Текст книги "Убежище"

8

Сандрина Ноябрь 1986 года

– Все в порядке?

На море было легкое волнение, «Лазарус» бодро двигался вперед. Поль только что вышел из рулевой рубки. Сандрина сидела прямо на полу, прислонившись спиной к большому мешку, содержимое которого ей было неизвестно. Ее желудок на удивление держался молодцом, но она все же избегала смотреть в сторону раскачивающегося горизонта.

– Вы только не подумайте, – произнес молодой человек, повысив голос, чтобы перекрыть гул мотора, – если бы вы упали в воду, Симон первым бы бросился вас спасать.

– Не искушайте меня, – улыбнулась она.

– Вы не замерзли?

– Нет, вы очень любезны, спасибо. Поль, я могу вам задать один вопрос?

– Да, конечно.

– Когда я подошла к вашему катеру, почему вы решили уточнить, что моя бабушка была хорошим человеком? – спросила Сандрина.

Этот вопрос не давал ей покоя с того самого момента, как она поднялась на борт «Лазаруса». Она ни на секунду не сомневалась в искренности Поля. И это беспокоило ее больше всего. Судя по всему, это были не просто вежливые фразы в связи с недавней кончиной Сюзанны. Сандрина была уверена, что они шли от сердца, и он мог бы точно так же произнести их при жизни ее бабушки.

«Хороший человек…»

Это никак не вязалось со сложившимся у нее представлением о той, кто отказался от своей семьи ради жизни на острове.

– Потому что она им была, – подтвердил Поль, присаживаясь рядом с ней. – Я начал работать на острове, когда мне было шестнадцать лет. Сейчас мне двадцать восемь. С самого моего приезда Сюзанна принимала меня очень радушно. Остальные были более сдержанными и заговаривали со мной, только когда нужно было передать заказ. А она мне даже призналась, что была счастлива встретить кого-то «из внешнего мира».

– Передать вам заказ?

– Да, мы с Симоном исполняем роль снабженцев. Мы совершаем регулярные рейсы между островом и континентом, чтобы обеспечивать жителей всем необходимым: медикаментами, продуктами… Мы также производим различные работы. Например, крышу починить или предохранитель поменять. Мы в некотором роде мастера на все руки!

– У вас, должно быть, очень много работы!

– Гораздо меньше, чем вначале. На острове осталось всего пятеро жителей… Простите, четверо.

– Только четверо? – удивилась Сандрина. – На целом острове?

– Да. Большую часть времени там живут Морис, Виктор, Клод и Франсуаза. Вы знаете, остров не очень большой. Пешком его можно обойти за один день. Раз в два месяца приезжает команда ученых, чтобы провести учет и идентификацию гнездящихся на острове птиц. Это вносит некоторое оживление и побуждает Виктора растопить кухонные печи в ресторане при местной гостинице. В остальное время там живут только старожилы.

– Но что они делают на этом острове?

– Они… доживают свой век, в некотором роде. Когда владелец острова решил сделать его природным заповедником, он не стал их выселять, позволив им оставаться на острове до самой смерти. Это благородное решение, поскольку остров не может получить статус полноценного природного заповедника, пока там живет хоть один человек. А до тех пор ученые довольствуются тем, что готовят оборудование и описывают местную фауну.

– Но почему они захотели остаться? – удивилась Сандрина, стараясь не выдать своего разочарования.

Этот вопрос был адресован не только Полю, но также бабушке, которая ни разу не захотела навестить свою внучку.

– Я не знаю…

Поль немного помолчал, затем заинтригованно наклонился к ней.

– Сандрина, – тихо произнес он, – вы что, совсем ничего не знаете об этом острове?

– Нет, – ответила она.

Ей хотелось добавить, что она знает немногим больше о той, к кому направлялась в первый и последний раз. Но ей почему-то было стыдно в этом признаться.

– Ладно, – продолжил он, выпрямляясь, – в таком случае я готов вам дать короткую историческую справку об этом месте. Но при одном условии…

– Каком?

– Вы поужинаете со мной сегодня вечером в ресторане.

– Разве он открыт?

– Представьте себе горстку людей, живущих на острове. Что им нужно для того, чтобы не сойти с ума от одиночества?

