Текст книги "Никола и его друзья"

Я болею

Еще вчера я чувствовал себя вполне хорошо. И вот вам доказательство: я съел много конфет, пирожных, жареной картошки и мороженого. А ночью ни с того ни с сего у меня заболел живот.

Утром вызвали доктора. Когда он вошел в мою комнату, я заплакал, но больше по привычке, потому что я хорошо знаю нашего доктора, он ужасно добрый. И потом мне нравится, как он прижимает ухо к моей груди. Он совсем лысый, и я вижу, как блестит кожа на его голове у самого моего носа. Это очень смешно. Доктор у нас долго не задержался. Он потрепал меня по щеке и сказал маме:

– Посадите его на диету, а главное, пусть он немного полежит в постели и отдохнет.

И он ушел. Мама сказала:

– Ты слышал, что сказал доктор? Надеюсь, ты будешь умником.

Я успокоил ее и сказал, что она может не волноваться. Я правда очень люблю маму и всегда ее слушаюсь. Так гораздо спокойнее, а иначе начинаются всякие неприятности.

Я взял книгу и начал читать. Она была интересная, с картинками. В ней рассказывалось о медвежонке, который потерялся в лесу, а там было много охотников. Мне, вообще-то, больше нравятся книжки про ковбоев, но тетя Пульхерия на каждый мой день рождения дарит мне книги про медвежат, зайчат, котят и других зверят. Наверное, она их очень любит. Я как раз читал о том, что злой волк собирался съесть медвежонка, но тут вошла мама с Альцестом. Альцест – это мой друг, тот самый, очень толстый, который все время что-нибудь жует.

– Посмотри-ка, Никола, – сказала мама. – Твой дружок, Альцест, пришел навестить тебя. Правда это очень мило?

– Привет, Альцест, – сказал я. – Классно, что ты пришел.

Мама начала мне выговаривать, что нехорошо все время говорить «классно», как вдруг заметила, что Альцест держит под мышкой коробку.

– Что это, Альцест? – спросила мама.

– Шоколадные конфеты, – ответил Альцест. Тогда мама объяснила Альцесту, что хотя это очень мило с его стороны, но не следует угощать меня конфетами, потому что я на диете. Альцест ответил, что он и не думал угощать меня. Он будет есть их сам. А если мне нужны конфеты, так пусть я пойду и куплю их. Это же очень просто. Мама удивленно посмотрела на Альцеста, вздохнула и вышла, сказав, чтобы мы вели себя хорошо. Альцест уселся рядом с моей кроватью. Он молчал, смотрел на меня и ел свои шоколадные конфеты. Я, конечно, ему ужасно завидовал.

– Альцест, – попросил я, – ты мне не дашь конфетку, а?

– Ты же болен, – ответил Альцест.

– Альцест, а я еще думал, что ты классный друг! – сказал я.

Альцест ответил, что говорить «классный» нехорошо, и положил себе в рот сразу две конфеты. Тут мы подрались.

На шум прибежала мама. Она очень рассердилась. Ей пришлось нас разнимать, потом она нас отругала и выпроводила Альцеста. Мне не хотелось, чтобы Альцест уходил, ведь мы так здорово с ним играли. Но я понимал, что с мамой лучше не спорить, она совсем не шутила. Альцест пожал мне руку, сказал «до скорого» и ушел. Классный парень Альцест, настоящий друг!

Когда мама взглянула на мою кровать, она подняла крик. Дело в том, что во время драки мы с Альцестом раздавили на постели несколько его конфет, моя пижама тоже испачкалась, а еще одна конфета размазалась у меня в волосах. Мама сказала, что я совершенно несносный ребенок, поменяла простыни, а меня отвела в ванную и стала оттирать губкой и одеколоном. Потом надела на меня чистую пижаму, в голубую полоску. И опять уложила меня в постель, только велела ее не беспокоить. Я остался один и снова взял книгу про медвежонка. Злому волку не удалось съесть медвежонка, потому что подоспел охотник и убил волка. Но теперь откуда ни возьмись появился лев. Он тоже хочет съесть медвежонка, а медвежонок его даже не замечает, потому что лакомится медом. Я читал и все больше хотел есть. Я подумал, что надо позвать маму, но она ведь рассердится, она же не велела ее беспокоить. Тогда я встал и решил заглянуть в холодильник, нет ли в нем чего-нибудь. Там было очень много вкусного. У нас дома всегда так. Я достал куриную ножку (я их и холодными люблю), пирожное с кремом и бутылку молока.

