Текст книги "Ночной звонок. Рассказы"

В общем, из 27 человек 10 вообще не попали в мишень, пятерки тоже отсутствовали. Когда выкрикнули мою, последнюю по алфавиту фамилию, я спросил:

– Товарищ майор, если я выбью не 22 очка, а 23, у меня же не будет 6-ка, может снимите за это трое суток ареста?

Как уже писал, я занимался подводным плаванием, а в то время это был военизированный вид спорта и одним из видов троеборья была стрельба из «Марголина» на 25 метров, так что я стрелял прилично и по мишени №4 с пятнадцати метров с учетом даже веревки 27—28 очков выбил бы точно. Но этого майор не знал. Он думал, что я буду стрелять, так же как и все, на удачу. Немного поколебавшись, на всякий случай поднял «планку» до 27 очков. Я сказал, что это очень много и за это надо бы снять весь срок ареста. Во взводе, с подачи Николаева, который прекрасно знал, что я умею стрелять, прошел ропот, мол, трепло, куда ему 27, накажите его тов. Майор прибавьте ему еще пару суток за хвастовство. Так и решили, если я выбью 28 очков, то с меня снимется 6 суток, если 29 или 30, то все 12, а если я не смогу выбить 28 очков, то за каждое ненаборное очко до 28 прибавляются трое суток. Обратившись к взводу, он сказал примерно так:

– Я думаю, это справедливое решение, боец должен с оружием в руках уметь искупить свою вину.

Он еще долго говорил, а потом приказал стрелять. Результат был 29 очков. Майор долго смотрел на мишень, а потом заявил, что я его обманул, так как не сказал, что умею стрелять, на что я возразил:

– Во – первых, вы не спрашивали, а во – вторых вы хотели, чтобы я впервые взяв в руки оружие побил мировой рекорд?

Взвод был в кайфе, все кричали – снять весь арест, но Терцвадзе решил иначе. Он сказал, что будем стрелять из всей обоймы и с расстояния 25 метров. Если он проиграет, то снимет с меня все аресты, а если выиграет, то аресты удвоятся. Стреляли по обойме. Я выиграл 2 очка и внутри ликовал, майор был зеленый, как его пилотка, но держался, только ус подрагивал.

После обеда было построении и на нем Терцвадзе скомандовал мне выйти вперед и произнес речь, что за отличную стрельбу я награждаюсь значком «Стрелок – отличник» и дополнительно в знак поощрения с меня снимается 12 суток ареста. Все кричали ура, хлопали меня по плечу.«Как ты его», но я знал – главное впереди.

Как – то пришел в часть азербайджанец и спросил. Кто – нибудь из студентов умеет чинить телевизор? Я обрадовался, что можно подзаработать, домой попасть уже не получается, денег на магазинчик и сгущенное какао нет – пошел ремонтировать. Неполадка была ерундовая, да и запасной неработающий телик как склад деталей имелся, через полчаса все было в ажуре. Хозяин сорвал мне пару груш, пару яблок и поблагодарил. Магазин накрылся, но теперь сразу несколько человек из села пришли за мастером. Я собирал друзей по 3—4 человека. Шли, сначала хорошо кушали, а потом я ремонтировал телик, так мы и кушали вкусно и телевизоры ремонтировали, все были довольны, но тот, кто сообщил о моих самоволках за прошлый месяц, видимо не попал в число «обедающих» и малява пошла наверх.

За вымогательство обедов из местного населения и оскорбление звание комсомольца мне влепили пять суток, а когда я заявил, что не являюсь комсомольцем, то получил еще трое суток. За то, что после просмотра кино (в части был летний кинотеатр) пошел провожать домой жену командира роты, когда тот был на курсах повышения квалификации и опоздал на перекличку получил еще торе суток, но то стоило того, хорошая была у ротного жинка и провожать сама напросилась, а задержаться пришлось, так как не только же мужу повышать квалификацию.

За восемь дней до окончания сборов начались экзамены. Сдавали повзводно, я был в первом взводе, но у меня экзамен не приняли. Вздыхая майор Васильев сказал, что этот чудак на букву М хочет тебя продержать до последнего дня, принять экзамен последним, а потом посадить на губу на все сутки, что у тебя будут. К началу экзаменов у меня уже собралось 18 суток. Кто сдавал экзамены, собирал манатки и уезжал домой. Потом сдавал 2-й взвод, потом 3-й. Затем повторилось все тоже самое, только уже сдавали те, кто не сдал с первого раза. Потом был третий круг.

