Текст книги "Royal Dance"

Глава 16

Это оказалось последнее мероприятие клуба. На следующий день заболел один из танцоров. Сильно. С рвотой, с лихорадкой и жидким стулом.

– Отравление, – сказал он по телефону, – я отлежусь, видимо, съел несвежий бекон.

Но Кристоферу это не понравилось. Спустя несколько дней заболел еще один преподаватель, потом еще и еще, и в конце концов очередь дошла и до Кристофера. Когда, больной и бледный, он лежал дома на подушках, Мириам сидела рядом и держала его за руку. Она выглядела встревоженной и виноватой. Кристофер лежал и скрежетал зубами. Он совершенно не хотел, чтобы она видела его в таком плачевном виде. Но в то же время рука ее была очень теплой и дружественной, и это давало ему некоторое облегчение.

Пот градом струился у него по лицу. Кристофер страшно осунулся, под глазами у него залегли коричневые тени. Погладив ее пальцы, он произнес:

– Во-первых, я хочу, чтобы ты ушла домой. Ты можешь заразиться. А во-вторых, я хочу извиниться. – Он замолчал.

– Ты ИХ тоже видел? – Мириам вскинула брови.

Кристофер кивнул. И тогда она… Она положила голову ему на грудь и облегченно вздохнула.

– Теперь мы справимся. – Голос ее звучал уверенно.

Спустя несколько дней похудевший и выздоровевший Кристофер пил кофе с Тиной в лаунж-зоне клуба. За окном река неслась с бешеной скоростью, и он любовался мощным течением, видя кучу мелких воронок, которые течение уносило вместе с ветками-бревнами, сплетающимися с водой.

Тина постучала ложечкой о чашку и улыбнулась:

– Кри-и-ис. Как себя чувствует Мириам? Я слышала у вас была серьезная эпидемия. – Она спросила с легкой с иронией, и ему не понравился ее тон.

– Она не больна. А почему ты спрашиваешь именно про нее?

– Вот как? – Тина усмехнулась. – Все заболели, а она нет. Это интересно. Какой странный иммунитет. А у нее ничего не случилось? – Она посмотрела на него испытывающе.

– Нет, а что такое? – Кристофер почувствовал раздражение.

– Да ничего, – женщина снова усмехнулась, – просто после того вечера у тех, кто был на мероприятии, начались неприятности. У кого-то умерли родственники, кто-то попал в аварию, кто-то тяжело заболел, а у кого-то пропали деньги. – Она продолжала смотреть на него в упор.

Кристофер всё понял. Ему стало нехорошо. Он резко встал, опрокинув на себя чашку с кофе.

Тина, также улыбаясь, тоже встала и протянула ему прозрачную руку-лапку для прощания:

– Ты всё же подумай насчет Мириам… Она не та, за кого себя выдает…

Это был их первый шаг по дороге. К тому что они с Мириам сделали. Вернее, что сделала она, втянув его по самые уши.

Глава 17

Эдвард вышел от Дианы Конди и решил немного прогуляться, отпустив машину с полицейским. Его мутило. То ли он съел слишком много бекона с утра, то ли вчера переборщил с пивом. Во рту оставался неприятный привкус от кофе. Что-то металлическое, как будто ему разбили губу и кровь затекла прямо на язык. Голова слегка кружилась, и перед глазами замелькали точки. Он остановился и позвонил водителю. Через минуту тот нагнал его и, опустив стекло дверцы, участливо спросил:

– Вам плохо, сэр? У вас лицо красное, как кирпич.

Эдвард кивнул ему и плюхнулся на сиденье, засунув в рот целую горсть мятных конфет, чтобы перебить неприятный привкус. Следующим был визит к жене мэра.

Мэр с семьей жил в старом районе города в большом доме с уютным парком. Эдвард шел по аллее к дому и с удовольствием наблюдал за играющими под большими деревьями собаками. Они, повизгивая, носились за двумя мальчишками, которые кидали им мяч. Эдварду на миг остро захотелось семью. Чтобы он вот так же подходил к своему дому и навстречу ему бежали его родные мордочки и лица.

