Текст книги "Тайны Елисейского дворца"

Лаура вернулась к Полине, она хотела сначала привести свои мысли в порядок, а уж потом говорить с Жюно. Полина стояла неподалеку от императрицы вместе с мадам де Ремиза[10]10
  Урожденная Клер де Верженн, любимая фрейлина императрицы Жозефины.


[Закрыть], которой симпатизировали и Полина, и Лаура. Император не стал садиться на трон. Поднявшись на ступеньки, он остался стоять перед женой. Дюрок потребовал тишины, и все заволновались, спрашивая себя, что обрушится им на головы, вспоминая шутливую фразу Жозефины: «Император возвращается, приготовьтесь к головомойкам!»

Но его императорское величество пребывал в этот вечер в благодушном настроении. Помолчав несколько секунд, он обвел глазами собравшихся и объявил:

– Следствием договора, который мы подписали с царем на берегах Немана, является создание нового государства, которое будет называться королевство Вестфалия. Его государем, выбранным почти что единогласно, назначен наш младший брат Жером Бонапарт, отличившийся храбрыми победами в Силезии.

В ответ, рискуя навлечь на себя вспышку бешеного гнева, которым славился император, раздались многочисленные мужские голоса:

– Как это возможно? Жером моряк…

– Он же не свободен! Он женат на американке, и у него сын от нее.

– Он давным-давно не был в Европе! Почему он должен стать королем?

– Потому что я так хочу! – возвысил голос Наполеон. – И потому что у Жерома есть способности к этому. А теперь я хочу, чтобы вы выслушали еще одну новость. В самом скором времени Жером женится на принцессе Екатерине Вюртембергской, дочери короля Фридриха I. Через несколько дней она прибудет во Францию, и двор должен оказать ей достойный прием. А в особенности вы, мадам Жюно!

– Я?

– Да вы, почему бы и нет? После Версаля, Фонтенбло и Во, которые сейчас обветшали, ваш Ренси – самый красивый замок из ближайших к Парижу. К тому же он славится своим богатым убранством. Мы решили, что встреча будущих супругов произойдет у вас и до свадьбы принцесса будет жить у вас. Свадьба назначена на двадцать второе августа. А теперь праздник продолжается. Как вам моя новость, мадам Жюно? – осведомился Наполеон, повернувшись к Лауре.

– Император оказал великую честь нашему дому, но я чувствую некоторое смущение. Император в родстве с гораздо более высокопоставленными особами. Вот уже год, как его старший брат – король Неаполя, а второй его брат, Людовик, король Голландии и…

– Они пока еще не заняли своих тронов. Я хочу, чтобы принцесса была встречена с блеском и жила в изысканном доме, который хозяйка ведет безупречно. – Наполеон понизил голос и прибавил: – А что касается Жюно, то я уже все решил.

– С позволения вашего величества я задам еще вопрос.

– Какой?

– Жером женат. У него церковный брак…

– Он по-прежнему любит жену и сына, но я поставил его перед выбором. И он выбрал. Его брак был аннулирован императорским декретом в тысяча восемьсот пятом году, а еще через год актом церковного суда Парижа, в самом ближайшем времени он будет отменен и властями штата Мэриленд. Что еще?

– Ничего, сир, – вздохнула Лаура.

– Ну, так улыбнись, чертенок в юбке, – шепнул он ей так, чтобы никто, кроме них, не слышал. – Ты же знаешь, «Кот в сапогах» способен на чудеса! И я все устрою так, чтобы Каролина не мешала тебе больше спать!

Лаура присела в низком реверансе, а Наполеон направился к Талейрану и де Нарбонну. Но почти тотчас же с озабоченным лицом вновь вернулся к Лауре. Она снова сделала реверанс, и на этот раз Наполеон подал молодой женщине руку и помог подняться.

– Вы приехали из Ренси в сопровождении де Нарбонна?

– Да, сир. У меня были на то причины…

– Не спрашиваю какие, потому что знаю сам. Ну так вот, вы немедленно возвращаетесь в Ренси и принимаетесь за подготовку. Господин де Нарбонн, ваш друг и человек со вкусом, поможет вам. К вашим услугам любая помощь.

