Текст книги "Симфония светотени, формы и колорита"

Условность искусства

Все виды искусства весьма условны. Но люди как бы договорились не акцентировать внимание на условностях, не видеть, например, плоский многоцветный холст, а воспринимать его как пейзаж, как глубинную реальность, соотносить эти впечатления с живой действительностью… И восклицать: «Какой пейзаж! Молодец, художник, лучше, чем в жизни!». Другой пример: наслаждаясь кричащими красками заката мы, иной раз, провозглашаем: «Ну, прямо как в кино!».

В искусстве сложность и простота зачастую уживаются рядом. Из холста, натянутого на раму, художник делает «окно в жизнь». Ты видишь мир так, как увидел его художник и заставил зрителя присоединиться к своему видению. Зеркало отражает абсолютно все, художник же отражает только то, что работает на его мысль, что ему интересно, что он захотел изобразить. И автор несет определенную ответственность за то, что он нам показывает и прежде всего моральную.

Передать яркий, поразивший воображение момент, можно, только выражая его суть и отбирая в непрерывно меняющейся действительности то, чего требует ваша творческая натура, ваше видение и воплощение художественного образа. В рождении шедевра участвуют глина, кисть, глыба мрамора, объектив, фотопленка, краски, холст… Но рождается он не у всех и не всегда. У каждого творческого человека собственный путь в искусстве. Невозможно и не нужно творческое повторение Рубенса, Ван Гога, ибо гении-пассионарии единичны. Перешагнуть через «глину» (материал) и создать нечто свое – это и есть, очевидно, цель процесса творчества, вернее, сам тяжеленный процесс творения.

Художника узнают по его почерку – сумме внешних приемов. Постигая достижения мировой культуры, художник старается выработать свой взгляд, свой почерк, свою систему приемов, что влечет глубокую перестройку всего творческого процесса. Художник (зрелый мастер) видит мир через густую «решетку» своих наработанных приемов. У Рембрандта, например, на всю его творческую жизнь сохранялась единая интонация всего творчества, свой прекрасный стиль.

Есть два типа художников: те, которые видят мир сквозь густой узор накатанных, отштампованных приемов и те, которые открывают свое лучшее и единственное творческое решение в процессе сотворения художественного образа. Думаю, художник, находящий стилевое решение в процессе самого творчества, и есть настоящий творец. В творчестве нужны не повторы, а новизна, которая необходима всегда, как воздух.

В творческом процессе должны слиться воедино мысль, глаз, рука… Органичность этого слияния демонстрирует готовое произведение, помогающее легко или с трудом считывать мысли художника. Сила же и глубина мысли, искусность руки творца, острота его глаза – у каждого свои и должны быть неповторимые, индивидуальные.

Насколько же должна быть обучена рука мастера, чтобы донести замысел творца до зрителя, чтобы, наконец, произведение начало самостоятельную творческую и многолетнюю жизнь. Нередко художник, используя арсенал любимых шаблонов-приемов, запутывает предметную, сюжетную сторону произведения и создает загадочную картинку, ребус. Стереотип – это угроза высокому творчеству. Творчество – это и неустанная борьба со стереотипами. Поиск живого как бы «божественного» образа – постоянная драма и смысл работы художника. Как же сделать художественный образ символом и создать произведение на высоком творческом уровне? Вопрос труднейший.

Язык искусства – это система знаков, передающих специфическую художественную информацию. Воспринимая искусство, мы видим мир глазами определенного художника, то есть сюжет, композиция, особенности колорита, ракурс – все предстает перед зрителем так, как увидел, задумал и осуществил художник.

Восприятие искусства – это эстетический и эмоциональный энергообмен зрителя с произведением искусства, а фактически и прежде всего с автором этого произведения. Творческий процесс невозможен без обратной связи. Художник (если он художник!) остро нуждается в оценке своего труда, в аплодисментах, если хотите.

Искусство, творческий процесс есть очень условный «колебательный контур» между творческим наследием всех предыдущих эпох и поиском новых мыслей, нахождением оригинальной и новой изобразительной формы. Мудрость состоит в том, чтобы освоив творческое наследие человечества, изучив фундаментальные основы пройденных тысячелетий создавать свое личное и, естественно, совершенно новое. Мировой творческий опыт – трамплин для умного. Ибо без такого трамплина далеко в творчестве не взлетишь! Это аксиома!

