Текст книги "Тьма в бутылке"

14

Как и сказал Асад, Мона Ибсен вернулась. Вся сияя от тропического солнца и переизбытка впечатлений, о которых свидетельствовали деликатные, но вполне очевидные морщинки вокруг глаз.

Тем утром Карл долго сидел у себя в подвале и подыскивал слова, способные сокрушить ее потенциальную оборону. Заставить Мону посмотреть на него мягким, нежным взглядом, говорящим о готовности к сотрудничеству, если она вдруг решит заглянуть.

Но этого не случилось. Единственным проявлением женского присутствия в то утро оказался грохот Ирсиной тележки, да еще спустя пять минут она – несомненно, с самыми добрыми намерениями – завопила на весь коридор своим невыносимым дискантом: «Мальчики, кому булочки из „Нетто“?» Как тут не почувствовать себя в стороне от спокойной обстановки, воцарившейся на верхних этажах?

Несколько часов потребовалось Карлу на то, чтобы осознать: хочешь попытать счастья, придется подняться и самому пуститься на охоту.

Расспросив коллег, он застал Мону в отделении судебных слушаний за приятной беседой с референтом. На ней была кожаная куртка и линялые джинсы «Ливайс», и она совершенно не производила впечатление женщины, преодолевшей большую часть жизненных соблазнов.

– Здравствуй, Карл, – сказала Мона, не предполагая продолжения разговора.

Она посмотрела на Карла взглядом, полным безразличия, а поскольку в данный момент общего дела у них не было, он только и смог, что улыбнуться, не произнеся ни единого слова.

Остаток дня мог бы пройти впустую в бесконечных размышлениях на тему его угасшей сексуальной жизни, но у Ирсы были другие планы.

– Кажется, мы напали на след в Баллерупе, – произнесла она, показав налипшие на передние зубы крошки и безуспешно стараясь скрыть свой восторг. – Я настоящий ангел счастья. Точно как написано в моем гороскопе.

Карл взглянул на Ирсу с надеждой. В таком случае ее ангельские крылья пригодились бы как нельзя кстати, чтобы занести ее куда-нибудь повыше в стратосферу, – тогда наконец наступит тишина и никто ему не помешает думать о своем печальном уделе.

– Большой заморочкой оказалось получить эти сведения, – продолжала она. – Сначала разговор со школьным инспектором из городской школы Лаутрупа, но он пришел на это место только в две тысячи четвертом. Затем с учительницей, которая работает там со дня основания школы, но она ничего не знает. Потом – со сторожем, и ему ничего не было известно, потом…

– Ирса! Если эти рельсы в конце концов куда-то привели, пожалуйста, пропусти промежуточные маневры. У меня куча дел, – прервал Мёрк, потирая затекшую руку.

– Ага, после я позвонила в Инженерную народную школу и вот там-то кое-что накопала.

Рука наконец отошла.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Каким образом?

– Очень просто. Там в администрации оказалась преподавательница Лаура Манн, которая как раз сегодня вышла после больничного. Она и рассказала мне, что работает там с самого дня основания в тысяча девятьсот девяносто пятом году и что речь может идти лишь об одном случае, если ей не изменяет память.

Карл выпрямился:

– Да, о каком же?

Ирса посмотрела на него, наклонив голову.

– Ага. Интерес нарастает, парниша? – Она шлепнула его по предплечью. – Не терпится поскорее узнать?

Что, черт возьми, происходит? По меньшей мере сотня сложнейших дел за все эти годы, и вот он сидит тут и играет в «почемучку» с какой-то случайной сотрудницей в салатовых колготках!

– Какой случай она припомнила? – повторил свой вопрос Карл и слегка кивнул Асаду, просунувшему голову в дверь.

Тот выглядел бледновато.

– Вчера звонил Асад и интересовался тем же самым. Другие сотрудники обсуждали между собой за утренним кофе, и эта дама случайно услышала, – продолжала Ирса.

Асад слушал с интересом.

