Книга: Исчезание - Жорж Перек

Я иду с мечем судия (с) Гавриил Державин (палиндром)

Сначала было СЛОВО. Демиург в гневе убирает букву, лишая людей неё. Мир качнулся на секунду и тут же вергулся назад, а мы и не заметили изменений, значит, не заслужили амнистии.

Литературный эксперимент - в нем книги суть.

Я бросила читать.. Несколько лет я читала по книге чуть ли не каждый день, в иные дни - до трех книг. Читала всё - приключенческие книги, исторические книги, вестерны... Теперь я читаю приблизительно по книге в месяц, да и то - когда ДКП заставляет. Я перестала быть хорошим читателем.

Не люблю французов, так вышло, что в жизни мне с ними было совсем не по пути, мы не сошлись взглядами ни в музыке, ни в литературе. Но название "Исчезание" привлекло мое внимание своей необычностью, и, хотя был и другой вариант перевода, я выбрала именно этот, как выяснилось потом - не прогадала. Но начнем сначала...

Не читая ни прологов, ни предисловий я влетела в разгар Великой Французской Революции (как мне показалось) на улицы полные крови. Народ требует хлеба и зрелищ, буржуазия сходит с ума, появляются все новые Иуды, Зевсы (3 шт.), Наполеоны (Наполеоны?!значит другая фр. революция), Гитлеры (шта?!), Бэтмены (???!!!) - да какой это год вообще!! Интернет говорит, книга написана в 1963 - всем выдохнуть - Бэтмен уже был.

После Бэтмена, я поняла тон и манеру повествования и дочитала книгу почти с удовольствием. Почему почти? - что-то постоянно мешало мне, прочитанный текст будто зудел внутри. Я заглушила в себе это чувство, ведь книга хороша! - какой сюжет!, какие повороты!, какое гадкое и безразличное общество! - все как я люблю! Цвет смерти -белый - заполняет всё вокруг, дополняясь гнетущей тишиной, это пугает и интригует одновременно. Если рассматривать только схему повествования то книга является интереснейшим детективным триллером, где за каждой дверью читателя ждут новые развилки. Рекомендую! Но неужели все так просто? - что там было написано до меня? - надо оценить!

Оказывается, творчество Перека чуть ли не самая частая тема для литературных работ во Франции. Оно и верно, столь запутанный и неподдающийся классификации труд просто необходимо классифицировать! Как член УЛИПО (Цеха потенциальной литературы) он сравнивал (ровнял?) литературу с математикой и шахматами, зная заранее как каждый его поэтический шаг повлияет на реакцию окружающего мира. Вдохновение - ничто, расчет и труд - всё. Очень увлекательно, но почему "Исчезание" так сложно читать? Всё потому что это не не повесть, а лингвитический эксперимент - роман-липограмма. В оригинале из текста полностью пропала буква 'е' самая часто употребляемая в французском языке (кстати, фр. липограмма без 'е' считается сложной, а без любой другой буквы простой). В переводе В.М.Кислова из русского текста пропала 'о'. "Люди, растения, предметы казались реальными и все же были чистейшей фикцией. Мир представлялся истинным и все же являлся лживым. Мир казался привычным и все же извергал призрачную мглу и безумие." Действительно, ни одного раза за всю книгу (пришлось перечитать, но оно стоило того!). Насколько эрудированным нужно быть!

Но самое страшное открытие было не в этом... Всю книгу я смеялась и удивлялась, как могут люди быть такими безразличными, так ведь не бывает! А сама... я сама не заметила потери буквы. Точнее, предпочла не замечать... Ведь чуствовала, что что-то не так, но не обращать внимания было проще, чем искать первопричину. Я то зло, что описывает автор. Я одна из виноватых в безразличии общества. Я отказалась искать правду, предпочтя безопасность неведения. "И потому не спрашивай никогда по ком звонил Колокол: Он звонит и по Тебе".

