Текст книги "Средневековый Иран: перекресток цивилизаций и амбиций"

1.3. Иран под управлением арабских халифов

В течение века Иран управлялся арабскими наместниками, которые были ответственны перед умаййадскими халифами в Дамаске. Как и Сасаниды, арабы, осуществляя свою власть, опирались на Ирак. На Иранском нагорье они стремились полагаться в большой степени на местных персидских дикханов, которые сохранили свои земли и стали их доверенными лицами и сборщиками налогов. Административная система Сасанидской империи осталась в основном без изменений, однако происходила ее арабизация. Арабский язык становился официальным государственным языком, что заставляло персидских чиновников учить язык завоевателей, если он хотели продолжить работу в административном аппарате. Распространению арабского языка способствовало и то, что он был языком религии. Новым мусульманам нужно было его изучать, чтобы читать Коран. Именно в Иране, а не в Аравии началось научное изучение арабского языка; арабам это было не нужно, они и без того знали свой язык. Изначально простая грамматика прошла долгий путь развития и несет в себе явные следы влияния греческой логики.

В целом Умаййады не особенно интересовались Персией, которая оставалась окраиной исламского мира. Положение изменилось с приходом к власти в 750 г. новой династии халифов в ходе так называемой аббасидской революции.

Причины, обусловившие смену династии, весьма многообразны. Одна, важная для дальнейшего повествования, заключалась в том, что новообращенные мусульмане (мавали) в Иране, как и других завоеванных арабами странах, не были полноправными мусульманами. При Умаййадах они платили налог на «неверных» – джизью и считались «клиентами» арабов. Это состояние воспринималось с обидой и горечью. Неудивительно, что мавали составляли основу различных оппозиционных движений. Лидер восстания против Умаййадов, Абу Муслим, действовавший в интересах Аббасидов, был персидским мавла (ед. число от мавали).

Какими бы ни были причины аббасидской революции, она, несомненно, имела важные последствия для сохранения персидских традиций. Во-первых, новая династия халифов перенесла столицу исламской империи из Дамаска в Сирии, во вновь основанный в Ираке город Багдад (неподалеку от Ктесифона). Имперский город снова был там, где он находился в сасанидские времена. Багдад, сооружение которого началось в 762 г. халифом ал-Мансуром, планировался как круглый город; прототипом, видимо, стал сасанидский город Фирузабад. Халифский дворец был, в духе сасанидских традиций, тщательно изолирован от остального города, он охранялся хорасанскими войсками. Во-вторых, под влиянием персидских имперских идей верховной власти аббасидские халифы были отчуждены от своих подданных. Умаййады, по крайней мере в начальный период своего правления, все еще, в некотором смысле, оставались племенными вождями, которые должны были заботиться о людях и к которым относились без чрезмерной почтительности. Аббасидский халиф был далекой и недоступной фигурой, к которой можно было приблизиться только через установленный сложный церемониал. Конечно, халифы не были «мусульманскими шахами», но древнеиранская имперская традиция была во многом воссоздана в исламском городе Багдаде.

Смена политического центра означала также изменение природы политической элиты. Умаййадский халифат управлялся арабами и для арабов. В те времена, когда большинство мусульман были арабами, это казалось в какой-то степени справедливым, но когда обращение в ислам приобрело массовый характер, такое положение уже не могло считаться разумным, и Аббасиды попытались сломать установившиеся барьеры. Правящий класс при первых халифах стал весьма разнообразным: в него по-прежнему входили арабские племенные вожди, но появились и другие группы. Наиболее важной из них стали хорасанцы, которые пришли на запад, в Ирак, во времена борьбы Аббасидов за власть и в более поздний период. Хотя многие их лидеры по происхождению были арабами и, естественно, говорили по-арабски, большая часть рядовых переселенцев были иранскими мусульманами, и персидский язык был широко распространен. Хорасанцы стали играть важную роль в центральной администрации, хотя чиновники-христиане из Сирии также привлекались к государственной службе.

Аббасиды пришли к власти при мощной поддержке персов, и стабильность династии поначалу во многом зависела от поддержки хорасанской армии в Ираке. Эта зависимость показалась халифу ал-Мансуру потенциально опасной. Архитектор аббасидской революции Абу Муслим, пользовавшийся массовой поддержкой в Хорасане и стремившийся сделать его фактически независимым, в 755 г. был приглашен в загородный дом халифа и убит. Когда дело было сделано, ал-Мансур немедленно предпринял шаги по примирению с главными сторонниками Абу Муслима в Хорасане. Управление провинцией и сбор налогов оставались в руках хорасанцев, а большинство видных людей, поддерживавших Абу Муслима, оказались на халифской службе. Хорасан прочно интегрировался в аббасидское государство, но правители его всегда назначались из местной знати. Другие провинции такой привилегии не имели.