– Случай сразу же всплыл в ее голове, – рассказывала Ирса дальше. – У них тогда был один выдающийся ученик. Парень с каким-то синдромом. Он был достаточно юн, но настоящий монстр в области физики и математики.

– Синдром? – Асад непонимающе посмотрел на нее.

– Ну да, что-то насчет феноменальных способностей в одной области и полного отсутствия таковых в другой. Не совсем аутизм, но нечто похожее. Как его там… – Она нахмурилась. – Ах, точно, синдром Аспергера – вот чем он страдал.

Карл улыбнулся. Стопроцентно, и у нее могло быть то же самое.

– Так что там с этим парнем? – спросил он.

– Он начал у них учиться, получил высшие оценки в первом семестре, а потом бросил.

– Как это произошло?

– Он явился в последний день перед зимними каникулами вместе со своим младшим братом, чтобы показать ему школу, и после этого никто его не видел.

И Асад, и Карл прищурились. Вот оно.

– И как же его звали? – спросил Карл.

– Его звали Поул.

У Карла все внутри похолодело.

– Да! – воскликнул Асад и сделал жест рукой и ногой одновременно, словно марионетка.

– Преподавательница сказала, что она помнит его очень хорошо, так как Поул Холт был ближе всех к Нобелевской премии из тех, кто когда-либо учился в их школе. Кроме того, она больше никогда, ни до ни после, не встречала в Инженерной народной школе учеников с синдромом Аспергера. Он был особенным.

– И поэтому она его помнит? – спросил Карл.

– Да, именно поэтому. И еще потому, что он учился в самой первой группе.

Полчаса спустя Карл повторил вопрос непосредственно в Инженерной народной школе и получил тот же ответ.

– Да уж, такое не забывается, – улыбнулась Лаура Манн. – Наверняка и вы помните ваше первое задержание?

Карл кивнул. Мелкий грязный пьянчужка, улегшийся прямо посреди Энгландсвай. Карл как сейчас видел соплю, пролетевшую по воздуху и приземлившуюся прямо на его значок полицейского, когда он пытался аккуратно погрузить этого идиота в автомобиль. Нет, первое задержание никак не забыть, это правда. Не важно, с соплями или без.

Он посмотрел на женщину, сидевшую напротив. Иногда ее можно было увидеть по телевизору: ее приглашали в качестве эксперта, когда речь шла об альтернативных источниках энергии. «Лаура Манн, к. т. н.» – было написано на ее визитке, и далее следовало множество титулов. А что Карл мог бы написать на своей визитке?

– У него была некоторая форма аутизма, верно?

– Да, но в мягком варианте. Люди с синдромом Аспергера часто бывают очень и очень одаренными. Большинство называет их нердами. Типа Билла Гейтса. Своего рода Эйнштейны. Однако у Поула был и практический талант. Он вообще во многом был особенный мальчик.

Асад улыбнулся. Он также отметил ее очки в роговой оправе и шейный платок. Да уж, подходящий преподаватель для Поула Холта. Нерд нерда видит издалека, как говорится.

– Вы говорите, что Поул привел с собой младшего брата шестнадцатого февраля тысяча девятьсот девяносто шестого года, а затем его никто не видел. А откуда вы знаете, что это было именно в тот день? – спросил Карл.

– В первые годы мы вели протоколы встреч. Мы просто посмотрели, когда он перестал приходить. Он ни разу не появился после каникул. Хотите сами взглянуть в протоколы? Они у нас хранятся тут же, в соседней комнате.

Карл посмотрел на Асада. Тот не проявил особого интереса.

– Да нет, спасибо, мы поверим вам на слово. Но ведь потом вы как-то связывались с семьей? Или нет?

– Да, но они разговаривали как-то уклончиво. В особенности когда мы предложили приехать к ним домой и обсудить ситуацию с Поулом.

– Так вы разговаривали с ним по телефону?

