Текст книги "Как стать магом: Французский оккультный манифест эпохи декаданса. Магия золотой Зари: полное руководство по высшим оккультным наукам"

Божественное имя: (Агла)

Сефира: Хесед

Ранг: Господства

Знак: Рак

Аркан: Одиннадцать

Ты сам служишь великим материалом своей работы. Стань интеллектуальным императором, которому подчиняются душа и тело, и тогда станешь магом, но не воображай, что путь, ведущий к этой вершине, широк или легок. Используй боль, так же как современная наука использует энергию – именно этому я могу тебя научить. Когда обычный человек страдает, он богохульствует, благочестивый опускает руки, и лишь посвященный в каждом страдании видит путь к совершенству.

Можно страдать физически, и это приносит больше всего беспокойства, ибо не способствует возвышению. Эмоциональные страдания очень продуктивны, поскольку исцеляют душу и даже смиряют тщеславные желания. Наконец, духовные страдания – единственные страдания, которые ты не можешь погасить, не умаляя себя, и это отражается не на личности, а скорее на материальном воплощении идей и нападает на идеал.

Из практики ты получаешь все, что она может дать, если воля сильна и непоколебима: это объясняет, как власяница и прочие подобные уловки дают результаты. Но такое варварство годится лишь для суеверных женщин; женщина – абсолютно материальное существо, которое использует свое тело для всего, ради своего спасения или гибели. Что же касается тебя, остерегайся подстегивать плоть возбуждающими средствами, напитками и особенно едой: не умерщвляй плоть, но будь суров со своей душой.

Некоторые эмоции рождаются внутри нас; мы называем их усталостью, отчаянием, одиночеством, бессилием; с ними можно справиться с помощью искусства, религии и усилий духа. Другие эмоции приходят от нашей компании и окружения и часто – благодаря нашим исследованиям.

Не забывай, что женщина привыкла терпеть мучения ради собственной привлекательности, а любовь не что иное, как самое сладкое страдание.

Как посвященный, способный страдать духовно, ты не должен предаваться «сексуальной инквизиции», которая так необходима более материальным существам – рабочему или банкиру. Для большинства женщина – единственное искусство, поэзия и мечта; исключительный человек служит искусству, поэзии и мечте, отдаляясь от женщин. Ограничивай любовь созерцанием, если можешь, по крайней мере поцелуями; в худшем случае – редкими встречами.

Именно это страдание, которое становится единственной эмоцией бальзаковского Нусингена[115]115
  Барон Нусинген – хищный финансист, который с помощью интриг разоряет своих инвесторов, как описано в произведении Оноре де Бальзака «Банкирский дом Нусингена» (1838). В публичном доме Нусинген безнадежно влюбляется в женщину, которая его эксплуатирует; он тоскует и томится от любви, расточая на нее свое состояние.


[Закрыть] и его самым прекрасным переживанием, для де Арте[116]116
  Де Арте – состоявшийся человек с честными намерениями, который делает достойную карьеру, живя уединенно и экономно, герой произведения Оноре де Бальзака «Парижская княгиня» (1839). Унаследовав состояние от богатого дяди, он соглашается тратить его на светскую жизнь и влюбляется в женщину, имеющую титулы герцогини и графини. Неопытный в любви, он очень неуклюж в своих ухаживаниях. Она набивает себе цену, а де Арте узнает о ее скандальном прошлом.


[Закрыть] становится разрушением, которое его умаляет.

Обрати особое внимание на сходство, возникающее между интеллектуалом и мальчишкой, как только они влюбляются. И не становись бесполезным бременем, от которого женщина избавляется, чтобы возвыситься.

Для нее любовь – это все; для тебя же она должна быть лишь одной составляющей жизни, вначале, что неизбежно, поспешной и возбуждающей любопытство, затем – аналитической, а после – безмятежной. Не принимай от женщины никаких драм или беспокойства; пусть она станет успокоением для твоих нервов, наслаждением для глаз, бальзамом для души.

Призывай ее нести тебе спокойную нежность и оставь ее, если она отказывается. Не уступай ревности или капризу; постепенно это вымотает тебя. Отведи женщине место друга, сведи любовь до обычной супружеской практики.

Ты удивлен; все, что ты до этого слышал о любви, вспоминается тебе вновь и протестует.

