Текст книги "Ночной звонок. Рассказы"

Я, депутат Парламента Грузии Созванидзе Фридон, прошу руководство следственного отдела разрешить провести допрос пяти человек. Один из пятерых украл семейные золотые украшения. Так как в деле участвуют высокопоставленные особы и нежелательно предавать дело огласке, все участники события согласны дать показания под гипнозом.

Внизу пять фамилий, из которых три с подписью, а две – Мери и Веры, без.

Мери вопросительно на меня посмотрела.

– Я ничего не поняла, что это за заявление?

– Мери Васильевна, – нагоняя серьезность, чтобы напугать Веру стал «объяснять» я, – после разговора сотрудников с Мерабом, он позвонил покупателю и сообщил ему о ситуации. Депутат Фридон попросил нас приехать и подключил своего адвоката. Тот посоветовал не открывать дело, а просто дать показания под гипнозом. В этом случае воля человека отключается и укравший золото сознается и даже скажет, куда спрятал украденное. Но есть один нюанс, допрос можно проводить только с согласия допрашиваемого. Это, – указал я на лист – составленное адвокатом заявление и наши три подписи стоят, осталось поставить две ваши.

Не успел я договорить, как Вера, покрасневшая как рак, вдруг всплеснув руками, вспомнила, что у неё дома остался включенный утюг моментально засобиралась и выскочила из дома.

Мери остолбенела и на некоторое время потеряла дар речи.

– Ты это видел? Что это было? Неужели Вера?

Максимально растягивая удовольствие, допив свой кофе с шоколадкой я признался, что никакого заявления нет, так как никаких допросов под гипнозом проводить нельзя, тем более при отсутствии заведенного дела. Все это я придумал и написал сам, никто «заявление» не только не подписывал, а и в глаза не видел. Извините, но другой возможности уличить Веру не было и, кажется, уловка сработала.

– Ну, ты даешь! А ведь и я поверила, уже было собиралась звонить мужу. А как увидела реакцию Веры, обомлела. Неужели? Двадцать лет дружбы, честное имя, все коту под хвост? Надеюсь, у неё была очень веская причина.

– Мери Васильевна, оперативники ждут в 2 часа дня Мераба в «конторе». Попросите, пожалуйста, чтобы они его не прессовали, возможно все решится и без них. Да и распишитесь, пожалуйста, на этом «документе» и положите его на видное место, пусть Вера видит, что все «ждут» её подпись. Я пойду, если вдруг «Дед Мороз по почте пришлет золото», звоните.

На следующий день в полдень позвонила Мери. Она сообщила, что Вера, когда убирала спальню часть золотых вещей «обнаружила» в пододеяльнике. Когда же она увидела мой презрительный взгляд, расплакалась и призналась, что она забрала не только золотые вещи, но и деньги за проданную дачу, просто их сразу не хватились. Забрала драгоценности из шкатулки она тогда, когда все ходили смотреть подвал. Вера заявила, что все это она сделала ради внука, так как боялась, что я все продам и общему внуку ничего не оставлю.

Больше всего меня обрадовало, что Мери попросила у меня телефон Мераба, чтобы извиниться.

Ну, а закончилась вся эта история, как обычно, заканчиваются сказки.

Сделка состоялась и все остались довольны и при деньгах.

Двойник

Расскажу-ка я вам о своем двойнике, с которым меня судьба, так или иначе, сталкивала несколько раз.

Когда я учился в школе у нас был театр. Я выступал в школьном театре почти как звезда, да и нравилось мне это дело. Наш театральный школьный коллектив состоял из учеников разных классов, как старших, так и младших и был очень дружен.

Так вот, когда я уже окончил школу как-то, встретил группку ребят, среди них был Мераб, хороший мой друг, который так же был в театральной школьной труппе, как и я, но учился на класс выше.

Подойдя к Мерабу поздоровался. То, что произошло дальше, оставило меня в полнейшем изумлении. Диалог был примерно такой:

– Здравствуйте! – я обратился ко всем, – Привет, Мераб!

Мераб, не протягивая руки, зло, сверкнув глазами, процедил сквозь зубы:

– Убирайся отсюда, пока я не рассказал ребятам о тебе и они не сделали из тебя отбивную!

Я опешил:

– Мераб, ты что меня не узнал? Я Юра, мы вместе были в школьном театре, вспомнил?

– Я тебя не только не забыл, а думаю долго еще, буду тебя помнить.

