Текст книги "Кто я? Священный поиск"

В.: Почему так сильно желание связывать необусловленное осознавание с эго?

О.: Идее эго миллионы лет. Она возникает из желания выделить себя среди других существ, почувствовать себя независимой сущностью. Как только вы принимаете себя за отдельного индивида, вы можете обнаружить себя лишь в связи с вещами, с тем, что воспринимаете. Эго нуждается в ситуациях для своего выживания, и когда ничего не происходит, оно чувствует неуверенность и стремится создать ещё больше ситуаций. Вот почему вы не можете прожить мгновения неподвижности между мыслями и действиями. Вы живёте психологическим выживанием. Познайте себя такими, какие вы есть, когда ваше тело ещё не проснулось. Познайте себя такими, какие вы есть, прежде чем вы рождаетесь.

В.: В таком случае, как мне освободиться от этого ограничения, от ощущения, что я – отдельная сущность?

О.: Для начала радушно примите всё, чем, как вам кажется, вы являетесь. Когда вы радушно примете всё, что принимаете за себя, вы вдруг обнаружите себя в открытости и увидите, что именно это, а не ваши предположения о собственном характере и т. д., и есть ваша истинная природа. В открытости вы осознаёте, что всё, что вы думаете, всё, что проявляется, – это не вы. Когда вы радушно примете тело, чувства и ум и обнаружите, что они лишь объекты вашего восприятия, возникающие в вас, вы откроете новое измерение, выходящее за рамки ваших убеждений. Вы будете поглощены этим новым измерением и увидите: то, что вы принимали за себя, лишь выражение того, кто вы есть. Тогда вы живёте в полной интеграции, сознавая свою тотальность.

Это открытие знания о том, кто вы есть, не является органическим созреванием и может произойти в один миг. В этом есть великая красота.

В.: Что вы имеете в виду, когда говорите, что это не является органическим созреванием и может произойти в один миг?

О.: Это созревание не связано временем в смысле становления. Оно может произойти за время, требующееся для одной мысли. Когда вы знаете всё, чем не являетесь, то, чем вы являетесь, возникает мгновенно и не является мыслью.

В.: В чём важность органической зрелости?

О.: Иногда случается, что ваше естественное бытие проявляет себя, но вы превращаете его в состояние, объективируете его. В этом проявлении вы в одиночестве, и ваши тело, чувства и ум получают удар за ударом. Однако если вы созрели, имеете интеллектуальное понимание и поэтому открыты неизвестному, поразительному, тогда удивление растворяется в беспричинном бытии. Без этого вы можете быть охвачены новизной и остаться связанными объектом.

Жизнь – это лаборатория. Живите, всё больше приближаясь к самим себе. Слушание – это любовь. Когда вы поддерживаете радушное приятие, оно привлекает вас к себе, и акцент смещается с ощущения на радушное приятие.

В.: Как я могу поддерживать радушное приятие, не сосредотачиваясь на нём хотя бы в определённой степени?

О.: Поддержание без сосредоточения происходит спонтанно, когда нет деятеля, нет того, кто поддерживает. В отсутствие контролёра, заинтересованного в объекте, акцент падает на само видение, радушное приятие, и объект освобождается. Иными словами, в момент замечания есть только замечание, и нет того, что замечается. На самом деле объект – лишь фиксированная энергия, и высвобождение этой энергии происходит внезапно, неожиданно. В этом отказе от собственных прав вся энергия оркеструется заново и возвращается к своему исходному состоянию движения без направления.

В.: Вы упомяпули, что освобождение объекта происходит неожиданно. Вы не могли бы рассказать об этом подробней?

О.: У того, что мы обычно называем чувством или ощущением, есть разные слои. Когда поддерживается смотрение без выводов, ощущение разворачивается, и поднимаются более глубокие слои, освобождённые от напряжения.