– А… мой муж? – спросила она, мгновенно настораживаясь.

– Он приедет к вам позже. Ну же! Что за выражение лица? Я желаю только вашего счастья, и вы это знаете… А его горячую голову желательно остудить. Этим я и займусь. Он приедет к вам кроткий, как ягненок.

Что оставалось Лауре, как не направиться к выходу под насмешливым взглядом Каролины, но Полина поспешила поддержать ее:

– Не беспокойся! Я с тобой по-прежнему. И завтра все тебе расскажу, если ты пригласишь меня к завтраку.

– Ваше императорское высочество знает, что…

– Еще чего! Мое императорское высочество желает, чтобы ты звала меня Полиной, и мы спокойно завтра с тобой поболтаем. Только не забудь приготовить моих любимых шоколадных пирожных!

Лауре хотелось бы обменяться несколькими словами с мужем, который смотрел ей вслед безнадежным взглядом. У него был такой несчастный вид, что Лаура вмиг забыла все свои обиды и принялась искать главную причину, почему ей на шею навесили расходы по устройству свадьбы императорского семейства. Чета Жюно не считалась бедной, но все-таки… Они не были записными богачами вроде Уврара, а в ближайший день им придется принимать у себя весь Париж, всю французскую и заграничную аристократию, всех друзей и недругов, пожелавших к ним прибыть. В том числе и Каролину, которая будет счастлива разыгрывать королеву и принимать поклоны в гостиной соперницы, которую по протоколу имеет право не ставить ни во что с высоты своего великого герцогства…

В эту секунду Лаура почувствовала, что ее берут под руку, она повернула голову и увидела улыбавшегося ей де Нарбонна.

– Наполеондор, чтобы узнать ваши мысли!

– Наполеондор? Я не возьму с вас так дорого, они того не стоят.

– И все-таки поделитесь. Но сначала взгляните на их величества, зрелище вас утешит.

Лаура обернулась. Император занял свой трон и в присутствии жены задал головомойку Каролине. Достаточно было видеть ее лицо, чтобы понять, что именно говорится ей ровным, спокойным голосом. Отповедь была короткой. Королина вдруг сделалась красной как рак, принялась нервно обмахиваться веером, а потом направилась к буфету в сопровождении молоденького гвардейского офицера, заботам которого ее поручили после отъезда соперницы. По смущенному и вместе с тем счастливому лицу юноши было видно, что он никогда еще не сопровождал принцесс, и, когда Каролина ему улыбнулась, расцвел, как цветок, сбрызнутый живой водой.

– Остальное нас не касается, – тихо сказал де Нарбонн. – Нам пора возвращаться.

– Без Жюно… – вздохнула Лаура.

– Наберитесь мужества, очень скоро вы с ним увидитесь. Если есть жертва в этой истории, то это скорее я.

– Вы великодушны, и я думаю, вы ему сочувствуете.

– Ничего подобного. Я люблю Жюно, но страдает он по заслугам. И готов побиться об заклад, что вскоре ему придется скучать по домашним туфлям и… прелестной женушке!

– Но… Он же не потерял меня! – воскликнула Лаура. – Я решила остаться его женой и… родить ему еще маленьких Жюно!

– Sancta simplicitas![11]11
  Святая простота (лат.).


[Закрыть] – жалобно воскликнул старый аристократ. – Кто вас просит с ним разводиться? Император знает генерала как никто и хочет дать ему острастку.

– Но пока впряг меня! Нет, вы только посмотрите на радостное лицо Каролины!

– Это ненадолго, поверьте. Вот идет Мюрат. Вы думаете, он будет спать сегодня рядом со своей лошадкой? Ну, так улыбнитесь, возьмите меня под руку и пойдемте. По дороге я расскажу вам множество забавных историй.

– Вам, наверное, куда больше хочется выспаться. В ваши-то годы…

– Мне всего пятьдесят, разве вы забыли? – спросил граф, притворяясь обиженным. – Поприветствуйте лучше своего супруга.

Лаура рассмеялась и послала мужу воздушный поцелуй маленькой ручкой в перчатке. После чего с достоинством покинула галерею, беззаботно болтая со своим спутником и грациозно обмахиваясь веером.