Он со вздохом нажал на звонок массивной огромной двери в готическом стиле. С небольшой решеточкой на уровне глаз.

Дверь открыл самый настоящий дворецкий и проводил его в холл. Все вокруг блестело и радовало глаз чистотой и респектабельностью. В оттенках интерьера преобладали болотные мягкие оттенки, в больших вазонах стояли бледные букеты. Но Эдварду показалось, что убранство помещений все же вычурное и как-то странно подобранное. Странные сочетания цветов и предметов, стилей. Он в свое время немного изучал историю искусств, так, в качестве хобби, и втайне увлекался коллекционированием вещиц Викторианского периода. Так вот, здесь была только претензия на этот стиль, с вкраплениями случайных и нелепых деталей.

Дверь в соседний зал открылась, и к Эдварду вышла статная дама лет сорока пяти, похожая на немку. Ее светлые волосы были уложены прядка к прядке, ясные голубые глаза смотрели дружественно и прямо. Она протянула Эдварду ухоженную руку с крупными кольцами и необычными браслетами. Про себя Эдвард отметил, что камни на браслетах большие и нешлифованные. «Фрау Марта», – подумал он.

– Итак, – женщина тепло улыбнулась, – меня зовут Шэрон Миллер. Чем могу быть полезна?

– Очень приятно, мэм. – Черт, он чуть не сказал «фрау». – Я нахожусь в этом городе по делу о нераскрытых преступлениях, случившихся здесь. А также оказываю помощь в расследовании о пропавших детях. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Конечно, – она участливо подалась вперед, – постараюсь помочь. Давайте пройдем в гостиную. – С этими словами она провела его в большую комнату, оформленную в коричневых тонах.

Они присели в большие кресла у окна, между которыми стоял круглый столик с подносом, заполненным почтой.

– Скажите, миссис Миллер, что вы знаете о странных историях, связанных с танцевальным клубом? Ведь вы были одной из клиенток.

Миссис Миллер ненадолго задумалась. Глаза ее слегка прищурились.

– Ну что вам сказать… Мы все очень любили этот клуб. И очень переживали, когда он закрылся. Понимаете, все эти битвы между собственниками неинтересны обычным людям. Мы, клиентки, просто хотели танцевать. Конечно, были и завистники, и истории любви, и надежды всё исправить, и потери… К сожалению, ничего не вернуть…

– Истории любви? – переспросил Эдвард. – Это как-то могло касаться смертей, которые там произошли?

– Ну что вы, нет, конечно. – Она покачала головой. – Просто молодой человек, который был собственником, уехал из клуба, женившись на девочке, которая там работала. Малышке приходилось тяжело, ее преследовали за эти отношения, она всякого натерпелась. Они очень любили друг друга. Но столько препятствий! Дэвид не мог ее бросить, потом владелица клуба выгнала бедняжку, обвинив в очень страшных вещах. Ребятам пришлось покинуть город. А потом всё пошло прахом… Как говорится, закон бумеранга…

Эдвард слушал, и ему это почему-то не казалось важным. Девочки, мальчики. Но спасибо хотя бы за то, что его собеседница – здравомыслящая женщина, которая не болтает о мистике.

– А Мириам? Что вы думаете о ней? Что она за человек?

Шэрон улыбнулась:

– Она – прекрасный человек. Просто взялась не за свое дело. За то, что ей было не по силам. Безусловно, она тоже пыталась спасти ситуацию, но у нее не было достаточно возможностей. Средств. Да и взрыв, конечно, сыграл не в ее пользу.

– От чего произошел взрыв? – Эдвард досадовал, что ему не удается пробиться к истине.

– Электропроводка, кажется. Виноватых не было. Но в клуб уже никто не хотел ходить.

– А что вы думаете о гибели Ады Кляйн? – Детектив понял, что беседа идет к концу.

– Это, конечно, странное дело. Думаю, к ней прицепился один из бродяг, которые периодически ночуют возле воды. Она же приехала в клуб очень рано. Видимо, он просто прошел за ней. А теперь прошу меня простить, но нам пора обедать. – Женщина поднялась и протянула руку для прощания. – Рада была познакомиться.

