Текст книги "Циклон в ООН"

Глава 4

Полковник Танака с нескрываемым отвращением рассматривал сидящего напротив него. Ему, старому офицеру императорской армии, приходится иметь дело с подобной личностью! Куда ведет патриотизм... Нужно признать, что у Лестера Ирвинга действительно было мало общего с офицером японской императорской армии. Его курчавые волосы торчали в разные стороны, а жидкая вьющаяся бородка делала его похожим на Ленина. Ленина, вышедшего из Гарлема. В своей замшевой куртке с длинной бахромой, засаленных полотняных брюках и кедах. Лестер походил на всех молодых чернокожих безработных Нью-Йорка, злобных и голодных, в постоянном поиске легкой наживы. Которые не погнушались бы вырвать сумочку у старушки.

– У вас есть деньги? – жадно спросил негр.

Все столы вокруг них были пусты. Этот японско-таиландский ресторан на углу Бродвея и 79-ой улицы был на грани банкротства. Полковник Танака меланхолично созерцал свою сырую, едва оттаявшую рыбу. Лучше было бы взять гамбургер.

– У меня есть деньги, – сказал он, – но меня не все устраивает.

Он прекрасно говорил на свистящем английском. Лестер рассматривал его со злой иронией. В своем куцем темном костюме и белой рубашке, японец символизировал «истеблишмент», как раз то, что он желал стереть в порошок. Но пока они были союзниками. Временно.

Кто-то опустил монету в музыкальный автомат, и Лестер начал постукивать пальцами по столу в ритм музыке, закрыв глаза. Танака сухо ударил ладонью по дереву. Он бы с удовольствием изрубил этого негра на куски.

– Мы потеряли пятьдесят тысяч долларов, – сказал он, – и союзника. А вы до сих пор не смогли его заменить. Не говоря уже о том, что ФБР наверняка что-то пронюхало.

Лестер пожал плечами.

– Эти свиньи наверняка найдут для себя что-нибудь более интересное, чем заниматься каким-то «негром», исчезнувшим в дыму. Вы прекрасно знаете, что это был несчастный случай.

– Приближается дата голосования, – продолжал настаивать японец. – Мы не можем позволить себе провалиться.

Лестер склонился над столом, блестя глазами и положив свою длинную черную и тощую руку на руку японца.

– Нас ждет удача, чел, нас ждет удача. А после пфюить. Мы нашли одного фараона, который продает нам оружие. Белый. Но это дерьмо заставляет платить нас за один 38-ой калибр двести долларов...

С чувством неловкости полковник Танака вынул из кармана конверт и придвинул к негру.

– Здесь пять тысяч долларов, – тихо сказал он. – Вы должны будете мне отчитаться.

Лестер быстро спрятал конверт, потом поднялся, слегка покачиваясь в такт музыке.

– Я позвоню вам завтра. И не бойтесь этих свиней. Они вас не съедят. Они любят лишь черное мясо.

С этой шуткой он вышел из-за стола. Японец проводил его глазами, полными отвращения. Он с трудом верил, что Лестер был одним из опаснейших людей Нью-Йорка, что за его голову назначена цена десять тысяч долларов от имени Red Squad, подразделения ФБР, которое занималось террористами. Командиром Мэд Догз, ударной организации «Черных пантер». Их оружием были бомбы, убийства, грабежи. На Манхэттене их была сотня, готовых на все, ходивших у Лестера по струнке.

Но все еще неумелых: никто никогда не узнает, который из троих нечаянно взорвал дом на 11-ой улице вместе с двумя товарищами и послом Лесото. Большая часть их явок располагалась в Гарлеме, где они пользовались активным или пассивным сочувствием девяноста пяти процентов населения.

Полковнику Танаке было неизвестно, каким образом японским разведслужбам удалось войти с ними в контакт и что их связывало.

Но на следующий день после его прибытия, три месяца назад, Лестер позвонил ему в гостиницу. Когда они встретились, негра не смутили намерения полковника. Лишь бы ему была от него польза.

Они всегда встречались в разных местах. Танака заплатил и вышел. В своем темном, хорошо скроенном костюме, с седым ежиком и круглым плоским лицом, он походил на всех деловых японцев Нью-Йорка.