Мой мальчик, у женщины нет другой личности, кроме той, которая проявляется в любви; если ее сердце не направлять, оно будет биться иногда во имя добра, а иногда – во имя зла. Именно ты можешь сделать ее спокойной или глупой.

Конечно, дурное обращение с ней не заставит ее проявлять свои чувства безмятежно – оно лишь снизит ее театральную ценность. Хочу сказать тебе, что искусство не имеет ничего общего с суровой реальностью, и Эдип Софокла, столь чистый и несчастный, никогда не существовал.

Человек должен страдать, чтобы совершенствоваться; обычный человек страдает от сексуальной любви; ты же, возвышенный человек, страдаешь по другим причинам.

Страдай, отвергая сомнительные, хотя и заманчивые наслаждения страсти; запрети своим чувствам подобную стремительность, прогони беспокойство из сердца.

Будь безмятежным в своей пылкости и сдерживай то, что мы называем опьянением. Для этого ты должен применять к себе закон, сдерживающий инстинкты и умеряющий сексуальность.

Я знаю, что ты сейчас думаешь: ты считаешь, что было бы проще и логичнее следовать предписаниям церкви, согласно которым нужно либо всецело избегать сексуальности, либо сделать из нее таинство.

Это слишком просто. Избегая женщин и любви, ты рискуешь стать сухим и отказываешься от мира благотворных впечатлений; и часть проблем, связанных с женщинами, заключена в институте брака.

Нет, бегство вовсе не победа. Вопрос не в том, одно прелюбодеяние ты совершаешь или несколько, но в равновесии «даю – беру» на сексуальном уровне.

Так как гордость – высшая добродетель, именно над стремлением к совершенству ты должен работать.

Для начала признай свои недостатки; пусть они послужат мерилом, показывающим, насколько высоко нужно подниматься в стремлении к своему идеалу. Выстрадай их в уединении своей души.

Церковь учит, что жизнь в добровольном страдании возвышает и очищает, что истинное раскаяние состоит скорее в ощущении боли от оскорбления Бога, чем в наказании. Это истинное раскаяние, которого церковь не требует, магия делает обязательным.

Всякий, кто воздерживается от греха из страха познать больше неприятностей, чем радостей, – несчастный христианин, понимающий спасение в узком смысле. Адепт же должен сожалеть об отступлении от красоты и праведности, и пусть более всего страдает его гордость.

Я не знаю ничего более великого и одновременно более ничтожного, чем человек; и причины самообольщения подобны причинам самоуничижения.

Человек, создавший «Божественную комедию», «Тайную вечерю», «Девятую симфонию» или «Парсифаль», почти что бог, а господин Карно[117]117
  Сади Карно – президент Франции времен Третьей республики. См. сноску 42 к первой книге.


[Закрыть], если процитировать хорошо известный источник, почти что животное. Может быть, сами архангелы завидуют Данте, Леонардо, Бетховену или Вагнеру; и я абсолютно убежден, что тигр, и даже самый мелкий из кошачьих – домашний кот – стал бы презирать президента Республики, если бы кошачий инстинкт мог зайти так далеко, чтобы размышлять о столь посредственном предмете.

Во всем, что роднит тебя с президентом, ты находишься на уровне ниже животного; во всем, в чем ты соотносишься с Данте, Леонардо и Вагнером, ты поднимаешься почти до уровня бога.

Божественность моего господа Иисуса проявилась в его добровольной смерти ради отпущения наших грехов.

Фраза «подражание Иисусу Христу» содержит самую суть всей магии; цель высокой культуры – это всегда милость.

Наш долг возрастает вместе с возвышением, и это распространяется не только на социальную, но и на моральную сферу.

Первый долг посвященного – стремление к красоте; затем – распознать, что является добродетелью; идея рождается из красоты и добродетели.

Защита идеала – истинное благородство всех времен: защищать теократию от общества, иерархию от закона, эстетику от традиций.

В риторике или литературе будь вечным крестоносцем в борьбе с тремя мерзостями: национализмом, уравниловкой, буржуазией.

Существуют аристократические формы страдания, бесконечно более благородные, чем другие – те, что терпишь во имя принципов.