– Место, где они могли бы встречаться. И где можно выпить, – ответила она, забавляясь этим очевидным фактом.

– Вот именно! И когда приезжают ученые, поверьте мне, они тоже не против собраться в уютном местечке, чтобы пропустить по стаканчику! Виктор, местный повар, открывает ресторан каждый день. Обычно он не разжигает кухонные печи, просто наливает всем пива… Но всякий раз, когда мы приезжаем, нас ждет только что приготовленное блюдо. Мне кажется, это придает смысл его жизни и заставляет подниматься с постели каждое утро…

– Что ж, отлично, – с удовольствием согласилась молодая женщина, – уютное местечко, хорошее пиво, немного народу… Звучит заманчиво! Вы официально назначаетесь моим личным гидом. Я вас слушаю!

– Хорошо, – начал Поль, устраиваясь поближе к Сандрине. – Начнем со времен Второй мировой войны. Во время оккупации это место служило форпостом немецкого военного флота. Они построили там бункер, а также дома для проживания личного состава. В период освобождения всех эвакуировали, остров опустел. Французское государство решило его продать, как и большинство небольших островов, использовавшихся немцами, – нужны были средства для восстановления страны. Вот тогда и появился нынешний владелец острова. Кажется, он уже тогда собирался вернуть этому месту изначальный природный облик. Однако он не стал сносить немецкие постройки, поскольку по прибытии на остров ему пришла в голову другая идея: организовать детский лагерь.

– Детский лагерь? – удивилась Сандрина, поднимая воротник пальто.

– Именно так, лагерь для детей войны. Он был открыт в конце лета 1949 года. Не слишком удаленный от континента, а значит, от семей, но на достаточном расстоянии, чтобы забыть о страданиях и лишениях. Для этого проекта нужно было набрать персонал: повара, врачей, воспитательниц, садовника… Вот так нынешние обитатели острова туда и попали.

– Вы хотите сказать, что моя бабушка работала в этом лагере?

– Совершенно верно.

Сандрина быстро произвела мысленный подсчет. Согласно нотариальному документу ее бабушка родилась в 1912 году, значит, ей было тридцать семь лет, когда открылся лагерь. Что касается матери Сандрины, то ей как раз исполнилось двадцать, когда Сюзанна впервые ступила на этот остров.

– Значит, поэтому она не могла покинуть остров все эти годы, – поняла Сандрина. – А вовсе не потому, что…

– Все не так просто, – поморщившись, перебил ее Поль.

– Как это?

– Лагерь оставался открытым недолго.

– Почему?

– В конце октября того же 1949 года случилась ужасная трагедия. Был спланирован выезд на континент. Дело в том, что у персонала вызвало беспокойство внезапно возникшее уныние среди детей. И когда врачи пришли к заключению, что с физическим здоровьем это никак не связано, просто они скучают по своим родным, директор решил, что воспитанникам пойдет на пользу один день, проведенный в кругу семьи. Он решил дать детям возможность зарядиться любовью, так необходимой в их возрасте, а родителям – оценить физическое здоровье своих отпрысков. Поскольку лагерь предлагал не только удаление от руин и хаотичного восстановления страны, а также регулярное и разнообразное питание, обстановку, способствующую исцелению психологических травм, связанных с войной. Ребята могли заниматься спортом, прогуливаться верхом, открывать для себя фауну и флору острова, спать в нормальных постелях, слушать радио в теплых комнатах… У них даже был учебный класс. Короче, остров давал каждому ребенку шанс возобновить свое детство с того самого момента, когда фашисты его грубо прервали. Тем временем родители могли спокойно восстанавливать свое жилье, ожидая, пока закончатся трехмесячные каникулы на острове. Но вылазка на континент прошла не так, как планировалось. Не успело судно отплыть от берега, как произошла авария – оно затонуло в ледяных водах, унеся с собой детей, которые в большинстве своем не умели плавать.

– Какой ужас!

– Ни один из них не выжил. Взрослым удалось добраться до берега. Некоторые в порыве отчаяния тут же вернулись в воду, чтобы попытаться их спасти, но все было напрасно. Течение уже слишком далеко унесло маленькие тела.

