Текст книги "Две сестры"

Захар Левин
Две сестры

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография:

© darkbird77 / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

© Захар Левин, 2020

Две сестры

Прежде чем начать записывать этот рассказ, я постоянно находил повод отложить эту работу на неопределенный срок. Я терпеливо ждал, когда же та сущность, с которой столкнулись люди в настоящем изложении, снова себя проявит в любом другом уголке нашей необъятной планеты. Любому терпению приходит конец, и вот мой читатель уже начинает погружаться во мрак тех дней, о которых будет написано кратко, но содержательно.

Календарь в кабинете детектива штата Виргиния сообщал об окончании лета. То был сентябрь 1999 года. Двое мужчин в почти одинаковых костюмах скинули с себя легкие пальто и шляпы. Оба были коротко стрижены и гладко выбриты. Один был лет тридцати пяти, другой десятком лет постарше. Они заняли свои руки какими-то документами и поторопились покинуть кабинет через деревянные двери с большим прямоугольным стеклом. На стекле висела табличка со следующей информацией: «Детектив Джонатан Райзли. Помощник Энтони Робинсон». Проходя по коридору, они вполголоса что-то обсуждали. В конце коридора тот, что помладше, он же был Энтони, открыл левую дверь и вошел в помещение, следом за ним шагнул и старший. Теплый желтый свет освещал стол, изобретению Эдисона по сей день не нашлось аналога. За тем столом сидел темноволосый мужчина в очках с черной оправой. Он сверлил стол взглядом, руки его были окованы наручниками. Служители порядка сели напротив и разложили папки с бумагами. На правой части стола стояло звукозаписывающее устройство с двумя катушками. Одна из них была полностью заполнена магнитной лентой, а вторая была пока еще пуста. Джонатан щелкнул клавишу записи, и бобины медленно начали вращаться.

– Назовите ваше имя для протокола, – низким голосом произнес он.

Повторюсь: я вменил себе обязанность писать, ничего не утаивая. Человек в наручниках, ввиду роли, которую он играет в этом рассказе, заслуживает подробного описания. Имя того человека было Джозеф. Джозеф Итан. Он был далеко уже не молод, носил очки, волосы и щетина его сверкали проседью. Он был главным редактором одного известного книжного издательства, которое, узнав о судьбе своего начальства, пребывало в растерянном состоянии – никто не верил в то, что он на такое способен. Джозеф – отец-одиночка, он растил двух дочерей – Николь и Софию. Николь было одиннадцать. София была младше на два года, ей было девять. Девочки были прилежными и красивыми, точь-в-точь как их мать. Сара, мать этих прекрасных дочерей и супруга Джозефа, погибла в автокатастрофе в прошлом году. Она была известной журналисткой. В рабочей поездке в штате Огайо, на пятьдесят шестой миле трассы, пьяный дальнобойщик уснул за рулем, тягач резко вылетел на встречную полосу, по которой двигался автомобиль Сары. Когда из жизни мужчины уходит женщина, всегда тяжело, но если прежде этого она ушла из своей? Впервые в жизни я уповаю на то, что читатель меня не поймет. Пережить такую боль не пожелаешь даже врагу. Джозеф с достоинством стерпел этот мощнейший удар судьбы и скрепя сердце заботился о своих дочерях.

– Мое имя Джозеф Итан, – спокойно ответил он.

– Дата рождения?

– Первый день апреля 1947 года.

– Я детектив Джонатан, это мой помощник Энтони, я боюсь, вам придется привыкнуть к его особой манере общения, и, надеюсь, она не помешает нашему допросу.

– Чего мы с ним возимся? У него на лице написано все, – врезался Энтони.

– Расскажите во всех подробностях события вчерашней ночи, – не обращая внимания на выпад коллеги, продолжил Джонатан.

– Я не убивал их, поверьте, я не способен на такое!

– Бла-бла-бла! У нас таких нытиков в каждой камере любят, твое счастье, что я не старший, без допросов бы отправился лет на пятнадцать, – рычал помощник.