Какое-то такси замедлило ход, и японец заколебался. Пойдя пешком, он сэкономит доллар с полтиной. Ему по-королевски назначили двадцать семь долларов суточных. Он снял небольшой номер в гостинице «Сенчьюэри» на 47-ой улице, и ему едва хватало, чтобы прилично питаться. Полковник Танака был человеком честным. Для выполнения задания он имел в своем распоряжении практически неограниченные суммы. С тех пор, как прибыл в Нью-Йорк, он раздал около двухсот тысяч долларов. В день прибытия он арендовал сейф в филиале «Первого Национального Банка», расположенном как раз напротив ООН, чтобы поместить в него огромные суммы, которые ему вручили при отъезде из Токио. Больше, чем он мог заработать за всю свою жизнь... Но он не позволил бы себе потратить хотя бы сотню долларов на свои личные нужды.

В этом не было никакой заслуги полковника Танаки: просто это не приходило ему в голову.

Напротив, он спешил покинуть Нью-Йорк. Вернуться в свой маленький деревянный дом в пригороде Токио, к своей сырой рыбе, которую он брал вовсе не в морозилке, и к пачинко – азартной игре, за которой он проводил свое свободное время.

Он не понимал американской цивилизации. И в глубине души задание увлекало его. Бывший камикадзе, Танака попал в секретную службу армии после несчастного случая, который чуть не стоил ему правого глаза. Оттуда после войны он совершенно естественно перешел в разведслужбу при премьер-министре.

Постепенно он поднимался по служебной лестнице, спокойно и без осложнений. С абсолютным доверием своего начальства. Ему оставалось пять лет до ухода в отставку, и больше он ни на что не надеялся. До момента, когда его вызвал генерал Мишу, шеф разведслужбы. Ему пришлось ждать два часа, попивая чай, прежде чем генерал сказал ему, чего он от него хочет.

– Полковник Танака, – торжественно объявил генерал, – вам поручается задание, которое так же важно для Японии, как когда-то атака на Пирл-Харбор. Настолько секретное, что вы даже не должны думать о нем во внеслужебное время; вы должны быть готовы пожертвовать вашей жизнью, чтобы довести его до конца. Задание, выполнение которого будет зависеть от вас одного.

Танака, почтительно склонившись, попытался возразить, сказав, что его скромная персона не достойна такой чести, что другие, более молодые и способные, прекрасно подошли бы для выполнения этого задания, о котором он ничего не знал. Генерал сухо поставил его на место. Он был очень высок для японца, несколько полноват, как и приличествует порядочному человеку, и имел бритый череп. У него за спиной говорили, что он подделал свои документы, чтобы отодвинуть срок выхода в отставку.

За ним знали лишь одну страсть: тропические рыбы.

В императорской армии приказы начальника не обсуждались. Кроме того, он, Танака, носил фамилию, которой гордилась Япония. Нужен был человек, нравственный облик которого был выше всяких похвал. Ему придется подкупать людей, манипулировать огромными денежными суммами, возможно, использовать насилие... Все то, что сделал бы любой самурай.

Танака пробормотал, что будет стараться изо всех сил. Генерал протянул ему тонкую папку, чтобы ввести его в курс дела. Полковник быстро просмотрел ее, не очень понимая, о чем идет речь. Там содержались длинные колонки цифр – статистических данных о японской промышленности, прогнозы на будущее...

– Полковник Танака, – объяснил генерал, – это экономический отчет, который передало нам наше Министерство развития. Глубинное исследование по нашим экспортным возможностям.

Он прервался, чтобы придать больше веса своим словам.

– Положение тревожное. Через пять лет мы будем экспортировать или, скорее, будем в состоянии экспортировать в пять раз больше, чем теперь.

Полковник Танака нахмурил брови. Напротив, он не видел в этом ничего плохого.

– Да, но куда мы будем экспортировать? – спросил генерал. – Наши теперешние рынки насыщены. А если мы не будем экспортировать, у нас разразится ужасный кризис, поскольку нам не удастся прокормить наше стодвадцатимиллионное население. Наш единственный рынок в перспективе: Китай. И он нам нужен.

Несмотря на все уважение к своему начальнику, полковник Танака косо посмотрел на него: каким образом могла его скромная персона вмешаться в столь грандиозные замыслы?

