Текст книги "Великий путь из варяг в греки"

В. Когда писался текст о «варягах-греках»?

Подробнейшим образом исследовавший это место Никитин кусок о пути и апостоле датирует началом XII века (на основании упоминания варягов), а отрывок о Волковском (у него – Оковском) лесе – скорее, его второй половиной, когда путь по Двине стал играть важную роль «для торговли Смоленска с Ригой, Готским берегом и “варягами”»[12]12
  Никитин А.Л. Основания русской истории… С. 118.


[Закрыть].

Такое распределение представляется вполне логичным. По крайней мере, трудно оспорить выводы автора о том, что легенда о посещении Руси Андреем Первозванным не могла возникнуть ранее конца XI века. Ведь как в тексте ПВЛ («Зде бо не суть учили апостоли, ни прорици прорекъли»), так и в «Чтении о житии и о прогублении блаженнюю страстотерпца Бориса и Глеба» Нестора («Не беша бо ни апостоли ходили к ним, никто же бо им проповедал слова Божия») одинаково указывается, что на территории Руси не бывали апостолы. Стало быть, в момент создания этих произведений (последняя четверть XI века) легенды о посещении Руси Андреем не существовало.

Что касается датировки на основании упоминания варягов, тут Никитин опирается на факты, собранные еще великим знатоком Византии В.Г. Васильевским. Тот обнаружил, что в Византии варанги впервые упоминаются в императорском хрисовуле (документе, освобождающем от постоя воинских отрядов) в 1060 году. А все более ранние упоминания встречаются только в текстах, написанных значительно позже этого времени, даже если и относятся к рассказам о более ранних событиях.

На Русь же, по мнению целого ряда авторов, к которым примыкает и А.Л. Никитин, термин «варяг» проник не с севера, а как раз с юга. Повторять все аргументы этих историков долго, это тема специальных исследований. Скажу только, что мне они кажутся более убедительными, чем доводы их противников о собственно скандинавском происхождении термина «варяг». Почему-то скандинавы его никогда не использовали для обозначения тех, кто не послужил в Византии или на Руси. Это, скорее, указывает на заимствование в скандинавских языках данного слова («вэринг», «верный») из другого языка для обозначения конкретной категории людей, связанных с заграницей. Ну на самом деле: заимствовали в императорской России определенный род легкой конницы у венгров, так и назвали их гусарами. А посаженную на коней пехоту взяли у французов, и именовали драгунами. Все на том языке, откуда позаимствовали само явление. Так и тут!

В общем, все указывает действительно на XII век. То есть автор текста про путь из варяг в греки описывает либо современную себе ситуацию (но сами сторонники существования пути считают верхней границей его функционирования XI век, а обычно относят прекращение поездок к концу X века), либо некие «преданья старины глубокой».

Либо, наконец, летописец подбирает фон для повествования о хождении на Русь апостола Андрея, чтобы обосновать древнюю принадлежность Руси к христианскому миру. Многие исследователи легенды согласны: введение ее в ПВЛ сделано для поднятия престижа Русского государства.

«Греческие сказания не давали никакого основания утверждать, чтобы св. Андрей путешествовал в нашу Русь нарочным образом; измыслить это, помимо сказаний, составители Повести тоже находили слишком невероятным и неправдоподобным. Оставалось измыслить посещение случайное, мимоходное: и вот появилось путешествие из Корсуни в Рим, держанное им через Киев и Новгород… составители Повести <…>, имея недостаточные географические сведения, считали его только немного более длинным, чем прямой путь по морю Средиземному», – указывал Е.Е. Голубинский[13]13
  Голубинский Е.Е. История русской Церкви. Т.1. М., 1880. С.4.


[Закрыть].

В любом из трех случаев надежность текста как исторического источника невелика.

Г. Чего не знал летописец

Кстати сказать, описание пути из варяг в греки в Повести временных лет – единственное письменное «свидетельство» его существования, что я позже и покажу. А пока обращу сразу внимание читателя на ряд моментов. Во-первых, в тексте говорится о том, что есть некий (не описанный) путь «из варяг в греки» и есть дорога по Днепру и далее до Варяжского моря. Ниоткуда не следует, что это один и тот же маршрут. Больше того, не понятно, зачем бы было летописцу так писать, если бы речь шла об одном и том же пути?

