Текст книги "За неделю до каникул"

Глава 4
Шутки кончились

Я трясла брата за плечи так, что голова у него моталась из стороны в сторону, как у куклы, и отчаянно звала по имени.

– Ма-ам! – наконец громко крикнула я и бросилась к двери.

Не знаю, что произошло, может, он слишком устал на тренировке. Бывает такое, я читала.

Не успела я открыть дверь, как сзади раздалось тихое шипение. Я резко обернулась. Даня по-прежнему полулежал в кресле, и тело его неровно содрогалось. Внутри все оборвалось. Неужели предсмертные судороги? Брат выгнулся дугой, ноги засучили по паркету, и он обмяк.

– Даня! – кинулась я к нему. – Не умирай!

– Доска, – прошептал он еле слышно, – доска, она… убила меня. Прощайте все…

По спине у меня побежали мурашки, я скосила глаза: доска валялась на полу. Как это могло произойти? Что случилось? Неужели?..

И тут этот… нехороший человек, мой «любимый» братец, открыл глаза и тихонько захихикал, а потом не выдержал и громко засмеялся. Короче, ржал как конь.

– Ах ты! Да ты просто… – У меня не было цензурных слов, чтобы описать возмущение.

– Видела бы ты свое лицо, – Даня сел прямо. – Давно так не смеялся.

Ладно, один-ноль в пользу братца. Ему удалось провести меня. И напугать. Поквитался со мной за детские розыгрыши. Когда он был поменьше, меня часто оставляли с ним вечером, если родители хотели сходить в кино или в гости. Вроде и разница у нас небольшая, всего три года, но почему-то в глазах родителей я была вполне взрослым, самостоятельным человеком, а Даня – сущим ребенком, который непременно откроет газ на кухне, вывалится из окна или отрежет палец ножом. Надо сказать, Данила этим отлично пользовался. Вместо того чтобы сидеть и тихо играть в свои игрушки, ходил за мной хвостиком и ныл: «Мне скучно, мне скучно». Вот я и рассказывала ему всякие страшилки про пиковую даму, черную руку и гроб на колесиках, а вдобавок выключала свет и пугала его из темноты, завывая по-волчьи. Даня потом долго еще боялся спать без света. И вот представился случай отомстить. Злопамятный вредина.

С трудом удержав себя, чтобы не треснуть шутника по башке, выгнала его вон. Взяла блокнот, ручку и принялась обдумывать завтрашний план. Доска лежала прямо передо мной. Какие все же странные на ней буквы: вроде все знакомо, но есть еще и некие непонятные знаки. Но, в принципе, чем страннее, тем лучше. Ох как же мне хотелось, чтобы завтра поскорее наступило!

Потом я посмотрела несколько роликов в Интернете. Вот же людям делать нечего, тратят время на какие-то спиритические сеансы. Хотя вдруг они тоже кого-то разыгрывают? Зрителей так точно. У одного ролика была куча просмотров. В нем тетенька вызывала дух какого-то Калиостро. И он ей правильно отвечал на все вопросы.

Пришлось поискать информацию про этого Калиостро. Ага, тоже слыл обманщиком. Ему все верили, хотя в тюрьму все же потом посадили. Мне стало как-то не по себе. Но я же не собираюсь никого обманывать. Нет. Я просто хочу напугать двух глупых мальчишек. А это не считается.

Я положила доску на стол, а сверху, прямо на рисунок глаза, пристроила ту самую каплеобразную пластинку, которую нашел в коробке Зорик. Знатоки спиритизма называли ее планшеткой. Теперь надо придумать, кого будем вызывать. Это обязательно должен быть кто-то, кого Медведи знают. Про Калиостро они, конечно, не в курсе. Не Пушкина же вызывать? Да какая разница, кого, надо просто потренироваться. Чтобы завтра все достоверно вышло. Я положила пальцы на планшетку и начала монотонно произносить:

– Дух Пушкина, явись. Дух Пушкина, явись…

Тут дверь приоткрылась, и в нее просунулась Данькина голова:

– Дай ручку.

