Текст книги "Авриель"

* * *

…Чем ближе машина приближалась к столице, тем плотней становилось движение, пока «Хаммер» окончательно не замер в конце длинного хвоста автодорожной пробки.

– Господи… ну что это за хрень такая, а? – в сердцах, сердито буркнул Иннокентий, крепко хлопнув ладонью по рулевому колесу.

Он еще некоторое время попытался пробраться дальше, нагло меняя ряды тем, что влезал перед стоящими рядом автососедями. Последние возмущенно гудели, но взамен получали потоки не нормативной лексики и многообещающие угрозы кулака с оттопыренным вверх средним пальцем. Но в конце концов наглый «Хаммер» сдался, прижатый к обочине грузовой фурой и заблокированный спереди и сзади другими внедорожниками «Ниссаном Патрол» и «Джипом Чероки».

От безысходности положения мужчина опустил боковое окно и достал из бардачка пачку «Дон Хуан», выудив из последней тоненькую никарагуанскую сигарку. Свесив через открытое окно локоть и выпуская изо рта и ноздрей то тонкие струйки, то дымовые колечки, Иннокентий выстукивал пальцами по тугой коже хаммеровского руля какой-то мотивчик.

Откуда-то сзади с нарастающей силой послышались нервные гудки автомобильных клаксонов. Иннокентий завертел головой из стороны в сторону, но какое-то время ни в боковых, ни в зеркале заднего обзора не было видно ничего, кроме медленно ползущих в плотной автодорожной пробке машин.

Отвлекшись, мужчина чуть увеличил расстояние между квадратной мордой своего «Хаммера» и попыхивающим сизыми газами задом «Джипа Чероки», с висящего сзади запасного колеса которого нагло улыбалась круглая желтая рожица с добротной щетиной и в нацепленном платке-бандана. В ту же секунду в образовавшуюся между ними нишу, не потрудившись предупредить габаритным огнем, влез миниатюрный внедорожник «Лексус».

Резко вдавив педаль тормоза в пол, Иннокентий жестко выругался в адрес водителя элитного «японца». «Хаммер» едва не впился жарким поцелуем в сочную попку «Лексуса», но сдержанный тормозными колодками лишь низко нырнул широкой черной мордой вниз, замерев в нескольких сантиметрах от цели.

– Вот сука!.. Башку на отсечение – девка за рулем! – сердито буркнул Иннокентий, всматриваясь через заднее стекло миниатюрного внедорожника в нечеткий силуэт наглого водителя.

Но уже в следующую минуту внимание мужчины отвлеклось от «Лексуса» и его водителя на промчавшийся мимо эскорт, состоящий из министерской «Ауди» и, похожего на тяжеловеса-охранника, грузного внедорожника «Форд Экскершн». Крыши обоих машин украшали яркие беснующие огоньки импульсных проблесковых маяков, легко расчищающие продвижение. Дополнительно к этому, как «Ауди», так и сопровождающий ее «Форд» злобно мигали встроенными в фары стробоскопами, а внедорожник еще и отгавкивался на особомедлительных водителей строгим клаксоном.

Проводив эскорт полным зависти взглядом, Иннокентий докурил и, щелчком пальцев отправив окурок под колеса возникшей слева машины. Затем он протянул руку и схватил сотовый телефон всей пятерней. Иннокентий быстро набрал телефонный номер и прижал трубку к уху. Едва длинные гудки сменились тяжелым сопением, мужчина крикнул в микрофон.

– Здорово, отец! Как дела?

– А-а, – протяжно ответил сопящий мужской голос прокуренным басом. – Это ты Кеша? Здравствуй, сынок…

– Я чего звоню, – не дожидаясь ответа о делах, начал Иннокентий. – Пап, я запарился в пробках стоять. Пробей по своим старым каналам… Сделай мне «мигалку».

– Кеша, – спокойно, но угрюмо ответил Филимон Святославович. – Ты же знаешь, частное использование …«мигалок» в Москве запрещено…

– Ой, не смеши меня, Пап, – недовольно сморщившись, мужчина перебил отца, не оставляя тому возможности закончить. – Такие, как ты, народные избранники сначала сами решили отказаться от мигалок и прочей спец атрибутики у всех на глазах, а потом втихаря все вернули.