– Ну, наконец, вспомнил.

– Юра, ты чего из себя строишь паиньку? Ты забыл, как в парке «Ваке» месяц назад со своей кодлой меня ограбил? Снял с меня дубленку, часы и забрал все деньги?

– Ну, ты даешь! Причем тот я и грабеж в парке? – улыбнулся я, не сомневаясь, что Мераб прикольно меня разыгрывает.

Но тут, начало происходить что-то не вписывающееся в моё понимание ситуации и если слова Мераба еще можно было принять за розыгрыш, то набросившаяся на меня группа ребят была, как бы, уже и не из той оперы.

– Мераб, это что?! Этот шкет тебя раздел?

Тут надо сказать, что Мераб был ростом за метр восемьдесят, да и остальные примерно такого же роста, так что я со своими 174 см был явно в категории шкета.

Я еще не совсем понял, что к чему, но серьезность намерений этой группы ребят из 5—6 человек, уже основательно перешедших на мат, давала понять, что шею мне могут намылить основательно! Трое меня держали и все кричали Мерабу, чтобы он меня бил.

– Мераб, ну вспомни все годы нашей дружбы! Ну, неужели я смог бы тебя раздеть и бить?

– Это же тебе сказал и я. Когда я сказал о нашей дружбе и театре, ты посмеялся и сказал, мол, отпустите этого «Карузо». Меня не били, а отпустили раздетого. И я не буду тебя бить и отпущу, только скажи мне, почему ты все время говорил по-грузински и чисто, хотя сейчас говоришь по-русски, а грузинские слова – с акцентом?

– Наверное, тогда был не я! – сказал я с грустью, так как понимал, что это самое глупое, что можно было сказать в той ситуации.

– Ну да, твой двойник или брат близнец, ага! Только я знаю, у тебя не только близнеца, но и брата вообще нет!

Я молчал, что я мог сказать в оправдание всему этому абсурду?

– Отпустите его, он меня не бил и я не буду, но часы хоть и не свои – верну.

С меня сняли часы и отпустили.

– Постарайся никогда не попадаться мне на пути, я никогда не мог подумать, что ты станешь вором.

Это был первый случай, когда судьба столкнула меня с этим, похожим на меня человеком, но к сожалению или к счастью не знаю, не последний раз.

Последний раз мы встретились лицом к лицу.

Но, обо все по порядку.

В середине 70-х, когда я на третьем курсе женился, то моим постоянным институтским прогулам лекций пришел конец, так как, вроде, я стал кормильцем семьи, а за прогулы у меня частенько снимали стипендию.

Так как прогул, это беспричинный пропуск занятий, то у меня как-то резко поплохело со здоровьем, так что пропускать занятия, конечно, я пропускал, только как бы «вынужденно», болеючи. Но иногда, к сожалению, я болел и по-настоящему.

В один из таких дней, когда я целый день валялся в постели с больным горлом и температурой, к вечеру в гости пришла моя сестрица. Возбуждение из неё так и лезло наружу, лицо было раскрасневшимся и даже, можно сказать, шло пятнами, а руки не могли найти место, что вообще было для неё не характерно. В душе сестра была очень спокойной и даже, можно сказать, немного заторможенной и предположить, что же могло её так вывести из себя, было сложно.

Не успев еще полностью занести себя в комнату, её прорвало:

– Болеешь, да? Температура? А днем, кобелина, был здоров?!

Для меня, хорошо знавшего свою сестру, это было как если бы моя жена, плавающая « мелким брасом», участвовала бы в соревнованиях по преодолению Ла-Манша. Поэтому я даже насторожился, еще не понимая с какой стати, я мог сестру так разозлить, продолжал слушать, а вот жена, таки решила броситься под паровоз:

– Ты чего, не с той ноги встала? Давай я тебе кофе налью.

– Иди ты со своим кофе и Юрочкой, к черту! Я всю жизнь братца, если что прикрывала, выгораживала и защищала, вот и дожила. Детина вырос и что творит? Я никогда бы тебя, дорогой мой братец, не заложила бы жене, но сейчас молчать не буду, так как ты не только бабник, но и хам!

Внешне это выглядело, как если бы у сестры крыша поехала или наступил бы приступ белой горячки. Второе исключалось, так как вроде не алкоголичка, а вот первое, лично для меня, попахивало неопределенность. Жену же во всем происходящем заинтересовали всего лишь два слова – кобелина и бабник!