А какой вывод? Прочитайте, найдите себя, осознайте и станьте лучше. Рекомендую всем неравнодушным.

а главное - зачем? Действительно ли в данном случае форма важнее содержания, и стоит ли вообще пытаться вникать в "сюжет", или он настолько условен, что не имеет значения? Возможно действительно нужно лишь оценить идею и насладиться играми автора и переводчика с языком... Если получится, конечно. Черт его знает, как там на французском, а в переводе все же некоторые места вышли не совсем удачными, например те, где приходилось банально заменять о на а в ущерб правильности написания или пропускать буквы, ну и не только, с именами тоже все сложно, один мимолетный персонаж Ырчи чего стоит)

Вся жизнь превратилась в немыслимую галлюцинацию. Неужели такую реакцию дали черные грибы? А если на психику влиял выпитый из канистры спирт?

Так и хочется язвительно заявить, что сам-то автор явно употреблял не то грибы, не то спирт, не то и то и другое вместе, но - надо все же отдать ему должное, что-то в этой безумной истории все-таки есть. Поиск исчезнувшего Антея, погоня за разгадками его загадочных дневников и посланий, бесчисленный сонм второстепенных персонажей, вываливающихся на тебя со всех сторон из множества ответвлений сюжета... Это было бы даже интересно, наверное, если бы это не было настолько невозможно читать. И кто знает, возможно вовсе и не языковые эксперименты Перека тому виной. Смутные ассоциации рождались у меня почему-то с Пеной дней в процессе чтения, но нет, Перек не Виан, определенно.

Тягучий, тревожный, жаркий, непродираемый текст, перенасыщенный всяческими словесными финтифлюшками. Пробирается куда-то в самую середину мозга, кручу-верчу-запутать хочу... Видения, сны и галлюцинации, бред, сказки, легенды и загадки, бесчисленные отсылки к другим авторам и цитаты, нагромождение ВСЕГО. Читать это неимоверно тяжело и возможно действительно только мелкими порциями. Ну что ж, зато хоть сам автор, невзирая на полное отсутствие вдохновения в процессе творчества, получил от результата трудов своих какое-никакое удовольствие. Если верить его словам в постскриптуме, конечно же. Ну и напоследок прекрасное (да, цитировать здесь есть что, тут тоже отдадим Переку должное):

Затем, невзирая на гумус, даденный ему Всевышним из вселюбия, Алимпий начал худеть. Все худел и худел. Исхудал критически и стал худющим сверх меры. И, тем не менее, худеть не переставал. Начал усыхать и ужиматься. И уменьшаться. А затем даже усекаться в длину. Сначала стал меньше карлика, а затем, в финале, превратился чуть ли не в ершистую зверушку, власяную нелюдь, замшелую, грибную слизь.

Читайте только если не боитесь превратиться во "власяную нелюдь" и усохнуть от тоски и бессмысленности.

Здание, где показывали спектакль, располагалось на окраине города и добираться туда пришлось довольно-таки долго. Но моё непоколебимое решение, во что бы то ни стало увидеть сие зрелище, подталкивало меня на каждую общественную пересадку. Прошла примерно неделя как премьера просто потрясла наш небольшой городок. Люди со всех концов населенного района приходили, чтобы окунуться в мрачную и реалистично-дистопичную атмосферу. Они выходили после представления понурые, с задумчивыми лицами и беззвучно шевелящимися губами, словно, для того, чтобы переваривать то, что они увидели, им необходимо проговорить это и почувствовать слова на устах.

Не буду рассказывать, что именно показывали. Почему? Да потому, что в голове осталась только основа. Вы не поверите, но все у кого я спрашивал про какие-нибудь детали спектакля не могли вспомнить ничего конкретного, запомнились только образы и общая суть. Вот например я помню, что показывали будущее и новое государство, но где это было и как называлось государство никто не мог вспомнить. В самом начале был момент принятия закона о запрете употребления буквы О. Этот момент запомнился оттого, что именно после него на людей накатывал ужас происходящего. Ведь если в Оруэлловском мире изменялись (и иногда удалялись) слова, которые всё же со временем могли возродиться, то тут всё началось с малых единиц: с букв. И это было самое ужасное. Ведь если начать избавляться от атомов, то никаких живых существ просто не останется.