Те, кто свободны от ереси и страдают от нынешней политики папского престола; те, кто презирают страх перед властью и выражают свое негодование, видя преступления национального правительства; те, кто слышат клевету на Сезара Франка[118]118
  Сезар Франк (1822–1890) – композитор, пианист, органист и преподаватель музыки в Париже, ставший знаменитым благодаря своим фантастическим органным импровизациям, исполняемым в базилике Святой Клотильды. В собственных сочинениях он стремился создать музыку, которая была бы французской по духу, но наполненной эмоциональной нагрузкой и содержанием немецкой традиции, и многие его ученики-органисты стали композиторами, которые заставляли других студентов консерватории стыдиться. Хотя у него была блестящая репутация во французском обществе, его простая, непритязательная и доверчивая натура мешала ему бороться с недалекой политикой консерватории, и он постоянно страдал от резкой критики.


[Закрыть], в то время как другой негодный художник отливает себе статую на деньги народа – все это благородные страдания.

Пойми, мой ученик: я призываю тебя стать личностью не для того, чтобы ты стал самодовольным, а чтобы ты, спасенный от общества, отдал весь свой героизм идеалу.

Страдать за идею или принцип – вершина человеческого достоинства, но не смей применять принцип в своих интересах, вместо того чтобы ему служить. Это страшное преступление.

Начиная какое-либо смелое предприятие, взвешивай страдания, налагаемые на тебя необходимостью, и решай, готов ли платить эту цену за результат.

Открою тайну, дабы укрепить тебя на пороге совершенства, тайну, которую церковь применяет, но не формулирует: метаморфозы страдания через возвышение.

Энтузиаст обращает боль в радость силой своей души, а мученики не страдали бы, если бы их вера была непрочной. Жизнь постоянно демонстрирует нам примеры этого. Ведь есть же солдаты, так называемые призывники, которые идут на сверхсрочную службу. И есть же рыбаки из Ньюфаундленда[119]119
  С XVI по XX век европейские рыбаки с побережья Франции покидали родные берега, чтобы ловить треску на Большой Ньюфаундлендской банке.


[Закрыть], которые отказываются идти работать в город – что стало бы раем по сравнению с их положением, – чтобы продолжать зарабатывать тысячу франков в год ценой нескольких месяцев, настолько ужасных, что они могли бы сравниться с изображением ада.

То же притупление ощущений, которое сдерживает чувственное удовольствие, распространяется и на страдания; незачем испытывать больше жалости к портовому грузчику, чем к человеку, пишущему по 40 страниц в день.

Посвященный не провоцирует страдания, как мистик; посвященный предпочитает выбирать свои страдания: и я полагаю, что выбор, если его нельзя сделать для каждого момента, можно делать для различных периодов.

Гордость сохраняет тщеславие, и посвященный настолько презирает общественное мнение, что публичное порицание не значит для него ровно ничего; когда оно превышает все пределы, то становится знаком его чести.

Нет нужды поддерживать хорошую или дурную репутацию: в противостоянии обществу не больше пользы, чем в послушании.

Требования общественного мнения должны приходить к тебе через заветы мудрых. Советуйся по различным вопросам с Пифагором или Конфуцием, но воспринимай власти твоей страны, твоего города и окружения как гротескные карикатуры, маскирующие мелкие душонки.

Единственный вопрос, по которому ты должен избегать скандала, – католичество; официально оставайся верным и всегда помни, что прежде всего ты послушный сын церкви в той мере, в какой остаешься презренным гражданином.

Милостивый и добрый внутри, будь осторожным тигром, чтобы сохранить индивидуальность.

Не позволяй контролировать себя или сажать в клетку. Защищайся от общества и чини беспорядки, если тебя угнетают.

В конце концов, ты ведь понимаешь, что я не написал бы всего этого во времена Людовика XIV, и я призываю тебя отринуть этот город, потому что город отринул Бога.

Есть грешники, за которых нельзя молиться, и есть лукавые, для которых милость иссякает. И твоя страна такова.

Эти идеи закрывают все обычные пути и возможности успеха.

Ты подобен мифическому персонажу, который знал все ремесла, но, брошенный в мир, управляемый дьяволом, не пожелал служить ему какой-либо из своих способностей и предпочел жить, питаясь корешками.

В общем, будучи католиком (ты не можешь им не быть), ты обрекаешь себя на несправедливость[120]120
  Французское правительство того времени на самом деле пыталось не допускать католиков на позиции, где они могли бы иметь власть или общественное влияние.


