Текст книги "Исчезновение Стефани Мейлер"

Начало августа 1994 года. Со дня убийства прошла неделя.

Мы с Джесси отдавали расследованию все силы, работали день и ночь, забыв про сон, выходные и сверхурочные.

Наш штаб располагался в квартире Джесси и Наташи, там было куда уютнее, чем в холодном кабинете в полиции штата. Мы устроились в гостиной, поставили там две походных койки и приходили и уходили, когда нам удобно. Наташа заботилась о нас. Ей случалось вставать посреди ночи, чтобы приготовить нам поесть. Она говорила, что это лучший способ опробовать блюда, которые она включит в меню своего ресторана.

– Джесси, – говорил я с набитым ртом, смакуя Наташину стряпню, – поклянись, что ты на ней женишься. Это не женщина, а совершенная фантастика.

– А я и собираюсь, – ответил однажды вечером Джесси.

– Когда свадьба? – в восторге воскликнул я.

– Совсем скоро, – улыбнулся он. – Хочешь кольцо посмотреть?

– А то!

Он на секунду отлучился и вернулся с футляром; в нем покоился великолепный бриллиант.

– Бог ты мой, Джесси, да оно обалденное!

– Это бабушкино, – сказал он, быстро пряча футляр в карман: в комнату входила Наташа.

* * *

Баллистический анализ не оставлял сомнений: жертвы были застрелены из одного оружия, пистолета марки “Беретта”. Все убийства совершил один человек. Эксперты полагали, что, скорее всего, это мужчина: не только из-за тяжести преступления, но и потому, что входную дверь дома выбили сильным ударом ноги. Впрочем, она даже не была заперта.

Следственный эксперимент, проведенный по запросу прокуратуры, позволил восстановить следующую картину событий: убийца вышиб дверь дома Гордонов; вначале столкнулся в прихожей с Лесли Гордон и выстрелил ей в грудь, почти в упор. Потом заметил в гостиной ребенка и убил его в спину двумя пулями, выпущенными из коридора. Затем убийца направился на кухню, видимо услышав шум. Мэр, Джозеф Гордон, пытался выбежать в сад через застекленную дверь кухни. Четырежды выстрелив ему в спину, стрелок направился по коридору к входной двери. Ни одна пуля не прошла мимо цели, значит, стрелок был опытный.

Выйдя из дома через парадный вход, он налетел на Меган Пейделин, совершавшую пробежку. Та наверняка пыталась убежать, и он убил ее двумя выстрелами в спину. Действовал он, вероятно, без маски, потому что затем сделал контрольный выстрел в голову, в упор, словно желая убедиться, что женщина мертва и не заговорит.

Дополнительная сложность заключалась в том, что в деле имелось двое косвенных свидетелей, но они мало чем могли помочь следствию. В момент убийства Пенфилд-кресент была почти безлюдна. Из восьми домов, находящихся на улице, один был выставлен на продажу, а обитатели пяти других ушли в Большой театр. В последнем жила семья Беллами, но в тот вечер дома оставалась только Лина Беллами, молодая мать троих детей, и ее младший сын, которому едва исполнилось три месяца. Ее муж Терренс отправился с двумя старшими на набережную.

Лина Беллами, конечно, слышала выстрелы, но приняла их за салют на набережной по случаю открытия фестиваля. Тем не менее прямо перед этими хлопками она заметила на улице черный фургон с большим логотипом на заднем стекле, но описать его не смогла. Помнила, что там что-то нарисовано, но не присматривалась и не запомнила, что именно.

Вторым свидетелем был одинокий мужчина, Альберт Плант, живший в одноэтажном доме на параллельной улице. Когда-то он попал в аварию, передвигался только в инвалидной коляске и в тот вечер остался дома. Когда раздались выстрелы, он как раз ужинал. Серия хлопков привлекла его внимание, он вышел на крыльцо послушать, что такое творится в квартале. Сообразил посмотреть на часы: было 19.10. Но потом снова воцарилась тишина, и он решил, что это дети забавлялись с петардами. Посидел на пороге, наслаждаясь вечерним теплом, а потом, примерно через час, около 20.20, услышал крики какого-то мужчины, звавшего на помощь. Он немедленно позвонил в полицию.