– Нет. Последний наш разговор с Поулом Холтом состоялся здесь за неделю до начала зимних каникул. Позже я звонила ему домой, но отец ответил, что Поул не хочет подходить к телефону. И больше ничего нельзя было поделать. Ему только что исполнилось восемнадцать, так что мальчик должен был сам решать, что ему дальше делать в жизни.

– Восемнадцать? Разве он был не старше?

– Нет, он был очень молод. Стал студентом в семнадцать, так что рано выпустился.

– У вас есть о нем какие-либо данные?

Лаура улыбнулась. Естественно, она уже все подготовила заранее.

Карл зачитал вслух, Асад стоял сзади, заглядывая ему через плечо.

«Поул Холт, дата рождения 13 ноября 1977 года. Физико-математический класс гимназии Биркерёде. Средний балл – 9,8».

Затем следовал адрес. Совсем недалеко отсюда. Максимум сорок пять минут езды.

– Относительно скромные успехи, если мы говорим о гении, не так ли? – заметил Карл.

– Согласна, но так уж получается, когда по всем естественно-научным дисциплинам сплошные тринадцать баллов, а по гуманитарным – одни семерки.

– Вы говорите, у него были проблемы с датским языком? – подключился Асад.

Она улыбнулась:

– По крайней мере, с письменной речью. Его доклады были далеки от совершенства в плане языка. Но так происходит часто. Да и устно он выражался довольно примитивно, если тема разговора его не захватывала.

– Я могу забрать эту копию? – спросил Карл.

Лаура Манн кивнула. Если бы не ее желтые пальцы и жирная кожа, он бы даже обнял ее.

– Карл, фантастика! – провозгласил Асад, когда они подходили к дому Поула. – Мы получили задание и выполнили его за одну неделю. Теперь мы знаем, кто автор письма! Вот! А сейчас мы стоим перед его домом! – Он с силой ударил по приборной панели, чтобы подчеркнуть их головокружительный успех.

– Да, – согласился Карл. – Теперь будем надеяться, что все это было шуткой.

– Если так, то как следует отругаем Поула.

– А если нет, Асад?

Тот кивнул. Тогда перед ними открывалось новое поле для деятельности.

Они припарковались у садовой калитки и тут же заметили, что фамилия на табличке была отнюдь не Холт.

Они позвонили, и спустя некоторое время им открыл мужчина на инвалидной коляске, заверивший их, что с 1996 года никто, кроме него, здесь не проживал. Карл ощутил тот самый непонятный инстинкт, который заставлял его поджимать губы и испытывать некое остервенение.

– Случайно, не у семьи Холт вы купили этот дом? – поинтересовался он.

– Нет, вообще-то, я купил его у Свидетелей Иеговы. Хозяин дома был у них вроде священника. Большая гостиная использовалась в качестве зала собраний. Хотите взглянуть?

Карл покачал головой:

– Так вы, значит, никогда не встречались с семьей, которая жила тут прежде?

– Нет, – ответил мужчина.

Карл и Асад поблагодарили его и удалились.

– Асад, у тебя тоже внезапно возникло впечатление, что это нечто иное, чем детская забава?

– Так, Карл. Только потому, что они переехали… – Он остановился посреди садовой дорожки. – Я, кажется, понимаю, о чем ты думаешь, Карл.

– А что, нет? Разве способен парень такого склада личности, как Поул, на нечто подобное? И неужели мальчишке из Свидетелей Иеговы вообще может прийти в голову такая проделка? Что скажешь?

– Не знаю. Я только знаю, что они способны на ложь. Но вряд ли они лгут друг другу.

– А у тебя нет знакомых из Свидетелей Иеговы?

– Нет, но это характерно для множества религиозных людей. Члены общины защищают друг друга от окружающего мира всеми способами. В том числе и ложью.

– Верно. Однако похищение людей – это слишком. Тут что-то не так. Думаю, любой из Свидетелей Иеговы со мной согласится.

Асад кивнул. Тут они сошлись во мнениях.

И что же теперь?