Тогда я расслабился, у меня было почти 5—6 бесконтрольных дней (Терцвадзе был на экзаменах). Навещал жинку ротного, шастал на бахчи тех, кому ремонтировал телики и пару раз притаскивал громадные арбузы и дыни, ели с удовольствием. Эта неделя была самая спокойная. Настал последний день экзаменов, осталось три студента и я. Наконец, и у меня приняли экзамен! Ну, что я знал – то знал, экзамен сдал на отлично.

Там же на экзамене, я и глазом моргнуть не успел, Терцвадзе вызвал старшину. У меня от перспективы волосы дыбом встали, а эта зараза майор пишет и издевается, мол молодец Якунин, ответа на отлично я от тебя не ожидал. Пришел старшина, снял с меня ремень и повел на губу. И тут пришло дерзкое решение, говорю:

– Сегодня все уезжают, а в палатке у меня вещи остались, может я возьму их, упакую и сдам в каптерку?

Мы пошли к палатке (на 40 человек). Старшина остановился у входа покурить, а я пошел собрал вещи в рюкзак, подлез под брезент с другой стороны и сиганул, что есть мочи. Появившийся забор я перемахнул, как мастер спорта, сердце выпрыгивало из груди, радовался как ребенок! Все, сейчас на вокзал и «Вася».

Но, к несчастью, я перемахнул на территорию какого-то склада и охранял его волкодав, бегавший по проволоке на цепи и достававший почти все уголки, кроме маленького пятачка размером с 2 метра, где я стоял, прижавшись к какой-то двери, а волкодав в 20—30 см лежал, следя, чтобы я не шевелился. Оба ждал хозяина.

Через минут десять старшина понял, что я сбежал и в части начался переполох. Тут же отправили людей на вокзал, осмотрели все в округе, кроме этого склада, зная, что там не пройти волкодава. Бегали до вечера, Терцвадзе матерился на чем свет стоит. А я уже почти падал в обморок, и отчаянно сожалел, что не сижу на губе и не ем что, там дают. Вдруг открылся засов ворот и появился охранник, гражданский азербайджанец, отогнал пса и спросил:

– Это из-за тебя? Что наделал?

Узнав, что сбежал от 18 дневной губы, улыбнулся.

– Сегодня не уедешь, ищут всей частью. Ты же мастер, я знаю видел тебя у родственника. Переночуешь у меня, а завтра отвезу тебя на другую станцию.

Еще посидели в его сторожке часа два, тихонько пошли к нему домой. Его жена, работавшая в офицерской столовой, рассказала, что Терцвадзе был злой как шайтан, он собирался посадить меня на губу и дожидаться того, что бы я умалял его простить и отпустить, но он не отпустил бы, а собирался позвонить жене, дождаться её и заставить ее просить за меня прощение в моем присутствии. И тут все развалилось.

Утром Карим на своем колхознике отвез меня на другую станцию, купил мне билет и дал пакет с едой. Ехал домой в полной армейской амуниции с сапогами, но без ремня. Сапоги я долго носил под брюками, мне нравилось.

В конце сентября пошел на кафедру и спокойно взял свой военный билет старлея.

Рассказы

Допрос под гипнозом

Я был не просто свидетелем, а активным участником событий, описанных ниже.

Две фразы, которые могли привести к трагическим последствиям особо врезались в память.

Фраза брошенная сотрудником КГБ:

– Ты признаешься, что не только украл золото, но и, что убил Кеннеди.

И вторая фраза сказанная уже мной:

– Вор не тот, на кого сразу подумаешь, а тот, у кого на лбу клеймо – «честен».

Случилось это в начале двухтысячных. Фамилии и имена участников событий, конечно, изменены.

Позвонила мне, как она представилась, Мери Васильевна и, сославшись на рекомендацию знакомых, предложила встретиться по поводу продажи её квартиры через мою фирму. Она назвала адрес и назначила встречу.

Нестандартный, элитный дом был мне знаком, знакомы были и расположение комнат в квартирах этого дома, знаком был и с жильцами дома, квартиры которых сдавал.

Кстати, знаете, чем отличаются таксисты от риэлторов? Таксисты знают все улицы и дома на них, риэлторы же, знают не только улицы и дома на них, а так же квартиры в этих домах и многих жильцов этих квартир.

