Текст книги "Дедукция в старом кресле"

Жорж Ланжелан
Дедушка в старом кресле

Неизвестному изобретателю кресел, по-настоящему комфортабельных, посвящается…

Том Делон – наш сосед, полицейский. Он первый прибежал к нам, как только Мэри обнаружила, что люлька Твени пуста.

– Твени исчез? Вы уверены, миссис Пальмер? Впрочем, да… Грудные младенцы не бегают. Ну ладно. Времени терять нельзя.

Он сдвинул шляпу на затылок, поднял трубку и набрал номер главного полицейского управления. Мэри стояла рядом с ним, вся дрожа, но глаза ее были сухими, когда Том объяснял по телефону, что похищен ребенок.

– Я посижу с вами, миссис Пальмер, до приезда специальной бригады. Они сейчас будут. А ты, Дед, ничего не слышал? – спросил он, дружески хлопнув меня по спине.

– Он ничего не слышал, – ответила Мэри. – Он не шелохнулся. Впрочем, он такой старый, что и двигаться уже не может. Он все время здесь внизу спит.

– Но ты, Дед, еще ничего, молодцом! Силенки-то есть, а?

И Том так принялся трясти меня в кресле, что я чуть не взвыл от боли. Ревматизм не давал мне передышки.

Я все пытался понять, что за новый, чужой запах чувствуется в комнате, но в это время появились полицейские, начали ходить, хлопать дверьми, и запах этот совершенно выветрился. Сюда, ко мне в библиотеку, они спустились лишь после того, как внимательно осмотрели верхний этаж. Один из полицейских слегка приподнял шляпу – ровно настолько, чтоб просунуть под нее руку и почесать свой розовый затылок.

– Вы кого-нибудь подозреваете, миссис Пальмер? У вас есть враги? Или у вашего мужа? – спросил самый старый из полицейских.

– Нет. Что вы, откуда?

– Кто ваш муж? Чем он занимается?

– Он офицер торгового флота. Сейчас он в Японии.

– А кто здесь живет, кроме вас и мужа?

– Ивонна, француженка, – наша служанка Она у нас несколько недель… Моя мать, Твени, естественно, и… и Дед – у него ревматизм, и он почти не вылезает из своего кресла.

– Почему вы решили, что вашего ребенка похитили?

– А каким образом он мог исчезнуть, как по-вашему, комиссар? – вмешалась Старуха, мать Мэри. – Твени удивительный ребенок, но тем не менее вряд ли он мог самостоятельно убежать или улететь.

– А вы?..

– Моя мать, – пояснила Мэри.

– А вы где были, когда…

– Послушайте, молодой человек, еще не было случая, чтобы в нашем доме кого-нибудь хватил солнечный удар, так что свою шляпу вы можете смело снять.

– Постойте! Слушайте…

– Я только и делаю, что стою и слушаю, но я бы предпочла видеть вас без шляпы, или вы держите под ней какую-нибудь птичку?

Полицейский, ощерившись, бросил шляпу на стул.

– А где ваша француженка? Нам надо с ней побеседовать.

– Она все плачет да и знает всего несколько слов по-английски.

– Дан, пойди утешь даму, это по твоей части. Ты ведь говоришь по-французски. Правда, это ее может совсем доконать… – распорядился самый низкорослый полисмен. – Простите, миссис Пальмер, у вас есть какие-нибудь подозрения по поводу цели похищения?

– По-моему, тут одно из двух, – очень спокойно ответила Мэри. – Возможно, есть покупатель на ребенка такого возраста… говорят, в последнее время такие вещи случались Или это шантаж: узнали, что недавно мы получили большое наследство от дяди из Нового Орлеана.

– А кто мог об этом знать?

– Все, начиная с читателей ее черней газеты. Была целая стать об этом с фотографией Мэри младенца, – сказала Старуха.

– Так, – сказал комиссар. – Если это шантаж, они скоро дадут о себе знать. Я подключу к вашему телефону службу прослушивания.

Он поднял трубку и набрал но мер. В это время вернулся полис мен, который умел утешать дам.

– Она говорит, что во Франции немедленно бы привели ищеек.

– Может, она тебе еще объяснила, как действует гильотина? – рявкнул детектив. – А впрочем, вызови ищеек, кто знает…

Внезапно открылась дверь, и в комнату, как смерч, ворвался наш сосед Доктор.

– Кто вы такой? – произнес, вставая, комиссар.

– А вы… к-кто такой? – заикаясь, произнес Доктор.

– Полиция, – объяснила Мэри. – Произошла ужасная вещь!

– Значит, это правда?! – воскликнул Доктор.

– Тихо! – сказал детектив. – Объясните, кто вы есть?

– Это доктор Брандон, наш сосед, зубной врач, – ответила Старуха, мать Мэри.

– Позвольте! Дайте доктору сказать хоть слово самостоятельно. Расскажите нам, доктор, что вам известно.

– Мне известно, что Твени… Мне только что сообщили по телефону…

– Что вам сообщили? – завопил детектив.

– Я… я… звонок был анонимный. Женский голос сказал, что Твени жив-здоров и вам сообщат, каким образом вы должны передать выкуп…

– Доктор… кто же они? – плача, спросила Мэри.