Сандрина некоторое время хранила молчание. Она представляла, как дети барахтаются в холодном море, в том самом, по которому она сейчас плыла. Тридцать семь лет отделяло ее от этой катастрофы, но ей казалось, что она слышит их звонкие голоса, молящие о помощи. Она также подумала об отчаянии, которое должна была испытывать ее бабушка. Такое может кого угодно свести с ума…

– Мне кажется, местные жители не хотят покидать остров в память об этих детях. Они редко говорят об этом, но достаточно встретить их взгляд, чтобы понять, что они до сих пор носят в себе груз этой трагедии.

– Что было потом?

– Владелец принял решение закрыть лагерь. Он вернулся жить на континент, его больше здесь не видели. Но он продолжает перечислять деньги оставшимся жителям и ежемесячно выплачивает нам с Симоном зарплату, чтобы мы могли заботиться о последних свидетелях той эпохи. Я всегда имел дело только с его нотариусом, мэтром Бегено, по поводу моего контракта и прочих административных процедур…

– Вы были там? – внезапно спросила Сандрина.

– Когда?

– Когда они нашли Сюзанну?

– Нет. Я живу на континенте. Я узнал об этом, только когда приехал.

– Кто ее обнаружил? – спросила молодая женщина, опустив взгляд.

– Наверняка один из них. Вы читали заключение Клода, врача, живущего на острове?

– Да, остановка сердца. Что они обычно делают в таких случаях?

– Ждут, когда родные, получив известие, дадут им необходимые указания. Кто-то хочет забрать тело, но большинство покойных завещали, чтобы их захоронили на местном кладбище.

– Там даже есть кладбище? – удивилась она.

– Да, – с сожалением произнес молодой человек, – с символичными детскими могилами…

– Поль, хватит болтать, пора причаливать!

«Лазарус» замедлил ход, но Сандрина с Полем, увлеченные своей беседой, этого не заметили. Однако оба подскочили, услышав голос Симона.

– Пойду в рулевую рубку, – сообщил Поль, в то время как молодая женщина смотрела на медленно приближающийся остров.

Она заметила деревянный причал и вспомнила о плане, который показал ей нотариус. Тогда она повернула голову влево и увидела крыши домов, проглядывающие среди скал и приморских сосен. С правой стороны от причала Сандрина обнаружила густой лес, который, судя по рисунку, соседствовал с жилищем ее бабушки. С этого расстояния общая картина показалась ей крошечной и нелепой, как миниатюра реальности. Но по мере приближения остров демонстрировал свои истинные размеры. Его обрывистые скалистые берега, темные и блестящие, становились все выше, словно под воздействием безмолвного движения тектонических пластов. Лесные деревья, казалось, тоже стали толще и еще больше вытянулись к грозным облакам. Море, в свою очередь, пробудилось. До сих пор спокойное и безмятежное, оно вдруг заволновалось, словно терзаемое внутренними водоворотами, делая маневры Симона более неуверенными и заставив Сандрину вцепиться в леерное ограждение.

– Течения вокруг острова сильные и своенравные! – крикнул капитан «Лазаруса». – Но вы не бойтесь, скоро все закончится!

Сандрина вдруг подумала, до какой степени, должно быть, были повреждены детские тела и насколько им было трудно избежать многочисленных скал, торчащих из воды.

Десять минут спустя катер пришвартовался. Сандрина с облегчением сошла по сходням на остров. Несколько секунд она стояла неподвижно, вдыхая полной грудью насыщенный йодом воздух, стараясь унять легкое чувство дискомфорта в области желудка. Узкий песчаный берег, который моряки называют «кладбищем волн», простирался перед ее взором. Его песок был серым, не имеющим ничего общего со светлым и радушным тихоокеанским побережьем. Гирлянды водорослей покрывали его поверхность, словно пестрые лохмотья лавкрафтовского монстра.

«Черт возьми, бабушка, ты не могла умереть где-нибудь на Сейшелах…»

На губах Поля играла насмешливая улыбка, когда он подошел к ней. Он, похоже, не испытывал никакого недомогания, но в отличие от Сандрины его походка казалась менее уверенной на земле, чем на море.

– Встречаемся в ресторане, – бросил он, загружая в тележку деревянный ящик, который он только что вынес с катера.

– Я… Хорошо, только мне нужно сначала зайти в дом Сюзанны, оставить вещи.