Одна из главных трудностей заключалась в отсутствии мотива преступления. Чтобы выяснить, кто убил мэра и его семью, нам надо было знать, у кого были причины это сделать. Но на первых порах расследование ни к чему не привело. Мы опросили жителей города, муниципальных чиновников, родных и друзей мэра и его жены – все напрасно. Гордоны, казалось, жили тихо и мирно. Ни явных врагов, ни долгов, никаких драм, никакого мутного прошлого. Ничего. Самая обычная семья. Лесли Гордон, супруга мэра, работала учительницей в начальной школе Орфеа, ее очень ценили; о самом мэре все отзывались в высшей степени положительно, горожане относились к нему неплохо, и все полагали, что на муниципальных выборах в сентябре, на которых против Гордона выдвигался его заместитель Алан Браун, его выберут на второй срок.

Однажды под вечер, когда мы в энный раз перебирали документы, я сказал Джесси:

– А если Гордоны не собирались никуда убегать? Может, мы с самого начала просчитались?

– Это ты к чему, Дерек?

– Гляди, мы уткнулись в тот факт, что Гордон был дома, а не в Большом театре и что у них были сложены чемоданы.

– Согласись, довольно странно, что мэр решил не появляться на открытии фестиваля, который сам же и основал, – возразил Джесси.

– Может, он просто опаздывал, – сказал я. – И как раз собирался туда отправиться. Начало официальной церемонии в 19.30, у него было время добраться до Большого театра. На машине туда минут десять, не больше. Что до чемоданов, то, возможно, Гордоны собирались в отпуск. У его жены и сына летние каникулы, все логично. Они думали уехать на следующий день с раннего утра и хотели сложить вещи перед тем, как двинуться в Большой театр, они ведь знали, что вернутся поздно.

– А как ты объяснишь, что их убили? – поинтересовался Джесси.

– Неудачное ограбление, – предположил я. – Кто-то думал, что Гордоны в этот момент уже в Большом театре и можно спокойно попасть в дом.

– Вот только пресловутый грабитель, похоже, ничего не взял, кроме их жизней. А чтобы войти, вышиб дверь ногой? Не самый незаметный способ. К тому же никто из муниципальных служащих не упоминал, что мэр собирается в отпуск. Нет, Дерек, тут что-то другое. Тот, кто их застрелил, хотел их убрать. Слишком жестокое убийство, чтобы можно было сомневаться.

Джесси достал из дела фото убитого мэра, сделанное в доме, долго его разглядывал, потом спросил:

– Тебя ничто не удивляет на этой фотографии, Дерек?

– Ты имеешь в виду, кроме того, что мэр плавает в луже крови?

– Он не в костюме и без галстука, – сказал Джесси. – Он в домашней одежде. Чтобы мэр отправился открывать фестиваль в таком наряде? Это же чушь. Знаешь, Дерек, что я думаю? Я думаю, что мэр и не собирался на спектакль.

На снимках открытого чемодана рядом с Лесли виднелись фотоальбомы и какая-то безделушка.

– Взгляни, Дерек, – продолжал Джесси. – Лесли Гордон, когда ее убили, укладывала в чемодан вещи. Кто будет брать в отпуск фотоальбомы? Они собирались бежать. Возможно, от того, кто их убил. От кого-то, кто точно знал, что на театральном фестивале их не будет.

Наташа вошла в комнату как раз на последних словах Джесси.

– Что, парни, напали на след? – улыбнулась она.

– Если бы, – вздохнул я. – Кроме черного фургона с рисунком на заднем стекле, ничего. Да и с ним ничего конкретного.