– Никола! – вдруг услышал я сзади.

Я вздрогнул и от неожиданности выронил все, что держал в руках. Оказывается, это мама вошла в кухню. Она, конечно, не ожидала меня там увидеть. Я на всякий случай заплакал, потому что у мамы был сердитый вид. Тогда мама молча отвела меня в ванную, оттерла губкой и одеколоном, а потом сменила пижаму, потому что прежняя была вся в молоке и креме. Я надел пижаму в красную клеточку. Мама велела мне быстро ложиться в постель, а ей надо было еще убраться в кухне.

Когда я вернулся в свою комнату, мне больше не хотелось читать про медвежонка, которого все норовят съесть. Хватит с меня таких медведей, у меня из-за них одни неприятности. Но не мог же я сидеть и ничего не делать. Я решил порисовать и пошел в папин кабинет, чтобы взять все необходимое. Я не стал брать красивые белые листы, на которых в углу блестящими буквами была написана папина фамилия. Я знал, что мне за это влетит. Поэтому я взял листки, уже исписанные с одной стороны и, значит, больше не нужные. И еще я взял старую папину ручку, потому что ее тоже не жалко.

Я быстренько вернулся к себе в комнату и залез в постель. Я начал рисовать военные корабли, они сражались, стреляли из пушек по самолетам, а самолеты взрывались прямо в небе. Потом я стал рисовать крепости, на которые нападали тысячи врагов, а тысячи защитников бросали им на головы со стен все, что попало. Я вел себя очень тихо, поэтому мама пришла посмотреть, что случилось. И опять она начала кричать. Оказалось, что папина ручка немного течет, вот он и перестал ею пользоваться. А взрывы рисовать такой ручкой очень удобно. Только я сам вымазался чернилами, и еще они попали на простыни и на одеяло. Мама очень рассердилась, и потом ей не понравилось, что я изрисовал исписанные папины листки, – кажется, там было что-то очень важное.

Мама стащила меня с кровати, поменяла простыни, отвела в ванную и стала оттирать пемзой, губкой и остатками одеколона. Потом она надела на меня старую папину рубашку, наверное, чистых пижам больше не осталось.

Вечером пришел доктор. Он прижал ухо к моей груди, потом велел высунуть язык. Он потрепал меня по щеке и сказал, что я здоров и могу встать.

Только сегодня не везет нашей семье со здоровьем. Доктор сказал, что мама очень плохо выглядит, и прописал ей постельный режим и диету.

Мы здорово повеселились

Сегодня после обеда по дороге в школу я встретил Альцеста. И он предложил:

– Может, не пойдем в школу?

Я ответил, что это нехорошо, учительница рассердится. И папа мне говорил, что если хочешь чего-то добиться в жизни и стать летчиком, надо много работать. Мама тоже огорчится. И потом, обманывать очень плохо. Но Альцест ответил, что сегодня после обеда будет арифметика. И тогда я сказал: «Ну ладно».

И вместо того чтобы идти к школе, мы побежали в другую сторону. Альцест совсем запыхался, он не поспевал за мной. Альцест очень толстый, он все время что-нибудь жует, поэтому ему, конечно, трудно бегать, особенно держаться рядом со мной, ведь я рекордсмен в беге на сорок метров (это длина школьного двора).

– Давай скорее, Альцест, – сказал я.

– Больше не могу, – ответил Альцест.

Он еще немного попыхтел и совсем остановился. Тогда я ему сказал, что лучше нам здесь не стоять, потому что нас могут увидеть родители и оставить без сладкого. А потом, есть такие школьные инспектора… Если мы им попадемся, нас посадят в карцер на хлеб и воду. Едва Альцест это услышал, как у него откуда-то взялись новые силы и он побежал до того быстро, что я не мог за ним угнаться.

