Текст книги "Словарь по психоанализу"

НАГРУЗКА

Нем.: Besetzung. – Франц.: investissement. – Англ.: cathexis. – Исп.: catga. – Итал.: carica или investimento. – Португ.: carga или investimento.

• Экономическое понятие: приложение некоторой психической энергии к представлению или группе представлений, к части тела, к предмету и пр.

• На французский язык принято переводить Besetzung как «investissement» (иногда – «occupation»). По этому поводу необходимо отметить следующее. Немецкий глагол besetzen имеет много значений, среди которых – занятие места или в военном смысле – оккупация города, страны (франц. occuper). По-французски слово investissement означает, с одной стороны, в языке военного дела, факт окружения, оцепления (а вовсе не занятия) места, а в финансовом языке – вложение капитала в предприятие (именно этот последний смысл теперь преобладает в обыденном языковом сознании). Таким образом, немецкий и французский термины не вполне соответствуют друг другу: французский термин побуждает к сопоставлению «экономики» во фрейдовском смысле с тем, о чем идет речь в собственно экономической науке.

Термин Besetzung употреблялся Фрейдом постоянно, хотя его значение и роль менялись на различных этапах фрейдовской мысли.

Он появился в 1895 г. в «Исследованиях истерии» [Studien ьber Hysterie] и в «Наброске научной психологии» [Entwurf einer Psychologie], однако такие близкие ему понятия, как «сумма возбуждения», «аффективная ценность», употреблялись и раньше (1893,1894). Так, в предисловии к работе Бернгейма «Внушение и его терапевтическое применение» (Die Suggestion und ihre Heilwirkung, 1888–1889) Фрейд говорил о перемещении очагов возбудимости в нервной системе (Verschiebungen von Erregbarkeit im Nervensystem). Эта гипотеза имеет одновременно и клинические, и теоретические истоки.

С клинической точки зрения, лечение неврозов, особенно истерии, привело Фрейда к мысли о фундаментальном различии между «представлениями» и «квантом аффекта»* как нагрузкой этих представлений. Именно поэтому воспоминание о важном событии в истории пациента может восприниматься безразлично, а неприятный или даже мучительный опыт может связываться с вполне нейтральным событием, а вовсе не с тем, которое изначально породило неудовольствие (смещение, «ложная связь»). В «Очерках об истерии» Фрейд описывал процесс лечения как процесс восстановления связи между различными представлениями, а тем самым и восстановления отношения между воспоминанием о событии-травме и аффектом – процесс, в результате которого происходит аффективная разрядка (отреагирование). Вместе с тем исчезновение соматических симптомов при истерии совпадает с выявлением вытесненного аффективного опыта, и потому можно предположить, что возникновение симптома связано с превращением психической энергии в «энергию иннервации».

Все эти факты, в особенности связанные с конверсией*, основаны на принципе сохранения нервной энергии, способной принимать различные формы. Эта концепция последовательно проводится в «Наброске научной психологии», где функционирование нервного аппарата представлено через энергетические изменения внутри нейронной системы. В этом тексте слово Besetzimg обозначает как действие, связанное с нагрузкой или зарядом нейрона (или системы нейронов), так и его результат, т. е. величину этой энергетической нагрузки, в особенности – покоящейся энергии (1).

В дальнейшем Фрейд отказался от неврологических схем, связав понятие энергетической нагрузки с действием «психического аппарата»*. Так, в «Толковании сновидений» (Die Traumdeutung, 1900) показано распределение энергетической нагрузки между различными психическими системами. Так, система бессознательного основана на разрядке накопившегося возбуждения; система предсознания нацелена на торможение этого процесса, недопущение непосредственной разрядки и предполагает вложение небольших количеств энергии в деятельность мысли, направленной на изучение внешнего мира: «я утверждаю, что в целях эффективности вторая система удерживает большую часть энергетической нагрузки в состоянии покоя и динамически использует лишь малую ее часть» (2а) (см.: Энергия свободная – Энергия связанная).

Во всяком случае, очевидно, что пересмотр тезисов «Наброска научной психологии» вовсе не означает, что Фрейд полностью отказался от понятия нервной энергии. «При серьезном подходе к этому вопросу, – отмечает Фрейд, – следовало бы искать физические аналогии, пролагая путь представлению движения как процесса возбуждения нейронов» (2b).