– Ну-ну, Танечка и чем этот баобаб, тебя так вывел из себя? Был где-то с девицей?

Таня настолько испепеляюще посмотрела на меня, то подумалось, что все мои тайны лягут на семейный стол и казнь моя будет долгая и мучительная. Я затих как кролик перед удавом, видимо, понимая, что скоро грянет гром!

– Может потом я, и пожалею, но сейчас я скажу! Сегодня, во время перерыва я решила пойти в гастроном. По дороге на остановке увидела этого идиота, – Таня ткнула рукой в мою сторону, – с какой-то вульгарной девицей. Пока я шла, Юра так смотрел на меня, на свою родную сестру, как будто собирался со мной лечь в постель! Я не выдержала и подошла. Ну, наглец, расскажи мне и своей жене, что ты ответил, когда я с тобой поздоровалась?

Я чуть не поперхнулся! Что я мог сказать своей сестре на остановке в центре города, если второй день болею и из дома не выхожу? Это уже было интригующе, но относительно бабника и кобеля я успокоился. Моих девиц, коих парочку сестра знала, она не засветила, а чужих мне на себя не даст взять жена, так как у меня полное алиби, Тамара даже за хлебом не выходила, чтобы я хоть на десять минут выпал из поля её зрения и не сбежал к друзьям с температурой.

– Тань, у тебя что, крыша поехала или климакс начался? Какая баба, какая остановка? Я второй день болею, горло, температура! Вот, жена лечит!

Таня перешла на фальцет:

– Ты что меня за идиотку считаешь или ты там в маске стоял? Когда я тебе сказала привет и спросила, с каких пор ты на голове «аэропорт» стал носить, ты, сволочь такая, при этой сыкухе назвал меня проституткой и послал на три буквы. Когда я спросила в своем ли ты уме, ты сказал, что если я не исчезну, ты меня просто удавишь!

Мне аж плохо стало, я даже вернулась на работу и там меня сотрудницы валерианой отпаивали.

Жена глядела то на меня, зная, что я ни ногой из дома уже два дня, то на сестру, больше склоняясь, что она тронулась, так как, ну не Софи Лорен она, чтобы так играть оскорбленную женщину.

– Танечка, ты видимо обозналась, – пыталась успокоить сестру супруга.

– Ты, хоть думай что говоришь, когда своего мужа выгораживаешь! Он же не твой брат, а мой, я его двадцать лет знаю! Легче спутать хрен с морковкой, чем Юру с кем-нибудь.

Таня подошла ко мне, пощупала лоб, почувствовав, что температура есть уже спокойнее:

– А ну, покажи горло? Странно.

Тамара налила Тане кофе и та, запивая печенье, бормотала:

– Да и фуражка, когда Юра фуражи носил? Стоп! У него был золотой зуб где-то сбоку! Фу, ну не может быть такого сходства, это просто магия какая-то! Теперь ясно – обозналась, хорошо, что меня правда не побили! А ведь могли!

Хочу сказать, что во времена СССР Грузия была одной из самых русскоговорящих республик. Частенько собеседники переходили с одного языка на другой, чисто механически, так как во время общения на одном языке вворачивали словечки или междометия на другом языке, чего было достаточно, чтобы перейти в разговоре на другой язык.

Например, на грузинском языке невозможно сказать «Ты моё солнышко» или «Гаражный кооператив» на грузинском будет звучать как кооператив загона для машин, так как слова гараж в грузинском языке вообще нет. Ну, и конечно, во времена СССР население городов обожало в разговоре вворачивать выражения из «классики» как русской, так и грузинской, это как бы говорило об уровне интеллигентности. Так что в Грузии редко диалоги велись на одном языке, они постоянно перемежались. Например, грузины никогда не ругались по-русски, так как русскому мату, как это не странно звучит, далеко до грузинского. Грузинский мат не только более многогранен и «проникновенен», но он на порядок оскорбительнее, чем русский, поэтому на каком бы языке не был диалог ругались обычно по-грузински, что не редко заканчивалось дракой, а то и поножовщиной.

Тут в своих рассказах я частенько привожу диалоги и прошу меня простить, так как многие переведены с грузинского на русский, что зачастую приводит к потере сочности, ну что делать – судьба переводов.