Ирса металась, как тысяча муравьев на единственной тропинке, туда-сюда между своим кабинетом и кабинетом Карла. В данный момент дело о похищении входило в ее компетенцию, и она хотела знать все, и желательно в мельчайших подробностях. Как выглядит учительница Поула? Что говорила Лаура Манн о нем? Как выглядит дом, в котором жила его семья? Что еще удалось выяснить, помимо того, что они принадлежали к Свидетелям Иеговы?

– Спокойно, Асад уже работает с Государственным регистром. Скоро мы разыщем их.

– Карл, ты не мог бы выйти в коридор? – попросила Ирса и потащила его за собой к огромной копии на стене, где приписала снизу имя Поула и еще несколько мелких слов.

ПОМОГИТЕ

В день 16 февравля 1996 нас похиттили

Нас схватили у автобуссной остановки у Лаутропванг

в

Баллерупе – человек ростом 18. с короткеми волосами

…………. – У него шрам на прравой……

… сини фургон Папа и мама знакоммы с ним – Фр. д… и

… н. Б –… урожал нам… в… – он убьет нас –

… рю…… о…… рст…

Брат – Мы ехали почти 1 час……. у вады…

… мы……… Здесь плоха пахнет –… е…

….р…. рю. г –…….

Лет

Поул Холт

– Вот! Его похитили вместе с братом, – подвела итог Ирса. – Его зовут Поул Холт, и он пишет, что они были в пути почти час, и я еще думаю, что они направлялись к воде. – Она уперлась кулаками в свои узкие бедра и решительно готовилась высказать свое мнение. – Если мальчик страдал синдромом Аспергера или чем-то в этом роде, мне кажется, он не смог бы выдумать, что они направляются к воде. – Ирса обернулась к Карлу. – Так?

– Писать мог и его младший брат. По большому счету мы ведь ничего не знаем.

– Нет, Карл, давай по-честному. Лаурсен нашел рыбью чешуйку на бумаге, на которой было написано письмо. Предположим, автор письма – младший брат. Неужто он поместил туда эту чешуйку, чтобы придать истории правдоподобие? И рыбью слизь – тоже?

– Он мог быть непростым парнем, как и его старший брат. Только по-своему.

Тут Ирса топнула ногой так, что эхо из ротонды разнеслось по всему подвалу.

– Дьявол! Карл, послушай. Приведи в действие свое серое вещество. Где их похитили? – Она погладила его по плечу, чтобы немного смягчить грубую интонацию.

Карл обратил внимание на то, что в связи с этим с него слетело немного перхоти.

– В Баллерупе, – ответил он.

– Правильно, и что ты об этом думаешь? Похитили их в Баллерупе, и все-таки они ехали почти час, прежде чем достигли берега. Если они направлялись в Хунестед, то, черт возьми, дорога туда не может занять целый час. Сколько нужно времени, чтобы добраться до Йуллинге из Баллерупа? Я считаю, максимум полчаса.

– Но они могли, к примеру, поехать в Стевнс, да? – проворчал Мёрк.

Никто не хотел бы скомпрометировать свои интеллектуальные способности. И он в том числе.

– Да! – Тут Ирса снова топнула.

Если бы под ними жили крысы, они бы все уже передохли.

– Но если наше письмо из бутылки просто выдумка, – продолжала она, – зачем было так все усложнять? Почему бы просто не написать, что они ехали полчаса и оказались у воды? Так бы и написал мальчик, сочиняющий хорошую историю. Потому я и считаю, что это не выдумка. Карл, пора уже воспринять письмо всерьез.

Мёрк глубоко вздохнул. Он просто не желал допускать ее до серьезного дела. Розу – возможно, но не Ирсу.

– Да-да, – прошипел он. – Посмотрим, какие появятся подвижки, когда мы разыщем семью.

– Что тут происходит? – Голова Асада показалась из кабинета пигмеев.

Очевидно, он хотел узнать настроение коллег: ругались они или нет?

– У меня есть адрес, – сказал он и протянул Карлу бумажку. – С тысяча девятьсот девяносто шестого года они переезжали четыре раза. Четыре раза за тринадцать лет. Сейчас они живут в Швеции.