[Закрыть] в зале суда, ты открыт всем беззакониям и снисходительности толпы буржуа.

Выстрадай все это, ведь ты страдаешь во имя справедливости. Выстрадай все, чтобы продолжать труд Иисуса Христа. Выстрадай все, ведь Бог видит тебя, аплодирует тебе и коронует пальмой вечной человечности.

Католическая конкорданция

Одиннадцатый аркан

В вопросах страданий церковь дает те же указания, что и инициация, но без иерархии страданий. И здесь оказывается, что магия может внести свой вклад не только в религию, которая представляет собой общность идей, но и в развитие личности, которая становится исключением из правил. Почитая святого Лавра[121]121
  Святой Бенедикт Иосиф Лавр (1748–1783) – французский нищий, член францисканского ордена мирян и католический святой. Его благочестие состояло в том, чтобы вести жизнь нищего, посещать большинство религиозных святынь Европы и сносить тяготы жизни так, как должен христианин. Причислен к лику святых в 1881 году, в основном благодаря тому, что многие верующие исцелялись от болезней, начав ему молиться как святому. Сейчас он известен как покровитель бездомных.


[Закрыть] среди святых, которые имеют больше известности, чем сияния, превыше Фра Анджелико[122]122
  Фра Анджелико (ок. 1395–1455) – доминиканский монах и художник эпохи раннего итальянского Ренессанса. Демонстрируя изысканные декоративные детали, утонченность исполнения и ювелирные цвета поздней готической миниатюры, Фра Анджелико стоял у истоков инноваций флорентийской живописи, использовал воздушную перспективу и объемное моделирование фигур. Козимо ди Медичи поручил ему украшение монастыря Сан-Марко во Флоренции, и он также получил поручение от папы расписать несколько часовен во дворце Ватикана. Его композиции характеризуются светлой атмосферой, чистотой цвета и линий, а также безмятежной духовной вибрацией, предлагающей мистические видения. Хотя он не был канонизирован, папа Иоанн Павел II причислил Фра Анджелико к лику блаженных в 1982 году, а в 1984 году объявил католическим покровителем художников, отмечая красоту его живописи и целостность жизни.


[Закрыть] и Жанны д’Арк, церковь задевает самые глубинные инстинкты человеческого интеллекта, понуждая мирян строить алтари тем, кого недооценивает Рим; наряду с общедоступным служением, совершающимся для всех, делать иную работу для немногих, чтобы идеалы воплощались, открывались и всегда были с нами в формах вечно новых и прекрасных.

Маг не предлагает личного спасения, кроме первой части совершенствования, подготавливающей к истинной сокровенной работе, целью которой становится распространение света.

Божественное имя: (Маком)

Сефира: Гебура

Духовный ранг: Силы

Знак: Лев

Аркан: Двенадцать

Каждый обретает достоинство, награду и самообладание ценой вечного отречения, соответствующего его цели. Если ты хочешь подготовить великий акт воли, выброси балласт за борт, иными словами, оставь прочие возможные удовольствия.

Когда Пифагор признал существование прошлых жизней на Земле, он объяснял страдания от руки судьбы как результат дурных поступков в предыдущих жизнях. Я же должен представить серьезные возражения против этой теории, несмотря на мое почти безграничное восхищение этим философом: я верю, что эта жизнь – первая для нашей души и духа.

Проблема первородного греха не стоит всех тех беспокойств, которые она причиняет богословам: Адама[123]123
  Адама – еврейское слово, которое буквально переводится как «земля». Оно используется в отношении творения в «Книге бытия»2:7: «Бог (Адонай Элоим) вылепил человека (Адама) из праха земного (Адамы)», что означает, что человек и земля взаимозависимы.
  В райском саду тесные взаимоотношения Адама с землей связывают его со змеем, который ползает по земле, и тем самым подчеркивается его животная природа (см. сноску 86 к первой книге). После грехопадения человека Адама падает вместе с ним, и Адам приговорен к пожизненному земледелию. Позднее господь наказывает Каина за убийство Авеля, сделав землю бесплодной для Каина, отдаляя его от Адамы.


