Текст книги "Завоевать сердце гения"

– Знаете, как по мне, это ненормально вести такой образ жизни в нашем-то веке. А музыка? Вы хотя бы слушаете музыку?

– Иногда я хожу в оперу.

– Ну охренеть! Простите.

Он мимолетно улыбнулся.

– Да уж, говоря вашим сленгом, у меня хватает заскоков.

– А друзья? У вас они есть?

– Двое. Иногда я хожу на премьеры его фильмов. Он актер. А с Эйзенхауэром вы уже знакомы.

– И никто из них не говорил вам, что вы очень странно живете?

– Нет. Иначе они не были бы моими друзьями.

Пребывая в полном шоке, я уставилась на темный город за окном. Маккамон заговорил первым:

– Почему вы ненавидите тишину? Что в ней такого ужасного?

– Тишина напоминает мне о самом ужасном времени, которое было в моей жизни. Время тишины и скорби. Смолкла музыка в доме, перестали звучать голоса и смех. Люди вокруг говорили только шепотом.

– Вы потеряли кого-то родного?

– Я потеряла все. С тех пор и ненавижу тишину.

– А ваша яркая одежда и вызывающее поведение тоже берет начало оттуда?

– После тех дней траура в моем гардеробе больше нет ни одной черной вещи. Этот цвет для меня также невыносим, как и тишина. Так что вы правы.

– Вам будет тяжело, Денни. Эта работа не для вас. Как и атмосфера в моем доме. Откажитесь, пока все не зашло слишком далеко.

– А разве что-то может зайти слишком далеко, мистер Маккамон? Скажите мне, может?

Он опустил голову ниже, как провинившийся ученик.

– Я только что назвал ваше имя, – тихо произнес он. – Разве этого недостаточно?

Меня обдало жаром. О черт. А ведь действительно назвал.

А что если… он просто не знает, как подступиться к нормальной женщине? И держится только за свои принципы, как за спасательный круг?

А что если мне нужно сделать первый шаг?

И даже не шаг, скорее жест.

Я перехватила его взгляд и разжала руки. Полотенце упало к моим ногам. Я осталась рядом с ним голой, ощущая, как его жадный голодный взгляд скользнул по телу, не пропуская ни единого изгиба.

– Если вы не разрешаете касаться вас, то коснитесь меня.

Он медлил. Его грудь часто вздымалась. Он словно прирос к полу. А его взгляд не отрывался от моей груди.

– Мне не нужны отношения, – хрипло сказал он, все еще глядя на мою грудь.

Ну ладно, не привыкать, что мужчины иногда ведут разговоры именно с ней, а не со мной.

– Я знаю, – кивнула я.

– И у нас не будет секса.

А вот это мы еще посмотрим, а вслух произнесла:

– Вы и в тот раз неплохо справились.

– И еще.

О господи, у этого мужчины железная выдержка!

– Вы не касаетесь меня и не пытаетесь целовать. Все это подходит для отношений. А у нас с вами их нет.

– Нас связывает только контракт. Да, я помню.

– Тогда, пожалуйста, сядьте на диван, мисс Стоун.

Глава 10. Ночь

Жизнь до встречи с Маккамоном подготовила меня к тому, что мужчины только и делают, что хотят секса, занимаются сексом, а после думают, как бы снова все провернуть в том же порядке.

Мой первый парень срывал с меня полотенце сразу, как только я выходила из душа. Когда он был дома, я обычно одевалась в ванной комнате и появлялась уже одетой, потому что голые ноги или отсутствие белья означали, что время секса пришло и не важно, что у меня имелись другие планы.

Другой сходил с ума от секса в общественных местах, но по-настоящему заниматься им трусил, поэтому чуть что просто засовывал мне руки в трусики. Сначала это было забавно. Первые два раза.

Поведение Маккамона не укладывалось ни в один шаблон мужского поведения, к которым меня готовила жизнь, постоянно сталкивая с очень любвеобильными и горячими (или озабоченными?) мужчинами. Маккамон не только не накинулся на меня с порога, он еще и успел поговорить, напомнить мне о контракте и расставить все точки над И.

Но против голой груди мужчина бессилен. Даже такой, как Маккамон, у которого только перечисление всех его заморочек хватило бы на несколько томов.

