Текст книги "Великие цивилизации Междуречья. Древняя Месопотамия: Царства Шумер, Аккад, Вавилония и Ассирия. 2700–100 гг. до н. э."

Археологические исследования в Ираке

Превращение некогда процветавших городов в телли произошло быстрее, чем кто-либо может подумать. Геродот в середине IV в. до н. э. еще видел Вавилон, но не захотел посетить Ниневию, разрушенную за полтора столетия до этого, а Ксенофонт, который вел 10 000 греческих наемников через Месопотамию в 401 г. до н. э., пройдя мимо столицы Ассирии, даже не заметил ее. Через четыре столетия, говоря о Вавилоне, Страбон называл его «почти полностью покинутым жителями» и лежащим в руинах.

Прошла тысяча лет. Чем выше становился слой песка над развалинами древних городов, тем больше стиралась память о них. Арабские историки и географы еще что-то знали о славном прошлом Ирака, но европейцы позабыли о Востоке. Странствия Вениамина Тудельского в XII в. и путешествия, предпринятые немецким ботаником Раувольфом четыре столетия спустя, были единичными эпизодами. Европейцы стали интересоваться восточными древностями только начиная с XVII в., когда итальянский аристократ Пьетро делла Валле весьма занимательно описал свое путешествие по Месопотамии и привез в Европу в 1625 г. кирпичи, найденные им в Уре и Вавилоне, «на которых были какие-то доселе неизвестные письмена». Наконец членов академий наук и власти предержащие осенило, что перед ними простирается непаханое поле, заслуживающее изучения. В 1767 г. король Дании впервые отправил на Восток научную экспедицию, чтобы ее члены собрали как можно больше информации, касающейся различных отраслей знания, в том числе археологии. Ее руководитель Карстен Нибур, математик по профессии, скопировал в Персеполе множество надписей, которые впоследствии были переданы филологам, вскоре расшифровавшим загадочное письмо. С тех пор почти все, кто посещал Восток или жил там, вносили свой вклад в изучение его руин, собирали древности и копировали надписи. Наиболее выдающимися среди них были Пьер де Бошам, прославленный французский аббат и астроном (1786), Клавдий Джеймс Рич, агент Ост-Индской кампании и британский генеральный консул в Багдаде (1807), сэр Джеймс Бэкингем (1816), Роберт Мигнан (1827), Джеймс Бейли Фрейзер (1834), а также Генри Кресвик Роулинсон (1810–1895), выдающийся офицер, спортсмен, первооткрыватель и филолог, вероятно величайший из всех. Также следует упомянуть по крайней мере одну экспедицию, проведенную в начале XIX в. и финансировавшуюся правительством, – Британскую тигро-евфратскую экспедицию (1835–1836) под руководством Ф.Р. Чесни, изучившего течения обеих рек и собравшего огромное количество сведений о землях, лежащих вокруг них.

Только де Бошам и Мигнан сделали два небольших раскопа в Вавилоне, остальные из перечисленных исследователей занимались лишь визуальным изучением и измерением руин и вряд ли могли представить себе, что скрывается под этими безлюдными холмами. Однако в 1843 г. Поль Эмиль Ботта, итальянец по происхождению и французский консул в Мосуле, провел в Хорсабаде первые в Ираке археологические раскопки, обнаружил одну из столиц Ассирии и начал новую эру. Почти одновременно (в 1845 г.) англичанин, сэр Генри Лэйярд, последовал его примеру в Нимруде и Ниневии, и вскоре был раскопан целый ряд теллей. В 1877 г. Эрнест де Сарзек, французский консул в Басре, услышав, что в Телло (недалеко от Насрии) случайно было обнаружено несколько статуй, решил начать там раскопки и открыл один из шумерских городов. Таким образом, за 30 лет мир узнал о существовании прежде неизвестной цивилизации, образованные люди с удивлением выясняли, что в Месопотамии скрывается не меньше сокровищ, чем в Греции и Египте. Ботта, Лэйярд, Сарзек, Лофтус, Смит – все пионеры того героического периода были непрофессионалами в полном смысле этого слова. У них было мало опыта, отсутствовала методическая подготовка. Их основная цель заключалась в том, чтобы находить статуи, рельефы, надписи и предметы искусства в целом и отправлять все это в музеи своих стран. У этих людей не было времени на сырцовые кирпичи и разбитые горшки; они многое уничтожили и так мало сохранили. Однако они открыли дорогу и, несмотря на всевозможные трудности, работали с энтузиазмом, превзойти который еще никому не удалось.