Мы убежали очень далеко и остановились дальше, чем бакалейная лавка мсье Компани. Он очень добрый, мама у него покупает клубничное варенье, которое я больше всего люблю, потому что оно без косточек, не то что абрикосовое.

– Здесь мы в безопасности, – сказал Альцест.

Он достал из кармана печенье и принялся жевать. Он сказал, что когда пробежишься после обеда, сразу хочется есть.

– Здорово ты придумал, Альцест, – сказал я. – Чуть вспомню, что ребята сейчас сидят в классе на арифметике, меня прямо смех разбирает.

– И меня тоже, – согласился Альцест, и мы захохотали.

Когда отсмеялись, я спросил у Альцеста, чем мы теперь займемся.

– Не знаю, – сказал Альцест. – Можно пойти в кино.

Это он хорошо придумал, только у нас не было денег. Пошарив у себя в карманах, мы отыскали веревочку, шарики, два ластика и крошки. Крошки у нас оставались недолго, потому что они были в кармане Альцеста и он их сразу съел.

– Подумаешь, – сказал я. – Пусть мы даже не пойдем в кино, другие ребята еще как хотели бы оказаться здесь с нами!

– Ага, – сказал Альцест. – Обойдемся и без «Мести шерифа», только и всего.

– Ага, – сказал я, – подумаешь, ковбойский фильм!

И мы свернули к кинотеатру, чтобы посмотреть фотоснимки в витрине. Там шел еще и мультик.

– Может, зайдем в сквер, – сказал я. – Сделаем из бумаги мяч и погоняем.

Альцест ответил, что это было бы неплохо. Но в сквере есть сторож, и если он нас увидит, то спросит, почему мы не в школе. И потом посадит нас в карцер на те самые хлеб и воду.

Достаточно Альцесту было об этом подумать, как он сразу захотел есть и достал из ранца бутерброд с сыром. Мы шли по улице, и когда Альцест доел свой бутерброд, он сказал:

– Да, другим ребятам там, в классе, не до смеха.

– Ага, – сказал я, – и потом теперь все равно слишком поздно туда идти. Нас накажут.

Мы стали разглядывать витрины. Альцест мне долго объяснял, что выставлено на витрине колбасного магазина. А потом мы стали строить рожи перед витриной парфюмерного магазина, где были зеркала. Только пришлось оттуда уйти, потому что мы вдруг заметили, что покупатели на нас удивленно поглядывают. В витрине часовщика мы увидели который час и поняли, что еще очень рано.

– Классно, – сказал я, – у нас еще есть время повеселиться, прежде чем идти домой.

Мы уже устали ходить, поэтому Альцест предложил отправиться на пустырь. Там нет людей, и можно будет посидеть на земле. На пустыре очень здорово! Мы начали играть: кидали камни в консервные банки. Потом это нам надоело, тогда мы уселись, и Альцест начал есть бутерброд с ветчиной, последний в его ранце.

– В школе они сейчас, наверное, решают задачу, – сказал Альцест.

– Нет, – возразил я, – сейчас должна быть перемена.

– Подумаешь! Не так-то уж это и весело, перемена, – сказал Альцест.

– Ну и пусть! – сказал я и разревелся.

Ведь в самом деле получилось совсем не весело. Мы сидим одни, не можем ничего делать и должны прятаться. И правильно я хотел пойти в школу, пусть даже на арифметику. Если бы я не встретил Альцеста, я бы сейчас бегал на перемене, играл бы в шарики и в жандарма и воров. А я во как здорово играю в шарики!

– Чего это ты разревелся? – спросил Альцест.

– Все из-за тебя! Я не могу сейчас даже поиграть в жандарма и воров, – ответил я.

Альцесту мои слова не понравились.

– Никто тебя не просил идти со мной, – сказал он. – И потом, если бы ты сказал, что не пойдешь, я бы сам пошел в школу. Значит, все из-за тебя!

– Ах, так? – сказал я Альцесту, как обычно папа говорит мсье Бельдюру (мсье Бельдюр – наш сосед, он очень любит дразнить папу).

– Да, так, – ответил Альцест, совсем как мсье Бельдюр отвечает папе.