Нас прервал звонок в дверь.

– Кто это? – спросил я.

– Дарла, – ответила Наташа. – Пришла взглянуть на планы обустройства ресторана.

Я собрал все документы и сложил в картонную папку.

– Ни слова ей о расследовании, – велел я Наташе, направившейся к двери.

– Ладно, Дерек, – равнодушно сказала она.

– Это очень серьезно, Нат, – повторил я. – Мы должны соблюдать тайну следствия. Нас тут быть не должно, ты не должна все это видеть. У нас с Джесси могут быть неприятности.

– Я ничего не скажу, обещаю, – заверила Наташа.

Наташа открыла дверь, и Дарла, войдя в квартиру, сразу заметила папку у меня в руках.

– И как движется расследование? – спросила она.

– Ничего, – ответил я.

– Ну Дерек, неужели это все, что ты можешь мне сказать? – игриво настаивала Дарла.

– Тайна следствия, – отрезал я.

Ответ, помимо моей воли, прозвучал довольно сухо. Дарла сердито насупилась:

– Фу-ты ну-ты, тайна следствия! Наташа-то небось в курсе всего.

Понедельник, 30 июня 2014 года

26 дней до открытия фестиваля

Я разбудил Анну в половине второго ночи и попросил приехать к нам с Дереком на мебельный склад. Она знала, где он находится, и через двадцать минут была на месте. Мы встретили ее на парковке. Ночь стояла теплая, в небе сияли звезды.

Я представил Анне Дерека и сказал:

– Это Дерек выяснил, где Стефани вела свое расследо вание.

– На мебельном складе? – удивилась она.

Мы с Дереком одновременно кивнули и повели Анну вдоль рядов металлических штор к номеру 234-А. Я поднял штору и зажег свет. Перед Анной открылась маленькая, два на три метра, комнатушка, вся заваленная документами, относившимися к убийствам 1994 года. Там были статьи из тогдашних местных газет, в частности, подборка статей из “Орфеа кроникл”. Были увеличенные фотографии каждой жертвы, фото дома мэра, сделанное в день преступления и, судя по всему, вырезанное из какой-то статьи. На переднем плане мы с Дереком и группа полицейских стояли у белой простыни, скрывавшей тело Меган Пейделин. На снимке Стефани написала фломастером:

То, что было у нас перед глазами и чего никто не увидел.

Из мебели там был только стул и столик, за которым Стефани, по-видимому, провела долгие часы. На этом импровизированном письменном столе – бумага и ручки. А на стене, так чтобы был перед глазами, прилеплен листок с надписью:

Найти Кирка Харви

– Кто такой Кирк Харви? – вслух спросила Анна.

– Когда случились эти убийства, он был шефом полиции Орфеа, – ответил я. – Вел с нами расследование.

– И где он теперь?

– Не имею понятия. Думаю, давно вышел в отставку. Мы обязательно должны с ним связаться, возможно, он говорил со Стефани.

Роясь в куче бумаг на столе, я обнаружил еще кое-что.

– Погляди, Анна, – сказал я, протягивая ей квадратный листочек.

Это был билет на самолет до Лос-Анджелеса. Стефани написала на нем:

Черная ночь → Архивы полиции

– Опять эта Черная ночь, – прошептала Анна. – Что это может значить?

– Что ее поездка в Лос-Анджелес была связана с расследованием, – предположил я. – И теперь у нас есть полная уверенность в том, что Стефани действительно расследовала убийства девяносто четвертого года.

На стене висело фото мэра Брауна по крайней мере двадцатилетней давности. Похоже, кадр из видеозаписи. Браун стоял перед микрофоном с листком в руке, словно произносил речь. Листок также был обведен фломастером. Задний план походил на сцену в Большом театре.

– Наверно, это Браун произносит приветственную речь на фестивале в Большом театре в вечер убийства, – сказал Дерек.