В 10-х – начале 30-х гг. IX в. Аббасидский халифат, и прежде всего его центральную область Ирак, сотрясали вооруженные столкновения претендентов на пост халифа и их сторонников. В некоторых исследованиях эти события называются Великой гражданской войной (809–833 гг.). Немалую роль в разногласиях внутри правящей элиты играл статус Хорасана.

Ситуацию осложняли различные социально-религиозные движения, с которыми власти не могли справиться. Идеологической оболочкой массового восстания под руководством Бабека, начавшегося в 816 г. в северо-западном Иране, в горах Азербайджана и частично в Армении, стало учение хурремитов. Они были сторонниками дуалистического учения, основные положения которого были близки к иранскому маздакизму. Они считали государство порождением злого начала и стремились способствовать победе добра и света77
  Считается, что название «хурремиты» происходит от «хурам» («ясный», «светлый») или от «хвар» («солнце», «огонь». Известны хурремиты также под названием «мухамирра» – «красные» или «сурх алеем» – «краснознаменные».


[Закрыть]. Для достижения своих целей они отказывались от имущества, организовывали общины с уравнительным распределением и общностью жен.

В 833 г. халифом стал ал-Мутасим, который открыл новую эру в аббасидской истории. Он учел уроки гражданской войны и создал новую опору своей власти – армию из рабов-тюрков, возглавлявшуюся военачальником рабского происхождения. Они в юношеском возрасте покупались или захватывались на востоке, обращались в ислам и обучались военному делу. Это означало, что военная каста теперь была отделена от остального общества. По происхождению, языку, культуре военные были чужды любым этническим группам халифата и не могли проникнуться их интересами. Все это теоретически (и поначалу, практически) делало их надежной опорой халифа. В таком рабстве не было ничего унизительного: военный раб-мусульманин имел возможность подняться до высших постов в государстве или армии, мог иметь своих рабов. Тюрки на тысячу лет сформировали военную элиту на исламском Ближнем Востоке. В XIII в. военная система, основанная на рабах (мамлюках, гулямах), стала основой двух мощных исламских государств: мамлюкского султаната в Египте и Сирии и Делийского султаната в Индии. В них государи и правящий военный класс были рабами или вели свое происхождение от рабов.

Опираясь на новую армию, ал-Мутасим решил серьезно заняться хурремитской проблемой. Опасность этого движения состояла еще и в том, что Бабек координировал свои действия с Византией, и часто они выступали вместе в военных действиях против халифата. После трехлетней войны, в 837 г. лучшему военачальнику халифа, тюрку Афшину удалось покончить с хурремитами. Бабек пытался бежать в Византию, но в Армении его захватил местный землевладелец и отправил в подарок халифу, который и казнил бунтовщика.

После смерти ал-Мутасима в 842 г. начался кризис власти, в основе которого лежали стремление тюркских военачальников играть намного большую роль в принятии политических решений и недовольство тюркской гвардии своим материальным положением. Противостоять их претензиям не было возможности. Халифы возводились на престол, смещались, а иногда и убивались их тюркскими генералами. Со второй половины IX в. реальная власть в Ираке была в руках тюркского главнокомандующего, а не халифа, однако речь не шла об упразднении халифата или смещении дома Аббасидов; халифат рассматривался как необходимый институт для легитимизации политической власти реальных правителей.

1.4. «Независимые» династии

Беспорядок в центре и схватки между мамлюкскими группировками, поддерживавшими различных кандидатов на пост халифа в периоды наследования власти, имели следствием ослабление власти центрального правительства в провинциях халифата. Фактически независимые местные династии правителей (эмиров) появились в Северной Африке, Египте, Иране и Средней Азии. Одни из них продолжали отсылать установленные налоги в халифскую казну, другие предпочитали этого не делать.

