Текст книги "Билет на балет"

– Полина, ты готова? – холодным тоном обратилась руководитель труппы Наталия Викторовна. Балерина от неожиданности встрепенулась и как прилежная школьница ответила:

– Да, спасибо, всё хорошо. Я настроилась.

– С тобой всё в порядке? Мне не понравилось, как ты сегодня занималась на уроке.

– Не волнуйтесь, я в хорошей форме. Немного поберегла себя, чтобы не устать перед спектаклем.

– Правильно, молодец. Сегодня зал переполнен. Не подведи. Я верю в тебя и знаю, что ты всё сделаешь правильно. Удачи! – уже удаляясь по коридору, сухо пожелала красиво стареющая женщина.

– Как она вас в ежовых рукавицах держит, – заметила гримёр, когда тень начальницы исчезла в коридоре.

– Нет, по-моему, она очень мудрый руководитель. Никого близко не подпускает, со всеми одинаково строга, держится на расстоянии. Хуже, когда кто-то из труппы в любимчиках, а ты нет.

– А мне кажется, что вы ей нравитесь.

– В таком случае, мне это приятно слышать. Но, по правде говоря, я так и не поняла, как она ко мне относится. Так долго не выпускала на сцену солисткой.

– Она и не могла, были другие обстоятельства. Сами понимаете.

– Да, я в курсе. В нашей профессии не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Зато какое счастье – танцевать!

– Как хорошо, что сегодня Баядерка. Такой красивый спектакль. Каждый раз словно перерождаюсь в нём. Он меня так вдохновляет, – неожиданно для себя разоткровенничалась балерина.

– Всё, готово. Можете идти, – закрепив на голове Полины сверкающую тиару[19]19
  Тиара – украшенный драгоценностями головной убор.


[Закрыть] сказала девушка и добавила: – Сегодня останусь на спектакле и буду держать за вас кулаки.

Полина от неожиданного взаимного проблеска эмоций и откровения даже приобняла её, а затем поспешила в свою гримёрную. В зале дали первый звонок.

* * *

Последняя деталь костюма. На лицо накинута легкая вуаль, и балерина уже не Полина, а Никия – хрупкая, возвышенная и ранимая хранительница священного огня, чья жизнь и судьба уготована высшим силам. В зале прозвучала лирическая увертюра, и на сцене минимально одетые мужчины-воины уже страстно танцевали вокруг костра. С минуты на минуту выход на сцену, и смиренная Никия уже стоит за бутафорными воротами.

– Сегодня будем танцевать вместе, – едва послышался тихий и очень высокий голос. Увидеть говорящего не было никакой возможности. Из-под вуали в полумраке были видны только пол и кончики её пуантов.

– Кто это? – чуть слышно спросила солистка. По всей вероятности, за кулисами Полина была одна. Она слышала, как костюмерша, надевшая вуаль ушла. Никто не отвечал. Балерина от волнения сделала долгий и глубокий выдох и проговорила:

– Что только не померещится перед выходом!

– Будь сегодня мила с Солором[20]20
  Солор – главная мужская партия в балете «Баядерка».


[Закрыть], – ещё более отчётливо донеслось до её сознания, но уже прозвучало арпеджо[21]21
  Арпеджо (музыкальный термин) – способ исполнения аккордов, преимущественно на струнных (например, на арфе) и клавишных инструментах, при котором звуки аккорда берутся последовательно один за другим.


[Закрыть] арфы и из зала доходили звуки музыки выхода Никии. Балерина одухотворённо, по-православному, три раза перекрестилась, положила пальчики рук на плечи и сделала первые шаги.

Оркестр возвышенно заиграл лирическую и запоминающуюся мелодию выхода главной героини, и, к счастью, несколько любителей балета в зале поприветствовали её аплодисментами. Полина тут же вошла в роль и очень точно исполняла каждое движение. «Будь мила» – эти слова не выходили у неё из головы, и, танцуя своё первое соло на фоне меланхоличной мелодии флейты, балерина старалась каждым жестом рук, корпуса, транслировать в зал девственную эмоцию чистоты и одухотворённости.

