Текст книги "Альтернатива вершины Ключ "

– Кажется, близок, – ответил Володя. Помолчали.

– Лиду жалко, – сказал Саша.

– Жалко, – сказал Володя. Оба вздохнули.

– Слушай, капитан, ты ведь когда-то стихи писал. Чего ты бросил? Тебя ведь печатали.

– Лучше бы было, если бы не печатали, – хмуро сказал Володя. – Раз напечатали, два, и уже сами собой стали сочиняться стихи – то к празднику, то к юбилею… И всегда подписывали: Садыков, рабочий. Все равно что подписывать: Толстой, помещик. Как будто то, что я рабочий, давало мне какую-то поэтическую индульгенцию. А когда появилась Маринка, она посмотрела мои сочинения и сказала: «Садыков, нельзя заниматься делом между делом». И была, как всегда, права. Она вообще была мировая баба.

– Сколько ты ее не видел? – осторожно спросил Саша.

– Восьмого июля было шесть лет.

– Ты романтик, Володя.

– Если что-нибудь хочешь мне рассказать про нее, лучше не надо, – быстро сказал Володя.

– Ничего я не хочу, – грустно ответил Саша. – Я хочу сейчас только одного – провалиться сквозь землю.

– Это хорошее желание, – улыбнулся Володя. – Я тебе, Саш, сочувствую. Однако шел бы ты спать. Завтра вам с Русланом много работать.

– Странно, – сказал Саша, – я думал, что ты меня станешь уговаривать.

– Сашечка, дети ли мы? – сказал Володя. – Нашей дружбе с тобой – четырнадцать лет. Иди спать, я здесь еще покурю – украл у Руслана целую пачку. Покурю и подумаю, как я и на Талгаре, на пелевинском маршруте, и на Хан-Тенгри, и на стене Аламедина не сумел разглядеть в тебе сегодняшней ночи.

Саша чуть прищурил глаза.

– Ты жесток, – сказал он.

– Гораздо менее жесток, чем ты, – ответил Володя. – Иди спать. Я через час всех подниму.

Завтракали мрачно. Палатка была уже свернута, шипел примус. На нем стояла алюминиевая миска, в которой грелись мясные консервы. Все, сгрудившись, хлебали из этой миски. Саше не везло – как ни возьмет ложку, либо кусок мяса с нее упадет, либо жирный водопадик на брюки штормовые прольется. И глядел Сашка как-то странно, больше в себя глядел. Хуже всех, наверно, чувствовал себя Руслан. Все время суетился, острил, говорил, будто словами пытался замазать общую неловкость и напряженность.

– …а еще был такой случай, – говорил Руслан с фальшивой веселостью. – У нас есть лейтенант Юра Чеботников. Он гнался за нарушителем. Тот – в переулок. На «Жигулях-2106». Выскакивает на перекресток – и на красный свет! Юра сумел за ним проскочить. А дальше – тупик! Там стройка шла, на Красноармейской. Юра зажимает нарушителя бампер к бамперу, выскакивает, а за рулем – кто бы вы думали?

Все доедали консервы и никак не реагировали на рассказ Руслана.

– Нет, правда, знаете, кто за рулем был?

– Ну что, будем веревки делить? – спросил Володя. Вопрос был адресован к Саше. В этот момент как раз Саша погрузил свою ложку в миску, но обнаружил в миске уже полную пустоту. Он сдержался, не сказал ничего плохого, аккуратно отложил ложку в сторону и, глядя куда-то в сторону, тихо произнес:

– У меня есть предложение. Чтобы нам быстрее спуститься, нужно траверсировать стену вправо, выйти на гребень, а там мы быстро сбежим вниз.

Саша сказал «нам», сказал «мы». Это было так неожиданно, что все замолчали, глядя на него. Потом стали смотреть на капитана.

– Очень хорошее предложение, – не спеша сказал Володя. – Так мы и собирались сделать.

Он легко; но ясно подчеркнул слово «мы». Тут Руслан приподнялся с камня, на котором сидел, приобретя позу наездника.

– Так ты… – сказал он, – то есть мы…

– Ребята, – сказал Саша и впервые поднял глаза, посмотрев на Володю, – я чувствую себя ужасно. Я, конечно, пойду с тобой, капитан.

Тут Руслан с криком «Сашка, Сашка, гад!» вскочил и сграбастал архитектора в свои самбистские объятия. Лида тоже бросилась к ним. В итоге перевернули примус и продавили миску. Володя поправил дела с примусом и, улыбаясь, закурил.

– Это что еще за новости? – спросила Лида. Володя махнул рукой. Руслан, увидев в руках у Володи сигареты, закричал:

– Уникальный случай! Воровство на отвесной скале!

– Ну что, капитан, берешь меня обратно? – весело спросил Саша. Володя хотел оставаться серьезным, но улыбка сама распирала его лицо.