Прелесть продаваемого дома состояла в том, что помимо расположения в престижном районе, на этаже была всего одна шестикомнатная квартира площадью около двухсот метров. Квартира Мери Васильевны находилась на втором этаже и обладала одной особенностью, которая делала квартиру просто уникальной. Про уникальную особенность опущу, хотя так и подмывает рассказать, но тогда квартира, а главное люди станут узнаваемы, что совершенно не входит в мои планы. Так что пусть эта особенность радует теперешних обладателей этой квартиры.

Мери Васильевна попросила продать квартиру, максимально скрыто, без объявлений, рекламы и «туристов», чисто по «своим каналам», так как ее муж, который сейчас в отъезде, генерал КГБ и огласка нежелательна.

В течение недели я водил своих клиентов, которые могли бы купить данную квартиру. Кого-то останавливало отсутствие ремонта, кого-то этаж, кого-то цена, а кого-то и «нюансы» о соседях, которыми сыпала, бывшая в «теме» жена чекиста.

Профессия риелтора не только «и опасна, и трудна», но и изобилует вкраплениями многих неожиданных профессий, от психолога до сантехника, со всеми возможными проблемами.

Мери Васильевне трудно было не вмешиваться в процесс моего общения с покупателями, так как кому, как не будущим хозяевам этой квартиры, она могла излить всю желчь на соседей, воров доносчиков и проституток, ненавидевших её. Но самое главное, можно было попасть под горячую властную руку Васильевны, которую тбилисская «богемная» жизнь с домработницей вполне устраивала, в отличие от её московского сына, требовавшего продажи квартиры.

В моей практике был случай, когда дочь требовала продажу родительской квартиры в Тбилиси, так как… ей нужно было купить в Москве крутую машину. Я делал максимально возможную рекламу квартиры (конечно за счет продавца), где были расписаны все плюсы квартиры и цена нормальная, но вот поведение продавца было разыграно так, что никто не хотел покупать квартиру. Так и тут, я постоянно боялся что Мери выдвинет такое условие, которое сделало бы сделку невозможной, а внешне для сына – она бы продавалась.

Пришлось провести с Мери пару вечеров чаепития с «ни к чему не обязывающим трепом». Домработница, свой человек в доме, родственница – мать жены одного из умерших Мэри Васильевны сыновей, пекла вкусные булочки, разливала чай, но в разговоре почти не участвовала. После чаепитий Мери Васильевна в разговорах с клиентами уже придерживалась в основном темы недвижимости.

Все когда-то заканчивается, закончились и мои богатые клиенты. Я поделился информацией о квартире с моим другом и коллегой владельцем другой фирмы по недвижимости (обычная ситуация – фирмы делят проценты поровну). Через несколько дней у них появился клиент. Представитель их фирмы Мераб, милейший человек, врач по образованию, работавший брокером в той фирме, привел покупателя.

Сидим мы с Мери в кухне пьем кофе, а Мераб водит клиента по квартире. Я специально придерживал Мери в кухне, чтобы Мери не вмешивалась в разговор со своими спонтанными комментариями.

Мераб долго ходил по квартире с покупателем и это был хороший знак, когда же покупатель спросил про подвал у меня радостно заныло под ложечкой. Мери Васильевна повела нас смотреть две совершенно пустые комнаты полуподвала.

Покупатель был весьма доволен и попросил неделю никого не приводить, так как он согласен купить. Цена его устраивала, но должен показать жене, которая в Италии и будет через неделю. Расходились мы в приподнятом настроении.

Вечером позвонила Мери Васильевна и как гром с ясного неба:

– Юра, в доме пропало все золото. Вчера ходила в театр и случайно оставила шкатулку со всеми золотыми украшениями в спальне на туалетном столике. Сейчас хотела её спрятать, а она… пустая. Срочно приезжай.

Через полчаса я был на кухне у Мери, на столе лежала открытая и пустая довольно большая малахитовая шкатулка.

Пока я соображал, как могло такое случиться, Мери уже все для себя решила.

– Вор, риелтор с бородой. Мне с самого начала не понравился этот бородач с другой фирмы. Такую бороду, как у него носят только бандиты и глаза у него вороватые, да и сам он всюду заглядывал. Сейчас же сообщи его телефон и адрес. Сотрудники мужа в миг из него все украденное золото вытрясут.

– Мери Васильевна, я прекрасно знаю Мераба. Он интеллигентный человек, врач по профессии. Вы же знаете какое сейчас трудное время, на зарплату врача скорой – семью не прокормишь, вот и работает на фирме у родственника. То, что он мог украсть ваше золото, просто исключено. Даже если бы он был вор, то он же не идиот, чтобы украсть золотые побрякушки в доме генерала КГБ. Что украдет покупатель – нонсенс, так как, покупая квартиру более чем за сотню тысяч долларов, он точно не будет красть золото из шкатулки, да и в спальне он был не один.