Разработка понятия влечения дает ответ на вопрос, не решенный в рамках экономических представлений «Толкования сновидений»: энергетическая нагрузка есть не что иное, как энергия влечений, которая порождается внутренними источниками и постоянно побуждает психику к преобразованиям. Именно поэтому «либидинальная нагрузка» – это не что иное, как нагруженность энергией сексуальных влечений. Во второй теории психического аппарата источником всех нагрузок становится Оно – полюс влечений в личности. Из этого источника черпают энергию все другие психические инстанции.

Понятие нагрузки, как, впрочем, и «большинство других экономических понятий, составляет часть концептуального аппарата Фрейда, но не получает строгой теоретической разработки.

Это относится и к тем понятиям, которые были заимствованы „молодым Фрейдом“ у повлиявших на него нейрофизиологов (Брюкке, Мейнерти пр.). Отсюда – затруднения читателя, который ищет у Фрейда ответа на ряд вопросов:

1) в самом употреблении понятия нагрузки есть двусмысленность, которая не устраняется психоаналитической теорией. Чаще всего оно имеет метафорический смысл, обозначая аналогию между работой психики и функционированием нервного аппарата, рассматриваемым с энергетической точки зрения.

Когда речь идет о нагрузке представления, психологические операции определяются в языке, упорно порождающем аналогию между физическим механизмом и психической нагруженностью (нагрузка нейрона или, например, энграммы). Напротив, когда речь вдет о нагрузке объекта в противоположность нагрузке представления, понятие психического аппарата как закрытой системы, построенной по аналогии с нервной системой, уже не может служить нам опорой. Так, можно говорить о заряде представления, о том, что его судьба зависит от изменения этого заряда, тогда как нагрузка реального объекта, имеющего независимое существование, не может иметь такого „реалистического“ смысла. Неясность обнаруживается и в таком понятии, как „интроверсия“ (переход от нагрузки реального объекта к нагрузке воображаемого, внутрипсихического объекта): помыслить идею сохранения энергии при таком переносе довольно трудно.

Некоторым психоаналитикам кажется, что использование таких понятий, как „нагрузка“, дает им, хотя бы в принципе, объективную гарантию связи между динамической психологией и нейрофизиологией. В самом деле, говоря о „нагрузке органа“, „нагрузке перцептивного аппарата“, мы думаем, будто этот нейрофизиологический язык обеспечивает переход от психоаналитических теорий к нейрофизиологическим. На самом же деле речь вдет здесь не о переходе, а всего лишь о переносе нейрофизиологической теории на другую область.

2) Другая сложность возникает при попытках связать понятие нагрузки с понятиями фрейдовской топики. С одной стороны, считается, что любая энергетическая нагрузка порождается влечениями; с другой стороны, однако, говорят о том, что каждая психическая система имеет свою особую нагрузку. Эта трудность проявляется особенно ярко в случае так называемой бессознательной нагрузки. В самом деле, если считать, что эта нагрузка имеет либидинальную природу, она предстанет как сила, подталкивающая нагруженные энергией представления к осознанию и движению. Правда, Фрейд нередко говорит о бессознательной нагрузке как о связующей силе, присущей системе бессознательного и способной притягивать к нему представления: особенно велика роль этой силы в процессе вытеснения. Возникает впечатление, что термин „нагрузка“ обозначает разнородные понятия (3).

3) Можно ли ограничить понятие нагрузки у Фрейда областью экономики? У Фрейда оно означает положительную нагрузку объекта или представления. Однако разве это понятие не имеет более широкого смысла на уровне описания и клинического опыта? В личном мире субъекта вещи и представления обладают значениями, упорядочивающими все поле восприятия и поведения. С одной стороны, эти значения могут быть столь различными, что даже помыслить возможность их взаимозаменяемости невозможно. С другой стороны, оказывается, что некоторые объекты, обладающие для субъекта значениями, оказываются носителями не положительной, а отрицательной нагрузки: например, объект страха (фобический объект) вовсе не лишен нагрузки – напротив, он сильно „нагружен“ как то-чего-следует-избегать.