– Очень хорошо, только pas de bourrée[22]22
  Pas de bourrée (фр па де буре, от bourrer – набивать) – мелкие танцевальные шаги, чеканные или слитные, исполняются с переменой и без перемены ног, во всех направлениях и с поворотом.


[Закрыть] ножками ещё чуть мельче, – снова померещились ей напутственные слова, но процесс так увлёк, что она слышала теперь лишь музыку.

Первичной усталости или напряжения сегодня совсем не ощущалось, и пока она ожидала за кулисами своего следующего выхода, её переполняли эмоции.

«Кто сегодня влюблён – она или я?» – размышляла Полина.

«Бедняжка Никия, она подвластна порыву страсти и любви. Как устоять пред искушеньем, влечение сердца чем убить? Да, жизнь её подарок Богу, как и моя балету предназначена. Взаимностью Солор ей отвечает, и к пропасти стремятся оба без ума.

Судьба совсем не так распределила роли. Нет места в этом мире для любви. Солору выбор предстоит тяжёлый, как и Борису брошен жребий от судьбы. Нарушить он не сможет слова, порог же чести слишком уж высок. Мы встретились так неудачно, поздно. Всё слишком поздно для меня».

– Полина, можно я ещё сегодня с тобой потанцую? Обещаю, буду очень осторожен, и никто меня не заметит, – вновь зазвенел в ушах странный писк. За кулисами было слишком много людей, на глазах у которых не стоило разговаривать сама с собой, и балерина с опаской огляделась.

– Я здесь, на твоём левом плече среди блёсток, – словно услышав её мысли, продолжал некто.

– Не поворачивай головы и не пытайся меня увидеть, здесь это невозможно. Темно. Иди, тебя на сцене уже ждёт любимый, а я побуду с тобой.

Действительно, на плече, под рукавчиком костюма, она почувствовала лёгкое покалывание, но зазвучала музыка следующего выхода, и Полина устремилась на сцену.

– Образ, войди в образ. Ты – Никия! Будь мила и великолепна на сцене. Этого требует твой долг, твоё служение Терпсихоре[23]23
  Терпсихора (др. – греч. Τερψιχόρη) – муза танца. Персонаж древнегреческих мифов, популярный образ и символ в искусстве.


[Закрыть], – пробормотала себе под нос Поля и бросилась на встречу Солору.

Партнёру передался страстный порыв солистки и на удивление ему самому и всей труппе, сегодня в любовном дуэте он был не только технически хорош, но и интересен как артист. Страсти бушевали. Дирижёр, не отрывая глаз от солистов, дышал вместе с ними. Казалось, что все архангелы любви слетелись в зал, дабы принять участие в процессе. Полина не танцевала, а порхала как на крыльях. И вот уже ей пора переодеваться и готовиться к сцене встречи с принцессой.

Пока костюмерша помогала менять костюм, солистка переодевалась и совсем не так как прежде думала о своей Баядерке:

«Невеста сегодня не я. Солор должен взять в жёны дочь богатого раджи. Такого его предназначение, таков его долг. Ему необходимо не только родину защищать, но и жениться на принцессе Гамзатти[24]24
  Принцесса Гамзатти – действующее лицо балета «Баядерка», дочь богатого ражди.


[Закрыть]. Это такая честь! Прочь чувства и влечения сердца. Стерпится – слюбится. Разве важны эмоции для карьеры? Какой от них толк и прок? Одни пустые переживания. Важно кто ты, что ты, кто рядом с тобою».

Выходя навстречу к принцессе с шалью, она дрожала. Не только ноги и руки, что-то билось у неё внутри. Полина волновалась так, словно не героиня, а она сама входит в зал великолепного дворца, где вершится её судьба. С минуты на минуту должна произойти встреча с соперницей. Идя лёгкой поступью по сцене, она не могла избавиться от сумасшедших мыслей: «Как она несчастна. Выходит замуж за человека, который её совсем не любит. Богата, красива, купается в роскоши, может выбрать себе достойного спутника, но разве есть кому-то дело до её желаний и чувств? А если она тоже, как и я, полна любви?» Слуга легко поднимал её, она порхала, выполняя грациозные утончённые движения и в то же время не отрывала глаз от кинжала, лежащего на столе.