– Когда пьяный матрос, – сказал он, – приползет на корабль за минуту до отхода, никто его за это не благодарит. Но все знают, что он – настоящий матрос. Поспешим, моряки. Нас ждут.

В то время как вся команда уже бежала по морене, изможденная длинным и трудным спуском, в глубине ущелья росла, двигалась в ужасающей близости от скальных стен маленькая точка, постепенно превращаясь в вертолет. Он стал кружить у блюда старого высохшего моренного озера. Спартак и Марат глядели то в сторону вертолета, то в сторону горы, откуда спускалась команда, сгибаясь под рюкзаками. Наконец Марат не выдержал, побежал навстречу альпинистам. Добежал, бросился к Володе, хотел взять у него рюкзак. – Лэди ферст! – сказал ему Саша. Как ни странно, Марат понял и взял рюкзак у Лиды, которая торопливо поцеловала его. Пилоты не останавливали двигатели. Наскоро побросали в вертолеты рюкзаки, попрыгали сами, и вертолет тут же взлетел. Поднялась пыль. Машина нырнула в глубину ущелья и уже оттуда стала медленно набирать высоту. Сзади оставалась видимая отсюда во всей своей красе северо-западная стена вершины, известной под названием Ключ…

Бортовая машина, в кузове которой они ехали с аэродрома, едва пробилась, беспрерывно сигналя, через огромную пробку самосвалов. Район компрессорной, оказывается, был оцеплен солдатами. Машины не пропускали. Стену над компрессорной и злосчастный камень освещали два армейских прожектора. Володя спрыгнул с кузова. В центре пустого, ярко освещенного пространства, как на арене, стояли люди. Среди них Володя увидел и Юнну и Петра. Володя приветливо помахал им рукой, к нему навстречу двинулся седой человек.

– Я Сидурс, – сказал он. – Надо приступать немедленно. Видите, что делается. Дорога встала, стройка встала. Мы даже эвакуировали людей из компрессорной.

Володя посмотрел на здание компрессорной. Там, к его удивлению, горели окна и у дизелей двигалась какая-то фигура.

– Но я вижу, там работают, – сказал Володя.

Сидурс почему-то усмехнулся.

– Два комсомольца-добровольца, – ответил он. – Вы можете приступить сейчас же? Я понимаю, что вы устали, но другого выхода у нас нет.

– А цемент есть? – спросил Володя.

– Гром не грянет, мужик не перекрестится, – ответил Сидурс. – Есть цемент марки 500. Какие у вас просьбы?

– Десять человек вспомогателей. Никого под камнем, никакого движения по дороге. Ужин и крепкий кофе.

Сидурс кивнул.

– Я уехал, – сказал он. – Ночью подъеду. Спасибо вам, что вернулись. Слов нет – спасибо.

И Сидурс пожал Володе руку.

Тем временем с кузова грузовика альпинисты сгружали рюкзаки, доставали веревки, надевали обвязки. Ребятам помогал Петр.

– Саш, – спросил он, правда, что вы «зеркало» прошли?

– Правда, – мрачно сказал Саша.

– Кто пролез?

– Все пролезли, – был ответ.

Не принимала участия в общей суете лишь Лида. Она стояла в темноте и внимательно смотрела, как Володя подошел к Юнне. Она не слышала, что они говорили друг другу. Их разговор был короток, и Володя тут же побежал к своим руководить. Навстречу ему двинулась Лида.

– Вов, – сказала она, – я уезжаю.

– Куда? – спросил он.

– Домой. Так будет лучше для всех. И для меня. И еще: у меня для тебя есть свадебный подарок. Возьми.

И Лида вынула из кармана куртки небольшой камень, тот самый, что несколько дней назад пробил палатку. Володя растерянно держал этот камень в руке…

– «И кто-то камень положил в его протянутую руку», – сказала Лида, надевая свой рюкзак. – Прощайте, ребята. Так будет лучше.

– Ты славный парень, Лид, – сказал Руслан.

– Это-то и печально, – ответила Лида.

Все смотрели, как она с рюкзаком уходит из круга освещенного пространства и скрывается в темноте, где по-волчьи горели фары машин.

– Все одно к одному, – буркнул Саша, – чудовищный сезон! Ему никто не ответил.

– Курсант! – резко сказал Спартак. – Ты чего мышей не ловишь? Сбегай-ка в компрессорную, пошустри насчет кофе!

– Там никого нет, – сказал Володя, – там два каких-то отчаянных добровольца работают.

– Сильные ребята! – сказал Руслан, застегивая грудную обвязку. – Под такой угрозой…

– Ну, что, моряки? – сказал Володя. – Он был уже при обвязке, держал в руках скальный молоток. – Осиротели мы без доктора. Однако плакать будем потом. Сейчас надо нам закончить неудачный сезон добрым делом.

