Текст книги "Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711"

Январь 1710 года

1-го. Так как в начале настоящей войны, когда шведам случалось брать в плен русских, отнимать у них знамена, штандарты, литавры и пр. или одерживать над ними верх в какой-нибудь маленькой стычке, они всякий раз спешили торжественно нести трофеи и (вести) пленных в Стокгольм, то этим шведы подали его царскому величеству повод действовать так же и относительно их самих. До моего приезда в Россию царь уже (праздновал таким образом) взятие Нарвы, Шлиссельбурга и Дерпта. На (нынешний) же день был назначен въезд по случаю дальнейших побед, дарованных ему Богом, и таким (образом) год начался для меня отрадным зрелищем: я видел, как в Москву вели в триумфе тех шведских генералов и офицеров, (несли те) знамена и штандарты, бо́льшая часть которых в 1700 г. была в Зеландии при Хумлебеке[142]142
  Северная война началась высадкою шведов 24 июля (4 августа) 1700 г. у Хумлебека, после чего они принудили датчан заключить мир (подписан в Травентале, 7/19 августа того же года).


[Закрыть]. Ибо все изменилось[143]143
  В подлиннике: «ибо дудка задудела на иной лад».


[Закрыть] с 8 июля 1709 г., (с того дня), как под Полтавой его величество царь разбил наголову всю армию короля Шведского, (причем) сам король, раненный, едва спасся от плена и бежал в Турцию.

Для (нынешнего) торжественного въезда шведские офицеры, знамена, штандарты и пушки были разделены на две части: на тех, что достались русским в сражении под Полтавой, и на тех, что взяты царем 9 октября 1708 г. в битве со шведским генералом Лёвенгауптом под Лесной, в Литве.

Предоставляя историкам (описание самих) этих сражений и побед, которыми Господь Бог благословил царя, (передам) здесь только о состоявшемся по их случаю триумфальном въезде, насколько сумею припомнить (всю его) пышность, многочисленные подробности и порядок.

Когда все было готово для въезда, с городских стен и валов выпалили изо всех орудий, в церквах затрезвонили во все колокола, и (шествие тронулось в следующем порядке). Впереди выступали:

1) Несколько трубачей и литаврщиков в красивом убранстве, с их музыкальными инструментами и литаврами.

2) За ними следовали командир Семеновской гвардии, генерал-лейтенант князь Михаил Михайлович Голицын[144]144
  Кн. М.М. Голицын родился в 1675 г., вступил в Семеновский полк в 1695 г.; поручик в 1698 г., полковник в 1702 г., герой Нотеборга (Орешка, Шлиссельбурга); генерал-поручик в 1709 г., начальник войска в Финляндии в 1714–1721 гг.; впоследствии генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, член Верховного тайного совета; умер в 1730 г. (Сб. Ими. Рус. ист. общ. L, LX, LXI и LXII; Соловьев).


[Закрыть], (и) вел одну часть этого (полка), посаженную на коней, хотя самый (полк) был исключительно пехотный. Заводных лошадей генерала Голицына, покрытых великолепными попонами, вели впереди. Далее следовала:

3) Полевая артиллерия, отнятая у шведов в битве с генералом Лёвенгауптом.

4) Все знамена и штандарты, взятые в той же битве.

5) Плененные тогда же обер– и унтер-офицеры.

6) (Этот отдел шествия) замыкала (остальная?) часть Семеновской гвардии.

7) Потом, в санях, на северных оленях и с самоедом на (запятках), ехал француз Wimeni; за ним следовало 19 самоедских саней, запряженных парой лошадей или тремя северными оленями. На каждых санях лежало по одному самоеду (:это название особого народа:). Они были с ног до головы облечены в шкуры северных оленей, мехом наружу; у каждого к поясу был прикреплен меховой купол. Это низкорослый, коротконогий народ с большими головами и широкими лицами. Нетрудно заключить, какое производил впечатление и какой хохот возбуждал их поезд. Смехотворное зрелище это было вставлено сюда царем по его обычной склонности к шуткам: ибо он одарен таким широким умом, как ни важны и ни серьезны дела, которыми он (в данную минуту) занят, он никогда не столько всецело ими не поглощен, чтобы среди них ему не приходили (в голову) разные забавные шутки и затеи. (Но) без сомнения, шведам было весьма больно, что в столь серьезную трагедию (введена) была такая смешная комедия.

Чтоб (можно было) яснее понять значение вышеописанного (поезда), скажу здесь же, кто был француз Вимени. Принадлежал он к хорошему французскому роду, (но) в отечестве своим испытал много превратностей и долгое время содержался в заключении в Бастилии, что (отразилось) на нем (периодическим) умопомешательством. Однако, будучи человеком обширных познаний и немало путешествовавшим, он порой разговаривал так разумно, что речи его, (в которых сказывалась) тонкая его наблюдательность, по занимательности не уступали беседе самого умного человека. Царь встретил его у короля Польского. (Вимени) понравился ему своими идеями то сумасбродными, то благоразумными, ввиду чего король уступил его царю. После этого царь тотчас же поставил Вимени царем над (особым) народом в России – самоедами, и вместо маршалов, камергеров, камер-юнкеров и других служителей назначил к нему придворный штат из самоедов же. Эта-то свита и (сопровождала) его на торжественном въезде.

Далее следовали:

8) Часть Преображенской гвардии ^представляющей самую почетную царскую охрану:). (Часть эта) была верхом, хотя собственно (Преображенский) полк пехотный.