И вот их решающая встреча с соперницей. Гамзатти толкает Никию к портрету, показывая, кто станет её супругом. Эмоции взяли верх, Никия не смогла сохранить безупречного самообладания, ухватила кинжал и бросилась к будущей невесте.

Всё. Свершилось. Сама, своими руками вынесла приговор, и Никии нет больше места среди живых.

Свадьба принцессы с Солором. Хранительница священного огня, главная жрица Никия обязана благословить этот союз, исполнив ритуальный танец. Она в замешательстве и негодовании в чёрном плаще выбегает на сцену. Как больно смотреть на пару брачующихся! Непомерная скорбь души переполняет всё её тело. «Почему? Почему он так поступает со мной?» – в каждом её движении громко звучит повторяющийся вопрос.

Солистка танцует самое красивое соло Баядерки. Мелодия виолончели необыкновенно чутко передаёт её внутреннее состояние. Сколько в ней сокрушения, безысходности и скорби. Пропитанные глубоким страданием движения и жесты, молитвенно сложенные ладони, изгибающийся стан, высокие, почти неземные арабески[25]25
  Арабески (ARABESQUE, от итал. arabesco арабский) – поза классического танца, при которой нога отводится назад «носком в пол», на 45°, 60° или на 90°, положение торса, рук и головы зависит от формы арабеска.


[Закрыть] передают зрителям безудержную муку безысходности. «Почему?» Солор отводи глаза и старается не смотреть на Баядерку.

Полина изящно скрещивает руки и ноги, блестяще опускается на паркет и прогибается назад. Она медленно и томно делает глубокие поклоны брачующимся и затем замирает на пуантах. Наполненные внутренней болью и страданием движения и прыжки следуют один за другим. Она пытается подойти ближе к Солору, но в тот момент он целует руку принцессы. Невыносимая участь! «Почему?» А ты здесь и желаешь им счастья.

Баядерка пытается убежать, но её останавливает послушница, которая передаёт корзину с цветами и фруктами, жестом указывая, что это подарок Солора. Тот час всё преображается – мелодию перенимает скрипка, меняется настроение, музыка, движения, эмоции. Никия полна надежд и радости. Их чувства взаимны! Она любима. Она прекрасна. Солор её не забыл, он заботится о ней. Все испытания и жизненные обстоятельства преодолимы, временны, она дорога ему!

Ликование переполняет сердце Никии, и Полина вместе с ней искренне торжествует, радуется проблеску любви. Движения широки и полны надежды. Она не танцует, она живёт, дышит полной грудью. От неимоверного счастья, прижимает корзину с фруктами к груди. И вот он – подвох. Там спрятана змея. Укус смертелен. Главный жрец, лицемерный интриган, пытается спасти её с условием, что Никия будет его. Сколько условностей! К чему они, и разве возможна жизнь без Него? Без любимого Солора? Он предал их чувства, и Никия осознанно, робко и смиренно выбирает смерть.

Все замерли. Накал страстей превысил всевозможные рамки. Занавес опустился. Зал рукоплескал.

Антракт. Время перевести дух и перевоплотиться в эфемерное существо – тень загробного мира.

Оставшись наедине в своей гримёрной, Полина села перед зеркалом подправить грим и вновь услышала уже знакомый голос:

– Ты сегодня разошлась, дорогая. Я едва удержался. – Полина в зеркало пыталась разглядеть кто говорит, но тщетно.

– Не присматривайся, сегодня я без колора, практически невидим.

– Кто вы и что вам от меня надо?

– Полина, я тоже как ты – танцую, только я очень маленький и меня на сцене не видно. Приходится пристраиваться к кому-то, выходя на сцену.

– Что вам от меня надо? – более строго переспросила солистка.

– Как и ты, хочу танцевать. Полина, достаточно уже этих расспросов. Ты мне лучше скажи, дюже на Солора обиделась?

– А какой прок на него обижаться? – более спокойно ответила солистка и прижалась к спинке кресла. – Он ведь герой, образ. Не конкретный человек.

– Что значит образ? Он мужчина. Заметила, как переживал, после того как ты умерла?