Тем временем в европейских библиотеках трудились не менее увлеченные, но более терпеливые пионеры, взявшие на себя выполнение фантастического задания – дешифровку текстов, в обилии стекавшихся в музеи. Мы не можем даже коротко пересказать здесь историю этого увлекательного интеллектуального приключения, продлившегося на протяжении по меньшей мере ста лет и потребовавшего от ученых нескольких национальностей всей их изобретательности. Однако мы считаем, что должны отдать дань уважения таким людям, как Гротефенд, преподаватель греческого языка в университете Гёттингена, сделавший первую серьезную и отчасти удачную попытку прочтения древ-неперсидских клинописных надписей, скопированных Нибуром в Персеполе; Роулинсон, который между 1835 и 1844 гг. не только под угрозой своей жизни скопировал длинную трехъязычную надпись, вырезанную Дарием высоко на скале в Бехистуне, что на западе Ирана, но и начал переводить ее (эта надпись на древнеперсидском, вавилонском и эламском языках стала называться «Розеттским камнем ассириологии», с тем лишь отличием, что первые ее исследователи не могли прочесть текст ни на одном из этих языков); англичанин Эдвард Хинкс и его французский коллега Жюль Опперт, которые, наряду с Роулинсоном, заслужили право называться «святой троицей» изучения клинописи, так как именно им удалось преодолеть основные эпиграфические и лингвистические трудности и, как сказал один из их современных преемников, «открыли пыльные страницы глиняных «книг», погребенных по всему Ближнему Востоку». Начатая в 1802 г. дешифровка ассиро-вавилонского языка (который теперь называется аккадским) завершилась в 1847 г., а к 1900 г. ученые уже могли читать тексты, написанные на другом языке Древней Месопотамии – шумерском. В настоящее время первый почти полностью нам понятен; в последнем пока еще имеются «темные пятна», но ученые читают на нем с все возрастающей уверенностью. По самым скромным подсчетам, в настоящее время в распоряжении историков имеется четверть миллиона табличек. Без всякого преувеличения можно утверждать, что ни в одной другой стране мира не было обнаружено такое количество древних текстов, сохранившихся до наших дней в том же виде, в котором они были написаны тысячи лет назад.

Немцы, которые стали участвовать в раскопках в Ираке в начале XX в., внедрили новый подход к археологическим исследованиям. Роберт Колдевей, работавший в Вавилоне (1899–1917), и Вальтер Андре, проводивший раскопки в Ашшуре (1903–1914), стали жестко, порой даже чрезмерно педантично придерживаться тщательно разработанной научной методики в сфере, где главную роль до этого играли удача и интуиция. Методы, разработанные немецкими исследователями, вскоре стали общепринятыми, благодаря чему двадцать лет, прошедшие между двумя мировыми войнами, стали наиболее значимым и продуктивным периодом в истории месопотамской археологии. Именно тогда Вулли проводил раскопки в Уре и на его знаменитом царском некрополе (1922–1934), Хайнрих вместе со своей командой работал в Уруке, Парро – в Мари, англичане – в Убейде, Ниневии, Арпачийе и Чагар-Базаре, а американцы – в Тепе-Гавре, Нузи и в долине реки Диялы. Совместно представители двух последних наций копали в Кише и Джемдет-Насре. Один за другим были изучены большие и маленькие телли. Ученые постепенно раскрывали их секреты и шаг за шагом постигали историю Древней Месопотамии. Теперь им стало известно о существовании там гораздо более древних, потрясающих культур, изучение которых позволило исследователям сделать выводы о том, каким образом в этой части света складывалась цивилизация.

В это время у иракцев сформировалось национальное самосознание. В Багдаде открылся собственный музей. Появились молодые иракские археологи, и раскопки не прекращались даже во время Второй мировой войны, когда они проводились в Укейре (1940–1941), Хассуне (1943–1944) и Акар-Куфе (1943–1945). После войны к работе вернулись немцы (Ленцен), проводившие раскопки в Уруке, американцы (Хайнс и Мак-Коун), раскапывавшие Ниппур, религиозную столицу Шумера, и французы (Парро), работавшие в Мари, городе-государстве в среднем течении Евфрата. Маллоуэн по поручению Британского музея снова стал проводить раскопки в Нимруде, одной из столиц Ассирии, которые были «заморожены» на протяжении более чем семидесяти лет. Сетон Ллойд, Таха Бакир и Фуад Сафар возглавили экспедиции Иракского музея на трех еще неизученных памятниках: в Эриду, одном из наиболее почитаемых городов в Ираке, Хармале (в толще этого небольшого холма было обнаружено неожиданно большое количество текстов) и в Хатре, загадочной столице доисламского арабского государства.