[Закрыть] вел лихорадочную жизнь, его существование было темным, а личность – отвратительной; он был пьяницей, так же как и Ной, и его опьянение было первым диссонансом, нарушившим изначальную гармонию.

Именно по этим двум причинам свободная воля может рождаться только из нарушения, а жизнь – из неумеренности. Первородный грех нужно понимать как природное несовершенство, то есть Адама был не грешником – просто несовершенным. Учитывая новизну, внезапность осознанного существования, ни одно существо не может пробудиться для этой жизни в состоянии равновесия. Создатель предвидел частичное несовершенство своего произведения, подобно мастеру-архитектору, который учитывает отклонение свода согласно размеру его арок и подпор.

Вина Адама была предрешена, и не только им; божественная логика создала его совершенным, но не укрепила в этом совершенстве. Более того, было бы огромной ошибкой желать критиковать творение рук человека согласно стандартам ангелов. Именно план Бога предусматривал, чтобы человек сразу же утратил свое счастливое равновесие ради высшей грядущей славы.

Поэтому запомни, мой ученик, что самый первый человек был несовершенен, но его нельзя в этом винить в обычном смысле слова. Узри в пьянстве Ноя забвение Адама.

В другой своей книге я развиваю теорию человеческой аристократии, которую не буду повторять, хотя она здесь применима[124]124
  «Istar» – пятая книга этопеи Пеладана «La Decadence latine».


[Закрыть]. Ее можно истолковать неверно, если не дать множество комментариев. Тебе будет достаточно знать, что в самой твоей природе заложено отсутствие равновесия и что равновесие – не тяжелое негативное свойство, но состояние, когда разум/дух управляет душой и телом.

Итак, последовательность явлений началась с изобилия физической жизни, что привело к развитию чувствительности, и, наконец, кульминацией стала способность к мысли или возвышению. Поскольку ты – Адама, то должен начать с преодоления инстинкта, самой близкой опасности для тебя; затем преодолей эмоции; Каин и Авель символизируют две эмоции, одинаково чрезмерные. Каин воплощает активное доминирование, мятеж, мужскую силу, нетерпение и жестокое соперничество; Авель – пассивность, уязвимость и смирение, послушание без силы, женственность без ресурсов.

Только дух может дать Каину идею щедрости и мужественность, а Авелю – твердость, мастерство или упорство для самозащиты.

Будь то Каин или Авель, те, кто подчиняется духу, должны смирять преобладающие тенденции; первый должен стремиться обуздать себя, а второй – стать твердым.

В этом смысле, пребываешь ли среди сильных или слабых, активных или пассивных, ты должен, мой ученик, всеми силами стремиться развивать способность, противоположную имеющейся, чтобы ее дополнить.

Ты Каин? Развивай дух справедливости и покоя, освети свою силу щедростью, будь милосердным – и станешь целостным.

Ты Авель? Развивай дух защиты и несокрушимости; укрепи свою услужливую натуру мужеством, будь доблестным – и тоже станешь целостным.

Но если ты Каин, то останешься Каином, а если ты Авель – то останешься Авелем; ты будешь продолжать страдать в состоянии первородного греха.

Искупление освободило нас от него – утверждает церковь, но не для всех, так же как все люди не являются союзниками тех, кто распял Иисуса; есть существа, которых я в другой книге называл элоитами, которые, безусловно, увидели свою выгоду в возвышенной жертве, принесенной на Голгофе, но не виновны в смерти Спасителя. Убийцы Иисуса пришли с именами злобных идиотов, от Лютера до Карно; все они продали свой интеллект на службу лжи, лидеры, наживавшиеся на беспорядках.

Если я поставил перед тобой задачу освободиться от любого общественного долга, это для того, чтобы ты полностью принадлежал священному идеалу, и, разумеется, не для того, чтобы ты обрел свой комфорт в том, что обычно называется счастьем.

Счастье в том, чтобы знать Бога и подниматься ему навстречу; все остальное – тщеславие. Итак, необходимо, чтобы ты пожертвовал социальными благами и ростом личного могущества, чтобы посвятить себя священству, тайному и в то же время всемогущему.

Даже если бы ты был вершиной совершенства, то все равно искал бы откровения; и я даю тебе намек на то, что ставит человека выше совершенства: дар самосознания, полный и безмятежный.