Полина искренне улыбнулась и мягко ответила:

– Сегодня на сцене мой возлюбленный и партнёр – Солор. По сценарию, после того как я умираю, он должен очень выразительно страдать. В реальной жизни ему вообще всё равно, что я чувствую. Мы просто сценические партнёры, визуально идеально подходящие друг другу. – Затем повернула голову к окну и, смотря в даль, словно разговаривая сама с собой, продолжила: – Солор и не мог поступить иначе. Разве возможно перечить радже и отказаться от предлагаемой руки его дочери? Жизнь справедлива. Оба героя совершили ужасную ошибку – полюбили человека не своего круга. Неужто допустимо ставить свои чувства выше долга и предназначения? Представляешь себе такое? Я – нет. Даже в кошмарном сне не приснится, что однажды ради любви я бросаю балет. Это бред. Солор должен был взять в жёны принцессу, а я должна идти танцевать тень и просто выбросить Бориса из головы. Всё. Меня больше нет. Я умерла. – И, ведомая необыкновенной эмоцией, она пошла за кулисы.

Начинался один из самых красивейших актов белого балета – сцена теней. Под печально-сладостные звуки тридцать две балерины, точно выполняя одинаковые движения, одна за другой появлялись на сцене. Первая задавала тон, и последующие ступали её копией. Все как одна вначале замирали в красивой позе, затем делали два шага, арабеск с идеально поднятой ногой на одном уровне и не большой port de bras[26]26
  Port de bras (фр. порт-де-бра) – правильное движение рук в основных позициях с поворотом или наклоном головы, а также перегибом корпуса.


[Закрыть] – назад.

В зале стояла гробовая тишина. Даже те, кто смотрел «Баядерку» впервые, были приятно заворожены. Эта сцена неимоверно красива и эмоционально глубока. Вероятно из-за того, что повторяющиеся движения монотонны, они словно вводят в транс всех присутствующих и на сцене, и в зале. Вот уже балерины выстраиваются в четыре ряда. Через несколько секунд наступит ответственный момент – всем синхронно поднять правую ногу e carte[27]27
  E carte (фр. экарте, от écarter – раздвигать) – поза классического танца, в которой тело танцовщика развернуто по диагонали, нога поднята в сторону.


[Закрыть]. От только что так много раз выполненных арабесок правые ноги у всех балерин дрожали. Мысленно они хором сказали себе: «Соберись», и в нужный момент, практически одновременно, встали в сложнейшую позу. Перед тем как опустить ногу, следует приподнять её чуть выше и плавно переходить к следующей позе. Все движения синхронны, все как тени отражают друг друга.

В сумрачном сновидении Никия ожила. Её тень приходит встретиться с Солором, таинственно касается его плеча и на секунду останавливается рядом с ним. С этого момента их души соединятся навсегда. Танец любви томит и в музыке восторжествует.

* * *

Из последних сил, еле ступая по опустевшим улочкам старого города, изнеможённая Полина плелась домой. Под конец такого содержательного дня, дня глубокого погружения в себя и профессионального успеха, она чувствовала себя опустошённой. Голова была тяжела. Мысли и движения текли как в некой тягучей и липкой массе. Скользя пустым взглядом по освещённым витринам, она прижимала к груди букет из белых роз, и пыталась поддержать саму себя:

«Красиво, даже хорошо получилось сегодня, – оценивала своё выступление балерина, – жаль, что пока у меня не так много постоянных зрителей. Признание публики надо заслужить. На всех спектаклях, где я танцевала, заметила лишь неизменное присутствие одного. Очень странный молодой человек. Всегда сидит на одном и том же месте в первом ряду и пристально следит за каждым моим движением. Вероятно, и эти неподписанные цветы от него. Всё-таки интересно, чем он занимается, почему свои вечера проводит в зале театра, а не в компании друзей или близких? По внешнему виду он не похож на человека, приближённого к миру балета. Скорее всего служащий, клерк какой-нибудь компьютерной компании. А может, он хорошо замаскированный музыкальный критик? Кто знает?