Первой персидской «независимой», но лояльной Аббасидам династией традиционно считаются Тахириды, четыре поколения которых правили Хорасаном между 821 и 873 гг., происходили от дихканов. Дед основателя династии Тахира был участником аббасидской революции, что обеспечило членам семьи высокое общественное положение. Тахир в 810–811 гг. был ведущим военачальником в гражданской войне и оказался на стороне победителя, халифа ал-Мамуна, за что был назначен правителем Хорасана. Он пробыл в этой должности всего около года и умер в 822 г. На смену ему пришел его сын Талха, что создало прецедент передачи власти по наследству. Другие Тахириды служили в Ираке, занимая высокие должности в армии и администрации. Все это, несомненно, усиливало их самостоятельность в Иране. Однако они не стремились к автономии: Хорасан оставался неотъемлемой частью халифата, а Тахиридов дела в этой провинции заботили так же, как и дела в Багдаде. Тем не менее, первый шаг на пути к персидскому сепаратизму был сделан.

Тахиридское правление в Иране было разрушено семейством Саффаридов из Систана – области, расположенной между Синдом и Персидским заливом. Этот район всегда был окраиной исламского мира, и сюда бежали от властей различные бунтовщики. С умаййадских времен сюда стекались хариджиты88
  Хариджиты – сторонники радикального течения в исламе, возникшего во второй половине VII в. Они утверждали, что община верующих сама должна выбирать себе халифа, причем им может быть любой благочестивый мусульманин, независимо от происхождения. Их идеи выражали отказ, с одной стороны, от традиций племенного общества, с другой – от городского образа жизни, навязанного кочевникам переселением их в Ирак – в Куфу и Басру. Хариджиты всегда искали третий путь, путь набожности, эгалитаризма, свободы от создававшегося исламского государства. Эти ревнители веры терроризировали всех, кто не разделял их взглядов.


[Закрыть], а к IX в. здесь появились и собственные сторонники этой секты. Правители этих мест, чтобы бороться с беспорядками, создавали нечто вроде народных дружин – нерегулярные вооруженные образования (аййарун). Эти группы становились все более независимыми и амбициозными. В 861 г. предводитель одного из таких отрядов, Йакуб ибн Лайс, захватил провинциальную столицу Зарандж и в течение следующих четырех лет установил свою власть над всем Систаном, разгромив как хариджитов, так и другие военизированные группировки. По профессии Йакуб был медником (араб. саффар): отсюда название клана – Саффариды.

Утвердившись в Систане, Йакуб стал распространять свою власть на запад до Фарса и на север до Хорасана, где в 873 г. положил конец 50-летнему правлению Тахиридов. Аппетиты Йакуба росли, и он решил двинуться на Багдад. Правительство было готово признать его наместником Хорасана и всего Востока, но он продолжал наступление. Наконец, в 876 г. тюркским генералам удалось разбить силы мятежников на подступах к Багдаду. Такой поворот событий, а также смерть Йакуба в 879 г. избавили Ирак от саффаридской угрозы. В дальнейшем правительство постаралось сделать из врагов партнеров: брат Йакуба Амр был признан правителем Хорасана, Фарса, Систана, Синда и других областей на востоке.

Хотя Амр правил с одобрения халифа и даже помещал его имя на своих монетах, государство Саффаридов не было аббасидской провинцией с большой степенью автономии; это была действительно независимая местная династия. Саффариды использовали персидские «национальные» чувства, выступая против Аббасидов именно как арабов, и, несмотря на свою простонародную родословную, претендовали на происхождение от сасанидского монаршего дома. Это говорит о том, что даже через два века после арабского завоевания все еще существовал политический капитал, который можно было извлечь из такого притязания. Это, несомненно, помогло Саффаридам приобрести легитимность в глазах своих многочисленных сторонников.

Следующей семьей, появившейся в центре иранской политической сцены, были Саманиды. Базой их власти был Мавераннахр (междуречье Амударьи и Сырдарьи), прежде всего великие города Бухара и Самарканд, где они управляли от имени Тахиридов. Падение последних сделало Саманидов фактическими правителями Трансоксании. После этого саманидский эмир Исмаил разбили войска Саффаридов, Амр был взят в плен в 900 г. и спустя два года казнен в Багдаде. Так был установлен контроль над Хорасаном.

Исмаил Самани, в отличие от Саффаридов, был лоялен халифу, хотя и не посылал дань в Багдад. Среди авторов более позднего времени он имел репутацию образцово справедливого и беспристрастного правителя, сравнимого в некоторой степени с Хосровом Ануширваном. Административная система, созданная Саманидами, представляла собой синтез сасанидских, исламских и среднеазиатских идей власти; она стала моделью для последующих разноплеменных правителей Ирана.