Эдвард шел к машине и думал том, что было что-то в беседе с безупречной Шэрон, что поцарапало его чутье. Он не мог понять что именно. Но Шэрон ему, кажется, понравилась. Он любил прямолинейных людей. Она показалась ему именно такой.

Надо подробнее узнать про этот взрыв. Мириам, конечно, не сказала ему ничего существенного, и Эдвард понимал, что основной разговор с ней еще впереди.

Глава 18

Мириам закончила тренировку и, поцеловав в щеку Майкла, подошла к Кристоферу, который был крайне задумчив и как-то странно на нее смотрел. Официант принес ей кофе, и они примостились за одним из столиков у окна. Помощник молчал и пристально смотрел на нее.

– Крис, нам надо снова идти туда… – она слегка запнулась, – другого выхода нет. У меня есть надежда, что ребят еще можно спасти. И надо закончить то, для чего был использован кристалл. То есть… Ну, ты понимаешь, Дэвид, он… должен полностью вернуться…

Кристофер заледенел. Он поднял на нее глаза, и она вздрогнула. В его зрачках играли черные сполохи.

– О чем ты думала, а? – заговорил он медленно, повышая голос с каждым словом, и Мириам понимала, что за этим последует. – О чем ты думала, когда, послав к черту эксперимент и наше возможное вознаграждение, ты испортила кристалл во имя достижения этой своей идеи фикс, во имя этого ублюдка и своих фантазий?

Голос его стал жестким, а глаза холодными, но Мириам уже знала, что внутри он начал выходить из себя.

– Ты – идиотка, паршивая Жанна Д'Арк, – продолжал он. – Я было уже начал думать, что ты действительно одна из тех разумных и успешных женщин, которые взвешивают каждый свой поступок, но ты подставила под удар себя, меня и неповинных детей. Ради чего, ты можешь объяснить? Ради подонка и его команды?

Последнюю фразу он произнес, уже крича от ярости.

Мириам молчала, сгорбившись. Он был прав. Она боялась дальнейших событий, четко понимая, что клубок начал разматываться и теперь деваться некуда, придется доводить всё до конца.

– Крис, – она робко накрыла его пальцы своими, – нам НАДО пойти туда, ты знаешь это.

Он отдернул руку, наклонился к ней и выдавил сквозь зубы:

– Без меня, поняла? Ты – дура. Я тебе больше не помощник. Достаточно того, что ты пустила мою жизнь к чертям, а теперь еще и просишь помочь?! Отстань. Кончено.

Кристофер поднялся, и Мириам поняла, что он сейчас уедет, а она останется одна в этом непростом городе, среди людей, которые слишком много знали и были не на ее стороне. Она почувствовала угрозу. Слезы хлынули из глаз, но она сжала кулаки и собралась. Решение было принято, и изменить уже ничего нельзя. С Кристофером или без. Страха Мириам не испытывала. Она знала, кто может ей помочь. Аллан.

Вспомнив о своем друге, она пошла в номер и позвонила человеку, который открыл для нее дверь в этот странный мир.

* * *

…Они познакомились, когда Мириам начала замечать некоторые странности, происходящие в клубе. Тогда, когда она была безоблачно счастлива и танцевала, наслаждаясь своим новым увлечением.

Танец менял ее. Когда она танцевала, ей казалось, что вокруг нее летают маленькие вихри и сама она начинает меняться и фонтанировать идеями и проектами, хорошеть и дарить сияние окружающим. Именно тогда впервые Мириам начала обращать внимание на строение своего тела и поняла, что она неплохо сложена и ей удаются красивые па. Ей хотелось погрузиться в танцевальный мир, чтобы каждый день проходить через свои маленькие победы.

С партнером, с Дэвидом, у нее сложились необыкновенная гармония, понимание и теплота, которыми она очень дорожила. Ей нравилось в нем всё. Смех, прячущийся в глазах, брови с зеленоватым отливом, собранность и перфекционизм. Он заставлял ее становиться лучше, подбадривал и в конце концов убедил, что нет предела ее совершенствованию в танце, что она может всё.