– Джозеф, начинайте, – сказал детектив и откинулся в кресле, доставая сигаретку из пачки.

* * *

Джозеф стоял с букетом цветов перед могилой Сары. Грустный взгляд его раз за разом перечитывал надгробные надписи. Был солнечный летний день, но ветер стоял сильный. Он надувал рубашку Джозефа и теребил его волосы. Деревья шумели зелеными листьями.

«Очевидно, в последующие дни начнутся дожди, недаром так дует», – подумал он, оглядываясь по сторонам.

Он положил цветы и пошел по кладбищу в сторону ворот. Сев за руль своего джипа, он посидел некоторое время, наблюдая за окружающими. Время было раннее, он еще успевал заехать в издательство, а позже отправиться в школу за дочерьми. Пока он шел до своего кабинета, к нему то и дело подскакивали различные сотрудники с вопросами или же какой-либо информацией. Джозеф был ответственным руководителем и ничего не упускал из виду. В своем кабинете он попросил помощницу заварить кофе, а сам провалился в широкое кожаное кресло. Обивка приятно заскрипела под его весом. На столе стояла рамка с фотографией Сары и дочерей, он любовался их счастливыми лицами, пока помощница не внесла кофе в кабинет.

– Мистер Итан, пришли какие-то бумаги из нотариальной палаты, вот взгляните, – пропищала помощница, поправляя очки.

– Хорошо, спасибо, Менди, можешь быть свободна.

Джозеф отложил бумаги и вдохнул аромат кофе. На компьютере открыл почтовый ящик, который всегда был забит письмами. Он прилежно разгребал этот завал и никого не оставлял без ответа. Последнее письмо показалось ему странным, оно было от нотариуса. Он тут же кинул взгляд на бумаги, которые принесла ему помощница. Джозеф внимательно их изучил, в них говорилось о смерти его дальнего родственника, который некогда владел большим земельным участком и домом, расположенным на нем. Единственным наследником оказался Джозеф. Новость его удивила, но каких-то определенных эмоций не принесла, вероятно, он не поверил в нее до конца. Мысль о возможном переезде на новое место являла собой выход из стрессового состояния после смерти Сары. Новый дом и перемена обстановки помогут ему и его девочкам оправиться после трагедии. Он хоть и убеждал себя в том, что это какой-то розыгрыш, но все же поселил в своей голове эту навязчивую мысль и строил планы на будущее уже из нового дома. После обеда он отправился в школу за дочками. На крыльце школы он поднял их обеих на руки, поцеловал и понес в сторону своего автомобиля.

– Ну, как прошел день? – спросил отец, находясь уже за рулем.

– Папа, вот зачем мне химия? Я не могу ничего понять в этих буквах! Тебе на работе пригодилась химия? – спрашивала младшая.

– Милая, если бы я был лаборантом, например, или врачом, то пригодилась.

– Ну, вот мне нравится литература, я выучусь и тоже стану главным редактором!

– Обязательно станешь, радость моя. Николь, детка, ты чего молчишь?

– Все хорошо, пап, – ответила она несколько странно.

– Да? Тогда отправимся домой есть мороженое!

София была несказанно счастлива такому предложению и захлопала в ладошки.

* * *

На часах было уже за полночь. Девочки в качестве подушки предпочли своего отца. Младшая уснула на его коленке, старшая на плече. Джозеф уставился в телевизор. Взглянув на настенные часы, он аккуратно выбрался из сонного плена своих дочерей и поочередно на руках унес их на второй этаж. Преисполненный заботы и любви, он аккуратно укладывал их в постель и накрывал одеялом. Спустившись вниз на кухню, открыл холодильник, достал бутылку пива и прошел в свою комнату. Она скорее напоминала рабочий кабинет. Компьютер был всегда включен. Доступ к рабочей почте из дома обеспечивал небывалый прогресс тех лет в области интернет-технологий. Он открыл то письмо, единственное письмо, оставленное без внимания еще утром. Оно было точной копией корреспонденции, которую он получил от помощницы. Целью его изучения был адрес того самого дома. Точного адреса указанно не было, было лишь уточнение о поселке, состоящем из частных домов, в тридцати милях к северо-востоку в сторону штата Ричмонд. На минуту Джозеф замер. В его памяти проносились некоторые фразы о событиях в тех краях. До его слуха когда-то доходили сведения об убийствах и найденных телах в лесу рядом. Все эти воспоминания смешались в его сознании, вследствие чего решено было не забивать голову негативными мыслями. Легкое волнение и неприятное предчувствие все же осталось в его разуме, которое он всячески пытался подавить. Допив пиво, он отправился спать.