И мы подрались, как папа с мсье Бельдюром.

Когда мы перестали драться, начался дождь, и мы бросились бежать с пустыря, где даже негде было спрятаться. А мама мне не разрешает мокнуть под дождем. И я почти всегда ее слушаюсь.

Мы с Альцестом укрылись от дождя рядом с витриной часовщика. Дождь был очень сильный, и на улице остались только мы одни. Нам стало совсем грустно. Мы простояли там, пока не пришло время идти домой.

Когда я пришел, мама сказала, что я очень бледный и у меня измученный вид. Если я хочу, то могу завтра не ходить в школу. Но я отказался, и мама очень удивилась.

Ведь когда мы с Альцестом завтра расскажем в школе, как повеселились, вот уж нам ребята позавидуют!

В гостях у Аньяна

Я хотел пойти поиграть с ребятами, но мама мне не разрешила. Она сказала, что об этом не может быть и речи, что ей не нравятся дети, с которыми я дружу, что мы с ними все время безобразничаем. И вообще меня пригласили к Аньяну на полдник. Это очень милый воспитанный мальчик, и мне не мешало бы брать с него пример.

Мне совсем не хотелось идти к Аньяну, тем более брать с него пример. Аньян – первый ученик в нашем классе и любимчик учительницы. Он не очень-то хороший товарищ, но слишком часто его бить нельзя, потому что он в очках. Я бы лучше пошел в бассейн с Альцестом, Жоффруа, Эдом и другими ребятами, но делать нечего, мама говорила очень строго, да я и вообще всегда ее слушаюсь, особенно когда она сердится.

Мама заставила меня умыться, причесаться и велела надеть синий матросский костюмчик со стрелкой на штанах, белую шелковую рубашку и галстук в горошек. Так я в последний раз был одет на свадьбе моей кузины Эльвиры, когда после ужина меня стошнило.

– Нечего дуться! – сказала мама. – Ты отлично поиграешь с Аньяном!

И мы пошли. Больше всего я боялся встретить ребят. Представляю, как бы они меня задразнили, если бы увидели в таком наряде.

Дверь открыла мама Аньяна.

– Какой он миленький! – сказала она и поцеловала меня. Потом она позвала Аньяна.

– Аньян, иди скорее! К нам пришел твой дружок Никола!

Аньян тоже оделся по-чудному: бархатные штанишки, белые носки и очень блестящие черные сандалии. Ну просто два клоуна!

Аньян не очень-то обрадовался, когда увидел меня. Он протянул мне руку, она была какая-то мягкая.

– Так я оставлю его у вас, – сказала мама. – Надеюсь, он ничего не натворит. Я приду за ним в шесть часов.

Мама Аньяна сказала, что, конечно, мы будем играть очень дружно и что я буду себя вести прекрасно. Когда мама уходила, она посмотрела на меня так, как будто была не совсем спокойна.

Нас посадили за стол. Полдник был очень вкусный: шоколад, джем, пирожные, печенье. И мы не клали локти на стол. Потом мама Аньяна предложила нам пойти поиграть в его комнату.

Едва мы вошли в комнату Аньяна, он сразу предупредил меня, чтобы я его не трогал, потому что он в очках, и что он закричит, а его мама велит посадить меня в тюрьму. Я ответил, что и рад бы его отлупить, но не буду, потому что обещал маме хорошо себя вести. Аньяну это вроде очень понравилось, и он сказал, что сейчас мы будем играть. Потом он начал вытаскивать всякие книги по географии, биологии, химии, арифметике и предложил почитать и порешать задачки, чтобы скоротать время. Аньян сказал, что бывают очень интересные задачи с кранами, из которых течет вода и наполняет ванну, а она не заткнута, поэтому вода из нее одновременно вытекает.

Это он, конечно, здорово придумал, и я сразу предложил пойти посмотреть его ванну, а заодно там и поиграть. Аньян взглянул на меня, он даже снял очки и зачем-то их протер. Потом немного подумал и, наконец, согласился.