Она полюбила эту сторону своей жизни и не заметила, как постепенно танцы вытеснили всё, чем она занималась раньше.

Все началось с одного мероприятия. Мириам организовывала его сама, привлекая в качестве гостей своих клиентов архитектурного бизнеса. Сценарий был уже прописан, и Дэвид работал над ним как постановщик. Мириам в качестве хобби занималась моделированием одежды и подготовила коллекцию, посвященную готической теме. Это были футболки с крестами, алые платья, тонкие юбки-пачки, водолазки с изображением оружия. Кульминацией вечера должен был стать выход пастора с Библией в руке и монахини в белой фате и черном платье. Сцена являлась ключевой. Дэвид в роли пастора, затянутый в портупею, был крайне хорош, словно герой романа «Поющие в терновнике», а Мириам в монашеском платье оттеняла его своей загадочностью. Все готовилось очень быстро, репетировали до самой поздней ночи, Мириам помогала ее подруга Хелена, которая изготовила портупеи и сумки для показа и была известна в Англии как искусный мастер аксессуаров.

Тема вечера, без сомнения, была очень провокационной, вызывающей, но Дэвид с удовольствием за нее взялся и работал с большой отдачей. Ребята-танцоры очень старались, и Мириам с восхищением смотрела, как ее нарисованные идеи смело воплощаются умелой постановкой хореографии Дэвида.

Она уже тогда увидела, что он безумно талантлив. Он чувствовал каждый нюанс шоу, понимал, как это будет смотреться для публики. У него был редкий дар, Мириам это понимала. Как архитектор она видела всю структуру декораций и цвета, освещения сцены. Работая в тандеме с Дэвидом, получая удовольствие и творческий подъем.

Но вдруг перед самым показом, когда билеты уже были проданы, Дэвид неожиданно пришел к ним с Жизель и сказал, что шоу не состоится.

– Кэтрин не сможет выступать, – сказал он печально. – Надо возвращать деньги за билеты…

Мириам не поверила своим ушам. И тут же вспомнила. За день до этого они с Дэвидом поехали в город искать недостающие детали для костюмов. Как раз тогда, когда они уже стояли возле кассы, у него зазвонил телефон. Кто-то кричал в трубку, переходя на визг. Дэвид что-то бормотал и оправдывался.

Это была Кэтрин. Когда они вернулись в клуб, администратор Джули сообщила им, что Кэтрин стало плохо и она уехала домой.

И вот теперь она срывала шоу. Дэвид сказал, что распорядится, чтобы гостям вернули деньги, и отменит прогон. Мириам тогда похолодела. Как?! А как же ее репутация? Значит, он готов поставить на кон ее гостей и мероприятие в целом ради капризов танцовщицы? У нее не укладывалось в голове – одним из владельцев клуба вертит как собачонкой его наемная сотрудница? Хорошо, конечно, что не уборщица, хотя бы это успокаивало. Но случай стал первым звоночком, показавшим его зависимость от этой женщины и отношение к делу.

Конечно, тогда она даже не подозревала, в чем тут суть. Все прояснилось, когда она купила клуб и они с Кристофером разбирали документы. Это сразу объяснило все, но тогда… Тогда она с трепетом ожидала своего первого шоу, дебюта модельера и сценариста.

Жизель тогда очень быстро нашла замену Кэтрин, красотка Марго сыграла нужные партии в общей постановке.

Шоу прошло блестяще. Ошеломительно. Финальный выход монахини-Мириам в огромной фате, с пастором-Дэвидом под руку просто взорвал зал. Показ снимали сразу несколько телевизионных каналов. Мириам тут же набирала заказы и продавала свои платья из коллекции.

Дэвид, как ей казалось тогда, казался счастливым.

Через неделю после шоу ей позвонили из Милана и предложили участвовать в Неделе моды, которая планировалась на осень. Десять минут, сказали ей. У вас будет десять минут. Выступление пройдет в центральном костеле.

Мириам на крыльях, задыхаясь от счастья, прибежала к Дэвиду, желая сказать, что у них появился шанс. Показать себя и как модельеров, и как постановщиков. Она плясала от радости, тормошила его, радуясь тому, что весь мир узнает, как они талантливы.