Ранним утром он проснулся от звуков на кухне. Дочери собирались в школу. Николь поджарила тосты и налила всем апельсиновый сок.

– Ах, какие вы умницы, собрались без меня, быстро взрослеете, – потирая сонное лицо, произнес Джозеф.

Он сел за стол и отпил полстакана сока.

– Сегодня я отвезу вас в школу пораньше, у папы много дел, и нужно успеть на работу.

По дороге в школу Джозеф боролся с желанием поделиться с девочками новостью. Радостное предчувствие переполняло его и искало пути выхода наружу. Холодная расчетливость противилась такому порыву, ведь необходимо было сначала самому осмотреть дом, стоит ли он вообще такой радости. То непонятное ощущение страха, которое зародилось в нем этой ночью, было едва ощутимым фоном ко всем остальным чувствам. Он молча отвез девочек в школу, а сам поторопился к нотариусу по указанному в документах адресу. В нужном ему кабинете его ждал толстый усатый мужчина с залысиной на затылке.

– Мистер Итан, вот документы на земельный участок и постройку, расположенную на нем. Это бумаги о наследстве, при помощи которых вы можете перевести дом в свое законное владение, там указан адрес и все характеристики недвижимости, – проговорил чиновник и с громким стуком поставил печать.

Джозеф поставил уйму подписей и посетил соответствующие органы для перевода дома в свою собственность. После он с трепетом заторопился к своему джипу, дабы скорее отправиться на участок и оценить размеры удачи, неожиданно подкинутой судьбой. Дорога была долгой, Джозеф несколько раз останавливался и разворачивал карту. После продолжительных поисков он наконец-таки нашел нужную дорогу, и по правую сторону как из-под земли вырос огромный двухэтажный дом с небольшим земельным участком, огороженным забором. Джозеф уставился взглядом на его фасад и, не заметив острый пень, торчащий из земли, пробил переднее правое колесо. Выругавшись шепотом, он вышел из джипа.

– Черт бы меня побрал, придется ставить запасное, – промолвил он и направился осматривать владения.

Дом когда-то был розового цвета, фасад от старости потускнел, но розоватый оттенок еще выделялся на фоне старых окон и девичьего винограда, который обвивал натянутые веревки вдоль стен дома. Земля была пустая, местами была заметна обработка почвы, но, очевидно, давно уже заброшенная. Слева от дома стоял амбар, в нем пылился старый «Кадиллак» 67 года, богатый садовый инвентарь и огромное разнообразие прочих ржавых инструментов. Левее от амбара ярдах в двадцати был вход в погреб. Размер земельного участка, согласно документам, равен двум акрам. При осмотре местности эти цифры удваивались по причине пустоты на участке. Джозеф пошел в дом. Крыльцо заскрипело под его ботинками, дверь, свежевыкрашенная, со стеклянными вставками, была, видимо, последней частью этого дома, которой бывший хозяин уделил внимание. Ключ повернулся с трудом, замок проржавел и требовал смазки или же замены. Дверь без скрипа открылась внутрь, и новый хозяин шагнул в прихожую. Половицы скрипнули. Было пыльно и тускло. Шторы утратили свой белый оттенок, оконные стекла требовали тщательной мойки. Убранство дома было вполне годное для жизни, необходимо было лишь провести генеральную уборку и вынести кучу хлама, который, как правило, любят хранить пожилые люди. Прихожая переходила в кухню, где было множество шкафчиков и огромный стол посередине. Гостиная с ободранным диваном и обилием собачей шерсти на коврах и мебели была очень просторная. Полки с сотнями книг и старенький телевизор, множество фотографий в рамках и много-много пыли. Дом казался невероятно огромным, все его комнаты могли вмещать до пяти человек без тесноты. Убранство спален на втором этаже так же требовало хозяйского вмешательства. Джозеф, сверкая радостной улыбкой, уже продумывал интерьер и мысленно расписывал, что подвергнется ремонту либо замене. Девочкам на выходных будет поручена генеральная уборка. Переезд состоится в конце недели в пятницу, это через три дня. Радостная спешка овладела Джозефом, и он поторопился к своему автомобилю, где даже пробитое колесо не отняло у него ни капли энтузиазма. После ловкой и быстрой замены колеса он резко сорвался с места, подняв столб пыли. В окрестностях стояли подобные дома, расположенные на таких же земельных участках. Ни на одном он не обнаружил жителей, но его это нисколько не насторожило. Утопив педаль газа в пол, он промчался по полевой дороге в сторону трассы. Спешка была вызвана не только приливом радости от переезда, но и опозданием на работу.