Впоследствии к работе присоединились японцы, начавшие раскопки в Джазире, и датчане, изучавшие археологию долины реки Заб, что неудивительно – международное сотрудничество всегда было одной из важнейших составляющих археологии. Ко времени написания этой книги археологами были изучены все основные города Древней Месопотамии, а также ряд менее значимых поселений. В настоящее время своих исследователей ждет целый ряд теллей, тянущихся от Таврских гор до Персидского залива. Этого достаточно, чтобы снабдить работой несколько поколений археологов и специалистов по эпиграфике.

При изучении прошлого мы движемся от более позднего времени к более раннему: от ассирийцев к вавилонянам, затем к шумерам и неизвестным племенам, жившим на территории Ирака в 5—4-м тыс. до н. э., и теперь мы можем делать выводы о том, что представлял собой этот регион в эпоху каменного века. Несмотря на неизбежные пробелы в наших знаниях, наконец стало возможно написать всеобъемлющую историю Древней Месопотамии, начиная с тех далеких времен, когда люди, оставившие после себя скромные орудия труда из кусков кремня со сбитыми краями, свидетельствующие об их существовании, поселились на холмах и в пещерах Курдистана.

Глава 3
От жизни в пещере к земледелию

Еще двенадцать лет назад в учебниках и статьях в научных журналах ничего не говорилось о первобытном периоде истории Ирака. Археологи предпочитали работать на Месопотамской низменности, где находки доисторического времени, если они когда-то существовали, оказались погребенными под толстым слоем аллювиальных отложений. В нижних слоях нескольких теллей было обнаружено достаточно материала для того, чтобы историки сделали выводы о существовании пяти сменявших друг друга «протоисторических» культур. Данное открытие позволило ученым понять, на какой основе около 2800 г. до н. э. сформировалась шумеро-аккадская цивилизация, но все эти культуры относились к эпохам позднего неолита и халколита и просуществовали не более двух тысячелетий. О доисторическом периоде истории Ирака в прямом смысле этого слова, то есть о том, кто и как жил на этой территории в эпоху каменного века, ничего не было известно. В различных частях страны было обнаружено несколько фрагментов кремня, подвергшихся искусственной обработке, и еще в 1928 г. профессор Д.А.Э. Гаррод, женщина-археолог, получившая признание благодаря своим исследованиям первобытной эпохи в истории Палестины, посетила Курдистан и в двух пещерах неподалеку от Сулеймании обнаружила палеолитические артефакты. Однако эти находки привлекли внимание лишь незначительного числа профессионалов. Должно было пройти двадцать лет до того, как профессор Р.Дж. Брейдвуд обнаружил неолитическое поселение Джармо и вызвал к нему интерес, достаточный для дальнейшего изучения данной темы, которая прежде не удостаивалась внимания специалистов. Начиная с этого времени американцы проводили исследования в Барда-Балке, Палегавре и Карим-Шахире (1951), сотрудники Восточного института Чикагского университета работали в долине реки Заб (1954–1955), а доктор Р. Солецки начиная с 1951 г. сделал ряд поразительных открытий в пещере Шанидар, что позволило значительно расширить наши знания о далеком прошлом Ирака и заполнить весьма досадный пробел в истории первобытности Ближнего Востока.

Для того чтобы эти достижения месопотамской археологии были более понятны читателю, нужно сказать несколько слов о терминологии, используемой специалистами по первобытной истории.