9) Затем все то, что было взято в битве под Полтавой, в таком порядке: унтер-офицеры, прапорщики, поручики, капитан-поручики, капитаны и ротмистры.

10) Все артиллерийские офицеры и прислуга.

11) Взятая в (этом) сражении шведская артиллерия в количестве 80 с лишком железных и металлических пушек и мортир.

12) 9 пар (?) медных и 1 пара (?) серебряных литавр ^последние, говорят, взяты шведами у нас за много лет тому назад в одной битве, происходившей (в Дании):), и около 300 знамен и штандартов.

13) (шведские) майоры, генерал-адъютанты, подполковники и полковники.

14) Королевско-шведские придворные и маршал[145]145
  Без сомнения, Карл Густав Гюнтерфельт (впоследствии обер-гофмаршал), всюду сопровождавший Карла XII в качестве камергера с самого начала войны. В битве при Клисове у него были отстрелены обе руки; едва залечив раны, Гюнтерфельт заказал себе во Франции искусственные руки и вернулся на прежнюю должность. Взят в плен у Переволочной; вернулся в отечество в 1721 г. Ум. в 1733 (Ennes: Carl XII’s Krigare).


[Закрыть] и при них носилки, на которых в (Полтавском) бою носили короля Шведского (:раненного за несколько дней перед тем в ногу:) до той минуты, пока он не был вынужден променять их на коня (и) пуститься в бегство.

15) Шведская канцелярия.

16) Один за другим все генералы[146]146
  Генерал-майоры Гамильтон, Штакельберг, Розе, Крузе, Крейц и Шлиппенбах, генерал Лёвенгаупт и, наконец, фельдмаршал Реншёльд (младшие впереди, старшие позади; см. в Сб. Ими. Рус. ист. общ. L. отчет об этом же въезде Витворта).


[Закрыть], взятые в плен (под Полтавой); (из них) последним шел шведский генерал-фельдмаршал Реншильд (Реншёльд)[147]147
  Карл Густав Реншёльд родился в Грейфвальде в 1651 г., воспитывался в Лунде; на военном поприще впервые отличился в так называемую Шонийскую войну. В 1677 г. произведен в подполковники; в 1691 г. поехал в Голландию изучать высшие военные науки. Карл XII высоко его оценил. Апогея славы достиг после победы, одержанной им над саксонцами и русскими при Фрауштадте (в феврале 1705, см. Соловьева XV, 36 и 189); был награжден маршальским жезлом и графским титулом; но вместе с тем победа эта усилила его самонадеянность, обстоятельство, которому шведы отчасти приписывают полтавское поражение. Вернулся он в отечество только после девятилетнего плена и был назначен главнокомандующим в Шонии. Умер в 1722 г. (Hofberg: Sv. biogr. Hand-Lex.; Сб. Ими. Рус. ист. общ. L и LXI). Юль и его всюду называет по-немецки – Rheinschild’ом (вм. Rehnskold).


[Закрыть].

17) Вслед за ним, заключая (шествие шведов), шел тайный советник и главнейший (из советников) короля Шведского, граф Пипер, носящий звание первого походного министра[148]148
  Карл Пипер, р. в Стокгольме в 1647 г.; воспитывался в Упсале; в 1668 г. поступил в королевскую канцелярию, где проявил выдающиеся способности и проницательность; особенное внимание обратил на себя, служа в походной канцелярии во время Шонийской войны; мало-помалу в делах внутреннего управления стал правой рукой Карла XII. В 1679 г. возведен в дворянское достоинство; в 1689 г. пожаловал в статс-секретари; в 1699 г. сделан бароном и графом; в 1705 г. назначен государственным маршалом. Пипер употреблял все усилия, чтоб отклонить короля от злополучного похода в Украину. Умер он в плену, в Шлиссельбургской крепости, в 1716 г. (Hofberg: Sv. biogr. Hand-Lex. Сб. Имп. Рус. ист. общ. L.).


[Закрыть].

18) Сам царь на красивом гнедом[149]149
  В подлиннике «каштаново-коричневом».


[Закрыть] коне, бывшем под ним в Полтавском бою. Справа от него ехал верхом генерал-фельдмаршал князь Александр Данилович Меншиков, слева – генерал-майор и подполковник Преображенский гвардии, кавалер ордена Святого Андрея, князь Долгорукий [150]150
  Кн. Василий Владимирович Долгорукий, впоследствии генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, родился в 1667, умер в 1746 г. Будучи замешан в дело царевича Алексея (в 1718 г.), подвергся опале и был сослан; в 1726 г. призван обратно Екатериной; при Анне, в 1731 г., сослан снова, а в 1741 г. опять помилован с водворением в прежнем звании и должностях (Бантыш-Каменский; Сб. Имп. Рус. ист. общ. LX).


[Закрыть].

19) (Остальная?) часть Преображенской гвардии и в заключение с лишком 60 отбитых шведских обозных повозок.

(Весь) поезд прошел под семью триумфальными воротами, по-арочно для этого воздвигнутыми в разных местах. Пышность и величие их невозможно ни описать, ни припомнить (в подробностях). Их покрывало множество красивых emblemata или аллегорий и своеобразных карикатур, намалеванных к осмеянию шведов. Ворота эти стоили больших денег; но (сам) царь ничего на них не израсходовал, так как приказал некоторым богатым боярам, чтобы они возвели их на свой счет. Самые большие из ворот со всеми их аллегориями воспроизведены и описаны в печати; как полагают, в скором времени будет равным образом издано (и описание всех) остальных[151]151
  Описание одних ворот – тех, что были построены купцами, – см. у Соловьева, XV, 393.