Как видим мы окружающую нас жизнь и её отражение в произведениях искусства, в чем общность видения и в чем различие?

Культура отражает личностный стиль восприятия жизни, собственную типологию культурной расположенности, собственный отбор в «потреблении» тех или иных произведений искусства. Культуротерапия (воспользуемся таким термином) – это создание своей культурной среды, культурного образа жизни, может быть даже стиля. Здесь должна главенствовать система твоего личного отбора. Всеядность может привести даже к катастрофе.

Каждому нужны свои фундаментальные принципы в духовной жизни, свои приоритеты, а также нужна защита от масскультуры. Массовая культура, культура широкого потребления, чаще всего потрафляет вкусам малообразованных людей, которых всегда, в любые эпохи, увы, большинство.

В конце ХХ-начале XXI века лавина информации многократно возросла даже по сравнению с серединой прошлого века. Сегодня наша планета избыточно перенасыщена информацией, поэтому необходимо научиться отбирать нужное и интересное из информационного потока, наплыва, потопа, защищая свой мозг, чтобы выжить и не утонуть в мелочах, остаться в высоких сферах разума.

В нашем веке все виды искусства более, чем в предыдущие времена перемешались с политикой. На любой фотовыставке горы трупов, окровавленные покалеченные люди – идет бойня. Страшно смотреть! Помню на одной из фотовыставок показали фотографии, на которых изображено, как на Гаити казнили очередного неугодного правителя, казнили и сожгли на костре. Вокруг костра веселая улюлюкающая толпа, некоторые отрезают от казненного (зажаренного) куски мяса и тут же… Съедают… Если не читать подписей к снимкам, то вроде ничего особенного: держат на острие ножа куски мяса… Да-да, шашлык из человеческого мяса. И все это запечатлено в большом профессионально снятом фотоочерке. Безжалостный протокольный язык фотографии и мастерство фотожурналистики. Страшно за этот мир и за это общество.

«Нет правды на земле, но правды нет и выше!» – великий Пушкин сказал эти слова в позапрошлом веке, а звучат они и сегодня жестко и злободневно! Но другого мира нет и не будет… Мы переживаем трудное и странное время, когда душевная некомфортность, нестабильность жизни стали повседневной реальностью. И искусство конца XX и начала XXI веков отразило это, далеко не лучшее в человеческой истории время. И что мы видим на выставках и в музеях? Это жестокий распад содержания и художественной формы, почти полное отсутствие оригинальной мысли и потеря изобразительной культуры, культуры великой и щедро накопленной всей историей человечества.

Действительно, в истории человечества новое и прекрасное в искусстве часто принималось «в штыки», сначала казалась большинству безграмотной мазней (у художников), какофонией звуков (у композиторов). И только через некоторое время (а таких случаев множество) «мазня», «какофония» превращаются в шедевры и звучат в крупнейших залах, занимают престижные места на выставках. Этой участи не избежали, например, импрессионисты. И даже произведения Чайковского, Прокофьева, Шостаковича не сразу были приняты, хотя с позиций сегодняшнего дня они бесспорны. Не приняли, не оценили современники, увы, многих… Эйфелева башня! Ее хотели взорвать, ее считали позором Парижа. Сегодня это символ Парижа! Памятник императору России Петру I самого великого скульптора нашего времени Зураба Церетели не стал украшением Москвы! Но, может и он станет со временем символом Москвы? Если честно, то не хотелось бы…

Гении прошлых веков – Леонардо да Винчи, Микеланджело, Веласкес, Рембранд, Роден, Караваджо, Тициан, Пушкин, Рублев, Чайковский и многие, многие другие смело бросали вызов своему времени и не сразу были поняты и признаны современниками. Но они были и остаются гениями. Может пришло время отдохнуть от искусства? Культурная многотысячелетняя усталость художников высвечивается сегодня во многих творениях постмодернистов. Видно цели искусства разошлись с постмодерном? Очеловечить, очистить мир людей от скверны, донести до всех воспринимающих искусство чувство красоты, упорядочить хаос земной жизни, вернуть радость в быт людей – явно не их задача. Постмодерн во многих своих «шедеврах» смотрит в другую сторону. Казалось бы в новое посткоммунистическое время сняты все ограничения для всех видов искусства. И должны как из рога изобилия рождаться великие шедевры свободных от пут идеологий творцов. Взлет радости, красоты, наконец, ума должны были бы облагородить архитектурный облик наших городов, украсить стены музеев… Но где-то все это затормозилось. И вот пришли дни абсурда и даже антитворческого и плохо воспринимаемого уродства. Примеров громадье, все это с удивлением обсуждается и осуждается в мыслящей среде. Итак, примеры. Какая-то группа «Война» нарисовала на петербургском разводном мосту огромный детородный орган. Объявили бы просто хулиганством, ан нет, дали Государственную премию и… Тихо стерли этот «шедевр» и постарались, как бы, не вспоминать об этом. Ясно, что это протестная форма, это спланированный скандал. Но причем здесь премия?

