Текст книги "Смерть консулу!"

Трое роялистов поднялись. Они поняли, что это были решающие слова. Бонапарт серьезно поглядел на них и покачал головой:

– Очень жаль, что такая энергия и такой талант, как у вас, господа, употребляются на такие ничтожные дела. Возвращайтесь к принцам, дайте им отчет о том, как вы исполнили их поручение, и, если в вас бьется французское сердце, проститесь с ними. Возвращайтесь тогда ко мне, и я дам вам возможность отличиться: вам, господин Кадудаль, в армии, вам, господа Невилль и Сан-Режан, в Государственном совете. Бросьте шуанов, господа. Надо служить Франции.

– Служить Франции значит служить королю. Прощайте, генерал.

И они поклонились, готовясь уйти.

– Рапп! – крикнул Наполеон.

Полковник явился немедленно.

– Проводите этих господ, – произнес первый консул.

Он кивнул им головой и вышел из комнаты.

– Я к вашим услугам, господа, – сказал Рапп.

– Мы упустили единственный случай, – прошептал Кадудаль, наклоняясь к уху Сан-Режана. – Этот человек – наш непримиримый враг. Мне бы нужно было схватить его за горло и задушить.

VI

На другой день мадам Лербур, спустившись в магазин, услышала обрывки разговора, который вели между собою две приказчицы. Германсия укладывала в коробки кисейные галстуки, а Зоя подсчитывала билетики в кассе. Обе болтали.

– Что касается меня, – говорила Германсия, – то мне нравится лейтенант де Канувилль. Как он красив верхом…

– Ну, с этими военными нельзя быть уверенной ни в чем. Затрубили трубы, и вот твой воин уже где-нибудь в Германии или в Италии. Вернется ли он оттуда? А если вернется, то, может быть, без руки или без ноги. Нет! Я предпочитаю коммерцию. Например, красивый малый вроде Леклера…

– Ну, это не для тебя, моя милая…

Разговор прервался, так как обе заметили Эмилию.

– Господин Лербура еще нет? – спросила она.

– Он в своем кабинете с господином Леклером, – отвечала Германсия.

Хозяйка «Bonne Bleu» прошла по магазину, отворила стеклянную дверь и очутилась в уединенной комнате, выходившей окнами во двор. Здесь Лербур хранил свои книги, модные журналы и образцы материй. Около конторки, заваленной лентами и кусками бархата, стоял Сан-Режан.

Лербур с озабоченным видом толковал своему собеседнику о ценах:

– Когда вы будете в Лионе, вы провернете дело с этими сортами бархата. Покончив с этим, воспользуйтесь вашим пребыванием в этой местности и съездите в Сан-Этьен за лентами. Можно хорошо заработать. Платья теперь начинают украшать лентами. Зимой это будет модно. Нужно закупить большие партии теперь же, пока торговля лентами еще в упадке. Забирайте все, что можно, да приценитесь к обшивкам. Генерал Бонапарт хочет сделать мундиры армии более красивыми. Он ничего вам не говорил об этом во время аудиенции?

Сан-Режан поклонился вошедшей мадам Лербур и сказал, обращаясь к торговцу:

– Нет, ничего. Он спрашивал о лионской шелковой промышленности, которая его очень интересует. Он хочет приказать всем чиновникам империи носить шелка и бархат, чтобы обеспечить сбыт для второго по величине города Франции.

– Великий человек! Он спускается с высоты политики, чтобы заняться делами торговли! Удивительный ум, господин Леклер, достойный царствовать во Франции!

– Царствовать! Вот вы как к этому относитесь, гражданин Лербур, – смеясь, сказал Сан-Режан. – Неужели мы для того уничтожили королевскую власть, чтобы покоряться случайному повелителю?

– О да! – воскликнул Лербур. – Его назначили пожизненным консулом. И его-то нам и нужно, чтобы быть счастливыми!

