Текст книги "Идеальный мерзавец"

Глава 23

Вера

Паша уехал в аэропорт затемно, его сборы меня и разбудили. Пока он оставался здесь, я все еще спала в гостиной. Но даже непривычно раннее пробуждение из-за абсолютно неорганизованного Павла не стерло с моего лица улыбку.

Еще вчера я вернулась домой с улыбкой, почистила зубы, заснула. Так и проснулась в хорошем настроении в пять утра.

– Вижу, ты невероятно рада тому, что я наконец-то уезжаю, – проворчал хмурый и невыспавшийся Паша.

Как верный пес, он не ложился спать и ждал моего возвращения со свидания с Тадеушем. По моей улыбке он понял, что все прошло более чем хорошо, хотя я не стала распространяться на этот счет. В том числе и о том, что поляк-бармен абсолютно ни при чем. Паша не был моей верной подружкой, с которой можно было бы потрепаться остаток ночи, рассказывая о своем, пожалуй, самом остром, пикантном, опасном и сильном оргазме за всю жизнь.

Вероятно, хмурился Паша еще и потому, что решил, что чуть он за порог, я тут же приведу поляка к нему домой и займусь с ним любовью на всех поверхностях квартиры, какие только можно представить. А сделать с этим Паша уже ничего не мог.

Впрочем, успокаивать или заверять Пашу, что ничего такого не случится, я тоже не стала. Просто на всякий случай. Не люблю давать пустые обещания.

Я проводила Пашу и вернулась обратно под одеяло, и мне тут же пришла эсэмэска: «Осторожно, Вера. Там какой-то мужик спит на пороге подъезда. Наверное, опять румынский нелегал. От них на Кипре одни проблемы. Запрись на замок и никого не впускай».

Трогательно, но Паша волновался скорее о своих пожитках, чем обо мне.

Снова уснуть мне так и не удалось.

Укутавшись в одеяло, я смотрела на то, как светлеет небо за окном и как медленно поднимается красный диск солнца. И думала.

Раньше я верила в то, что в сексе сложно придумать что-то новое, а люди, в принципе, устроены одинаково. Но только вчера на темном пляже в руках Марка я поняла, насколько сильно могут отличаться ощущения…

И ведь он не сделал ничего сверхъестественного. Он даже не снял штаны, и я по-прежнему не знаю, сильно ли отличается его достоинство от того, чем природа наделила моего единственного мужчину. И действительно ли размер имеет значение, или это все сказки.

Марк не сделал ничего такого, с чем не мог бы справиться или чего не знал о женщинах Юра. И одновременно с этим Марк за ночь сделал даже больше, чем Юра за эти шесть лет, что мы вместе. Как такое возможно? Просто признайся, Вера, что твоей интимной жизни не позавидовали бы даже пенсионерки на лавочке. Сколько раз мы занимались сексом, и часто ли я кончала? Первая цифра явно перевешивала остальное, но почему Юра никогда не оставался неудовлетворенным в отличие от меня?

Он говорил, что мужской оргазм – это легко, приятно и обязательно. Что секса без мужского оргазма не бывает. А женский оргазм – terra incognita и даже не является обязательным во время секса.

Мне ничего не оставалось, как довериться его опыту, который все же был больше моего. Мне бы и в голову не пришло тестировать других мужчин ради интереса или чтобы понять, кто из нас все-таки ошибается…

А я ведь гуглила. Пыталась понять, почему мне все реже и реже хочется секса. Я искала ответы на форумах, пренебрегая реакцией собственного тела.

Юра брал меня сзади, а я терпела боль, потому что так ему нравилось больше. Ведь мужчина должен кончать, иначе это чревато для его здоровья. «Ну, сходи к врачу, Вера, раз тебе больно», – советовал Юра.

Конечно, не ему же рассказывать незнакомому мужчине или женщине о том, что, когда берут раком, я прикусываю подушку, чтобы не вопить от боли. Как я могла рассказать об этом врачу, если даже в ресторане не могла попросить не добавлять мне лук в салат?