– Пойдемте, однако, помедленнее, – попросил де Нарбонн, – хоть мы и решили, что мне всего пятьдесят… Прежде чем встретиться с моими предками, мне бы хотелось…

– О чем это вы? Нам предстоит огромная работа, а времени только месяц! Начнем с изучения протокола бывшего королевского двора, предусмотренного для подобных случаев. Вы, наверное, что-то помните?

– Ну, можно ли быть такой безжалостной! – воскликнул де Нарбонн. – Шестнадцатого мая тысяча семьсот семидесятого года, в день свадьбы Людовика XVI с Марией-Антуанеттой, мне было всего двенадцать лет. Случай тогда был особый: объединялись две династии. А сейчас у нас что-то вроде ярмарки… Короли, женатые на средней руки дворянках, император, получивший помазание, взяв папу в плен, свежеиспеченный король призрачного королевства с законным сыном от американки[12]12
  Сына младшего брата Наполеона, Жерома Бонапарта, звали Жером Бонапарт-Паттерсон. Он станет отцом мальчика, который в 1905 г. будет министром морского флота США при своем друге, президенте Теодоре Рузвельте.


[Закрыть], который при этом собирается жениться на дочери настоящего короля, Фридриха I Вюртембергского. Мне кажется, ничего прибавлять не нужно. Так что вам, дружок, предстоит всего-навсего устроить прием для нареченных, после чего они отправятся в Париж или туда, где будет назначена церемония бракосочетания.

– Какого вероисповедания невеста?

– Я не слишком осведомлен на этот счет, но, как вам известно, мы ведем переписку со святым отцом, и, кроме того, существует еще министр культов господин Биго-де-Преаменэ. Я запрещаю вам смеяться, пока мы не вернемся в Ренси. Министр нисколько не виноват, что носит фамилию Биго![13]13
  Ханжа (фр.).


[Закрыть]

Вопреки предупреждению Лаура смеялась, еще только садясь в карету, что было совсем неплохо: у нее появился шанс заснуть в веселом расположении духа. К тому же к Жерому Бонапарту она испытывала искренние дружеские чувства, так же как и к Люсьену, который, пожелав сохранить свой брак и жену, получил вовсе не королевство, а тоже призрачное, но княжество. Жером стал моряком и мечтал – по крайней мере, до Трафальгара – о чине контр-адмирала, но стал генералом дивизии, а потом армейского корпуса. Он храбро воевал, покорил Силезию, но Тильзит принес мир, и ему оставалось только учить немецкий язык. Если, конечно, он не успел его выучить раньше. На службе у Наполеона приходилось уметь делать все!

Глава 3
Сплошные праздники!.

Двадцатого августа во второй половине дня замок Ренси утопал в цветах, все фонтаны били, но, к сожалению, не освежали духоты – в воздухе нависла гроза, но никак не могла разразиться. Лаура огорчалась, она хотела праздника во всем, а праздник не чувствовался. Жюно не мог усидеть на месте ни минуты, словно его кусали муравьи, и без конца обегал то покои, то парк. Он хотел убедиться, что в покоях все стоит по местам и нет ни в чем недостачи, а в парке проверял, не осмелилась ли какая-нибудь песчинка покинуть аллею и осквернить зеленый бархат лужаек. В конце концов он донельзя надоел Лауре, которая устала ему повторять, в какой день и в какой час ожидается прибытие невесты, и надеялась отправить его в Париж посмотреть, что делается в подначальной ему столице. Но Жюно, зная, что император приедет из Сен-Клу прямо в Ренси, никак не мог решиться его покинуть. А вдруг какая-нибудь случайность задержит его и он не удостоится чести встретить обожаемого императора в своем замке, сияющем великолепием. Словом, Жюно суетился и всем мешал. Его беспокойство достигло крайнего предела, когда над замком появились первые тучи и небо потемнело.

– Если вмешаются небесные силы, все пропало! – жалобно воскликнул он. – Какой у меня будет жалкий вид, когда я выйду встречать императора под зонтом!

– О да, и после двух часов ожидания, переминаясь с ноги на ногу в главной аллее! Но пока дождя нет, и, вполне возможно, не будет.