– Ты отклонился от шелка и лент, – осторожно заметила Эмилия. – Твоя политика едва ли может нравиться господину Леклеру.

– Ты права, ты права, как всегда. Но мы уже порешили со всем, что было спешного. И так как гражданин Леклер едет завтра…

– Как! Вы едете! – воскликнула Эмилия.

– Так нужно, – отвечал молодой человек. – Неотложные дела требуют моего присутствия в Лионе. Я остался только для того, чтобы доставить удовольствие вашему мужу. А теперь нужно нагонять потерянное время. Я взял себе билет до Шалона, откуда я поеду в Лион.

– Но пока что он позавтракает с нами…

– К величайшему моему сожалению, это невозможно, меня ждут.

– Как? Неужели мы больше не увидимся?

– Но почему бы гражданину Леклеру не отправиться сегодня в павильон Ганновера на бал, на который ты едешь? Там вы увидите самых красивых наших дам. Должен сознаться, что мы ездим туда, чтобы следить за модой. Ну, также для того, чтобы поддерживать связи. Мадам Гамелин появляется там довольно часто, да и гражданин Барра не гнушается бывать там.

– Вы будете? – тихо спросила Сан-Режана Эмилия.

– Конечно. Не премину быть. Итак, до вечера.

В тот же самый час к Фуше приехал гражданин Браконно и, не докладывая о себе, вошел в его личные апартаменты. Бывший краснобай в халате читал доклады в то время, как его слуга надевал ему сапоги. Его лицо было бледно, глаза окаймлены красноватыми кругами. Он был бесстрастен, как будто он уже умер. Он не поднял головы, узнав своего агента по походке.

– Это вы, Браконно?

– Да, гражданин министр. Есть новости.

Фуше молча указал лакею на дверь, в которую тот и исчез.

– Первый консул принимал вчера вечером в частной аудиенции Жоржа, Гида де Невилля и кавалера де Сан-Режана.

– Ага! Кто же устроил это дело?

– Жозефина!

– Говорите всегда: мадам Бонапарт, Браконно. Теперь ведь не термидор. Мы пережили уже брюмер.

– Вы ее еще очень щадите, несмотря на то, что она вам успела сделать. Она изменяет вам. Разве она не должна была сообщить вам об этой интриге?

– Верно, Браконно. Но я предпочитаю иметь о ней сведения от вас, Браконно. Итак, вчера вечером они были приняты в Тюильри…

– В желтой гостиной на первом этаже.

– Кто их туда провел?

– Сан-Режан приехал с супругами Лербур.

– Я знаю их. Это мои поставщики. Прекрасная Эмилия тоже участвовала? Не вмешалась ли в это дело любовь?

– Об этом я еще не имею сведений. Что касается Жоржа и Невилля, то они дожидались во дворце. За ними был послан полковник Рапп.

– Стало быть, первый консул был заранее предупрежден. В котором часу они вышли?

– Супруги Лербур уехали со своими образчиками в девять часов. Трое эмиссаров отправились домой в одиннадцать. Что произошло между ними и первым консулом…

– Это я знаю. Они явились, чтобы просить его восстановить Бурбонов и… – Фуше остановился и засмеялся: – Они очень наивны, если думают, что он станет работать для других, а не для себя.

– В таком случае…

– В таком случае, Браконно, они еще раз постараются убить его, как уже пытались несколько раз. Кто знает? На этот раз им может удасться… это было бы весьма печально для меня и для всех, кто меня окружает, ибо тогда властью овладела бы партия Люсьена Бонапарта или партия Жозефа. В таком случае всего можно было бы ожидать…

– А вы сильно надеетесь на первого консула?

– Нет. Если он останется консулом, то… Ну а если он сделается императором, то я ему буду очень и очень нужен. В этом случае против него поднялись бы и якобинцы и роялисты. И не с дворцовой полицией справиться с ними…

– А на что вы можете рассчитывать со стороны роялистов?

– Относительно меня они будут руководствоваться собственными интересами.