Интересно, напишет ли кто-нибудь о сегодняшнем спектакле или он так и останется лишь в моих воспоминаниях и завтрашним послевкусием у отдельных зрителей? Жаль, очень жаль, что критики пишут лишь о премьерах. Сколько интересных спектаклей остаются незамеченными, сколько находок артистов обречены кануть в небытие. Вот и сегодня свершилось чудо, высшая форма бытия – творить и любить на сцене. Заметил ли кто-нибудь, прочувствовал?»

В этот момент ожил телефон – раздался звук сообщения. Полина не обратила на него внимания и шла дальше, но, когда звук повторился ещё громче, любопытство взяло верх, она остановилась и стала рыться в рюкзаке.

«Кому это ещё не спиться? Наверное, мама перед сном вспомнила обо мне», – попыталась угадать она и оттого слегка удивилась высветившемуся не экране тексту.

«Как прошёл спектакль?» – коротко интересовался Борис. Это было четвёртое его сообщение за день. Уже несколько недель он отчаянно пытался пригласить Полину на свидание, но пока все его усилия не приносили результата. Балерина была или слишком занята, или не могла встретиться в удобное для него время. Борис был не их тех, кто легко сдаётся. Он атаковал Полину красивыми сообщениями, выписывая фразы: «Ваша грация, благородство и лёгкость свели меня с ума», «С того момента, как я вас увидел, не могу прекратить думать о вас», «Вы самая удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. Вы пленили моё сердце и душу!», «Если бы я только обладал даром поэта – только Вам сочинял бы стихи» – и далее, в таком пафосно-лирическом, непривычном для неё тоне.

Чаще всего Полина оставляла сообщения без ответа. Не потому, что ей не хватало слов либо не хотелось, но, как правило, сообщения приходили в такой момент, когда она была занята либо на уроке, либо на репетиции. Во время короткой паузы Полина брала телефон в руки, читала их, а во время работы продумывала текст ответа. Но ко времени, когда она наконец-то освобождалась, надуманные наброски фраз или забывались, или становились неактуальными.

Некоторое время, не двигаясь с места, Полина держала в руках телефон и думала, как ответить. В голову не приходила ни одна изящная мысль, и она просто написала: «Спасибо, спектакль сегодня получился». Не успела она убрать телефон назад, как пришёл ответ:

«Поздравляю. Могу лишь представить, как Вы прекрасны на сцене! Очень хочу увидеть Вас снова».

«Это очень просто. На сайте театра можно найти информацию о спектаклях, где я буду танцевать. Сообщите, когда планируете прийти, и я оставлю Вам контрамарку».

Завязалась поминутная переписка, и Полина пригласила прямым текстом: «В следующую пятницу у нас „Корсар”. Красивый спектакль. Приходите, Вам понравится».

Борис не подтверждал своего прихода, но продолжал говорить комплименты: «Полина, королева сцены, буду очень стараться, но не уверен, получится ли. Надеюсь, нам удастся встретиться на короткий кофе, и Вы мне расскажете сюжет».

«Балет лучше смотреть, а не рассказывать о нём. Мой выходной в понедельник. Если Вам удобно, можем встретиться».

В состоянии изменённого сознания, порыве душевной простоты и усталости, Полина сама того не осознавая, пригласила Бориса на свидание. Встревоженно смутилась, спрятала телефон в рюкзак и быстро зашагала домой.

Понедельник

Понедельник – самый противоречивый день недели. Большая часть населения Земли его на дух не переносит. Он всегда означает конец выходных, конец чего-то лёгкого, хорошего и начало рутинной недели. Как много людей, просыпающихся утром, проклинают этот наступивший будень. Однажды Полине выпала честь лично пообщаться с президентом крупного скандинавского банка. Этот незаурядный человек отличался многими странностями, нехарактерными для представителя финансового мира. Например, он каждое утро начинал с лёгкой пробежки в парке, прекрасно играл на электронной гитаре, но главная его отличительная черта – страстная любовь к понедельникам. Он искренне считал, что именно первый день недели обладает самым сильным потенциалом, его необходимо целенаправленно использовать и радоваться предстоящим возможностям. Даже свою очередную свадьбу он отыграл в понедельник. Не знал банкир русской песни о Невезении, стране, где всех жителей острова мама в понедельник родила. Полина после мимолётного общения с ним мысленно переложила популярное выражение таким образом: «Понедельник – для русского трагедия, а для скандинава – счастье». Нежась и потягиваясь в постели, балерина размышляла.