– А это что? – возопил Жюно, указывая рукой на большую тучу, которая расположилась как раз над главной частью замка.

– Она уплывет, – пообещала ему жена. Она послюнявила палец, подержала его в воздухе, и прибавила: – Ветер не сильный, но дует в нужном направлении.

В самом деле, тучи перекатывались с медлительной важностью, но все-таки двигались, уплывая от замка. И отдаленные раскаты грома звучали все глуше.

– А вам бы не мешало заняться своим туалетом, – напомнила Лаура. – Думаю, вы не намерены встречать его величество императора в старой охотничьей куртке и грязных сапогах?

– Ты тысячу раз права! – вскричал Жюно, взглянув на сапоги и забыв, что «ты» запрещено при людях и тем более при дворе.

Забывал не один Жюно, поэтому разговоры порой звучали весьма забавно. Зная, как обидчив Жюно, жена постаралась напомнить ему о правилах окольным путем.

– Однако я бы вас попросила сказать мне, как вы находите мой туалет? – спросила она и повернулась на каблучках, чтобы муж мог полюбоваться ее бледно-розовым газовым платьем с тонкой вышивкой по подолу, с глубоким декольте, украшенным гирляндой еще более бледных роз в цвет ее туфелек.

Розы украшали и ее прическу по испанской моде. От волнения сердце ее билось быстрее, грудь вздымалась выше. Взор Жюно подернулся поволокой.

– До чего же ты хороша… – выдохнул он, обнимая жену за талию.

Но она отвела его руку.

– Не теряйте головы, генерал! Дай вам волю, и мы бы уже упали на лужайку. Видите? К нам приближается карета. Бегите, надевайте мундир!

– Бегу! – ответил Жюно и действительно помчался, послав Лауре воздушный поцелуй, а она степенно выплыла на крыльцо, чтобы достойно встретить гостя или гостей, прибывших в карете.

Элегантная карета приближалась довольно быстро. Еще немного, и стало возможно различить на ней гербы княгини Боргезе. Но тут появился еще один гость – с быстротой пушечного ядра к замку мчался всадник. Он низко поклонился карете и опередил ее.

– Кто это к нам? – удивился де Нарбонн, который тоже вышел на крыльцо.

Лаура встревоженно сдвинула брови.

– Курьер от императора. Скажу больше, любимый курьер его величества, знаменитый Ус.

На самом деле Ус был полковником Клостром и пользовался заслуженной славой. Ему удалось обойти князя Боргезе, мужа Полины, считавшегося лучшим наездником Европы, скача из Фридланда в Париж, так что весть о победе он привез первым. Солдаты и генералы держали на них пари, и Ус выиграл, довольно значительно обогнав своего родовитого соперника.

– Что бы это могло значить? – тревожно прошептала Лаура.

– Это значит, что княгиня Полина едет одна. И это неудивительно, зная, каковы отношения супругов. И еще: император послал курьера.

– Ох, как мне это не нравится, – вздохнула Лаура.

Курьер соскочил с лошади, узнал хозяйку дома, поприветствовал ее, по-военному четко вскинув руку, и попросил:

– С вашего разрешения, мадам, могу я передать это письмо лично господину генералу в руки? Приказ его величества императора.

– Следуйте за мной, – предложил де Нарбонн, – я провожу вас с разрешения мадам генеральши.

– Проводите. – И Лаура улыбнулась.

Улыбнулась, но под гирляндой роз сердце билось как сумасшедшее. Что еще там случилось? Что произошло? Впрочем, времени расспрашивать не было, белая четверка лошадей Полины остановилась почти что перед ней, лакей кинулся открывать дверцу, и появилась улыбающаюся Полина.

– Сразу успокою тебя, я не стала брать реванш за проигрыш Камилло! Но имей в виду, чертяка Ус обогнал меня, только когда мы выехали из леса!

Полина вышла из кареты, чуть не наступив на ногу Лауре, и тут же обняла ее, не дав времени сделать положенный по этикету реверанс.

– Я же говорила, что мы с тобой обойдемся без реверансов, – щебетала Полина, входя с подругой в замок. – Никаких высочеств! Только при чужих или при моей родне при параде.

– Родня поднимается все выше, теперь и принцесса крови входит в вашу семью.

