Текст книги "Фурия из Белфаста"

Глава 7

Малко сунул руку под переднее сиденье и вдруг обнаружил, что не взял свой пистолет! Ведь Конор Грин советовал как можно реже возить его с собой.

Его пульс достиг 160 ударов в минуту, когда он услышал позади хлопанье дверей неосвещенной машины. В мозгу мелькнула мысль о Билле Линче. Может быть, именно так все и случилось с ним. Единственная возможность спастись заключалась в том, чтобы заскочить в дом и вооружиться, уповая на то, что тебя не нашпигуют прежде свинцом. Он распахнул дверцу «кортины» и выскочил наружу.

Перед ним выросла громадная фигура Биг Лэда, а за его спиной смутно виднелся шиньон Маурин.

Малко остановился. Биг Лэд пробубнил:

– Мы к вам...

В его голосе звучала едва ли не робость. Рука, стиснувшая сердце Малко, сразу разжалась. Его час еще не пробил! Образ родного замка померк, и ему удалось улыбнуться почти непринужденно.

– Милости просим!

Он вошел в дом, а гости – следом за ним.

– Присаживайтесь! – пригласил Малко.

Молодая ирландка покачала головой:

– Ни к чему, мы ненадолго.

Понятно, чурались буржуйской роскоши...

– Я пришла просить вас об одной услуге, – скупо пояснила Маурин.

– Слушаю вас! – отвечал несколько удивленный Малко.

В гостиной повеяло клеткой с хищниками.

– Вам известно, что Тулла в Армаге?

– Да, известно.

– Я хочу, чтобы вы навестили ее, и как можно скорее.

– Я?!

– Именно вы, – отрезала Маурин. – Никому из нас никогда не дадут разрешения на свидание, потому что у пас у всех на удостоверении личности стоит пометка «Угроза безопасности». Нужно срочно передать ей письмо от меня.

Маурин смолкла. Малко быстро соображал. Если они решили прибегнуть к его помощи, то, разумеется, отнюдь не для того, чтобы передать ей стихотворное сочинение... Истолковав его молчание на свой лад, Маурин заметила:

– Я-то думала, вы сочувствуете нашему делу...

В ее словах прозвучала едва скрытая угроза...

– Думаю, не так-то легко пронести что-нибудь через тюремную канцелярию.

– Только не письмо! – возразила Маурин. – Вас, конечно, обыщут, но бумаги они не смотрят. К тому же, вы – иностранец. Отдадите ей письмо без свидетелей, когда будете в кабинке для свиданий.

– Но мне не позволят повидаться с ней!

– Позволят, – вновь возразила Маурин, – потому что вы замещаете ее отца. Местная полиция даст вам свидетельство. Она помещена в отделение для политических и имеет право на посещения. Так вы согласны?

– Согласен, – подтвердил Малко.

Он размышлял, что же такое важное могло заключаться в пресловутом письме. По в любом случае узы, связывающие его с соблазнительной Маурин, теперь еще больше укрепятся. Девушка извлекла из кармана курточки конверт размером с визитную карточку и протянула его Малко. Конверт был наглухо запечатан зеленым сургучом. Над чайником не отпарить!

Малко сунул письмо в карман. Серые глаза Маурин пристально глянули в глаза Малко.

– Если письмо попадет в руки сотрудников Особого отдела, – промолвила она, – у меня будут большие неприятности. У вас тоже...

Молчаливый Биг Лэд подкрепил эти слова угрожающим взглядом. Маурин едва заметно качнула головой, подавая знак своему спутнику, и оба направились к выходу. Малко провожал их. Маурин, выходившая последней, сказала ему на пороге:

– Завтра я снова работаю в «Европе». Там вы можете увидеться со мной сразу после свидания с Туллой.

Они исчезли в темноте, даже не пожав ему руки. Как только зарокотал двигатель, он замкнул дверь и пошел в спальню.

Приложив конверт к абажуру, он пытался определить на просвет, что в нем лежит, но бумага была слишком плотной. То ли Маурин действительно доверяла ему, то ли устроила западню. Он вновь представил ее в то мгновение, когда, держа палец на курке, она направила на него дуло «Калашникова».

* * *

– У меня новости, – объявил Конор Грин.