Синтез арабо-исламской и местных культур наиболее наглядно происходил в области архитектуры. В период со середины VII до начала Х в. в Иране была выработана собственная версия исламской архитектуры, прежде всего мечетей.

Одним из фундаментальных положений мусульманской религии, зафиксированным в Коране, была ежедневная пятикратная молитва. Специальное место для молитвы появилось при пророке Мухаммаде в его доме в Медине. Первая мечеть представляла собой участок земли, окруженный стенами из высушенных на солнце кирпичей и открытый сверху. Молящиеся располагались лицом к Мекке, поперечными рядами, как четко выстроенное войско. Позже Мухаммад, чтобы защитить посетителей мечети от палящего солнца, приказал накрыть внутренний двор крышей из пальмовых листьев и глины. Поддерживалось это сооружение стволами пальм. Отрезок пальмового ствола, врытый в землю, служил Пророку в качестве кафедры во время проповедей. Позже бревно было заменено платформой из тамариска. Эту конструкцию арабы увидели в христианских церквах в Сирии. Очень скоро арабы стали строить более сложные мечети. Их внешний вид напоминал крепость, окруженную глухой стеной, в которой пробиты входы, но ни один не выделен как главный. Это стремление к замкнутости пространства – одна из главных особенностей арабской архитектуры. Смысл здания, будь то мечеть, дворец, караван-сарай или жилой дом, сосредоточивался внутри.

В мечетях центром композиции был двор. В стене, ориентированной в сторону Мекки, делалась ниша (михраб), обозначавшая направление (кибла), в которое обращены лица молящихся. Справа от михраба располагался минбар – трибуна на возвышении для проповедника. Возле михраба находилась максура – павильон, отгороженный резной деревянной решеткой, который изолировал правителя или высокопоставленное лицо от молящихся, дабы предотвратить покушения. Пол мечети застилался коврами и тростниковыми циновками. Рядом с мечетью воздвигался минарет; его прообразом была, видимо, сторожевая или сигнальная башня. С минарета специальный служащий – муаззин – призывал мусульман на молитву.

Пожалуй, мечети – это самый яркий пример взаимодействия ислама с культурными традициями покоренных арабами народов. В них в миниатюре отражена история развития исламской цивилизации в ее межрасовых и международных связях.

Тарик-хане

Соборная мечеть в Наине

В Иране новая религиозная архитектура также охотно использовала традиции и строительные приемы сасанидского времени и более ранних эпох, приспосабливая их к нуждам мусульманского общества. Поначалу в мечети переделывались древние сооружения; к примеру, такая участь постигла дворец Ахменидов.

В IX в. была построена мечеть Тарик-хане в Дамгане, которая включает квадратный двор, окруженный массивными колоннами, формирующими сводчатые галереи. Архитектурным декором была узорчатая кирпичная кладка минарета. Масджид-и-Дамхан, или Соборная мечеть, в Найризе, датируемая Х в., несла на себе отпечаток древнеперсидской архитектуры, она была построена в виде большого айвана99
  Айван – сводчатое помещение в виде зала, открытое во двор. Эти здания служили приемными залами во дворцах Парфии и Сасанидского Ирана.


[Закрыть] с михрабом, расположенным в дальней стене зала. Соборная мечеть в Наине, относящаяся к Х в., по планировке похожа на мечеть в Дамгане, но уже появляются такие детали, как стены, колонны, декоративно отделанный стуком1010
  Стук, стукко – искусственный мрамор. Делается из обожженного и измельченного гипса с добавлением квасцов и клея, иногда мраморной пудры. Применяется при декоративной отделке стен и архитектурных деталей.


[Закрыть] михраб с вырезанными в нем арабскими надписями и растительными узорами.

Кроме мечетей строились и другие здания, в частности, дворцы правителей, мавзолеи. В этот ранний период, как и в последующие века, они сооружались из обожженных и сырых кирпичей.

В начале XI в. (1006 г.) для правителя Кабуса из местной династии Зийаридов (правили областью на юго-восточном побережье Каспийского моря) был сооружен мавзолей из обожженного кирпича. Он представлял собой громадный цилиндр (17 м в диаметре) с шатровым покрытием, высота его – около 50 м, а толщина стен составляет 5 м. По свидетельству историка Джанаби, тело Кабуса было помещено в стеклянный гроб, подвешенный на цепях к внутреннему куполу.