* * *

Вечером того же дня, обрадованные новостью о переезде, София и Николь начали собирать вещи. Множество коробок и пакетов было расставлено по комнатам. Во всех своих действиях они были изрядно старательны и аккуратны. Такое состояние достигается при позитивных перспективах, в которых человеку предстоит важное и желанное событие. Джозеф собрал свой скромный гардероб, все инструменты и личные документы. Предметы первой необходимости оставались на своих местах до заветного дня. Будние дни пролетели незаметно для этой маленькой семьи. Сестры уговорили отца завести собаку, хотя слово «уговорили» едва ли здесь уместно. Джозеф и сам этого хотел, но и из-за неуместной родительской бдительности выдал разрешение только после длительных уговоров. Слезы обиды на щеках Софии разрушили все доводы Джозефа против собаки. В пятницу, в тот самый заветный день, битком набитый вещами джип Джозефа, сопровождаемый детским смехом, медленно выкатился на проезжую часть. На переднем сиденье рядом с Джозефом сидела молодая немецкая овчарка, она своим периодическим воем подпевала сестрам на заднем сиденье. Отец предусмотрительно воспользовался услугами шиномонтажа, прежде чем отправиться в новый дом. Все будние дни у него постоянно вылетала из головы мысль о проколотом колесе. Подъезжая к дому, девочки были удивлены его могущественным видом и обилием вьющегося растения по его стенам. Овчарка шустро выпрыгнула в открытое окно, а сестры поспешно торопились схватить по коробке в одни руки и бежать осматривать дом. Внутри же их ожидало полное разочарование в виде толстого слоя пыли, сырого запаха и кучки разбежавшихся в стороны крыс. Николь, в силу своей боязни грызунов, с громким визгом подпрыгнула и уронила коробку. София закатилась здоровым смехом, став свидетелем такой картины. Овчарка, которую нарекли Бонни, активно применяла нюх в каком-то суматошном поиске чего-либо по всем углам дома. Раз за разом она громко чихала от обилия пыли, что вызывало громкий детский смех. Когда Джозеф вернулся к джипу за ящиком с инструментами, к нему подошел мужчина лет восьмидесяти. В ходе разговора выяснилось, что это сосед.

– За сколько вы купили этот дом? – спросил он, сузив глаза, как подобает всем престарелым людям.

– Он достался нам в наследство.

– Вам?

– Да, мне и моим двум дочерям, вот они.

– О! – протянул старик. – А как зовут этих прелестных дам?

– Меня Софи, а это моя сестра Николь.

– Чудесно, а теперь простите, милые леди, мне нужно поговорить с вашим папой.

Девочки взяли коробки и побежали обратно в дом.

– Меня зовут Майкл, я прожил по соседству с твоим родственником с десяток лет. Война сильно сказалась на нем, поговаривают, он черт-те что творил в этом доме, будь осторожен. Старина Генри застрелился на чердаке, первым делом поднимись и проверь там все.