В недавней истории можно обнаружить истоки, корявые корни этого абсурдизма. Например, у французского художника Марселя Дюшана (1887–1968) – одного из лидеров дадаизма и сюрреализма, теоретика и практика «антикультуры». Он принес на выставку свой громко известный «Фонтан», представляющий из себя… Перевернутый писсуар. Это произошло в 1917 году. Может это и оригинально, но в чем смысл? А ведь и сегодня находятся ярые защитники этого «шедевра», кричащие с экрана телевизора: «Какая смелость!».

А недавно Илья Кабаков (рожд. 1933 г.), художник-концептуалист, выставил в Москве целый грязнющий привокзальный туалет, не убиравшийся со дня творения… Это называется инсталляция!

Качающееся бревно в храме искусства, нашей любимой «Третьяковке». Зачем? Может и в этом «шедевре» есть какая-то мысль, ведь зачем-то автор надел на один конец бревна валенок, а на другой для чего-то натянул сапог?

И какой же винегрет в мозгах у «художницы», автора инсталляции или перформанса или еще чего-то, с наложением скелета на живую обнаженную женщину. Вопрос одного из зрителей: «А эта Марина Абрамович уверена, что скелет принадлежит мужчине?» Это преподносится как новейшее искусство, но можно ли получить эстетическую радость от созерцания этакой инсталляции? Скорее это просто хулиганство, к моему сожалению, хулиганство в храме искусства. Весьма грустно!

А другой «творец» дошел до предела, снял с себя всю одежду, надел собачий ошейник и на четвереньках выбежал на улицу. Имя его известно, но стоит ли его упоминать?

В самом начале третьего тысячелетия его величество время видно очень устало и провисло… В искусство потянулись странные, совершенно не готовые к тяжелому творческому труду, но весьма агрессивные субъекты. И вот результат: полупрофессионалы стали заполнять музеи и выставки своей странной продукцией. Творчество – это процесс от хаоса к ритму, к эстетическому порядку, к красоте, к гармонии, к добру. А какую радость могут стимулировать многочисленные унитазы, скелеты, детородные органы? Но сегодня «театр абсурда» совершает свою бесовскую оргию.

Еще один очень трудный и неоднозначный и малопонятный пример творчества – творчество художника Казимира Малевича (1879–1935). Он – основоположник супрематизма[2]2
  Супрематизм — «наивысший» (лат.).


[Закрыть], еще одного направления абстрактного искусства. В 1913 году Малевич написал «Черный квадрат» – произведение странное и очень спорное. В нем есть некая тайна – исходящая из картины энергетика, ставит вопрос о смысле и скорее о бессмысленности жизни. И стоя рядом с этой вроде бы живописной загадкой, начинаешь испытывать какой-то холодок. Казалось бы любой школьник за десять минут замажет черной краской любую геометрическую фигуру. Мастерства в черном квадрате не обнаружено. Его просто нет. Но картина задает массу вопросов и все без ответа. Для чего ровным слоем замазан геометрический квадрат? Что хотел сказать автор? Может он изобразил тупик в искусстве, тупик в культуре? А я расцениваю это полотно как своего рода «ядерный» взрыв в искусстве. Казимир Малевич оставил нам трудную даже философскую загадку, пока еще не разрешенную. Н-да, этот «Черный квадрат» стал парадоксальным символом целой эпохи и возможно, именно «Черный квадрат» подтолкнул в серую эпоху постмодерна к выставлению унитазов, качающихся бревен, скелетов, придавливающих живую натурщицу, изображению половых органов на мосту в нашей культурной столице и прочее и прочее! Этот изобразительный ад недостоин внимания. Такого в истории искусства еще не было, это и есть дъявольская антикультура.