Иногда возникает желание отказаться от этого „экономического“ языка и перевести фрейдовское понятие нагрузки в план феноменологии с ее излюбленными понятиями – интенциональности, объекта-ценности и пр. К тому же научный язык Фрейда подчас подкрепляет такую точку зрения. Например, в написанной по-французски статье „Некоторые соображения к сравнительному изучению двигательных параличей органического и истерического происхождения“ (1893) Фрейд использует в качестве взаимозаменяемых такие выражения, как „квант аффекта“ (Affektbetrag) и „аффективная ценность“ (4). В других текстах „нагрузки“ – это не столько определенные количества доступной измерению либидинальной энергии, сколько качественно различные аффективные побуждения: например, для младенца, лишенного матери, мать несет нагрузку его „томительного влечения“ (Sehnsuchtbesetzung) (5).

*

Каковы бы ни были трудности, связанные с понятием нагрузки, психоаналитикам вряд ли можно без него обойтись при осмыслении клинических данных и оценке динамики анализа. Некоторые расстройства связаны с особым распределением энергии субъекта применительно к объектам и к самому себе. Вследствие этого, например, состояние скорби приводит к явному оскудению отношений субъекта с внешним миром, что, в свою очередь, объясняется сверхнагрузкой утраченного объекта, как если бы между различными нагрузками внешних или воображаемых объектов, собственного тела, Я и т. д. существовало подлинное энергетическое равновесие.

НАРЦИССИЗМ

Нем.: Narzissmus. – Франц.: narcissisme. – Англ.: narcissism. – Исп.: narcisis-mo. – Итал.: narcisismo. – Португ.: narcisismo.

• Согласно мифу о Нарциссе, любовь к собственному образу.

• 1) Термин „нарциссизм“ (а) впервые появляется у Фрейда в 1910 г. Для обозначения гомосексуального выбора объекта: гомосексуалисты „…видят сексуальный объект в самих себе; они исходят из нарциссической установки и ищут похожих на себя молодых людей, которых они могли бы любить так же, как мать любила их“ (la).

Открытие нарциссизма заставляет Фрейда предположить – в случае Шребера (1911) – существование особой стадии сексуального развития, промежуточной между автоэротизмом и объектной любовью. „Субъект начинает видеть (объект любви] в самом себе, в своем теле“ (2), что позволяет впервые свести сексуальные влечения воедино. Ту же точку зрения мы находим и в „Тотеме и табу“ (Totem und Tabu, 1913).

2) Мы видим, что Фрейд пользовался понятием нарциссизма еще до того, как посвятил ему отдельное исследование (К введению в нарциссизм (Zur Einfьhrung des Narzissmus, 1914)). В этом тексте понятие нарциссизма вводится в психоаналитическую теорию в целом, прежде всего в область либидинальных влечений. В самом деле, при психозе („нарциссическом неврозе“*) либидо способно к перенагрузке Я при разгрузке объекта; а это предполагает, что „…по сути, нагрузка Я при этом сохраняется и относится к объектным нагрузкам так же, как тело живой протоплазмы – к выпускаемым ею ложноножкам“ (За). Опираясь на принцип сохранения либидинальной энергии, Фрейд устанавливает равновесие между Я-либидо (Я, нагруженным либидо) и „объектным либидо“: „Чем больше поглощает одно, тем сильнее истощается другое“ (Зb). „Я следует рассматривать как большой резервуар, откуда либидо устремляется к объектам, – всегда готовый вновь поглотить либидо, отливающее от объектов“ (4).

В рамках энергетической концепции, признающей постоянство либидинальных нагрузок Я, наше определение нарциссизма представляет его не как стадию развития, но как застой либидо, не преодолимый никакой нагрузкой объектов.

3) Этот процесс разгрузки объекта и востребования либидо субъектом уже был описан К.Абрахамом в 1908 г. на примере раннего слабоумия: „Психосексуальная характеристика раннего слабоумия – это возврат пациента к автоэротизму […]. Больной переносит на себя как на единственный сексуальный объект все то количество либидо, которое нормальный человек распределяет между окружающими его одушевленными и неодушевленными предметами“ (5). Фрейд разделяет эти идеи Абрахама: „…они приняты психоанализом и стали основой нашего отношения к психозам“ (6), добавляя (и это добавление позволяет уточнить суть нарциссизма в сравнении с автоэротизмом*), что Я поначалу не представляет собой единства и что для создания целостного Я требуется „дополнительное психическое действие“ (Зс).