Джозеф кивнул головой и снял с кузова здоровенную коробку. Инструменты он положил на верстак в гараже и направился в дом. Внимая соседской осмотрительности, он занялся поисками входа на чердак, но на его беду одна из дочерей нашла его раньше. Поднявшись по лестнице и высунувшись через люк, Джозеф увидел, как София разглядывала пистолет. Ребенок, судя по движениям его рук, осознавал, что вещь в ее руках опасная, но детский мозг так и не смог идентифицировать находку.

– Детка, замри, аккуратно держи эту вещь, сейчас я медленно заберу ее у тебя. – Джозеф аккуратно и быстро отнял у дочери пистолет и вытащил магазин. – У этой штуки плохая энергетика, никогда ее не трогай!

София послушно кивнула и убежала вниз. Джозеф внимательно разглядел оружие. На его рукоятке были выгравированы инициалы родственника. «Странно, – подумал он, – Генри прошел с ним всю войну, а в итоге сам же умер от него». Чердак наполняло всякое старое пыльное барахло. Джозеф нашел старые письма с фронта. Более всего его заинтересовало одно из ответных писем супруги Генри, в котором она жаловалась на посторонние шумы в доме и шорохи по ночам.

– Да что ты нам мозги пудришь, писатель, мать твою, эту бредятину вы можете толкать в своих книжках, за этим столом такие фокусы не пройдут! – завопил Энтони. – Джо, поехали возьмем кофе, не могу я без кофеина и сигарет слушать этот бред!

– Прервемся на некоторое время, скоро мы вернемся, – промолвил Джонатан и поставил запись на паузу.

Детективы, придерживая плащи, сели в старенький «Форд» и отправились в ближайшую кофейню. Джонатан остановил машину через два квартала и отправился сначала за кофе. На обратном пути зашел в слабо освещенный павильон и попросил пачку «Рэд Эппл». Он подкурил сразу две и отправился к автомобилю. Вторую сигарету он передал напарнику вместе с кружкой кофе.

– Ты опять взял «Данкинз»? Оно же воняет жженым навозом! – возмутился Энтони.

– Да пусть хоть чем воняет, лишь бы дотянуть до конца дежурства, – ответил Джонатан.

– Ты и этому сказочнику взял перекусить? Он сейчас под действием кофеина еще более красочные сказки плести начнет.

– Поехали обратно, не терпится послушать, что он сочинит дальше, – сказал старший и повернул ключ зажигания.

Подозреваемый оставался неподвижным. Он взглядом изучил каждую царапинку на столе. Его покой нарушил Энтони, который пинком открыл дверь и швырнул на стол кофе и пирожок. В ходе допроса Джозеф охотно попивал кофе, не прикоснувшись к пирожку. Джонатан щелкнул кнопку записи и произнес: «Двадцать второе сентября 1999 года, штат Виргиния, продолжение допроса подозреваемого в деле номер семьдесят два». Бобины медленно закрутились, Джозеф продолжил.

* * *

Субботним утром девочки проснулись рано. На их удивление, в доме стоял жуткий холод, в носу было неприятное ощущение от пыльного воздуха. Отец к этому моменту уже разбирал инструменты и каждому из них назначал место на стене с вбитыми гвоздями. Сегодня предстояла генеральная уборка и освоение новых территорий. Бонни везде и всюду следовала за хозяином.

– Так, мои принцессы, надевайте вот это, а то у нашего нового дома свой собственный климат, – улыбаясь, говорил Джозеф. – Сегодня нам нужно все убрать.

Принцессы, потирая сонные глаза, натянули на себя свитера и пошли умываться. Бонни крутилась рядом с ними, приветливо виляя хвостом. Джозеф встал у окна на кухне. Кружка кофе в его руках распространяла приятный запах напитка, единственный приятный в этом доме. Он сморщил свое щетинистое лицо в попытке внимательно разглядеть вход в погреб. Странно, но мы его как будто совсем не замечаем, и почему я еще не проверил его? Эту мысль своим веселым громким лаем прервала Бонни.