Чтобы стать осознанным, необходимы благоприятные обстоятельства; в целостности своего существования делай ставку на слово; в покое созерцай лишь красоту своей жертвы.

Если бы в одной вдохновенной фразе я смог передать высшую работу всей религии и всего гнозиса, этот божественный акт, который послан нам самими небесами, чтобы научить нас, вот она: эта жертва разумного существа, исполняющая любовь, становится милостью, – милостью, которая больше не принадлежит душе, но становится той точкой, где мысль овладевает сердцем, или сердце становится разумом. Этот идеал дал нам наш господь Иисус Христос, который возвеличивает души; его предшественники были не более чем половина Христа. Некоторые, например Оанн[125]125
  Оанн – существо-амфибия, научившее человечество письму, искусствам, принципам геометрии, градостроительству и законотворчеству. Это имя – греческая форма вавилонского Уанны (или Уана) в мифологии Месопотамии.


[Закрыть], Орфей, Прометей, были духовными факелами; другие, например Шакьямуни[126]126
  Шакьямуни Будда, Гаутама Будда, Будда Сидхартха Гаутама или просто Будда – аскет и мудрец, на учениях которого основан буддизм. Считается, что он жил и проповедовал в основном в Индии где-то между VI и IV веками до н. э.


[Закрыть], несли милость без метафизики.

Мистик приносит интеллект в жертву нравственности. Мы видим, что церковь мало интересует красота: она освящает безобразные храмы и портит их безвкусной благочестивой мишурой.

Точно так же католический ритуал не имеет эстетической ценности, как если бы был сатанинским. При всех своих добродетелях христианство отстает по сравнению с цивилизацией, забывая свои возвышенные традиции, объединяющие форму и мысль, и перенося догму на фрески.

Магия не жертвует телом; магия обязывает своего последователя быть прекрасным, насколько это возможно. Она не презирает форму, в которой предстал перед нами Иисус, или же формы Девы Марии и стольких святых и гениев.

Она оценивает, насколько эффективно очарование, благородные жесты и красноречие служат распространению Царства Божьего. Она не жертвует также и душой, просто избавляет ее от всего случайного и временного и обращает сентиментальность в возвышенное.

Воображать, что можно быть обывателем и магом, светским человеком и посвященным, лентяем и адептом, гностиком и чернью – какое заблуждение!

Жить оккультной жизнью – то же самое, что следовать религиозному призванию, но в характерном для нее одеянии: такой же просторный балахон, как у священника, но более короткий и лучше приспособленный к переменам, немного неопределенный в своем назначении. Ты не полагаешься ни на руководителя, ни на исповедника, а лишь на теософическое слово традиции, и – если говорить всю правду – каждый должен создать собственное спасение и свой собственный ритуал.

Конечно, тебе придется рисковать – серьезно, постоянно, неискоренимо; путь оккультизма, всегда дерзкий, угрожает в той же мере, в какой соблазняет; но только дерзость порождает великие деяния. Я говорю тебе о становлении героя; если знаешь, что ты всего лишь солдат, всего лишь верующий, возвращайся к своему пастору; в его словах столько безопасности.

Когда мы поднимаем тему долгой или легкой жизни, возникает вопрос о судьбе Ахиллеса. Никто не обязан терпеть мучения или пускаться в приключения; изучи себя, прежде чем подняться на Арго; способен ли ты быть моряком, который желает высадиться в Колхиде?[127]127
  Иными словами, «ты ищешь жизни или смертельной борьбы?»


[Закрыть] Если колеблешься, оставь эту затею. На том берегу есть место лишь энтузиазму и отваге; герой стонет вместе со штормовыми ветрами; герой знает, что умереть на этом пути – значит обрести бессмертие.

Не рассчитывай на то, что магия станет твоим козырем в игре под названием жизнь; не считай, что вторичные причины будут служить добрыми гениями в угоду твоим страстям.

Напротив, ты должен принести себя в жертву на алтарь тайны – не свое сердце, но большую часть из того, что несет ему радость; всю ту рутину и простоту нравов, составляющие багаж буржуазной респектабельности – все это нужно выбросить за борт.

Нравы твоей страны и века больше не служат тебе; ты войдешь в храм лишь с собственным идеалом, знаменем и клинком воли.