Однажды, выйдя с женой из метро, решили купить виноград. Подходим к импровизированному ларьку, состоящему из 15 – 20 ящиков и стола с весами. Бойкий, крикливый продавец, типичный «Мимино», открывает один ящик с виноградом, в котором есть и хорошие кисти, есть похуже, а есть и вообще как горох, но «Мимино» выбирать не разрешает, выкрикивая, что тут не магазин и за качество он платить из своего кармана не будет.

Когда подошла моя очередь, как раз в ящике осталось то, что обычно называют мусором. Я, конечно, не собирался покупать оборванные с кистей давленые ягоды и кисти с незрелым виноградом. Прошу открыть другой ящик.

– Э кацо, а кто будет покупать это и указывает на остатки в ящике. Я, что домой это должен понести? Давай это забирай, а с нового ящика я тебе дам пару хороших кисточек и очередь не задерживай, все спешат и нервничают! – тоном, не терпящим возражений, произнес продавец.

Но он не знал, что мой характер на самом деле хуже, чем у него. Я стою, не шелохнувшись и монотонным голосом требую открыть новый ящик. Сзади очередь начинает роптать:

– Вы чего мужчина всю очередь задерживаете? Берите виноград и уходите, мы же здесь не от безделья стоим, у всех семьи, все спешат.

Я тут же галантно, как настоящий джентльмен, предлагал спешащей мадам свою очередь, а я, мол, подожду.

Минут через пять, очередь побузив, затихла. Я закурил и спокойно переговариваюсь с женой о делах сына. Продавец понял, что по-хорошему меня не убедить, выкатив из орбит глаза и схватившись для устрашения за топорик, которым открывал ящики, завизжал:

– Или бери что есть или убирайся из очереди, в противном случае я за себя не ручаюсь, убью!

– Думаю, лучше тебе открыть этим топориком новый ящик, чем чалиться на зоне. Да еще не факт, кто кому мозги вышибет не известно, хотя сомневаюсь, что они у тебя есть! От узколобости и жадности, за виноградный мусор у параши решил остаток жизни провести?

Для пущей важности я сплюнул сквозь передние зубы, так как топора у меня не было, а жена просто замерла от страха, так как её филологический ум уже в красках представил «Преступление и наказание».

Чем бы закончилось это противостояние двух упрямых мужиков, зашедших уже так далеко, что и уступать было перед очередью, которая уже явно предвкушала гладиаторский бой, не хотелось, если бы вдруг не появился второй «Мимино».

Глаза второго «Мимино» так же были на выкате и он бросившись к продавцу что-то живо стал ему шептать на ухо.

Что он ему лил в ухо неизвестно, но не только топор исчез из рук, но и глаза сразу как-то вернулись назад в глазницы, а на лице, еще не осознанно, появилось подобие улыбки. Потом второй «Мимино» обратился ко мне:

– Батоно Георгий, извините дурака, он еще зеленый, усы отрастил, а ума нет. Сейчас марафет наведем, все будет в ажуре!

Первый открыл топориком парочку ящиков и наполнил два целлофановых пакета отборным виноградом, произнес:

– Уважаемый Георгий, прости не узнал! Вот ваш виноград, это подарок, платить не надо. Если понадобится еще, приходи дорогой!

Такой поворот событий меня устроил, я не стал уверять парочку «Мимино», что не Георгий, а успокоился тем, что Юрий и Георгий это синонимы.

Жена, до самого дома поглядывая то на виноград, то на меня, пыталась выяснить веду или нет я двойную жизнь и стоит ли ей меня опасаться?

– Не доводи, будешь жить! – буркнул я заходя в дом.

Кажется, кого как не себя мы знаем лучше всего, не имею в виду привычки, характер или еще что-то, я имею в виду себя в прямом смысле – свою внешность. А оказывается, себя-то мы знаем хуже всего, даже хуже, чем однажды виденного человека, так как себя настоящего, видим редко – обычно на неподвижных фотографиях. Да-да, когда мы видим себя в зеркале, мы видим свое, как говорится, «зеркальное отражение». В зеркальном отражении правая и левая стороны поменяны местами, так что пробор у нас на другой стороне головы, да и лицо, обычно не симметричное – несимметричное зеркально. Именно поэтому, мы редко нравимся себе на фотографиях, не узнаем себя привычных, зеркальных!

Как-то, опять в середине семидесятых, я ехал в автобусе. Было лето, августовская жара, когда туфли оставляют следы в асфальте, над которым постоянно стоит мираж луж.