Но он сухо оборвал ее и, усадив в кресло, спокойно сказал, что не считает их шоу удачным и что показывать его где-то ему неинтересно. Вот так.

Мириам была в шоке. Отказаться от такого… Но почему?

Уже много позже, спустя время, она узнала, что и здесь поработала Кэтрин. Высмеяв их идеи и его постановку. Он ей поверил…

Недолгое спокойствие было нарушено снова, когда Мириам в первый раз поехала с Дэвидом в Лондон. Танцевать они не могли – всё время хотелось спать. Турнир продолжался два дня, и уже в первый день они оба слегли со странными симптомами. Тошнило, сильно клонило в сон, но ничего не болело. Утром когда она проснулась и подошла к зеркалу, то чуть на закричала от ужаса. Половину ее лица покрывали язвы. Было тяжело дышать. У Дэвида симптомы выглядели так же.

Конечно, тогда они подумали, что подхватили какую-то инфекцию и нужно немедленно показаться врачу. Вернувшись домой, Мириам позвонила подруге, чтобы рассказать о случившемся, но говорить не смогла. Во время разговора язык покрылся мелкими язвами, и она, задыхаясь, упала на пол.

«Скорая» констатировала аллергию и сняла острые симптомы. Мириам почти неделю не выходила из дому и безуспешно пыталась свести язвы с лица. Наконец ей позвонила Жизель и с удивлением спросила, почему Дэвид и она не появляются в клубе. Мириам рассказала ей о симптомах странной болезни. Тогда Жизель задумалась, а потом предложила ей сходить к одному очень хорошему знакомому. Его зовут Аллан, сказала она.

Мириам хорошо помнит этот день. Она знала, что Аллан – бывший священник, и думала, что, скорее всего, сейчас ей предстоят наставления о том, как правильно жить.

Аллан жил в крошечном скромном домике, утопающем в больших тенистых деревьях почти на самой окраине города. Его жилище как будто находилось вне времени и пространства, казалось, что никакой шум не проникает сквозь маленький забор, через который свешивались розы. «Домик мисс Марпл», – подумала Мириам и представила себе Аллана в виде полноватого седого джентльмена, умудренного опытом, похожего на дядюшку. Но дверь ей открыл высокий худой мужчина лет тридцати пяти, с большими светлыми глазами, волосами до плеч и небольшой бородкой.

– Аллан, – сказал он мягко и протянул Мириам красивую ладонь с длинными пальцами.

Она почему-то ужасно смутилась и почувствовала робость от его спокойного взгляда, упавшего на ее лицо, обезображенное язвочками.

– Прошу.

Они прошли в крохотную, почти белую гостиную, очень аскетичную и почти лишенную мебели.

– Расскажите, что вас тревожит? – Он сел напротив нее в большое светлое кресло и приготовился слушать.

Мириам пожала плечами и сказала, что, собственно, ей нечего рассказывать, какие-то пустяки, и начала сбивчиво объяснять свои проблемы. Аллан теребил бородку и внимательно слушал. Он думал о том, что подобное случается очень редко. Чтобы такой человек пришел сам. Размышлял, как ему поступить. Потому что он знал, что с ней происходит. Но также знал, что она должна справиться со всем сама.

– Присядьте поближе, – сказал Аллан ровно, – сейчас мы с вами проведем эксперимент. Хотите посмотреть, кем вы были в прошлых жизнях? – Он смотрел на нее испытывающе.

Мириам отпрянула. Что за нелепица! Если бы она знала, что он какой-то экстрасенс, она бы в жизни к нему не пришла. Она просто не переносила всех этих людей, считая их лжецами и шарлатанами. И вот, пожалуйста, вместо консультации врача, она получит какой-то сомнительный сеанс.

– Я не верю во всё это, – сказала она, поднимаясь.

– И в Бога? – Аллан говорил очень тихо.

– Это мое дело. Мое и Бога. Мне посредники не нужны. – Мириам направилась к выходу.

– Вы сейчас уйдете, но потом вернетесь. Потому что события, которые произойдут дальше, заставят вас это сделать. Вы ничего не теряете.