– Я езжу без всякой спец атрибутики, – сердито буркнул в трубку отец. – А то, о чем говоришь ты, сынок, это ни что иное, как лицемерие и обман…

– Удивляюсь твоей честности, – ехидно усмехнулся Иннокентий. – Ну, что тебе стоит выбить мне мигалку, если тебе она не нужна?

– Кеша, я не буду этого делать, и не проси, – подытожил Филимон Святославович.

– Ладно, как знаешь, – махнул рукой мужчина. – Тогда у меня все. Маме привет… Пока.

Отец ничего не ответил, а просто отключил телефонную связь. Иннокентий взглянул на потухший экран «Vertu» и, как мальчишка-озорник, показал сотовому телефону язык. Дорожные указатели объявили о приближении ко МКАДу и мужчина в «Хаммере» нервно заерзал в кресле. Успешно миновав хитро переплетенную развилку магистралей, он направил машину по Щелковскому шоссе в направлении Черкизовского рынка.

По мере приближения к рынку, автодорожная пробка сгустилась еще больше. Нервно выстукивая пальцами по коже рулевого колеса и беспрерывно вертя головой из стороны в сторону, Иннокентию едва хватило терпения пока он свернул с шоссе на примыкающую к тому улицу и въехал в один из дворов, окруженный жилыми домами.

Оставив внедорожник во дворе типовой пятиэтажки, Иннокентий торопливо вошел в первый попавшийся на глаза подъезд и быстро поднялся на второй этаж, присев на корточки около грязного, покрытого толстым слоем пыли окошка лестничной клетки.

Зорким взглядом изучив двор, мужчина удостоверился, что ничего и никого примечательного в зоне видимости не находится. Висевшая «на хвосте» от самого дома «Жигули» потерялась по дороге, а новых представителей наружного наблюдения Иннокентий не заметил. Торопливо спустившись по лестнице, он вышел из подъезда и резко свернул под окна первого этажа пятиэтажки, а далее в безлюдную арку. Его быстрые шаги гулким эхом рикошетили от старых обшарпанных стен, пока спортивно сложенная фигура не исчезла за углом дома.

Спустившись в подземный переход и уже через минуту быстрого шага оказавшись на противоположной стороне Щелковского шоссе, мужчина миновал институт «Дельта» и торопливо перебежал Сереневый бульвар. Не замедляя шаг Иннокентий вошел в здание Российской Государственной Академии Физкультуры и Спорта, махнув сидящему на вахте милиционеру красной «корочкой», даже не потрудившись раскрыть последнюю. Прыщавый сержант внутренних войск молчаливо пожал плечами и уткнулся носом в раскрытый перед ним сканворд, нервно покусывая обслюнявленный огрызок карандаша.

Спустившись по ступенькам на подземный этаж академии, Иннокентий прошел мимо раздевалок и остановился около двери, обитой листами жести. Гулко постучавшись и не дожидаясь ответа, он толкнул дверь.

Последняя оказалась незапертой, но едва мужчина переступил порог, как к нему на встречу незамедлительно поднялись двое огромных атлетов, скорее по привычке былых времен, чем из-за условий моды, одетых в короткие кожаные куртки, спортивные штаны и кроссовки «Adidas». Гладко выбритые, сверкающие стальным блеском черепа уставились на вошедшего двумя парами свирепых глаз.

– Хех, двое из ларца, одинаковых с лица… Привет, братва, – улыбнулся им Иннокентий, и не удержался от язвительного комплимента. – А чего вы так вырядились, будто из машины времени только что вылезли?… Ну, как там в девяностых?!

Атлеты переглянулись и молча пожали плечами. Колкая шутка звонко отрикошетила от их голов, не в силах проникнуть внутрь.

– Роман Вениаминович здесь? – спросил мужчина, кивком головы указывая на боковую дверь. Парни одновременно, как запрограммированные, молча кивнули. – Хорошо…

Не дожидаясь особого приглашения, Иннокентий потянул за ручку другую обитую жестью дверь и вошел в соседствующее помещение. Сидящий за стандартной школьной партой верзила, нехотя оторвал взгляд от какой-то книжонки и поднял глаза.