Далее, по летописцу, волок из Днепра сразу идет в Ловать. Это заведомо нереально, поскольку реки нигде не сближаются. Историкам пришлось потом додумывать маршрут. Так в системе «из варяг в греки» появились реки Каспля (чтобы перейти из Днепра в Западную Двину), Двина, Усвяча (чтобы перебраться поближе к Ловати). Или масса других вариантов промежуточных речек и озер. Причем различные историки указывали и различные пути. К примеру, петербургский археолог А.М. Микляев, участвовавший в неудачной попытке пройти путь из варяг в греки на гребных судах, на основании собственного опыта описывал его так: «Новгород – пог. Коротенский – оз. Ильмень – Русса – р. Порусье – р Редья – р. Ловать – г. Холм – пог. Троице-Хлавица – пог. Дедковичи – (возможно, Городище-Луки) – Дохино на р. Кунье – оз. Ордосно – Западная Двина – р. Сертея – р. Половля – р. Каспля – Гнездово»[14]14
  Микляев А.М. Путь из варяг в греки (зимняя версия). Исследования, поиски, открытия. Краткие тезисы докладов научной конференции к 225-летию Эрмитажа 14–16 ноября 1989 года. Л.: 1989. С. 3.


[Закрыть]. Правда, он предполагал, что путешествие это свершалось зимой, по льду на санях.

Маршрут искали, по сути, не столько на основе каких-либо письменных или археологических находок, сколько просто по карте. Как можно пройти из одного места в другое, максимально используя воду? – задавался вопросом историк. И выдвигал собственную гипотезу. В своей докладе, прочитанном в середине XX века, знаменитый экономист, историко-географ и специалист по экономической географии водного транспорта и промышленности С.В. Бернштейн-Коган[15]15
  Бернштейн-Коган С.В. Путь из варяг в греки // Вопросы географии. 1950. № 20.


[Закрыть] указал, что к тому времени было предложено аж девять вариантов!

Из них он наиболее вероятным считал путь через Торопу или через Сережу и Селигер. При этом следом за рядом исследователей ссылался на документы периода уже Московской Руси.

Карта 1. Предполагавшиеся разными авторами варианты путей через водораздел Ловать – Западная Двина – Днепр: 1. Через оз. Жаденье (Охват) – оз. Лучанское; 2. Через оз. Выдбино – р. Полу; 3. Через оз. Челно – оз. Сережу; 4. Через оз. Двинье – р. Кунью; 5. Через оз. Усвятское – р. Кунью; 6. Через оз. Усвятское – оз. Узмень; 7. Через оз. Езерище – оз. Еменец. Кроме того, предполагались пути: 8. Через р. Ущу – р. Удрайку; 9. Через р. Ущу – р. Насву

Ну иногда ученые пытались еще измерить пресловутый путь, так сказать, собственными ногами. Не такой уж плохой подход, между прочим, предки явно были не дурнее нас. Вот только волоков на этом пути все равно получается многовато. А каждый из них – это дополнительное основание сомневаться в проходимости всего пути.

И еще: летописец-то что, не знал этих подробностей? Или в его время путем из варяг в греки не пользовались? Тогда откуда вообще информация? Из старинных записей? Но где они?

Следующая загадка: в описании пути нет реки Невы. Озеро Нево (Ладожское) впадает в Варяжское (Балтийское) море каким-то загадочным устьем. Автор летописи, что, не знал о Неве (тогда какой же это источник информации?!) или в те времена гидрографическая картина была совсем иная? Последнее, правда, как раз вполне возможно, и мы к этому еще вернемся.

Знаменитое же хождение святого Андрея из Черного моря в Рим через Балтику постоянно вызывает шок у историков, желающих задуматься над текстом летописи. «Посылать апостола из Корсуни в Рим помянутым путем есть одно и то же, что посылать кого-нибудь из Москвы в Петербург путем на Архангельск», – писал еще в XVIII веке Е. Голубинский[16]16
  Голубинский Е.Е. Указ. соч. С. 4.


[Закрыть].

Что касается апостола, Андрей Никитин полагает: в первоначальном варианте этой легенды шел он не по Днепру, а по Дунаю. На котором, кстати, есть и Херсонес (нынешняя Констанца), и куча всяких Киевов и Новгородов. Одни и те же названия в древности, между прочим, встречались в очень удаленных друг от друга местах. Вон, русский летописец вынужден был искать объяснение: откуда на Дунае взялся Киевец? Придумал, что Кий ходил в Константинополь и на обратном пути основал городок. А может, и не придумал, просто отразил в таком виде память о переселениях славянских племен. Действительно же на Балканах и в Восточной и Центральной Европе много перекликающихся названий племен и городов.