Это разворачивание невозможно вызвать искусственно. Однако его притягивает радушное приятие. Полное разворачивание объекта происходит, когда вы всё больше прислушиваетесь к радушному приятию и всё меньше – к ощущениям, к объекту. В конце концов вы чувствуете внезапный перенос, когда остатки акцента на объекте исчезают в видении, восприимчивости, открытости. Это своего рода внутренний взрыв, в котором так называемый объект поглощается осознаванием.

В.: Каков источник отсутствия знания нашей подлинной природы?

О.: Простое забывание. Когда ребёнок находится на рождественской ярмарке, он полностью поглощён игрушками и забывает о своей матери, однако наступает момент, когда он вспоминает о ней. Мир объектов очень привлекателен, и пока вас не интересует реальность, она скрывается за именами и формами.

Но что останется, если убрать форму и имя? В «Упанишадах» сказано, что божественное робко, подобно газели. И, конечно же, даосизм говорит, что дао, которому можно дать имя, это не дао.

В.: Почему так трудно осознать наше внутреннее бытие?

О.: Осознавать нечего. Когда вы думаете об осознании, вы создаёте проекцию неосознания. Когда вы говорите «трудно», вы создаёте проекцию его противоположности, «легко». Нет никакой точки назначения, никакой интериоризации. Поскольку вы видите внутри себя мысли, чувства и ощущения, вы отождествляете себя с ними. Вы должны прийти к видению, что тело – это такой же объект наблюдения, как дерево. Тогда нет ни внешнего, ни внутреннего, нет предпочтения отождествлению. В естественном состоянии нет ни внутреннего, ни внешнего. Всё это концепции. Просто будьте открыты всему восприятию. Вещи возникают в этой открытости, указывают на открытость и исчезают в открытости. Нет ни цепляния, ни отождествления. Есть лишь то, что происходит. Всё, что возникает, указывает на вашу подлинную природу.

Да, мысль и язык действительно двойственны, но вы должны научиться правильно пользоваться ими – это привнесёт ясность.

В.: Почему мы непрерывно отождествляем себя с концепциями?

О.: Уберите вопрос «Почему?». «Почему?» – это бегство. Увидьте паттерн. «Почему?» не даёт никаких решений. На вопросы наподобие «Почему существует мир? Почему существую я?» невозможно ответить. Когда «почему?» сходит на нет, вы выходите из круга памяти.

Живя со своим вопросом, вы не имеете никаких ожиданий. Эта жизнь многомерна. Это просто слушание без всякой цели. В этом наблюдении без мотива вопрос разворачивается, и вы оказываетесь в новом измерении.

В.: Почему я сопротивляюсь свободе?

О.: Кто сопротивляется? Посмотрите на механизм. До тех пор, пока вы живёте в симпатиях и антипатиях, в структуре боли и удовольствия, вы обнаруживаете сопротивление. Окончательное удовлетворение возникает тогда, когда воспринимающий полностью теряет волю. Когда внимание лишается своей цепляющейся, волевой деятельности, воспринимаемое освобождается и растворяется в воспринимающем. Однако для начала воспринимающий должен полностью освободиться от воли, чтобы осознать воспринимаемое. В кашмирской традиции воспринимающий – это Шива или Шакта, а воспринимаемое – Парвати или Шакти. Когда Шакта ещё удерживает остатки воли, а Шакти не освобождена полностью, возникает момент, который можно сравнить с «тёмной ночью души» св. Иоанна Креста, когда объект вас уже не интересует, но он по-прежнему полностью развёрнут. Энергия не течёт свободно. Это ужасный период, когда воля утрачивает свой динамизм, мир лишается своего шарма, но энергия ещё не полностью интегрирована. Важно увидеть, что сопротивление – это лишь идея. Образ бытия кем-то имеет очень глубокие корни. Этот образ сопротивляется.

В.: Что подталкивает нас к поиску?