Если мы стремимся сохранить различие между тем состоянием, при котором сексуальные влечения удовлетворяются беспорядочно и независимо друг от друга, и нарциссизмом, при котором объектом любви становится Я как целое, приходится предположить, что формирование Я начинается уже в период детского нарциссизма.

По этому вопросу в психоаналитической теории не существует единой точки зрения. Можно предположить, что Я складывается одновременно и параллельно со становлением схемы тела, причем формирование такого единства ускоряется, если собственнное Я субъекта складывается по образу другого человека. Тогда нарциссизм – это страстная любовь объекта к этому образу. Жак Лакан обнаружил соответствие между начальным моментом в формировании Я и исходным нарциссическим опытом, так называемой стадией зеркала* (7). С этой точки зрения, определяющей Я через его самоотождествление с образом другого человека, нарциссизм, даже „первичный“, не есть состояние, лишенное интерсубъективного отношения, но, напротив, интериоризация такого отношения. Такова фрейдовская трактовка нарциссизма в „Скорби и меланхолии“ (Trauer und Melancholie, 1916), где речь идет о „нарциссическом (само)отождествлении“ с объектом (8).

Однако во второй теории психического аппарата мы уже не встречаем у Фрейда этих идей. На их место встает противопоставление первичного (необъектного) нарциссического состояния объектным отношениям. Это изначальное состояние, или первичный нарциссизм, отличается полным отсутствием отношения к окружению, слитностью Я и Оно: его прообразом служит внутриутробная жизнь, более или менее точно отображаемая в снах (9).

Идея более позднего нарциссизма, связанного с формированием Я через (само)отождествление с другими людьми, не исчезает, однако это состояние называется уже не „первичным“, а „вторичным“ нарциссизмом (10а). „Нарциссизм Я – это вторичный нарциссизм, извлеченный из отношения к объектам“ (l0b). Эти глубокие изменения во взглядах Фрейда происходят одновременно с введением понятия Оно* как отдельной инстанции, из которой путем дифференциации возникают другие инстанции, с пересмотром понятия Я*, при котором акцент ставится не только на его порождение в результате ряда (само)отождествлений, но и на его особую приспособительную функцию, наконец, со стиранием различий между автоэротизмом* и нарциссизмом. Если понять эти идеи буквально, мы столкнемся с тем, что противоречит опыту, – с утверждением, будто восприятия новорожденного лишены окна во внешний мир, и тем самым с наивной идеалистической апорией, осложненной моментом „биологизма“: а как тогда перейти от самозамкнутой монады к постепенному признанию объекта?

ОБРАБОТКА ПСИХИЧЕСКАЯ

Нем.: psychische Verarbeitung (или Bearbeitung, или Ausarbeitung, или Aufarbeitung). – Франц.: йlaboration psychique. – Англ.: psychical working over или out. – Исп.: elaboraciцn psiquica. – Итал.: eоaborazione psichica. – Португ.: elaboraзвo psjquica.

• A) Термин Фрейда для обозначения работы психического аппарата по управлению возбуждениями, когда их избыток может привести к возникновению патологий. Цель этой работы – объединить психические возбуждения, установив между ними ассоциативные связи.

Б) Французский термин йlaboration нередко используется переводчиками как эквивалент немецкого Durcharbeiten или английского working through. В этом случае мы предпочитаем термин perlaboration (переработка*).

• Arbeit (работа) – составная часть многих фрейдовских выражений: Traumarbeit (работа сновидения), Trauerarbeit (работа скорби), Durcharbeiten (проработка), а также различных слов – Verarbeitung, Bearbeitung, Ausarbeitung, Aufarbeitung, переводимых на русский язык как „обработка“. Новизна такого использования понятия „работа“ – в его применении к внутрипсихическим операциям. Кое-что проясняет здесь фрейдовское понятие психического аппарата*, который преобразует и передает получаемую энергию, и понятие влечения как „количества необходимой психической работы“ (1).

В самом широком смысле психическая обработка может также означать совокупность действий, совершаемых этим аппаратом. Однако Фрейд понимает ее более узко: психическая обработка – это преобразование определенного количества энергии, которое позволяет управлять ею путем ее развертывания или же связывания*.