Так вот, сижу я в автобусе на сиденье над задним колесом, мокрый и липкий от жары, проклинаю все на свете, а тут какой-то мужик надо мной нависает, держась за поручень. Тут жарища, духота, а человек чуть ли не лежит на мне. Я отодвинулся и взглянул на мужчину, уже хотел «намекнуть» и тут вижу – внешность знакомая, парень примерно моих лет, вроде знаю хорошо, только кто такой, как стерли из памяти, вспомнить не могу. Мой застывший на парне взгляд, в попытке вспомнить кто это, видимо привлекли его внимание и он, так же с интересом, посмотрел на меня. Так и ехали мы остановку, по очереди поглядывая друг на дружку и оба видимо, силясь вспомнить, кто же этот человек с такими знакомыми чертами. Когда автобус остановился, парень сошел и вдруг я увидел, что он, обойдя автобус, постучал в стекло, улыбнулся, показав сбоку золотой зуб. Автобус тронулся и только тогда я понял, что это был именно тот самый мой двойник Георгий, и что до него так же дошло «откуда он меня знает».

Пока суть да дело, автобус уехал, мы так и не поговорили.

С того момента я больше никогда не встречался, ни с самим Георгием, ни с теми, кто меня с ним путал.

Я часто думал, а чтобы могло измениться, если бы мы встретились? Мы два антипода, принадлежащих к разным социальным мирам?

Его жизненный путь, как оказалось, частенько пересекался с людьми или близкими мне, или близко знавшими меня и приводили к неприятным ситуациям, а вот интересно было ли такое со знакомыми Георгия и к каким приводило последствиям?

И вдруг все оборвалась. А то, что мы не поговорили глядя друг на друга, видимо, не судьба, как говаривал Юрий Никулин!

Чего не бывает с перепоя!

Дело было в конце семидесятых.

Обещал я другу отремонтировать телевизор в деревне у его тещи. И вот, как-то все склеилось и с работой, и с погодой, и с деревней. Поехали.

Я с Авто в деревню к его теще, а Авто жена – к свекрови.

Была ранняя весна. Деревня находилась в горах. Хорошо, что уже снега не было, а то только трактором!

Приехали, такой воздух бывает в городе только после дождя. Природа – чудо! Вверху – горы в снегу, внизу – зеленая долина, все времена года сразу. В небе парящие коршуны зорким взглядом высматривающие кур, цыплят и другую мелкую живность. Где-то ниже деревни медленно и величаво проплывали барашки облаков, на фоне пасущихся в долине барашек. Запах пробуждающейся весенней деревни, после городского смога кружил голову!

Встретили меня как самого дорогого гостя. Друг зятя, почти зять! По случаю подтянулось и несколько родственников, и тесть повел нас в сад. Шел медленно и величаво, видимо, чтобы я мог по достоинству оценить то, что будет происходить. В глубине сада была беседка, в центре которой был вкопан квеври – кувшин для вина. Все уселись в беседке по кругу и ради меня открыли еще не тронутый квеври с вином «Одесса».

Поглядев на меня тесть, указывая на квеври:

– Сейчас будем дегустировать.

Дегустировали вино с душой и со знанием дела, женщины незаметно подносили еду и соления.

«Одесса» – красное вино, сладковатое на вкус, нет терпкого послевкусия, пьется очень легко, но имеет особенность – «бьет» сначала не в голову, а в ноги! Вино пилось легко и стараясь не обидеть хозяев я пил со всеми наравне.

Каждый произносил тост в честь хозяина дома, его семьи и прекрасного вина. Дав всем вдоволь надегустироваться и удостоверившись, что стол в доме уже накрыт, тесть накачал двадцатилитровую бутыль вином, пригласил всех в дом.

Дом был двухэтажный добротный только построенный, правда лестницы между этажами пока не было, что поделаешь – издержки сельского строительства, когда живешь в горах и её роль исполняла обыкновенная деревянная приставная стремянка.

Большой тесаный стол с массивными табуретами был накрыт на первом этаже. В глубине большой комнаты была печь, что-то среднее между печью для обогрева и готовки. Все что готовилось, тут же подавалось на стол. Стоял неповторимый запах представлявший смесь готовящихся блюд, пахучих вязанок сухих трав, корений, косичек чеснока, лука, вязанок красного перца, висевших по стенам и чего-то еще, чего сразу и не определишь, вина, чачи, кукурузной муки и… дров, мирно потрескивающих в печке. Все это было похоже на ожившую сказку.