Все пошли к стене. На ходу Спартак кинул Марату банку растворимого кофе.

– Давай, – приказал он.

В свете прожекторов Марат, преисполненный важным чувством причастности к столь героическим людям, как альпинисты, медленно пошел к компрессорной. На него смотрели десятки людей: и солдаты оцепления, и водители, курившие у временного веревочного барьера.

В коридоре компрессорной Марат никого не обнаружил и прошел в машинный зал. Там работали дизели, стоял грохот. Навстречу Марату шел, прихрамывая, старый человек.

– Чего?! – крикнул он Марату.

– Кофе согреть, – ответил Марат, показав на банку.

– Это хорошо, – сказал дядя Митя. – А то мы тут с напарником целые сутки одни вкалываем.

Марат посмотрел вокруг, но не увидел никакого напарника.

– Спит, умаялся, – сказал дядя Митя. – Непривычно ему – большой начальник. Я виноват, говорит, я здесь срок и отстою. Сам Сидурс бушевал, не пускал его – он ни в какую! Министерство, – уважительно добавил дядя Митя.

Марат, пораженный внезапной догадкой, глянул на дизели. Там в маленьком уголке под доской «Лучшие люди» на алюминиевом стульчике сидел Воронков в белой, измазанной машинным маслом рубахе. Он спал, уронив голову на грудь. Марат подошел к стулу, сел на корточки перед ним, положил ему руки на колени. Воронков вздрогнул, проснулся, уставился на сына.

– Папа! – сказал Марат. – Папа…

Воронков ничего не ответил и погладил сына по голове.

…Мокрое блестящее шоссе извивалось между холмов далекой лентой. Шел дождь. Вся команда лежала на груде вещей в кузове грузовика. Спартак, Руслан и Марат спали, до носов натянув серебряный непромокаемый плащ. Дождинки падали на их лица, но лишь Марат иногда вздрагивал и мотал головой, сгоняя капли с лица.

Саша и Володя, закрывшись палаткой и накинув на головы капюшоны пуховок, полулежали рядом, не спали, хоть были измучены до крайности. Володя потихоньку курил, нагибаясь к сигарете, которую держал в руке над палаткой.

Грузовик остановился у маленького переезда. Володя обернулся. Шлагбаум был закрыт. В выбоинах на переезде стояли свинцовые лужи. В степной дождливой дали не спеша шел, приближаясь к ним, поезд – тепловоз и три товарных вагона.

– Что там? – спросил Саша, не желавший оборачиваться.

– Переезд, – сказал Володя.

– Я вот только одного не пойму, – сказал Саша. – Почему ты не стал меня уговаривать? Когда мы сидели над «зеркалом»? Это мне показалось странным.

Володя улыбнулся.

– Я рассуждал так, – сказал он. – Ты был героем дня – ты, кстати, и остаешься героем, – и первая реакция у тебя была понятная. Я всячески оттягивал время, надеясь, что страсти поутихнут. Но тут Лида вылезла со своим снотворным. Это спутало мои планы. Я выбросил таблетки. Я сам не спал всю ночь и слышал, как ты заснул. Но спал ты плохо, ворочался, просыпался. Под утро я вдруг пришел в ужас от того, что ты откажешься идти вниз. Я вылез из палатки и по пути довольно основательно навалился на тебя. Я хотел дать тебе еще один шанс – разговор наедине. Когда же я увидел, что ты не так тверд, я не стал на тебя давить. Я просто отдал тебя на растерзание тебе же. Ты, Саш, в эти сутки совершил два подвига. Я говорю без шуток. Ты прошел «зеркало» и нашел в себе мужество отказаться от него.

– Ты большой ученый, капитан, – после некоторого раздумья сказал Саша. – Неужели ты все это так холодно разложил, как шахматную партию?

– Это просто в пересказе выглядит так, – ответил Володя. – Я страшно мучился. Я пытался помочь тебе. Ты ведь был в самой сложной ситуации.

– А по-моему, ты, – сказал Саша.

– Я ведь капитан, – грустно ответил Володя. – Кроме того, я уже знал, что мы должны вернуться. Мы вернемся на Ключ, Саш!

– Вне всякого сомнения, – сказал Саша. Он развеселился от этой мысли, толкнул спящих.

– Руслан! – крикнул он. – Ты же не дорассказал: кто там за рулем сидел? Какой нарушитель?

Руслан, не открывая глаз, спросил:

– А вы как думаете?

– Кошка, – предположил Марат.

– Еще какие будут мнения? – спросил Руслан.

– Красавица блондинка, – сказал Спартак.

– За рулем был зампред горисполкома, – сказал Руслан.

Шлагбаум открылся и грузовик двинулся дальше, навстречу затянутому сизым дождем горизонту.

1981