Фрейд и Брейер заимствовали это понятие у Шарко, который говорил, в связи с истерией, об определенной стадии психической обработки, приводящей от травмы к появлению симптомов (2). Включив это понятие в свою теорию истерии, Фрейд и Брейер ввели его тем самым в иной контекст, связали с иной трактовкой возникновения болезни и ее лечения. Обычно травматические последствия события устраняются либо отреагированием*, либо коррекцией, путем включения „в более широкую сеть ассоциаций“ (3). В случае истерии (см.: Истерия гипноидная, Истерия защиты) различные факторы препятствуют такому устранению последствий травмы; например, ассоциативной психической обработки (Verarbeitung) при этом не происходит и воспоминание о травме остается „отдельной группой психических явлений“. Действенность лечения заключается в установлении ассоциативных связей, позволяющих постепенно устранить последствия травмы (см.: Катарсис).

Понятие обработки используется и в теории актуальных неврозов: отсутствие психической обработки соматического сексуального напряжения приводит к прямому преобразованию этого напряжения в симптомы. Этот механизм похож на механизм истерии (4), однако недостаток обработки здесь проявляется ярче: „…сексуальное напряжение порождает страх во всех тех случаях, когда оно достаточно сильно, и при отсутствии психической обработки прямо преобразуется в аффект“ (5).

В работе „К введению в нарциссизм“ (Zur Einfьhrung des Narzissmus, 1914) Фрейд развивает мысль о том, что отсутствие или недостаточность психической обработки порождает либидинальный застой*, а в конечном счете вызывает невроз или психоз.

Сопоставляя различные случаи фрейдовского использования понятия психической обработки в теории истерии и в теории актуальных неврозов, мы можем вычленить два главных аспекта: 1) преобразование физических величин в психические; 2) установление ассоциативных связей на основе этого преобразования.

Подобное разграничение фактически подразумевается и в работе „К введению в нарциссизм“. Фрейд считал актуальный невроз основой любого психоневроза, исходя из наличия двух последовательных стадий: либидинального застоя и психической обработки.

Таким образом, психическая обработка – это пограничное понятие между экономическим и символическим уровнями теории Фрейда. О дискуссиях по этим вопросам см.: Связыйание (Bindung).

Заметим, наконец, что обработка и проработка, безусловно, сходны, поскольку работа психоаналитика аналогична спонтанному функционированию психического аппарата.

ОБЪЕКТ

Нем.: Objekt. – Франц.: objet. – Англ.: object. – Исп.: objeto. – Итал.: ogge-to. – Португ.: objeto.

• Понятие объекта рассматривается в психоанализе с трех основных точек зрения:

А) В связи с влечением: ведь именно в объекте или посредством объекта влечение может достичь своей цели или удовлетворения. Это может быть человек в целом или частичный объект, объект реальный или фантазматический.

Б) В связи с любовью (или ненавистью): речь здесь идет об отношении к личности в целом, к какой-то инстанции Я или же к объекту в целом (личность, сущность, идеал и пр.) (соответствующим прилагательным здесь будет „объектный“).

В) При традиционном использовании в философии или психологии познания – в связи с воспринимающим и познающим субъектом: объект есть то, что имеет устойчивые и постоянные признаки, которые в принципе могут быть восприняты всем сообществом субъектов независимо от их индивидуальных желаний и мнений (соответствующее прилагательное „объективный“).

• В психоаналитических трудах термин „объект“ встречается также в различных сочетаниях, таких, как „выбор объекта“*, „любовь к объекту“*, „утрата объекта“*, „объектное отношение“* и пр., которые могут вызвать затруднения у читателя-непрофессионала. Объект понимается здесь близко к тому, как он трактуется в языке литературы „объект моей страсти“, „объект моей ненависти“ и пр. В данном случае слово „объект“ не предполагает понятия вещи как неодушевленного, доступного любым манипуляциям предмета, который обычно противопоставлен понятиям одушевленного существа или личности.