Генерал объяснял медленно, будто обращался к ребенку:

– Полковник Танака, продавать китайцам нам мешает одна вещь. Американцы запрещают всякую торговлю с красным Китаем. Но представьте себе, что Китай будет принят в ООН. С этого момента отпадут все торговые ограничения. Мы будем первыми. Американцы к этому не готовы, и китайцы отдадут предпочтение нам. Мы ведь азиаты... Поэтому достаточно, чтобы Генеральная Ассамблея ООН проголосовала в этом году за принятие Китая в Организацию Объединенных Наций.

Полковник Танака подумал, что это ему снится.

– Но это дело политиков, – запротестовал он. – У меня нет никаких связен в этих кругах. Я уверен, что наше подразделение...

Генерал прервал его:

– Теоретически вы правы, полковник. Но политически у нас связаны руки. Я даже могу вам сказать, что если некоторые члены нашего правительства узнали бы, какое на вас возлагается задание, то выдали бы вас американцам... Безусловная поддержка Чан Кайши – один из краеугольных камней американской дипломатии. В этом году, как и двадцать четыре года назад, они сделают все, что в их власти, чтобы предложение было отвергнуто. И без вашего вмешательства так оно и будет. У Танаки голова шла кругом.

– Что я должен сделать конкретно?

– Вы поедете в Нью-Йорк, – сказал генерал. – Ваше задание состоит в том, чтобы «переубедить» столько представителей, сколько потребуется, чтобы голосование прошло в пользу Китая. И в нашу. Разумеется, чтобы американцы этого не заметили.

– Но какие средства...

– Любые средства, полковник. Шантаж, коррупция, запугивание. Все средства давления. И помните: вы во враждебной стране, не доверяйте никому. Даже ваша служба не знает о вашем задании. Слишком многие из ее членов имеют контакты с ЦРУ. Если вы попадетесь, я буду вынужден отказаться от вас, повесить на вас ярлык предателя, сумасшедшего. Вы предстанете перед американским судом и будете осуждены. Поэтому придется вами пожертвовать...

Танака дал согласие.

Затем генерал долго инструктировал Танаку по техническим вопросам задания. Официально он займет место третьего секретаря представительства при Организации Объединенных Наций. Должность, традиционно предназначенная для членов разведслужб, желающих совершить ознакомительную поездку в США. Небольшая награда хорошо поработавшим агентам.

* * *

Теперь до голосования оставалась одна неделя. Танака тратил деньги, не считаясь, но особенно он должен был рассчитывать на своих странных союзников: «Мэд Догз» и Лестера.

В принципе, все должно было пройти хорошо, но происшествие на 11-ой улице поставило операцию под удар. Полковник Танака не знал, может ли ФБР выйти через «Мэд Догз» на представителя Лесото. Если да, вся его многомесячная работа могла пойти насмарку... Эта мысль настолько парализовала его, что он решил поехать автобусом. К счастью, у него нашлась мелочь. Уже несколько месяцев, опасаясь вооруженных ограблений, водители требовали дополнительной платы за риск.

Автобус доставил его на угол 45-ой улицы и Бродвея, в ста метрах от его гостиницы.

Газетный киоск был еще открыт. Танака подошел и взял последний выпуск «Нью-Йорк пост». Он быстро пробежал заголовки и, успокоившись, свернул газету. Пока ничего.

С момента взрыва он находился в постоянном напряжении. Газеты много писали о происшествии в течение двух дней, затем под крупными заголовками стали появляться другие сенсации. В кулуарах ООН все говорили, что представителю Лесото не повезло, и он, подцепив девицу, нарвался на активистку негритянского движения. С тех пор об этом больше не вспоминали. Полковник Танака с облегчением вздохнул, оказавшись в своем маленьком номере. Он тщательно вписал в записную книжку сумму, которую передал Лестеру. На предыдущей строке была записана сумма в пятьдесят тысяч долларов, врученная представителю Лесото. В эту сумму оценивалось данное им обязательство, что он проголосует как надо. То есть против официальных указаний своего правительства. Увы, не все делегаты были так жадны до денег. Чтобы «убедить» двадцать два человека, которые были ему нужны, Танаке понадобилось проявить изобретательность и даже применить насилие. Лестер и его люди были далеко небесполезными. При условии, что ФБР и ЦРУ не встанут поперек дороги... Танака знал, что американские спецслужбы исследовали все обломки дома на 11-ой улице. И что они должны были задаться некоторыми вопросами...

Японец разделся, несколько минут собирался с мыслями перед своим переносным синтоистским алтарем и лег спать.