– Кеша, – толстомордая физиономия расплылась в добродушном оскале, обнажив два ряда золотых зубов. – Здорово…

– Привет, Рома, – кивнул Иннокентий, сделав красочное ударение на букву «о». – Ух, ты! Книжки читаешь? Ну-ка, ну-ка…

Он подошел к столу и протянул правую руку в приветствии, в то время как левой выдернул из рук тяжеловеса книжонку, внимательно оценив взглядом потертую годами обложку.

– Карышев! Уважаю, – улыбнулся мужчина, считывая имя автора. – «Моя крыша – ГРУ». Интересно… Про себя что-нибудь нашел?

В отличии от своих охранников, Роман оценил шутку и ухмыльнулся. Он указал рукой на стул и по-хозяйски развалился в старом офисном кресле.

– У тебя, Ромка, выпить ничего нет? – поинтересовался Иннокентий, откладывая моментально утерявшую всяческий интерес книгу на стол.

– Кеша, ты чего?! – возмущенно развел руками атлет и многозначительно поднял толстый указательный палец вверх. – Это же святая святых… Академия Спорта!

– Ну, нет так нет, – вяло махнул рукой мужчина. – Ну, рассказывай… Нашли моего дяденьку?

– Должничка? Нашли, – кивнул головой тот и злорадно ухмыльнулся. – Чуть ли не до утра его «разговаривали». Крепкий сучонок попался.

– Ну и?

– Под утро пригрозили обширным обрезанием и он раскололся… И где деньги, и где товар. Кеша, я вот только не пойму… Чем такие люди думают, когда собираются всех вокруг пальца обвести?

– Явно не головой, – согласился Иннокентий.

В маленькой лишенной всякого комфорта комнатке нависла гробовая тишина. Каждый из собеседников думал о чем-то своем. Иннокентий пробежал глазами по стенам, приметив, что неплохо было бы сделать кое-какой косметический ремонт, раз уж Роман временно устроился здесь, как в каком-то кабинете для «интимных», негласных встреч.

В отличии от шикарного офиса на Тверской, где располагалась охранная фирма Романа, в «кладовке» Академии Спорта подмоченная сыростью штукатурка отваливалась от потолка кусками, украшающие стены забавные обои в мелкий выцветший цветочек, приклеенные по всей видимости еще в советские годы, топорщились и сворачивались в углах и местах стыковки. Из немногочисленной мебели в комнате находились вышеупомянутая школьная парта, старое директорское кресло, в котором сидел тяжеловес Роман, два стула с протертой обивкой и солидный плоский телевизор «Toshiba» в компании с DVD-проигрывателем, стоящие на тех же картонных коробках, в которых и были принесены.

Постепенно взгляд вернулся на молчаливого Романа. Последний по-прежнему сидел по-хозяйски развалившись в кресле и смотрел с одной стороны на Иннокентия, с другой куда-то сквозь него. Маленькие, заплывшие глазки атлета не выражали никаких эмоций, холодными стеклышками уставившись в одну точку. Гость невольно вздрогнул, в какой-то момент почувствовав место куда упирался безмолвный леденящий взгляд собеседника. В лоб, в самую серединку между бровями. Сидя на оккупированном им стуле, Иннокентий чуть сдвинулся в сторону; взгляд незамедлительно последовал за ним, не теряя отмеченной цели.

Мужчина прищурился и вопросительно уставился в глаза атлета, пытаясь распознать о чем задумался тот. Но какие мысли посещали этого огромного человеко-быка, российского минотавра, сказать было трудно. На вид у него и мыслей никаких не должно было быть, но Иннокентий отлично знал, что в отличии от остальных дуболомов за плечами Романа были и золотая медаль среднего образования, и красный диплом высшего.

Мужчин свела давнишняя деловая встреча. Тогда еще Роман был главной поддержкой и опорой во всех делах преуспевающего банкира Александра Андреевича. Но из-за не любви к сидячей бумажной работе в свое время Роман отказался от предложенных позиций и посчитал целесообразным остаться в охране. Ему, как верному псу, искренни нравилось преподносить шефу стопроцентный в успехе результат.