– Не сегодня вечером, Сандрина, скоро совсем стемнеет, и поверьте мне, ночевать возле леса – не самая хорошая идея, когда ты находишься на острове. Посвятите этот вечер вашей недели знакомству с местными жителями! Они будут счастливы с вами встретиться и рассказать вам о Сюзанне. В гостинице для вас найдется комната, если только вы не предпочитаете оказаться в одиночестве в незнакомом доме в двух шагах от заколдованного леса…

– Заколдованного? Мне давно не десять лет и… Подождите, что вы сказали? Как это – неделя? Что вы имеете в…

– Ну да, это наш рабочий цикл. Мы остаемся здесь на неделю, чиним все, что нужно починить, затем снова уезжаем на неделю на континент.

– Простите? Вы хотите сказать, что я застряла на этом острове на целую неделю?

– Именно так. Этот нотариус ни на что не годен, раз не в состоянии объяснить все правильно… – пробормотал Поль.

– Но я не могу оставаться здесь так долго! Проклятие!

– Послушайте, мне нужно все разгрузить, на это уйдет максимум пара часов. Встретимся в ресторане, и не волнуйтесь, здесь время бежит быстро.

Поль снова отправился на катер. Сандрина не верила своим ушам. Провести в изоляции неделю на этом крошечном острове! Да, Пьер ей как раз говорил про неделю, но она никак не думала, что застрянет здесь на все это время. Она мысленно перебрала содержимое своего чемодана – ей было с чем продержаться, но она никак не могла на это решиться. «Завтра или максимум через пару дней я попрошу Симона отвезти меня обратно, я оплачу проезд, если понадобится, но я не могу оставаться на этом острове, я здесь с ума сойду!»

Она медленно начала подниматься по грунтовой дороге, не замечая первых капель дождя, упавших с неба.

9

Сюзанна 1949 год

Если бы кто-то спросил у Сюзанны, что является синонимом детства, она бы ответила «восхищение».

Поскольку именно это она читала в глазах детей.

Когда они гуськом подошли к бывшему бункеру, она испугалась, что сейчас все исчезнет, что ребята испытают страх при виде этого бетонного сооружения, не имеющего ничего общего с детской беззаботностью. Она опасалась, что они забудут про аромат горячего шоколада, который ощущался все сильнее, и снова поддадутся сомнениям, как это бывало по ночам, когда в полумраке хрупких жилищ они замечали страх в глазах своих родителей. И в некотором смысле это произошло. Едва уловимо, но все же вполне ощутимо.

Сначала дети замедлили шаг, увидев основное здание лагеря. Вряд ли они когда-то встречались с подобным, но наверняка не раз слышали об этом. Так же, как о лагерях смерти, концентрационных лагерях, Дахау, Освенциме, – этими новыми словами пестрели разговоры взрослых с момента освобождения. Родители произносили их со скорбными лицами, не имевшими ничего общего с улыбками, появлявшимися при упоминании о радуге или о Рождестве.

Затем детские взгляды невольно поднялись вверх, чтобы изучить окрестности. Они пытались найти причины для сомнений, оправдать присутствие этих бетонных стен, стоящих нетронутыми, словно они не имели никакого отношения к только что закончившейся войне или были готовы к началу следующей.

Наконец – Сюзанне понадобилось несколько секунд, чтобы это заметить, – их цепочка сомкнулась. Дети встали плотнее друг к другу, словно стремясь защититься от опасности, которую они еще не идентифицировали.

Почувствовав их волнение, директор взял слово, встав между ними и бункером.

– Вы правы, – произнес он спокойным и уверенным голосом, – это немецкая постройка. Довольно невзрачная, правда? Но поверьте мне, если бы они узнали, что мы с ней сделали, им бы это точно не понравилось! Идемте за мной, вы сейчас все увидите…

Вот так просто. Всего несколько слов.

Дети продолжили свое шествие гуськом и вскоре приблизились к главному входу. Шедшая рядом девушка, Луиза, крепко сжала руку Сюзанны, когда весь маленький отряд вошел внутрь здания, даже стены которого, казалось, были пропитаны ароматом шоколада. Широкий сырой коридор закончился неожиданно просторным залом. Франсуаза в очередной раз подумала, что эти гнусные немцы знали толк в строительстве. Ей захотелось плюнуть на пол, чтобы проклясть их, но в последний момент она сдержалась, подумав, что это будет плохим примером для детей.