Первый исторический период каменного века, палеолит, совпадает по времени с геологической эпохой, названной плейстоценом (для геологов это наиболее поздний, pleistos, этап в весьма продолжительной истории Земли). Во время плейстоцена, начавшегося примерно полмиллиона лет назад и закончившегося около 10 000 г. до н. э., произошли (по крайней мере, в Евразии и Северной Америке) четыре масштабных передвижения ледника, получившие название «ледниковых периодов», каждый из которых продлился на протяжении нескольких десятков тысяч лет. Друг от друга их отделяли три межледниковые эпохи, продолжавшиеся примерно столько же. Существует широко распространенная точка зрения о том, что, в отличие от Севера с его ледниковыми и межледниковыми эпохами, в тропических районах имели место плювиальные (во время которых шли сильнейшие дожди) и межплювиальные эпохи. Начало и окончание ледниковых и межплювиальных периодов были очень постепенными. Кроме того, сами эти эпохи перемежались с продолжительными промежутками времени, на протяжении которых царил относительно более теплый или сухой климат (межстадиалами). Для абсолютной датировки можно использовать ориентировочные цифры, предложенные профессором Ф.Э. Цейнером:

первый ледниковый период начался около 600 000 лет назад;

второй ледниковый период начался около 500 000 лет назад;

третий ледниковый период начался примерно 250 000 лет назад;

четвертый ледниковый период начался около 120 000 лет назад и завершился примерно в 20 000 г. до н. э.

На протяжении этих эпох люди уже существовали. Порой они жили на открытом воздухе, иногда находили прибежище в пещерах, питаясь дичью, добытой во время охоты, а также собранными ими плодами и корнями диких растений. Об этих людях мы знаем благодаря находке их скелетов, которые (если речь идет о наиболее древних останках) встречаются крайне редко и зачастую лишь фрагментарны, а также орудий труда и оружия, сделанных из камня, кости или слоновой кости. Специалисты по первобытной эпохе собирательно называют каменные орудия труда, найденные на одном памятнике, индустрией, а сходные индустрии образуют культуру. Каждая культура получила название в честь памятника, где впервые были сделаны связанные с ней находки.

Если не вдаваться в подробности, то можно говорить о существовании двух техник изготовления каменных орудий труда. При использовании первой от куска (ядрища) кремня или гальки откалывали фрагменты таким образом, чтобы он приобрел более или менее клиновидную форму. В итоге получалось орудие, которое исследователи называют рубилом или ручным топором. В ходе применения второй техники обработке подлежали отщепы, отделенные от ядрища (нуклеуса). С помощью аккуратных ударов им придавали форму скребков, ножей, резцов, проколок и т. п. Однако различия между культурой, носители которой предпочитали работать с ядрищами, и той, для которой характерно использование отщепов, скорее теоретические, чем реальные, так как на многих памятниках археологи в одном и том же слое находят и рубила, и орудия труда, сделанные из отщепов.

Эпоху палеолита можно разделить на три стадии: нижний, средний и верхний палеолит.

В эпоху нижнего палеолита, которая началась в первый ледниковый период, закончилась во время третьего межледникового периода и продлилась на протяжении 300 000–400 000 лет, в Европе существовали три основные культуры: аббевильская, клектонская и ашельская. Их носители в основном использовали рубила, а сами эти культуры отличаются друг от друга незначительными особенностями техник изготовления орудий труда, которые мы не будем здесь рассматривать. Судя по останкам, наиболее ранние носители этих культур внешне напоминали приматов, но на последних стадиях данной эпохи появились люди, мало отличающиеся от современных homo sapiens.

Технику обработки кремневых орудий труда, использовавшуюся людьми, жившими в эпоху нижнего палеолита, унаследовали носители леваллуазской и мустьерской культур, существовавших в период среднего палеолита (вторая половина третьего межледникового – конец четвертого ледникового периода). Эту эпоху можно назвать «классической» первобытностью, периодом господства пещерных людей, наиболее ярким представителем которых был в настоящее время вымерший звероподобный неандерталец.

Наиболее характерными чертами эпохи верхнего палеолита, начавшейся около 35 000 лет назад, являются возросшее разнообразие орудий труда и усложнение техник их изготовления (ориньякская и являющиеся ее разновидностями шательперонская и граветтская, солютрейская и мадленская культуры Западной Европы), увеличение числа изделий из кости и оленьего рога и появление магическо-эстетических тенденций, особенно ярко проявившихся на превосходных наскальных рисунках, найденных во Франции и Испании и сделанных носителями мадленской культуры.