Его голос дрожал от возбуждения. Малко не решился завести разговор о письме. К тому же кто-то звонил из соседней кабины и мог их услышать. Он ушел со службы, не делая тайны из того, что идет пить кофе в кафетерий «Европы».

– Очень хорошо. Встречаемся там же?

Судя по всему, американца просто трясло от нетерпения.

– Нет, в номере 707. Приходите через час. Ключ будет оставлен в двери. Подниметесь лифтом на девятый этаж и спуститесь по лестнице. Чтобы ни одна душа не видела, что вы входите!

– Вы уверены в том, что это безопасно? – полюбопытствовал Малко.

– В этом номере живет мой верный друг, журналист, у которого постоянно толчется народ. Но сегодня он в Дублине. Думает, что я вожу к нему женщин. До скорого!

* * *

На лестничной площадке безымянная рука выбила зубилом слова «Да здравствует ИРА!» В коридоре с зеленоватыми стенами ни души. Малко вошел в номер 707. Конор Грин сидел лицом к двери, держа правую руку под курткой на рукояти 38-миллиметрового «Питона».

При виде Малко он улыбнулся, опустил руку, подошел к двери и запер ее на ключ.

– Вы попали в яблочко! – объявил он торжествующе.

Малко уселся.

– Что же вы узнали?

Конор Грин облизнул губы, поддернул носок и сказал:

– Ваш автомат Калашникова был изготовлен в Иркутске менее трех месяцев назад!

Это известие не показалось Малко столь уж ошеломительным.

– Ну и что?

– А то, что вы сделали самое важное открытие с тех пор, как я торчу в этой распроклятой стране! – вскричал Грин, не в силах сдерживаться. – Отсюда следует, что теперь русские непосредственно снабжают ИРА, без третьих лиц. Снабжают современным оружием по каналу, о котором мы не знаем решительно ничего. Вам нужно ухватиться за эту ниточку и постараться что-нибудь выведать, добраться до этого канала.

– Вы думаете, что тут есть некая связь с исчезновением Билла Линча?

Конор Грин вздернул брови:

– Не исключено. Например, если он обнаружил нечто такое, о чем не успел мне сказать. Может быть, его убрали как раз из-за этого.

«Многообещающе!» – подумал Малко.

Он подавил улыбку при мысли, что американцу неизвестна причина, побудившая Маурин достать свой «Калашников». Смешно подумать, от чего может зависеть важное дело... Животное, дремлющее в каждом мужчине, может оказаться столь же полезным, как и спутник-шпион. Он рассказал сотруднику ЦРУ о посещении Маурин и о письме. Конор Грин едва не прослезился от радости:

– Потрясающе! Просто не припомню примера столь блистательного внедрения!

– Вам удалось что-нибудь узнать о Маурин?

– Немного, – признался Конор Грин. – Она занесена в картотеку по разряду салонных активистов. Ее семья неслыханно богата. Однажды подверглась аресту из-за найденных у нее боевых патронов. Вот и все.

– Даст ли мне Особый отдел разрешение на свидание?

– Само собой! Я лично позвоню майору Джасперу. Важнее всего проследить путь, по которому попал сюда этот карабин. Проследить любой ценой!

– Надеюсь, этот путь не приведет меня на кладбище, – добавил Малко, вставая.

Конор Грин пожал ему руку с такой силой, что едва не сломал пальцы.

– Будьте осторожны!

Он отворил дверь и выглянул в коридор.

– Ну, ступайте. Путь свободен.

Малко направился к запасному выходу, уповая на то, что его новые весьма беспокойные друзья из ИРА не подозревают о его связях с представителем ЦРУ в Белфасте.

* * *

– Вы можете приехать в Армаг в любой день недели с 10 часов до 12, – объявил сержант. – Ваша фамилия сообщена канцелярии.

Малко поблагодарил. Майор Джаспер не терял времени даром. Сержант как-то странно посмотрел на Малко:

– Меня удивляет, сэр, ваше желание увидеться с этой террористкой! Надо полагать, у вас есть на то веские причины...

– Еще бы не веские! – отвечал Малко, напустив на себя в высшей степени невинный вид. – Ее отца похитили, а я живу в его доме. Это мой нравственный долг.