– Да, не один – вскрикнула Мери, – зато потом этот бородач ходил в спальню один, чтобы посмотреть далеко ли от окна забор.

– Мери Васильевна, нам клиенты доверяют ключи от квартир отнюдь не пустых и еще никогда не было случая, чтобы там что-то пропало. Представьте, завтра в городе узнают, что у вас при Мерабе из квартиры пропали ценности. Все, на их фирму можно ставить крест, никто с ними не захочет иметь дело. Да и потом, у воров никогда не бывает воровского вида, так как в этом случае его никто на порог не пустит. Вор не тот, на кого сразу подумаешь, а тот, у кого на лбу клеймо – «честен».

– Ну, тогда золото украл ты, так как на тебя точно не подумаешь.

Мери улыбнулась.

– Не нервничай, на тебя никто не думает.

– Мери Васильевна, а что больше не на кого подумать?

– Юра, ко мне никто не заходил. В доме были я, домработница Вера, которая у меня уже лет двадцать, ты, покупатель, который, скорее всего исключается и бородач. Я думаю, украл он.

– Мери Васильевна, давайте не будем ломать дров, лучше я съезжу к Тамази, директору фирмы Мераба и возможно что-то и прояснится.

Я засобирался и попросил пока ничего не предпринимать.

Из машины я позвонил Тамази и, узнав, что все они еще на работе, попросил не расходиться, так как есть проблема.

Сидели мы в офисе и обдумывали ситуацию. Ясно было, что ни я, ни Мераб к пропаже золотых изделий не причастны. Я, покупателя вообще не знал, но думал, что парламентарий опускаться до элементарного воровства не стал бы. Тамази ручался, что он его знает и это невозможно. Сама Мери, скорее всего исключается, так как зачем ей инсценировать пропажу золота, так как никакой пользы из этого она вроде извлечь не могла, кроме расстройства возможной сделки, а самое главное, весть о воровстве в квартире генерала мгновенно разнеслась бы по всему городу. Оставалась одна подозреваемая – домработница, но и тут как бы проблема, так как Мери и Вера – бабушки одного и того же внука. Да и безупречный стаж работы…

Задачка, должен сказать была не из легких, настоящий закрученный детектив.

Тамази предложил скинуться и купить или возместить стоимость украденных драгоценностей, хотя даже примерной цены всего пропавшего мы не знали. Относительно этого варианта я был категорически не согласен, так как это означало, что мы признаемся в краже, а потом отмыться уже не удастся, это как «труп в огороде».

Сидели допоздна, спорили до хрипоты, но конкретно на кого-то указать, как на вора было нельзя.

Предложил действовать методом исключения:

1. Я, как даже не входивший в спальню и не отлучаясь находился с Мери в кухне – исключался.

2. Парламентарий был постоянно на виду у Мераба и незаметно вытрясти тяжелую малахитовую шкатулку не мог.

3. Мераб, в конце заходил в спальню один, посмотреть далеко ли забор. Значит мог.

4. Вера, так же была постоянно в кухне, но в подвал с нами не спускалась. Значит могла.

5. Сама Мери, кто знает, были ли вообще украдены золотые украшения, а не спрятаны где-то в укромном месте самой хозяйкой, которая преследовала одной ей известные цели. Значит могла.

6. Не исключен и сговор двух «бабушек», как раз в расчете на то, что мы не захотим огласки и «возместим» ущерб. Значит могли.

Получилось, что причастными к пропаже золотых украшений могли быть трое: Мераб, сама хозяйка Мери, домработница Вера и все с одинаковым успехом.

На этом и разошлись, совершенно не представляя, что делать и как из этой ситуации выбраться.

Утром ко мне в офис заявились два шкафа. Один «большой шкаф», а второй поменьше, как бы «шкафчик», но от этого не менее грозный, так как брови у него были сросшиеся и вид был «мама не горюй».

– В офисе сказали, что директор вы, правильно?

– Сотрудники всегда знают кто их шеф. А вы, как я понимаю по виду, из «конторы», простите, от Мери Васильевны?

– Да, именно из конторы, от её мужа. Поехали с нами, покажите этого бородатого супчика.

– Присаживайтесь, я вам сейчас попробую все объяснить. Мери Васильевне борода Мераба показалась «вороватой» и отсюда все её подозрения.