Внутри все изменилось до неузнаваемости.

Вместо боевого снаряжения, серых стен и мишеней для стрельбы появился длинный обеденный стол, потолок над которым украшало небо, залитое солнцем. На всех четырех стенах огромного зала вместо бледного цемента красовались яркие жизнерадостные пейзажи. Цветущий луг, гигантская радуга, море с приветствующими вас рыбами и гора, населенная животными всех видов. Дети не удержались от восторженных вскриков. Они подошли к рисункам, чтобы потрогать их, убедиться, что все это не сон, прикрывающий обманчивую реальность. Именно в этот момент появился повар Виктор, словно фокусник, вышедший на сцену. На его лице сияла широкая улыбка, которая тоже казалась нарисованной, настолько сильно она озаряла его лицо, он толкал перед собой тележку, уставленную чашками горячего шоколада.

– Сказано – сделано! – воскликнул директор, жестом приглашая ребят отведать угощение.

Маленькая группа рассредоточилась без всякой опаски, и скоро у каждого в руках была чашка шоколада. За этим последовала благоговейная тишина. Затем медленно губы, испачканные коричневой пенкой, округлились, чтобы в конечном итоге растянуться в улыбке.

Когда все допили свои напитки, директор повел детей в другой коридор, где виднелись многочисленные двери, все приоткрытые.

– Вот ваши комнаты. На дверях написаны ваши имена. Можете устраиваться не торопясь, мы не будем вам мешать. Затем, когда вы закончите, мы снова встретимся в общем зале, чтобы познакомить вас с программой ваших каникул. Отныне это ваши комнаты, вы можете обустроить их на свой вкус, к примеру, передвинуть мебель, если вам не нравится, как она стоит. Для всех желающих через час будет снова подан горячий шоколад. В конце коридора есть часы. Итак, увидимся позже!

Постепенно дети разошлись по своим комнатам. Из коридора были слышны их восхищенные возгласы и смех, поскольку вместо старого цемента здесь тоже их ждали веселые рисунки. Разукрашенные клоуны, цветущие луга, хороводы детей, держащихся за руки, их имена, написанные большими разноцветными буквами…

Сюзанна почувствовала, как по щеке стекает слеза. «Хорошо, что я не накрасилась, как Франсуаза», – с улыбкой подумала она.

Затем она отвернулась и оставила детей наедине с их восхищением.

10

Сандрина Ноябрь 1986 года

Сандрина быстро добралась до поселка. Она с удивлением насчитала двадцать домов. Ей казалось, их будет меньше, но она вспомнила рассказ Поля о присутствии нацистов, о бывшем персонале лагеря и о группе ученых, регулярно бывающих на острове. Прочные постройки из твердого камня, все однотипные, с прямыми строгими линиями, – эти дома больше напоминали надгробные памятники, чем уютные жилища.

Молодая женщина направилась к самому внушительному из них, единственному двухэтажному зданию с освещенными окнами, рассудив, что это и есть гостиница. Оттуда доносился соблазнительный аромат жареного мяса, из трубы к небу поднимался густой дым. Сандрина толкнула дверь, лицо обдало приятной теплой волной, развеявшей легкий озноб, вызванный моросящим дождем.

В печи потрескивали поленья, рядом выстроился десяток пустых столов и стульев. В глубине зала виднелась длинная лестница, исчезающая на втором этаже. У ее основания примостилась маленькая конторка, обозначающая границу между служебными помещениями и территорией, предназначенной для публики. Сандрина с чемоданом в руке направилась по многочисленным коврам, устилающим полы, к этому заменителю ресепшена. Она заметила бар с пивными кранами, а также музыкальный автомат – включенный, но хранящий молчание.

– Черт возьми! Теперь я понимаю, почему именно здесь сосредоточен центр местной жизни! – прошептала она, уже предвкушая, как выпьет свежего пива, сидя у огня под звуки классического джаза.