В ванной стояла очень большая ванна. Я сказал, что хорошо бы налить в нее воды и поиграть в кораблики. Аньян согласился, что это неплохая мысль. Почему-то она раньше никогда не приходила ему в голову. Ванна очень быстро наполнилась до самого края – мы-то ее заткнули. Но тут Аньян очень смутился. Оказалось, что у него нет никаких корабликов. У него вообще очень мало игрушек, но зато много книг. Хорошо еще, что я умею делать кораблики из бумаги. И вот мы вырвали странички из учебника по арифметике. Конечно, мы постарались сделать все аккуратно, чтобы Аньян мог потом вклеить их на прежнее место. Ведь портить книги, деревья или делать больно животным – это очень плохо.

Мы здорово поиграли! Аньян сунул руку в воду и поднимал волны. Напрасно только он не закатал рукав рубашки и не снял часы – он получил их в награду за последнее сочинение по истории, которое написал лучше всех. Теперь часы всегда показывают двадцать минут пятого. Через некоторое время, я не знаю какое, потому что часы перестали ходить, играть в кораблики нам надоело. И потом мы совсем вымокли: еще бы, всюду была вода, а на полу получилась грязь, и сандалии Аньяна уже не так блестели, как раньше. Тогда мы вернулись в комнату Аньяна, и он мне показал глобус. Такой большущий металлический шар, а на нем нарисованы океаны и материки. Аньян объяснил, что глобус необходим для изучения географии, чтобы знать, где находятся разные страны. А я это и так знал, у нас в школе тоже есть глобус, и учительница нам показывала, как с ним нужно обращаться. Тогда Аньян сказал, что глобус можно отвинтить и получится большой мяч. Кажется, это я предложил поиграть в мяч, но вышло не совсем удачно. Мы начали бросать глобус друг другу, и Аньян снял очки, чтобы случайно их не разбить. А без очков он плохо видит и поэтому не смог поймать глобус, который угодил Австралией прямо в зеркало и разбил его. Когда Аньян надел очки, чтобы посмотреть, что случилось, он очень огорчился. Мы привинтили глобус на место и решили быть поосторожнее, а то наши мамы могут рассердиться.

Мы стали думать, чем бы еще заняться. Тут Аньян сказал, что папа подарил ему набор «Юный химик», чтобы он мог ставить научные опыты. Вот это вещь! Большая коробка с разными трубками, какими-то круглыми бутылочками, флакончиками с разноцветными порошками. И еще там была настоящая спиртовка! Аньян сказал, что с помощью этого набора можно ставить очень поучительные опыты.

Он принялся смешивать в трубочках какие-то порошки и жидкости. Они меняли цвет, делались то красными, то синими, а иногда даже появлялся белый дымок. Это было жутко поучительно! Я сказал Аньяну, что нам надо поставить другие, еще более поучительные опыты, и Аньян согласился. Мы взяли самую большую бутылку, высыпали туда все порошки и влили все жидкости. Потом поставили бутылку на спиртовку и стали ее подогревать. Сначала все шло хорошо: появилась пена. Но потом вдруг повалил какой-то очень черный дым. Плохо, что у дыма был противный запах и вообще он все пачкал. А когда бутылка лопнула, нам и вовсе пришлось прекратить опыт.

Аньян закричал, что он ничего не видит, но, к счастью, это было только потому, что стекла его очков стали совсем черными. Пока он их протирал, я открыл окно, потому что из-за дыма мы начали кашлять. Пена на ковре как-то странно шипела, словно кипящая вода. Стены стали совсем черными, и мы сами тоже немножко испачкались.

И тут вошла мама Аньяна. Сначала она просто постояла, широко раскрыв глаза и рот, а потом вдруг начала кричать. Она сняла с Аньяна очки и влепила ему затрещину. Потом взяла нас за руки и повела в ванную, чтобы умыть. Только когда она увидела ванную, то еще сильнее рассердилась. Аньян крепко прижимал к носу свои очки, потому что не хотел получить еще одну затрещину. Тогда мама Аньяна убежала, сказав, что она идет звонить моей маме, чтобы та немедленно пришла за мной, что она никогда ничего подобного не видела и что это нечто невообразимое.