Постмодерновое искусство не стало, не захотело быть искусством в высоком смысле. Одни аттракционы, унитазы, скелеты… Ведь эпатаж оказался главным и единственным «козырем» так называемых современных искусств. А чудаки из постмодерна думают, что наша свобода, полная творческая свобода – это когда в светофоре горят одновременно все три огонька и все зеленые. Постмодерн – это яма, в которую провалилось современное искусство, увы!

Хочу привести слова великого борца за высокую культуру академика Д.С. Лихачева (1906–1999): «Для жизни человека не менее важна среда, созданная культурой его предков и им самим. Сохранение культурной среды – задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы. Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его духовной, нравственной жизни. Убить человека нравственно может несоблюдение законов экологии культуры». Великие слова!

В науке судьей выступает объективная истина, практика. В искусстве судьей, можно сказать, выступает тоже практика. Сколько людей и сколько времени воспринимают данное произведение как шедевр? Бывает, произведение принимают восторженно, но кратковременно или же долго, но только избранным кругом почитателей. «Окончательный же приговор» шедеврам искусства выносит беспощадное, всесильное и никому не подвластное Время. Продолжается непрерывный отбор, оценки дают новые и новые поколения. И все равно, все оценки остаются подвижными, часто отражая мнения узкого круга «посвященных» в тайны искусства. Но неужели сегодняшние, украшающие наши выставки, унитазы и скелеты когда-нибудь будут возведены в ранг искусства, о, ужас!

Культурный код общества

У каждого народа есть свой культурный код. Каждое последующее поколение принимает «код предков», их уровень культуры, их понятие о красоте, морали. Культурный код передан нам старшими поколениями в виде правил, законов, принципов создания и восприятия искусства. Что-то мы отвергаем, критикуем, но большая часть культурного кода все же принимается. Человек рождается в определенной социокультурной среде, которая формирует

ментальный облик (и суть!) человека. В этом формировании будущего человека участвуют и бессознательные структуры – неосознанные культурные коды. Эти неосознанные культурные коды во многом определяют становление, созревание каждого индивидуума. Неосознанные культурные коды, передаваемые генетически, приводят все как бы к единому знаменателю.

Острый вопрос: надо ли изучать творческое наследие? Примитивисты, например, утверждают, что не надо! А нужно только сохранить чистоту взгляда художника на мир, не «отравлять» его знаниями, оставить восприятие свежим и непосредственным, как у ребенка. Однако игнорируя все, что сделано человечеством за тысячелетия, ты остаешься как бы в вакууме и без «фундамента». И за всю такую маленькую жизнь придется проделать многие ошибки, уже известные и преодоленные в истории искусства. И футуристы[3]3
  Футуризм – «будущее» – авангардное течение начала XX века (лат.).


[Закрыть] отрицали художественное наследие, проповедовали разрыв с традиционной культурой… У футуристов совмещались разные стадии движения в живописи, телеграфный стиль в поэзии (Маяковский, Хлебников, Каменский). Нечто сходное в наши дни – это монтаж клипов. Формальные новшества футуристов очевидно отразились и в архитектуре конструктивизма (архитектор К. Мельников). Хотя футуристы и отрицали наследие прошлого, но… Сами что-то создали: прошло время, осыпалась шелуха, дурашливость, а кое-что все же осталось. Поэтому, как бы не отрицалось художественное наследие, «общая корзина» достижений человечества всегда пополняется.

Культура – это высшее достижение созданных человечеством знаний, обычаев, образа жизни, речи, искусства. Можно сказать, культура – это воздух, в котором мы живем. Культура как огромное «динамичное облако» живет с нами, вернее мы внутри культуры, ее мы и создаем и потребляем. Значительную часть этого созданного людьми «облака» занимает искусство, то есть художественное творчество, художественно-образное освоение и осмысление мира. Творчество – это высокая, даже высочайшая степень умения, мастерства при создании художественного произведения. Каждая эпоха пытается создать свою художественную культуру, именно свое, доселе неизвестное новое искусство. Были великие и высокохудожественные эпохи. Это, конечно, античная эпоха и эпоха Возрождения. Так вот, даже эпохи, перенаполненные великими шедеврами, не претендуют на всю культуру, на все искусство, они строят только свой собственный «этаж» в общем здании культуры. Философия Возрождения основывалась на вере в разум, в красоту и гармонию устройства мироздания. А в XX и начале XXI века разумная платформа Ренессанса качнулась и потеряла равновесие. И сегодня совершенно не ясно, куда же поведут творцы охрамевшее искусство? Многие известные мне деятели искусства считают, что эпоха постмодерна не создала шедевров и займет очень скромное место в общечеловеческом доме культуры и искусства.