– Откуда ты знаешь, что это вечер убийства? – спросил я. – Ты что, помнишь, как он был тогда одет?

Дерек взял в руки фото из газетной статьи, где тоже был запечатлен Браун:

– Костюм вроде тот же самый.

На мебельном складе мы просидели всю ночь. Камер там не было, сторож ничего не видел: по его словам, ему нужно было там появляться, если возникнут проблемы, но до сих пор никаких проблем не возникало. Клиенты приходили и уходили, когда хотели, никто за ними не следил и не задавал лишних вопросов.

Группа криминалистов из полиции штата примчалась на место и приступила к осмотру. В ходе тщательного обыска был обнаружен компьютер Стефани, спрятанный в пустой коробке с двойным дном: кто-то из полицейских хотел ее переставить и удивился, почему она такая тяжелая.

– Вот что искал тот, кто поджег квартиру и ограбил редакцию, – произнес я.

Криминалисты забрали компьютер на изучение. А мы с Анной и Дереком взяли с собой все документы, налепленные на стену склада, и развесили их в точно таком же порядке в кабинете Анны. В 6.30 утра Дерек, с трудом продирая слипающиеся глаза, прикнопил фото дома Гордона, долго всматривался в него и еще раз прочитал вслух сделанную Стефани надпись: “То, чего никто не увидел”. Водя носом по снимку, он изучал лица людей на нем.

– Так, это мэр Браун, – показал он на человека в светлом костюме. И добавил, ткнув пальцем в крошечную головку: – А вон тот – шеф Кирк Харви.

Мне пора было ехать в окружное отделение полиции штата, отчитываться о своих достижениях перед майором Маккенной. Дерек отправился со мной. Когда мы ехали вниз по Мейн-стрит, залитой утренним солнцем, Дерек, тоже впервые за два десятилетия оказавшийся в Орфеа, произнес:

– Ничего тут не изменилось. Словно и не было этих лет.

Через час мы сидели в кабинете майора, и тот ошарашенно слушал мой рассказ о прошедших выходных. Обнаружив мебельный склад, мы наконец получили доказательство того, что Стефани расследовала убийства 1994 года и, возможно, установила что-то важное.

– Едрить твою в корень, Джесси, – выдохнул Маккенна, – неужели это дело будет гоняться за нами всю жизнь?

– Надеюсь, что нет, майор, – ответил я. – Но расследование надо довести до конца.

– Ты хоть понимаешь, что это значит, если вы тогда налажали?

– Что ж тут не понимать. Именно поэтому я бы хотел остаться в полиции, пока не доведу все до конца.

Он вздохнул:

– Ты же знаешь, Джесси, какую уйму времени это у меня зай мет – бумажки, объяснения с начальством…

– Знаю, майор. Простите.

– А что будет с пресловутым проектом, из-за которого ты решил подать в отставку?

– Никуда не денется, подождет, пока я не закрою дело, – заверил я.

Маккенна, ворча, вытащил из ящика какие-то формуляры.

– Только ради тебя, Джесси. Потому что ты лучший коп, какого я когда-либо знал.

– Я вам очень признателен, майор.

– Между прочим, я уже кому-то отдал твой кабинет с зав трашнего дня.

– Кабинет мне не нужен, майор. Сейчас схожу заберу вещи.

– И я не хочу, чтобы ты вел расследование в одиночку. Назначу тебе напарника. Правда, ты сегодня должен был уйти, и остальные пары в вашем подразделении уже составлены, но не волнуйся, я тебе кого-нибудь подыщу.

Дерек, сидевший рядом со мной, наконец нарушил молчание:

– Я готов пособить Джесси, майор. Поэтому я и здесь.

– Ты, Дерек? – удивился Маккенна. – А ты когда последний раз занимался оперативной работой?

– Двадцать лет назад.

– Мебельный склад мы обнаружили только благодаря Дереку, – вставил я.