«Этого только не хватало, – подумал Карл. – Там же самые крупные на свете комары и самая гадкая на свете еда».

– О боги, – произнес он вслух. – Наверняка они поселились где-нибудь ближе к северу, где пасутся дикие олени. Лулео, или Кебнекайсе, или что-то подобное?

– Халлабро. Населенный пункт называется Халлабро и расположен в Блекинге. Около двухсот пятидесяти километров отсюда.

Двести пятьдесят километров. К сожалению, довольно преодолимо. До свидания, ближайшие выходные.

Карл попытался сопротивляться:

– Хорошо. А их не окажется дома. А если позвонить заранее, их тоже не окажется дома. А если они все-таки окажутся дома, они наверняка говорят по-шведски, и кто способен понять их болтовню, если мы приехали из Ютландии?

Асад прищурился. Может, одна-две фразы Карла ему показались лишними?

– Я звонил им. Они были дома.

– Неужели? Ах, ну тогда их наверняка не окажется завтра дома.

– Не-е, я ведь не сказал, откуда я им звоню. Я сразу бросил трубку.

Поистине два сапога пара!

Карл поплелся к себе в кабинет и позвонил домой. Провести краткий инструктаж с Мортеном на случай, если объявится Вигга. Кто знает, что ей взбредет в голову?

Затем он дал ценные указания Асаду о дальнейшем расследовании дел о пожарах и контроле над Ирсой в ее работе.

– Выдай ей список религиозных сект, на который можно ориентироваться. А потом поднимись к Лаурсену и попроси его позвонить в судмедэкспертизу и поторопить их с пробами ДНК, ладно?

Карл сунул в сумку служебный пистолет. От этих шведов никогда не знаешь, чего ждать. Тем более когда они имеют датские корни.

15

Следующей ночью он позаботился о том, чтобы хозяйка и временная любовница не испытала оргазма. За несколько секунд до того, как она запрокинула голову и начала жадно заглатывать воздух, он вынул свои ловкие пальцы из ее влагалища и оставил лежать, дрожа от напряжения, с блуждающим взглядом.

Он поспешно поднялся, оставив Исабель Йонссон самостоятельно решать, как лучше избавить тело от напряжения. Она испытывала некоторое замешательство, да и было от чего.

Лунный свет над ее небольшим домиком в Виборге пытался пробиться сквозь густые ватные облака.

Он нагишом стоял на террасе и смотрел на небо, сигаретный дым вырывался из его ноздрей.

Сейчас последуют несколько часов в соответствии с выверенным планом.

Сначала ссора. Затем любовница потребует объяснений, почему он прервался и почему именно в тот момент. Она примется выспрашивать, потом ругать, потом снова выпытывать ответ, и он наконец ответит ей, после чего она попросит его собрать вещи, и он навсегда исчезнет из ее жизни.

Завтра в десять часов утра он покинет Доллеруп-Баккер вместе с детьми, которые расположатся рядом на переднем сиденье автомобиля. А когда они удивятся тому, что машина свернет раньше времени, он их оглушит. Он точно знал, в каком именно месте ему никто не помешает это сделать, уже заранее все продумано. Посреди густой рощи. Она скроет фургон и это грязное дело на несколько минут, за которые он обездвижит детей и переместит в кузов.

Спустя четыре с половиной часа после этого, включая завтрак у сестры на Фюне, он уже достигнет причала у Нордсковена в Йэгерсприсе. Таков был план. Всего лишь двадцать шагов сквозь кустарник до помещения с низким потолком и цепями. Двадцать шагов с двумя съежившимися фигурами впереди.

На этом коротком пути он и раньше слышал жалобные мольбы. Придется выслушать их и теперь.

После этого начнется эпопея с родителями.

Он выдохнул дым и бросил бычок на небольшую лужайку. Как ни крути, ему предстояла тяжелая ночь и не менее тяжелый следующий день.