Поговорим о таланте и красоте

Творчество – похоже на исповедь. Всю такую короткую и одновременно такую длинную историю человечества художники ищут философский смысл жизни, пытаются в своем творчестве высказать именно свою точку зрения, утвердить свою правду и свои взгляды на жизнь. Искусство определяется как чувственное выражение сверхчувственного, как форма общественного сознания, род духовного и практического освоения мира, как органическое единство познания, созидания и оценки общения людей в обществе и со всем окружающим миром. А вот основные категории эстетического в искусстве – прекрасное, возвышенное, трагическое, комическое – проявляются в самых разных видах и сочетаниях.

Заявить о себе в искусстве может лишь тот, у кого есть накопленный потенциал, широта мышления, свое творческое видение, готовность поделиться знаниями и умениями, помноженные на высокое мастерство. Мастеру надлежит, как бы преодолевая реальность, увидеть общезначимое, отобрать из будничности то, что можно поднять до высот искусства.

Художник живет для других, он как бы мыслит вслух, обращаясь не только к тем, кто живет рядом, но и к тем, кто будет жить через 100 или 1000 лет. Так говорят с нами сегодня Рембрандт, Брейгель, Шекспир, Леонардо…Кто рискнет говорить со всеми сразу? Только гений, только великий художник. Необходимы обширные знания и творческая одаренность, чтобы говорить со всем родом людским.

Творец – как чаша, переполненная замыслами, художественными образами, сиюминутными и вечными вопросами и вечными поисками ответов на них. Из этой чаши гении умело выплавляют шедевры. Ведь гениальность – это прежде всего качественный показатель, но и количественный тоже. Творцы успевают сделать за жизненный отрезок много, даже невероятно много. Если, например, собрать все сделанное Микеланджело в одно место, то это вызовет шоковое ощущение. Неужели возможно, чтобы один художник создал столько и на таком высочайшем «божественном» уровне!.

Быть мастером, размышлять, оторвавшись от бытия, нелегко. Пожалуй, все гении были прежде всего великими мыслителями и тружениками. Искусство всегда чуть-чуть опережает время. Если художник идет в ногу со временем, он опоздал. Надо идти немного впереди времени. В искусстве каждый занимает то место, которое он сможет занять. А в истории искусства каждый займет то место, которое ему отведут живущие сегодня, завтра, послезавтра. Но в разные века вкусы, мысли, приоритеты меняются, поэтому оценки пересматриваются и даже превращаются в свою противоположность.

Искренно и самокритично высказался о себе и своем творчестве один из самых известных художников XX века Пабло Пикассо (1881–1973). Привожу часть интервью, появившееся во французской печати 13 августа 1962 года: «Я, начиная с периода кубизма и после него, удовлетворял вкусы господ и критиков всеми многочисленными странностями, которые приходили мне в голову, и чем меньше они их понимали, тем более восторгались. С увлечением развлекаясь всеми этими играми, всем этим вздором, головоломками, ребусами и арабесками, я стал знаменитым и притом очень скоро. Знаменитость же означает для художника: продажу картин, заработок, состояние, богатство. Сегодня, вы это знаете, я знаменит и очень богат, но когда я остаюсь один на один с самим собой, я не имею смелости считать себя великим артистом в великом, античном смысле этого слова. Такими были великие мастера живописи Джотто, Тициан, Рембрандт, Гойя. Я же только общественный развлекатель, который понял свое время. Моя исповедь – горькая исповедь, более мучительная, чем она может показаться, но ее заслуга – в ее искренности». Гениальный мистификатор и одни из самых великих художников Пикассо как бы шутя взорвал искусство XX века!