[Закрыть]. На воротах играла прекрасная духовная музыка и (раздавалось) стройное пение. Молодежь, толпами встречавшая царя на всех улицах и (во всех) переулках, бросала к его (ногам) ветки и венки. Стечение народа, (особенно) черни, было ужасное: (все хотели) видеть царя и великую пышность поезда. Чуть не через дом из дверей выходили разные бояре и купцы и подносили царю напитки. Таким образом, (царь и его свита) изобильно ели и пили на всех улицах и (во всех) переулках. По всему городу возле дверей домов были поставлены сосны и (развешаны) венки из сосновых веток. У знатных бояр и купцов ворота были расписаны красивыми аллегориями и малеваниями разнообразного содержания, по большей части направленными к осмеянию шведов. Так, рисунки эти изображали: орла, который молниею свергает льва с горы, льва в темнице, Геркулеса в львиной шкуре, убивающего льва, и т. и. Словом, pictores arque poetae соединили все свое искусство, чтобы покрыть шведов позором.

Чтобы смотреть на торжественный въезд, мне и датскому посланнику Грунту, которого я приехал заместить, отвели по нашей просьбе (особый) дом. Когда царь проезжал мимо, я сошел вниз поздравить его и, подобно всем другим, поднес ему стакан вина, провозгласив его здоровье. (Вино) он от меня принял, обнял меня весьма дружески и со знаками милостивого (внимания), и в конце концов поцеловал. (Как) царь, так и все окружающие его (лица) были порядком пьяны.

Затем, когда я и посланник Грунт поехали к одним из триумфальных ворот, чтобы (на) более близком расстоянии увидать всю пышность поезда, посланник Грунт заметил в густой толпе народа царского государственного великого канцлера, графа Гаврилу Ивановича Головкина, и при этом случае я в первый раз был ему представлен Грунтом. За все время моего пребывания здесь я, несмотря на частые требования, еще не имел с ним свидания вследствие множества всяких дел, которым он ежедневно был занят и завален. (Канцлер) был совершенно пьян. Он обнял меня и поцеловал, (проявляя) знаками и приемами величайшую вежливость и дружеское (расположение). (Но) так как он не знал иного языка, кроме русского, то все эти проявления вежливости выражались без речей, исключительно знаками. Он взял меня за руку, подвел к своей карете, поставленной на русский манер на полозья, (усадил) в нее (и) повез с собой. В карете между нами произошел многообразный (обмен) учтивостями и (заверениями) в дружбе, (проявлявшимися, впрочем), как с моей, так и с его стороны в (одних) жестах и минах, ибо (на словах) ни он, ни я друг друга не понимали. Мы проехали таким образом порядочный путь, как вдруг мимо нас во весь опор проскакал царь. Лицо его было чрезвычайно бледно, искажено и уродливо. Он делал различные страшные гримасы и движения головой, ртом, руками, плечами, кистями рук и ступнями.

Тут оба мы вышли из кареты (и) увидали, (как царь), подъехав к одному простому солдату, несшему шведское знамя, стал безжалостно рубить его обнаженным мечом (и) осыпать ударами, быть может за то, что тот шел не так, как хотел (царь). Затем царь остановил свою лошадь, но все (продолжал делать) описанные страшные гримасы, вертел головой, кривил рот, заводил глаза, подергивал руками и плечами и дрыгал взад и вперед ногами. Все окружавшие его в ту минуту важнейшие сановники были испуганы этим, и никто не смел к нему подойти, так как (все) видели, что царь сердит и чем-то раздосадован. Наконец к нему подъехал (верхом) его повар Иоганн фон Фельтен и заговорил с ним. Как мне после передавали, вспышка и гнев царя имели причиной то обстоятельство, что в это самое время его любовница или maitresse Екатерина Алексеевна рожала и была так плоха, что опасались за (благополучный) исход родов и за ее жизнь[152]152
  Сведение это не совсем точно: Екатерина родила (дочь Елисавету, впоследствии царицу) 18/19 декабря 1709 г., то есть за три дня до описываемого происшествия.


[Закрыть].

После сего (случая) канцлер простился со мной легким кивком, приветливым жестом и немногими словами, (причем) по-прежнему ни он, ни я не поняли друг друга, – сел в свою карету и оставил меня одного среди (улицы), позабыв, что увез меня от моей повозки и ото всех моих людей.

(День) клонился к вечеру; я был один в чуждой, незнакомой (толпе) и, не понимая местного языка, не знал, что предпринять; до моего дома оставалось добрых полмили, и я, вероятно, погиб бы среди этого множества людей, почти поголовно пьяных, или был бы ограблен и убит уличными разбойниками, которыми повсюду кишит город, если б на меня случайно, в то время как я стоял один (среди улицы), не наткнулся мой дворецкий и толмач Христиан Эйзентраут. Он нанял для меня простого санного извозчика, (из тех), что за копейку – за две развозят по разным концам города седоков, куда кому требуется, и я поехал домой, (вознося) благодарение Богу за таковое избавление (от грозившей мне опасности).