Благодаря приобретенным им умениям полностью сформировавшиеся homo sapiens, бродившие по территории Евразии и Северной Африки в поисках пищи, научились изготавливать множество разнообразных мелких орудий труда и видов оружия, и на основе индустрий эпохи верхнего палеолита сформировались культуры, наиболее характерным признаком которых является использование микролитической техники (капсийская в Африке, азильская и тарденуазская в Западной Европе) и которые существовали уже в эпоху мезолита, или среднего каменного века.

Наконец, начало неолитического периода, или нового каменного века, ознаменовано появлением земледелия и одомашниванием животных, революцией, которая произошла в Европе около 3000 г. до н. э., а на Ближнем Востоке – гораздо раньше.

Такова общая канва, в которую нам теперь следует вписать историю Ирака.

Палеолит в Ираке

Хотя в Таврских горах и Загросе заметны следы циклических оледенений, большой ледник, четырежды накрывавший территорию значительной части Евразии, так и не добрался до Ближнего Востока. Ирак оказался на стыке ледниковой и плювиальной зон, благодаря чему климатические изменения, происходившие в эпоху плейстоцена, сказались здесь не так сильно, как в других частях света. Как бы то ни было, они косвенно повлияли на его морфологические особенности. Из-за передвижений ледника изменялся уровень воды в Персидском заливе: когда ледник отходил, он поднимался, а когда наступал – снижался. Это, в свою очередь, повлияло на русла рек и их эродирующее действие. С другой стороны, периоды сильных дождей, размывавших почву, сменялись временем господства сухого климата, для которого характерно отложение на доньях рек ила и песка. По крайней мере в одной части предгорий Курдистана зафиксированы четыре подобных последовательных цикла, совпадающие по времени с двумя последними ледниковыми и межледниковыми периодами. Это сложно представить, но в истории Ирака были периоды, когда через пустыню текли широкие реки, Тигр и Евфрат не уступали Амазонке, а Заба и Дияла, объем воды в которых в десять раз превышал современный, формировали в горах Курдистана глубокие и широкие равнины. На протяжении большей части эры плейстоцена и расположенная на западе пустыня, и предгорья Ирака представляли собой поросшие травой степи и нагорья, где царил сравнительно умеренный и устойчивый климат и сложились весьма благоприятные условия для жизни доисторических людей.

Пока в Ираке не было найдено свидетельств существования там культур нижнего палеолита. Самые ранние следы присутствия на этой территории человека были обнаружены в 1949 г. доктором Наджи аль-Асилем, тогда генеральным директором Иракской службы древностей, в местечке Барда-Балка, расположенном почти в 2,5 км к северо-востоку от Чамчамаля, между Киркуком и Сулейманией. Там вокруг мегалита неолитической эпохи на дневной поверхности были обнаружены палеолитические кремневые орудия труда. Шурфование, проведенное в 1951 г. двумя американскими исследователями, показало, что они были изготовлены на стоянке, которая в настоящее время погребена под слоем ила и галечника толщиной 0,9–1,5 м. Эти орудия труда представляли собой рубила, которым были придана сердцевидная или миндалевидная форма, и скребки, сделанные из отщепов. Кроме того, там были обнаружены известняковые чопперы, то есть гальки, с которых сняты один или два отщепа, благодаря чему их можно использовать в качестве скребков. Эта индустрия в значительной степени похожа на характерные для ашелльской, тейякской (произошедшей от клектонской) и мустьерской культур. Она была датирована началом эпохи среднего палеолита, то есть относится к началу последнего ледникового периода (около 120 000 лет назад).

О следующем этапе развития культур периода среднего палеолита, для которого была характерна смешанная леваллуазско-мустьерская индустрия, мы знаем благодаря находке, сделанной мисс Дороти Гаррод в 1928 г. в нижнем слое пещеры Хазар-Мерд, находящейся в 19,3 км от Сулеймании. Однако лучше всего мустьерская культура представлена в пещере Шанидар, в которой с 1951 г. Велись раскопки, возглавляемые доктором Р. Солецки из Мичиганского университета.

Пещера Шанидар представляет собой каменный заслон от ветра, расположенный на южном склоне гор Барадост, господствующих над долиной, где течет Большой Заб, недалеко от городка Равандуза. Зимой ее до сих пор используют пастухи-курды. Сделав раскоп в полу пещеры, доктор Солецки сумел углубиться на 13,72 м и обнаружить четыре культурных слоя. В слое Д, наиболее раннем и самом глубоком (8,53 м), были обнаружены расположенные друг над другом отложения с остатками очагов и пеплом, смешанными с костями и кремневыми орудиями труда. Данный факт свидетельствует о том, что пещера была населена на различных стадиях эпохи среднего палеолита. Из числа орудий труда были обнаружены проколки, скребки и сверла, весьма характерные для последнего этапа развития мустьерской культуры. Обнаруженные в пещере кости принадлежали быкам, овцам и козам, а значит, для данного региона был характерен умеренно прохладный климат. Кроме того, там были найдены многочисленные панцири черепах.