О.: Желание найти себя. Ваша подлинная природа влечёт вас, даже когда вы об этом не знаете.

В.: Откуда берётся страсть к продолжению самоисследования?

О.: Когда вы видите механизм, выплёскивается высвобождённая энергия, позволяющая вам увидеть всё ещё яснее и жить этой ясностью. Придёт время, когда вы почувствуете, что все направления, в которых вы двигались в поисках свободы, мира и счастья, вас разочаровали. Тогда желание движения сойдёт на нет, и появится предчувствие вашей подлинной природы. Предчувствие исходит непосредственно от того, что предчувствуется.

С предчувствием вы спонтанно обретаете ориентацию. Вся энергия, прежде расходовавшаяся на поиск вовне на различных путях, заново оркеструется. Разумеется, для этого требуется определённая зрелость. Однако исследование с глубочайшим интересом ведёт вас к этой зрелости. Она возникает, когда вы задаёте вопросы о жизни и живёте с вопросом без интерпретации и вывода. В определённый момент вопрос растворяется в ответе, из которого приходит. Вопрос содержит предчувствие ответа.

В.: Я замечаю, что по жизни ленюсь вести самоисследование и что, хотя я чувствую какой-то призыв, честно говоря, я ему не следую. Что мне делать?

О.: В том, как вы смотрите на вещи, есть повторение. Там, где есть повторение, есть скука и лень. Вы должны исследовать. Исследование означает, что уже известное должно прийти в неподвижность. Жизнь должна быть для вас такой же новой, как для ребёнка. Вы должны научиться слушать самих себя и своё окружение. Пусть вас глубоко заинтересует ваша собственная история. Посмотрите в лицо своим реакциям. Каждый раз, когда вы смотрите в лицо своим реакциям, вы перестаёте быть их соучастником, и они, не получая подпитки, исчезают. Обычно, когда вы говорите: «Я знаю этого человека, это стихотворение, эту картину», – вы знаете лишь какую-то реакцию на них. Но, живя в свободе от любых реакций, вы оказываетесь в новом измерении, где всегда интересно! В своей жизни вы должны сделать выбор, и этим выбором должна быть жизнь в красоте. Так познакомьтесь с красотой поближе.

В.: Мне бывает сложно избежать намерения: намерения расслабиться, достичь ясности, спокойствия и т. д. Не могли бы вы подробнее рассказать о наблюдении без намерения?

О.: Подлинное наблюдение совершенно не загромождено идеалами и идеями. Быть свободным от намерения – значит быть свободным от направления. Это значит быть многомерным. Это не имеет никакого отношения к сосредоточению, которое ищет результата. В подлинном наблюдении вы действуете подобно учёному, делающему заметки без вмешательства психологических факторов. Учёный как человек, как отношение полностью отсутствует, и в этой пустоте чистое внимание является магнитом, к которому в определённые моменты, подобно кусочкам металла, притягиваются наблюдения а, б и в. Подобным образом, если вы просто замечаете без анализа и критики, возникает внезапное осознание. Поначалу вы будете ощущать его в ходе реакции, затем перед реакцией, а позже – в момент импульса реагировать. Затем наступает время, когда вы свободны даже от импульса реагировать.

Следите, чтобы наблюдение оставалось чисто функциональным. Часто имеет место рефлекс порождать отношение отстранённости. Такая психологическая лакуна не имеет никакого отношения к тому, чтобы быть наблюдателем. Очень часто, думая, что мы ясно видим ситуацию, мы просто изобретаем психологическую объективность. Такое отдаление – дело рук «я»-образа, оно по-прежнему является реакцией. Наблюдение без реакции не бывает мыслью, выученным отношением. Оно не имеет ничего общего с процессом анализа. Оно проходит по совершенно новому каналу, и вывод возникает мгновенно.

В.: Как можно отличить наблюдение, по-прежнему остающееся ментальным, от наблюдения без мыслей, о котором вы говорите?