Как замечательно, что она всё-таки решилась попросить у хозяев заменить изношенную кровать на это царское ложе. Долго выбирала, присматривалась, искала по всему городу, перележала на всех возможных простых тахтах и кроватях с изысканным дизайном, а затем определилась просто – красота койки на качество сна не влияет. Пришла в лучший, дорогущий мебельный салон и купила простую, зато с самым лучшим матрасом. Теперь даже на репетициях Полина иногда ловила себя на мысли о том, как бы поскорее вернуться домой, искупаться и лечь в своё изнеженное ложе.

«Какой же это изъян – страх попросить чего-то для себя! Позаботиться о себе. Два года мучиться – глупость неимоверная».

Полина наслаждалась своим единственным на неделе долгим пробуждением. Это был её официальный выходной день. Только по понедельникам не надо было спешить на службу, и она, расслабившись, смотрела как в окно пробиваются утренние лучи солнца. Это такое чудо – просыпаться и чувствовать, как тело полностью отдохнуло, набралось сил. Уже подступала пора вставать, делать лёгкую зарядку, варить утренний кофе, но волшебство обновлённого ложа не выпускало и одолевало.

«Нормальные люди ходят на свидания по пятницам или субботам», – двигая ступнями ног, продолжала свои философские размышления балерина. «А мои рандеву, если таковые и присутствуют, так в лучшем случае бывают по понедельникам. Всегда немного забавно переносить встречу, намеченную возможным ухажёром с субботнего вечера, на обед в понедельник. Человеку и так тяжёлый день, а тут ещё между совещаний надо как-то успеть на свидание с симпатичной женщиной. Так и до инфаркта не далеко! А где романтика? Прогулки под луной? Кто ходит в парк по понедельникам? Только пары пенсионеров, которые чудным образом до сих пор сохранили хоть какие-то отношения, когда всё ещё интересно вместе гулять и общаться друг с другом. Вы когда-нибудь видели любовные пары в парке по понедельникам? Нет, конечно! Да многие и не бывали на променаде в такой день. Это удел артистов – в свой выходной так развлекаться, и женатых мужчин – выгуливать молодых студенток в день, когда можно встретить лишь нянь с колясками и одиноких любителей дневной пробежки».

– Да я уже совсем как домовой философ, – громко сама себе сказала Поля. – Пора вставать!

Чем дольше она жила одна, тем чаще разговаривала сама с собой в голос. Почти как тот блондин, комик из телевидения. Не с кем поговорить, так сама с собой посоветуется и примет верное решение. Так и теперь – вставать особо не хотелось, но стрелки на часах всё ближе подходили ко времени намеченной встречи.

Несмотря на то что физическая нагрузка балерины превышает все возможные нормы, ежедневно, каждое утро Полина делала свою излюбленную гимнастику. Исключения составляли лишь те дни, когда она передвигалась по миру в поезде: в купе, не предназначенном для физической активности, было слишком мало места. А так, во сколько бы они ни легла, утром обязательный ритуал – пять упражнений на пробуждение.

Чаще всего на гастролях Полина останавливалась в номере одна, но иногда к ней всё-таки кого-нибудь да подселяли. Она, стесняясь, просила прощения у соседок по номеру, потому что утром обязательно их разбудит. Однажды так и случилась смешная история. Труппа была на коротких гастролях в Будапеште, и Полину поселили с новой артисткой. Женщины были едва знакомы. После спектакля был долгий приём, в котором принимала участие не только их труппа, но и артисты местного театра. Алкоголь сделал своё дело, и на один вечер сформировалось много свежеиспечённых пар. Никто не следил друг за другом, и история умалчивает кто, где и как провёл свой вечер.