Особый интерес представляют четыре человеческих скелета, обнаруженные в слое Д. Первый из них, найденный в 1953 г., принадлежал шестимесячному ребенку, а останки троих взрослых были обнаружены во время сезона 1956/57 г. Кости ребенка и двоих взрослых находились в плохой степени сохранности, но череп четвертого – мужчины в возрасте примерно 35 лет – удалось восстановить достаточно точно. Для него характерны все признаки неандертальца: широкая кость, массивная челюсть с маленьким подбородком, скошенный лоб, мощные надбровные дуги. У нас имеются все основания для того, чтобы полагать: другие индивидуумы принадлежали к тому же виду. Доктор Д.Т. Стюард, изучавший эти останки, пришел к выводу, что рука одного из умерших, деформированная с рождения, была ампутирована с помощью грубого кремневого ножа. Вероятно, все эти люди погибли из-за падения с потолка пещеры огромных каменных блоков, хотя это произошло не в одно и то же время. Возраст трех скелетов составляет около 45 000 лет, в то время как четвертый, найденный в слое, расположенном ниже, мог жить примерно 60 000 лет назад.

Слой С пещеры Шанидар относится к эпохе верхнего палеолита. С помощью радиоуглеродного анализа угля, найденного в одном из очагов, удалось установить даты его начала и окончания – он начался более 34 000 лет назад, а завершился около 25 500 г. до н. э. Найденные там каменные орудия труда характерны для ориньякской культуры. Так как в пещере были обнаружены хорошо сделанные резцы необычной формы, доктор Солецки предложил называть эту индустрию барадостской в честь гор, в которых расположена пещера. В верхней части слоя С и почти во всем слое Б, лежащем непосредственно над ним, были обнаружены предметы, относящиеся к той же индустрии, но гораздо более мелкие (микролиты).

Эта поздняя ориньякская, или «продвинутая граветтская», культура представлена на нескольких палеолитических стоянках Северного Ирака. В частности, многочисленные небольшие округлые скребки, лезвия и маленькие ножи с сильно зазубренными краями были обнаружены мисс Гаррод в пещере Зарзи, неподалеку от Сулеймании, а также Б. Хоувом в пещере Палегавра, что 32 км к востоку от Чамчамаля. Они также встречаются в различных пещерах, исследовавшихся профессором Брейдвудом и его командой в 1954–1955 гг., особенно в Кайванской и пещере Барак, находящихся к западу и югу от Равандуза соответственно. Очевидно, по крайней мере некоторые из этих микролитов могли быть снабжены рукоятями и использоваться в качестве оружия для охоты на диких лошадей, оленей, коз, газелей, овец и кабанов, живших в этой местности, где было еще достаточно прохладно, но уже довольно сухо.

Люди, жившие в Ираке в эпоху палеолита, не находились в изоляции. Через Сирийскую пустыню, в различных местах которой были обнаружены артефакты каменного века, они поддерживали связи со своими «сородичами», населявшими Сиро-Палестинский регион, и неудивительно, что кремневые орудия труда, найденные в обоих этих районах, имеют много общего. Местные обитатели также общались с жителями Анатолийского и Иранского нагорий. К примеру, в пещерах Шанидар и Хазар-Мерд были найдены артефакты, почти неотличимые от обнаруженных в пещере Биситун, расположенной в Западном Иране, и очень похожие на найденные в пещере Караин в Турции. В эпоху верхнего палеолита люди, жившие в пещере Шанидар, изготавливали некоторые орудия труда из обсидиана (вулканического стекла), ближайший источник которого находился в Армении, в районе озера Ван. «Переходя» от одной стоянки к другой, технологии изготовления каменных орудий труда добрались до Европы (конечно, если верить мнению некоторых исследователей о том, что ориньякская культура возникла на Ближнем Востоке). Местные особенности сохранились только в Иракском Курдистане благодаря его частично изолированному положению на краю Плодородного полумесяца. По мнению Р. Солецки, барадостская культура уникальна (по крайней мере, на Ближнем Востоке), а неандертальцы из пещеры Шанидар, хотя и жили позже своих сородичей с горы Кармель, не ассимилировались с homo sapiens, не превратились в них (в отличие от упомянутых выше древнейших жителей Палестины) благодаря эволюции. Наоборот, их внешний вид остался неизменным.