Описанные выше страшные движения и жесты царя доктора зовут конвульсиями. Они случаются с ним часто, преимущественно когда он сердит, (когда) получил дурные вести, вообще когда чем-нибудь недоволен или (погружен) в глубокую задумчивость. Нередко подобные подергивания в мускулах рук находят на него за столом, когда он ест, и если при этом он держит в руках вилку и ножик, то тычет ими по направлению к своему лицу, вселяя в присутствующих страх, как бы он не порезал или не поколол себе лица. Говорят, что судороги эти происходят у него от яда, который он будто бы проглотил когда-то; однако вернее и справедливее предположить, что причиной (их является) болезнь и острота крови (и что) эти ужасные на вид движения – топанье, дрыганье и кивание – (вызываются известным) припадком сродни (апоплексическому) удару.

Вечером по всему городу у домов знатных лиц были зажжены иллюминации, (изображавшие) разного рода аллегории. Потом они зажигались в течение всей зимы, пока вечера были долгие, – [и] горели чуть не ночи напролет.

Упомянув о царской любовнице Екатерине Алексеевне, я не могу пройти молчанием историю ее удивительного возвеличения, тем более что впоследствии она стала законной супругой царя и царицей.

Родилась она от родителей весьма низкого состояния[153]153
  Как известно, отец Екатерины был лифляндский уроженец Самуил Скавронский. Обзор данных по вопросу о том, кто были ее родители, см. в статье Я.К. Грота в Сборнике Отделения русского языка и словесности Импер. Академии наук, т. XVII, № 4, 1877 г.


[Закрыть], в Лифляндии, в маленьком городке Мариенбурге, милях в шести от Пскова, служила в Дерите горничной у (местного) суперинтендента Глюка и, во (время своего) нахождения у него, была помолвлена со шведским капралом Мейером (Mejer)[154]154
  Екатерина попала в плен в 1702 г. при взятии Мариенбурга, а не Дерпта, как ниже указывает Юль. По многим свидетельствам, до взятия в плен она была обвенчана со шведским драгуном или капралом. Чтобы проверить, правильно ли приводимое Юлем имя этого человека, издатель датского текста записок Г. Грове сделал целый ряд обстоятельных изысканий, которые, впрочем, ни к чему не привели. Из появившейся позднее интересной заметки г. К. Феттерлейна «по вопросу о происхождении Императрицы Екатерины I» (Вестник Европы, сентябрь 1896 г., с. 383) можно убедиться, что первого ее мужа звали не Мейером, а Иоганном Крузе.


[Закрыть]. Свадьба их совершилась 14 июля 1704 г., как раз в тот день, как Дерпт достался в руки царю. Когда русские вступали в город (и) несчастные жители бежали от них в страхе и ужасе, (Екатерина) в полном подвенечном уборе попалась (на глаза) одному русскому солдату. Увидав, что она хороша, и сообразив, что он может ее продать (:ибо в России продавать людей вещь обыкновенная:), солдат силой увел ее с собой в лагерь, однако, продержав ее там несколько часов, он стал бояться, как бы не попасть в ответ: ибо, хотя в армии увод силой жителей дело обычное, тем не менее он воспрещается под страхом смертной казни. Поэтому, чтоб избежать зависти, а также угодить своему капитану и со временем быть произведен в унтер-офицеры, солдат подарил ему (девушку). Капитан принял ее с большой благодарностью, но (в свою очередь) захотел воспользоваться ее красотой, (чтобы) попасть в милость и стать угодным при дворе, и привел ее к царю, как к любителю женщин, в надежде стяжать этим подарком его милость и быть произведенным в высший (чин). Царю девушка понравилась с первого (взгляда), и через несколько дней стало известно, что она сделалась его любовницей. Впрочем, (сначала) он не уделял ей особого внимания (и) лишь потом, когда родила ему сына, Царь стал все более к ней привязываться. Хотя младенец и умер[155]155
  По имени Петр, родился в 1705 г., скончался в 1707 г.


[Закрыть], тем не менее (Екатерина) продолжала пользоваться большим уважением и (быть) в чести (у царя). Позднее ее перекрестили, и она приняла русскую веру[156]156
  При обращении в православие восприемником ее был царевич Алексей, по которому она и стала называться Екатериной Алексеевной (Сол., XVI, 790).


[Закрыть]. Первоначально она принадлежала в лютеранскому (исповеданию), но, будучи почти ребенком и потому мало знакомая с христианской верой и со своим исповеданием, она переменила веру без особых колебаний. Впоследствии у нее родились от царя две дочери; обе они и теперь живы[157]157
  Во всем у Екатерины было шесть сыновей (трое названы Петрами, трое Павлами) и шесть дочерей. Все эти дети, за исключением двух дочерей, упоминаемых Юлем, умерли в младенчестве. Дочери эти были Анна Петровна, впоследствии жена герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского (р. в 1708, ум. в 1728, мать Петра III), и будущая императрица Елисавета Петровна (р. в 1709, ум. в 1762).


[Закрыть]. В свое время в своем месте будет подробно сказано, как (Екатерина) стала царицею. (Настоящего) ее мужа, с которым она была обвенчана, звали, как сказано, Мейером. С тех пор, (продолжая) состоять на шведской службе, он был произведен в поручики, а потом его, вероятно, подвинули еще выше, так как он все время находился при шведских войсках в Финляндии.

Этот рассказ о (Екатерине) передавали мне в Нарве тамошние жители, хорошо ее знавшие и знакомые со всеми подробностями (ее истории).