– Да? Как я мог такое допустить, измучить бедное животное голодом, подожди-ка, что тут у нас, давай-ка посмотрим.

Он достал огромный мешок корма, Бонни встала на задние лапы, пытаясь обнюхать лакомство. После завтрака поднялась веселая суета. Воздух оглашался громким смехом девочек и лаем собаки.

Сейчас я опишу знакомое любому человеку чувство. Джозеф не снимал улыбки со своего лица весь этот день. Он был счастлив находиться здесь со своими девочками. Их звонкие голоса пробуждали в нем ощущения счастливого покоя, но глубоко внутри еще оставалась та последняя кошка, которая драла его душу. Она пыталась сковать его чувства, будто он не имел никакого права на радость. Воспоминания о потере любимой женщины находили отклик в его растревоженной душе. В тот момент, когда он начинал обращать свое внимание на смех дочерей, та самая кошка снова царапала его, и что-то внутри него замыкалось обратно в себя. Борьбе этой не было конца.

После обеда София и Николь приступили к уборке второго этажа, отец же взял на себя обязанность вынести весь хлам с чердака. С десяток мешков, набитых старыми вещами и давно устаревшими предметами быта, вывозились с участка при помощи тележки. Джозеф наложил целую гору этих мешков в кузов своего джипа. Прежде чем сесть за руль и вывезти мусор, он вытерся от пыли и пота. С соседнего участка неловкими движениями в его сторону торопился сосед Майкл. Люди, предпочитающие жить в одиночестве, всегда имеют в душе то, что они охотно бы рассказали.

– Сынок, что в этих мешках?

– Старый хлам.

Старик смутился.

– Хлам? А среди него ты не нашел ничего подозрительного? – растерянно допрашивал сосед.

– Нет, я даже и не всматривался, что попадало под руку, то и распихивал по мешкам.

Майкл сохранял недоумевающее выражение лица.

– Что с тобой, Майкл?

– Свалка примерно в двух милях по шоссе, не оставляй девочек в одиночестве в этом доме, когда будешь вывозить мусор, – полушепотом произнес старик.

Теперь и на лице Джозефа застыло такое же выражение. Их разговор прервал громкий крик из дома. Джозеф молниеносно рванул на крыльцо, влетел в открытые двери в прихожей, где ему встретилась София. Она смеялась.

– Что случилась, детка?!

– Николь и крысы, ничего нового, – с широкой улыбкой отвечала дочь.

– Папа, я уже начинаю ненавидеть этот дом! – кричала Николь со второго этажа.

Джозеф поднялся и застал ее в испуге стоявшую на стуле, он подошел и взял ее на руки.

– Не беспокойся, родная, завтра я съезжу в город, закуплю ловушек и других средств от прочих незваных гостей этого дома. Это всего лишь грызуны, я избавлюсь от них, – целуя в лоб свою дочь, проговорил Джозеф.

Николь успокоили слова отца, и она с медленной осторожностью продолжила натирать широкое окно в их новой спальне. Джозеф, не придавая значения соседской паранойе, отправился вывозить мусор в одиночку. Девочки молча продолжали уборку комнаты. Спустя примерно десять минут их, одновременно обеих, обеспокоил беспрерывный лай Бонни. Он все эти десять минут глухо доносился откуда-то с улицы. Девочки, так усердно занятые уборкой, не обратили на него внимания до этого момента. Через окно в прихожей их взору предстала довольно странная картина. Собака, сгруппировавшись в позу, которая означала полную готовность броситься в бой, стояла перед дверью в погреб. Раз за разом, оскаливая белые острые клыки, она громко лаяла на то, что возмутило ее за дверью. Ее лай начал звучать взахлеб, и всем туловищем она попыталась совершить прыжок в сторону дверей. В эту секунду ее окликнул Джозеф. Разгневанный зверь усмирил свой пыл и пару раз вильнул хвостом. Когда Джозеф подошел к месту конфликта, овчарка продолжала тихо рычать. Он заглянул в щель между створками, которая образовалась в результате ржавления болта. Петли, предназначенные для амбарного замка, были сведены болтом и гайкой, но старой резьбе было уже не под силу выполнять даже такую простую работу. В сумраке подполья он ничего не разглядел и решил вернуться обратно с фонариком. Бонни заскулила.