Его страшные предположения о том, что дома творится какой-то непорядок, который способен перевернуть всю его жизнь, могут пока подождать. Если жена ему изменила, ей же хуже.

Он услышал скрип двери, повернулся и увидел недоумевающую Исабель. Халат едва прикрывал дрожащее нагое тело. Через несколько секунд он объявит ей, что все кончено, потому что она слишком старая, но пока ей такое и в голову не могло прийти. Тело было соблазнительным и излучало флюиды, пробуждающие желание. Во многом жаль было разрывать эти отношения, но подобные мысли возникали у него и в предыдущие разы.

– Ты стоишь на таком холоде раздетый – разве это умно? Холодрыга жуткая. – Она наклонила голову, но не сфокусировала на нем взгляд. – Может, все-таки объяснишь мне, что произошло?

Он встал напротив, взялся за воротник ее халата и холодно произнес, запахивая воротник на ее голой шее:

– Ты для меня слишком стара.

На мгновение она словно окаменела, готовая ударить или гневно закричать, выплеснув свое разочарование прямо ему в лицо. Ругательства вот-вот готовы были сорваться с ее языка, однако он знал, что она промолчит. Добропорядочная разведенная женщина, работающая в администрации коммуны, не устраивает сцен, когда перед ней на ее собственной террасе стоит голый мужчина.

Что подумают люди? Это было хорошо известно им обоим.

Когда ранним утром он проснулся, она уже собрала его барахло и запихнула в сумку. Никакого намека на утренний кофе; его ждал лишь шквал вполне адекватных вопросов, свидетельствующих о том, что она еще не совсем раскатана в лепешку.

– Ты лазил в мой компьютер, – констатировала она, хорошо владея собой, хотя и угрожающе бледная. – Ты выискивал сведения о моем брате. В моем персональном разделе ты оставил после себя более пятидесяти очевидных следов вторжения. Так неужели ты не мог заодно взять на себя труд изучить, чем я занимаюсь в коммуне? Но ты не сделал этого – не было ли это проявлением глупости и непредусмотрительности с твоей стороны?

Он тем временем размышлял над тем, что ему нужно воспользоваться ее душем, не обращая внимания на ее слова. Семья, живущая близ Стангхеде, не отпустит своих детей с небритым мужчиной, провонявшим половыми секретами.

И лишь когда она произнесла следующую реплику, он ощутил острую необходимость мобилизовать все чувства.

– Я эксперт по хранению электронных данных в коммуне Виборг, причем эксперт с большой буквы. Именно я отвечаю за безопасность данных и компьютерные разработки. А потому, естественно, я узнала о твоих действиях. Для меня плевое дело прочитать архивные файлы в собственном лэптопе. А ты какого черта предполагал?

Она посмотрела на него очень проницательно. Совершенно спокойная. Она уже преодолела первый шок. У нее был козырь, который возносил ее над жалостью к самой себе, плачем и истериками.

– Ты нашел мои пароли под пластиковой подставкой, – продолжала она. – Но лишь потому, что я намеренно туда их положила. Я следила за тобой все эти дни: хотела посмотреть, на что ты способен. Очень странно ведет себя мужчина, который так мало о себе рассказывает. Очень странно. Понимаешь, обычно мужчины больше всего любят поговорить о себе, но ты, наверное, об этом понятия не имел. – Она криво ухмыльнулась, заметив усиление его бдительности. – «Почему же он ничего о себе не рассказывает?» – подумала я. Честно говоря, меня это заинтересовало.

Он нахмурился:

– А теперь ты считаешь, что знаешь обо мне все, потому что я молчал о своей личной жизни и проявлял любопытство относительно твоей?

– О да, любопытство, можно в этом не сомневаться. Я еще могу понять, что тебе было интересно увидеть мой аккаунт на сайте знакомств, но зачем тебе что-то знать о моем брате?

– Я думал, это твой бывший парень. Возможно, я сумел бы понять, что у вас пошло не так.

Она не повелась на это объяснение. Ей было плевать на его мотивы. Он совершил жестокую ошибку. Никуда не денешься.