Если у меня еще были сомнения на счет того, что все рассказы о прошлых музах и контрактах с ними, всего лишь выдумка, то теперь все эти сомнения развеялись. Предельно вежливое и обезличенное построение фразы говорило само за себя. А ведь он, по сути, просил голую женщину сесть на диван, чтобы заняться с ней сексом.

Помню, как масляно блестели глаза моего трусикового фетишиста, когда он однажды намекнул в кинотеатре, что может сделать мне приятное прямо сейчас.

– Мои пальчики соскучились по влажному раю.

Так и сказал. Я даже попкорном поперхнулась. Это был последний наш совместный сеанс, потому что, знаете, иногда хочется просто фильм посмотреть, а не трусы снимать в забитом под завязку кинотеатре.

А вот отношения с Маккамоном не знаю, куда они нас заведут. Хочу разгадать его тайны, которых хватает в его сердце. Наверно, я многого хочу?…

Все это пронеслось в моей голове стремительно, пока на негнущихся ногах я подошла к дивану. Черная блестящая кожа, твердая спинка. Все выдержано в едином стиле замка «Синей бороды».

– На колени, спиной ко мне.

Его командный голос пронзает электрическим разрядом. Колени подгибаются.

Мужчины и раньше отдавали мне приказы, но никогда таким сильным, мужественным тоном, при этом стоя на расстоянии и даже меня еще не коснувшись. В беспрекословном подчинении есть какая-то изюминка, и последнее, чего я сейчас хочу, это говорить и спорить.

Забираюсь на диван и грудью опускаюсь на спинку. Благодарю небеса за то, что вокруг полумрак. Но сама поза не оставляет простора для воображения.

Маккамон – чертов визуал и прежде, чем преодолеть те несколько шагов между нами, долго ласкает меня одним только взглядом.

Не знаю, что это за магия, но я чувствую, что он смотрит на меня. Чувствую, как скользит по плечам, спине и ягодицам. Как останавливается между моих разведенных ног.

Есть что-то невероятное именно в ожидании первого касания. Он рядом, но не касается. Только смотрит и остается только ждать.

Если бы мне приказали замереть, я бы провалила это задание. Я сильнее прогибаюсь в пояснице и смотрю на него через плечо.

Сейчас я говорю с ним только на языке тела, а оно не лжет – я хочу его. Сейчас.

Никогда еще не становилась такой мокрой только от предвкушения. И без единого прикосновения.

Маккамон подходит ближе. Медленно, никуда не торопясь, убирает на одно плечо рассыпавшиеся по спине волосы. От его движений по спине бегут мурашки, а между ног пульсирует острое желание.

На его лице восхищение, какое я не видела до этого ни разу.

– Какие изгибы, – шепчет он, все еще лаская взглядом.

От первого прикосновения по телу словно пробегает разряд тока. Он ведет ладонью от плеча до груди, словно обрисовывая волнующие части тела. Любой другой мужчина уже приступил бы непосредственно к делу, но не этот.

Он исследует мое тело, словно слепец. Как будто не художник, а скульптор – восхищается чужим творением, пытаясь выведать секреты.

Пальцы скользят по спине, задерживаются на ямочках на пояснице и спускаются по бедрам ниже. Под его руками я выгибаюсь с глухим стоном, чувствуя, как горят щеки.

Ягодицами чувствую его эрекцию, и до чего же, черт возьми, хочется коснуться его члена. Но если сейчас я решусь даже на самый сумасшедший минет «глубокое горло», то вряд ли обрадую гения. Скорее навсегда оттолкну от себя.

К такому мужчине меня жизнь точно не готовила.

– Не сдерживайте эмоции, – повторяет Маккамон.

А после впивается зубами в чувствительное местечко на шее, прямо под ухом. Одновременно с этим его ловкие пальцы играют с моими сосками. Я выгибаюсь под ним с громким стоном, а поскольку эмоциям дан зеленый свет, то бедрами со всей силы вжимаюсь в его член. И трусь, как бессовестная кошка.

Маккамон шумно дышит, сквозь стиснутые зубы. Может быть, и сам не рад, что согласился, но прерваться уже не может.

Он разжимает зубы, после этого укуса точно останется синяк, а после проводит по шее языком.

Его правая рука, царапая мозолями, движется ниже, от груди к пупку. А потом он забирает руку.

Отодвигается от моих бедер, и в этот момент я очень боюсь, что он сейчас действительно уйдет и оставит меня такой.

Но Маккамон всаживает в меня сразу два пальца, так что перед глазами темнеет от острого, темного желания. И я кричу под ним, когда начинаю двигаться с ним в одном ритме.