Вот же братец! Вечно влезает в самый неподходящий момент. Пока я искала ручку, Даня с любопытством разглядывал доску:

– А она и правда может духов вызывать?

– Правда-правда. И духов, и подзатыльник может тебе дать. В моем лице. Иди, не мешай. На вот твою ручку.

Но Даня все не уходил, топтался на месте. Я уже хотела вытолкать его насильно.

– Знаешь, когда доску в руки брал, мне показалось, что она, ну как бы живая.

Не удержавшись, я хохотнула. Зря я братца в детстве страшилками пугала. Перестаралась.

– Угу, живая, ночью вылезет из нее чудище и ногу тебе отгрызет.

Даня побледнел:

– Не смешно.

– А твои глупые страхи очень даже смешны. Все, я занята, вали отсюда.

И тут Данькины глаза стали круглыми, он вытянул руку и завопил:

– Она движется!

Я обернулась и посмотрела туда, куда показывал брат. Ничего, конечно, не двигалось.

– Честно, эта штука двигалась по доске!

Действительно, планшетка сейчас лежала не там, где я ее положила, а находилась у края доски. Признаюсь, в эту минуту мне стало не по себе. Но потом я сообразила: пока я искала ручку, Даня тихонько передвинул ее и теперь изображал ужас.

– Иди пугай свою Лизку-капризку. Как раз в ее духе сказки.

Лиза – это партнерша брата по танцам. Не люблю ее. Маленькая и вредная. Вечно всем недовольна: то платье не такое сшили, то туфли неудобные. Всегда найдет причину, почему не смогли занять первое место. И главное: Лиза, если им не удается выиграть соревнования, рыдает так, словно у нее любимый хомячок помер. Настоящие истерики устраивает! А еще она жутко суеверная. Перед выходом на сцену через плечо плюет, какие-то еще ритуалы проводит. Просто мрак. Средневековье.

Недовольный братец ушел, а я продолжила продумывать завтрашний розыгрыш. В общем, все уже было решено, кроме одного, – какого духа вызывать? Это должен быть некто страшный. Сначала я хотела вызвать этого самого Калиостро, но, посмотрев на портрет в Интернете, хмыкнула. Человек как человек. Нет, такого Медведи не испугаются. Так ничего и не придумав, я легла спать. Не сразу, конечно.

Сначала залезла в Сеть, «ненадолго», ну и зависла. Там пока прочитаешь, кто что опубликовал за день, хоть спать не ложись. Наконец дошла до того места, где Марьяна в общем чате нашего класса рассказывала про сеанс спиритизма. Врала она вдохновенно. Вот тоже удивительно: говорит она мало и односложно, зато пишет не хуже Пушкина. Впрочем, она тот еще любитель в книжку уткнуться. Я-то больше по фильмам специалист. Обожаю всякие ужастики. Потому и не верю ни во что. Наверное.

Шея затекла от неудобного положения, я поправила подушку и услышала легкий шорох. Словно кто-то скребется. Мышь? Да откуда ей взяться на седьмом-то этаже? Доска лежала на столе, и… мне показалось, что планшетка находится не там, где я ее оставила. Я вытянула шею. Сейчас планшетка лежит на глазе. Но ведь я же помню, что в последний раз она была на краю. Или нет? Подумав, я все же встала и перенесла доску на подоконник, а планшетку оставила на столе. Вот. Пусть побудут вдалеке друг от друга.

Среди ночи меня разбудила жажда. Это потому, что я вечно грызу конфеты из своих бесконечных запасов. Пошлепала на кухню. Один глаз так и был закрыт, никак не хотел просыпаться. Толкнула дверь, пошарила рукой, выключатель не нашла, плюнула на него и шагнула в темноту.

Ноги коснулись сырого камня. Камня? Определенно это не ламинат, которым отделан пол на кухне. Я шагнула дальше, пошарила рукой вокруг и уперлась в шершавую каменную кладку. Такая же стена оказалась и с другой стороны. Сзади вдруг повеяло ветерком, словно там кто-то приближался ко мне на всех парах. Кожу на голове защекотало – это волосы встали дыбом. Я зажмурилась и рванула вперед. Шлепала босыми ногами и почему-то молчала. Не знаю, почему. Вроде это странно: идти на кухню и попасть в такую переделку.