– А со стороны якобинцев?

– Тут меня ждет эшафот. Эти никогда не простят.

Начальник и его подчиненный на минуту замолчали.

– Продолжайте следить за действиями этих троих лиц, – начал Фуше, устремляя на Браконно свой мертвенный взгляд. – Займитесь тем, кто вам покажется наиболее деятельным, а за другими прикажите наблюдать вашим людям и сообщайте мне.

Выйдя из кабинета начальника, Браконно направился к Новому мосту. Там на набережной Золотых Дел Мастеров он вошел в небольшой домик, быстро поднялся на второй этаж и стукнул в дверь три раза с особенными промежутками. Его впустила старуха, которую он отрывисто спросил:

– Есть письма? Был кто-нибудь?

– Да, заходил Лерибье, сегодня вечером. Он сказал, что зайдет еще раз. Тебе нужно что-нибудь передать ему?

– Там посмотрим. Виктория, давай живее теплой воды и помоги мне одеться.

Служанка отправилась на кухню, взяла с плиты котелок и вошла в комнату, где на деревянных болванках надето было около дюжины париков разной формы и разных цветов. В шкафах висело множество всякого рода одеяний. На туалетном столе стояли баночки с румянами и белилами, лежали щетки, щипчики и другие туалетные принадлежности. Все это напоминало уборную какого-нибудь актера.

Браконно вошел в эту комнату в костюме буржуа, с красноватым лицом, жесткой бородой и рыжеватыми вьющимися волосами, а вышел из нее франтом, одетым по последней моде, выбритым и напудренным. На голове у него красовалась складная шляпа, а в руках трость, не уступавшая целой дубине. Он сделал распоряжение своей служанке и, бросив на себя испытующий взгляд, вышел на набережную. Подпрыгивающей походкой, которая соответствовала его костюму, он направился на улицу Сухого Дерева, к гостинице «Красный Лев».

Было уже около одиннадцати часов, и в обеденной зале многочисленные посетители кончали свой завтрак. Браконно прошел мимо двери и направился к маленькой конторке, где хозяйка вела свои записи. Он дружески поклонился ей.

– А, господин кавалер, – фамильярно отвечала та. – Вы не были у нас целую вечность.

– Мадам Бригар, я совершил маленькое путешествие. Но я только что вернулся и, как видите… Аббат де Валори здесь?

– Тс! Какой там аббат!.. – тихо сказала хозяйка.

– Да! Правда! Капитан де Валори! Капитан у вас?

– Я сейчас пошлю ему сказать, что вы его спрашиваете…

– Какие, однако, предосторожности! Разве он держится настороже?

– Нужно, кажется, удвоить осторожность. Полиция так и рыщет…

– Черт бы ее побрал, мадам Бригар.

– Ах, господин кавалер, этот Фуше – сущий дьявол!

– Провались он пропадом! А, вот и дорогой друг…

К посетителю приближался молодой, стройный человек с живыми глазами и улыбающимся лицом. На нем была одежда военного покроя, из синего драпа. Его ненапудренные волосы были прикрыты треуголкой военного фасона.

– А, дорогой Лаверньер! – вскричал он звучным голосом. – Как дела? Везет ли вам в картах? А как насчет прекрасных богинь?..

– Так себе, капитан, – со смехом отвечал Браконно. – Ну, мы тут только вдвоем, и нечего нам играть роль…

Валори осмотрелся и сказал, отводя собеседника в сторону:

– Выйдем лучше на улицу. Вы хотите поговорить со мной?

– Я хотел повидаться с вами, чтобы узнать, нет ли чего-нибудь нового.

И они направились по улице Сухого Дерева к набережной.

– Я собираюсь уехать из Парижа и возвратиться в Нормандию, – сказал Валори. – Здесь мне больше делать нечего. Бернье дал мне поручение насчет графства Кан. Все занимаются умиротворением…

– А я ожидал большего от наших начальников. Разве их попытка у Бонапарта потерпела крушение и они впали в отчаяние?