Солнце ползло все выше, а я думала, что, лишь оказавшись за тридевять земель, наконец-то взглянула правде в глаза. А ведь уехала я не из-за проблем в постели, совсем даже нет.

Значит, институт брака Юра мог считать устаревшим, потому что сам он был продвинутым и просвещенным в этом вопросе, но при этом к женскому оргазму по-прежнему относился как мужик из темного средневековья.

Так и не заснув тем утром после проводов Паши, я приняла душ, выпила кофе и, решив позавтракать где-то на пляже, собрала сумку.

Было слишком рано, чтобы звонить Марку.

Да и что ему говорить? Спасибо, что открыл мне глаза на правду? Показал, на что я способна? Убедил, что я нормальная, здоровая взрослая женщина, которая может получать от секса удовольствие? Представляю, как его раздует от гордости после таких слов.

Собравшись и выйдя из дома, я споткнулась на входе о румынского нелегала, о котором меня предупреждал Паша.

Вот только это оказался Марк, который спал сидя, привалившись плечом к стене дома. А рядом стояла початая бутылка алкоголя.

* * *

Должна признать, этим утром Марк вел себя странно.

Я ожидала, что он запрется вместе со мной в кабинке для переодевания. Или пройдется язвительными комментариями по внешнему виду в купальнике.

Он не сделал ничего из этого.

Пока я переодевалась, он умылся и почистил зубы купленными в супермаркете принадлежностями в туалете на берегу, который чистотой мог дать фору многим домашним. Потом мужчина сходил в таверну через дорогу и принес кофе в больших пластиковых стаканах и контейнеры с завтраком.

И все это молча. Без намеков о том, чтобы повторить вчерашнее. Без раздевающего взгляда и кривой ухмылки на губах.

– Фраппе, – только и сказал он. – Один с сахаром и молоком, второй без всего этого. Не знал, какой ты пьешь.

Что такое фраппе я уже знала, вчера меня им угощал Тадеуш. Выбрала тот, что с сахаром и молоком.

Марк вернулся из таверны в тот миг, когда я как раз собиралась расплатиться с мальчиком на пляже за шезлонги, но Марк одним жестом велел спрятать деньги и сам бросил пареньку пару слов на греческом.

Пацан сразу загрустил. Рассчитывал на десять евро, в итоге за два шезлонга, столик и зонт получил оплату не по тарифу для туристов, а для своих. Все пляжи на Кипре городские – гости платят только стандартный тариф за пользование шезлонгами.

В контейнерах оказались любимые киприотами «мезе»; я уже знала, что это закуски и аперитивы. Сбрызнутые оливковым маслом поджаренные лепешки были еще горячими. Крупные кристаллы соли медленно таяли в масле от жара раскаленных на гриле лепешек.

– Что это за специя? – спросила я. – Она везде. В греческом салате, на пите и в соусах.

– Орегано, и его действительно не добавляют только в десерты, – ответил Марк. – Кажется, это душица по-русски.

Я обмакнула лепешку в белый сливочный соус. Зажмурилась, когда почувствовала переплетения остроты чеснока, свежести огурца и мяты.

– А это?

– Садзыки. Его по-разному произносят, я предпочитаю этот вариант. Краеугольный камень греческой кухни.

Ткнула пальцем в розоватую икру с долькой лимона и присыпанной орегано сверху.

– А это?

– Тарамосалада.

– А это баклажанная икра?

– Мелидзаносалада, да.

Глоток холодного сладкого кофе, и во рту просто взрыв вкусов. Гастрономический оргазм. Не сдержавшись, я облизала пальцы, покрытые маслом и солью. Вдохнула полной грудью терпкий запах моря.

Со стороны Марка никакой реакции.

Может, ему просто плохо после вчерашнего? Может, действительно не стоило тащить его на пляж, а лучше было дать выспаться?