О.: У вас может возникнуть желание сказать: «Я знаю, что я не тело, чувства и ум», но, прежде чем вы сможете действительно сказать это, вы должны ясно увидеть то, чем вы не являетесь. Вы всё больше прислушиваетесь к своему телу-уму, пока наконец не возникает ощущение дистанции, не имеющее ничего общего с психологической отстранённостью. В этом просторе возникает предчувствие вашей автономности, вашего осознавания. Когда вы делаете свою психосоматическую структуру объектом наблюдения, поначалу между наблюдающим и наблюдаемым существуют пространственные отношения. Однако наступает время, когда объект наблюдения, ваша психосоматическая структура, перестаёт быть центром важности, и акцент смещается на само слушание. Тогда приходит понимание, что вы – это не тело, и что тело как объект живёт в вас, в вашем осознавании. Именно это имеется в виду в утверждении, что наблюдаемое – это наблюдатель, но наблюдатель не в наблюдаемом; творение в Боге, но Бог не в творении. Когда вы смотрите на объект, поверните голову и обнаружьте источник смотрения. Осознайте, что вы – свет всего восприятия.

В.: То, что вы видите, когда поворачиваетесь, и есть источник, окончательный субъект, ваша подлинная природа?

О.: Будьте очень осторожны. Субъект, который можно увидеть, это не ваш дом-основа. То, что иногда называют окончательным субъектом, не что иное, как тишина, шунъята, пустота от образов. Это сознание, свет, стоящий за всеми восприятиями. Субъект, о котором можно говорить, по-прежнему находится в двойственности, в субъектно-объектных отношениях.

В.: Свобода постоянна?

О.: Да. Это непрерывность. Она сохраняется в повседневных действиях. Выделаете свою работу, при этом вы – присутствие. Эта непрерывность не является объектом наблюдения, поскольку сознание неделимо. Она также не является состоянием. Это вневременной источник, из которого проистекают состояния бодрствования, сновидения и сна и которым эти состояния вновь поглощаются. Это фон состояния мышления. Он никогда не менялся и никогда не меняется.

В.: Он существовал до того, как я родился?

О.: Кто вам сказал, что вы родились? Ваша мать? Это информация из вторых рук. Вы знаете, что родились? Нет! Вы можете сказать, что рождается – и умирает – ощущение, восприятие, но вы никогда не можете сказать, что родились.

В.: Значит, я не могу спросить, продолжается ли состояние чистого бытия после смерти?

О.: Состояние – это переживание. То, что вы есть, – это не переживание. Свобода беспричинна, это не условие. Она не принадлежит существованию. Существование есть внутри пространства и времени.

В.: Но что мне думать о смерти?

О.: К чему говорить о смерти, когда вы не знаете жизни? Не стоит жить с информацией из вторых рук. Если вы знаете, что такое жизнь, вопрос смерти не имеет смысла. Жизнь беспричинна – она не может быть рождена. Так к чему говорить о смерти? Вы умираете каждый миг. Вы умираете каждый вечер, когда ложитесь спать. Когда вы переходите от сновидений к бодрствованию, вы тоже умираете. Всё умирает мгновенно. Когда вы узнаете эту смерть, то узнаете, что жизнь, сознание, есть всегда.

В.: Как стать спонтанным?