При этом Роман знал, что оцениваться будет не только конечный результат его работы и работы его парней, но и, как в спорте, оригинальность решения. При одинаковом наборе гимнастических фигур выигрывает тот, кто закомпaнует их в наиболее изящную композицию. Оригинальность, которую всячески поощрял Александр Андреевич, не была самоцелью, но являлась гарантом сохранения безопасности.

Будучи профессионалом в работе, Роман так увлекался, что не замечал неумолимо несущихся мимо лет, а ведь у него была и семья, и два сына-погодки. Но вечно занятый работой, мужчина даже и не заметил как мальчишки выросли, пошли в школу. Его переодические неуклюжие попытки вникнуть в налаженный годами быт семьи безапелляционно отрицался. Среди близких он стал чужаком. Привыкший обращаться с оружием и спортивно сложенными парнями, в быту Роман все делал не так, как надо – то ли посуду мыл, то ли сыновей воспитывал. Над ним подтрунивали, его одергивали, с ним смирялись, как с неизбежным бытовым злом. Роман все это замечал, совершенно по-детски обижался и «уходил с головой» в работу.

– Так что с ним теперь делать? – внезапно нарушил затянувшееся молчание Роман.

– С кем? – переспросил задумавшийся Иннокентий.

– Ну, с лохом этим…

– А-а, – протянул гость. – Ну, согласись, если человек – дурак, то это надолго. (Роман криво ухмыльнулся и утвердительно кивнул мощной головой.) – Ну, а раз он обманывает, – рассудительно продолжил Иннокентий. – То мне он больше не нужен… Решай его сам!

Атлет пристально уперся злорадным взглядом в глаза Иннокентия. «Решение» выходило одно: жестокое, бессердечное, с непременно фатальным исходом.

– Что думаешь? – поинтересовался мужчина. – Может его в какую-нибудь машинку посадить и..бум, а? Несчастный случай… Или на рынке, на его же складах? Чтобы другим неповадно было…

– Шутишь, Кеша, – недоверчиво хмыкнул атлет. – Мои парни не будут устраивать взрывов… Такими глупостями разве что какая-нибудь беспредельная пацанва развлекается… Типа этих… Помнишь? В августе…

– Тихомиров и Костарев, кажется? – вспомнил Иннокентий вычитанный им в желтой прессе скандал.

– Не важно, не помню, – отмахнулся мускулистой рукой Роман. – Мои парни все пучком сделают! Чисто… Да, пожалуй, несчастный случай… Инсульт…

– Инсульт? – хитрые глаза гостя вспыхнули веселым огоньком. – Инсульт – это хорошо бы. Надеюсь, вы его не сильно помяли? А то разбитая рожа с инсультом ну никак не сочетаются…

– Обижаешь, Кеша, – пожал могучими плечами атлет. – Мои парни бить умеют. Годы тренировок! Ни одного синячка не найдешь.

– Ладно, верю, – утвердительно кивнул головой Иннокентий, мельком взглянув на золотой циферблат «Патек Филипп». – Опачки, Вениаминович, мне пора…

Он резко поднялся на ноги и протянул Роману руку. Последний ответил крепким рукопожатием, слегка приподнявшись с кресла. Измерив расстояние до двери несколькими широкими шагами, Иннокентий остановился и, прежде чем открыть дверь, обернулся и подытожил:

– А бабки и товар …ну, как обычно. Ты в курсе.

Атлет молча кивнул и взял в руки недочитанную книгу, показывая тем самым, что «деловая» встреча окончена.

Распрощавшись коротким «пока-пока, бандиты» с сидящими в соседней комнатке охранниками, Иннокентий поднялся по лестнице в холл Академии и вышел на улицу. Мимо него с веселым щебетом промчалась стайка гимнасток. Проводив слюнявым взглядом стройные спортивные фигурки и крепкие орешки узкобедерных попок, мужчина направился по тому же маршруту, каким и пришел к зданию Академии Физкультуры и Спорта…

* * *

…Откинувшись на подушку и смахнув морщинистой сухой рукой крупные капли пота со лба, Великий Инквизитор самодовольно закатил глаза и слегка прикрыл в миг отяжелевшие, уставшие веки. Учащенное дыхание постепенно восстанавливалось.