– Понятно, – буркнул сержант.

Объяснение, очевидно, не показалось ему убедительным. Малко вышел из кабинета Особого отдела с уверенностью, что будет занесен в список подозрительных личностей. Он пошел пешком на Грейт Виктория Стрит. Одиночке невозможно пользоваться машиной в Белфасте. Оставив свой автомобиль на улице на пять минут, хозяин по возвращении видел, как пожарные и военные соединенными усилиями взрывают его... Малко миновал Куинс-стрит, небольшую улицу, перегороженную рогатками и колючей проволокой, где находилось консульство США. Английские солдаты обыскивали пешеходов.

Бригада рабочих разбирала восьмиэтажное здание, от которого сохранилась лишь обгоревшая коробка. Невыразимой тоской веяло от разгромленных улиц, от магазинов с заколоченными досками витринами. Тем не менее жизнь продолжалась, окруженная чрезвычайными предосторожностями. При входе в любой магазин люди подвергались обыску. Малко проводил ежедневно по несколько часов в конторе Объединенного фонда помощи Северной Ирландии, подписывая послания с просьбами об оказании материальной помощи нуждающимся семьям. Он воспользовался этой возможностью, чтобы составить полный перечень работ, которые еще было необходимо произвести в Лицене, дабы привести замок в совершенный порядок.

Это занятие повергло его в глубокое уныние, ибо необходимые суммы должны были стоить бесчисленных человеческих жизней и ничем не оправданного риска, связанного с выполнением опасных или нелепых заданий, которые с каким-то злорадным удовольствием поручали своему высокородному внештатному сотруднику важные особы из ЦРУ... Невзирая на профессиональные успехи Малко, кое-кто из чиновников Компании никак не мог примириться с тем, что какому-то австрийскому князю, будь он хоть сто раз Их Сиятельством, платят бешеные деньги, в то время как услуги настоящих американцев вознаграждались с отвратительной скаредностью.

Но Малко стал одной из легендарных личностей ЦРУ, а на легенду никто не смел посягать. К тому же он, что ни говори, добивался поразительных результатов. Дэвид Уайз, знавший Малко уже десять лет, всегда первый подписывал его просьбы о заключении договора, даже если бухгалтеры скрежетали зубами...

Малко подумал о том, что жизнь в Ирландии, несмотря на Маурин, будет стоить ему очень дорого.

Показалась «Европа», возвышающаяся над развалинами Грейт Виктория Стрит. Не сегодня завтра придет и ее черед. Ежедневно в Белфасте гремели взрывы, округляя состояние торговцев стеклом... Малко взглянул на часы. Шесть. Рановато для Маурин. Он решил вернуться на виллу и переодеться к ужину.

Он надеялся, что молодая ирландка составит ему компанию.

* * *

Великолепные ноги были у Маурин! Малко не мог отказать себе в удовольствии обозреть их от лодыжек до паха, пока девушка стояла у его столика с подносом в руке. Кружевная полочка трико едва не лопалась. Заученная улыбка обнажала мелкие острые зубы, но глубоко сидящие ледяные глаза не улыбались.

– Завтра утром я еду в Армаг, – сообщил Малко.

Маурин немного присела, вытирая стол, и вполголоса ответила:

– Прекрасно. Приходите завтра.

– А не поужинать ли нам сейчас вместе?

Маурин сжала челюсти, серые глаза окинули Малко высокомерно-презрительным взглядом, холодно прозвучал ответ:

– Завтра увидимся в другом месте. Неподалеку от Фоллс-роуд есть пивная «Олд Хауз». Буду ждать вас там в одиннадцать вечера.

Она отошла от столика, покачивая бедрами. Обманутый в своих ожиданиях, Малко единым духом осушил стопку «Айриш Пауэр». Он начинал понимать, почему за ирландцами утвердилась слава пьяниц... В стране, где девушки уступали мужчинам, лишь напившись до бесчувствия, воздержанность входила в число смертных грехов. Не говоря уж о том, что Белфаст кишел одетыми но последней моде красотками в юбках, едва прикрывавших ягодицы, которые прохаживались с видом, полным достоинства и неприступности. Пуританство наивысшей пробы: гляди, но руками не трогай.