Обвив мое тело второй рукой, Маккамон поглаживает клитор нежно, медленно, хотя в это же время быстро трахает меня двумя пальцами. И эти разные движения сводят с ума, как горячее и холодное в одном укусе. Пальцы одновременно ласкают и берут с голодной яростью. Поглаживают и будто сразу трахают без прелюдии.

Я впиваюсь зубами в спинку дивана, и только, когда крик перерастает в беззвучный стон, понимаю, что кусаю не диван, а предплечье Маккамона.

Меня трясет в оргазме, который проносится со скоростью сорвавшегося с тормозов локомотива. Никогда не кончала так быстро, и разгадка такого сильного возбуждения кроется в том, какими дразнящими и нежными были его руки, когда он гладил меня.

Сильнее впиваюсь зубами в его карамельную кожу, под которой действительно стальные мышцы.

Долгожданная разрядка вышибает из головы все мысли, оставляя только негу в теле и слабую улыбку на лице. Как только Маккамон убирает руки, я падаю на диван, как подкошенная.

О боже. И это только руки. А что он может сделать членом?

Если я и надеялась, что после еще одного раунда моей решимости затащить художника в постель поубавится, то, похоже, я сильно ошибалась. Моя решимость стала только крепче.

Как и стояк у Маккамона.

Не говоря ни слова, он подхватил меня на руки и куда-то понес. Я прижалась к его груди, ошалело соображая, что, в общем-то, сейчас касаюсь его, чтобы он там не говорил до этого.

Хорошо хоть удержалась и не лизнула его, хотя очень хотелось.

Маккамон ногой толкнул дверь, а после уложил меня в кровать, укрыв сверху чем-то мягким и теплым.

– Куда ты уходишь? – прошептала я, обращаясь, к своему стыду, к его члену, который оказался как раз вровень с моими глазами.

Один – один. Он ведет разговоры с моей грудью, а я общаюсь к рвущемуся ко мне через одежду члену.

Но Маккамон этого не знал, поэтому ответил сам:

– В мастерскую.

Из моего оргазма может получиться еще одна новая картина.

Маккамон оставил меня одну, пока у меня в ушах до сих пор шумело от собственных же криков, так что тишина больше не волновала.

Я моментально провалилась в глубокий сон без сновидений.

⁂

Утром меня разбудил будильник. И тем не менее, проснулась я как следует отдохнувшей. А еще готовой к новым подвигам.

Сначала по привычке потянулась к телефону, чтобы проверить рабочую почту и только потом вспомнила, что теперь «на задании» и появляться в редакции нет необходимости.

Так что ничто не мешало вновь откинуться обратно на подушки и пораскинуть мозгами, как быть дальше.

Кровать была прямо-таки создана для долгих ночей любви – широкая, даже поперек можно было лежать свободно. Матрас твердый, как я люблю. Вот только ночи любви пока точно не светят.

«У нас нет отношений, мисс Стоун».

То, что мужчины избегают отношений, как огня, не ново. Что пользуются услугами девушек по вызову, тоже. Но Маккамон был не так прост.

Клио не уточняла, делал ли он это пальцами или по всем правилам, как полагается, но что-то мне подсказывает, что ей вряд ли удалось совратить гения. И нет, не только потому, что этого пока не удалось мне самой.

Просто… разве он стал бы церемониться со мной, если бы раскладывал каждый месяц новую девушку из эскорта? Какой смысл держаться от меня подальше, если такая манера поведения была для него нормальной? Только потому что я журналистка? Вряд ли.

Почему же он не спал с женщинами? Разве ему самому не нужно кончать? За что он наказывает себя таким странным целибатом? Взаимное притяжение тоже не стоит сбрасывать со счетов. И как не хотеть большего после вчерашнего?

Дразнится, ходит по краю. Ладно бы у него стояка в штанах не было, тогда я бы поверила в идею чистого вдохновения для создания шедевров. Но ведь нет. Он чувствовал желание. Он хотел меня.

Его движения дышали страстью, как и то, как он реагировал на реакции моего тела. Ускорялся когда надо, касался ровно тогда, когда надо было. Он был вовлечен в процесс, хотя и всячески сдерживал своего рвущегося из штанов зверя.

Голодное ворчание в животе напомнило о том, что вчера я насытилась совсем иными вещами, и пора бы заканчивать с рефлексией и плотно поесть с утра, раз в полночь не удалось.

