Текст книги "Шаман. Сборник рассказов"

Орган Якобсона

Во́мероназа́льный о́рган (сошниково-носовой орган, орган Якобсона) – периферический отдел дополнительной обонятельной системы некоторых позвоночных животных.

Реагирует на летучие феромоны и другие летучие ароматные вещества (ЛАВ), в большинстве своём не ощущаемые как запах или слабо воспринимаемые обонянием.

Недавно моя подруга осуществила свою мечту – открыла маленький салон красоты. Я решила поддержать Ольгу визитом – принесла цветы, шампанское и конфеты. Оля как раз показывала мне арендованные владения, когда я впервые увидела Марину. Приземистая, темноволосая, коротко стриженая женщина за сорок появилась в дверях и, заметив нас, искренне улыбнулась и поздоровалась. Сразу стало понятно – зашёл светлый человек, от неё так и веяло позитивом. Глаза искрились жизнью и были полны озорства, это делало её лицо молодым и симпатичным. Марина тут же осыпала меня комплиментами и вскользь заметила – хорошо, что она пришла на час раньше! Если я желаю, она может уделить мне внимание. Женщина оказалась массажистом и досталась Ольге «по наследству» от предыдущей хозяйки этой крошечной фабрики красоты. Я не стала сопротивляться и, выпив с подругой шампанского за успех её предприятия, прошла в кабинет, сняла одежду и легла на кушетку. Марина включила музыку Karunesh, растёрла моё любимое масло иланг-иланга в ладонях, плавно поводила ими вокруг моей головы, окутывая облаком эфира. Уже через секунду я почувствовала на спине её большие тёплые руки и полностью расслабилась.

Массажистка прикасалась сначала нежно, как бы исследуя каждый позвонок. Через какое-то время её движения стали уверенными. Марина делала массаж сильно, но не больно. Её волшебные руки и магическая энергетика околдовали меня так, что я даже заснула. Очнулась я от её мягкого голоса: «Ниночка, мой хороший, просыпаемся! Мы закончили!»

Мастер посоветовала пройти полный курс массажа, и я с радостью согласилась. Буду заезжать в середине дня и целый час совмещать приятное с полезным: спать и оздоравливаться одновременно. Настоящая сиеста в центре Москвы!

Я от всей души поблагодарила свою подругу Ольгу, сказав ей, что Марина реально хороший специалист, и я буду всем её рекомендовать. Вечером, лёжа в кровати, я вспоминала оживляющие прикосновения массажистки и чудесное тепло, исходившее от неё.

Со временем между мной и Мариной завязались приятельские отношения. Оказалось, у нас много общего. Мы обе любим классическую музыку, особенно Чайковского, театр и старое доброе итальянское кино. Я узнала, что в этом году она оканчивает медицинское училище.

– Вот, представляете, Ниночка, поступила на вечернее отделение! Теперь три раза в неделю мотаюсь на лекции. Но до четырёх – я вся Ваша!

– Не тяжело?

– Тяжеловато, конечно, да и память стала хромать. Но я люблю свою работу, так что учиться не в тягость!

Я уже одевалась, когда у неё зазвонил телефон. «Да, сынок! – ласково ответила в трубку Марина. – Да, Лёшенька!»

– Извините, сынуля звонил!

– Ничего страшного! Дети – это счастье! Сколько ему? – из вежливости поинтересовалась я.

– Большой, двадцать шесть. Вот, смотрите, какой красавец вымахал! – не удержалась Марина.

И действительно, с экрана телефона мне открыто улыбался очень привлекательный высокий черноволосый мужчина с огромными глазами… «Я бы с таким в кино сходила!» – мелькнула шальная мысль. Даже не верилось, что Марина и статный парень на фотографии – мать и дитя. Неужели эта маленькая женщина произвела на свет такого богатыря? Их родство выдавали только лучезарные улыбки и светящиеся глаза. Вся их сущность транслировала полное довольство миром.

– Марина, да Вы ему до груди не достаёте! – воскликнула я. – Можете смело гордиться сыном! А в кого он такой высокий?

– В папу, в кого же ещё! Я-то кнопка… Мой первый муж – просто Ален Делон! За ним все девчонки в институте бегали, а он в меня влюбился как дурак… На втором курсе мы поженились, а на третьем уже Лёшка родился!

На этой доброй ноте мы и распрощались. По дороге в офис, где меня ждала встреча с депрессивной клиенткой, я размышляла, как же вдохновляют такие жизнерадостные люди вроде Марины и её сына. Я почувствовала, что не одинока в своем мировосприятии и любви к жизни!

На следующей неделе я снова лежала на кушетке в массажном кабинете и получала удовольствие от не по-женски крепких рук Марины. Обычно ничто не отвлекало её от работы, но в тот день телефон вибрировал снова и снова, и она смущённо сказала:

– Простите, Нина, я должна ответить, дочь звонит!

– У Вас ещё и дочь есть? – удивилась я.