– Все мы одинаковы! Их кровь не голубее твоей или моей. Но пока еще не приехали гости, прикажи мне подать чего-нибудь холодненького. И еще объясни, с чем примчался победитель моего мужа?

– Знаю ровно столько же, сколько ты! Но раз Ус здесь, значит, дело срочное и мы тоже немедля все узнаем. Ну вот! Что я говорила! – вздохнула Лаура, услышав яростный вопль, перешедший чуть ли не в рыдание, донесшийся со второго этажа.

По большой лестнице вниз мчался Жюно. И замер перед женой и Полиной. Жюно, поверженный в отчаяние.

– Император!.. – простонал он. – Император не приедет! Он прислал тебе свои извинения! Тебе! А мне только сообщает об этом и прибавляет, что мы увидимся завтра в Тюильри. О-о! Это ужасно!.. Ужасно!.. Просто невыносимо!

– Может, вы еще и поплачете? – осведомилась Полина с лукавыми искорками в глазах. – Мне кажется, вы должны знать выходки Напо… я хотела сказать, моего высокочтимого брата. Он любит заставлять себя ждать и в последнюю минуту не приезжает. Я сто раз при таком присутствовала, и мне даже стало казаться, что это доставляет ему удовольствие. А ты как думаешь, Лоретта?

– Думаю, что ваше императорское высочество вполне возможно правы. Но в любом случае это не имеет большого значения…

– Не имеет значения? – задохнулся от негодования Жюно. – Если император…

– Он мой брат, – улыбнулась Полина. – Поверьте, его дурные шутки ничего не значат. Он найдет способ помочь хозяйке дома его простить. А вам, генерал, мне кажется, стоит пойти и привести в порядок свой туалет. Интересно, кто теперь будет у нас главным? Должен же кто-нибудь принять эту несчастную девицу!

– Главным будет старший брат вашего высочества, Жозеф, король Неаполя, – ответил де Нарбонн. – У него есть все для главной роли – он старший в семье, он царствует, и вдобавок он отличный знаток законов. Эта роль для него. А вы, господин генерал, поспешите и наведите, так сказать, лоск. Вы заметили, что подъезжают первые кареты? Все сейчас пойдет своим чередом. А вы куда, Лаура?

– Навести лоск, как вы сказали. Я тут же вернусь.

– Только не меняйте платье! Вы великолепны!

– Это лесть, но мне приятно ее слышать. Однако первой в этом замке увидят не меня, – добавила она и исчезла за дверью.

И тут, словно по мановению волшебной палочки, все пришло в движение: выстроились слуги, которых хозяйка дома нарядила в малиновые с золотом ливреи, конюхи скоро и сноровисто принимали лошадей, а гостей слуги провожали в замок согласно знатности и часу, указанному на приглашении. Лаура и Александр принимали гостей у дверей большой гостиной, где красовался двойной трон. Очарование Ренси и его красивых хозяев пленяло сразу, гости мгновенно погружались в атмосферу праздника. Лаура поздравила себя, подумав, что и в Тюильри не могли устроить приема лучше.

Но долго ей не пришлось услаждать себя приятным для хозяйки чувством – затрубили трубы, это подал знак отряд, высланный для встречи на дорогу, ведущую из Германии. Жюно вылетел из дома, как пушечное ядро.

– Невеста подъезжает! Все мужчины в седло и встречать принцессу. Я буду вашим конюшим, ваше величество, – прибавил он, склоняясь в поклоне перед старшим братом Наполеона Жозефом, который стоял со стаканом холодного вина, поднесенным ему, чтобы освежиться в летнюю жару.

Дамы выстроились в вестибюле. Противоположная его застекленная дверь была распахнута на террасу, окруженную водой озера, возле которого стоял замок.

Король Неаполя сел на коня с приличествующей его сану важностью, Жюно взметнулся в седло со свойственной ему быстротой. Всадники помчались по аллее, но у ворот вынуждены были остановиться.

– Что там такое? Да проезжайте же! – возмущенно кричал Жюно. – Там что, карета? Пускай подаст назад!

– Невозможно. Там император.

– Что?!