Было тепло и уютно, от хозяев исходила какая-то крестьянская открытость, доброта и человечность. Улыбки хозяев были не наигранными, а излучали одновременно и гордость за свое крепкое хозяйство, и радость, что могут этим поделиться с гостем! Нас было сначала пятеро, потом родственники приходили и приходили.

Кто не знает, что такое грузинское застолье, не ресторанное, не городское, а истинно деревенское, когда все пахнет дымком, только-только испеченным лавашом, когда стол кажется скатертью самобранкой, так как то, что съедается, тут же восполняется, незаметно и бесшумно двигающимися женщинами, которые постоянно что-то варят, жарят и парят в печи и на печи.

Какой же был этот стол! Вах-вах-вах! Поросенок, пожаренный целиком, с красной редиской во рту, с золотистой хрустящей кожицей, кусочки которого так и таяли во рту, а сациви – это то сациви, рецепт которого передается от старшего поколения младшему и вкус которого потом долго не забывается. Представьте, обмакнув кусок лаваша в густой наваристый сациви, нет… не из курицы, настоящий сациви делается из индюшки и кладете его в рот, а там начинается таинство и буйство вкуса всех входящих в сациви ингредиентов, а когда все это запиваете настоящим вином, это…. Чудо! А сулугуни, лори, чакапули, хачапури, который так и тает во рту и конечно вино, вино, вино! Если вы не сидели за грузинским столом и не ели руками все, что видят глаза, не запивали это вином, произнося тосты, вкладывая в каждый из них всю душу, которая за этим столом просто купается в умиротворении, блаженстве и любви к ближнему, то сложно понять чувства, обуреваемые человеком за таким столом. Вы думаете, что люди говорят заученные тосты – нет, тосты рождаются где-то там, на уровне душевного чревоугодия, сдобренного немалым количеством расслабляющего волю вина. Когда же хочется сказать хозяевам столько теплых слов, сколько не умещается в умении, но хочется и тогда наружу вырывается песня, которую подхватывают другие и это грузинское многоголосое, где каждый голос исполняет свою партию, прислушиваясь с закрытыми глазами к тому, что поет другой голос и эта полифония – апофеоз, когда все поющие как братья, нет даже не братья, как одна душа! Это трудно передать словами и если вы это состояние ощущали, тогда вы знаете, что такое упоение грузинским застольем!

Сели мы где-то в три часа дня. Я в то время очень плохо владел грузинским, да и сейчас не «Копенгаген», поэтому ради меня, застолье велось на смеси русского и грузинского. Так как за столом были в основном родственники, то подколки и подтрунивание были постоянно. Грузинский язык дословно трудно перевести, а грузинский юмор – просто не переводим, он почти не бывает злобным, но всегда очень точный и яркий. Минут через пятнадцать я уже гостем не считался и надо мной посмеивались, также, как и над Авто (зятем-горожанином), тонко и незлобно! Тосты, произносимые мной вначале на русском, а после нескольких стаканчиков и на грузинском требовали повторить на бис, так как когда еще они могли услышать тут в грузинской глубинке столь сочные грузинские тосты с русским акцентом. Каждый старался подбодрить меня:

– Вашкац, джигит, Русский с грузинской душой!

Застолье длилось и длилось. Я несколько раз порывался, пока суд да дело, поковыряться в «телике», хоть пару тостов пропустить мимо, но не тут-то было, хозяйка загородила собой телевизор и изрекла:

– Ты что, сюда телевизор чинить приехал? Потом в Тбилиси мы долго еще обыгрывали эту фразу по случаю. Телевизор своей очереди, так и не дождался. В один из моментов я хотел встать, но обнаружил какую-то неуверенность в ногах при ясной голове, а еще минут через 10—15 понял, что, если еще один стаканчик выпью – упаду. Последнее, что помнил, но смутно, встал и произнес:

– Присоединяюсь ко всем тостам, которые выпьют после этого тоста, но без меня, так как я больше пить не могу.

Сел и… провал памяти!

Проснулся я часов в пять утра, мочевой пузырь лопается, лихорадочно ищу брюки, но их нет! Пытаюсь вспомнить, где и у кого я их мог вчера оставить, но ничего вспомнить не могу. Надел брюки Авто. Пытаюсь открыть двери, но они закрыты на ключ.