– Юра, извините, не знаю вашей фамилии, —¬ заговорил «шкафчик» – ничего нам объяснять не надо, вы должны повезти нас к Мерабу и благодарить Мери, что вы пока свидетель. Поехали.

«Шкафчик» посмотрел на меня так, что сразу стало понятно, что для них нет никакой разницы, начать допрос с Мераба или с меня, просто ситуация диктует начать с Мераба.

Ехали молча, заранее позвонить Мерабу не дали, решив, что не стоит предупреждать.

– Брать надо теплого и непуганого, пугаться он должен по ходу разговора с нами, – процедил «шкаф».

Когда Мераб вышел и сел в машину я чувствовал себя последний стукачем, да и взгляд, брошенный на меня Мерабом, не дал мне возможности усомниться в этом.

Умеют эти ребята разделять и властвовать, запросто натравливая одних на других.

– Мераб, – начал «шкаф», – ты же понимаешь, что ни нам, ни вам не нужно официальное расследование. Обыски, допросы, особенно в подвале с пристрастием, где ты признаешься, что не только украл золото, но и убил Кеннеди. Лучше давай сейчас признайся, верни золото, обойдешься символическим штрафом, а главное никто ничего не узнает.

– А почему вы всех собак вешаете на меня? Может быть, украл кто-то другой? Например, Юра с хозяйкой или с домработницей инсценировали кражу, решив заработать.

Опа, ну и поворот! Я чуть было не поперхнулся. Вчера методом исключения, я до такого варианта не додумался, видимо Мераб с друзьями дошли до этого после моего ухода. Так что чистым оказался один покупатель.

Но когда опер потребовал назвать покупателя, то фамилия их несколько смутила. Один вышел из машины с кем-то поговорил по телефону и вернувшись протянул Мерабу вынутую из кармана повестку:

– Завтра в два часа на Леси Украинки, д.3, а сейчас мы спешим. Пока свободен.

Мераб вышел из машины, а меня довезли до моего офиса.

Сижу я в офисе и думаю, а что дальше? Надавят они на Мераба, ну сознается он хоть сто раз, что украл золото, но от этого же оно не появится, так как я точно знаю, что он не воровал. Ну, засунут меня в подвал, ну забьют до полусмерти, но и от этого золото не появится, так, как и я тоже золото не воровал. Если не принимать во внимание экзотические варианты с участием Мери, так как они настолько маловероятны, что их реальность близка к нулю, то остается только домработница Вера. Хорошо, ну допустим, что Вера, а как это доказать? Кто, вообще, разрешит допрашивать «честнейшую родственницу»? Тем более ради меня или Мераба, у которого, по мнению Мери, на лице написано «вор». А как представлю, что думают обо мне ребята с другой фирмы… жить не хочется.

У меня часто бывает, что в самые сложные ситуации вдруг наступает полное спокойствие и голова начинает работать в режиме мозгового штурма автоматически, правильные решения приходят как бы сами собой. Так случилось и в этот раз.

Не понимая, что делать, я начал играть на компьютере в «шарики».

Кидал шарики минут 10—15, как вдруг неожиданно пришла совершенно безумная идея. Решение настолько простое, но такое мощное по воздействию, что достойно лишь «Штирлица».

Тут же я распечатал на компьютере «заявление в милицию», снизу написал пять фамилий, присутствовавших при пропаже золота, на трех поставил подписи и без предупреждения отправился к Мери Васильевне.

Дверь открыла Вера:

– Что золото нашлось? – с порога заинтересованно спросила домработница.

– Да почти, приезжали крепкие ребята, думаю, найдут.

Мери предложила кофе и попросила рассказать, как было и что выяснилось. Если раньше я особо не наблюдал за Верой, то сегодня я был само внимание и отмечал любую её неестественную реакцию, что могло её выдать, ну не Мата Хари же она, в конце концов.

Рассказывал я красочно и в мелочах. Рассказал, как Мераб нагло себя вел, ухмылялся расспросам сотрудников и твердил, что говорить будет только, когда откроют дело.

– Видимо, вы Мери Васильевна были правы, его внешность вас не обманула, а я как дурачок еще его защищал.

Женщины наперебой стали ругать Мераба и кажда друг дружке доказывать, что именно она сразу поняла, что он вор. Пока они оживленно обсуждали Мераба я достал лист бумаги и прочитал вслух:

Руководителю следственного отдела милиции

Мтацминдского района.