Еще восемь дней – и он сядет в самолет до Токио. Выполнив задание.

Из суеверия он еще не заказал билета. Если он провалится, возвращение не состоится. Таковы издержки ремесла. Он не боялся смерти.

В своем столе, в помещении японского представительства по Юнайтед Нэйшнз Плаза, 866, он держал пистолет «нага» калибра 7,65 мм с двумя магазинами. Но он даже не мог обратиться к своим коллегам из секретных служб Японии. Для них он был лишь чиновником на закате карьеры, которому предложили «приличную» поездку в награду за оказанные услуги.

Через некоторое время его разбудили резкие телефонные звонки.

В голосе Лестера больше не было издевательских интонаций, которые так раздражали японца, в нем звучали натянутость и беспокойство.

– Эти свиньи оказались хитрее, чем мы думали, – сказал он.

– Вы хотите сказать, что...

Полковник Танака не хотел верить в катастрофу. До сих пор все шло так хорошо.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал негр. – Сейчас. Позвоните мне.

Он повесил трубку. Танака знал, что это значило. Лестер не доверял коммутатору гостиницы. Японец должен был спуститься, чтобы позвонить ему из телефона-автомата.

По номеру, который он знал наизусть.

Японец поднялся с тяжестью на сердце. Что же могло произойти в четыре часа утра? Накануне вечером у Лестера должна была состояться окончательная беседа с заместителем Джона Сокати. Чтобы договориться на тех же условиях. Казалось, все шло прекрасно...

Когда полковник Танака прошел мимо ночного портье, тот сказал себе, что у этих желтых и впрямь странные привычки.

Глава 5

Полковник Танака топал ногами от ярости в телефонной будке. К счастью, в четыре часа утра на Шестой авеню было немного прохожих.

– Не трогайте его! – завопил он. – Не смейте! Если он федеральный агент, то это лучший способ вызвать катастрофу. Вы опять повели себя как дети.

Лестер запротестовал на другом конце провода:

– Если мы его отпустим, Виктор Кюрфор струсит. Именно он может пойти и рассказать все фараонам.

Японец замолчал, соображая. Судя по тому, что сказал ему Лестер, блондин не мог ничего сделать. Напротив, заместитель Джона Сокати представлял большую опасность. Из двух зол выбирают меньшее...

– Если что-то и предпринимать, – с осторожностью сказал он, – так это в отношении Виктора Кюрфора. Дело нужно провернуть очень быстро и чтобы все выглядело как несчастный случай. В конце концов обойдемся и без Лесото.

На другом конце провода Лестер по своей отвратительной привычке неодобрительно прищелкнул языком.

– Вы хотите сказать, что мы должны тихо препроводить этого типа домой?

– Безусловно, – приказал полковник Танака. – А в остальном сделайте то, что я вам говорю. Вы совершили очень серьезную ошибку.

Он в бешенстве повесил трубку. Если бы только у него была дюжина японцев! Выходя из будки, он чуть было не попал под такси, шофер которого к тому же еще и обругал его. Самое лучшее – вернуться в гостиницу и попытаться заснуть. Разумеется, будет очень досадно, если второй член представительства Лесото умрет. Но, в конце концов, у полковника Танаки не было выбора. Неважно, если ФБР раскроет заговор после голосования. До той поры нужно безжалостно обрубать все ниточки.

* * *

Малко открыл глаза с таким ощущением, будто на его голове остановился тридцатитонный грузовик. Над ним склонилось довольно расплывчатое внимательное лицо Кризантема. Он закрыл глаза и снова открыл их: черты турка стали немного четче. Малко находился в своей комнате, уложенный прямо в одежде на кровать. Как только он захотел приподняться, голову сковала ужасная боль. Он подал знак Кризантему и с его помощью отправился рыгать в умывальник. Понемногу он стал припоминать события прошедшего вечера. Он снова увидел себя падающим и срывающим платье с незнакомки.

Дальше в памяти следовал провал. Как он остался жив? Ему захотелось спросить об этом у Кризантема, но тот готовил на кухне кофе.

Малко доплелся до телефона и позвонил Элу Кацу. Тот оказался в отвратительном настроении.

– Где вы были? Я ждал новостей весь день.

– Весь день! – с ужасом произнес Малко. – Но который теперь час?