I. Все эти смыслы понятия „объект“ в психоанализе опираются на фрейдовскую концепцию влечения. Анализируя понятие влечения, Фрейд проводит различие между его объектом и целью*: „Введем два термина. Назовем сексуальным объектом лицо, обладающее сексуальной привлекательностью, а сексуальной целью – действие, к которому подталкивает влечение“ (1). Это противопоставление навсегда сохранилось у Фрейда; оно явно присутствует у него и в самом развернутом определении влечения: „… объект влечения есть то, в чем или посредством чего влечение может достичь своей цели“ (2а); однако объект определяется и как возможное средство удовлетворения: „Это наиболее переменчивый аспект влечения, связанный с ним не изначально, но лишь впоследствии – благодаря его способности обеспечивать удовлетворение“ (2Ь). Этот опорный тезис Фрейда о случайности объекта вовсе не означал, что влечение может удовлетвориться любым объектом: речь шла лишь о том, что объект влечения, подчас весьма своеобразный, определяется индивидуальной историей конкретного субъекта, особенно историей его детства. Объект есть тот момент влечения, который менее всего обусловлен врожденным телесным и душевным складом субъекта.

Подобный подход вызвал ряд возражений. Суть проблемы подытожил Фэрберн [Fairbairn] (3): чего, собственно, ищет либидо – удовольствия (pleasure-seeking) или объект (object-seeking)? Для Фрейда несомненно, что либидо, даже изначально нацеленное на конкретный объект (см.: Опыт удовлетворения), есть прежде всего нечто, направленное на удовлетворение и на скорейшее ослабление напряжения, – теми способами, которые доступны той или иной эрогенной зоне. Однако мысль о взаимосвязи между природой и „судьбой“ целей и объектов влечения (она подчеркнута в самом понятии объектного отношения) вовсе не чужда Фрейду (о дискуссиях по этому вопросу см.: Объектное отношение).

Фрейдовское понятие объекта влечений было выдвинуто в „Трех очерках по теории сексуальности“ (Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie, 1905) на основе анализа сексуальных влечений. Что же представляет собой – в рамках первого фрейдовского дуализма – объект других влечений, особенно влечений к самосохранению? Этот объект (например, пища) конечно же более жестко обусловлен непосредственными жизненными потребностями.

Однако различие между сексуальными влечениями и влечениями к самосохранению не должно приводить к слишком резкому противопоставлению их объектов: в одном случае условного, в другом – детерминированного биологическими факторами. По Фрейду, сексуальные влечения поначалу примыкали к влечениям, направленным на самосохранение: именно они указывали сексуальным влечениям путь к объекту.

Понятие примыкания* дает ключ к разгадке запутанной проблемы объекта влечений. Возьмем, к примеру, оральную стадию: на языке влечений к самосохранению объект здесь – пища; на языке орального влечения – то, что поглощает, инкорпорирует, включая и все то, что привносится в этот процесс воображением. Психоанализ оральных фантазмов показывает, что деятельность поглощения может относиться и к любым другим объектам, не связанным с пищей, и в этом суть „орального объектного отношения“.

II. Понятие объекта в психоанализе следует связывать не только с влечением – если оно вообще может быть схвачено в чистом виде. Это понятие обозначает также все то, что служит объектом притяжения, объектом любви, – обычно конкретное лицо. Лишь психоаналитическое исследование позволяет нам обнаружить – за пределами общего отношения Я к объектам любви – игру влечений во всем их многообразии, изменчивости, фантазматичности. При анализе понятия сексуальности и влечения проблема связи между объектом влечения и объектом любви в явной форме у Фрейда не возникала. Да иначе и быть не могло, поскольку в первом издании „Трех очерков“ (1905) главным было противопоставление между детской и постпубертатной сексуальностью. Детская сексуальность выступала, по сути, как автоэротическая*, поскольку на этой стадии фрейдовской мысли внимание почти не уделялось отношению сексуальности к объекту, отличному от собственного тела (хотя бы в воображении). Тем самым влечение у ребенка оказывается частичным скорее по способу удовлетворения (локальное удовольствие*), нежели по типу объекта, на который оно направлено. Лишь в период половой зрелости происходит выбор объекта. Прообразы и первые наброски этого этапа относятся к детскому периоду, однако оказывается, что лишь теперь человеческая сексуальность объединена в нечто цельное и направлена на другого человека.