Важным процессом для иранской культуры стало возникновение так называемого новоперсидского языка, сложившегося к началу Х в. Его письменность была основана на арабской графике и арабском алфавите. Этот язык стал называться фарси (другие названия: фарси-йе дари, парси).

Примерно в это время персы в совершенстве овладели арабским языком и стали писать на нем свои главные труды. Это было не простым делом. У арабов не существовало науки языкознания, они и без того знали свой язык. Следовательно, не существовало грамматики, изучающий строй языка и его законы. Иранцам нужно было читать Коран, разговаривать с завоевателями, получать государственные должности. Они и стали первыми специалистами по арабской филологии. Изначально простая грамматика арабского языка прошла долгий и медленный путь развития и несет в себе явные следы влияния греческой логики. Арабский историк и философ Ибн Халдун в своем главном сочинении «Книга назидательных примеров по истории арабов, персов, берберов и народов, живших с ними на земле», написанной в конце XIV в., писал:

«Все создатели грамматики были персами. …Многие из создателей хадисов1111
  Рассказы о суждениях и действиях Пророка Мухаммада, затрагивающие различные стороны жизни мусульман. Хадисы стали вторым, после Корана, источником права. Они содержат значительную часть принципов и идей ислама и явились основой Сунны. Именно хадисы способствовали приспособлению ислама к новым социальным и идейным ситуациям, которые возникали после мусульманских завоеваний и утверждения халифата.


[Закрыть], сохранившие традиции для мусульман, были также неарабами [персами] или людьми, получившими персидское воспитание. …Только персы занимались сохранением знаний и написанием научных работ. Справедливы слова Пророка: “Если ученость подвешена в самой вышине неба, народ Фарса достигнет ее и возьмет”».

В результате этой научной деятельности фарси воспринял много арабских слов, элементов грамматики, риторики и стихосложения. Персидская поэзия насыщалась сложными, изысканными фигурами речи и мысли, присущими арабской поэзии. Этот синтез оказался благотворным для персидской литературы. С одной стороны, взаимодействие арийской (иранской) и семитской (арабской) культур само по себе было положительным фактором, с другой – вторжение арабского языка обеспечило фарси богатейшим словарным запасом.

Саманиды были персами по происхождению и поощряли развитие поэзии и прозы на возникавшем новоперсидском литературном языке. Литературный язык фарси и основные жанровые формы персидской классической поэзии (рубаи, газель, касыда, месневи, кита), которая складывалась под влиянием арабской поэтики, но на устойчивой старой основе (прежде всего на сасанидской литературной традиции) окончательно формируются в творчестве Рудаки (860–941 гг.) и группировавшихся вокруг него в Бухаре поэтов.

Персидский поэт Дакики (? – ок. 977 г.) был приглашен к Саманидскому двору в 950 г. с поручением создать эпическую поэму о доисламском Иране. Ко времени своей смерти он написал около тысячи двустиший о жизни и временах Заратуштры. Известен он талантливыми описаниями природы и человеческих чувств. Другой поэт писал о нем: «Дакики избрал четыре вещи / Из доброго и злого в мире: / Уста рубиновые и стон арфы, / Вино кровавое и веру в Заратуштру.

Из прозаических трудов самой важной была работа Балами, служившего вазиром у Насра, внука Исмаила. Около 963 г. Балами создал то, что часто называют сокращенным переводом многотомной «Истории пророков и царей» – выдающегося арабского исторического сочинения того времени, написанного ат-Табари (839–923 гг.)1212
  «История пророков и царей» начиналась с «сотворения мира», затем шли библейские легенды и предания о доисламских иранских царях, излагалась история арабских племен и, наконец, следовала биография пророка Мухаммада. После этого рассказывалось о завоеваниях арабов и попутно затрагивалась история тех стран, с которыми воевали арабы или которые были известны им по разным источникам.


[Закрыть]. Фактически, это собственная работа Балами, базировавшаяся на труде Табари, но содержащая много дополнительной информации, особенно по событиям в Иране. Поэтому ее можно считать первым серьезным историческим сочинением на персидском языке. Персы и раньше играли важную роль в создании исламской истории, но они писали по-арабски. Сам Табари был персом из прикаспийской провинции Табаристан. Таким образом, Балами положил начало персидской светской историографии.

В 970-х гг. Саманидское государство стало терять свои окраинные территории, а в 999 г. пало под ударами союза тюркских племен. Родина Саманидов, иранский Мавераннахр, с этого времени все более становилась тюркской культурной зоной.