– Что бы это ни было, ни в какую секту вы меня не заманите, – сказала она, обещая себе, что обязательно после этого позвонит Жизель и выскажет ей всё.

Но от Аллана шло ровное тепло, и Мириам показалось, что она находится под большим крылом, чувство полной безопасности наполнило ее, и она расслабилась.

– Хорошо, но только если это не угрожает моему здоровью.

– Нет, не угрожает. – Голос Аллана звучал близко и надежно. – Возьмите меня за руку, слушайте, что я говорю, и ни при каких обстоятельствах не открывайте глаза.

Мириам закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

– Первое погружение. Ищите.

С этими словами Аллан сжал слегка ее руку, и она ощутила себя в горизонтальном положении, летящей по туннелю, состоящему из колец. Каждое продвижение по нему вызывало пульсацию в висках и боль в глазах.

– Говорите то, что видите. – Голос Аллана звучал издалека.

И Мириам увидела, как она сидит на белой земле и смотрит через черную сетку. Люди в странных одеждах проходили мимо и не обращали на нее никакого внимания. Она подняла руки и увидела старые кисти рук с выступающими венами. Прикоснулась к лицу и поняла, что на ней плотная накидка с прямоугольным вырезом с сеткой, которая закрывает ее с головы до пят. Оглядевшись, она поняла, что сидит у подножия небольшого городского фонтана. Вокруг были низкие прямоугольные строения с маленькими ажурными балконами и крошечными отверстиями на фасадах.

Внезапно к ней подбежали двое мальчишек лет одиннадцати, одетых в шаровары и жилетки. Один из них, смеясь, кинул в нее камнем. Потом второй. Мальчишек становилось всё больше, и они принялись забрасывать ее камнями. Адская боль разлилась по всему телу, но почему-то Мириам оставалась на месте, не в силах шевельнуться. Она понимала, что это конец. Один из острых камней со всей силы вонзился Мириам в висок, и последнее, что она увидела, смеющееся лицо мальчишки, плюющего прямо на нее.

Ее затрясло. По щекам покатились слезы.

– Я умерла, – произнесла она, – я была одной из жен в чьем-то гареме. Меня вышвырнули на улицу. Когда я состарилась…

– Не останавливайся. Погружайся глубже. – Аллан снова сжал ее кисть.

Пролетев еще несколько колец туннеля, Мириам увидела над собой черное небо с огромными слепящими звездами. Небо раскачивалось и издавало шум, похожий на плеск. Тело казалось ватным и уставшим. Прямо перед собой она увидела большой чемодан, который покачивался и постепенно отдалялся. Она поняла, что это вода, бескрайняя вода, по которой совсем близко плавали вещи и обломки. Где-то далекой полоской виднелись огни берега.

Сил не осталось. Мириам поняла, что уже очень долго находится в воде. Подумала: а где ее дети и муж? – начала искать их глазами. Но видела только этот большой чемодан, за который она попыталась зацепиться, но громоздкий ящик сразу погрузился под воду и потащил ее за собой. Она вынырнула, в последний раз, вдохнула такого чистого, такого нужного воздуха, в последний раз посмотрела на россыпь созвездий над головой и, слегка приподнявшись, чтобы приблизиться к ним, погрузилась в качающуюся морскую гладь, в кромешную темноту и тишину глубин.

– Стоп. – Аллан остановил ее. – Не открывай глаза. Соберись. Ты увидела, как ты закончила эту жизнь. Нырни на ее более ранний отрезок. У тебя получится. Узнай, кто ты.

Мириам сосредоточилась, но ничего не получалось, только темнота, а потом вдруг резко проступило узкое окно, выходящее на маленький закрытый дворик. Он был грязным, и по нему бегали крысы. Окно было сероватым от пыли, но Мириам смотрела не через стекло. Она смотрела на маленький засохший цветок в крохотной стеклянной вазочке, засунутой между рамами.

Потом, удрученно отошла от окна и прошла в глубь дома со скромным убранством.

– Кто ты? – тихо спросил Аллан. – Как ты живешь?