Как известно, в период между 1904 и 1924 г. противопоставление между детским автоэротизмом и постпубертатным выбором объекта постепенно сглаживается. Описание различных догенитальных стадий либидинального развития показало различия в способах „объектного отношения“. Двусмысленность понятия автоэротизма (ведь его можно было понять так, что субъект поначалу вовсе отказывает в существовании любому внешнему объекту – реальному или фантазматическому) развеивается. Влечения, взаимодействие которых лежит в основе автоэротизма, называются частичными потому, что их удовлетворение связано не только с отдельной эрогенной зоной, но и с так называемыми частичными объектами*. Между этими объектами устанавливаются отношения символической равнозначности, показанные Фрейдом в работе „О смещении влечений, особенно в области анального эротизма“ (Ьber Triebumsetzungen, insbesondere der Analerotik, 1917), а также отношения взаимодействия и обмена, в силу которых влечения претерпевают ряд превращений. Проблематика частичных объектов разрушает все то общее, что было присуще относительно цельному и нерасчлененному понятию сексуального объекта на ранних стадиях фрейдовской мысли. При этом возникает потребность отделить объект влечения в собственном смысле слова от объекта любви. Первый определяется главным образом своей способностью удовлетворять данное влечение. Речь может идти о человеке, что, однако, не обязательно, поскольку к получению удовольствия способен тот или иной участок тела. Тем самым подчеркивается условность объекта, его подчиненность удовольствию. Что же касается объекта любви, то он вводит в действие, наряду с ненавистью, еще одну пару понятий: „…понятия любви и ненависти должны обозначать не отношения влечений к их объектам, но лишь отношения целостногоЯ к объектам“ (2с). С точки зрения терминологической, здесь важно отметить следующее: хотя Фрейд выявил специфику отношения к частичным объектам, он тем не менее называл „выбором объекта“ лишь отношения человека в целом к объектам любви, выступающим также как целостные субъекты.

Это противопоставление между частичным объектом (объект влечения и особенно догенитальный объект) и целостным объектом (объект любви и особенно генитальный объект) свидетельствует о том, что в психогенетической перспективе психосексуальное развитие субъекта предстает как переход с одной стадии на другую посредством постепенного подчинения частичных влечений генитальной организации. С этой точки зрения, генитальная стадия требует усиленного внимания к объекту во всем разнообразии и богатстве его качеств, во всей его независимости. Объект любви – это не просто место, куда устремляются влечения, не просто нечто предназначенное к поглощению.

Несмотря на всю важность разграничения между частичным объектом и объектом любви, оно не обязывает нас именно к такой трактовке проблемы. С одной стороны, частичный объект можно считать одним из неустранимых и неуничтожимых полюсов сексуального влечения. С другой стороны, как показывает психоаналитическое исследование, целостный объект не представляет собой чего-то окончательно сложившегося, более того – он никогда полностью не освобождается от моментов нарциссизма: его склад определен не столько более или менее удачным синтезом различных частичных влечений, сколько их соединением в форме, созданной по образу Я (а,).

В работе „К введению в нарциссизм“ (Zur Einfьhrung des Narzissmus, 1914) нелегко определить собственный статус объекта любви: с одной стороны, перед нами выбор объекта по примыканию*, при котором сексуальность стушевывается в пользу функции самосохранения, с другой – нарциссический выбор объекта* по образу Я, вклинивающегося где-то между „матерью-кормилицей“, „отцом-защитником“ и тем, „каков я есмь, каким я был и каким я хотел бы быть“.

III. Наконец, психоаналитическая теория обращается к понятию объекта и в его традиционном философском смысле, т. е. в паре с воспринимающим и познающим субъектом. Конечно, при этом возникает проблема отношения между объектом в таком понимании и сексуальным объектом. Помыслить становление объекта влечений и тем более построить генитальный объект любви во всей его полноте, независимости, цельности невозможно, если не связывать этот процесс с постепенным становлением объекта восприятия: „объектное“ и „объективное“ взаимосвязаны. Делалось немало попыток согласовать психоаналитические представления о возникновении объектного отношения с данными генетической психологии познания и даже построить „психоаналитическую теорию познания“ (о подходе Фрейда к этому вопросу см.: Я – удовольствие – Я – реальность, Испытание реальности).