Кинув прощальный взгляд на белый бант, сообщавший особую соблазнительность бесподобному заду Маурин, он отправился в мрачную обеденную залу, чтобы поужинать в одиночестве.

* * *

– Распишитесь здесь и следуйте за мной, – распорядился надзиратель.

Вслед за ним Малко вошел в тесную конурку, наподобие душевой кабины, прилепившуюся к внешней стене армагской тюрьмы. Прежде чем оказаться здесь, ему пришлось пройти в бронированную дверь. Старая тюрьма стояла у подножия невысокого холма, милях в тридцати пяти к западу от Белфаста, где начинались предместья. У ворот тюрьмы рабочие заливали асфальтом подъездную дорогу.

– Выньте все из карманов.

Малко повиновался. Письмо к Тулле он спрятал в правой туфле. Надзиратель посмотрел его бумаги, ключи, самопишущую ручку, затем поводил вокруг Малко небольшим металлоискателем, чтобы убедиться в том, что при нем нет оружия. Удовлетворенный осмотром, он указал ему на его вещи, разложенные на табурете.

– Олл райт, сэр! Можете забирать.

Надзиратель отворил дверь и поманил Малко. Они остановились перед собственно тюремной дверью с глазком.

Надзиратель постучал. Дверь почти сразу отворилась, а за ней оказалась еще одна, снабженная толстыми железными перекладинами. Второй охранник отомкнул эту дверь и впустил Малко в небольшую тюремную канцелярию.

Распахнулась еще одна дверь, и они очутились в зале ожидания, где не было ничего, кроме деревянных скамей, и где находилось уже несколько посетителей. Всюду были развешены таблички с убедительной просьбой не писать на стенах непристойности. Малко уселся.

– Вас вызовут, – сообщил ему охранник и запер за собой дверь.

Третью по счету, отделявшую его от свободы. Зал ожидания сообщался с маленьким внутренним садиком. Малко не терпелось увидеть Туллу Линч.

Погруженный в раздумья, он вздрогнул, когда надзирательница крикнула:

– Тулла Линч!

Он поднялся и последовал за ней в садик, повернул направо, попал в коридор, вдоль которого располагались кабинки, где стоял стол и по стулу с каждой стороны.

– Подождите здесь, – приказала щекастая надзирательница.

Через полминуты появилась Тулла. Две косы ниспадали на длинное платье с ажурной кружевной вставкой спереди, сквозь которую проглядывали налитые груди. Она тихонько вскрикнула от неожиданности при виде Малко и вдруг кинулась в его объятия. Платье было настолько тонко, что Тулла казалась нагой.

– Не ожидали, что приду я? – спросил он.

Она покачала головой.

– Нет... Вчера приходила мама, но она ничего мне не говорила. Узнали что-нибудь новое?

Малко покачал головой.

– Об отце ничего. Но меня просила кое-что вам передать ваша подруга Маурин.

– Маурин!

Глаза Туллы заблестели от радости.

– А что это?

Малко повернул голову в сторону коридора, где прохаживалась надзирательница.

– Письмо, – тихо сказал он.

Тулла перегнулась через стол и прошептала:

– У вас найдется два-три фунта?

Он протянул ей пятифунтовую бумажку. Тулла вышла из кабинки и направилась к надзирательнице.

Малко услышал шуршание денег и шаги матроны в черных чулках, удаляющейся в конец коридора. Тулла вернулась сияющая.

– По счастью, им мало платят. Где письмо?

Малко осторожно снял туфлю и протянул ей конверт. Тулла нетерпеливо надорвала его, пробежала письмо глазами, скомкала в руке и подняла голову. Она была неузнаваема: подбородок дрожал, в глазах стояли слезы. Она улыбнулась Малко, схватила его руку и сжала до хруста.

– Вы... вы – потрясающий человек! – прошептала она. – Вот уж никогда бы не подумала!

Грудь ее высоко поднималась, так что делались видны коричневые кольца вокруг сосков. Малко не понимал, что могло вызвать столь бурную реакцию. О чем писала ей Маурин?

Глаза Туллы сияли от радости.

– Кажется, Маурин вас очень любит, – заметил Малко.

– Она – удивительная девушка! – горячо подхватила Тулла. – Вы сами видели, где она живет...