А путь по Дунаю из Константинополя в Европу, между тем, действовал еще со времен Римской империи. И вел не только в Рим, но и на берега Балтики. Это же знаменитый Янтарный путь!

Поклонники летописей, защищая легенду о хождении святого Андрея, говорят о знании летописцем реалий. То есть того, что возможен путь вокруг Европы. Но тогда мне бы хотелось поинтересоваться: может, эта возможность прийти в Константинополь через Рим и есть тот самый «путь изъ Варягъ в Греки», с которого начинается летописное повествование? О чем, кстати, писал еще такой крупный знаток Византии, как В.Г. Васильевский: «Скандинавские искатели приключений отправлялись в Константинополь далеким окольным путем через земли Венедов, через Саксонию, Францию, земли Лангобардов, Рим, Апулию…»[17]17
  Бернштейн-Коган С.В. Указ. соч. С. 241.


[Закрыть] То есть с севера на юг лучше идти одним маршрутом, а с юга на север можно и другим, хотя и не обязательно только им. Тогда летописец действительно окажется человеком, не сведущим о подробностях, но вполне представляющим общую картину. Только сторонникам существования пути из варяг в греки-то от этого какой толк?

Кстати, с подробностями у летописца как раз дело обстоит, ну, очень плохо. Чего стоит один только пассаж о едином месте зарождения Днепра, Волги и Западной Двины? Достаточно проделать ту же операцию, которую проводили историки, искавшие маршрут пути из варяг в греки: взять карту. И тут же оказывается, что от истоков Волги до истоков Двины километров 40–45, а от истоков Днепра до истоков Двины – все 150. Истоки Днепра даже в рамки Валдайской возвышенности не укладываются, в то время как Волга и Двина начинаются почти в середине ее. Ничего себе получается лесок, да?! Оно, конечно, можно чуть ли не всю тогдашнюю территорию севера Руси одним лесом посчитать (по сути дела, так оно и было). Но это уже никак не географическое понятие, а прямая комбинация из пальца и потолка.

Д. Этот загадочный Волковский лес

Что же касается географического понятия, то границы летописного Оковского (Волковского) леса попытался установить один из ведущих археологов, занимающихся Северо-Западом Руси, Л.В. Алексеев. И даже карту составил (см. карту 1а[18]18
  Алексеев Л.В. Западные земли домонгольской Руси. Кн. 1. М.: Наука, 2006. С. 9.


[Закрыть]).

Правда, из книги видно, что для установления этой границы автору приходилось во многих случаях опираться только на упомянутый текст летописи. «Так как из него вытекала Западная Двина, то лес этот распространялся, следовательно, западнее ее истоков»[19]19
  Алексеев Л.В. Западные земли домонгольской Руси… С. 6.


[Закрыть]. Или: «То обстоятельство, что из него вытекал Днепр, показывает, что лес доходил… до верхнего… течения р. Вазузы…»[20]20
  Алексеев Л.В. Указ. соч. С. 7.


[Закрыть]. Практически, кроме летописи, Алексеев ссылается только на Герберштейна, то есть на описание иностранцем Московии XVI века. Да еще на несколько топонимов, вроде села Оковцы на реке Пырышне, притоке правого притока Волги реки Песочной, или «Волконского кругляка» – башни в Витебске XVII века, от которой шла дорога на Смоленск через реку Касплю.

Карта 1а. Карта летописного Оковского леса: 1 – реконструируемая часть Оковского леса; 2 – рудименты Оковского леса; 3 – скопления поселений Оковской земли (по распространению курганов); 4 – скопления несмолениских поселений (по распространению курганов); 5 – реконструкция волоков; 6 – граница Смоленской земли (по А.Н. Насонову); 7 – феодальные центры Смоленской земли, возле которых есть остатки городищ; 8 – современные топонимы Смоленской земли

Что ж, Сигизмунд Герберштейн действительно пишет, что «если пойти от Ржева Дмитриева на несколько миль к западу, то можно встретить лес, именуемый Волконским; из него начинаются четыре реки»[21]21
  Герберштейн С. Записки о московитских делах // Россия XV–XVII вв. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1986. С. 100.