Выбралась со своего трахадрома, нашла в ванной запечатанный набор для гостей – зубные щетка и нить в упаковках, пробники шампуня, мыла и крема для рук. Как во всех хороших гостиницах.

Этот набор больно кольнул напоминанием о том, что здесь я далеко не первая, и это немного охладило пыл.

Внезапно телефон возвестил о новом письме на рабочей почте.

«От: Элеонора Барнс [email protected]

Кому: Денни Стоун [email protected]

Тема: Так держать

Слышала, Эйзенхауэр увез тебя из галереи вчера вечером. Поднажми, Денни, и должность моей помощницы у тебя в кармане

С уважением,

Э. Барнс».

Элеонора уверена, что попасть в мастерскую – плевое дело. А вот Маккамон иного мнения. А еще я пообещала ему, что не буду писать о нем…

Что ж, видимо, он не поверил мне, раз держит от мастерской как можно дальше.

И правильно сделал.

Но и я своего добьюсь. Правда, теперь сдавать его с потрохами читателям не хочется.

«От: Денни Стоун [email protected]

Кому: Элеонора Барнс [email protected]

Тема: Идея

Я пока на испытательном сроке. Что если мне не писать о том, что происходит в мастерской? Рассказать какие-то детали его биографии, образа жизни. Он странный, жуть! Это будет интересно.

С уважением,

Денни Стоун»

Я не успела даже выдавить зубную пасту на щетку, как пришел ответ:

«От: Элеонора Барнс [email protected]

Кому: Денни Стоун [email protected]

Тема: Плохая идея

Этот материал будет таким же серым и безликим, как та твоя первая статья? Тогда лучше подготовь резюме. Понадобится для поиска новой работы.

С уважением,

Э. Барнс».

Черт, черт, черт.

Рано или поздно придется выбрать что-то одно – или нарушаю данное Маккамону обещание или увольняюсь из-за того, что остаюсь преданной гению.

«От: Денни Стоун [email protected]

Кому: Элеонора Барнс [email protected]

Тема: Отличная идея с резюме

Мне нужны гарантии, что Эйзенхауэр не затаскает меня по судам за клевету, когда я получу эксклюзивный материал. Иначе действительно стоит поискать новое издательство, в котором редактор не спускает на работников всех собак.

С уважением,

Денни Стоун»

Пусть знает, что я в курсе, как она подставила меня со статьей Клио и тем самым облегчила возможность Эйзенхауэру угрожать мне. Смысл вкладываться в работу на «Fever», если потом именно мне придется выплачивать миллионные иски?

Эксклюзивный материал – это всегда риск, и я хочу чувствовать себя защищенной, когда добуду его. И вряд ли в таком случае мне достанется та дорогущая картина, уж Эйзенхауэр позаботится о том, чтобы предатели не уходили от гения еще и с такими ценными подарками.

Элеонора ответила не сразу. Но потом все-таки пообещала, что если статья ей понравится, то я буду, как за каменной стеной.

Уже хоть что-то.

Так, теперь добудем пищу, а после с новыми силами за остальные дела насущные.

Глава 11. Утро

Ничего не оставалось, как напялить разошедшуюся по шву юбку. Одеждой после завтрака следует озаботиться в первую очередь. Хотя в контракте и имелся пункт о том, что в мастерской муза должна быть обнаженной, но я-то пока не в мастерской. А ходить по чужому дому голой – увольте.

Мимо лестницы и через холл, я попала на кухню.

– Томас? Добрый день! – поздоровалась я с седым слугой.

Он уставился на меня, а после быстро опустил глаза и забормотал слова извинения:

– Прошу прощения, не знал, что у хозяина гости. Я бы принес завтрак вам в комнату. Что пожелаете? Моя оплошность, можете вернуться в спальню, и я сервирую вам завтрак, мисс?…

– Мисс Стоун. Подождите, я не в обиде. У каждого должен быть свой законный выходной, и я все понимаю. Накрывать завтрак в спальне не надо. Если еще и завтракать в тишине – я не выдержу. Лучше здесь. Или хозяин запрещает? – хмыкнула я.

Прямо рабовладелец какой-то.

Высокий, сухопарый Томас неловко пожал плечами.

– Не запрещает. Но никто еще не завтракал на кухне…

– Отлично! Хоть в чем-то буду первой. Что на завтрак?