О.: Чтобы обнаружить спонтанность, вы должны выйти за пределы общепринятой морали, установленной обществом. Спонтанность – это любовь, она проистекает из высочайшего интеллекта и интеграции. Это жизнь от мгновения к мгновению в высочайшем искусстве отказа от «я», где конфликт невозможен. Действие, отталкивающееся от мысли, привычки, эмоции, слепого желания и инстинкта, компульсивно и просто не может быть спонтанным. Спонтанность рождается из медитативной неподвижности. Её невозможно достичь – ни одна система или техника не может научить вас спонтанности. Вообще говоря, человек быстро впадает в зависимость от методов исключения и дисциплины, и они ведут к состоянию пониженной чувствительности и автоматическому, механическому поведению. В бдительности и слушании ум проходит через всепроникающую трансформацию, когда интеллект видит свои границы и озаряется светом, перестаёт быть спутанным, беспокойным и сосредоточенным на самом себе. Он замолкает, медитирует. Чтобы могла возникнуть спонтанность, сознательное и бессознательное возбуждение должно быть сведено на нет посредством наблюдения и понимания. Если мы обратимся к источнику всех действий в прошлом, то обнаружим, что скрытые порывы бессознательного ума не дают возможности спонтанного действия, рождающегося из свободы. Тогда имеет место трансформация нашей фундаментальной природы, её глубочайших порывов и инстинктов, и энергия интегрируется в полноте, в бытии.

Конец процесса становления – это начало спонтанности. Спонтанность – это полнота энергии. Это любовь.

В.: Разве не являются техникой обучения спонтанности традиционные японские искусства стрельбы из лука, составления букетов и каллиграфии?

О.: Строго говоря, это не техники. Техника – это то, что вы принимаете, система, позволяющая подойти к цели. Спонтанная живопись или стрельба из лука зависят лишь от того, чтобы не смотреть на цель, от действия, свободного от каких бы то ни было волевых актов.

В.: Что такое скука и как мне от неё освободиться? О.: Если мы живём поверхностно и замечаем, что делаем, мы можем осознать глубочайшее чувство неудовлетворённости или дискомфорта, болезнь, которую мы называем скукой. Вместо того чтобы посмотреть в лицо этим мгновениям скуки, мы переходим от одной компенсации к другой, чтобы получить то, чего нам недостаёт. Однако если мы действительно посмотрим в лицо этим моментам, по-настоящему воспримем их без оправдания, концептуализации или анализа, произойдёт трансформация. Нужно позволить скуке быть как чистому восприятию, чувству, ощущению. Восприятие реально, и если позволить ему развернуться, оно расцветёт как неподвижность и точка осознавания.

Мы слишком часто вмешиваемся в восприятие и наделяем его качествами, сразу порождая концепцию. Концепция не реальна, она – продукт ума; сама по себе она не может ничему научить и указывает лишь на старые ментальные паттерны и память. Если вы освободите восприятие от хватки эго, то обнаружите, что энергия, которая была блокирована, сконцентрирована в фиксированных паттернах, освобождается и заново оркеструется. Любая ситуация становится новой, если ум не навязывает ей старого. Таким образом, любая ситуация призывает заново гармонизировать энергию, которая полностью соответствует ситуации. При такой гармонизации вся энергия, которая прежде была разделена между памятью, привычками и психологическим временем, растворяется в нашем вневременном присутствии.

В.: Есть ли правильный и неправильный образ действий?

О.: Правильное действие не исходит от личности. Оно рождается из самой ситуации и как таковое не оставляет следов. Подобно тому, как ответ содержится в вопросе, разрешение ситуации лежит в самой ситуации. Когда личность не диктует действия, или, строго говоря, реакции, оказывается, что вы действуете совершенно адекватно ситуации. Правильное действие – это простое функционирование. Очень часто интуитивная догадка о правильном действии бывает неприятна «я»-образу, который, ощущая угрозу, сомневается в спонтанной интуиции или оспаривает её. Нужна смелость, чтобы отказаться от своей персоны.

В.: Что значит «не оставляет следов»?

О.: Реакция – это незавершённое действие. След этой незавершённости остаётся в вашей памяти. Там, где нет деятеля, не может быть следа. Действие, рождающееся из глобального осознавания ситуации, автоматически является правильным. Оно свободно от намерения и мотива. Правильным или верным действием называется не психологическое состояние и не мораль, а функционирование, напрямую вдохновлённое ситуацией. Такое действие всегда спонтанно, не связано с памятью и не оставляет следов. Его невозможно повторить. Реакция же обусловлена памятью и всегда импульсивна или компульсивна.