[Закрыть]. Вот только дальше он рассказывает, что от истоков Волги (Фронова болота) до истоков Днепра («селение Днеперское») – 10 миль, а от них обоих до «озера Двина» (истоков Двины) – столько же. И Ловать у него (странно, что Алексеев почему-то считает четвертой рекой Межу или Торопу, хотя у Герберштейна написано «Ловать» и пользуемся мы с уважаемым автором одним и тем же переводом 1908 года) вытекает то ли из Фронова болота, то ли из местности между ним и озером Двина.

В результате чего его Волконский лес вполне мог иметь миль 10 в окружности. Правда, совершенно не согласуясь с реальной географией тех мест. Днепр и Днепрец, к примеру, берут свое начало у границы нынешней Тверской и Смоленской областей, а истоки Двины и Волги располагаются ближе к стыку с Новгородской. Как я уже писал, между этими районами более 150 километров.

Можно было бы, конечно, сказать, что в древности истоками упомянутых рек считались другие, не соответствующие нынешним, речки. Исток крупной реки – вообще дело достаточно произвольное. Все со школьной скамьи знают, что при слиянии двух рек их продолжение положено называть по имени наиболее крупной. Но ведь Кама-то крупнее Волги там, где они объединяются, однако дальше течет Волга! А уж как там, в древности считали, где чей исток, бог весть.

Придется вам поверить мне на слово (или можете сами по картам поползать, если не лень) – нет такого варианта, когда бы истоки любого из притоков Днепра, Западной Двины и Волги сходились сколь-нибудь близко! Вот для Волги, Двины и Ловати такое место найти можно, и там будет километров двадцать в диаметре. Только истоком Волги придется считать нынешнюю реку Кудь, истоком Двины – реки Волкоту и Заелинку, а истоком Ловати – Полу. Даже болото там есть (правда, Пола, насколько я вижу по карте, течет не из него, а с другой стороны местного водораздела). И «Двина» будет в таком случае из озера вытекать (озеро Ордоникольское), и «Волга» через некоторое расстояние впадать в озеро Волго (точнее, Вселуг, но Вселуг, Пено и Волго – это фактически непрерывная цепь озер).

Карта 2. Речная сеть на карте Тверской области

Данный район приведен по карте-двухкилометровке Тверской области, изданной в 2006 году. Обратите внимание на участок возле озера Любино. Это то самое место. Видно, что тут, правда, расстояние от истока «Волги» до озера будет не 2 версты, как у Герберштейна, а раз в десять побольше (а вот от нынешнего истока до того же Вселуга как раз где-то так и получится)… Но, как ни крути, Днепр сюда все равно не подтянешь. Располагаться это гипотетическое «Фроново болото Волконского леса» будет в самом северном углу «Оковского леса» Алексеева (обратите внимание, где на его карте надписи: Хотшина, Женя, Переволочье). И Оковцы окажутся на южной границе относительно небольшого массива. Ну, может быть, если исходить из отмеченных на карте Алексеева «рудиментов Оковского леса, сохранившихся в XIX веке», то на восточной. Тогда лес будет начинаться от реки Межи и заканчиваться севернее Фронова болота. А к Вазузе и Днепру его нужно притягивать за уши.

Есть и еще один район, который мог бы претендовать на место, из которого истекают великие реки. В шести километрах на северо-запад от деревни Бочарово Сычевского района Смоленской области расположен торфяник небольших размеров. Он считается сейчас истоком Днепра. Причем данное место, по утверждению специалистов программы экологического оздоровления бассейна Днепра ПРООН-ГЭФ[22]22
  http://www.dnipro-gef.net


[Закрыть], полагали истоком еще с XIV века. То есть значительно до Герберштейна. Тут же, рядышком истоки реки Обши (приток Двины). А в радиусе десятка километров расположены речки Ракитка и Лусса, которые через Осугу и Вазузу впадают в Волгу.

Карта 2а. Район Смоленской области с истоком Днепра

Зато сюда, хоть тресни, не подтянешь Ловать! И здесь нет никаких озер «Двино» и «Волго»! Так что достоверность сведений Герберштейна столь же невысока, как и летописца. Тем более сам он туда не ездил, писал по слухам, в чем и признается, повествуя, что сведения ему сообщили купцы, «ведущие свои дела в тех странах»[23]23
  Герберштейн С. Указ. соч. С. 101.


[Закрыть]. Иногда сведения его достаточно точны (к примеру, что Днепрец, по сути, больше самого Днепра в месте их слияния). А иногда путешественник об описываемом месте знает мало («Я не мог узнать положительно об ее (Ловати) истоках»). Как на основании этого можно делать выводы, знают только авторы этих выводов.