Тьма с каждым шагом усиливалась. Это была неимоверная всепоглощающая тьма. Стены… стены двигались. С каждым шагом они приближались ко мне. Вскоре я стала задевать их плечами. Я подумала, что сейчас застряну, и хотела уже развернуться, но сзади почему-то тоже оказалась стена, и мне оставалось только двигаться все дальше и дальше.

Когда стены сузились настолько, что двигаться вперед можно было только боком, прямо над головой раздался голос:

– Выпусти меня! Выпусти!

Глава 5
Заброшенный дом

Я дернулась, заколотила руками по стенам. Камни надвигались, давили, дышать становилось все труднее.

– Выпусти меня! – заорала уже я. – Выпусти!

Я рванулась из последних сил и… шмякнулась на пол. Потом минут пять сидела возле кровати, моргала и хихикала. Ночью я, как обычно, вертелась и накрутила одеяло, словно кокон. Хорошо, что сны никто подсмотреть не может. Вот было бы смеху, особенно над моими воплями: «Выпусти меня! Выпусти!» Правда, голос во сне был не мой, а какой-то глухой, скрипучий, словно старая деревяшка. Так на то это и сон.

Несмотря на утро, в комнате было темно. Все из-за плотных штор, которые призваны защищать нас от белых ночей. У мамы пунктик по этому поводу. Она уверена, что хорошо выспаться можно только в полной темноте.

Я встала и распахнула шторы. Доска на подоконнике лежала точно так же, как вечером, а посередине, прямо на треугольнике с глазом, торчала планшетка. Ноги подкосились, я попыталась удержаться за ткань, но упала спиной назад, а сверху на меня с грохотом обрушился карниз.

Затылком я приложилась так крепко, что аж звездочки перед глазами запрыгали. Как в мультфильмах. Только вот я не выдуманный персонаж, я живая… пока еще. Но, как только родители увидят сломанный карниз, наверное, стану не очень живой. Хорошо, что порка в нашей семье не практикуется. Или плохо. Согласна на пару ударов ремнем, а не на вечное: «В кого ты такая уродилась, да как ты можешь…» и вот это вот все. Треснули бы пару раз и успокоились. Нет, будут всю жизнь припоминать.

Пока я так размышляла, одновременно пытаясь справиться с объемным куском ткани, которым меня облепило со всех сторон, доска на окне накренилась и с грохотом обрушилась на пол, острым углом задев по мизинцу. Ай! А вот это действительно больно.

День начался просто «замечательно». Я даже подумала, что, возможно, это из-за моих мстительных планов насчет Медведей. Ведь говорят же: не рой другому яму… Но нет, отказаться от мести выше моих сил.

Я встала, засунула карниз вместе со шторой в угол. Скажу, что само упало. Доска валялась на полу, но что-то с ней было не так. От удара она словно расслоилась. Оказывается, она была склеена из двух пластин. Задняя часть, изъеденная короедами, отошла в одном месте. Я чуть потянула руками и оторвала ее совсем. Под ней оказалась почти гладкая чистенькая поверхность. Странно, кому понадобилось закрывать ее какой-то горелой деревяшкой? Доска теперь стала немного тоньше, но для моих планов это не имело значения.

Настроение было – ух! Представив, как опозорятся сегодня Медведи, я сразу развеселилась. Что ж, пора за дело.

* * *

К пяти часам все было готово. Место для сеанса мы выбрали с умом. Старый пятиэтажный дом с двумя подъездами на окраине квартала давно стоял заброшенным. Окна зияли пустыми провалами, на лестницах пахло крысиным пометом. Когда-то его хотели то ли сносить, то ли перестраивать. Жильцов выселили, а работы так и не начали. По первости мы туда часто бегали. Было интересно ходить по пустым квартирам. Иногда попадалось что-нибудь забытое хозяевами. Фарфоровая собачка, например. Или старый фотоальбом. Но со временем из дома вытащили все, даже батареи. Ходить туда стало скучно, пока мы не нашли лаз на чердак. И вот это было круто. Оттуда можно было попасть на слегка покатую крышу. В хорошую погоду нам нравилось сидеть там и просто болтать. Все равно никто не заметит.