Она позвонила в колокольчик, стоявший на столе, и прислушалась. Ответ не заставил себя ждать. За дверью раздался мужской голос, и несколько секунд спустя она оказалась лицом к лицу с Виктором. Она сразу определила, что это он. Среднего роста, с крупными глазами, придающими ему выражение постоянного удивления. Он направился к ней, и Сандрина заметила, что он слегка хромает.

– Сандрина, я счастлив наконец с вами познакомиться! Конечно, я бы предпочел сделать это при других обстоятельствах, но Клод заверил нас, что Сюзанна не страдала, – пояснил он, вытирая руки об свой длинный фартук.

К великому удивлению Сандрины, повар обогнул конторку, чтобы заключить ее в объятия.

– Примите мои соболезнования. Могу лишь разделить вашу боль, вашу бабушку здесь очень любили, – шепнул он ей на ухо.

Молодая женщина подождала, пока Виктор ее отпустит, чтобы в свою очередь улыбнуться ему. Она не знала, что ответить на его слова, поэтому ограничилась простым «спасибо».

– У меня готова комната для вас, – продолжил Виктор. – Нотариус предупредил меня о вашем приезде. Но сначала садитесь за стол, после дороги всегда хочется пить. Не желаете пива?

– С удовольствием! – обрадовалась Сандрина.

– Вы уже познакомились с Симоном и Полем?

– Да, мы немного поболтали, по крайней мере с Полем, – уточнила она.

– А… Симон… Он выглядит не очень дружелюбным, – улыбнулся повар, скользнув за барную стойку, – но он хороший человек.

Виктор включил пивной кран и наполнил две широкие кружки, наблюдая, как его гостья прохаживается по комнате.

– Воспоминания о прошлом, – поморщился он, увидев, что она склонилась над фотографиями в деревянных рамках, висевшими на соседней стене.

Внучка Сюзанны восхищенно рассматривала снимки. Большинство из них были черно-белыми и запечатлели жизнь на острове в течение первых лет. На одной фотографии десять человек, словно футбольная команда, гордо позировали на фоне огромного бункера. Она узнала Виктора по его одежде повара, но засомневалась насчет Симона. Высокий рост соответствовал, но улыбка, озарявшая лицо молодого человека, резко контрастировала с выражением лица моряка, которого она не так давно видела. Сандрина поискала свою бабушку, но, не имея достаточной информации, она колебалась между двумя женщинами, одна из которой была невысокой, с накрашенным лицом, а другая – более стройной, с взглядом, избегающим объектива. К тому же, среднее качество снимков не облегчало ей задачу…

Многие фотографии изображали этих же людей в разных ситуациях: работающими в саду, сидящими за столом в зале с разноцветными стенами, играющими в баскетбол, курящими на утесе на фоне простирающегося до самого горизонта моря… «Даже сам остров как будто сияет», – подумала она, разглядывая несколько цветных снимков, отпечатанных, судя по всему, с пленки «Кодахром». У нее создалось впечатление, что с течением лет трагедия в детском лагере сделала более блеклой саму природу острова. В ту пору дома жителей утопали в цветах, море казалось более синим, а небо было не таким угрожающе-серым, какое сейчас нависало над островом.

Но вовсе не этот цветовой диссонанс вызвал у нее наибольшее чувство дискомфорта.

Переместившись правее, она обнаружила другую коллекцию снимков – посвященных детям. История, рассказанная Полем, внезапно отозвалась в ней, как таинственная сказка, навеянная ветром. Воспитанники тоже позировали перед бункером. Они все, похоже, были одного возраста, и робкие улыбки освещали их лица. Их запечатлели во время различных занятий. Некоторые ехали верхом, другие собирали фрукты или играли в мяч. Незаметно для себя Сандрина дошла до последнего снимка. Дети сидели спиной к объективу перед доской, на которой были написаны упражнения по математике. На одной из стен висела карта Франции, виднелись также круглые часы и вешалка для одежды.

Учебный класс.

После этого снимка – больше никаких следов жизни детей. Ни одной фотографии. Эта гнетущая пустота соответствовала внезапности их смерти. Сандрина вдруг ощутила холод, словно до сих пор находилась на улице под ледяным моросящим дождем.

– Держите, вам станет лучше, – произнес Виктор, протягивая ей пиво.

Он дружески положил ей руку на плечо.

– Судя по тому, как вас расстроили снимки, вы знаете историю этих детей.