Марк ест молча. Солнечные очки он так и не снял. Не вижу его глаз и не могу знать, куда он смотрит, но если ощущения не обманывают, то вряд ли на меня. Вчера я физически ощущала его взгляд на своей коже. Сегодня этого нет.

Моя интуиция подсказывает, что что-то случилось этой ночью, за что Марку стыдно или неловко. На ум приходит только то, как он ласкал меня на берегу.

Но ведь Марк, в отличие от меня, не такой скромник. Неужели просто раскаивается в том, что сделал вчера? А если я скажу, что по шкале от одного до десяти это был мой лучший оргазм, его отпустит, или так я сделаю только хуже?

Но вместо этого я говорю:

– Пойду купаться.

Через дорогу у входа в супермаркет, где Марк купил зубную щетку, на ветру качались надувные круги и матрасы. Так что купить плавки не проблема, если вопрос только в этом. Было бы желание.

Но вот желания, судя по всему, как раз и нет. Марк из самолета не преминул бы присоединиться и потискать меня в воде. Непривычный хмурый мужчина этим утром уделял больше внимания соусам, чем мне.

Глава 24

Марк

Не подумайте, что в том, каким мерзавцем я стал, виновата одна только измена на собственной свадьбе. После меня «перемкнуло» на невестах.

До своего решения остепениться я святошей не был и менял женщин как перчатки, встречаясь с ними разом или по отдельности, не испытывая раскаяний совести за то, что они знать не знали друг о друге.

Карма прилетает бумерангом, когда меньше всего ждешь, и проходит по тебе товарным составом, размазывая по рельсам жизни.

Это не было любовью с первого взгляда, которая поразила в сердце, отчего я пал перед ней на колени, ослепленный красотой и рыдая от умиления. Довольно долгое время я не отказывался от моего образа жизни и продолжал гулять.

Но потом все закончилось.

Впервые я понял, что крупно влип, когда на новогоднем корпоративе отказался от минета в подсобке, предпочтя стажерке и ее тренированной глотке медленные танцы с будущей женой. Я даже не был пьян. Просто не мог выпустить эту женщину из рук. Именно той ночью вместо того, чтобы разойтись как в море корабли, скользя вместе с ней под заунывные песни о любви, я окончательно избавился от иллюзии, что чем больше ночей я буду проводить с одной женщиной, тем скорее она мне наскучит.

Оказалось, достаточно просто решиться повторить еще раз с одной и той же женщиной. Это уже путь к поражению. А если утром по-прежнему хочется брать ее снова и снова, то лучшее, что можно сделать, если не хочешь увязнуть в отношениях по горло, – это бежать.

Зачем так носиться с собственной свободой? После незабываемой свадебной церемонии я знал несколько ответов на этот вопрос. И твердо верил в их истинность.

Но теперь, когда я сижу на берегу и гляжу на море, которое искрит до рези в глазах, я не могу вспомнить ни одного разумного аргумента в пользу того, почему одиноким волком быть все-таки лучше. Как хитро устроена человеческая память, но однообразно устроен мужской организм.

В море мелькает фигура Веры. Девушка взвизгнула, когда волна брызгами обдала бедра, и задержала дыхание, едва прохладная вода коснулась талии.

Будь Вера первой такой женщиной на моем пути, я был бы рад верить в обманчивую мысль, что, как только пересплю с ней, она сразу же станет мне неинтересна.

Но это не так.

Фактически, я уже дважды переспал с ней. И если начну утверждать, что петтинг еще не секс – не верьте. Я вру, потому что почувствовать ее под собой и себя в ней – навязчивая идея.

Я всегда честен хотя бы с самим собой. И знаю, что вчера, продрогший на ступенях ее дома, и сегодня на этом пляже я выбросил белый флаг перед Верой, хотя сама она еще не знает этого.

Проблема только в том, что между Марком, который несколько лет назад танцевал с любимой женщиной в новогоднюю ночь, и тем Марком, что сидит на пляже, обдавая мир перегаром, пролегла огромная пропасть. И в этой темной дыре очень давно исчезли осколки моего растоптанного сердца, как бы пафосно это ни звучало.