Сам чердак – пыльное помещение с двумя кирпичными квадратными колоннами, в которых прятались дымоходы. Небольшая лесенка вела к выходу на крышу через квадратный люк. Его приходилось держать открытым для дополнительного источника света.

Все утро мы с Марьянкой обустраивали место для спиритического сеанса. Притащили несколько ящиков, сделали из них подобие стола. Расставили принесенные из дома свечи. Получился таинственный полумрак. Развесили по углам всякие бренчащие штуки и соединили их между собой леской. При натягивании по чердаку прокатывалась волна таинственных звуков.

– Круто! – Я показала большой палец и привязала леску к одному из ящиков. – Ну все, Медведики, вам не жить.

– А они придут? – засомневалась Марьяна.

– Придут, – небрежно ответила я. – Ты все помнишь?

– А ты?

– Я-то да.

Еще бы они не пришли. Вчера в чате Марьяна красочно описывала спиритический сеанс, который мы с ней якобы провели. Не все верили, но даже те, кто сомневался, захотели попробовать. Медведи в чате не объявились. Зато там была Кристина Панчевская – та самая, которую я терпеть не могу, но которую очень любят Медведи: ходят за ней хвостиком и постоянно в глаза заглядывают. А глаза у Кристины, словно у крысы: маленькие и злобные. То ли дело у Марьянки – большие и черные. Волосы у нее в мелких кудряшках, и, когда она снимает резинку, они обволакивают голову пушистым облаком. Мне кажется, что Марьяна очень красивая, хотя сама она так не считает. И все из-за картавости. Я не раз говорила, что никто не обращает на ее раскатистое «р» внимание, но она старается лишний раз рот не открывать. А все из-за Медведей. Это они ее задразнили, хоть и не раз получали от меня предупреждение.

Пора было начинать. Вытащив доску из рюкзака, я водрузила ее на импровизированный стол. Марьяна опасливо покосилась.

– Слушай, перестань трястись, – от нервов я сделалась сварливой. – Обычная деревяшка, сосна или дуб. Или береза.

– Не знаю, меня от нее мороз продирает. Она кажется такой старой.

– И хорошо. Скажем, что доска принадлежала великому колдуну, что ей тысяча лет.

– Не стоит, – Марьяна качнула головой. – Видишь эти буквы, «ять» и «фиту»? Их отменили примерно сто лет назад.

Иногда Марьяна меня поражает своими познаниями. И главное: зачем ей столько ненужной информации? Какие-то «фиты», с ума сойти. Видимо, она умная благодаря своей маме, которая работает филологом. Вот и читает Марьяна не приключения всякие, а книги об истории и смысле жизни.

Я взяла доску и повертела перед глазами. Неужели ей больше ста лет? Раритет. И все за какие-то пятьдесят рублей.

– Что это? – Марьянин палец уставился на заднюю часть. – Там что-то написано.

Я перевернула доску. Пусто. Так же, как и утром, когда я оторвала от нее сгоревшую дощечку.

– Там точно что-то написано. – Марьяна подошла и вгляделась: – Хм… ничего. Но я видела. Ты вот так стояла и держала ее, и я заметила буквы.

Можно было проигнорировать ее слова и списать все на нервы. Но что-то меня толкнуло ей поверить. Мы поменялись местами, и тогда я увидела. При колеблющемся свечном освещении на доске явно проглядывали буквы. Они были не нарисованы на темной поверхности, а как бы выдавлены в ней, вернее, нацарапаны чем-то острым. Пришлось поднести свечу ближе.

– «Я, Криславъ…» — удалось прочитать мне с трудом. Конец фразы совсем не проглядывался. Я уставилась на подругу: – И что это значит?