– А почему они позвонили вам? – подозрительно спросил детектив.

– Понятия не имею… Может, они пронюхали, что вы уже здесь.

– И они обратились к вам как к посреднику? Хм’. Ваш телефон, доктор?

– Зачем мы вас вызвали! Отпугнуть и потерять надежду связаться с ними? Это ужасно! – сказала Мэри. – Доктор, скажите им, что я все готова отдать, только бы они ничего не сделали Твени.

Через минуту комиссар связался с телефонной станцией. Он поговорил с диспетчером, выслушал ответ и повесил трубку.

– Странно, – прошептал он себе под нос, пряча обратно в карман сигарету и спички под свирепым взглядом Старухи. – Странно, они говорят, что никто вам сегодня утром не звонил.

– Здравствуйте! Откуда им знать? – возмутился Доктор. – У меня прямой телефон без коммутатора

– Эго мы знаем… – задумчиво произнес детектив.

– А если они мне снова позвонят или как-нибудь иначе со мной свяжутся, как мне быть?

– Выслушайте их внимательно.

– А вдруг мне позвонят не похитители, а какие-нибудь другие шантажисты?

«Вот идиот!» – подумал я, взглянув на него. Как в такой ситуации может прийти в голову подобная чепуха? Но Доктор не почувствовал моего взгляда Он вообще не замечал меня. Почему, не знаю, – вероятно, не надеялся, что ему закажут для меня вставную челюсть…

– Может быть, потребовать доказательств, что ваш ребенок действительно у них? – продолжал Доктор. – Пусть подбросят его башмачок, что ли? Как вы думаете?

Я услышал, что во двор с шумом въехала машина.

– Приехали собаки, – сказал полицейский.

Собаки приехали в количестве одной штуки. Зато это был отличный пес – огромная овчарка. Собаку вел на поводке совершенно седой коренастый человек. Он улыбнулся мне, когда пес, виляя хвостом, направился в мою сторону. Услышав команду «Чук, ко мне!», пес с неудовольствием отошел.

И тут я вновь уловил тот самый запах, что озадачил меня раньше. Доктор Брандон стоял рядом со мной. Я усмехнулся, догадываясь, что он боится Чука, потому что именно сейчас я все понял!

Я не только понял, что это был за запах, но мне стало ясно, почему он заговорил о башмачке Твени. А этот глупый полицейский пес расселся на полу, уставился на меня и, помахивая хвостом, на расстоянии выражал мне свою симпатию.

Мэри пошла за одеялом маленького Твени, чтобы дать его понюхать собаке, и тут я заметил – Доктор что-то очень заторопился уходить. Мне было уже не до размышлений и не до ревматизма. Я не мог себе позволить роскоши промахнуться Я знал, что боль будет невыносимой, но выхода не было.

Сжав зубы, я выпрямился в кресле. Расстояние было небольшое, но дело не в расстоянии: важно было не только схватить, но и не выпускать. Сердце мое бешено забилось, я бросился на Доктора и вцепился в его пиджак.

– Ты что, Дед! Отпусти его! – закричала Мэри, а Доктор начал отчаянно дергать свой пиджак. Но я примерз к нему. Я-то точно знал, что было в его кармане.

Он так ударил меня по голове, что я застонал, но это его и погубило. Когда он замахнулся вторично, Чук, не слушая хозяина бросился и вгрызся в руку Брандона. Вдвоем мы зажали его между столом и креслом и повалили на пол. По правде говоря, повалил то его Чук который знал всякие приемы, а я лишь железной хваткой держал карман Брандона.

Силы уже оставляли меня, когда полицейский догадался прийти нам на помощь.

– Что у вас в кармане? – крикнул он и я понял что могу отпустить.

– Н-н-ничего – ответил Брандон.

– Посмотрим, – сказал полицейский и вытащил из кармана Брандона башмачок Твени.

Том мгновенно упер дуло пистолета в спину Доктора.

– Где ребенок? Ну?!

– Не знаю… в багажнике…

– Где?

– В моей машине.

– Сбегай, – сказал детектив но Том уже был за дверью.

Принесли мирно спящего Твени. Мальчика принялись тискать, разбудили, уложили и сказали «спи». И только тогда Мэри и Старуха взялись за меня – они уселись на пол, принялись гладить и тискать меня. Во всем теле я чувствовал тупую боль.

– Дедушка! Дедушка! Мой старый, мой умный мой хороший пес! – говорила мне сквозь слезы Мэри.

Я давно приглядел себе на стуле у пианино желтую подушку, большую такую мягкую, атласную… «Рискнем-ка, что я теряю? – решил я и начал сползать со своего кресла – ноги очень болят, когда мне приходится ходить, – подошел к двери в другую комнату и начал царапаться в нее. Мэри конечно, бросилась открывать. С грустью в глазу я посмотрел ей в лицо (должен вам сказать, что я одноглазый), направился к пианино и стал осторожно стаскивать со стула подушку.

– Что, Дед, хочешь заполучить мамину подушку, а? Старая лиса?

Я пошел за ней следом, осторожно помахивая хвостом, потому что и этот жест причиняет мне боль. Она положила подушку в мое большое кресло у камина и помогла мне вскарабкаться в него.