Ему показалось, что трубка выскочит у него из рук.

– Вам платят не для того, чтобы вы кутили, – язвительно заметил Эл Кац. – Сейчас семь часов вечера. Семь часов.

До Малко вдруг дошло, что если бы его спасла полиция, то американец знал бы об этом. Его спасло что-то другое. Что-то необъяснимое. Зачем Джейде и ее друзьям было создавать себе такие трудности, чтобы потом отпустить его? Он спросил себя, не был ли весь вечер грандиозным блефом. Но для чего? Он быстро пересказал Элу Кацу то, что произошло. Попросил его установить личности Виктора Кюрфора и Джейды. Ему было о ней известно лишь то, что у нее красный «кадиллак» с откидывающимся верхом.

Он повесил трубку в тот момент, когда Кризантем, чудесно вышколенный для старого наемного убийцы, входил с кофе. Он сказал с добродушной улыбкой:

– Ах! Я рад видеть, что Его Сиятельству лучше. Его Сиятельство не был на высоте этой ночью, когда его доставили друзья.

– Мои друзья?

Кризантем засмеялся.

– Красивая черная дама и два ее друга. Они вас внесли... Я открыл им.

Малко больше ничего не понимал. Итак, его привезла Джейда после того, как хотела убить его.

– Эти двое... На кого они были похожи?

– Да простит меня Ваше Сиятельство, – сказал Кризантем, – но у них были очень мерзкие рожи.

А Кризантем знал в этом толк.

* * *

Виктор Кюрфор с некоторой тревогой вошел в здание, где Джейда назначила ему встречу. Дело происходило на шестнадцатом этаже импозантного и старинного дома на 93-ей улице. С 1939 года холл был украшен все тем же сильно потертым восточным ковром. Мраморный пол был грязным и в трещинах. Половина лампочек перегорела. Лишь один портье был в хорошем состоянии. В синей униформе с «кольтом» 45 калибра за поясом. Между 76-ой и 96-ой улицами проживало пятнадцать тысяч наркоманов. Готовых на все, чтобы завладеть десятью долларами.

Дипломат чуть было не повернул назад. Но, помимо денег, его привлекала сама прелестная негритянка. С тех пор, как он прибыл в Нью-Йорк, у него было лишь две белых, глупых и довольно некрасивых. Американские негритянки относились к нему с презрением. Все, кроме Джейды. Но со вчерашнего вечера ему стало страшно. Он надеялся получить то, чего он желал, прежде, чем скажет ей, что завязывает.

Он позвонил, выйдя из лифта, и дверь тотчас же открылась. Джейда была ослепительной в плотно облегающих брюках из золотистого эластика и блузке без бюстгальтера. Она так надушилась «Мисс Диор», будто от этих духов зависела ее жизнь.

Ноздри Виктора Кюрфора затрепетали, и он потерял дар речи. Джейда попросила его войти. – Рада, что вы пришли.

Ее голос был теплым и ласковым, с такими сексуальными модуляциями, что дипломат забыл о всех своих благих намерениях.

На низком столике стояли два приготовленных стакана. На проигрывателе крутилась пластинка Дионны Уорвик. Африканец покосился на грудь Джейды. Та села на канапе, рядом с ним, и протянула ему стакан с «Джи энд Би».

Дипломат выпил его одним глотком. По его горлу пробежала приятная теплота, и ему показалось, что во взгляде хозяйки появились призыв и готовность. Он дерзко положил руку на обтянутое эластиком бедро. От ударов сердца задрожала его рубашка. Плоть была упругой и твердой, теплой. Джейда откинулась назад, от чего выступили ее груди.

– Я вам нравлюсь?

Она с легкой иронией посмотрела на дипломата, потянувшегося к ней всем своим существом.

– Вы удивительно красивы, – откровенно сказал он.

Она наклонилась к нему, прикоснувшись губами к его шее.

– Вы тоже.

И тут же Виктор Кюрфор позабыл все дипломатические тонкости. С глазами, практически вылезшими из орбит, он сделал то, чего желал с того мгновения, как вошел в эту комнату. Обе его руки исчезли под блузкой и стиснули груди негритянки. Он ожидал протеста, отталкивающего жеста, но Джейда откинулась, будто помогая ему.

Он скользнул на нее, бешено вдавливая свой живот в ее, давая почувствовать ей свое желание. Он мял ее грудь, будто это была лепешка из маниоки.