Она молчала, хмуро посматривая на меня из-под упавшей челки.

– Думаю, это имя владельца доски, – сказала она наконец, – или не владельца, а…

– Подержи свечу, – мне в голову пришла великолепная мысль.

Марьяна подняла свечу повыше. Я поднесла доску как можно ближе к глазам, но все равно конец надписи терялся. Бороздки, проделанные кем-то когда-то, почти стерлись. Я царапнула ногтем. Нет, не выйдет. Но с собой у меня был припасен нож, которому еще суждено сыграть свою роль в действии.

– Не тряси рукой, свет мерцает, – приказала я и принялась процарапывать еле видные бороздки, выковыривая из них пыль. – Сейчас мы все прочтем…

Снаружи послышались голоса и скрип шаткой лестницы. Лезвие соскочило с поверхности и больно резануло по левому указательному пальцу. Я даже не сразу заметила. Три капли упали на деревянную поверхность. Вот не вовремя как! Я размазала кровь по доске, пытаясь вытереть. Надпись, видимая только в отблесках свечи, вдруг стала явной, видимо, кровь попала в бороздки.

– Смотри, – Марьяна ткнула в надпись: – Здесь написано…

– Потом. К нам идут! – сунув сочащийся кровью палец в рот, прошамкала я.

– Поля, мне кажется, это плохая идея, – быстро проговорила Марьяна. – Мы ничего не знаем про эту доску. Давай не будем…

– И скажем всем, что это была шутка? Так? – Моему возмущению не было предела. – А Медведи пусть и дальше всех задирают, так? Боишься – уходи. Я и без тебя справлюсь. Только не ной потом.

– Да я ничего, просто, может, мы сначала изучим все, а потом…

Вот же человек! Изучим… Я перевернула доску. «Я, Криславъ изъ Вардина, замыкаю имя свое и въ сѣй доскѣ», а дальше снова неразборчиво.

Глаза у Марьянки стали огромные, как блюдца.

– Лучше нам не трогать ее, – обреченно вздохнула она.

Глава 6
На чердаке

На чердак по очереди влезли Кристина, Анжела и Неля. Эти трое всегда и везде ходят вместе. Хм, вчера в чате желающих было больше. Струсили? Да и ладно. Я и не рассчитывала, что Медведи припрутся прямо так сразу. Ничего, любопытство – это порок, которому очень трудно противиться.

– Ну и где тут ваше привидение? – Кристина сморщила нос и чихнула.

Да, пыль летала в воздухе и потрескивала, попадая в пламя свечей.

– Вот, – торжественно провела я рукой. – Сеанс скоро начнется. А пока подумайте над вопросами, на которые вы хотите получить ответ. Только глупых не задавайте. Типа кто из мальчиков в меня влюблен.

Судя по легкому смущению девчонок, именно это и волновало их прежде всего.

– А что же тогда спрашивать? – хмыкнула Неля.

– А почему вопрос о любви – дурацкий? – Кристина тут же ринулась в бой: – И вообще, я знаю, духов всегда для этого и вызывают. Вот моя тетя…

– Тсс! – Я прижала палец к губам. – Они здесь, они все слышат…

Девчонки притихли и уселись вокруг доски. Я лизнула кровоточащий порез, незаметно включила камеру на телефоне и сунула в нагрудный карман джинсовки так, чтобы глазок торчал наружу.

– Сначала надо настроиться, – с важным видом заявила я и положила указательный палец на край каплеобразной планшетки. – Делайте, как я, и думайте о том, какой вопрос зададите.

Девчонки тоже положили пальцы на планшетку и застыли.

– А кого вызывать будем? – озадачилась вдруг Анжела.

– Пушкина, – пошутила я.

– Фи! А можно кого-то другого? – Неля чихнула, и пламя свечи колыхнулось, отбросив на стену причудливую тень.

– Чего сразу Пушкина? – поддержала ее Кристина.

С юмором у нее всегда были проблемы.