– И с кем...

Тулла закивала головой.

– Биг Лэд без ума от нее. Не думаю, что она по-настоящему любит его, просто она его пожалела. Он неграмотен и беден. И боготворит Маурин.

Она умолкла, и стал слышен шепот в соседних кабинах.

Малко спросил:

– Вы убили этих бритолобых протестантов, чтобы отомстить за отца. Но уверены ли вы, что именно протестанты повинны в его смерти?

Тулла прошептала:

– Мне сказала Маурин, а она прекрасно осведомлена. Тело бросили в какое-то озеро.

Она замолчала, глаза се вновь наполнились слезами. Малко положил ладонь ей на руку.

– Ничего, все образуется!

– Ну конечно!

Она порывисто встала, обошла стол и бросилась в его объятия. Она крепко обхватила его руками, и Малко почувствовал, что крепкое упругое тело льнет к нему. Она спрятала лицо у него на шее и прошептала:

– Какое счастье!

Тулла потерлась лицом о его лицо, их губы соприкоснулись вдруг она с неуклюжей пылкостью припала к его рту, примешивая слезы к их слюне, и стала ерзать животом по его животу, стараясь притиснуться как можно плотнее. Тут уже и не пахло братской признательностью.

Естество Малко отозвалось немедленно. Почувствовав это, Тулла отстранилась и шепнула, глядя на него хмельными глазами:

– Не надо. Здесь нельзя.

Малко действительно совершенно забыл, что находится в тюремном помещении для свиданий, что в нескольких шагах находится надзирательница, что в соседних кабинках тоже сидели люди. Жажда вознаградить себя за неудачную попытку изнасилования вдруг овладела им. Сквозь тонкое платье его ладони крепко сжали бедра Туллы, скользнули ниже, коснувшись лобка. Тулла отпрянула, но сразу же вновь прижалась, обхватив затылок Малко. Теперь она сама, казалось, забыла, где они. Она не противилась, когда он задрал подол длинного платья, обнажив ноги и полные бедра. Кровь стучала у него в висках. Он начал ласкать груди Туллы сквозь светло-серые кружева. Она застонала. Один сосок отвердел под его пальцами.

Вначале мысль о том, чтобы овладеть ею стоя, прямо здесь, в этом закутке, по соседству с другими людьми, показалась ему дикой, но вскоре желание заставило его забыть обо всем. Он припер Туллу к задней стене и задрал платье до пояса. Очевидно, она одевалась впопыхах, потому что ничего другого под ним не оказалась.

Когда мужское естество коснулось ее, она дернулась назад, кусая себе губы, но тотчас же покорно подала таз вперед, закрыла глаза и руками направила его. Присев на полусогнутых ногах, подавшись тазом вперед, она нетерпеливо ждала. Одним толчком он вошел в нее до предела и застыл, наслаждаясь исполнением своего желания. Она открыла глаза и шепнула:

– Боже мой, мы сошли с ума!

Она отпустила затылок Малко и обхватила его бедра. Он еще немного протолкнулся в ней и почувствовал, что но в состоянии долго сдерживаться. Всякие ухищрения были, впрочем, неуместны в этой незатейливой, наспех свершающейся случке.

Вдруг в коридоре послышались шаги. Не заглядывая к ним, надзирательница стукнула в стенку:

– Еще две минуты!

Тулла рванулась, Малко почти выскользнул из нее и, движимый древним инстинктом самца, так порывисто толкнул тазом, что в ту же секунду начал бурно изливаться в ней. Ногти Туллы впились ему в поясницу, она содрогалась всем телом. Боясь наделать шума, они даже задерживали дыхание. Малко почудилось, будто все звезды Млечного пути посыпались перед глазами. Изменившимся счастливым голосом Тулла нежно шепнула:

– Скорее, пора уходить. Она сейчас придет.

Надзирательница появилась, когда они торопливо приводили себя в порядок. Вся красная, со сбившейся прической, Тулла суетливо разглаживала на себе платье. По взгляду, брошенному надзирательницей на Малко, было ясно, что она все отлично поняла.

– Свидание окончено, сэр! – возвестила она равнодушно.

Тулла вновь кинулась на шею Малко, страстно целуя его.

– До скорого! – шепнула она.