В.: Может ли правильное действие оставлять следы в других?

О.: Действие может быть неверно интерпретировано теми, кто не видит ситуацию целиком, кто смотрит с какой-то позиции.

Однако вы можете быть уверены, что рано или поздно им станет ясно, что это действие исходит из глобального фона. Простое функционирование гармонично, поскольку проистекает из гармонии. Оно возникает из любви. Правильное действие является подобающим от мгновения к мгновению, а не только после завершения.

В.: Может ли правильное действие быть ограничено человеческой ошибкой?

О.: Действие, основанное на интеллекте, относится к вашим ресурсам. Оно не выходит за их пределы. Правильный мотив ищет правильного действия. Разумеется, вам могут понадобиться инструменты для выполнения своего действия. Просить других о помощи – это часть действия. Правильное действие взывает к непрерывной переоценке вашего капитала: интеллектуального, физического и т. д. Если есть ошибка функционирования, пусть даже основанием является любовь, такое действие в строгом смысле нельзя назвать правильным.

В.: Что вы называете стремлением бодхисаттвы учить и вести к просветлению всех существ, если в правильном действии нет намерения?

О.: Намерение возникает из идеи о том, что вы являетесь отдельным индивидом. Когда эго растворяется, и некто осознаёт свою бесконечную природу, возникает огромная благодарность. Эта благодарность – благодарность любви за любовь. Она сочится дарами, состраданием и любовью к другим. Однако сочувствие и жалость – это сообщники страдания.

В.: Откуда берётся чувство ответственности?

О.: Когда вы предлагаете другим то, чем являетесь в самой глубине, ответственность не проявляет себя. Ваше действие свободно от долга, обязательств, морали. Всё ваше действие спонтанно ответственно. Оно происходит из благодарности и любви, но нет того, кто бы действовал, нет чувства ответственности.

В.: Откуда берётся страстное желание?

О.: В конечном итоге все желания – это поиск спокойствия и как таковые проистекают из отсутствия желаний. Когда желанная вещь получена, возникает мгновение без желания, без субъекта и объекта. Позже мы приписываем это удовлетворение объекту, однако в самом этом моменте нет причин и следствий, воспринимающего и воспринимаемого. Мы в своём доме-основе. Все желания проистекают из побуждения всегда быть дома.

То, что обычно называют желанием, является психологическим наслаиванием, созданным эго для собственного выживания. Большинство желаний происходят из психологической памяти, этой крепости эго. Разумеется, есть желания, возникающие из самого тела. Они относятся к биологическому выживанию и являются естественной функцией.

В.: Не могли бы вы что-нибудь сказать о стимуляции?

О.: Ваша полнота автономна. Это означает, что нет необходимости восполнять нужду стимуляцией. Разумеется, определённое количество стимуляции важно для биологической структуры, иначе она умрёт. Но поскольку такая стимуляция проявляется в вашей подлинной природе, вы не связаны её возникновением. Сама по себе она не представляет для вас интереса. Всё возникает в сознании. Тогда биологическая стимуляция становится ликованием, а существование – просто игрой. Это выражение целостности. Когда вы – сознание, вы видите, чувствуете, вкушаете, обоняете и слышите лишь сознание. Любая нужда происходит из нехватки, и почти любая наша потребность в стимуляции происходит из спутанности ума.

В.: Я часто замечаю, что пытаюсь повторить определённые приятные переживания или ощущения. Почему это происходит?

О.: Человеку нужны переживания, и он ищет их повторения. Удовольствие предоставляет эго большую безопасность, чем боль. До тех пор, пока вы считаете себя тем, кто переживает, вы живёте в цикле удовольствия и боли. Безобъектное сознание, ваша подлинная природа, – это радость без переживающего и переживания. Оно не связано со временем, памятью, чувством или ощущением, так что повторять просто нечего. Вы – гость радости, вы не можете просто навязать себя.