– Кто вам сообщил об этой попытке?

– Вчера еще Фуше хвастался, что она не удастся. Вам ведь небезызвестно, что через вдову Богарне можно разузнать все, что хочешь. А потом Бурьен продает ему, разумеется, за хорошие деньги, и остальные секреты политики первого консула. Что касается меня, то я много могу слышать от самого министра полиции…

– Это правда, Лаверньер. Вы оказали нам большие услуги. Три раза я избег ареста только благодаря вам. Вы дали возможность освободить нашего друга Косте де Сан-Виктора, который попался так глупо. Тем не менее я не скрою от вас, что у некоторых из наших товарищей существует против вас предубеждение, которое я едва могу рассеять. Каким образом он располагает такими сведениями, говорят они, если он не служит в лагере наших врагов? Нужно же ему где-нибудь добывать сведения, возражаю я. Пусть добывает, где хочет, лишь бы только нам от этого была польза! Но они продолжают относиться к вам недоверчиво. Это настоящие обстрелянные лисицы, привычные к выслеживанию засад и западней. Они не хотят, чтобы я свел вас с ними.

– Неужели? – вскричал с отчаянием Браконно, он же Лаверньер. – И это после того, как я столько раз доказал свою преданность! Что же теперь делать?

Они дошли до самого берега и остановились под высокими осинами, которые росли у самой воды. Они были одни. На сто шагов, по крайней мере, не было видно ни одного прохожего. Валори наклонился к своему спутнику и с печальным выражением лица сказал:

– Что делать? Отправляться со мной в Нормандию и таким образом доказать ваше усердие и искренность. Там вам дадут дело. Когда вы остановите несколько раз карету, везущую пошлину с соли, и несколько раз нападете на жандармские патрули, тогда вас будут считать своим. Но если вы по-прежнему будете вертеться вокруг наших друзей в Париже, то с вами случится некоторое неприятное приключение… Сегодня мне поручили привести вас сюда к реке и всадить вам здесь пулю в голову…

С этими словами капитан выхватил из кармана пистолет и взглянул на Браконно с таким грозным видом, что тот побледнел.

– Что за шутки, Валори! – вскричал он. – Вы, конечно, шутите!

Говоря это, агент Фуше не терял из вида дуло пистолета, блестевшее в двух шагах от его головы, и принялся рыться в своем кармане, как бы в свою очередь желая выхватить пистолет.

– Если бы я должен был убить вас, Лаверньер, то вы были бы уже на том свете. Я вас предупредил, следовательно, я хотел вас пощадить. Но, если у вас есть голова на плечах, не вертитесь около нас. Вам известно, где найти меня в случае, если вам нужно будет что-нибудь мне сообщить. Будьте осторожны и не воображайте, будто за вами никто не следит. Если вы сыщик, как многие думают, то вы погибли, если вздумаете заниматься роялистами. Каждому жизнь дорога. Поэтому займитесь лучше якобинцами. Прощайте, Лаверньер. Простите, что я вас так напугал.

– Но я не прощу вам ваших подозрений. Я так любил вас!

– Благодарю вас. Лучше любите меня издали.

С этими словами Валори большими шагами пошел назад по набережной. Браконно в задумчивости следил за ним взглядом, потом покачал головою и сказал:

– Ну, теперь мне надо устроить наблюдение в магазине «Bonnet Bleu». Займемся прекрасным Сан-Режаном. С другими, очевидно, делать нечего.

Те, кого хотелось подловить Браконно, сидели в это время в маленькой комнате, находившейся сзади конторы хозяина гостиницы «Красный Лев». Пять человек сидели вокруг стола, заваленного бумагами, и тихо говорили между собою. Тут был прежде всего Жорж, который ради большей свободы снял с себя камзол и мог таким образом расправить свои широкие плечи, затем Гид де Невилль и Сан-Режан и наконец маркиз де Полиньяк и Косте де Сан-Виктор. Аббат Валори, не стуча в дверь, нажал потайную пружину в стене, и дверь бесшумно открылась.