Ободренный молчанием Джейды, он задрал блузку и закопался своим лицом между двух грудей, поочередно облизывая соски. На этот раз Джейда застонала по-настоящему. Ей нравились эти ласки. Запрокинув голову назад, она не сопротивлялась, направляя язык негра небольшими вскрикиваниями, автоматически раздвинув ноги. Если бы Виктор Кюрфор взял ее в этот момент, многое было бы иначе.

Дипломат вспомнил о необычном изгибе Джейды и еще больше возбудился. Он бормотал бессвязные слова на суахили: особо подобранные непристойности, используемые знахарями.

Он пытался перевернуть Джейду. Его грубость не понравилась молодой негритянке, и ее возбуждение сразу же спало. Но она позволила Виктору ласкать себя через эластик. Дипломат едва сдерживался, его дыхание стало неровным, в животе жгло.

Он ощупью стал искать «молнию» на эластиковых брюках. Джейда пробормотала:

– Почему бы нам не пройти в спальню?.. Там нам будет лучше.

Она на ходу расстегнула блузку и повернулась к нему обнаженной грудью. Он вновь прыгнул на нее, бешено кусая и облизывая.

Она была его наградой.

Но на этот раз она сохранила хладнокровие, сама расстегнув «молнию» и сбросив брюки легкими движениями ног.

Обнаженная, она вытянулась и отодвинулась от Виктора Кюрфора, чтобы он мог в свою очередь раздеться. Он сорвал с себя одежду, будто она горела. Джейда нежно провела рукой по его плоти, и он подумал, что сейчас умрет от изнеможения. Она перевернулась, и замерла, лежа на животе.

Перед необычайным изгибом ее крестца вновь назначенный посол почувствовал, как снова становится диким. Он встал на колени напротив Джейды, грубо развел ее длинные ноги и рухнул на нее, дыша ей в спину и бормоча непристойности на суахили.

Он овладел ею, обхватив руками за бедра. Она была теплой и глубокой и начала двигаться, выгибаясь еще больше. Но Виктор Кюрфор не знал, что это делалось лишь для того, чтобы ускорить развязку. Она знала, что ни один мужчина не устоит перед прелестью ее зада. И нужно было, чтобы Виктор Кюрфор потерял голову.

Он взорвался почти сразу и остался лежать, уткнувшись лицом в спину Джейды. Она подождала с минуту, затем выскользнула из-под него. Дипломат почувствовал в себе невыразимое блаженство и одновременно неудовлетворенность. Слишком быстро все произошло.

Джейда встретила взгляд своего партнера. «Он хочет меня убить», – мгновенно подумала она. И это было правдой. В эту секунду Виктор, переполненный сексуальным возбуждением, хотел задушить Джейду в своих объятиях. Этот фантастический зад свел его с ума.

Забавно. Ситуация возбуждала ее. Возможно, на этот раз она получит от нее некоторое удовольствие. Если он не убьет ее раньше.

Ластясь, она привлекла его к себе, медленно двигаясь. Она дала ему удобно устроиться, и тут же почувствовала, как в нем вновь зарождается желание. Нужно, чтобы он остался в этом положении. Несколько минут они заигрывали. Виктор снова принялся лизать ей грудь. Ее таз сам собой пошел навстречу мужчине. Он тут же начал бешено двигаться, прерывисто дыша, как кузнечный мех, закрыв глаза и приоткрыв рот.

Она наблюдала за ним с открытыми глазами. Ее правая рука неторопливо скользнула к краю кровати и начала искать то, что там было спрятано.

* * *

Без двадцати восемь в квартире Малко зазвонил телефон. Кризантем поднял трубку, ответил и, прикрыв микрофон рукой, объявил:

– С Его Сиятельством желает поговорить какой-то нервный господин. Я не очень хорошо понимаю, чего он хочет.

Малко, который только что проглотил галлон кофе, подошел к телефону.

Возбужденным господином оказался Эл Кац.

– Ваш негр, – без предисловий сказал он, – входит в представительство Лесото. В действительности он даже последний оставшийся из нее в живых, поскольку их всего было двое. И у него есть право голоса.

Малко выругался по-австрийски. Очень нехорошим словом. Прояснялись многие вещи. Вот почему прелестная Джейда так хотела устранить его. Сам того не зная, он сунул руку в муравейник.