После увиденного я весь вечер сидел в кресле возле камина и пил виски. Мои мысли были далеко от меня, а воображение рисовало печальную картину будущего.

Симптомы. Пациент видит лишь черное и белое, всё или ничего, наличие или отсутствие. Страдает от одиночества, отчужденности, кажущейся иллюзорности мира и нереальности происходящего. Его преследует ощущение некоторой пустоты, чего-то не хватает. Мир представляется ему скопищем враждебных мстительных злобных сил, желающих его покарать. Бедняга, если бы он смог назвать свою болезнь, если бы сумел зацепить ускользающую мысль, но... Слово?! Сло-во. Вердикт. Несчастливы те, чье бытие есть текст.

Далее этот гипотетический рецензент захочет знать, почему занавеска синяя, лимонно-желтая, в крапинку, какого лешего в романе вообще не упоминается цвет занавеси, как это понимать. Он будет проводить аналогии, искать красную нить, указывающие знаки, обращать внимание на повторение, подсчитывать слова и буквы, сравнив их с количеством зубов у автора (32?), особое внимание уделять неупотребленным и нарочно пропущенным. Рецензент непременно захочет разобраться, кто кому брат, сват, дядя, чтобы не перепутать, нарисует фамильное древо. В процессе работы будет поминать богов, искать связи с предшественниками, вопрошать, что это было, в чем смысл, зачем я это читал.

Притягательность подобного рода произведений заключается в том, что в тот момент, когда читателю покажется, что он ухватил суть, разгадал загадку, понял замысел, постиг внутреннюю логику, как вдруг.

Возможно, обнаружив, что все уже сказано до него, рецензент сумеет абстрагироваться и, увлекшись формой вместо содержания, пройдет девять кругов ада из букв Д, Л, Г, А, Я, П, Р, Г, У, Л, К, А складывая "вечность". Или, что вероятнее, узрев на горизонте повествования исполинскую тень чудища, наденет шляпу и с криком: "Господа! Этот абсурд меня доконал!" выйдет за борт. Оказавшись таким образом в пустыне собственного отчаяния (куда, по сути, сам себя заточил), отрешившись от суеты, промокнув до нитки, признав собственное бессилие, выпив успокоительного, рецензент нальет себе чаю и вынесет следующую резолюцию.

Поскольку в избегании чего-либо есть нечто искусственное, следует признать сей труд литературной игрой, шуткой, забавой, шарадой, ребусом, попыткой надуть читателя и относится к нему соответственно - оценивая в той мере, в которой эта игра, шутка и т.п. развлекает самого читателя.

Успокоив таким образом совесть, рецензенту остается лишь пожелать приятного шелеста, рекомендовать прочитать всем, не тратить время, кому это может понравиться, решайте сами. Post scriptumа не будет, не сезон.

"Исчезновение" или "Исчезание" - что за странный лексический выверт? Нет выверта, второй вариант - попытка более-менее аутентичного перевода; в оригинальном романе отсутствует литера "е" - наболее употребительная во французском языке. Зачем? Попробую объяснить, как я это понимаю, но для того придется обратиться к другой книге. В "Солдатах Вавилона" Андрея Лазарчука описан мир, из которого исчезают привычные вещи и понятия, вымываются смыслы. Как так? Перестают употребляться в речи некоторые слова и выражения из числа сложных или изысканных; забываются целые тома философских трудов. И никто не замечает: да кому они нужны, те мертвые поэты и философы?