– Ну? – спросил его Невилль.

– Он удрал, совершенно перепуганный. Не думаю, чтобы он вернулся. Конечно, лучше было бы пробить ему голову. Но Сан-Виктор не хотел этого. Нужно непременно найти для себя другое помещение. После обеда Фуше будет уже знать, что здесь произошло, и подошлет к нам другого агента. Я знаю небольшой дом на улице Дракона, в квартале Августинцев. Там живет одна модистка по имени Виргиния Грандо. Она всецело нам предана. В ее квартире, в простенке за кухней, сделан тайник футов в девять. Его и не отыщешь. Даже обитатели этого дома не подозревают о его существовании. В нем жили в течение шести месяцев аббат Эджеворт, духовник короля-мученика, и епископ Карбоньерский. И вышли оттуда целы и невредимы. Я предлагаю Жоржу, Гиду и Сан-Режану с сегодняшнего дня переселиться туда.

– Мы об этом поговорим потом, – грубовато сказал Жорж. – Нужно прежде всего на что-нибудь решиться. Бонапарт конфисковал Францию в свою пользу. Все наши надежды на соглашение рухнули. Нужно, стало быть, действовать. Что же мы предпримем?

– Решить вопрос можно только одним способом, – отвечал Сан-Режан. – Нужно отделаться от первого консула.

– То есть убить его, – добавил Полиньяк.

Водворилось молчание. Дело шло ни больше ни меньше как о победителе при Риволи, Арколе и при пирамидах. Несмотря на свою энергию, заговорщики невольно были подавлены этим человеком. Но Жорж был не робкого десятка. Он нахмурил свои густые брови и сказал:

– Каким же образом вы хотите его убить? Есть несколько способов действовать. Один из нас может напасть на него с пистолетом или с кинжалом и убить его. Откровенно говоря, я вовсе не стою за этот способ. В этом акте есть что-то жалкое. Он не производит сильного впечатления казни, в нем нет благородства борьбы. Наконец, можно ведь и промахнуться. И тогда наступит катастрофа. Лучше не делать ничего такого, что связано с риском неудачи. Как было бы досадно, если б он был только ранен! Популярность его от этого только увеличится. Нет! На него нужно напасть, обеспечив себе все шансы победы над ним и над его сторонниками. Я хотел бы стать сам во главе этого предприятия.

– Послушайте, Жорж. Каким образом вы взялись бы за дело? – спросил Гид де Невилль, облокачиваясь на стол, как бы для того, чтобы слушать его еще внимательнее.

– А вот как. Я вызову из Бретани в Париж небольшими отрядами человек тридцать моих королевских стрелков. Они прибудут разными дорогами под видом разносчиков, рабочих, извозчиков. За это время я успею запастись мундирами консульской гвардии. Под предлогом ремонта для версальского гарнизона я закуплю лошадей в достаточном количестве и буду держать их у верного человека недалеко от Парижа, положим, в Монруже. Затем я дождусь поездки первого консула в Сен-Клу и устрою ему засаду. Карету Бонапарта сопровождают всегда не более двенадцати человек. Я поеду вперед и буду ждать на большой дороге. Благодаря мундирам гвардии, я могу на них напасть и дать по ним залп прежде, чем они успеют опомниться. С саблей в руке я вызову Бонапарта на поединок. И пусть Бог решает. Уверен, что его жизнь будет в моих руках.