Майор опять вздохнул. Он явно был взволнован.

– Дерек, я правильно понимаю, что ты хочешь заново взяться за расследование, из-за которого ушел с оперативной работы?

– Да, – решительно ответил Дерек.

Майор долго смотрел на нас, потом спросил:

– Где твое табельное оружие, Дерек?

– В письменном столе лежит.

– Ты еще не забыл, как им пользоваться?

– Нет.

– Ладно, только сделай милость, сходи в тир и разряди обойму в мишень, прежде чем гулять с этой штукой на поясе. Господа, закройте мне это дело быстро и чисто. У меня нет никакого желания получать громы небесные на нашу голову.

* * *

Пока мы с Дереком были у Маккенны, Анна времени зря не теряла. Она загорелась идеей разыскать Кирка Харви, но это оказалось куда более сложным делом, чем она думала. Несколько часов она пыталась выйти на след бывшего шефа полиции, но безуспешно. Он вообще пропал с горизонта: ни адреса, ни телефона. Исчерпав все возможности, она решила обратиться к единственному человеку в Орфеа, которому доверяла, – к своему соседу Коди, и отправилась к нему в книжный магазин, находившийся поблизости от редакции “Орфеа кроникл”.

– Хоть бы кошка какая сегодня забежала, что ли, – вздохнул Коди, увидев ее.

Ясно: услышал, как открылась дверь, и надеялся увидеть покупателя, поняла Анна.

– Надеюсь, хоть Четвертого июля на фейерверк народ подвалит, – продолжал Коди. – Июнь вообще кошмарный был.

Анна взяла с рекламной стойки какой-то роман:

– Хороший?

– Ничего.

– Тогда беру.

– Анна, ты вовсе не обязана…

– Мне читать нечего. Как раз кстати.

– Но ты же не за этим пришла, я так думаю.

– Не только за этим, – улыбнулась она, протягивая ему бумажку в пятьдесят долларов. – Можешь мне рассказать про убийство четырех человек в 1994 году?

Он нахмурился:

– Давненько я ничего не слыхал об этой истории. Что тебя интересует?

– Просто любопытно, какая тогда атмосфера была в городе.

– Ужасная, – ответил Коди. – Люди, естественно, были в шоке. Сама понимаешь, целую семью прикончили, с маленьким мальчиком. И Меган. На редкость милая была девушка, ее тут все обожали.

– Ты хорошо ее знал?

– Еще бы мне ее не знать, она у меня в магазине работала. Книги тогда улетали как горячие пирожки, причем в основном благодаря ей. Сама посуди, молодая красивая продавщица, увлеченная, блестящая, просто прелесть! Со всего Лонг-Айленда народ приезжал ради нее. Такой ужас! Такая несправедливость! Для меня это был страшный удар. В какой-то момент я даже думал все бросить и уехать отсюда. Но куда? У меня все связи здесь. Знаешь, Анна, что хуже всего? Люди сразу поняли: Меган умерла, потому что узнала убийцу Гордонов. Значит, он здешний. Кто-то, кого мы знаем. С кем встречаемся в супермаркете, на пляже или даже в книжной лавке. Когда убийцу нашли, к несчастью, выяснилось, что мы не ошиблись.

– Кто он такой?

– Тед Тенненбаум, вполне симпатичный человек, приветливый, из хорошей семьи. Активный, неравнодушный. По профессии ресторатор. Член добровольной пожарной охраны. Помогал организовывать первый фестиваль.

Коди вздохнул:

– Не хочется обо всем этом говорить, слишком больно.

– Прости, Коди. Только один вопрос, последний: тебе что-то говорит имя Кирк Харви?

– Да, он раньше был шефом полиции. Как раз перед Гулливером.

– И куда он делся? Я пытаюсь его разыскать.

Коди как-то странно посмотрел на нее.