– Цельнозерновой хлеб, твердый сыр, овсянка на воде. Если хотите яйца – омлет, глазунья или сваренные вкрутую. На второй завтрак фрукты и йогурт.

Ах да, полезное и сбалансированное питание, недоступное в полуночный час.

– А бекон? Сосиски?

– Мистер Маккамон вегетарианец.

– Да ладно?!

– Он ест яйца, сыр и молоко, два раза в неделю рыбу. Но мясо – нет.

Да ну, блин! Как будто остальных заскоков было мало.

– Тогда давайте кофе с молоком и сэндвич с сыром.

– В таком случае вам не хватит энергии на весь день, – раздалось с порога. – Выберите овсянку или омлет.

Я обернулась на голос. Слава богу, хоть оделся. Но руки… Ох, уж эти руки! Не знаю, какой мешок ему следовало бы напялить, чтобы его руки не вызывали во мне стойкое желание сразу впиться в них зубами.

Маккамон был в белой хлопковой футболке с глубоким треугольным вырезом, а короткие рукава угрожающе натянулись на его бицепсах. Ну откуда у него такие руки? У него кисти в мастерской там по десять килограмм каждая, что ли?

При виде лилового засоса на его предплечье я невольно коснулась своего, на шее.

– Во-первых, – сказала я, – доброе утро. Во-вторых, чем вам мясо-то не угодило?

– Доброе утро, – только и ответил он.

Итак, для протокола – настроение ему вчерашняя ночь явно не улучшила. В глазах – холод, на лице – вселенская скука.

– Мисс… – подал голос Томас. – Так вам овсянку или омлет?

– Я буду кофе и сэндвич. И точка.

Маккамон наградил слугу тяжелым взглядом. Томас на скорую руку приготовил художнику омлет из трех яиц, а после исчез в дверях, оставив нас наедине.

От Маккамона прямо-таки исходил знакомый холод. Не говоря ни слова, он двинулся к кофемашине, заправил и достал две белых чашки. Да неужели я удостоилась кофе?

По дороге к холодильнику спросил:

– Вам обязательно всегда спорить?

– Я не люблю овсянку, а на яйца у меня аллергия.

– Хорошо, Томас это учтет. Но чем вы завтракаете дома?

– Беконом и хлопьями.

Он посмотрел на меня с таким ужасом, как будто я пью кровь младенцев на завтрак. Значит, правильно сделала, что о пончиках с шоколадной глазурью ему не рассказала.

Маккамон поставил передо мной полную чашку кофе, сливки и сахар. Спасибо хоть против сахара ничего не имеет.

– Теперь проясним, мисс Стоун. Это хозяйская кухня. Все гости обычно завтракают у себя в комнате, – сказал он, занимая место напротив меня.

– Ладно, давайте проясним, – согласилась я. – Дело в том, что я не собираюсь завтракать в тишине и в одиночестве.

Маккамон наградил меня долгим тяжелым взглядом.

– Можете включить у себя музыку. Попросите Томаса, он доставит вам все необходимое для этого.

– Птичкой в клетке я тоже не буду. Почему нам нельзя завтракать вместе?

– Я ведь объяснил вчера, мисс Стоун. Я не завожу и не поддерживаю отношения. Ни с кем. Совместные завтраки – это ритуал, и он хорош для тех, кто состоит в отношениях. У нас с вами их нет.

– Есть у нас с вами отношения. Пусть и чисто деловые, – холодно продолжила я. – Только для меня никакой разницы, а еще я не стану жить взаперти, Роберт.

– Не называйте меня по имени.

– Вы дважды видели меня голой, дважды довели до оргазма, на мне след ваших зубов, как и на вас – моих. И мы живем под одной крышей. По-моему, более чем достаточно, чтобы начать обращаться по имени. И даже… – Я перегнулась через стол и процедила: – Перейти на «ты».

– Деловые отношения не подразумевают…

Ну знаете, у меня тоже есть предел того, сколько бреда я могу выслушать спокойно. Так вот, мы его перешагнули.

– Укажи это в новой редакции своего контракта, Роберт. Потому что в том, который я подписывала, нет ничего о том, как я должна обращаться к человеку, который уже дважды меня трахнул.

Он рывком поднялся из-за стола. В холодных синих глазах плескался гнев.

Но тут тишину в квартире разрезал дверной звонок, и через мгновение Томас заглянул в кухню:

– Мистер Маккамон, к вам пришли.