Е. Выводы – на ровном месте

И еще, если вернуться к летописи: Днепр действительно от истоков течет на юг, но Двина и Волга сперва отправляются туда же и лишь потом заворачивают на запад и восток соответственно. Причем Волга – довольно далеко от истоков. Так что летописец на самом деле рисует сугубо абстрактную картину, никак не демонстрируя реальных знаний обстановки.

Наконец, последнее: в летописи, выше текста о пути из варяг в греки, есть уже упоминание о реках, текущих по территории Руси. Кстати, это тоже русская вставка в изначально греческий текст, переписанный летописцем. Так вот, там перечислены: Днепр, Двина, Волхов, Волга. Но… никакой Ловати, а тем более Невы нет. Зато есть Припять и Десна. Интересно, что первая ведет от Днепра на запад, к Бугу и Висле, а вторая (плюс Сейм) – на восток, к рекам бассейна Северского Донца, а стало быть, и Дона. Не напоминает ли это как раз описание реальных водных путей?

И еще: если уже писал о реках, с чего бы повторять все это в другом месте? Между прочим, о Волге в описании рек сказано «яже идеть на восток, в часть Симову», а во вставке об Волковском лесе – «на восток доити въ жребий Симовъ». Опять имеем явное повторение, заставляющее предполагать, что здесь был разрыв текста.

Так что, откуда ни взгляни, описание пути из варяг в греки в ПВЛ – текст крайне сомнительный. И написан поздно, и реального соответствия топографии не демонстрирует, и пропусками и повторами странными грешит. Тем не менее, именно на существовании большого торгового пути из Балтики на Черное море по маршруту Балтика – Волхов – Ловать – Днепр – Черное море строилась, да и до сих пор строится вся идеология становления Русского государства. Особенно после В.О. Ключевского, сформулировавшего «торговую» теорию. «…Племена или города, охотно признавшие над собой киевскую власть – кривичи, северяне, поляне, – жили по главной речной торговой дороге, шедшей по Днепру с его северным водным продолжением – бассейном Ильменя… Напротив, население, жившее вдали от этого речного пути и не разделявшее этого общего материального интереса, – племена древлян, радимичей и вятичей, не чувствовали охоты признавать власть киевского князя и упорно с ней боролись», – писал он[24]24
  Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т.VI. М., 1989. С. 255.


[Закрыть]. А по В.В. Святловскому, мировой рынок вообще был для Киевской Руси всем: «Ему она обязана тем, что не затерлась среди бесчисленных… народцев тогдашней эпохи»[25]25
  Святловский В.В. Примитивно-торговое государство как форма быта. СПб., 1914. С. 7.


[Закрыть].

В общем, Рюрик (не важно, рассматривался ли он авторами научных работ как скандинав или поморский славянин) пришел в Новгород (Ладогу) потому, что это важный пункт на торговом пути с севера на юг. Олег отправился покорять Киев, поскольку стремился установить власть над всем русским участком трассы. Владимир и Ярослав это дело продолжили. И в дальнейшем Киевская Русь по преимуществу вдоль данной торной дороги складывалась.

А транзитная торговля между Балтикой и Черным морем стала основой могущества государства. Одновременно (это уже с точки зрения исключительно норманистов) привлекая на Русь воинов и торговцев из Скандинавии. «Уже в 825–839 гг. по нему (пути из Варяг в Греки) могли осуществляться сквозные контакты между Скандинавией и Византией. Эти контакты имели определяющее значение для социально-экономического развития как древнесеверного, так и славянских обществ раннего Средневековья. Те и другие во взаимодействии с соседствующими балтскими и финскими народами образовали в результате этого развития своеобразное раннеевропейское культурное единство, которое может быть определено как балтийская цивилизация раннего Средневековья», – писал главный, пожалуй, отечественный норманист современности Глеб Сергеевич Лебедев[26]26
  Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси. СПб.: Евразия, 2005. С. 534–535.


[Закрыть].

Интересно, что и многие антинорманисты вопросом реального существования пути из варяг в греки не занимались. Это представляется достаточно странным для того же Гедеонова, к примеру. Ведь его варягам – поморским славянам, для того, чтобы попасть в Византию, Волхов и Днепр были не нужны. Как раз в их землях располагались старые водные пути Европы по Одеру и Висле к Дунаю. Но даже современный последователь и продолжатель дела Гедеонова А.Г. Кузьмин только отмечал в своих работах наличие таких вариантов путешествия, однако не отказывался и от существования летописного.