Почему желательно получить удовольствие при восприятии красоты? Почему нас радует то, что не утоляет голод, не защищает от непогоды, не дает утилитарно полезного знания? Потому что в мире все подчинено законам красоты, в том числе, например, и чисто математические законы. Авиаконструктор О. Антонов любил повторять: «Мы прекрасно знаем, что красивый самолет летает хорошо, а некрасивый плохо, а то и вообще не будет летать…»

Человек, входя в мир живущих, застает жесткую систему – сформированный и уже устоявшийся мир со своими правилами жизни, художественными законами. Андре Моруа, французский писатель: «Искусство – это попытка создать другой, более человечный мир». Действительно, потребность в прекрасном, как и вечное стремление человека к счастью не ограниченны и, следовательно, ненасыщаемы в принципе. Но… все прекрасное трудно! Почитают лишь тех художников, что в совершенстве отображали красоту. Если же мы возжелаем освободить художника от обязанности делать творения свои прекрасными, то каждый, абсолютно каждый сможет назвать себя живописцем, ибо нет ничего проще, чем порождать уродство.

Иммануил Кант (1724–1804) в «Аналитике прекрасного» вывел законы красоты. Их всего четыре. Привожу в свободном изложении:

1) Прекрасное вызывает удовольствие, свободное от всякого практического интереса. Элемент новизны, неожиданности, необычности должен выделяться в красивом предмете-объекте. Однако чрезмерно новое и неожиданное пугает. Красивое – это сведение сложного к простоте;

2) «Прекрасно то, что нравится всем». Очень спорно, особенно в наше плюралистическое время, но это надо понимать так: прекрасно то, что признается таковым достаточно большим количеством людей на протяжении достаточно длительного времени;

3) «Красота – это целесообразность предмета без представления о цели», то есть сначала мы создаем предмет – произведение, а уж потом оцениваем, красив он или нет;

4) «Прекрасное познается без посредства понятия».

Итак, эмоциональная реакция удовольствия от созерцания красоты происходит на уровне неосознанного. Как известно, высшая нервная деятельность человека имеет трехуровневую функциональную организацию: сознание, подсознание и сверхсознание. Красота – это язык сверхсознания. Это высочайшая эмоциональная реакция на созерцаемый предмет, произведение искусства. Подсознание всегда существует в нас. Сверхсознание же возникает в процессе творчества, то есть создания того, чего еще не было в мире, о чем еще не знает человечество. Красота почти всегда нарушение нормы. Это отклонение от нормы, то есть открытие, радостная неожиданность. Открытие красоты является функцией сверхсознания. Так, ценимые творцами состояния Вдохновения, Интуиции и есть реальные проявления сверхсознания. Можно сказать, что красота является одним из языков сверхсознания, возможно, и главным.

Способность к восприятию красоты есть необходимейший инструмент творчества. И хочется добавить: красота в искусстве – это концентрат мук художника. Красота в жизни – это как раз то, мимо чего мы часто пробегаем не замечая. Художник же останавливает наш взгляд, как бы говоря: остановись и смотри – это красиво, а может и прекрасно! Оцени, восхитись и получи заряд положительных эмоций. Возможно, искусство должно восполнять то, чего так не хватает людям: праздника, яркости света! Мы задыхаемся в бетонных стенах городов, в политических дрязгах, нас стало слишком много, мы мешаем друг другу. Думаю, ясно, сегодня красота помноженная на талант художника и есть необходимый продукт мечтаний человечества.

Джакомо Джироламо Казанова (1725–1798) в своей книге «История моей жизни» написал много любопытного, и не только о себе. «Великий соблазнитель», «венецианский авантюрист», «гражданин мира» – так он себя называл. А вот что он говорил по интересующему нас вопросу: «…что мне кажется прекрасным, не всегда вызывает всеобщее одобрение. Значит, совершенной красоты не существует. Красота не что иное, как воплощенная форма… Что не красиво, не имеет формы, «бесформенное»… Существование формы, которая не что иное, как красота… «Безобразный» – значит, безликий». Это тело без образа… Абсолютную власть надо мною имела одухотворенная красота, та, что сокрыта в лице женщины».