В.: Не могли бы вы пояснить, чем отличается радость от удовольствия?

О.: Удовольствие всегда в тени боли. Радость же не имеет противоположности. Радость не имеет причины или объекта. Всё возникает в радости, и даже удовольствие возникает в радости. Радость – это фон, на котором возникают противоположности, удовольствие и боль, и на котором они исчезают. Удовольствие поддерживает личность, тогда как радость уничтожает личность. Радость может возникать спонтанно, но часто вырождается, превращаясь в удовольствие.

В.: Как происходит это вырождение?

О.: Вы концептуализируете радость. Радость глобальна, а то, что было концептуализировано, становится последовательным, поскольку в один момент может существовать лишь одна концепция. Удовольствие фрагментарно. Радость многомерна. Удовольствие имеет начало и конец, тогда как радость непрерывна.

В.: Можно ли сказать, что радость – это синтез удовольствия и боли?

О.: Радость всеобъемлюща. Это источник, а не синтез фрагментов. «Неподвижная радость», о которой я говорю, – это живой принцип. Существование, удовольствие и боль, содержатся в этой радости, но она не связана ими. Там, где присутствует концептуальный, а не живой принцип, нет тепла, нет жизни.

В.: У меня такая суматошная жизнь, что трудно даже попытаться расслабиться.

О.: Не пытайтесь расслабиться. Когда вы пытаетесь, вы автоматически проецируете старые паттерны, поскольку тот, кто стремится, является частью того, что он пытается преодолеть. Чтобы достичь более глубоких слоёв спокойствия, мы должны слушать своё тело. Когда вы приходите к невинному, необусловленному слушанию, ваше тело спонтанно входит в глубокое спокойствие. Тело обладает органической памятью о спокойствии – просто позвольте ему функционировать. Однако вы так или иначе постоянно вмешиваетесь в его функционирование – мыслями, желаниями, эмоциями и целями.

Познакомьтесь со своим капиталом, со своими ресурсами. Живите по средствам. Ешьте, когда тело просит еды. Отдыхайте, когда тело просит отдыха.

В.: Но у меня в жизни есть большие сложности, и я вижу что не могу принять их так, как вы советуете. Как мне разрешить этот конфликт?

О.: Когда вы начнёте исследовать настоящий смысл слова «смирение», вы вкусите подлинную свободу, поскольку смирение освобождает вас от объекта, от чувства депрессии и конфликта и в то же время указывает на саму открытость. Это сущность смирения и ваша подлинная природа. Смирение призывает к настоящему признанию фактов, к прямому взгляду на них. Вы должны принять и приветствовать их как учёный, без реакции и осуждения. Приятие – это не жертва и не волевая деятельность. В открытости, присущей нашей природе, нет того, кто принимает. Таким образом, приятие или смирение пассивно с точки зрения отсутствия управляющего и активно с той точки зрения, что вы остаётесь полностью бодрствующими и бдительными, готовыми к тому, что произойдёт. Эта тишина – простое ожидание без тревоги ожидания, и в этой открытости работает высочайший интеллект.

Осознавайте, замечайте рефлекс борьбы с проблемой, подавления, изменения, реформирования или сублимации проблемы. С ним вы лишь глубже увязнете в конфликте. При неприятии вы по-прежнему увлечены объектом, связаны им. Адекватное решение проблемы может возникнуть лишь в отсутствие эго, виновного в симпатиях и антипатиях. Эго часто отбрасывает возникшее решение, говоря: «Мне это не нравится. Это не доставляет мне удовольствия». Важно следить, чтобы при возникновении решения эго не похитило и не спрятало его.