4-го. Английский посланник Витворт первый посетил меня, как последнего прибывшего.

5-го. По юлианскому календарю, или по старому стилю, (до сих пор) еще употребительному в России, здесь (в этот день) праздновалось Рождество. В этот (же) день окончился русский шестинедельный пост, о котором сообщалось мне.

В этот день я в первый раз увидал Mademoiselle Монс[158]158
  Анна Ивановна Монс или Монсова, дочь жившего в Москве немца, золотых дел мастера, виноторговца и бочара, красавица, любовница Петра, в 1711 г. вышла замуж за прусского посланника Кейзерлинга, вскоре затем умершего (во время свадебного путешествия). Скончалась в Москве в августе 1714 г., в то время как собиралась вступить во второй брак – с одним пленным шведским офицером (см. подробнее у Соловьева, XVI, 68).


[Закрыть], дочь одного немца – виноторговца, которую несколько лет тому назад царь содержал в качестве своей maitresse, дарил ей различные подарки большой ценности, алмазы, дома, поместья. Но когда посланник прусского двора Кейзерлинг стал добиваться ее милостей, получил от нее обещание дружбы и она помолвилась с ним, царь покинул ее и взял назад свои подарки. Если б я мог занести сюда (все) рассказанные мне подробности (истории) любви (Кейзерлинга и Melle Монс), то вышел бы целый роман.

6-го. Так как пленных (шведских) офицеров и простых (солдат) было такое великое множество [159]159
  Под Полтавой и у Переволочной шведов было взято в плен с лишком 18 000 человек (1100 офицеров и 17 000 солдат). О том, сколько вообще погибло и пострадало шведов из-за несчастной страсти Карла XII к войне, см. у В.A. Enne: «Biografiska Minnen af Konung Carl XII’s Krigare samt andra Embetsman och Personer under denna Konungs Tid, Faangna i Ryssland, Flygtige i Turkiet eller Dddskjutne i Fait», Stockholm 1818 och 1819 (Биографическая заметка о воинах, чиновниках и других лицах, взятых в плен русскими, бежавших в Турцию и убитых в сражениях в царствование Карла XII, Стокгольм, 1818 и 1819 гг.).


[Закрыть], что всех их нельзя было вести зараз на торжественном (въезде) 1 января, то несколько тысяч (их) были проведены городом через триумфальные ворота сегодня. На этой церемонии я не присутствовал, не был извещен о ней.

7-го. Городом через триумфальные ворота были проведены остальные шведские пленные в количестве 4000 простых (солдат) и 300 офицеров.

Царь, (находившийся) в одном доме возле (известных) триумфальных ворот, послал за мной. При этом случае царь самолично представил меня своей сестре, царевне Наталии[160]160
  Любимая сестра Петра. Родилась в 1673 г.; о смерти ее (в июне 1716 г.) очень сожалело высшее петербургское общество, в особенности иностранные послы, для которых она часто давала балы и устраивала театральные представления.


[Закрыть]. У него есть также две единокровных сестры[161]161
  В то время их находилось в живых четыре: Евдокия (р. в 1650, ум. в 1712), Екатерина (р. в 1658, ум. в 1718), Мария (р. в 1660, ум. в 1723) и Феодосия (р. в 1662, ум. в 1713); все умерли незамужними.


[Закрыть], но так как он не особенно их ценит, то их редко видишь в его обществе. Царь равным образом представил меня обеим вдовствующим царицам, которых здесь все зовут императрицами (Keiserinder). (Из них) одна была супругой его старшего брата, Феодора Алексеевича, царствовавшего до него. Она не имеет детей. Эта царица приходится сестрой генерал-адмиралу Апраксину[162]162
  Марфа Матвеевна, вторая супруга царя Федора Алексеевича, дочь стольника Матвея Васильевича Апраксина; р. в 1664, ум. 31 декабря 1715 (Сб. Ими. Рус. ист. общ. LXII).


[Закрыть]. Другая была замужем за вторым братом царя, Иваном Алексеевичем[163]163
  Прасковья Федоровна, урожденная Салтыкова, р. в 1664, ум. в 1723 (см. там же).


[Закрыть], и имеет трех находящихся еще в живых незамужних дочерей (Princesser)[164]164
  Это были: Екатерина Иоанновна, третья дочь царя Иоанна Алексеевича, с 8 апреля 1716 г. в замужестве за герцогом Карлом Леопольдом Мекленбург-Шверинским (мать Анны Леопольдовны, бабка несчастного Иоанна Антоновича), р. в 1692, ум. в 1733; Анна Иоанновна, вышедшая в 1710 г. за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма (Юль присутствовал на этой свадьбе, см. ниже), будущая императрица, р. в 1693, ум. в 1740, и Прасковья Иоанновна, впоследствии замужем за сенатором Иваном Дмитриевичем Мамоновым, р. в 1695, ум. в 1731 (Сб. Ими. Рус. ист. общ. LXII; Соловьев).


[Закрыть]; (царевнам) этим меня тоже представили, и я имел честь поцеловать у них руку. Любопытно, что молодые царевны при встрече с кем-нибудь тотчас же протягивают руку, (подымая ее) высоко вверх, (с тем) чтоб к ним подошли и поцеловали ее. В общем они очень вежливы и благовоспитанны, собой ни хороши, ни дурны, говорят немного по-французски, по-немецки и по-итальянски.