– Да! И не одна! – ответила Марина и вышла поговорить.

После массажа она принесла мне ромашковый чай и доверительно показала фотографию двух девочек-подростков.

– А какая у них разница в возрасте?

– Три минуты! Они – двойняшки! – лукаво подмигнула мне Марина.

– Какая же Вы счастливая женщина! Должна заметить, на брата они совсем не похожи!

– Немудрено! У них отцы разные!

– Теперь понятно! Зато всем троим передалась Ваша фирменная улыбка, Мариночка! Дети такие же Светлые Души, как и Вы!

Она заразительно засмеялась:

– Благодарю Вас, Нина! Вы тоже светлый и добрый человек! Таких сейчас мало!

– Спасибо большое! Нас мало, но мы существуем! Буду в среду, как обычно, в три!

К сожалению, в среду я задержалась в офисе, поэтому встретились мы только в пятницу. Несмотря на конец рабочей недели, учёбу и заботу о семье, Марина совсем не выглядела уставшей. Наоборот – она была окрылена и порхала как птичка! Меня так заинтриговала её история, что на этот раз я не выдержала и спросила сама:

– Марина, простите за личный вопрос, но мне не даёт покоя мысль: почему же Вы расстались с первым мужем, высоким красавцем, за которым все бегали? Ведь любовь была?

– Нина, расскажу – не поверите! Тогда казалось, что была. Но когда я встретила своего второго супруга, поняла, что такое всепоглощающая страсть. Это было как наваждение. Орган Якобсона, знаете?

– Нет, впервые слышу!

– Это такая махонькая железа у нас в мозге, которая отвечает за восприятие феромонов и флюидов. Она улавливает запахи, которые носом почти не ощущаются.

– Как интересно! И?..

– Сыну исполнилось два годика. Я закончила РХТУ Менделеева22
  Российский химико-технологический университет имени Д. И. Менделеева – ведущий вуз в системе химико-технологического образования и подготовки кадров для химической промышленности и науки России.


[Закрыть] и по распределению попала в НИИ на должность лаборанта. В свой первый трудовой день я пришла на работу с тортиком. Познакомилась с коллективом, а в обед меня представили заведующему лабораторией. Когда я увидела его, то сразу поняла – это любовь! «Марина!» – отчеканила я. «Очень приятно! Геннадий Аркадиевич!» Мы пожали друг другу руки и с тех пор не расставались никогда. А через месяц поженились.

– Неужели Ваш первый муж-красавец не боролся за Вас?

– Боролся, да ещё как! Но всё было тщетно. Мне в голову будто вставили чип. Геннадий Аркадиевич был на двадцать лет меня старше, разведён, имел взрослого сына…

– Представляю, в каком шоке пребывал Ваш первый супруг от того, что Вы ушли от него к человеку, который в отцы Вам годится!

– Ой, Ниночка, не то слово! И вены резал, и под порогом ночевал… Хлебнула я горя. Очень не хотелось травмировать сына и лишать его отца, но против импульсов природы человек бессилен. Меня тянуло к Геннадию Аркадиевичу, и всё тут! А от мужа-красавца как отвернуло.

– Понимаю… Мне тоже в жизни было суждено испытать нечто подобное. Я всё осознавала, а преодолеть притяжение так и не смогла. Тогда я думала – Судьба! Оказывается, это всего лишь орган Якобсона шалил!

Тут мы обе расхохотались.

– А сколько сейчас лет Вашему второму супругу, если не секрет? Такая разница в возрасте… Если честно, мне сложно было бы!

– Он у меня уже пенсионер, недавно шестьдесят пять стукнуло! Пару лет назад на дачу перебрался, живёт один, говорит – наработался, хочет отдыхать.

– Ясно! Покоя ищет… Наверное, между вами теперь дружба. Вы здесь, с дочерьми, а он там, наедине с природой! – сказала я.

– Ниночка, если бы дружба! Всё время хочет и, главное, – может! Я уже вешаюсь! На прошлых выходных специально на дачу за полночь приехала, прилегла тихонько, чтобы не разбудить его – он всё равно проснулся, набросился на меня и стал шептать: «Я так соскучился, иди ко мне, моя девочка!» Утром то же самое: пока он спал, стала пробираться в ванную на цыпочках, только хотела дверь закрыть – он тут как тут, заскочил, прижал к стенке и началось… Так что у нас всё регулярно, по расписанию! Постоянно твердит: «Я никогда не видел такую красивую линию плеч! За неё я тебя и полюбил!» А я не могу уже, надоел, мне молодые нравятся… У них запах совсем другой!

Сказать, что я была шокирована, – значит не сказать ничего. Я даже не нашлась, как поддержать разговор и что спросить, но Марина продолжила сама.