Переводя акцент с проблемы на приятие, вы обнаруживаете, что давление растворяется, на вас снисходят спокойствие и расслабление. Любая проблема имеет решение, даже если ум и память не могут полностью понять проблему или решение. Проявляя смирение перед лицом проблемы, вы открываетесь известному и неизвестному в сложной ситуации, и работа понимания освежается. В безмолвном смирении присутствует блаженство и молитва без просьб и требований. Нет деятеля, нет того, кто переживает, любит или любим. Есть лишь божественный поток. Вы видите, что сам акт радушного приятия – это решение проблемы, и действие, которое следует из вашего понимания, очень прямолинейно. Когда вы познакомитесь с актом смирения, истина сама придёт к вам на помощь.

В.: Я чувствую, что во мне очень много негативных частей. Как я могу радушно принимать то, что уродливо?

О.: Не сравнивайте себя со своим соседом. Вы – уникальное звено внутри полноты человечества. Сравнивая, вы осуждаете себя и ощущаете вину. Посмотрите на ваш механизм напрямую, без ссылки на образ. Когда отсутствует проекция результата, вы смотрите в лицо своему обнажённому психосоматическому полю. Вы удивитесь, но когда вы смотрите в лицо своему полю без осуждения, в нём нет ничего негативного.

В.: Но я не всегда сравниваю себя с соседом. У меня есть внутреннее чувство того, что такое гармония и красота, и я чувствую, что не соответствую ему.

О.: Все негативные чувства – это сравнение, основанное на памяти. Моменты гармонии и красоты исходят из вашего дома-основы, из того, кто вы есть, и поражают всё ваше существо. Эго поражено и, чувствуя свою неминуемую смерть, присваивает момент себе. Эго – это вор, который присваивает всё себе. Моменты спокойствия оставляют в вас устойчивый аромат, но ум концептуализирует его, делает из него идеал. Тогда вы живёте в глупом положении, сравнивая себя с карикатурой того, чем на самом деле являетесь.

В.: Значит, я могу посмотреть в лицо своей психосоматической основе без сравнений лишь при функциональном приятии?

О.: Да, встречайте её в действии, а не в уме. Тогда сравнение невозможно. Сравнение – это действие ума. Лишь когда произойдёт встреча лицом к лицу, станет возможной трансформация. В «Бхагавадгите» Арджуна испытывал искушение бежать с поля боя по причинам, неприятным для него лично, однако Кришна показал ему, что все эти причины были основаны на памяти. В радушном приятии нет центра, нет «я»-образа, и вас может посетить видение целого. Тогда действие свободно и адекватно. В радушном приятии старые паттерны также возникают, но если вы не скатываетесь к ним, наступает момент освобождения. Это освобождение – разворачивание паттерна, высвобождение зафиксированной энергии, которая затем расцветает и оживляет вашу позицию приятия.

В.: Есть ли ценность в попытках мыслить позитивно? О.: Позитивное мышление относится к психологическому выживанию. Это утверждение эго. Психологическая техника укрепляет переживание и переживающего. Но если вы по-прежнему живёте в уме, в комплементарности, позитивное мышление ближе к вашей истинной природе, чем негативное мышление. Однако все методы – лишь костыли, которые позволяют вам ходить и при этом чувствовать себя в безопасности. Они – поддержка для тех, кто ещё не созрел. Когда вы живёте в целостности, вам не нужна такая поддержка. Вы словно канатоходец, который обрёл совершенный баланс и не нуждается в помощи. Если кто-то подходит к нему справа или слева и предлагает помочь, он теряет свободу, поскольку его баланс не связан с правой или левой стороной.

В.: Я боюсь того ничто, с которым мне придётся столкнуться, если умрёт личность.

О.: Вы привыкли жить в фрагментарности. Когда «я»-образ умирает, вы живёте в полноте. Эту полноту невозможно объективировать, поскольку не остаётся деятеля, который мог бы о ней думать. Можно только жить ею. Вы должны приучить себя к смерти. Это новое чувство. Чувство без чувства.