Мириам знала, что у нее двое детей и муж. Она видела его краем глаза. Муж сидел в комнате с камином и что-то чинил. Там же находилась пожилая женщина, дремавшая за вязанием. Скромный быт. Скромная, правильная жизнь. У нее всё хорошо.

– Подойди к зеркалу. – Аллан управлял ею.

Мириам подошла к единственному зеркалу в прихожей. И увидела в отражении худощавую женщину среднего роста с очень густыми, почти белыми волосами. Незнакомка была одета в серое платье и что-то похожее на передник. Руки были красноватыми от работы, лицо – очень бледным и непримечательным. Она выглядела лет на сорок.

– Как прошла твоя жизнь, неужели в ней ничего не было? – Аллан настойчиво надавил на ее кисть.

Внезапно там, в своем видении, она развернулась к окну, распахнула створку и взяла в руки засохший цветок. Слезы побежали у нее по лицу. Картинка сменилась, и женщина увидела себя танцующей вальс. Вихрь кружился, увлекал, и рядом были любимые глаза. Глаза ее самого дорого человека. Боль, сильная и острая, как копье пронзила ее, и она согнулась, тяжело дыша.

– Что произошло? – Голос Аллана звучал словно из-под земли.

Здесь и сейчас она была совсем другой, девушкой из небогатой семьи, воспитанницей очень влиятельных людей. Сын ее благодетелей был ее другом. А потом возлюбленным. Они были недолго и горячо счастливы. Пока она не ушла, не покинула его сама.

После того бала, где он сделал ей предложение, превратив ее в самую счастливую девушку на земле, ее вызвала в библиотеку его мать, которая смотрела на нее расширенными от гнева глазами. Она велела ей уйти из жизни ее сына во имя любви к нему, во имя благодарности к семье, которая ее воспитала, так она сказала. В ту же ночь Мириам собрала свои вещи в скромный чемодан и уехала в другой город, где под другим именем устроилась учительницей в монастырской школе. Садовник монастыря сделал ей предложение, и она согласилась. Чтобы забыть.

Через много лет она узнала из газет, что ее возлюбленный женился, но детей в этом браке не было.

– После этого она, устав от беспросветности, уговорила мужа переехать в другую страну, – произнесла вслух Мириам, – и их корабль затонул не так далеко от берега.

– Хочешь узнать, почему ваши души не встретились? – Аллан произнес это с участием.

Мириам кивнула.

Снова она скользила по знакомым дорожкам парка, где выросла, уже невесомая, похожая на дымку. Понимая, что ее уже нет и это просто ее легкая тень, душа. Она поднялась по знакомым ступенькам и без труда зашла в столь любимый ею когда-то дом. Двери в библиотеку оказались приоткрыты, и через них пробивался свет.

Призраком проскользнула в любимую комнату и замерла от счастья.

За столом сидел Он. Уже немного седой, но все еще подтянутый и очень-очень красивый. Прямо пред ним расположился тучный джентльмен средних лет и протягивал ему какие-то бумаги:

– У меня две новости, сэр. Плохая и хорошая. С которой начнем?

Хозяин дома вздохнул и сказал тихо:

– С хорошей.

– Я нашел ее, сэр.

Ее любимый подался вперед и побледнел от волнения.

– Она работала при монастыре. Там же вышла замуж и родила двоих детей.

– Я хочу ее видеть, – сказал Он.

– А теперь плохая новость, сэр. Это невозможно. Она утонула вместе со всей семьей при кораблекрушении, потрясшем Англию месяц назад.

Он встал, пошатываясь, и схватился за лоб:

– Как несправедливо! Я искал ее столько лет! Чудовищно несправедливо… Зачем она покинула меня? – Потом обернулся к собеседнику. – Я прошу вас уйти.

Несколько минут спустя после ухода гостя, когда Он стоял спиной к двери, Мириам подошла совсем близко и обняла его за плечи.

– Я здесь, – прошептала она, – я не ушла.