Приор Томас де Торквемада монотонно причмокивал тонкими губами, неслышно бормоча о чем-то своем. Под натянутой, подобно барабану, желтоватой кожей полного лица неконтролируемо ходили желваки. По глубоким морщинам, окаймляющим маленькие злобные глазки, крались слезы угасающего наслаждения.

Скользнув уставшим взглядом по каменным сводам монашеской кельи, Великий Инквизитор уставился на крошечную детскую фигурку, молчаливо сидящую на краю широкой кровати. Девочка обхватила маленькие острые коленки тонкими руками и, не шевелясь, смотрела на развалившегося на кровати приора. Она сидела молча, лишь изредка шмыгая маленьким носиком. Слезы перестали катиться из ее огромных изумрудных глаз, подсыхая на щечках.

– Ты можешь идти, дитя мое, – приподняв руку и величественно махнув ею, сказал Томас де Торквемада.

Девочка незамедлительно поймала его руку в свои ладошки и прижалась к сухой морщинистой коже тонкими бледно розовыми губами. Позволив ей поцеловать свою руку, приор слащаво улыбнулся, обнажив два ряда редких кривых зубов. Девочка поднялась с кровати на ноги, подхватила с пола холщовую рубаху и юркнула в ее прорезь. Шлепая по каменному полу босыми ногами, она торопливо вышла из кельи приора. Великий Инквизитор отвернулся, вновь уставившись в тяжелый серый потолок.

Яркий лунный свет, пробившийся сквозь разошедшиеся тучи, осветил постель Томаса де Торквемада и лежащего в ней человека. Гладкая лысина тонзуры, окаймленная полосой седых волос, как того требовал внешний облик священнослужителя, блеснула и зеркально отразила холодный лунный свет и мелькнувшую в высоком прямоугольнике окна быструю тень.

Великий Инквизитор раскрыл глаза шире и, склонив голову, недовольно взглянул на луну. Быстрая, едва уловимая взглядом тень пронеслась мимо окна вновь. Томас де Торквемада нахмурился, напрягая зрение, и кряхтя сел на кровати. Он предположил, что стремительная тень дважды пронесшаяся за окном принадлежит летучей мыши, но ее размер, как показалось приору, был гораздо больше не только этого ночного хищника-грызуна, но много больше и филина. Обрюзгшее, сальное, с жирными подбородками и щеками тело нервно вздрогнуло. По-стариковски трясущаяся рука потянулась к свисающему со стула сукну.

Одевшись Великий Инквизитор поднялся на ноги и, озираясь на скрытые тьмой углы, подошел к столу. Прислушиваясь к звенящей сверчками ночной тишине, Томас де Торквемада зажег свечу, а затем взял в руки высокий глиняный кувшин и наполнил кубок вином. Прихватив одной рукой кубок, а другой медный подсвечник с дрожащим от сквозняка пламенем толстой свечи, Великий Инквизитор подошел к окну и выглянул в тенистый, погруженный в ночь сад.

Где-то вдалеке перекликивались бестолковым лаем собаки. Ледяной бледно-желтый диск луны вновь спрятался за тучу. Усыпанное миллиардами звезд иссиня-черное небо молча глядело сверху вниз. Пригубив ароматное вино и поставив свечу на широкий подоконник, приор высморкался через окно и почесал кривыми пальцами сначала толстый зад, а затем блестящую лысину. Сзади, из комнаты, кто-то тихо ухмыльнулся.

– Кто здесь?! – громко рявкнул Великий Инквизитор, резко обернувшись и быстро пробежавшись по кельи внимательным взглядом суровых глаз.

– Здравствуй, …Ваше Святейшество, – спокойным голосом произнес ночной гость, томно растягивая слова.

– Кто ты?! Что делаешь здесь? – грозно спросил Томас де Торквемада, шаря рукой в темном углу в поисках припасенной на случай самообороны палки.

От противоположной стены с висящим на ней огромным распятием отделилась высокая тень, скользнула и уселась на один из стульев, обтянутых черной кожей, с высокими завершающимися крестом спинками. Приор прищурил глаза, вглядываясь в то место, где у незнакомца должно было быть лицо, но ночь бережно скрывала его.

– Я пришел …поговорить… с тобой, – не меняя тона, также спокойно ответила тень.