Утром Полина дождалась, пока её соседка наконец-то отправится в душ, резво вскочила с постели, вначале покружилась, а затем, не теряя драгоценных минут одиночества, стала интенсивно выполнять обязательную утреннюю программу. Она так вошла в раж, что совсем и позабыла о соседке. А в то время в душе девушка смыла с себя остатки прошлого и, выключив воду, неожиданно услышала доносящиеся из комнаты громкие и очень специфические вздохи. Первая мысль, которая пришла ей в голову, была, конечно, что в номер пришёл тайный любовник и теперь проходит таинство, которое ни в коем случае нельзя нарушать. Девушка, укутавшись в полотенце, долго и бесшумно сидела в ванной до тех пор, пока из комнаты прекратились доноситься звуки. Её творческая фантазия рисовала красивейшую сцену – сейчас он надевает брюки, теперь рубашку, наклоняется, целует солистку в лоб и с ботинками в руках, на цыпочках, тайком выходит из номера. Тишина. Из номера никаких звуков или движений. Девушка наконец-то робко вышла из добровольного заточения и какого же было её удивление, когда она увидела непоколебимую солистку в мягкой пижаме, неподвижно сидящей на кровати в позе лотоса! Полина просто медитировала. Никаких следов похоти в комнате и близко не было. Из открытого окна комнату наполнял запах свежего воздуха, а умиротворённое выражение лица солистки говорило о том, что ничего непозволительного здесь не произошло. Как весело потом над этой историей смеялась вся труппа! А молодая женщина ненароком ещё раз подтвердила уже утвердившуюся за ней репутацию недотроги и святоши.

Безудержно время подгоняло, момент встречи становился всё ближе, и волнение с каждой минутой становилось всё больше. Полина села в медитацию, но мысли никак не подчинялись и не хотели останавливаться. Взбалмошная пляска из обрывков размышлений и идей неслась в бешеном темпе. Тут о маме подумала, тут о будущем спектакле, но, конечно, основной поток сознания был посвящён ему. Как сегодня пройдёт встреча? Что надеть? А что говорить? Как тут возможно успокоиться?

Стакан апельсинового сока и банан – Полина позавтракала слегка дрожащими руками и, надев скромное, но очень идущее её платье, приготовилась встретиться с мужчиной, о котором постоянно думала уже долгое время.

– Украшения, – остановила себя Полина. – Сегодня они будут кстати.

Она подошла к шкатулке с двойным дном, достала оттуда свои излюбленные жемчужные серёжки и зафиксировала одну на левом ухе. Пока надевала правую, руки стали холодными и мокрыми, серёжка упала на пол и закатилась под кровать. В суматохе Полина кинулась искать её, ворча:

– Да куда же ты запропастилась? Вот уж напасть. Опаздывать – это воровать свою судьбу. Где же ты?

Встреча была намечена в очень маленьком кафе, в такой части старого города, где редко встретишь местных жителей. Туда заходят лишь гости столицы, решившие чуточку отдохнуть от религиозно – архитектурных впечатлений. Конспирация высочайшего уровня. Можно будет спокойно посидеть, поговорить, даже обниматься, флиртовать и остаться незамеченными.

Полина очень волновалась. До назначенного часа оставалось всего пятнадцать минут. Она прибавила шаг и решила хоть на секунду забежать в православный храм, поставить на счастье свечку мощам мучеников. Как метеор влетела в церковь, быстро купила свечи, бросилась к ногам мучеников и в сердцах шёпотом попросила благословения.

– Сделайте так, как должно быть. Спасите, сохраните и благословите!

Три раза впопыхах перекрестилась и, больше ни о чем не думая, побежала из церкви прямо в кафе.

Борис её уже ждал. Услышав звук отрывшейся двери, подскочил со своего места и галантно поспешил навстречу. Взгляды пересеклись, и Полина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Он страстно её обнял и, коснувшись обеих щёк поцелуями приветствий, не спешил отпускать из объятий. Рукой, придерживающей за талию, он ещё ближе придвинул её к себе. По всему телу Полины прошла волна теплоты, она успела сполна ощутить его крепкие руки и, слегка отведя голову назад, пристально посмотрела в голубые глаза. Зрачки забегали, он быстрым взглядом осмотрел её лицо, робко и нежно поцеловал в губы. Сопротивляться не было сил. Она также поддалась порыву и с умилением ответила взаимностью.

– Давай уйдём от сюда, – на ушко прошептал мужской, такой приятно бархатный голос.

– Давай, – лишь повторив его слово, ответила она.