(Тут же) князь Меншиков представил меня своей княгине[165]165
  Княгиня Дарья Михайловна Меншикова, дочь стольника Арсеньева, родилась в 1682, умерла во время следования на место ссылки мужа, в Казани, в 1728 г. (Сб. Ими. Рус. ист. общ. LXII).


[Закрыть], приказав поцеловать ее, по русскому обычаю, в губы, ибо в России есть такой обычай, что, когда кто-нибудь хочет оказать гостю или чужому честь, он приказывает своей жене поцеловать его в губы, о чем, впрочем, было (уже) сказано выше. Крайнего удивления достойно, что перед своим уходом князь Меншиков[166]166
  Александр Данилович Меншиков, светлейший князь, генералиссимус, будущий опекун Петра II, родился в 1673 г., умер в Березове 22 октября 1729 г. (Сб. Ими. Рус. ист. общ. LXII; подробнее см. у Dr. Kleinschmidt’a. Furst Men-schikow, в Maurenbrechers Historisches Taschenbuch, Leipzig, 1891).


[Закрыть] поцеловал всех принцев и цариц в губы и что молодые царевны устремились к нему первые, стараясь наперегонки поцеловать у него на прощание руку, (которую) он им и предоставил. (Вот) до чего возросло высокомерие этого человека, с тех пор как, (поднявшись) с самых низких ступеней, он стал в России значительнейшим человеком после царя!

Не могу кстати не сказать (несколько) слов о восхождении и счастье (Меншикова). Родился он в Москве от весьма незначительных родителей. Будучи подростком лет 16, он, подобно многим другим московским простолюдинам, ходил по улицам и продавал так называемые пироги. Это особого рода (пироги) из муки, печенные (на) сале и начиненные рыбой, луком и т. п.; продают их по копейке или по денежке, то есть по полкопейке. Случайно узнав этого малого, царь взял его к себе в денщики, то есть лакеи, потом, (оценив) его особенную преданность, пыл и расторопность, стал (постепенно) назначать его на высшие должности в армии, пока наконец теперь не сделал его фельдмаршалом. Кроме того, царь (пожаловал) его сначала бароном, потом графом, наконец, сделал князем Ингерманландским. Вслед за этим и Римская империя возвела его в имперские князья, без сомнения для того, чтоб заручиться расположением сановника, пользующегося таким великим (значением) у царя. В сущности, Меншиков самый надменный человек, какого только можно себе представить; содержит он многочисленный двор, обдает несметными богатством и большими широко раскинутыми поместьями, не считая княжества Ингерманландского, презирает всех и пользуется величайшим расположением своего государя. (Уровень) ума его весьма посредственный и, (во всяком случае, не соответствующий) тем многочисленным важным должностям, которые ему доверены. Между прочим, (он) состоит также гофмейстером царевича, который в бытность мою в России путешествовал за границей (и) находился в Саксонии. Князь Меншиков говорит порядочно по-немецки, так что понимать его легко, и сам он понимает, что ему говорят, но ни по-каковски ни буквы не умеет ни прочесть, ни написать, – (может) разве (подписать) свое имя, которого, впрочем, никто не в состоянии разобрать, если наперед не знает, (что это такое). В таком великом муже и полководце, каким он почитается, подобная (безграмотность) особенно удивительна.

8-го. Был у канцлера Головкина, но не застал его дома: он находился в свите царя и (вместе с ним) «славил». «Славить» русское слово. Означает оно хвалить. Чтоб объяснить его значение обстоятельнее, я должен сообщить следующее.

Обыкновенно, от Рождества и до Крещения[167]167
  У Юля: «до св. дня трех королей (волхвов), называемого здесь днем Крещения Христа».


[Закрыть], царь со знатнейшими своими сановниками, офицерами, боярами, дьяками[168]168
  «Или псаломщикам», – поясняет Юль, очевидно смешивая слова «дьяк» и «дьячок».


[Закрыть], шутами, конюхами и слугами разъезжает по Москве и «славит» у важнейших лиц, то есть поет различные песни, сначала духовные, а потом шутовские и застольные. Огромным роем налетает (компания) в несколько сот человек в дома купцов, князей и других важных лиц, где по-скотски обжирается и через меру пьет, причем многие допиваются до болезней и даже до смерти. В нынешнем году (царь и его свита) славили между прочим и у князя Меншикова, где по всем помещениям (расставлены) были открытые бочки с пивом и водкой, так что всякий мог пить, сколько ему угодно. Никто себя и не заставил просить: все напились как свиньи. (Предвидя) это, князь, по весьма распространенному на русских пирах обычаю, велел устлать полы во всех горницах и залах толстым (слоем) сена, дабы по уходе пьяных гостей можно было с большим удобством убрать их нечистоты, блевотину и мочу. В каждом (доме), где (собрание) «славит», царь и важнейшие лица его свиты получают подарки. Во все время, пока длится «слава», в той части города, которая находится поблизости от (домов), где предполагается славить, для славящих, как для целых рот пехоты, отводятся квартиры, дабы каждое утро все они находились под рукой для новых (подвигов). Когда они выславят один край города, квартиры их переносятся в другой, в котором они намерены продолжать славить. Пока продолжается «слава», сколько ни хлопочи, никак не добьешься свидания ни с царем, ни с кем-либо из (его) сановников. Они не любят, чтоб к ним в это время приходили иностранцы и были (свидетелями) подобного их (времяпрепровождения). Как мне говорили, «слава» ведет свое начало от обычая древнегреческой церкви собираться вместе на Рождество и, отдаваясь веселью, петь «слава в вышних Богу», в воспоминание того, как рождению Христа радовались пастухи в поле. Обычай этот перешел в русскую и другие греческие церкви, (но) впоследствии выродился, подобно большей части Божественных обычаев и обрядов, в суетное и кощунственное пение, вперемешку, духовных и застольных песен, в кутеж, пьянство и (всякие) оргии.