Маккамон кивнул, посмотрел на меня цепким, колючим взглядом.

– Следуйте за мной, мисс Стоун. Это и к вам пришли тоже.

⁂

Подхватив с собой кофе, я вышла следом за гением в холл. Что он еще придумал и кто это пришел ко мне сюда, к Маккамону на квартиру?

Весь холл был пропитан ароматом мужского дезодоранта. Резкий, сильный, как будто этот мужчина вылил на себя едва ли не весь флакон с духами. Что ж, это хотя бы не женщина, верно?

Может быть, Эйзенхауэр пришел проверить, как мы тут устроились? Правда, не помню, чтобы вчера от него так несло за милю.

На тот самом диване, где вчера я стонала от наслаждения, сидел мужчина. Пока мы шли к нему, я видела только массивный бритый затылок.

Не ожидая разрешения хозяина, гость сразу расположился на диване, значит, чувствовал себя довольно таки свободно в этом доме. Может быть, тот самый единственный друг Маккамона, актер?

Но чем ближе мы подходили, тем сильнее я понимала, что этот мужчина никак не мог быть близким другом Маккамона.

Его череп действительно был лысым, а духи такие, что могли применяться вместо нашатырного спирта при обмороках. На диване мужчина развалился, широко расставив ноги. Словно ему тесно было в штанах.

– Мистер Маккамон, – сказал он, не переставая работать мощной, как у бульдога нижней челюстью.

Потом он бесцеремонно оглядел меня с головы до ног, при этом надув и лопнув огромный пузырь из жевательной резинки. Ухмыльнулся при виде моей разодранной одежды и растянул толстые губы в кривой улыбке:

– Ну, привет, – не переставая жевать жвачку, бугай похлопал диван возле себя. – Иди ко мне, киса.

Не удостоив его и слова, я повернулась к Маккамону.

– Объяснитесь.

Лицо Маккамона было непроницаемо. Только между бровей пролегла складка, которая напоминала о том, что еще миг назад на кухне он рвал и метал от ярости.

– Это Гарри, – произнес Маккамон.

– Поттер? – саркастически осведомилась я, чем вызвала взрыв хохота на диване.

Гарри не-Поттер похлопал себя ладонями по мясистым бедрам, обтянутым кожаными штанами. Поднялся с дивана и двинулся ко мне.

Внушительная выпуклость в его паху недвусмысленно свидетельствовала о том, что он очень рад меня видеть.

На нем была кожаная жилетка без рукавов, вероятно, потому что такую тушу невозможно запихнуть в нормальную одежду. Ростом он был даже выше Маккамона, не говоря уже обо мне.

Я попятилась от его растопыренных рук.

– Стой, где стоишь! – взвизгнула я. – И лапы свои убрал!

Не-Поттер остановился и почесал лысый затылок. В тишине меня передернуло от скрежета ногтей по бритой коже головы.

– Не понял, – пробормотал бугай. – Мне заплатили. Тебе заплатили. Какого хрена происходит? Идем оторвемся, киска. И ты узнаешь, какой я волшебник!

Он хохотнул и в подтверждение своих магических способностей даже вильнул бедрами. Волшебная палочка в его штанах при этом еще немного подросла.

Ах, вот оно что. «Заплатили».

Я снова повернулась к Маккамону.

– Давайте проясним кое-что. Это и есть те самые крепкие мужские объятия, правильно я понимаю?

– Да, мисс Стоун, – отчеканил он. – Вы сказали, что вам требуются возбуждающие крепкие объятия. Согласно контракту, я обязан вам их предоставить. Ну так вот они.

И этот бездушный мужчина обнимал меня вчера на этом диване и потом нес на руках до кровати? По его виду ясно, что бесполезно напоминать о нашем первом разговоре в кабинете. Не сейчас. Как будто я не знаю, чего он добивался, когда обратился за помощью к Гарри.

Вот пусть думает, что добился своего. А я как следует помучаю гения.

– Классные бицухи, Гарри, – сказала я. – А еще ты, наверное, ешь много мяса.

– О, я обожаю мясо!

– Тогда идем со мной. Развлекаться здесь мы не будем, – я развернулась и зашагала к дверям. – Еще, наверное, ты, Гарри, любишь слушать музыку? Очень громкую музыку, я права?