И я знаю, что их оттуда уже никак не достать и тем более не склеить.

Не нужно напоминать мне, что Вера не такая. Между ней и Марианнами пролегает Гранд-Каньон. Вот только я совсем с другой стороны, где все свято верят, что вести себя по-другому – забавно.

Веру очень легко можно представить в белом платье, и эти искры на спокойном море вокруг нее напоминают бриллиантовую крошку. Или пайетки? Бисер? В общем, мишура, столь любимая женщинами.

Я же могу только слюни пускать, сидя на берегу и глядя, как волны ласкают ее тело. Вы уже забыли, кто предложил ей перепихнуться в туалете? Кто отправился спать с Марианной после нежных поцелуев на ночном берегу?

То-то же. Не стоит строить иллюзий.

Я не стану лучше и чище. Для этого нужно было сдержаться вчера. Нужно было не идти в «Савой» и позволить, чтобы небольшая шалость Марианны просто сошла ей с рук.

Но я не смог.

Я все еще несу возмездие хрен знает во имя чего, но делаю это так же цинично, как Джейме Ланнистер, который способен вышвырнуть из окна невинного ребенка во имя любви. Рыцари тоже бывают разными.

Мне до сих пор не наскучило отыгрываться на парочках за мою главную ошибку в жизни, когда под бой курантов я опустился на одно колено. И за то, что спустя полгода она так легко опустилась на пол в дорогом белом платье перед другим мужиком и на собственной свадьбе взяла его член в рот.

Неужели кто-нибудь до сих пор верит, что после знакомства с Верой произойдет чудо?

Ей-богу, людям пришла пора избавиться от розовых очков.

Закончив плавать, Вера вышла из моря и осталась стоять в кромке прибоя, глядя на песок, затягивающий ее ступни. До тех пор, пока я не подошел и не встал рядом с ней, она улыбалась волнам.

Я разулся, закатав джинсы до щиколоток. Позволил волнам лизать ноги. Вода освежала.

– Что случилось, Марк?

Вера поежилась, обняла себя руками. Глядит в море. Короткие влажные волосы липнут к коже. Она догадливая, сразу поняла, что что-то не так.

Прячу глаза за солнечными очками.

– Насчет вчерашнего, Вера… Не думаю, что тебе стоит путаться со мной дальше.

Спасибо Рей Бену за возможность так легко лгать.

– Почему?

Она смотрит вдаль, ковыряя большим пальцем ноги песок.

– Мне не нужны отношения или обязательства. Я просто люблю секс.

Вера прикусила губу.

– Играешь роль мерзавца?

– Я и есть мерзавец, Вера. Не надо обманываться.

– Зачем тогда вчера ты испортил свидание?

Я сжал кулаки, а после спрятал руки в карман.

– Вдобавок ко всему еще и эгоист.

– А еще ты непоследовательный, – кивает Вера.

Теперь она кусает губы, чтобы сдержать улыбку.

Черт возьми! Как мне объяснить, что это не шутка?

– Сначала привозишь к себе домой, – продолжает она, глядя на горизонт, – а потом делаешь все, чтобы я сбежала. Портишь мне свидание, но в итоге доставляешь… – Она запинается на долю секунды. – Доставляешь удовольствие. Потом уходишь, а утром оказывается, что всю ночь ты провел на крыльце. Только чтобы утром сообщить мне, что у нас ничего не может быть? Ты ну очень непоследовательный.

– Я не провел всю ночь на крыльце твоего дома.

Должен сказать больше, а не могу. Слова застревают в горле.

Вера равнодушно пожала плечами, но улыбка с ее лица все-таки исчезла.

– Снова скажешь мне что-нибудь такое, из-за чего я убегу от тебя, роняя тапки? – спросила она ровным голосом. – Не сомневаюсь, что у тебя припасено для меня достаточно много ужасных историй. А еще я никогда не думала о том, что ты заинтересован в отношениях. У тебя это, знаешь ли, на лице написано.

– Вера, ты замужем?