Но Он не слышал. Постояв в оцепенении некоторое время, Он подошел к ровному ряду книг и, вытащив один том, открыл. Между страниц лежал засохший цветок. Некоторое время Он смотрел на него, а затем четкими, уверенными шагами прошел по шахматному полу библиотеки к маленькому бюро, открыл его, достал пистолет и выстрелил себе в висок.

Душа Мириам стояла над телом любимого человека и чувствовала, как боль раздирает ее исстрадавшуюся душу и сама она распадается на мелкие части и молекулы. Прямо перед ее глазами на фоне красного пятна на полу она увидела свои волосы, которые колыхались отдельно, свои пальцы и лицо, которые плыли отдельно по воздуху и постепенно таяли в пространстве…

– Осталось совсем чуть-чуть. – Аллан по-прежнему сжимал ее руку. – Видишь, ты поступила неправильно, что бросила его, убежала от своей судьбы, поэтому такой печальный финал. Это твоя ошибка, которую ты до сих пор отрабатываешь. Дальше. Погружайся дальше. Смотри, кем ты была до этого.

Мириам еще раз провалилась в эту яму и некоторое время наблюдала немного снизу за светлым пятнышком наверху. Потом в какой-то момент снова стало очень темно, и внезапно она увидела свои ноги.

Теперь она шла по каменистой местности, по склону горы, словно вбивая каждый шаг. И все, что она чувствовала, это презрение ко всему окружающему миру. Длинная полотняная одежда касалась ее ног, а рука стучала посохом в такт шагу.

Она была глубоким стариком. Ее звали Ян.

Восьмидесятилетний монах, настоятель монастыря, шел по направлению к воротам, исполненный усталости и злости. Прожив столько лет и увидев столько судеб, он не мог назвать ни одного человека, который оставил бы в его жизни светлое пятно.

Монах присел на большой валун у дороги и, прикрыв глаза, задумался.

Первое его воспоминание – смерть матери. Будучи еще совсем крошечным ребенком, он запомнил этот день. Его мать была воплощением благочестия и доброты. Красота ее была чистой и совершенной: высокая, хорошо сложенная женщина с прекрасными глазами, излучающими свет. Монах помнил ее длинные светлые косы, которые струились по груди, и то, как он любил играть с этими золотистыми прядями.

Его отец редко бывал дома. Он участвовал в сражениях больше, чем жил мирной жизнью. Ян его не помнил. Зато он очень хорошо помнил друга отца, который таскался к ним в дом и постоянно что-то шептал матери. Однажды он краем глаза увидел, как мать тихо сказала ему несколько слов и указала рукой на дверь. В ответ он ударил ее и, выкрикивая ругательства, удалился.

На следующий день негодяй пришел с извинениями и принес немного вина и фруктов. Улыбаясь, этот неприятный человек предложил матери выпить немного за примирение и за ее маленького сына.

Мать всего лишь пригубила. И упала замертво. Он до сих пор помнит ее раскрытые глаза с выкатившейся слезой и разметавшиеся как белый ковер волосы.

Лишь много лет спустя монах узнал, что его отец к тому времени был уже мертв. Его заклятый друг предал его и отправил на верную гибель.

Мальчика отдали на воспитание монахам. Его учителем стал старый отшельник, живший при монастыре и которого все остальные побаивались. Именно он научил Яна тем искусствам, благодаря которым монах мог сразу выходить в любые миры.

Ну и конечно, он получил его главную реликвию. Драгоценный посох с кристаллом, который превращал энергии в вихрь.

Чем старше становился юноша, тем больше у него прибывало сил. Его красота и стать поразили сердце не одной женщины, но он так и не встретил похожую на свою мать. Продажные и жалкие, слабые и завистливые, они вызывали в нем чувство омерзения. Мужчин же он заставлял плясать как на раскаленных угольях, даже король побаивался его и поэтому с удовольствием отдал в его ведение монастырь, наполовину замурованный в скалы. Там монах принимал важных людей со всего мира. Давал советы и помогал разрешать самые разные ситуации.

Убийцу своих родителей он нашел спустя много лет. И уничтожил его и весь его род без всякого сожаления. Получив лишь малое удовлетворение за содеянное, ибо считал, что смерть слишком легкая расплата за такое преступление.