Красота – существеннейший признак искусства. Красота сближает людей и через сопереживание прекрасного напоминает о существовании общечеловеческих ценностей. Мы осознаем, ощущаем красоту и стремимся привлечь к ней внимание других людей. Искусство необходимо для воспитания нравственного человека. Потребность, удовлетворяемая искусством – это потребность познания правды и добра. Причем истинно художественное произведение вызовет у нас положительные эмоции даже в том случае, когда оно повествует о мрачных сторонах действительности. Следовательно, красота воспитывает человека, делает его добрее, мягче, умнее, делает его неспособным к злу. «Истина и добро сливаются в красоте» – писал Гегель. Вот в таком развернутом плане красота вероятно может и должна спасти мир от трагического и морально-психического разрушения…

Красота совершенно бескорыстна. Она необходима в любой области человеческого творчества. Творчество нередко начинается с догадки, с озарения, с возникновения замысла. И именно ощущение красоты является надежным фильтром в творческом процессе. Гений высокого Возрождения Рафаэль Санти (1483–1520) высказался совсем просто: «Это лицо мне нравится, значит, оно прекрасно». Обделенный эстетическим чувством, не умеющий отделить прекрасное от безобразного никогда не станет ни художником-творцом, ни изобретателем. Поэтому красота – необходимый «инструмент» прогрессивного движения вперед. Но почему данный объект красив, не всегда возможно объяснить с помощью слов. Мы узнаем красоту благодаря возникающему чувству удовольствия. Язык красоты – это эмоции. У всех людей есть эстетическая потребность, потребность воспринимать красоту, но… У всех эта потребность различная. Есть люди с повышенным уровнем восприятия, «потребления» красоты, есть с менее развитым, почти не развитым…

Восприятие красоты формируется на неосознаваемом уровне. Красота выходит за грань бытовых, привычных явлений, она всегда содержит (должна содержать!) элементы неожиданного и нового.

Создатель красоты – творец-художник-мастер – должен свободно владеть материалом, то есть быть мастером, ремесленником в высочайшем смысле. Это важнейшее условие для тех, кто решил (рискнул) посвятить себя и свою жизнь художественному творчеству, и поэтому к этому вопросу мы будем еще не раз возвращаться. Вообразить, «изображение» – корень «образ». «Вообразить» – это вглядеться «во образ», мысленно увидеть изображение своих дум во плоти. А вот «безобразие» – противоположное понятие, то есть «без образа» – это пустота. Воплотить – плоть, тело – перевести мысленный образ «во плоть». Это по силам умельцам – «рукомесло», а по-современному – «ремесло». Так прослеживается связь интересующих нас слов и понятий.

Восприятие красоты в историческом плане менялось. Слово – это сигнал. Наскальный рисунок – тоже сигнал, но сигнал особого рода, сигнал, несущий информацию и красоту в своей основе. Видно, на определенном этапе истории, именно в момент осознания человеком себя, появилась потребность в красоте, в прекрасном. Красота существует в самой природе. Художник как бы выделяет ее, очищает от ненужных второстепенностей, от ненужных «шумов». У животных чувство красоты отсутствует, эмоции есть, есть даже примитивное мышление, а чувства красоты, увы, нет.

Творческий процесс – это сплошные сомнения и поиски лучших решений. «Усомниться в самом себе – высшее искусство и сила», – сказал Фейербах. Ведь, повторим, главное – это создание качественно новых духовных ценностей. Это основной канон творчества. Новизна – главное и необходимое отличие творчества от ремесла. Художник создает все новые и новые произведения. Ремесленник же зачастую повторяет один удачно найденный вариант сотни и тысячи раз. Индивидуальность – это то, что отличает художника и его произведение. В искусстве нужны свежие мысли и высокохудожественное их проявление. Одни творцы дают или пытаются дать ответы, другие же только ставят вопросы. И то и другое важно.

Художник получает высшее эстетическое наслаждение и испытывает муки в процессе творчества. Это можно расценивать как личный тест «на творца». Если в процессе работы вы не чувствуете радости, вибрации всех духовных сил, вы, скорее всего, не художник и попали в творческий вуз зря. Впрочем, бывают и исключения, но очень редко…

Восприятие – это творческий акт, в результате которого возникает (но не всегда) чувство прекрасного. Во многих случаях красота открывается не сразу, и человек не творческий может так и остаться глухим к красоте окружающего мира. Гармония и красота – это наслаждение, созвучие сердец и душ. Все музы в итоге служат человеческому духу. И пусть красота спасет, попробует спасти, наш грешный мир, так как красота – единственная надежда, и именно в этом великая и прекрасная правда Федора Достоевского.