– Папа, у тебя все в порядке? – Послышался голос Николь.

Она стояла на крыльце, а сестра ее осталась в прихожей у окна.

– Да, милая, кажется, Бонни разозлили болтающиеся двери. Завтра я с этим разберусь, – громко произнес отец, вперя взгляд в темноту погреба.

Он повернулся в сторону дома и увидел испуганные лица дочерей.

– Скоро стемнеет, нам нужно заканчивать, я сильно устал. Я даже и подумать не мог, что здесь так много работы, – подходя к крыльцу, сказал отец, и они все вместе зашли в дом.

Спустя час в окнах некогда брошенного дома зажегся свет. Его новые жители суетились на кухне, очевидно, готовился ужин. София старательно повесила шторы на окна, и теперь внешнему миру стала недоступна бытовая суета этого дома. Отец приготовил великолепную пасту с индейкой и отварил фасоль. Николь и София трудились над салатом со шпинатом. За столом они бурно обсудили будущее убранство дома и неопровержимый успех в его уборке. Джозеф взял отпуск, дабы довести до ума весь дом и провести больше времени с дочками, пока они адаптируются к новому месту. В тот вечер все легли спать рано, физические нагрузки и плотный ужин – две важные составляющие крепкого сна. Девочки уже давно спали, пока Джозеф дочитывал главу одного из романов Джейн Остен. Его отвлек шорох на лестнице, с минуту глядя на дверь комнаты, он продолжил чтение. После шорох повторился с большей интенсивностью. Джозеф списал его появление на собаку и перелистнул страницу. Спустя пять минут на кухне что-то упало с громким грохотом, и поднялся собачий лай. Джозеф подскочил с кровати и поторопился вниз. Бонни гавкала на стол, с которого упала тарелка с фруктами, при виде хозяина она усмирила свой пыл и вильнула хвостом.

– Веди себя как подобает воспитанной собаке, хорошо хоть не разбилась, – прошептал Джозеф, Бонни в ответ заскулила.

Он поднялся к себе и, потирая уставшее лицо, выключил светильник. Книгу положил на тумбу и всем весом повалился на кровать. Когда переезжаешь в новый дом, сначала боишься всяких звуков, но позже привыкаешь к ним и всем находишь объяснение. То домашнее животное балуется, то сквозняк в прихожей. Джозеф спал очень тревожно, он то и дело вертелся с боку на бок. Его лоб покрылся испариной, несмотря на то, что в доме снова поднялся жуткий холод. Сновидения его быстро чередовались мерзкими и пугающими картинами, которые поутру он забыл, но вот одна ему запомнится на всю жизнь. Он впал в то состояние, которое узкие специалисты называют сонным параличом. Лежа на спине, он ясно видел свою комнату. Из полумрака в углу справа от двери на него вылетела белая птица и села ему на лицо. Превозмогая телесный блок и выходя из такого состояния, он прибегнул ко всем своим жизненным силам. Это было похоже на полет вверх обратно из бездны, в которую он только что упал. С громким жадным вдохом он проснулся и соскочил с кровати. Рядом с его ногами упала мертвая птица.

– Надо же, ты еще и бедную птичку завалил. Ну что ж, поздравляю, общество защиты животных тебя покарает, – язвил Энтони.

В комнате допроса застыла тишина.

– Я никого не убивал! Слышите! Я не убийца! Черт вас дери! – завопил в слезах подозреваемый.

Он предпринял тщетную попытку раскаяться, будучи уже связанным на стуле. Джозеф повернулся в сторону звукозаписывающего аппарата и четко с расстановкой произнес: «Я, Джозеф Итан, находясь в здравом уме и памяти, утверждаю, что вчера и вообще никогда в жизни я никого не убивал!»