В следующее мгновение Жюно, чуть не плача, упал на колени перед дверцей кареты.

– Сир, но ведь ваше величество…

– Я решил, что любезнее ждать нашу невестку здесь, – закончил Наполеон с улыбкой, перед которой никто не мог устоять. – Ведите дальше свиту короля, Жюно. Я дождусь, пока эскорт проедет, и спокойно доберусь до вашего дома… А ваша очаровательная супруга, наверное, попотчует нас прохладительным, пока мы будем ждать вашего возвращения с царственной невестой.

Наполеон приказал своему кучеру подать назад и смотрел не без лукавства на блестящий кортеж, который, проезжая, салютовал ему.

Зоркие глаза Лауры успели узнать мамелюков и свиту, с которой обычно ездил император, так что, когда карета остановилась у крыльца, она уже опускалась в грациознейшем реверансе.

Император вышел и подал ей руку, помогая подняться.

– Мне не хотелось доставлять лишних хлопот такой великолепной хозяйке, как вы, мадам Жюно. И я послал к вам Уса, решив остаться дома, но денек так хорош, все вокруг так зелено, а Ренси так радует глаз, что я не устоял, зная, что вы поймете меня лучше многих других.

– Император знает, что в каждом уголке Франции он у себя дома. Благодаря вашему приезду сегодняшнее торжественное событие будет для нас радостным вдвойне. Отрадно, что ваше величество поддержит своего царственного брата в столь волнующую для него минуту.

– Волнующую? Для него? Он мореплаватель, ступивший на твердую землю, он продублен ветрами.

– Да, конечно… Но возможно, он таит в сердце некоторую печаль…

– Не надо напоминать мне об американке! Жером охотно поменял ее на принцессу и, надеюсь, не пожалеет, когда увидит эрцгерцогиню Екатерину. Не помню, видел он ее портрет или нет?

– Не думаю, что вы сочли это обязательным.

– Разумеется. Все мы знаем цену придворным портретам.

Наполеон устремил на Лауру взгляд, в глубине которого тлел насмешливый огонек.

– Надеетесь увидеть перед собой уродину? Позлорадствовать про себя? Не надейтесь. Моя сестра Элиза Бачиокки, княгиня Луккская и Пьомбинская, побывала там вместе с маршалом Бесьером и уверяет, что принцесса очаровательна.

– Княгиня так добра, у нее такое снисходительное сердце… Мне бы хотелось услышать мнение маршала.

– Вы дерзки по своему обыкновению, мадам ге…

Император умолк, нахмурив брови. Лаура встревожилась, не переступила ли она границ дозволенного, и решила предупредить возможную неприятность.

– Чертенок в юбке, – подсказала она с обаятельной улыбкой.

– Нет! То есть да, безусловно! Но я подумал, что императору не пристало постоянно ломать копья с генеральшей Жюно. Нужно сократить расстояние и дать вам титул… Маркизы? Нет, слишком старорежимно. Думаю, герцогиня подошло бы вам лучше. Но герцогиня чего?

– Ваше величество, не трудитесь! Собратья Жюно по оружию тут же устроят революцию, они все люди простые, без роду без племени. И жены у них не царской крови.

– Но сами-то вы из рода Комнинов?

– Я да, но не Жюно и…

Звуки труб и барабанная дробь прервали их разговор, но ненадолго.

– Едут! Сейчас мы увидим, кто каков.

Император, словно бы ничего не слышал, погрузившись в свои мысли. Внезапно он спросил:

– А ваши дети здесь?

– Разумеется, сир, я стараюсь расставаться с ними как можно реже.

– И сколько у вас детей?

– Трое. Две девочки и мальчик.

– Который родился несколько недель назад, я знаю. Хочу посмотреть на него.

– Сейчас? Но кортеж уже подъезжает

– Я знаю это не хуже вашего, но я желаю посмотреть на вашего сына!

– Как будет угодно вашему величеству.

Лакей получил приказ, и буквально через секунду кормилица вся в бантах появилась с младенцем на руках, пунцовая от гордости. Лаура взяла маленького на руки, желая сама показать императору наследника. Похоже, малышу понравились ее ласковые руки, он что-то проворковал и попытался уцепиться за палец Наполеона, который пощекотал его. Помрачневшее лицо императора внезапно озарила улыбка – и это был первый подвиг юного Жюно.