– Имя! Назови свое имя, нечестивый, – зарычал Великий Инквизитор, переминаясь с ноги на ногу у окна. – И как ты проник в мою келью?.. Ведь входная дверь не скрипела.

Томас де Торквемада не боялся никого и ничего, но в эту ночь к его собственному удивлению ноги не слушались своего хозяина. Сердцебиение участилось, дыхание сбивалось на тяжелое сопение и приор не мог дать себе вразумительного ответа почему он так разволновался.

– Меня зовут …Авриель, – чуть склонив голову и на секунду прижав подбородок к груди, представился ночной гость. – А кто я, …ты …Ваше Святейшество… сам… только что и сказал…

– Я сказал? – удивленно переспросил Великий Инквизитор, прокручивая в голове последние фразы, слетевшие с его губ. – «Кто здесь?.. Кто ты?.. Что делаешь здесь?.. Имя! Назови имя… Нечестивый… Нечестивый?!»

Будто прочитав мысли приора, тень злорадно ухмыльнулась и вновь кивнула головой. Черная туча, укрывающая до этого времени луну, нехотя отползла прочь и холодный желтоватый свет вновь пролился в монашескую келью, незамедлительно выдернув из темноты фигуру нежданного гостя. Густые седые брови приора медленно поползли вверх.

На стуле, облокотившись на стол и подперев щеку крепкой мускулистой рукой, сидел красивый, статный молодой человек. Пышные локоны черных волос ниспадали на широкие плечи, переливаясь в лунном свете. Обнаженный торс хорошо сложенного тела топорщился крепкими мышцами, натягивающими загорелую лилово-свинцовую кожу ночного гостя. Под острым орлиным носом блестела жемчужными зубами широкая улыбка, но в ней не было ни капли доброты и откровенности. Белесые, словно подернутые дымкой льда, огромные глаза смотрели на Великого Инквизитора пристально, пронзающе до глубины души, испепеляюще леденящим огнем. Но не внешний облик молодого человека охватил Томаса де Торквемада паническим ужасом. Два черных крыла мерно вздрагивали за спиной Авриеля.

– Демон! – схватив лежащие у кровати массивную латинскую Библию в кожаном переплете в одну руку и тяжелый крест с распятием в другую, и судорожно размахивая ими перед собой, закричал обезумевший приор.

– Тише …тише, – улыбнулся ночной гость и злорадно хихикнул. – Ни Библия, ни распятие …не помогут, …а вырвутся из рук …и ударишь им нечаянно …сам себя. Сядь же, …Ваше Святейшество!

Последние слова, сказанные в том же неизменно спокойном тоне, будто строгая команда сторожевому псу, резанули по ушам приора и он тотчас же опустился на край широкой кровати, вжимая лысоватую голову в плечи и с умоляющей надеждой в глазах косясь на огромное распятие на противоположной стене.

В комнате на некоторое время воцарилась гробовая тишина. Даже неумолимая трескотня сверчков умолкла в ночном саду. Великий Инквизитор молча смотрел на Демона, последний же наоборот с интересом рассматривал каменные стены и своды монашеской кельи приора, яркий желтый диск луны, звездное небо.

Опустив взгляд на стол, Авриель чему-то улыбнулся вновь и взял в руки несколько пергаментных свитков. По-хозяйски, без разрешения, он без интереса просмотрел изложенные в них тексты и отложил документы в сторону.

Возмутившись наглости ночного гостя, Великий Инквизитор было дернулся вперед, но замер и призадумался. Сколько ни хмурил седые брови приор, сколько ни тер пальцами виски, но он так и не вспомнил, что было в тех пергаментах, не смотря на то, что сам же читал их некоторое время назад.

Мельком покосившись на документы, Авриель ехидно усмехнулся. Будто влага на оказавшемся под лучами солнечного света камне, размашистая подпись Великого Инквизитора медленно испарилась с пергаментов, так же, как и прочитанное из памяти приора.

– Никогда… не оставляй …книг… раскрытыми, – тихо пробормотал Демон.

– Что? – не расслышав, переспросил Томас де Торквемада.