Мама пришла за мной очень скоро, и я обрадовался, потому что мне стало как-то неинтересно у Аньяна, особенно из-за его мамы. Она ведь так разнервничалась. Мама увела меня домой и всю дорогу повторяла, что я могу гордиться собой и что сегодня вечером не получу сладкого. Вообще-то это довольно справедливо, потому что мы с Аньяном натворили немало глупостей. А мама, как всегда, оказалась права: с Аньяном мы и правда отлично поиграли. Я с удовольствием снова пошел бы к нему в гости. Но, кажется, мама Аньяна больше не хочет, чтобы мы дружили.

Хорошо бы мамы в конце концов решили, чего они хотят. А то ведь так и неизвестно, с кем надо дружить.

Мсье Борденав не любит солнца

Ну не понимаю я мсье Борденава, он все время твердит, что не любит хорошей погоды. Но ведь дождь – это очень неприятно. Конечно, можно играть и во время дождя. Например, шлепать по лужам или же задрать голову, открыть рот и ловить дождевые капли. И дома неплохо, ведь там тепло и можно поиграть в железную дорогу, а мама сварит шоколад к пирожным. Только во время дождя в школе нам не разрешают на перемене играть во дворе. Вот поэтому я и не могу понять мсье Борденава, по-моему, он тоже должен любить хорошую погоду, ведь это он во время перемен наблюдает за нами.

Например, сегодня была прекрасная погода, солнце так и сияло. И мы повеселились на перемене вовсю, тем более что три дня перед этим непрерывно лил дождь и нам пришлось сидеть в классе. Мы вышли во двор строем, как обычно идем на перемену, и мсье Борденав скомандовал: «Разойдись!» И тут началось…

– Будем играть в жандарма и воров! – закричал Руфус, у него папа полицейский.

– Отвяжись, ты! – сказал Эд. – Сыграем в футбол!

И они подрались. Эд – очень сильный и любит давать в нос всем своим товарищам. А Руфус – его товарищ, вот и получил в нос. Только Руфус этого не ожидал, он попятился и толкнул Альцеста. А Альцест как раз ел хлеб с вареньем и уронил его. Тогда Альцест как закричит… Мсье Борденав прибежал, разнял Эда и Руфуса и поставил обоих в угол.

– А как же мой хлеб с вареньем? – спросил Альцест.

– Ты что, тоже хочешь в угол? – ответил мсье Борденав.

– Нет, я хочу мой хлеб с вареньем, – сказал Альцест.

Лицо мсье Борденава стало совсем красным, и он громко засопел. Так бывает, когда он очень разозлится. Но продолжать разговор с Альцестом он не смог, потому что подрались Мексан с Жоакимом.

– Отдавай мой шарик, ты сжульничал! – кричал Жоаким и дергал Мексана за галстук, а тот отбивался кулаками.

– Что тут происходит? – спросил мсье Борденав.

– Жоаким не любит проигрывать, вот он и кричит. Хотите, я ему дам в нос, и он успокоится? – сказал Эд. Он тоже подошел посмотреть, в чем дело.

Мсье Борденав удивленно взглянул на него.

– Я думал, что ты стоишь в углу! – сказал он.

– А-а, ну да, правда, – сказал Эд и вернулся в угол.

Тут лицо у Мексана сделалось очень красным, потому что Жоаким все дергал и дергал его за галстук. Тогда мсье Борденав отправил их обоих тоже в угол.

– А как же мой хлеб с вареньем? – спросил Альцест, запихивая в рот большой кусок хлеба с вареньем.

– Но ты же его ешь! – сказал мсье Борденав.

– Ну и что? – закричал Альцест. – Я принес четыре ломтя!

Мсье Борденав даже не успел рассердиться, потому что – бум! – получил мячом по голове.

– Кто это сделал? – закричал он, схватившись за лоб.

– Это Никола, мсье, я сам видел, – сказал Аньян.

Аньян – первый ученик и любимчик учительницы. Мы его не любим, потому что он ябеда. Но он ходит в очках, и его нельзя бить так часто, как хочется.

– Ябеда-корябеда! – закричал я. – Если бы не очки, ты бы у меня сейчас так получил!..