Она прижималась так крепко, точно хотела срастись с ним. Когда она уходила по коридору, он подумал, что его семя еще в ней.

Прежде чем скрыться из виду, Тулла обернулась и подняла правую руку, раздвинув указательный и средний пальцы, – опознавательный знак бойцов ИРА.

Чувствуя, что мужская страсть еще не охладела, Малко сознавал в то же время, что так и не знает, что было в письме и отчего благоразумная Тулла вела себя, как мартовская кошка.

Вряд ли тюремное воздержание было единственной тому причиной.

Глава 8

Фары «кортины» осветили ржавый остов автомобиля посреди пустыря.

Малко выругался и затормозил. Он снова заблудился. За Фоллс-роуд были сплошные развалины и ни души, ни фонаря. Он колесил но католическому району в поисках пивной «Олд Хауз», где ему назначила встречу Маурин. Он несколько раз притормаживал, чтобы спросить дорогу у прохожих, но те удирали от него со всех ног. Ночью на улицах Белфаста становилось опасно. Наконец он подъехал задним ходом к одному старику и спросил, как добраться до «Олд Хауз». Хотя старик выговаривал слова так, будто жевал горячий картофель, Малко тем не менее разобрал, в какую сторону двигаться, и направился к Фоллс-роуд. Через сто метров он повернул в переулок напротив разрушенного завода и увидел пивную. Перед заведением выстроился забор из наполненных цементом и скованных металлическими перекладинами железных бочек, который призван был обезопасить посетителей кабачка от весельчаков на колесах, любящих побаловаться гранатами. Здание, приютившее пивную, казалось, готово было развалиться. Ни огонька, ни единого целого окна. Малко проехал немного дальше и поставил машину. Два молодых католика подозрительно наблюдали за ним и пошли следом. Всякий оставляющий машину на улицах Белфаста считался потенциальным убийцей...

Он толкнул дверь и сразу окунулся в тепло и людской гомон. В зале яблоку негде было упасть. От пивной кислятины спирало дыхание. Малко повернул направо, в зал, украшенный постерами ИРА. Всюду, куда ни глянь, люди сидящие, стоящие, опирающиеся о стойку. С пивными кружками в руках, разгоряченные, хохочущие, они толковали о том о сем, во всю глотку перекликались поверх голов. При появлении Малко все вмиг стихло. Ошалевший бармен негодующе пялился на костюм и галстук Малко. Кое-кто из любителей пива поставил кружку, уставившись на него с той же нежностью, с какой лев глядит на газель. Второй бармен незаметно достал из-под стойки деревянную дубинку.

Дверь за Малко затворилась, и к ней привалился спиной, сунув руки за пояс, громадный детина с черными сальными волосами. Настроенный враждебно... Очевидно, Малко приняли за протестанта, решившего покончить жизнь самоубийством или устроить им ловушку. Напрасно Малко искал взглядом хотя бы одно доброжелательное лицо... Мертвое молчание. Пролетел тихий ангел, обвешанный дубинками. Но вот из дыма возникла фигура Биг Лэда, направлявшегося к нему. Малко готов был расцеловать его. Молодой ирландец что-то пробурчал сквозь зубы, повел головой, и толпа вмиг расступилась перед Малко, вновь загомонили голоса, а девица в очках, пившая у стойки, даже улыбнулась ему, когда он нечаянно толкнул ее.

Маурин с Биг Лэдом и одноруким Брайаном сидели за столиком в глубине зала. Одетая в джинсовый костюм, Маурин стянула волосы на макушке пирожком и не накрасилась. Малко пришло в голову, что, вероятно, мало кто из посетителей пивной знал, чем она зарабатывала себе на жизнь. Хотя он ничего не заказывал, бармен поставил перед ним пинту пива.

– Извините, «Гиннесса» нет!

Питейные заведения фирмы «Гиннесс» бастовали, что обернулось всенародным бедствием.

Биг Лэд яростно заскреб ногтями свои юношеские прыщи, в то время как другая его лапища лежала на ляжке Маурин.

– Ну, как все устроилось? – спросила она.

– Наилучшим образом.

Малко не решился уточнить, насколько хорошо все устроилось... Пронзительный взгляд Маурин, казалось, читал его мысли.