– Я смотрю, ты не только литератор, но и актер, – обронил Энтони.

Он раздражающе щелкал ручкой, что привлекло внимание Джозефа, и его лицо, залитое слезами, испепеляло это ненавистную ручку взглядом.

– Мистер Итан…

– Какой, мать его, мистер! Я уже устал слушать эту дребедень, Джонатан! – сотрясая воздух, произнес Энтони.

– Мистер Итан, мое терпение превосходит терпение моего напарника стократно, но даже оно имеет свой предел, – спокойно проговорил Джонатан.

Дайте мне закончить, я все расскажу!

* * *

Джозеф набросил на свои плечи куртку и обул на босые ноги ботинки. В руках у него был труп птицы, замотанный в какую-то ткань. Он отправился в амбар за лопатой, чтобы похоронить птицу в дальнем углу участка. Тем временем в доме София проснулась от жуткого холода, ножка, которую она по обыкновению привыкла держать вне одеяла, побелела от обморожения. Она села и потерла сонные глаза. Дверь в их комнату была открыта, и малышка подняла взгляд на дверной проем. Громкий крик в тот момент застыл в ее горле, страх сковал его стальным тросом, и бедняжка не смогла произнести ни звука. Детский мозг не смог справиться с наплывом страха и отказал в проявлении любых чувств. С полминуты ее зеленые глаза мучительно разглядывали это через пелену соленых слез, которые искажали изображение, добавляя ему более ужасающий вид. Холод усилился, что стало причиной пробуждения сестры.

Глазами Софии:

– Николь, посмотри в коридор, – пропищала младшая,– посмотри!

В коридоре стоял мужчина. Он был такого роста, что ему пришлось склониться под потолком. Такая поза позволила ему смотреть на Софию только исподлобья. Он был одет в светлую пижаму, волосы его были черные, до ушей. Ноги его были босые и огромного размера.

Глазами Николь:

– Что? Ты бредишь? – сонным, слегка хриплым голосом спросила старшая сестра.

Она протерла глаза и увидела, что младшая лежит с закрытыми глазами на кровати и просит ее посмотреть в коридор. От такого вида Николь была шокирована, но страх не овладел ей полностью. Ее кровать стояла рядом с дверью, слева от нее, в то время как кровать сестры была в дальнем углу напротив двери. Николь, не слезая с постели, потянулась к дверному проему. Одним глазом она выглянула в коридор, в котором ничего не было. Она внимательно осмотрелась и села обратно в постель.

Глазами Софии:

– Николь, проснись, Николь! – уже еле слышно пищала София.

Старшая сестра спала крепким сном. Человек, стоявший в коридоре, сделал вдох, который по звуку напоминал вдох лошади, и на выдохе из его ноздрей вышел пар. Он сделал тяжелый, но быстрый шаг, и половицы под его весом заскрипели. Его огромные ступни издавали глухой стук на каждый шаг. В момент, когда он должен был уже просунуть сначала голову, а потом всем телом пройти в детскую, дверь с громким хлопком закрылась.

Этот хлопок был слышен даже в конце участка, где отец закапывал птицу. В секунду он откинул лопату, и все силы бросил на бег широкими шагами. Спустя минуту он был уже на втором этаже. Дочери плакали навзрыд, обнявшись на полу. Что происходило с отцом в этот момент, едва ли можно подобрать слова для описания. Он бросился к своим дочерям и обнял их.

– Господь праведный, что произошло!? – дрожащим голосом спросил он, укутывая обеих своей курткой.

– Я видела дядю в коридоре он… он был такой огромный и… и такой страшный, – пытаясь одержать вверх над плачем, произнесла София.

– Я видела, что она во сне просила меня посмотреть в коридор, но там ничего не было, – вытирая слезы, произнесла Николь.

– Что за выстрел был? Этот дядя стрелял!?

– Нет, это дверь захлопнулась сама, когда он начала заходить в комнату, – на последних словах София зашлась в рыданиях, дергаясь всем телом.