В этот же день я отдал первый визит английскому посланнику, и (он) в своем доме уступил мне старшее место, так же как (сделал я) относительно его, когда он был у меня. (Посланник) предложил мне пообедать с ним, каковое (приглашение) я принял. После полудня, как я был у него, его посетил государственный вице-канцлер Шафиров, и так как между этим последним и мною возобновились пререкания, возникшие (еще утром), то я расскажу (о них) здесь обстоятельно.

Незадолго до моего приезда в Москву я написал Шафирову письмо и послал его к посланнику Грунту для доставления по назначению. На адрес этого письма я дал Шафирову титул excellence, так как знал, что после Полтавской битвы он из статс-секретарей (пожалован) в вице-канцлеры, и так как полагал, что упомянутый почетный титул надлежит ему (по праву). По приезде в Москву я, (однако), узнал от посланника Грунта, что письма моего он Шафирову не передал, частью оттого, что я должен был скоро приехать, частью же и главным образом потому, что я дал государственному вице-канцлеру означенный титул (excellence), который, по словам (Грунта), подобал бы ему лишь в том случае, если бы царь сверх того произвел его и в тайные советники; (но) в этом (Грунт) сомневался, ибо ни он, ни прочие находящиеся здесь посланники ни о чем подобном извещены не были. При этом Грунт посоветовал мне не давать Шафирову титула (превосходительства), не убедившись наперед в том, что остальные посланники будут делать то же самое, ибо если приучить его к ему (титул), то (впоследствии) будет нелегко отменить (заведенный порядок). И вот, не застав дома, по случаю «славы», ни Шафирова, ни канцлера, я написал (первому из них) письмо, на адресе которого, следуя таковому совету моего предместника, не поставил титула excellence. Когда (в тот день утром) мой дворецкий и толмач Эйзентраут принес ему это письмо, Шафиров напустился на него и заносчивым (тоном) сказал, что в этот раз он письмо примет, но что на будущее время (отказывается принимать) от меня (пакеты), если на них не будет значиться титул excellence, по его словам принадлежащий ему по праву. У английского посланника я завел с Шафировым разговор по спорному вопросу, выразил, до (какой степени) мне неприятно, что между нами возникло подобное недоразумение, и заявил готовность положить этому конец на следующих двух основаниях: я обещал Шафирову, что не премину давать ему титул, которого он требует, если только он представит мне доказательство, что царь произвел его в тайные советники, или же если общается мне, что с нынешнего дня не станет больше принимать от прочих иностранных посланников писем без титула excellence на адресе. Но ни на то ни на другое склонить его не удалось. Так мы и расстались, ничего не решив (дела). (Шафирова) в его упорстве очень поддерживал царский посланник при императорском дворе Урбихз[169]169
  Тайный советник барон Иоганн Христофор У р б и х, у Юля Urbij; сначала был частным секретарем герцога Брауншвейг-Люнебургского и Ганноверского, затем состоял при датской миссии в Вене (с 1691 г. в качестве секретаря); в 1704 г. Петр, по указанию Паткуля, назначил его русским посланником в Вене же, а впоследствии резидентом в Париж (Auslandische Patenten в Копенгагенском государственном архиве; Устрялов. История Петра В., т. IV, ч. I, с. 192 и проч.; Сб. Ими. Рус. ист. общ., LXI и LXII).


[Закрыть], находившийся в то время в Москве. Некогда он состоял на датской службе, (но) теперь был до того озлоблен против Дании, что пользовался всяким (удобным) случаем, чтобы вредить ее интересам и выгодам.

Однако, по прошествии нескольких дней, спорный вопрос (о титуле) разрешился сам собой[170]170
  Обер-секретарь Сехестед, прямой начальник Юля по «Немецкой канцелярии» (датскому министерству иностранных дел), по-видимому, не очень-то был доволен этим препирательством о пустой формальности и ввиду важного значения, для датского посланника в России, дружеских отношений с Шафировым, тотчас же пригласил Юля окончить спор полюбовно (Копенгагенский государственный архив).


[Закрыть] – тем, что Шафиров заявил английскому посланнику, посланнику Грунту, прусскому посланнику Кейзерлингу и другим иностранным министрам о своем производстве в тайные советники. Таким образом, он поневоле подчинился (нашему требованию), ибо мы общим советом решили и постановили – до получения от него подобного соглашения мы стали давать ему оспариваемый титул. Впоследствии, во всю бытность мою в Москве, между мною и Шафировым постоянно существовали добрые дружеские отношения.