Можешь ли ты стать рыцарем-тамплиером? Хочешь ли доставить священную гробницу и победить неверных? Ведь посредственности нет места в королевстве, и там ты не найдешь компромиссов между небесами и своим веком.

Древность изобилует физическими и нравственными испытаниями; такова цена допуска к тайне, не столько для того, чтобы избавиться от предателей, но чтобы спасти отважных.

Магия, так же как и священство, оставляет вечную печать на человеческой личности.

Тот, кто поднялся даже на низшую ступень, сохраняет видимую печать временного и частичного «причастия»; в той же мере дилетант, приближающийся к сфинксу, сохраняет непоследовательность своей неполной инициации.

Не стану жертвовать методом изложения и стилем моей книги, чтобы объяснять опасности, с которыми ты столкнешься, если думаешь, что можешь лишь прикоснуться губами к чаше тайны. Если ты не вдохновлен, то рискуешь отравиться.

Не считай магию наукой вроде нумизматики или геральдики; ты можешь проникнуть в тайну, только если для твоей души магия станет обетом. Обет меняет жизнь.

Любить свое искусство сильнее, чем любишь себя, а шедевры – сильнее, чем собственное творчество – это эстетический принцип.

Любить истину более всего и устанавливать ее любой ценой – это принцип автора.

Готовить себя к миссии неведомой, отложенной на долгие годы, к тому дню, который, возможно, никогда не настанет – это слово мага.

Выковывание и закаливание собственной личности лишь половина инициации; вторая же половина состоит в мистическом обручении с идеями, которые в процессе трудов потрясли тебя своей красотой.

Благородство, пришедшее с Востока, во Франции приобрело явный сексуальный контекст. Необходимо прочесть Боэция[128]128
  Боэций (ок. 477–524 годов н. э.) родился в римской аристократической семье, принявшей христианство после падения Рима под натиском варваров. Служа сенатором и занимая главные посты при короле остготов Теодорике Великом, Боэций нажил себе врагов при дворе, что привело к заключению его в тюрьму и казни в 524 году. Находясь в заточении, Боэций написал свое «Утешение философией», воображаемый диалог между собой и философией, представленной в образе женщины.


[Закрыть] и даже Convito Данте[129]129
  Convito Данте (ит.: Il Convivio, в переводе на русский – Пир) – незаконченное произведение, написанное Данте Алигьери с 1304 по 1307 год. Convito – что-то вроде энциклопедии знаний тех времен, где особое внимание уделяется любви Данте к леди-философии, «прекраснейшей и достойнейшей из дочерей повелителя вселенной».


[Закрыть], чтобы понять, что леди примитивной галантности и преданные флорентийские возлюбленные – возвышенные идеалы.

Тот, кто обручается с возвышенным, должен, подобно рыцарю Лоэнгрину, постоянно жертвовать счастьем во имя данного им обета; подчинять все вокруг божественному и постоянно носить цвета своих вечных леди – справедливости, красоты, истины или утонченности.

Современный человек тщетно пытается примирить повелительный идеал и материальные интересы, но небеса не обманешь; интриги не дают результатов там, где царит безмятежность; тамплиер не волен остановиться и снять белую мантию; тот, кто не сдерживает безумие инстинктов и эмоций, никогда не наденет шлема тайны. Верность божественному, если она не абсолютна, становится богохульством, а богохульство, самый смертельный яд, отравляющий дух, возводит непреодолимую преграду между человеком и бессмертием.

Католическая конкорданция

Двенадцатый аркан

Все, что когда-либо сделал человек, было сделано благодаря силе; первый человек колебался, так же как колеблется каждый; всеобщее несовершенство все еще присуще каждому индивиду.

Что же до суровой необходимости, которая давит на нас каждую секунду, то она не наказание за присущее нам невежество, а лишь последствие этого несовершенства.

Она выполняет условие, которого требует справедливость для вступления в вечность.

Ангел никогда не поднимется выше уровня, на котором его создал Бог, и его место вечно и неизменно. Человек, напротив, в следующей жизни, так же как и в этой, продолжает совершенствоваться и подниматься к неосязаемому и неизбежному абсолюту. Не достигая его, он все время становится к нему ближе через последствия изначального несовершенства, которое заставляет развиваться, и в этом ему помогает достоинство и пример Иисуса, который пришел научить сердца смертных любви, озаряющей девять хоров ангелов.