Но Авриель не стал повторять, а лишь молча пожал широкими плечами и взял в руки пустой кубок. Он поднес его к губам и сделал несколько звучных глотков. По подбородку, срываясь на крепкую широкую грудь, скользнули несколько кроваво красных капель вина. Утолив жажду, Демон самодовольно закатил глаза и прикрыл окаймленные густыми черными ресницами веки. Он некоторое время причмокивал губами, наслаждаясь вкусом доброго вина. Наконец Авриель словно случайно вспомнил о приоре, широко раскрыл белесые глаза и взглянул на сидящего на постели инквизитора.

Из-за двери послышались шаркающие по коридору шаги. Великий Инквизитор в надежде повернулся к запертой двери и раскрыл рот, готовый позвать на помощь. Авриель лишь громко усмехнулся.

– Не пытайся …позвать… кого-нибудь, – степенно сказал Демон. – Тебя, …Ваше Святейшество, …все равно …никто не услышит.

– Почему? – недоверчиво переспросил Томас де Торквемада, мельком взглянув на своего ночного гостя и вновь повернувшись лицом к двери, громко закричал. – Помоги-и-ите!

Шаги утихли, дверь осторожно скрипнула, приоткрылась. Приор самодовольно захихикал и вскочил на ноги. В щель просунулoсь острое лицо рыцаря-храмовника и маленькие глазки прищурившись забегали по комнате.

– Филипп, Слава Всевышнему, – закричал Великий Инквизитор. – Входи. Входи ко мне скорее…

Но застывший в дверях храмовник не пошевелился, продолжая лишь рыскать невидящими глазами по каменным серым стенам кельи. Остановив свой взгляд на постели Томаса, рыцарь-храмовник хмыкнул и безучастно пожал плечам. Затем, поправив наброшенный на гладко выбритый череп капюшон и пригладив тонкую бородку, мужчина звякнул по каменному полу тяжелым мечoм-двуручником, запахнул плащ и скрылся за дверью. Приор сделал неуверенный шаг к выходу, но все же остановился и, оглянувшись, удивленно посмотрел на сидящего на стуле Авриеля.

– Я же …говорил тебе, …Ваше Святейшество, – издевательски хихикнул Демон. – Ни он, …ни кто другой… не услышит тебя, …пока я не разрешу! …Для любого… заглянувшего в твою комнату, …ты спишь …в своей постели… Сядь же…

Великий Инквизитор покорно опустил голову и вернулся к широкой кровати, даже не попытавшись выскочить из комнаты прочь. Приор Томас де Торквемада невольно поморщился и пожал плечами.

– Странные речи молвишь ты, нечестивый, – сказал он, осторожно вынимая упрятанную в плечи голову и старательно возвращая себе прежний величественный, но, как положено священнику, скорбный и безгрешный вид.

Пригубив вино из кубка, Демон сверкнул белесыми глазами, учтиво и насмешливо склонил голову:

– Поддерживаю… высокопарную манеру речи, …избранную Вашим Святейшеством.

– С чем же ты пришел ко мне? – спросил Великий Инквизитор, прищуривая полные сомнения и не проходящей тревоги глаза.

– Ни с чем, – откровенно ответил Авриель, пожимая могучими плечами. – Поговорить… познакомиться. …Ответить на твои …вопросы. …Ведь у тебя же, …Ваше Святейшество, …есть ко мне вопросы, …не правда ли?

– Есть, – коротко кивнув стыдливо побагровевшей тонзурой, ответил Великий Инквизитор. – Честно сказать, давно я ждал тебя…

– Меня? – ухмыльнувшись, переспросил Авриель.

– Нет, конечно. Не знаю тебя ли лично… Но кого-то из ваших.., – приор Томас де Торквемада многозначительно поднял указательный палец вверх к каменным сводам монастыря. – И у меня есть многое, о чем бы я хотел спросить…

– Что ж, – рассмеялся Авриель, устраиваясь на стуле поудобнее. – Будь по-твоему, …однако.., не забывай, …Ваше Святейшество, …ты говоришь …с падшим. …С низвергнутым!

– Хм, – задумчиво насупил густые седые брови приор Томас де Торквемада. – И об этом тоже хотел спросить тебя…

Демон изящно и молчаливо взмахнул рукой, разрешая священнослужителю продолжать. Великий Инквизитор откашлялся и, набросив на лицо маску священного безгрешия, продолжил.