– Ты уже спрашивал.

– Мне кажется, не будет лишним повторить.

Глубоко вздохнула.

– Нет, я до сих пор не замужем, Марк. И этими вопросами ты топчешься по больной мозоли.

– Почему? Что такого обидного в этом вопросе?

– А то, что я очень хочу замуж, Марк. Представляешь? А меня, вот так незадача, не берут.

– Свадьба – это просто бредовый ритуал.

– Даже не смей продолжать в том же духе! – крикнула Вера чересчур громко. А потом, усмехнувшись, добавила: – А хотя… Знаешь, спасибо.

– За что?

– Что спустил с небес на землю. Все вы мужчины все-таки одинаковые. Пусть вытворяете что-то иное в постели, но все вы не хотите нести за это никакой ответственности.

– Свадьба – это не про ответственность, Вера.

– Не хочу обсуждать это с тобой, Марк.

– Зря. Я очень много знаю о свадьбах.

– Ты? – рассмеялась она. – Сходил на одну церемонию и теперь думаешь, что все знаешь?

Настал мой черед смеяться.

– Ну и когда ты был на свадьбе в последний раз? – спросила Вера.

– В аэропорт я приехал как раз со свадьбы.

Нахмурилась.

– Почему ты был на свадьбе?

– А ты угадай. Я бываю на них часто. Очень часто.

– Ты тамада?

Глава 25

Марк

Я расхохотался.

– Никакой я не тамада!

– Официант? – не отставала Вера.

– По-твоему, я похож на официанта?! Холодно, Вера. Даже близко нет.

– Так кто же ты? Плохой танцор?

Я согнулся пополам от смеха.

– Хватит, женщина! Разве похоже, что мне что-то мешает?

– Тогда как я должна угадать?

– Никак, ты и не сможешь. Обычно я вестник дурных новостей для жениха.

– И что это значит?

– Знаешь ли ты, Вера, – спросил я с прищуром, – что когда предсвадебная лихорадка позади, а конфетно-букетный период и того дальше, многие женщины вдруг понимают, что они не готовы всю жизнь спать только с одним мужчиной?

Вера побледнела. Боже мой, побледнела так, будто я уже рассказал ей всю правду о ночи в «Савое».

– Словно мужчины не думают о том же, – сказала она, но неуверенно. – А как же любовь?

Моя коронная тема.

– Любви не существует. Это гормоны, которые вырабатываются в нашем теле во время и после секса, заставляют нас чувствовать нечто большее к определенным людям, только и всего. Но однажды всем всегда хочется большего. И чего-то новенького. Независимо от пола.

– И какая связь? Ты ходишь на свадьбы с плакатом «Бегите, глупцы»? Пытаешься открыть людям глаза?

– Не только пытаюсь, я им действительно открываю глаза.

– Как? – выдохнула она.

Я достал из кармана одну лишнюю фотку, которую так и не отдал вчера жениху. Протянул ее Вере.

Ее глаза расширились. Она даже не стала брать ее в руки. Вере хватило рыжих волос на снимке, чтобы понять, кто это, а я специально выбрал кадр, где кроме волос и обнаженного тела больше не было лишних деталей.

– Вчера после нашей встречи я отдал похожие кадры жениху. Ты, может быть, заметила его в аэропорту. Он толкал тележку с их чемоданами…

– Заметила.

Вижу, что ее трясет. И уже не от холода.

– Где ты снял это?

– В аэропорту.

– А зачем ты встречался с ней вчера?

– Хотел узнать, где их отель.

Прячу фотку в карман, не до конца понимая, почему соврал в последний момент. Ведь не собирался.

Интересно, чего Вера боится теперь, когда глядит вдаль таким ошалевшим взглядом? Что однажды я расскажу ее драгоценному Юре обо всем, что у нас было? Или, может, Вера прикидывает, сумел ли я вчера сфотографировать ее на пляже в момент оргазма?

– Каждая может ошибиться. Поддаться желанию, а после раскаяться в содеянном…

Ищет оправдания даже шлюхам. Предсказуемо.