Тут я стал понимать, что случилось что-то не очень хорошее для меня, так как в противном случае, не закрыли бы двери и не отобрали штаны. Я даже со страхом подумал, что может у кого-то их просто оставил – мне уже не хотелось жить! Похмелья не было, в голове лихорадочно роились мысли, а мочевой пузырь требовал своего и безотлагательно. Открыв дверные щеколды сверху и снизу, вышел наружу. Зябкая прохлада отрезвила совершенно. Спустился по времянке, облегчился, но на душе легче не стало. Что произошло вчера вообще не помнил и даже смутно не мог увязать вчерашний день и сегодняшнее отсутствие брюк, поэтому не мог взять в толк, с какой стороны ждать опасность. Вернувшись, пытался разбудить Авто, но кроме бормотания о головной боли ничего услышать было нельзя. Лег и стал перебирать варианты. Вспомнил, что в доме кроме бабушки и тещи женщин не было, стало немного легче, но все же, зная себя, было тревожно, так как я мог и к соседям наведаться. Решил ждать! От шагов по лестнице резко засосало под ложечкой и пульс зашкалил. Поворот ключа в двери заставил зажмуриться и затаив дыхание приготовиться к худшему. Шаги приблизились к моей кровати, затихли, потом стали удаляться, дверь снова закрыли на ключ. Я открыл глаза и увидал глаженые брюки на спинке кровати. Каким же сразу стало дивным утро! Вдруг я услышал, что и птички щебечут, да и солнышко уже пробивается! «Хорошо в деревне летом», пронеслась в голове стандартная фраза и с легким сердцем я снова уснул.

Часам к десяти мы проснулись. Я был как стеклышко, как будто вчера и не пил. Авто мучила головная боль. Спустились вниз, за завтраком нам поведали вчерашние наши похождения.

После того, как я отключился, застолье продолжалось недолго, так как и Авто поплыл тоже!

Постелили нам наверху, только вот когда решили меня поднять на руках, я резко «протрезвел», заявил, что не пьян, поднимусь сам, а в доказательство того, что трезв, решил подняться без рук. Отговорить «трезвого» невозможно, поэтому все члены семейства и гости встали по бокам лестницы, в надежде в случае чего, поймать меня. Я же продекламировал какие-то стихи, какие теперь уже никто не узнает, снял брюки, бросил их в лужу, сказав, что они мешают точности движений и… поднялся, как ни странно, без рук. К кровати меня уже донесли. Авто, видимо, пьян был меньше, поэтому чувство самосохранения у него сработало и его безропотно на руках внесли наверх. Пока меня укладывали Авто приспичило и он, недолго думая, открыл шифоньер и собирался использовать его не по назначению. Лишь героические усилия бабушки и тестя спасли ситуацию и содержимое шкафа, предложив воспользоваться тазом! Мои брюки взяли постирать, а дверь от греха подальше заперли на ключ.

Смеялись все долго и беззлобно, мне было стыдно, но после того, как мне сказали, что другие, после столько выпитого творят и не такое, как-то успокоился. Опять сели за стол и опять началось застолье. В три часа дня нам надо было на поезд, в котором возвращалась в Тбилиси жена Авто от свекрови. Я почти не пил, а Авто сначала пил по маленькой, но только сначала.

К поезду мы не опоздали и сели в последний вагон. В каком вагоне ехала Дали мы не знали, поэтому решили прочесать поезд. Прошли все вагоны дошли до плацкартного и поняли, что Дали в этом поезде нет. Мы не знали, что после плацкартного вагона был еще один купейный! Остались в плацкартном. Авто совсем развезло, он рассказывал на весь вагон анекдоты. Рассказчик он и трезвый был никакой, а выпивший… Сам рассказывал, сам минут по пять в одиночку хохотал, а потом всем объяснял, над чем он смеялся и почему. Так и доехали до Тбилиси. И все было бы ничего, если бы он вдруг уже на перроне не решил галантно помочь женщине с большим чемоданом. Представьте себе подходит к женщине пьяный, рвет из рук чемодан и кричит, что он поможет и бесплатно. Конечно, женщина стала кричать, что было сил и это привлекло внимание к нам не только милиции, но и… Дали, которая ехала в первом вагоне Она спасла положение, заявив, что этот пьяный её муж и он спутал чемодан, так как у них на антресоли такой же. Дома Авто досталось и не только на орехи. Я же с тех пор, вообще не пью!