– К чести твоей, я должна отметить, что ты хотя бы не опустошил мой электронный банковский счет, – продолжала она.

Он попытался снисходительно улыбнуться этой грубости с ее стороны, намереваясь подобной мимикой предварить свой поход в душ, однако его план не осуществился.

– Но знаешь что? Мы стоим друг друга по части дурных поступков, – продолжала она. – Я ведь тоже покопалась в твоих вещах. И что же я обнаружила в карманах и сумке? Ровным счетом ничего. Ни водительского удостоверения, ни медицинской страховки, ни кредитной карточки, ни кошелька, ни ключей от машины. И, мой милый друг, что дальше? Как женщины всегда прячут свои пароли в совершенно очевидных местах, так и мужчины столь же гарантированно всегда кладут ключи от машины на переднее колесо, если им не хочется носить их с собой. Какой замечательный аккуратный шарик от боулинга у тебя на брелоке! Ты и в боулинг играешь? Ты мне не рассказывал. На нем написана цифра «один». Неужели ты настолько преуспел?

Тут он начал немного потеть. Уже очень давно ему не приходилось терять контроль над ситуацией. А ничего хуже быть не могло.

– Ну-ну, поспокойнее. Я положила ключи на место. И права. И документы на машину. И банковскую карточку. Все-все. Только успокойся. Все лежит на своих местах в автомобиле. Отлично запрятано под резиновые коврики.

Он посмотрел на ее шею. Она не была тонкой, придется ухватиться как следует. Это займет всего несколько минут, времени у него предостаточно.

– Действительно, я очень скрытная персона, – сказал он и придвинулся на шаг ближе, осторожно положив руку ей на плечо. – Послушай, Исабель. Я действительно сильно влюбился в тебя, но я не мог быть честен с тобой, понимаешь? Я ведь женат, у меня дети, и для меня все промелькнуло и скрылось. Потому мне приходится ставить точку, ты понимаешь?

Она высокомерно подняла голову. Раненая, но непобежденная. Она уже встречала женатых мужчин, лгавших ей, – в этом он не сомневался. Он был уверен в этом так же, как и в том, что сейчас постарается стать последним в ее жизни мужчиной, который сумел ее провести.

Она сбросила его руку.

– Не знаю, почему ты так и не открыл мне своего настоящего имени, и не знаю, почему все остальное, что ты рассказывал мне, было ложью. Ты пытаешься убедить меня, что женат. Но, знаешь, я не верю.

И она отодвинулась назад, словно прочитав его мысли. Словно была готова схватить оружие, которое уже лежало наготове.

Чувствуя себя будто стоящим на одной льдине с бешеным белым медведем, он просчитывал варианты своих действий. В данный момент он видел перед собой четыре варианта.

Прыгнуть в воду и поплыть.

Перепрыгнуть на другую льдину.

Попытаться понять, сыт медведь или голоден.

И наконец, убить медведя.

Все варианты имели свои преимущества и недостатки, и в данный момент он не сомневался в том, что четвертый был единственным приемлемым. Женщина, стоявшая перед ним, была задета и всеми средствами намеревалась защитить себя. Несомненно, он заставил ее влюбиться в себя всерьез. Ему стоило бы догадаться об этом раньше. Опыт подсказывал, что в подобных ситуациях женщины легко впадают в иррациональное поведение, а это зачастую имеет фатальные последствия.

Сейчас он не мог предусмотреть все неприятности, которые она могла ему причинить, а потому ему необходимо было избавиться от нее. Увезти тело с собой в фургоне. Уничтожить, как и многих других до нее. Разломать ее жесткий диск, очистить дом от любых следов своего присутствия.

Он взглянул в ее красивые зеленые глаза и прикинул, сколько времени пройдет, прежде чем они утратят свой блеск навсегда.