Он спешил. Крепко взяв за руку свою великолепную спутницу, быстрым шагом перешёл дорогу и потянул её за собой в фойе старой гостиницы за углом. Полина была в замешательстве. «Уйти или остаться? Убежать или принять вызов судьбы?» В один и тот же момент ей хотелось ещё раз поцеловать его и убежать навсегда. Убежать от него, себя, от всего. Ей было неприятно и стыдно, что нельзя стоять рядом с высоко поднятой головой, нельзя испортить ему репутацию. Надо оставаться незамеченной. Мужчина быстро оформлял заказ номера, а ей казалось, что прошла почти вечность.

Поднимаясь в лифте, он не выпускал её из объятий, торопился. Судорожно и часто целовал лицо и хотел как можно скорее подняться наверх.

Как только они перешагнули порог гостиничной комнаты, Борис напористо, страстно и в то же время очень нежно стал целовать Полину в губы, глаза, лоб и медленно расстёгивать пуговицы её платья. Поля не сопротивлялась. Она не знала, как себя вести – проявлять ли инициативу или просто поддаться его влечению.

Танец любви, начавшийся ещё в лифте, был подобен танцу двух парующихся птиц. Его руки безудержно влекли её к себе, и он пытался как можно скорее высвободить её тело из платья. Они то приближались друг к другу, то отдалялись и, удержав на несколько секунд встретившиеся взгляды, пристально смотрели друг другу в глаза. Никаких слов и объяснений. Атмосфера накалялась с каждой минутой. Занавес опустился, платье упало на пол, и Полина предстала пред своим возлюбленным обнажённой. Борис не ожидал увидеть подобной красоты. Такое воплощение благородства, чести, гордости и грации он видел впервые. Хрупкое, маленькое, идеальное женское тело так его поразило, что он даже замер на несколько секунд. Оцепенение не проходило, и эта затянувшаяся люфтпауза становилась неуютной.

Безусловно, до Полины у него было много эффектных, ухоженных и внешне красивых женщин, но такой прирождённой и натуральной красоты, желающей ему отдаться, он до сих пор не встречал. «Не переживёт, если её обижу», – в голове проскользнула случайная мысль, но ослепительная красота заняла всё его внимание и ещё больше взбудоражила страсть. Идеальное женское тело – маленькая грудь, плоский живот, красивые, длинные, словно отточенные руки – «фарфоровая статуэтка» мысленно нарёк её Борис и подумал: «Как бы не разбить её, как бы не разбить».

Заметив странное замешательство Бориса, Полина наконец-то словно вышла из оцепенения и сама сделала шаг навстречу. Дотронулась ладонями до его груди, скрывающейся под белейшей рубашкой, и, легко поцеловав в верхнюю губу, стала медленно расстёгивать пуговицы. Бориса потрясла такая перемена, руки опустились, и он просто дал ей возможность ласкать себя.

Если бы в гостиничном номере сейчас присутствовала съёмочная группа романтического фильма, режиссёр бы себе места не находил. Его бы просто трясло и раздирало от таких долгих пауз. Любовники то придавались безудержной страсти, то зависали в каком-то тайном остолбенении. Они с жаром почти разрывали друг друга на части, а потом подолгу, молча и с восхищением смотрели друг другу в глаза.

«И что в нём такое скрыто, почему он так сильно меня манит, так тянет? Ум, обаяние, сила, страсть? Что это?» – судорожно пыталась понять Полина.

«Да, прав был тот, кто сказал, что с дураками и секс дурацкий, а с умным возлюбленным всегда всё иначе. Со мной ничего подобного раньше не происходило. Ни с кем и никогда. Пусть, пусть будет то, что должно быть. Пусть это продолжается вечно», – пыталась завершить свой внутренний диалог Полина и, полностью расслабляясь, поддавалась порывам страсти. А происходящее накалялось с каждой секундой, и это даже не было актом каких-то показательных выступлений, наполненных чередованием изощрённых поз из Камасутры, высоких поддержек и проявлений гибкости партнёрши. Это было актом колдовства, тайного действа. Всё шло по неписаному и обоюдному согласию, подвластному неведомой силе, уводящих их далеко, далеко, за пределы осознаваемой реальности.