– Ну да, тяжелый металл, обычно, громкий. А мы типа чо, уходим? – донеслось озадаченное. – А как же крепкие объятия? Что мне делать, мистер Маккамон? – спросил вполголоса опешивший Гарри. – Я разве не должен… с ней того-этого?… Зажечь прямо здесь?

На Маккамона было страшно смотреть – желваки настолько стиснуты, что, казалось, зубы вот-вот начнут крошиться.

– Эй, крошка! Я не могу привести тебя к себе, у меня мамочка дома, – продолжал этот перекаченный амбал. – Я думал, мы с тобой тут…

Еще не понял, что ему ничего не светит. Ну, может, пока я соберусь, до него как раз дойдет.

Я заскочила в комнату, обула в два счета туфли на каблуке. Вышла обратно в холл.

– Ты как сюда добрался, Гарри? На такси? На метле?

Сначала Гарри завис, глядя на мои ноги и разорванную юбку. Потом оторвал наконец-то взгляд, переварил услышанное.

– Ээээ… нет. Ха-ха. На тачке.

– Отлично. Ты все больше мне нравишься. Ешь мясо тоннами и слушаешь громкую музыку. Прямо-таки идеальный мужчина! Иди за мной, Гарри. У меня есть своя квартирка для таких развлечений. Не будем отвлекать гения от работы!

Правда, живет с мамой и душится так, что мухи в полете дохнут, ну да у каждого свои недостатки. Гарри неспешно двинулся ко мне.

Маккамон не шевельнулся. Не сказал ни слова. Только уставился в панорамное окно. В той же позой я застала его вчера. И была права. Это было привычное для него состояние – безграничного одиночества.

Так какого хрена вы отталкиваете от себя людей, мистер Маккамон, с таким завидным упорством?

Я громко хлопнула входной дверью и двинулась к лифту. Гарри шел следом. Уверена, при этом он без всяких стеснений пялился на мою задницу.

– И часто ты спишь с музами Маккамона?

– С кем?… Ах, с этими. Ну, бывает.

– Он присутствует при этом?

– Не-а. Он же не извращенец какой-то.

Да уж. Только весь мир уверен в обратном. А еще это все противоречит пункту о том, что «все оргазмы его». Ладно, меня он удерживать и вовсе не собирался, а нарушать контракт уже стало традицией. И все равно, что-то тут нечисто.

– А он как-то объяснял тебе, почему ты должен спать с его женщинами?

Лифт раскрылся, и мы вошли в кабину.

– Да нет. Кто я такой, чтобы он передо мной отчитывался?

– А сам что думаешь на этот счет?

– Ну, он их вроде как рисует, но не спит с ними. А любой красивой бабе нужен хороший перепихон, верно?

Простая, как дважды два, логика.

– Слышь, а если лифт застрянет или электричество отрубят, как вчера, займемся этим прямо тут? Что скажешь?

– Я журналистка. Ты ошибся адресом.

– Ой, бля! Серьезно? Прости! А чего он мне тогда вчера позвонил? Я даже обрадовался. Деньжата лишние не бывают. А он давно не звонил…

– Как давно ты работаешь на него?

– Да месяцев восемь всего.

– И скольких ты трахнул за это время?

– У меня было полно цыпочек, киса, – надулся петухом Гарри.

– Я имею в виду только тех женщин, что работали на Маккамона.

– Ах, это… – он сразу сдулся. – Двоих.

– Знаешь их имена?

– Да мне как-то было не до того…

– А если я опишу тебе девушку, ты ее узнаешь?

– Попробую. Хотя опять же… Я хорошо запомнил ее задницу, а вот с лицом уже проблемы.

Если я задумаю совершить преступление, надеюсь, свидетелем станет Гарри. На допросе от него толку будет ноль целых, ноль десятых. Даже если я буду вся в крови с ножом в руке, он запомнит только размер моей задницы.

Лифт остановился на первом этаже. У Маккамона даже лифт свой был – ведущий прямо до пентхауса. Не дай бог, с другими людьми пересечься!

– Так что, киса, не передумала? – Гарри поиграл мышцами. – Можем просто так по-быстрому перепихнуться. У меня на тебя знаешь, как стоит?

– Не передумала. Гарри, подкинешь до дома? Сам понимаешь, мне в таком виде в метро не сильно хочется светиться. Как и в такси.

Мне бы задать ему еще парочку вопросов. Он мой единственный шанс доказать, что с Клио спал другой мужчина, вовсе и не Маккамон.

– А телефончик оставишь?

Святая простота.