– Она была довольна?

– В высшей степени, – уверил ее Малко. – Но...

Маурин выразительно повела глазами в сторону шумной компании слева от них.

Одним глотком она наполовину опорожнила свою кружку. В другом конце пивной заиграл оркестр. Маурин исподлобья разглядывала Малко испытующим взглядом. Однорукий отмалчивался, размечтавшись о «Гиннессе»... Пили много. Четверть часа спустя Маурин подала знак уходить.

На улице было свежо. Маурин посмотрела в сторону Фоллс-роуд, где на углу стояла своего рода башня, высящаяся среди развалин... Она указала Малко на светящуюся красную точку:

– Там, наверху – «поросята». Ночью следят за нами, а днем фотографируют...

Малко разглядел на верху здания нечто вроде каземата, откуда просматривалась вся Фоллс-роуд.

– Два года назад там укрылись «особисты», – продолжала Маурин. – Пришлось взорвать башню. Погибли все.

Биг Лэд и однорукий растворились в потемках, наблюдая за окрестностями. У Малко возникло ощущение, что его испытывают, подвергая какому-то непонятному обряду посвящения. Так что же было в письме? Не зря ли он теряет время, изображая заговорщика среди этих психов из пивнушки? Он не должен был забывать, что находится в Белфасте, чтобы узнать, почему убили Билла Линча.

– Как вы нашли Туллу? – спросила Маурин. – Держится молодцом? Вас обыскали?

– Обыскали, но письмо не нашли.

Впервые за все время Маурин соблаговолила улыбнуться.

– Благодарю вас!

– Да, кстати, что было в письме? Тулла просто не помнила себя от радости...

Маурин вновь замкнулась.

– Узнаете в свое время, – сухо отвечала она. – Мне пора.

– Может быть, вам нужна от меня еще какая-нибудь услуга? – не без насмешки осведомился Малко.

Она покачала головой:

– Нет.

– А вот я хочу просить вас об одной услуге. Пообедайте завтра со мной. Мне скучно в Белфасте.

Казалось, она готова была отказать, но, немного помолчав, все же согласилась:

– Вели вам хочется, давайте, но времени у меня будет мало. Ждите меня в «Скандии», – это недалеко от вашего Фонда, на Хауард-стрит.

На сей раз она пожала ему руку и исчезла во мраке пустыря.

* * *

Вряд ли можно было найти заведение более неприветливое, чем «Скандия». Ресторан уже трижды взрывали, поэтому на входе два цербера обыскивали всех подряд. Вдруг взор Малко поразило ослепительное видение. – Маурин, но Маурин совершенно другая. Волосы струились но плечам, грудь туго обтянута белой прозрачной блузкой, длинные ноги в распахе длинной застегивающейся впереди юбки, почти все пуговицы которой были расстегнуты.

– Вы – блистательны! – объявил ей Малко, ожидая, пока не обыщут ее сумочку.

Она как-то странно улыбнулась.

– Какое это может иметь значение? Красота – это так, пустое!

Они устроились за столиком. Заведение больше походило на столовую, чем на приличный ресторан. Все таращились на Маурин.

– Почему вам так хотелось встретиться со мной?

Малко улыбнулся.

– Вы меня обворожили!

– Вам просто хочется переспать со мной, – брякнула Маурин.

– Почему вы знаете?

Она покраснела, переменила разговор.

– Я полагала, вы здесь для того, чтобы помочь Ирландии.

– Именно этим я и занимаюсь, – возразил Малко. – ОФСИ доставляет еженедельно добрую сотню посылок, помимо денег. А вот что делаете вы?

Она удивленно взглянула на него.

– То есть?

– Все упражняетесь в пулевой стрельбе, как в Лондондерри?

Она замерла, потом лягнула его под столом.

– Я запрещаю вам говорить об этом!

До конца обеда они почти не говорили, либо обменивались ничего не значащими словами. Наблюдая друг за другом. Он понимал, что она пришла не только ради его красивых глаз. Тем не менее, она так и не сказала ничего существенного. На Хауард-стрит им повстречался английский дозор. Маурин вызывающе уставилась на шедшего впереди солдата, открывая ноги до самого верха, великолепная в своем дразнящем бесстыдстве. Несчастный солдат шел, пятясь задом, не отрывая глаз от дивных ног. Маурин зло засмеялась:

– Этот поросенок пойдет за мной хоть на край света!