В заключение следует отметить, что солютрейская и мадленская культуры, в Западной Европе ставшие «преемницами» ориньякской и развивавшиеся в эпоху позднего палеолита, так и не «добрались» до Ирака, а значит, и любой другой части Западной Азии. Для этих регионов характерен непосредственный переход от ориньякской к микролитическим (мезолитическим) культурам, и эпоха мезолита являлась лишь небольшим шагом к неолитической революции.

Мезолит и неолит

Микролиты – небольшие орудия труда из кремня, которым придавалось множество разнообразных форм, – возникают на стадии развития человека, когда он становится достаточно умелым для того, чтобы выполнять множество различных сиюминутных задач, и умным, чтобы убивать дичь на расстоянии (с помощью стрел). На Ближнем Востоке микролитические культуры, очевидно, произошли от поздних ориньякских индустрий, причем этот процесс шел настолько постепенно, что определить, когда началась эпоха мезолита, для которой они характерны, почти невозможно. Если читатель хочет составить представление о датировках, то может ориентироваться на 10 000 г. до н. э. (судя по результатам радиоуглеродного анализа, к данному времени относятся самые поздние находки, сделанные в слое Б пещеры Шанидар), хотя эта дата более чем примерная.

Не менее трудно определить, когда закончился период мезолита. Согласно классической схеме, за ним должен следовать неолит, новый каменный век, но иногда отделить одну из этих эпох от другой крайне сложно. Начало периоду неолита, завершившемуся, когда люди стали использовать металлы, положила революция, не связанная с появлением новых способов обработки камня, – человек начал добывать себе пищу с помощью совершенно других методов – выращивания растений и разведения животных. Неолитические земледельцы на протяжении долгого времени использовали микролиты. Более того, основываясь на имеющихся в нашем распоряжении данных, мы не можем точно определить, когда произошел переход от присваивающего хозяйства к производящему. Мотыгу вполне можно использовать не только для обработки почвы, но и для выкорчевывания деревьев, серп – для срезания как дикой, так и выращенной человеком пшеницы, зернотерки и терочники – для перемалывания как дикорастущих семян, так и минеральных красок. Кроме того, далеко не всегда можно выяснить, каким животным – диким или одомашненным – принадлежали кости овец и крупного рогатого скота, которые находят археологи. Учитывая все обстоятельства, мы можем прийти к выводу о том, что лучшим критерием является наличие более или менее постоянного жилища, так как земледелие «привязывает» человека к определенному месту. Но и в данном случае порой сложно отличить сложенные из камня хижины охотников, для которых земледелие не было основным занятием, от жилищ полностью оседлых земледельцев.

Изучив источники, имеющиеся в нашем распоряжении, мы можем с определенностью утверждать лишь то, что неолитическая революция была постепенным процессом, на протяжении которого жители Ближнего Востока совершили несколько важных шагов в своем развитии, и произошла она около 7000 г. до н. э., гораздо раньше, чем где бы то ни было. Возможно, причина этого заключается в весьма благоприятных климатических условиях, сложившихся на Ближнем Востоке. К тому же данный регион является единственным во всем Старом Свете, где пшеница-двузернянка и ячмень растут в дикой природе. Ответ на вопрос о том, где именно было «изобретено» земледелие, остается ненайденным. На звание «самой древней из деревень» могут претендовать как иракские, так и палестинские поселения. Однако Ирак имеет определенное преимущество: на северо-востоке страны были обнаружены четыре поселения, расположенные недалеко друг от друга, на территории которых найдены артефакты, «иллюстрирующие» переход от мезолитической культуры к неолитической.

Первым из них стал слой Б пещеры Шанидар, в котором были найдены микролиты и орудия труда, изготовленные из обсидиана, «очень тонко и умело обтесанные», а также отбойники, терочники и зернотерки. При этом данная пещера является чисто мезолитическим памятником, где не было найдено свидетельств того, что ее обитатели занимались земледелием.