10-го. В этот день мне в первый раз пришлось писать отсюда по почте. По этому случаю я осведомился о размере платы, взимаемой за письма, и почт-директор monsieur Фаденбрехт, заведующей почтовой частью, доходы с коей поступают к вице-канцлеру Шафирову, сообщил мне, что отправляемые из Москвы письма оплачиваются: в Гамбург 40 копейками за золотник, в Кёнигсберг и в Бреславль 33 копейками за золотник, в Вильну 10 копейками, в Мемель 15 копейками и т. и. Из Москвы я направлял свои письма в Кёнигсберг, и таким образом всякий русский лот, который гораздо легче датского, стоил мне 99 копеек, то есть 7 или 8 датских скиллингов, так что (вообще) в течение года моя переписка обходилась мне в довольно крупную сумму, – (тем более) что по причине беспорядков и неисправности почты предписания посылались мне in duplo, и (сам) я должен был тоже посылать все свои письма в дупликатах; вдобавок я переписывался со всеми королевско-датскими посланниками за границей; писем по собственным моим делам уже не считаю.

Так как при здешней обычной деревянной (стройке) домов и при неосторожности простолюдинов всегда следует опасаться пожаров, с другой же стороны, (приходится) остерегаться воров и разбойников, вламывающихся ночью в жилье, чтобы грабить и воровать, то всякий, кому позволяют средства, содержит (особого) человека для ночного двора и охраны двора от воров и огня. По прошествии каждого часа (сторож) этот должен производить тревогу стуком в ворота и затем (указывать) медленными ударами, сколько пробило часов, дабы живущие в доме слышали, что он не спит, и знали, который час, а воры опасались бы пускаться на разбой и кражи, слыша, что во дворе бодрствуют люди.

12-го. По русскому стилю был Новый год. С утра царь прислал мне сказать, чтобы я, по принятому (обычаю), пришел к нему или в собор, или же к тому месту, где стоял фейерверк, который предполагалось сжечь вечером. Я отправился к нему в (собор), главную (здешнюю) церковь. Она весьма красива и пышна. В ней висит восемь больших круглых серебряных паникадил, выбивной, чеканной работы, с восковыми свечами. По середине церкви спускается большая серебряная люстра, локтей 14 вышиной; высокие ветви ее расположены семью венцами; нижние имеют в длину локтя три, а нижний круг, в которому они прикреплены, равен в обхвате большой винной бочке. Службу совершал митрополит Рязанский, он же и вице-патриарх[171]171
  Стефан (в мире Симеон) Яворский, митрополит Рязанский и Муромский, с декабря 1710 г. «экзарх святейшего патриаршего престола, блюститель и администратор»; в 1721 г. президент Святейшего синода, известный проповедник, р. в 1658 г., ум. 27 ноября 1722 г. (Сб. Ими. Рус. ист. общ. L и LXII; Соловьев XV, 119 и XV, 22).


[Закрыть] (:ибо, по смерти последнего патриарха[172]172
  Андриан (в мире Андрей), десятый патриарх Московский и всея России, р. 2 октября 1638 г., ум. 15 октября 1700 г.; с 1678 г. был архимандритом Чудова монастыря, 21 марта 1688 г. рукоположен казанским митрополитом; кафедру патриарха занимал с 24 авг. 1690 г.; погребен в Успенском соборе (Сб. Ими. Рус. ист. общ. LX и LXII).


[Закрыть], царь не захотел утверждать нового, ввиду великой власти и (многочисленных) сторонников, которых имеют в России патриархии:). (Митрополит) служил по-русски; приемы его напоминали приемы наших священников. Любопытно, что царь стоял посреди церкви вместе с прочей паствой; и хотя обыкновенно он носит собственные волосы, однако в тот раз имел на (голове) старый парик, так как в церкви, когда ему холодно голове, он надевает парик одного из своих слуг, стоящих поблизости; по миновании же в нем надобности отдает ему кому-нибудь по соседству[173]173
  Нечто подобное случилось с Петром и в Данциге в 1716 г. По причине сквозного ветра в церкви царь, к изумлению молящихся, снял парик с головы бургомистра и надел на себя, а когда служба окончилась, отдал его обратно, поблагодарив за одолжение (Е. Schuyler: Peter the Great, London, 1884, II, 352).


[Закрыть]. На (царе) был орден Святого Андрея, надеваемый им лишь в редких случаях. Он громко пел наизусть, так же уверенно, как священники, монахи и псаломщики, (имевшие) перед собой книги; ибо все часы и обедню (царь) знает как «Отче наш».

По окончании службы царь поехал со всем своим придворным штатом к тому месту, где вечером должен был быть сожжен фейерверк. Там для него и для его двора была приготовлена большая зала, во всю длину которой по сторонам стояло два накрытых для (пира) стола. (В зале) возвышались также два больших поставца с серебряными позолоченными кубками и чашами; на каждом (было) по 26 серебряных позолоченных блюд, украшенных искусной резьбой на старинный лад; не говорю (уже) о серебре на столах и о больших серебряных подсвечниках выбивной работы.

Сняв с себя орден, царь сел за стол. Тотчас после него сели прочие, где попало, без чинов, (в том числе) и офицеры его гвардии до поручиков включительно. Как Преображенская гвардия, так и Семеновская стояли в ружье наружи. За одним этим столом сидело 182 человека. Мы просидели за столом целый день, (сев за него) в 10 часов утра и (поднявшись лишь) два часа спустя после наступления темноты. Царь два раза вставал из-за стола и подолгу отсутствовал. Пили разные чаши, причем стреляли из орудий, поставленных для этой цели перед домом. Забавно было видеть, как один русский толстяк ездил взад и вперед по зале на маленькой лошади и как раз возле царя стрелял из пистолета, (чтобы) при чашах (подавать) сигнал к пушечной пальбе. По зале лошадку толстяка водил под уздцы калмык. Пол (залы) на русский лад был устлан сеном по колена.