– Где он? – тут же спросил Малко.

– Я об этом ни черта не знаю, – отозвался американец. – Во всяком случае его нет ни в офисе, ни в ООН, ни у себя.

– А Джейда?

– То же самое. Она – фотомодель. Насчет адреса ничего точно неизвестно уже несколько месяцев. ФБР переворачивает Гарлем.

– Им лучше бы поторопиться, – мрачно сказал Малко, – поскольку, если хотите знать мое мнение, наш друг Виктор не золотое дно для какой-нибудь страховой компании... Я бы даже сказал, что он в смертельной опасности. Сделайте все, чтобы отыскать его.

Он повесил трубку, чувствуя себя еще хуже. Зачем было устанавливать контакт, чтобы тут же потерять его.

* * *

Левой рукой Джейда нежно поглаживала затылок Виктора и постанывала, выгибаясь под ним. Вдруг она почувствовала, как участилось его дыхание. Рука, которую Джейда держала на пояснице, поднялась и скользнула к его шее, большой палец остановился на мозговой артерии.

«Есть», – подумала негритянка.

Виктор Кюрфор двигался все быстрее и быстрее, закопавшись лицом в ее плечо.

Рука Джейды медленно вышла из-под матраца, держа шило. Наступил деликатный момент. Ногтями левой руки она четко наметила место, куда оно должно было вонзиться.

Дипломат поднял голову, почувствовав щипок, и встретил ее холодный взгляд. Он тут же понял, что он означает.

Он, в свою очередь, своей правой рукой начал сжимать шею Джейды, но в то же время нижняя часть его тела продолжала жить независимой жизнью. Когда Джейда одним махом вонзила шило, он почувствовал слабую боль затем ослепление, будто смотрел прямо на солнце. Но это была лишь смерть.

Он напрягся, сжался, как только мог, и умер в момент наслаждения. Джейда закусила губы, охваченная необычайным волнением.

Сухим жестом она выдернула шило, бросила его на пол и высвободилась из под агонизирующего тела. Виктор издал еще несколько стонов и остался лежать на животе, вцепившись руками в простыню. Джейда перевела дух и призналась себе, что этот последний оргазм был вызван страхом смерти. Она задумчиво посмотрела на тело мужчины, которого только что убила. Несколько секунд назад это было живое существо, полное желания, вибрирующее. Теперь это была лишь груда мяса, которое скоро начнет смердеть. С мертвыми глазами, как у рыб в магазине самообслуживания.

Затем, усевшись коленями на кровати, она осмотрела затылок убитого. Выступила лишь одна крошечная капля крови. Она осторожно промокнула ее салфеткой. Острое шило пробило мозжечок, и смерть наступила мгновенно. Требовалось особо тщательное вскрытие, чтобы установить ее причину.

Это был старый луизианский рецепт. Первоначально он использовался для приготовления уток. Затем рецепт расширили до применения на белых. Немало апоплексических ударов было обязано маленькой игле, убивавшей без боли. Виктора Кюрфора, возможно, и не будут вскрывать. Дипломатов не вскрывали.

Джейда прошла в ванную, затем оделась. Позвонила Лестеру, который ждал в трех кварталах отсюда, в кафе-тории.

– Дело сделано. Все хорошо.

– Иду, – с облегчением отозвался негр. Через пять минут он был у нее. Он прошел прямо к кровати и перевернул труп Виктора Кюрфора.

– Он все-таки неплохо смотрится, – мечтательно заметил он. – Ты, должно быть, хорошо поразвлеклась...

Это и было все надгробное слово Виктору Кюрфору, скоротечно умершему чрезвычайному и полномочному послу.

Джейда не ответила. Она знала, что у Лестера всегда было желание переспать с ней.

– Избавь меня от него, – холодно сказала она.

Лестер весело потер руки.

– Наш желтый друг будет доволен на этот раз. Мы сделали хорошую работу.

– Я сделала, – поправила Джейда. – Где ты его оставишь?

– На скамейке, в Центральном Парке. Подумают, что у него случился приступ.

Джейда с беспокойством посмотрела на него.

– Это опасно? Он пожал плечами.

– Не настолько. Он ведь тоже негр. Белым на них наплевать. Я дал пять баксов привратнику, чтобы он заткнулся. И сказал ему, что у меня тут один приятель-наркоман, которого надо перевезти.