– Скажи мне, нечестивый…

– Авриель, – невежественно перебив Великого Инквизитора уточнил Демон.

– Скажи мне, почему люди так легко приняли на веру историю о восстании против Творца, гневе Божьем и низвержении смутьяна с небес?

Соблюдая учтивость в беседе, Авриель молчаливо и пристально смотрел в глаза церковного служителя, игриво водя указательным пальцем по краю кубка то в одну сторону, то в другую. Томас де Торквемада на секунду замолчал, в очередной раз смутившись от реальности странного ночного гостя и собственной беседы с прислужником Сатаны. Но любопытство взяло вверх над сознанием и он продолжил:

– …И никто, ни до сих пор, ни сейчас, ни, видимо, еще очень долгое время спустя, не задастся вопросом, как мог Создатель мира, неба и земли, света и живых существ… Тот, кому известно настоящее, прошлое и будущее… Как мог Oн создать будущего бунтовщика, как мог допустить восстание, …я уже и не говорю о том, что и сами такие мысли просто не должны были появляться у ангелов… Ведь это абсурд!

– Что же в этом абсурдного? – подыгрывая и словно удивившись не требующему каких-либо объяснений факту, переспросил Демон.

– Но как же?! – воскликнул Великий Инквизитор. – Я сам задавался подобным вопросом…

Томас де Торквемада осекся, прикусив язык и быстро оглянувшись на запертую дверь. Авриель укоризненно ухмыльнулся, но промолчал. Ни за дверью, ни за окном, не было слышно ни единого звука чьего-либо присутствия.

– Признаюсь только тебе, нечестивый, – перейдя на шепот и чуть подавшись вперед, к сидящему на стуле Демону, продолжил Великий Инквизитор. – Задавшись подобным вопросом, и не найдя ответа, я был просто обязан признать одну из двух истин: …либо Творец не знал об этом до самого момента… что невозможно в принципе… или же, что Он сам все именно так и задумывал с самого начала…

Внимательно слушая рассуждения священнослужителя, Демон отпил из бокала вина и неожиданно щелкнул пальцами. Щелчок получился настолько звонкий, что Великий Инквизитор вздрогнул и замолчал, испуганно уставившись на Авриеля округлившимися глазами. В камине незамедлительно вспыхнули языки пламени, облизывая деревянные паления. По каменным стенам монашеской кельи забегали причудливые тени.

– Прохладно, – заботливо пояснил Демон, пожимая могучими плечами. – Продолжай, …Ваше Святейшество.

Но напуганный внезапным представлением Великий Инквизитор не мог пошевелить в миг онемевшим языком и лишь громко сглотнул липкую слюну. Дрова в камине тихо потрескивали, извивающиеся по стенам тени постепенно становились не такими ужасными, как показалось приору в первый момент их возникновения. Демон молчаливо улыбался и пил вино, лишь слегка развернувшись на стуле и подставив ближе к огню вздрагивающие черные крылья.

– Что ж, – первым нарушил затянувшееся молчание Авриель. – Твои доводы, …Ваше Святейшейство.., интересны, но… поверь мне …ни одна из вышесказанных тобой истин… не несет …никакой силы… и… уж тем более, …как ты верно сам понимаешь.., не ставится вразрез …с человеческими …представлениями о Всевышнем…

Приор Томас де Торквемада пожал плечами и коротко кивнул сверкающей в свете пляшущего в камине огня лысиной, соглашаясь с Демоном. Он осторожно поцокал языком во рту и сказал:

– Хорошо. Пусть будет так… Но тогда, …совершенно неожиданно… приходит мысль, что никакого восстания ангела не было и быть не могло, все лишь выдумка измученного духа и воображения. А вслед за этим обязательно приходит отчаяние, а после снова мысли про козни …Сатаны. Но, тогда кто он – Сатана? И зачем все это Всевышнему?

– В твоей голове, …Ваше Святейшество, – злорадно ухмыльнулся Демон. – Очень вольные мысли…

– Кто же тогда придумал эту историю про восстание против Творца?

– Сатана, – смягчившись и улыбнувшись, коротко ответил Авриель.

– С-с-сатана? – удивленно переспросил Великий Инквизитор, не веря собственным ушам.