– Это очень рыцарский план, – сказал Косте. – Но с таким человеком нужно послать к черту всякое рыцарство. Ему так везет, Жорж, что он наверняка ускользнет от вас. Может быть, около него окажется его зять Мюрат, который сразится с вами, и черт знает, кто тут уцелеет. Этот повеса обменивался в Египте ударами с самыми знаменитыми мамелюками, и их ятаганы оказались не так остры, как его сабля. Нет! Нет! Нужно придумать что-нибудь более практичное и более верное. Стычка или единичное нападение слишком мало обеспечивают успех. Вас могут выдать. Наконец, вместо взвода карету может сопровождать целый эскадрон. Вас могут окружить жандармы прежде, чем вы об этом догадаетесь. Среди тридцати, которые будут участвовать в нападении, всегда может найтись один неловкий или даже изменник…

– Я отвечаю за своих людей! – воскликнул Кадудаль.

– Когда они в Бретани и дерутся в открытом бою. Но в Париже, в роли заговорщиков, где столько соблазна – женщины, игра… Лучше ручайтесь за себя, Жорж, а не за других.

– В таком случае что же делать?

– Я знаю, что делать, – сказал Сан-Режан. – Мне известен один снаряд, очень любопытный и вместе с тем очень простой. Он состоит из маленького бочонка, наполненного сотней фунтов пороху и двумя сотнями фунтов дроби и пуль. Снаряд помещают на ручную тележку, чтобы установить его там, где нужно. В отверстие бочонка вставляется ружейное дуло, и, если нажать на собачку, произойдет взрыв. Если в это время генерал Бонапарт будет проезжать мимо в карете или верхом, он исчезнет так, как и подобает такого рода герою, – в громе и молнии, среди треска и блеска!

– Недурно задумано, – улыбаясь, сказал Гид де Невилль. – Наш друг Сан-Режан – весьма изобретательный фейерверкер.

– Каждому свое, господа, – сказал молодой человек. – Это не мое изобретение. Его сделал некий Шевалье. В этом месяце узнала об этом и полиция. Вышеупомянутый революционер Шевалье гниет теперь где-то в застенке, но его бочонок с порохом к услугам каждого, кто пожелает им воспользоваться.

– И кто пожелает рисковать своей жизнью, – ворчливо добавил Жорж.

– Поэтому я попрошу вас поручить исполнение этого плана мне, – сказал Сан-Режан.

Кадудаль задрожал. Щеки его тряслись. Он сжал кулаки и упер их в свои массивные бока.

– Клянусь святой Анной, товарищ! – воскликнул он. – Вы славный малый. Мне не нравится ваша манера действовать, но, признаюсь, вы храбрец из храбрецов. Итак, господа, вот два предложения, которые нам нужно обсудить, – мое и Сан-Режана. Которое вам больше нравится?

– Предложение Сан-Режана, – решительно объявил Косте. – Тут такие шансы на успех, что нечего и колебаться!

Гид, Полиньяк и Валори кивком головы выразили свое согласие.

– Итак, господа, предложение принято, – сказал Полиньяк. – Чтобы облегчить дело нашему другу, нам остается только демонстративно выехать из Парижа.

– Вы, Жорж, отправитесь в Бретань, вы, Гид, в Англию, к принцам, а вы, Валори, поедете в Германию. Сам я должен быть в Руане, где у меня есть дела. Увидев, что мы разъехались, полиция успокоится, ослабит свой надзор, и тогда Сан-Режан получит возможность действовать свободнее. Как же вы думаете приняться за дело, Сан-Режан?

– Господа, я прошу вас предоставить мне полную свободу действий. Мне понадобятся два или три помощника. Но они до последнего момента не будут знать, в чем дело. Я могу быть уверен только в той тайне, которую храню сам. В настоящее время я думаю также уехать из Парижа. Я возвращусь, когда настанет время.

– Как же мы будем получать сведения о вас?

– Вы не будете их получать вовсе. Вы услышите только грохот взрыва, который и даст вам знать обо мне.

– Поцелуемся, – сказал Кадудаль. – Сомнительно, чтобы нам пришлось еще увидеться. Поручите себя Богу, а я поручу вашу судьбу королю.

Он прижал молодого человека к своей широкой груди и обнял его. Потом все шестеро пожали друг другу руки и один за другим вышли из потайной комнатки гостиницы «Красный Лев».