– Вот чего я хотел бы больше всего, – прошептал Наполеон, – держать в руках сверток из шелка и кружев и знать, что держу капельку своей крови. Но, кажется, в этом самом обыденном счастье, доступном беднейшему из моих подданных, мне отказано… Хотя я властвую над миллионами людей. Жюно горд, как я полагаю?

– Безусловно. На свой лад.

– Какой именно?

– В день его рождения Жюно поблагодарил меня за то, что я подарила ему «будущего солдата императора».

– Что за нелепость!

– Ваше величество, позвольте мне с вами не согласиться. Жюно любит своего сына, но в пантеоне Александра император стоит на первом месте. Ему мало дела до Отца небесного, у него один свет в окошке, один кумир, и ему поклоняется бывший сержант по прозвищу Буря, и кумир этот – император. Тулон положил начало его любви. Я думаю, мой супруг по-настоящему счастлив только в пылу сражения, если рядом с ним император.

– В последнее время он предпочел довольствоваться близостью одного из членов императорской семьи… Он за это ответит.

Лаура затрепетала, но постаралась не показать беспокойства.

– О, сир, так ли это необходимо? Император увенчал свои победы великолепным мирным договором! Благодаря ему семейные очаги, надолго разоренные, вновь обретут завидную прочность…

– Не буду с вами спорить, мадам, но управлять целой Европой – или почти! – непростое дело. Необходимо приезжать, проверять.

Подумав, что они довольно бродили вокруг да около, Лаура решилась задать прямой вопрос.

– Новым владельцам и государям придется отправиться в их владения?

– Мюратам в их великое герцогство с домочадцами и скарбом? На это потребуется время. – Тон Наполеона изменился. – Не беспокойтесь, я не собираюсь засылать вашего супруга в какую-нибудь дыру, но пусть поволнуется, ожидая моего решения. И его сообщница – тоже, стараясь всеми силами, чтобы муж не сунул нос в ее дела.

– А Савари?

Шум снаружи сделался оглушительным, и разговор прервался. Мадам Жюно присела в глубоком реверансе, Наполеон вышел из замка на просторную террасу. Толпа народа запрудила парк, и через эту толпу медленно ехала цепочка запыленных карет с гербами. Лаура подошла к Полине, стоявшей среди группы женщин.

– А я ума не приложу, куда ты запропастилась, – начала Полина.

– Его величество удостоил меня разговором, – ответила Лаура с кислой улыбкой.

– И как? Судя по выражению лица, радоваться нечему.

– Да нет, ничего особенного. Он одобряет этот брак. Во всяком случае, на сегодняшний день.

– А потом?

– Все будет зависеть от плодовитости принцессы. Судя по портретам, она молода и привлекательна. Но достаточно ли этого будет Жерому? Забудет ли он свою красавицу-американку?

– Послушай! Никто его не заставлял! Он мог бы поступить как Люсьен. Люсьен послал к черту и Напо, и все его короны и живет себе сладкой жизнью принца, удобной ему и детям. Никаких тронов! Никогда! Он всегда был и остался республиканцем.

– Каждый устраивается как может. Но, подумав, можно понять и его императорское величество. С тех пор как умер от крупа сын его брата Луи, женатого на дочери Жозефины, он не видит ребенка с кровью Бонапартов, которого мог бы усыновить. Гортензия живет с Луи как в аду. Несмотря на ее красоту, Луи ее ненавидит, очевидно, потому что она дочь Жозефины. А когда император решил усыновить нашего милого принца Евгения, искренне его любя и женив на баварской принцессе, семья воспротивилась в один голос, потому что он не их крови. Так что будем ждать, сумеет ли немочка родить сына Жерому. А если…

– Тогда ему самому придется решиться на развод… Все семейство давно настаивает и уговаривает. Из наших я одна хорошо отношусь к Жозефине. Она мне нравится. Никому не умеет сказать «нет» – ни человеку в горе, ни ювелиру. Долгов у нее больше, чем у меня. Можешь себе такое представить? Но Напо ее так любил, что до сих пор представить себе не может, как он с ней расстанется.