– Да ну вас. Вызывать будем дух великого колдуна Крислава. – Прежде чем девчонки задали еще какие-либо вопросы, я начала повторять: – Дух великого Крислава, приди, дух великого Крислава, приди…

Девчонки сидели и таращились на меня, как на больную. Я незаметно пнула ногой Марьяну, та очнулась от ступора и тоже стала повторять:

– Дух великого Крислава, приди…

Дурной пример заразителен: скоро вся компания монотонно, в унисон вызывала великого Крислава. Очень хотелось посмеяться, но я сдержалась. Недаром бабушка в сердцах часто называла меня артисткой. Или обзывала? Как бы там ни было, мне удалось проникнуться моментом – я будто на самом деле жаждала прихода великого Крислава.

Планшетка дернулась, и, конечно, не без моей помощи. Девчонки притихли.

– Не останавливайтесь, – прошипела я сквозь зубы. Марьяна тут же продолжила голосить призывы к духу. А я начала представление: – Дух великого Крислава, ты здесь? Ответь!

Планшетка сдвинулась к изображению солнца, что означало «да».

– Ой, – всхлипнула Неля и чуть было не отдернула палец.

– Так, дух пришел. Надо проверить его, – командовала я. – Великий Крислав, какой сегодня день недели?

Планшетка дернулась и указала острием на цифру семь.

– Но ведь сегодня семнадцатое! – Анжела так крикнула, что у меня аж в ухе зазвенело.

– Но ведь седьмой день недели, – поправила Марьяна.

– Ой, что-то мне кажется, это какая-то лажа, – хмыкнула Кристина. – Вы сговорились, да? Сами толкаете эту штуку, куда вам надо, да и все.

– Проверь, – не подала я и виду, что наш обман раскрыт. – Спроси что-нибудь, что знаешь только ты, и сама увидишь.

– А и спрошу! Какого числа я полечу на море?

Мы с Марьяной искоса переглянулись. Кристина забыла, как недавно хвасталась на своей странице в Сети, что собирается с родителями на курорт. Планшетка уверенно показала на двойку, а затем на пятерку.

– Верно, двадцать пятого, – в голосе Кристины сквозила растерянность. – Ну и что, ничего это не значит… А вот я спрошу теперь…

К счастью, Анжела и Неля не хотели долго ждать, пока Кристина успокоит свою подозрительность.

– Как ко мне относится тот, про кого я подумала? – влезла Анжела.

Сразу видно, что опыт вопросов потусторонним сущностям у человека имелся. Но и Прислав не растерялся. Планшетка застыла на букве «Н».

– И что? – не поняла Анжела.

– Ну, трактуй как хочешь, – хмыкнула Марьяна.

– «Н» – значит, нравлюсь?

– А может, ненавижу…

– Хватит, – пришлось шикнуть на этих спорщиц. – Не вспугните духа…

Внезапный грохот помешал договорить. Люк на крышу захлопнулся, свечи затрепетали, несколько штук погасло. С потолка посыпался мелкий мусор и пыль, моментально забив нос. Откуда-то послышался гул, который все нарастал и нарастал.

Девчонки вскочили, испуганно озираясь.

– Что, что это? – повторяли они дрожащими голосами.

– Вы раздразнили духа, – важно пояснила я, стараясь не выдать себя смехом. – Теперь он будет вам мстить! – Я подбавила завывающих ноток в голос.

Это было очень забавно! Видели бы они себя в этот момент: губы трясутся, глаза выпучены, а лица бледные, как у героев сериала про семейку Аддамс.

Неля громко взвизгнула и понеслась к выходу – квадратному проему в полу. За ней мчались Анжела и Кристина, взбрыкивая ногами, словно их кусали за пятки невидимые зубы.

Они почти достигли выхода, как из люка выросла темная фигура с непомерно огромной головой. От визга, которым эта троица огласила помещение, у меня заложило уши. Только это помешало мне завопить вместе со всеми. А может, я тоже кричала, сейчас уже не помню. Помню только Марьяну с разинутым в немом крике ртом.