес, а спрашивали, чьи они! Раз он купил, значит, они его!..

Короткая затрещина остановила ход его логических рассуждений.

После короткого допроса и составления протокола Сухарику объявили о его задержании с поличным и для начала предъявили обвинение в сбыте краденого. В магазине начались обыск и допрос продавца, а Сашу вывели на улицу и засунули в потрепанный оперативный «жигуленок».

Зажатый с двух сторон задержавшими его оперативниками, Сухарик обреченно подумал: «Называется, денег заработал…»

Машина поехала. Саша нервничал, его одолевали нехорошие мысли, от которых на душе стало совсем тоскливо.

– Куда меня? – не выдержал он и спросил провожатых.

– Куда надо! – зло отозвался опер. – Раскудахтался!

– На курорт поедешь! – ухмыльнулся другой, с противным веснушчатым лицом. – Годика на два.

– Ясно, – вздохнул Сухарик и больше вопросов не задавал.

Фыркнув бензиновой гарью, оперативная развалюха притормозила у подъезда, возле которого просматривались люди в форме и милицейские машины. Сухарика повели внутрь, где его принял некий держиморда в сержантских погонах с дубинкой в руке.

– Куда его? – по-хозяйски спросил он оперов.

– Пусть в обезьяннике подождет, – распорядились они, поднимаясь по лестнице.

– Обыскивали? – уточнил сержант.

– Да, – крикнули со второго этажа. Держиморда обрадованно отпер калитку и, подгоняя арестанта резиновой елдой, загнал в клетку с какими-то оборванцами. Неприятная компания, но спорить с ним Саша благоразумно не стал.

В клетке было темно и воняло, как на вокзале. Бомжеватый мужик как-то странно посматривал на Сухарика и чесал растопыренными пальцами немытую шевелюру. Две поддатые девки сидели на лавке перед клеткой и нахально разглядывали Сухарика, время от времени неприлично хихикая.

– Что веселитесь! – почти по-доброму прикрикнул на них держиморда. – Одно место зачесалось?