Начавшись излишествами, доходит постепенно до вещей обыденных и повседневных, вот уже и радуга четырехцветная. А никто по-прежнему не замечает. Потому что лакуны немедленно заполняются вновь возникшими вещами (в широком смысле). Какими? Прозрачными безглазыми тараканами, способными питаться чем угодно. И человеческой плотью, почему нет? Еще? Кодонами - кибернетическим мусором, побочным эффектом качественного скачка технологий. Экраны во всю стену могут позволить себе самые скромные пользователи, а там не только звук и цвет, но объем, запахи, тактильность, эффект погружения. Хотя просмотр может вызывать галлюцинаторные состояния. Иногда острые. А однажды, очнувшись, не находишь рядом того, кто тебе дорог или себя не находишь

А теперь вернемся к Жоржу Переку. Итак, "Исчезание", что это? Можно рассматривать, как диковинную литературную забаву. Игру, наподобие ребусов, шарад, паллиндромов и кроссвордов, в составлении которых эрудит Перек был большим мастером. Помните скабрезный спич про Отца Онисима, обходившего Онежское озеро? Ну вот, то же самое, вид сбоку, вернее не так - панорамный вид со многих точек, IMAX 3D. Искушенного читателя ждут многие радости и приятные сюрпризы. Не имея возможности оценить оригинала, об обоих вариантах перевода скажу с восторгом: "Исчезание" Валерия Кислова - не только отказ от буквы ("о", в данном случае), это еще фейерверк филологических кунштюков всех возможных сортов. Как катание на американских горках. "Исчезновение" Александра Жгировского несколько сдержаннее, серьезнее, но и лиричнее.

Сюжет: в мире начинают происходить жестокие и странные перемены, неимоверно возрастает градус агрессии и никого уже не пугают/не удивляют/не возмущают чудовищные преступления. Более того, они становятся частью обыденности. А потому исчезновение одного человека не должно бы стать резонансным. Однако становится - у него есть друзья, которым не все равно, что сталось а Антоном (Антом). В ходе расследования раскрываются многие страшные семейные, до девятого колена, тайны; извлекаются из шкафов скелеты всех степеней сохранности. Повествование соскальзывает от семейной саги к мыльной опере и взлетает к высотам сложнейших аллюзий, вынося читателя к финалу, который можно сформулировать, как: "в общем все умерли".

В чем смысл? А для понимания, нужно вспомнить о том, кем был автор. Еврейский мальчик, лишившийся всех родных во время Второй Мировой. Отца убили, когда ему было четыре года, мать потерял в шесть, скитался по приютам, позже усыновлен был теткой. Они вдвоем только и остались от многочисленной веселой и богатой семьи. "Исчезание" - это отчаянный крик, обращенный ни много, ни мало, к человечеству. Нет, не боюсь пафоса,есть случаи, когда без него не обойтись. К целому, которое пожертвовало своей частью, потому что проще, удобнее и безопаснее (как казалось) было не заметить исчезновения, чем спасти и сохранить. А после предпочло сделать вид, что не замечает пустоты. Которая потихоньку заполняется безглазыми тараканами.

Там есть вставная новелла - история которую вспоминает Антон о человеке по имени Измаил, лишенном родины парии, выживающем в одиночку на необитаемом острове. Однажды, исследуя местность, он натыкается на дом, оборудованный по последнему слову техники, прекрасно устроенный и наполненный чудесными излишествами. Однако, опасаясь ловушки, предпочитает не вселяться, но какое-то время понаблюдать со стороны. И вскоре к островку причаливает яхта, а дом наполняется вальяжными гостями, которые наслаждаются жизнью всеми возможными способами. Есть среди них женщина, в которую Измаил влюбляется со страстью на грани одержимости. Он решает открыться, но понимает - никто не замечает нашего героя, Фаустина смотрит сквозь него, слуги сквозь него проходят, а подушки софы, на которой только что сидела прелестница оказываются тверже и холоднее камня. И оброненное ею золотое украшение он не может оторвать от ложа, они сплавлены намертво. Они части целого. Мира, который его отринул. Вот в этом смысл, если кто еще заинтересован в его нахождении.