– Да, Поль рассказал мне ее во время поездки. Это ужасно.

– Это была огромная утрата, имевшая множество последствий. Ну, не будем об этом. Садитесь, грейтесь, остальные скоро подойдут.

Сандрина устроилась за ближайшим к огню столиком, прямо под снимками.

– Остальные?

– Да, я знаю, по крайней мере, одну персону, которой не терпится вас обнять: это Франсуаза! Они были неразлучны с вашей бабушкой! Это та, которая с макияжем…

– Значит, вторая – моя бабушка?

– Да… Сюзанна.

– Я не думала, что она такая красивая.

– Красивая, умная и очень добрая. Нам ее так не хватает, – вздохнул Виктор, неподвижно застыв перед фотографией.

– Почему вы до сих пор остаетесь на острове? Почему не возвращаетесь на континент? – спросила Сандрина, делая глоток пива.

– Потому что все мы тут пленники, милая девушка. Только поэтому, – ответил Виктор, не сводя глаз со снимков.

Она подождала продолжения, разъясняющего эти загадочные слова, но мужчина больше не проронил ни слова. Впервые за все время с момента их встречи он не улыбался и казался отсутствующим, словно его сознание, покинув тело, сосредоточилось в другом месте, в совершенно другой эпохе.

– Как это… пленники? – все же решилась спросить Сандрина.

– О… прошу прощения, я несу вздор, – произнес он, возвращаясь к жизни, – просто ваше присутствие напомнило мне о Сюзанне и… Простите, меня, старика, иногда заносит… Отдыхайте, я пойду приготовлю ужин. Поль ест за четверых, и вам тоже не мешало бы подкрепиться. Я вас оставлю, до скорой встречи.

Он бесшумными шагами направился в сторону кухни, слегка прихрамывая.

Сандрина в тишине допила пиво. Через окна ресторанного зала она наблюдала, как густеют сумерки. Ветер, дующий с моря, трепал ветви сосен, и если прислушаться, можно было услышать его заунывную песню. Темнота все больше окутывала пейзаж. Блестящие скалы превратились в угрожающие тени, похожие на солдат, неподвижно застывших в ожидании штурма. Поль дал ей ценный совет. Она представила себя в незнакомом доме своей бабушки среди мебели и воспоминаний призрака. «Не забывая о заколдованном лесе», – насмешливо подумала она, вспомнив слова молодого снабженца.

В эту секунду дверь гостиницы распахнулась. На пороге появилась пожилая женщина, ежась от ветра, который тут же ворвался внутрь, принеся с собой капли дождя, забрызгавшие ковер у входа.

Поставив свой зонтик, она бросила быстрый взгляд в сторону Сандрины, после чего направилась к музыкальному автомату. Порывшись в кармане куртки, она постучала по клавишам, наклонилась и опустила монету в щель автомата. В ту же секунду комнату наполнили звуки пианино, и первые слова песни межвоенных лет украсили атмосферу ресторана.

 
Говори со мной о любви,
Ну скажи мне ласковое слово,
Очень нежные речи твои
Мое сердце слушать готово.
 

Сандрина почувствовала, как сжалось ее сердце.

Эта песня…

Ею овладело странное чувство.

Ощущение опасности, источник которой она не могла определить, пробудило в ней когда-то уже испытанное чувство тревоги, но ей не удавалось вспомнить, где и когда это было. Она пристально смотрела на незнакомку, приближавшуюся к ее столику, в то время как неприятные мурашки исполняли дикий танец по всему ее телу. В тот момент, когда пожилая женщина открыла рот, густо намазанный блестящей помадой, Сандрина вспомнила, когда она уже испытывала точно такое же чувство – это было во время отъезда с фермы, где коров разрисовали фашистскими крестами, когда она заметила на крыльце свои тщательно вычищенные кроссовки…

 
Шепот сладкий и вкрадчивый твой
Одурманил меня до дрожи,
Несмотря ни на что, ты мой,
Я хочу тебе верить все же.
Говори со мной о любви…
Ну скажи мне ласковое слово.
 

– Здравствуй, дитя мое, – произнесла Франсуаза, убирая с лица седую прядь волос, – я так рада с тобой познакомиться… Мне столько нужно тебе рассказать…