– Я написала брату, что познакомилась с тобой, – сказала она. – И он знает номер твоей машины, номер водительского удостоверения, твое имя, номер твоего удостоверения личности и адрес, стоящий в регистрационном документе на автомобиль. Вообще-то, брат не занимается такими пустяками, но он принадлежит к числу любопытствующих натур. Так что, если вдруг окажется, что ты каким-то образом обворовал меня, он тебя разыщет. Договорились?

На мгновение он словно оказался парализован. Естественно, он не разъезжал с документами или пластиковыми карточками, которые раскрывали его настоящее имя. Но никогда до настоящего момента никто не мог привязать его к чему бы то ни было, а уж тем более с помощью полиции. В это мгновение он не мог осознать, каким образом попал в передрягу. Что он упустил, где ошибся? Неужели ответ заключается в простом факте – он забыл поинтересоваться, чем она занимается в коммуне? Получается, так.

И вот он в капкане.

– Исабель, извини, – тихо произнес он. – Я зашел слишком далеко, я знаю. Извини. Но я без ума от тебя, поэтому так и произошло. Не думай о том, что я сказал тебе вчера. Я просто не знал, как мне быть. Сказать, что у меня есть жена и дети, или оскорбить тебя ложью? Я бы потерял свою семью, если бы остался с тобой, а я уже был готов на это. И все-таки не сумел преодолеть соблазн. Настолько сильный, что я хотел знать о тебе все. Я просто не смог этому противостоять, понимаешь?

Она презрительно смотрела на него, а он тем временем взвешивал, что же ему делать на льдине. Скорее всего, белый медведь не повалит его без весомой причины. Если он сейчас скроется и больше никогда не объявится в этих краях, вряд ли она станет обременять своего брата просьбой разыскать какие-то сведения о нем. Зачем ей это? Если он убьет ее или куда-нибудь увезет, напротив, возникнет повод для расследования. Даже самая тщательная уборка не избавит жилище от всех до единого волосков, остатков спермы, отпечатков пальцев. Следаки создадут тот или иной профиль, хотя и ничего не обнаружат на него в базе данных. Он мог бы поджечь дом, но что, если пожарные успеют приехать раньше, чем все сгорит, или кто-то увидит, как он уезжает. Слишком ненадежно. А у полицейского по имени Карстен Йонссон теперь есть номер его автомобиля. Значит, и описание самого автомобиля. Да уж, возможно, она снабдила своего братца-полицейского и другими подробностями относительно его персоны.

Он смотрел вдаль прямо перед собой, а она следила за каждым его движением. Несмотря на то что он был мастером перевоплощений и старался не повторяться, в этих письмах могла содержаться абсолютно точная информация о его росте и комплекции, не говоря уже о более интимных подробностях. В общем, совершенно неизвестно, что именно она рассказала, и именно в этом заключалась основная проблема.

Он всмотрелся в ее строгие глаза, и его осенило, что она никакой не медведь. Она василиск. Смесь змеи, петуха и дракона. А стоит человеку встретиться взглядом с василиском, он тут же обращается в камень. Да-да, только повстречайся ему на пути, и тут же погибнешь от змеиного яда. Никому, кроме василиска, больше не дано такого умения – прокукарекать миру свою версию истины. Ни единому существу. И лишь увидев свое отражение в зеркале, это чудище погибнет. Это ему прекрасно известно.

А потому он сказал:

– Несмотря на твои слова, Исабель, я буду думать о тебе. Ты красивая и замечательная, и мне жаль, что я не встретил тебя раньше. А теперь слишком поздно. Я сожалею и прошу меня простить. Я не хотел причинять тебе боль. Ты прекрасна. Извини.

И он нежно погладил ее по щеке. Видимо, это сработало. По крайней мере, на мгновение ее губы задрожали.

– Думаю, тебе нужно уйти. Я больше не хочу тебя видеть, – сказала она, сама того не желая.

Еще долго-долго она будет горевать о том, что все кончилось. Ведь именно таких переживаний очень не хватает в ее возрасте.

В этот момент он и перепрыгнул на другую льдину. Ни василиск, ни медведь за ним не погнались.

Она отпустила его, на часах еще не было и семи.