Наверняка уже что-нибудь придумала и для такого мерзавца. Но меня сейчас интересует другое.

– А ты, Вера?

– Что я? – Девушка резко обернулась, хотя до этого глядела на горизонт.

– Ты могла бы ошибиться? Перебрать? Поддаться желанию, которое не в силах контролировать? Совершить то, за что потом будет очень и очень стыдно?

От моего вопроса Вера вспыхивает вся: от кончиков пальцев до корней волос. Закрывает лицо руками и шепчет:

– Я уже это совершила.

Смеюсь.

– То, что произошло вчера на пляже не в счет. Это почти так же невинно, как ты сама.

– Я не невинна, Марк! – ахает она.

– Я не о девственности, Вера, – отмахиваюсь я. – Скажи мне, хоть раз ты чувствовала влечение к другому мужчине? Настолько сильное, что соглашалась соврать, обмануть, но провести с ним ночь, а после вернуться и, когда еще все болит после секса с другим, выйти замуж, клятвенно обещая, что больше никогда и ни за что? Или отдаться другому прямо на свадьбе в подвенечном платье, спрятаться от гостей в подсобке и опуститься на колени перед мужчиной, который совсем не твой муж?

Пока говорил, я все крепче сжимал ее плечо, даже встряхнул ее, будто видел на ее месте совсем другую женщину. Опомнился и убрал руку.

Вокруг все так же гуляли люди, шумело море, и смеялись дети.

– Прости… – пробормотал я. – Не хотел тебя пугать.

Вера отшатнулась от меня и побежала к шезлонгам.

Я остался стоять на берегу, позволяя ступням тонуть в песке. Увидел, как Вера натянула сарафан поверх мокрого купальника, а после отвернулся.

Что толку смотреть, как она уходит? Я добился своего. Снова. Ведь этого я и хотел?

– Ты спрашивал, шлюха ли я, Марк?.. – раздалось за спиной.

Я медленно обернулся.

Вера смотрела прямо на меня. Ее воинственный взгляд и вздернутый нос не вязался с растрепанными волосами и простым сарафаном. Из-за мокрых трусиков юбка тут же облепила бедра.

Я с трудом перевел взгляд выше. На ее глаза.

– Хочешь узнать, смогла бы я? Да! Я ничем не лучше ни рыжей из аэропорта, ни других твоих женщин. Спрашивал вчера, что мне снилось, пока ты… ты делал это со мной в такси? Мой парень. Но думала ли я о нем, когда… позволила сделать это еще раз вчера на пляже? Было ли стыдно после? Нет, Марк. Ни капельки. Так что я их понимаю… Хотя ты, наверное, нет. Мне очень жаль, что в твоей жизни произошло что-то такое, после чего тебе пришла в голову именно такая идея мстить невестам накануне свадьбы. Не думай, я не оправдываю их, Марк. Просто понимаю, что иногда это единственный шанс испытать хоть что-то в твоей жизни, которая после будет прежней.

Вера развернулась, чтобы уйти, но я схватил ее за запястье.

– Скажи мне, какого черта твой Юра отпустил тебя одну? – рычу я. – Какого черта, Вера?!

Она округлила глаза. Испугалась, что я уже все про нее вынюхал, вплоть до имени парня.

– Ты произнесла его имя в такси. Во время оргазма. Так что я знаю, что ты думала вовсе не обо мне.

Вера громко сглатывает.

Молчит, пока я поглаживаю большим пальцем ее запястье. Не хочу этого делать, но не могу заставить свое тело никак не реагировать на нее. Чувствую жар и шероховатость высохшей соли на коже.

Наконец Вера отвечает.

– Юра никуда меня не отпускал, Марк. Я сбежала.

– Тогда как ты можешь быть такой, как они?

Грустно улыбнулась.

– Очень просто. Еще два дня назад я была уверена, что люблю его, а теперь… теперь хочу другого мужчину. Разве этого не достаточно?