Молодые женщины говорили шепотом, но тонкий слух императора уловил суть разговора. Наполеон приготовился окоротить их со свойственной ему резкостью, но тут раздался звон колоколов и оглушительные крики толпы. С двух сторон широкой аллеи, ведущей от ворот к замку, стояли, образовав коридор, гренадеры с оружием в руках, умирая, должно быть, от жары в своих черных медвежьих шапках. И вот в этот-то коридор въехала сопровождаемая всадниками первая карета, в которой ехал маршал Бавьер. Его отправили в Вестфалию заместителем Жерома I заключить символический брак с принцессой. Второй отряд всадников, гусар в роскошных голубых мундирах, окружал большую берлину невесты.

Карета подъехала к главной лестнице террасы, покрытой красным ковром.

Екатерина Вюртембергская, которую крепко держал за руку ее молодой жених, ободряюще ей улыбаясь, вышла из кареты. Лаура, глядя на них, подумала, что они вполне подходят друг другу и, хотя принцесса не отличается ослепительной красотой, вместе они смотрятся очень мило.

Из всех братьев Бонапарт – об императоре речь не шла – Лаура больше всего симпатизировала Жерому. В нем светилась неподдельная радость жизни, которая была сродни и ей, ей нравилась его походка – как все моряки, он ходил слегка враскачку, словно перемещался по корабельной палубе. Как Жюно, он был беспредельно смел и больше всех был похож на своего царственного брата, которого, впрочем, ни в грош не ставил. Им случалось яростно, как кошке с собакой, ссориться, и Жером не скрывал, что если принимает трон, то только для того, чтобы чувствовать себя на равных с великим братом.

Новоявленный король радостно обнял Лауру.

– Надеюсь, вы приготовили нам вкусный обед? Я умираю от голода после всяческих процедур и протокольных церемоний, которые ненавижу, но все-таки вытерпел.

– Придется привыкать, сир, – степенно ответила Лаура, сделав торжественный реверанс.

– Что ж, нам теперь не поорать и не поссориться? – насмешливо спросил он.

– Вполне возможно, что и так, но сейчас я прошу короля простить меня, я должна помочь его невесте. Она нуждается в отдыхе, хочет немного освежиться. И все-таки, если мне будет позволено, я хотела бы задать вам вопрос.

– Позволяю, дорогая, позволяю.

– Ваше величество, вы счастливы?

– Скажем… Все могло быть гораздо хуже. Похоже, у моей невесты легкий характер, и кое в чем еще мы сходимся.

– Ну, так поблагодарите небо! Это уже удача.

В то время как Жюно провожал Наполеона к карете – император возвращался в Тюильри, где готовились к свадебной церемонии, – Лаура отправилась в комнату невесты, где уже хлопотали Полина и Элиза. Невеста… похоже, готова была расплакаться.

– Боже мой! Что случилось? – воскликнула Лаура, забыв, что, прежде чем войти, должна была сделать реверанс.

– Катастрофа! – сообщила Полина, поднимая голову от дорожного сундука, в котором рылась.

Лаура улыбнулась своей гостье, взяла ее за руку, усадила в лучшее кресло и позвонила, попросив принести «мягкое успокоительное» и прохладительные напитки, потом подошла к Полине, чтобы помочь в ее поисках.

– Ты можешь сказать, что ты ищешь, и в чем состоит катастрофа?

– У нашего юного величества нет рубашки! В сундуке чего только нет! Даже теплые зимние тапочки! А нам нужна рубашка, потому что та, что на нас, промокла от пота…

Последние слова Полина произнесла шепотом, и Лаура тоже шепотом спросила:

– И больше багажа у нее нет?

– Есть. Два фургона везут кладь и даже подарки для семьи, но они поехали в Париж, чтобы быть к ее услугам завтра. А на этот вечер у бедняжки есть какие-то зимние вещи, придворное платье и ни одной нижней рубашки. Нужно непременно раздобыть ее! Кто-то у нас с подходящей фигурой? И твои и мои будут ей узки. А принцессе не предложишь неведомо чье белье!

Молодые женщины без большой надежды вновь принялись рыться в сундуке, и вдруг Лауру осенило.