– Он почти сразу исчез, – ответил он, отсчитывая сдачу и засовывая книгу в бумажный пакет. – И больше о нем никто ничего не слышал.

– А почему, что случилось?

– Никто не знает. Просто в один прекрасный день, осенью 1994 года, взял и пропал.

– То есть в том же году, когда случилось убийство?

– Да, через три месяца. Потому и помню. Странное выдалось лето. Жители по большей части постарались забыть, что тогда случилось.

С этими словами он взял ключи и сунул в карман мобильник, лежавший на стойке.

– Уходишь? – спросила Анна.

– Да, раз все равно никого нет, пойду немножко поработаю с волонтерами в Большом театре. Кстати, тебя что-то давно не видно.

– Знаю, просто сейчас работы выше головы. Хочешь, подвезу? Как раз собиралась в Большой театр, расспросить волонтеров насчет Стефани.

– С удовольствием.

Большой театр находился рядом с кафе “Афина”, то есть в конце Мейн-стрит, почти напротив курортного комплекса.

Вход в общественные здания в Орфеа не охранялся, как и во всех мирных городах, и Анна с Коди просто толкнули входную дверь и оказались в театре. Миновали вестибюль, потом прошли через зрительный зал по центральному проходу, меж рядов красных бархатных кресел.

– Представь, каково здесь будет через месяц, сколько народу, – с гордостью сказал Коди. – И все благодаря волонтерам.

Он одним прыжком взлетел по лесенке, ведущей на сцену, Анна поднялась за ним. Откинув занавес, они попали за кулисы и, пройдя по лабиринту коридоров, оказались у двери, за которой гудел рой сновавших туда-сюда волонтеров: одни занимались билетами, другие решали вопросы логистики. В одной из комнат готовили афиши для расклейки и вычитывали буклеты перед отправкой в типографию. В мастерской еще одна команда сооружала деревянные каркасы декораций.

Анна успела переговорить со всеми волонтерами. Большинство из них накануне не приходили в Большой театр, потому что участвовали в операции по поиску Стефани; они окружили ее, спрашивали, как продвигается расследование.

– Не так быстро, как мне бы хотелось, – призналась она. – Но, насколько я знаю, она часто приходила в Большой театр. Сама с ней несколько раз пересекалась.

– Да, – подтвердил низенький господин, занимавшийся билетами, – она писала статьи про волонтеров. А тебя она не расспрашивала, Анна?

– Нет.

Ей самой это даже в голову не пришло.

– Меня тоже, – заметил другой мужчина, недавно поселившийся в Орфеа.

– Наверняка потому, что вы новенькие, – предположил кто-то.

– Да, верно, – подхватил еще один волонтер. – Вас же в 1994 году здесь не было.

– В 1994 году? – удивилась Анна. – Стефани говорила с вами про девяносто четвертый год?

– Ага. Ее в основном интересовал самый первый театральный фестиваль.

– И что она хотела знать?

На этот вопрос Анна получила ворох самых разных ответов, но один всплывал регулярно: Стефани почти всех расспрашивала о пожарном, находившемся в театре во время открытия фестиваля. Она собирала свидетельства волонтеров, словно пытаясь во всех подробностях восстановить программу того вечера.

В конце концов Анна направилась к Коди, в клетушку, служившую ему кабинетом. Он сидел за каким-то столом, перед ним стоял старый компьютер, а вокруг громоздились целые горы бумаг.

– Ну что, Анна, перестала отвлекать моих волонтеров? – пошутил он.

– Коди, ты, случайно, не помнишь, кто был тот пожарный, что дежурил на открытии фестиваля 1994 года? Он еще живет в Орфеа?

Коди вытаращил глаза:

– Не помню ли я? Господи, Анна, сегодня правда какой-то день призраков. Это был Тед Тенненбаум, тот самый, что убил четырех человек в девяносто четвертом. А найти ты его не найдешь, потому что его нет в живых.