Аньян разревелся, он кричал, что он самый несчастный, что не хочет больше жить, а потом стал кататься по земле. Мсье Борденав спросил меня, правда ли, что мяч бросил я? И я ответил, что да. Мы играли в салки с мячом, а я не попал в Клотера, только я не виноват, потому что совсем не хотел осалить мсье Борденава.

– Я не разрешаю вам больше играть в эти грубые игры! И забираю мяч! А ты становись в угол! – сказал мне мсье Борденав.

Я ответил, что так нечестно. А Аньян сказал:

– Так тебе и надо! – И очень довольный ушел со своей книжкой. Аньян никогда не играет с нами на перемене. Он приносит с собой учебник и повторяет уроки. Ну разве не псих?

– Так как же мой хлеб с вареньем? Скоро уже перемена кончится, а у меня одного ломтя не хватает, я же вас предупреждал! – снова закричал Альцест.

Мсье Борденав только открыл рот, чтобы ответить, но не успел, и очень жаль, потому что он точно собирался сказать Альцесту что-то очень интересное. Он не смог ответить, потому что в этот момент Аньян упал и дико завопил.

– Что еще случилось? – спросил мсье Борденав.

– Это все Жоффруа! Он меня толкнул! Мои очки! Я умираю! – кричал Аньян, как в том фильме, где подводная лодка не могла всплыть и люди начали спасаться. А лодка так и затонула.

– Да нет же, мсье, совсем это не Жоффруа. Аньян сам упал. Вы же видите, он на ногах-то еле держится, – сказал Эд.

– Чего ты вмешиваешься? спросил Жоффруа. – Тебя никто не спрашивая. Да, я толкнул Аньяна. Ну и что?

Мсье Борденав стал кричать, чтобы Эд вернулся в угол, и велел Жоффруа идти за ним. Потом он поднял Аньяна – у него из носа капала кровь, и он продолжал плакать. Мсье Борденав повел его в медицинский кабинет, а за ним шел Альцест и спрашивал про свой хлеб с вареньем.

Тут мы все же решили сыграть в футбол. Только оказалось, что во дворе уже играют старшеклассники. А с ними мы не всегда ладим, а больше деремся. Ну и на этот раз во дворе получилось два матча с двумя мячами, и все, конечно, перемешались.

– Эй, малявка, не бей по этому мячу! – крикнул один из старшеклассников Руфусу. – Он наш.

– Неправда! – закричал Руфус.

И правда, что это была неправда, потому что старшеклассник забил гол нашим мячом. А потом старшеклассник врезал Руфусу, а Руфус пнул его в коленку. Драки со старшеклассниками всегда такие: они дают нам затрещины, а мы пинаем их по ногам. Все вошли в раж, дрались, и шум стоял жуткий. И все-таки мы услышали, как кричит на нас мсье Борденав. Он возвращался из медицинского кабинета с Аньяном и Альцестом.

– Ой, посмотрите, – сказал Аньян, – они больше не стоят в углу!

Видно было, что мсье Борденав не на шутку рассердился.

Он прямо бежал к нам, но не добежал, потому что поскользнулся и упал, наступив на хлеб с вареньем, который раньше уронил Альцест.

– Вот, вот, – сказал Альцест, – на мой хлеб с вареньем обязательно надо было наступить!

Мсье Борденав поднялся, стал отряхивать брюки, и вся рука у него оказалась вымазанной вареньем. А мы снова стали драться. Это была очень веселая перемена. Но тут мсье Борденав посмотрел на свои часы и захромал звонить на урок. Перемена кончилась.

Когда мы строились, появился Бульон. Бульон – наш второй воспитатель. Его так прозвали, потому что он всегда говорит:

– Ну-ка, посмотрите мне в глаза.

А ведь в бульоне плавают глазки жира, вот его и прозвали Бульон. Это старшеклассники придумали.

– Ну что, старина Борденав, все прошло нормально? – спросил Бульон.

– Как обычно, – ответил мсье Борденав. – Я все время молю Бога, чтобы он послал дождь. А когда, проснувшись утром, вижу, что погода хорошая, то просто прихожу в отчаяние.

Вот уж правда, никак не могу понять, почему мсье Борденав говорит, что не любит солнца!