Когда дозор удалился, она застегнула две пуговицы, обернулась к Малко и неожиданно спросила:

– Что вы делаете в субботу и воскресенье?

Малко поднял лицо к серому небу.

– Куплю бутылку водки и выпью ее один. Хотите, сделаем это вместе?

Она скупо улыбнулась:

– А если я приглашу вас на конец недели?

Но в воскресенье в Белфасте заниматься было решительно нечем, разве считать бомбовые воронки... Малко пытался проникнуть в тайну серых глаз, не смея надеяться, что его приглашают провести выходные дни в любовных забавах... В любом случае лучше, чем торчать на вилле Билла Линча.

– С удовольствием принимаю приглашение.

– Прекрасно, – ответила Маурин. – Завтра утром я заеду за вами.

* * *

Конор Грин налил полный стакан «Джи энд би», бросил туда несколько кусочков льда, протянул его Малко и поднял свой бокал.

– За удачные выходные!

Малко выпил: он соскучился по водке. Он размышлял, где бы раздобыть бутылку «Дом Периньона» в подарок Маурин. И на сей раз они без лишнего шума сошлись с заместителем консула в номере 707 гостиницы «Европа».

– Мне начинает казаться, что я напрасно теряю время, – заметил Малко. – Со времени моего приезда я так и не узнал ничего нового об исчезновении Билла Линча. Мне удалось лишь выяснить, что Маурин – активистка ИРА.

– И что она имеет сверхсовременное советское оружие, которое досталось ей не в телевикторине, – добавил Конор Грин.

– Будем надеяться, что выходные пройдут спокойно. Видимо, снова буду торчать в какой-нибудь хибаре в компании жутких личностей...

– Любопытный опыт изучения общества, – ответил Конор Грин без тени улыбки. – Что-нибудь да непременно приобретете...

– Блох! – со вздохом подхватил Малко. – Я уже сыт по горло ИРА и Ирландией. Пусть уж все взорвут к чертовой матери, и делу конец.

– Оно конечно! – поддакнул Конор Грин. – Но мне хотелось бы знать, какую роль во всей этой катавасии играют русские. До сих пор они вроде старались не высовываться.

– Может быть, из-за этого и погиб Билл Линч? – заметил Малко.

– В таком случае Маурин что-то известно. Не исключено, что в эти выходные вы что-то узнаете, тем более, что они вам, похоже, доверяют.

* * *

Обувшись в высокие черные сапоги, поверх которых она закатала до икр джинсы, надев пуловер с вырезов и собрав волосы в конский хвост, Маурин была еще прекраснее, чем всегда. Глядя на се ненакрашенное лицо, ей можно было дать не более шестнадцати лет.

– Вы готовы? – спросила она.

Малко был готов. Заперев виллу на ключ, он пошел за Маурин, в гараж, думая по дороге, что было бы верхом безнравственности оставить такую женщину добычей этой скотины Биг Лэда.

– Вы пришли пешком? – полюбопытствовал он.

– Меня довезли, – уклончиво отвечала она.

– Куда едем?

– Поезжайте по дороге на Бангор. Путь неблизкий.

Машин было мало, так что из Белфаста выбрались без затруднений. Малко набрал приличную скорость. Миновали Стормонт, грузное приземистое здание сразу за нарком, разбитым у дороги, где заседал ирландский парламент, ставший непреодолимой преградой на пути любых реформ. Маурин в молчании глядела прямо перед собой, словно рядом никого не было. Теперь они ехали берегом озера.

Через десять километров они наткнулись на воинский заслон. Пришлось ставить машину на обочине. Проверка бумаг, осмотр багажника. Когда английский офицер увидел в удостоверении Маурин штемпель «Угроза безопасности», Малко решил уже, что он разберет машину на винтики. Его самого обыскали повторно, а Маурин пришлось уединиться с девицей из вспомогательных сил. Через некоторое время она вышла из палатки, фыркая, как разъяренная кошка, изрыгая проклятия на счет девицы и от души желая ей попасть в руки негров или пакистанцев.