– Есть у меня мальчишка, на год младше сына, – по-заговорщицки сказала она. – Уже пару лет вместе! Не знаю, Ниночка, что с ним и делать… Привыкла! Бросать пробовала – всё равно возвращается! Говорила: «Витенька, тебе деток надо, найди себе молодую девочку! Будешь с ней путешествовать, праздники отмечать, поженитесь – всё как у людей!» Он долго сопротивлялся, но я настояла на своём. В конце концов Виктор сдался. Завёл девушку, повстречался с ней полгода – и прибежал обратно. Упал в ноги, рыдал, сказал, что ему кроме меня никто не нужен, что он без детей прожить готов – лишь бы со мной!

– Так почему же Вы не уходите от мужа?! – только и смогла вымолвить я.

– Мужа я люблю. И Витька бросить не могу – жаль его! Нина, представляете, сегодня утром просыпаюсь от нежных поглаживаний, лёгких прикосновений губ… Каждый миллиметрик тела вынюхивает, вылизывает, ничего не пропускает! Открываю глаза, Витенька любуется мной и говорит: «Мариночка, ты у меня такая красивая! Я всегда тебя любить буду! Всегда!» Ну как я, простая женщина, могу от этого отказаться?!

Вот вам и орган Якобсона!!!

14.02.2015

Шарик

Часть первая

Меня осудили на десять лет за убийство по статье 105 часть 2 пункт «з»33
  Статья 105 УК РФ, часть 2, пункт з) – убийство из корыстных побуждений или по найму, а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом.


[Закрыть]. Прокурор требовал пятнадцать лет лишения свободы, но мой папашка невольно спас положение. Когда присяжные услышали, как он орёт на родную дочь: «Дайте ей максимально! Будь ты проклята, убийца! Тварь!» – сердца людей дрогнули, и меня пожалели.

Я выглядела моложе своих двадцати трёх. Была худенькой, с милым лицом, длинными тёмными волосами. Синие глаза обрамляли чёрные ресницы, стройное тело украшала большая грудь. Я копия мамы, только ростом пошла в папу. Мою мать, миниатюрную красивую татарочку, звали Гульнарой. Мой отец, Андрей Сергеевич Власов, был настоящим русским богатырём: высоким, светлым, зеленоглазым. Родители познакомились в Казани на первом курсе мединститута. Мама поступила только с третьего раза, ей было двадцать, а отец – сразу после окончания школы, в семнадцать.

Это была любовь с первого взгляда. Все тяготы и лишения студенческой жизни мои родители прошли вместе: общагу, работу санитарами, ночные дежурства в морге… Ели картошку неделями, зубрили конспекты до утра, и все однокурсники знали, что Андрюша и Гуля словно попугайчики-неразлучники. Так их и прозвали – «неразлучники». Они были молоды и любили друг друга, жизнь казалась им прекрасным приключением. Мама была отцу настоящей боевой подругой и поддерживала его во всех начинаниях. Они решили сначала построить карьеру, а потом пожениться, чтобы их детям не пришлось проходить через трудности и безденежье. Поэтому свадьбу сыграли, когда отцу было уже тридцать, а маме тридцать три. Через год родилась я.

Когда мне исполнилось семь лет, папа открыл для мамы медицинский центр, где она занимала должность директора. Клиника эстетической медицины приобрела за годы работы такую известность, что на курс омоложения записывались даже знаменитые артисты и жители Москвы. Мама – косметолог от Бога, славилась тем, что все кремы, маски и лосьоны для своих пациентов делала сама.

Мы с матерью были очень близки. Я с детства любила крутиться с ней на кухне, которая в выходные превращалась в настоящую лабораторию. С годами пришло чёткое понимание, что и в каких количествах мы добавляем в баночки. Как ни странно, мама использовала самые простые ингредиенты: медицинский глицерин, жидкие витамины А, Е, С, травы, пептиды, эфирные масла… У меня была богатая фантазия, и каждый раз, помогая матери, я воображала себя великим алхимиком. Кастрюльки, в которых варились травы, казались мне волшебными, а сам процесс приготовления смесей завораживал. С малых лет я решила: вырасту – стану косметологом.

Мой отец – кардиохирург, врач высшей категории, работал заведующим отделения сердечно-сосудистой хирургии в Центральной больнице города. Мы видели его редко, папа приходил домой за полночь. Бывало, что его вызывали и на выходные. Только спустя годы я догадалась, что постоянная занятость отца была лишь прикрытием, и он изменял матери. Она всё терпела ради сохранения семьи, устраивать скандалы ей не позволяло воспитание в мусульманских традициях. Сложившаяся ситуация подтачивала её изнутри. По утрам я часто видела маму поникшей и грустной, но она тщательно скрывала свою беду за маской благополучия, сохраняя иллюзию идеального брака.

Беда пришла в нашу семью внезапно. Жизнь разбилась вдребезги, словно склянка с кремом. У мамы обнаружили рак крови четвёртой стадии. С этого дня моё детство закончилось раз и навсегда. Когда мать слегла, я каждую свободную минуту проводила с ней в больнице. Она часто звала отца, всё спрашивала, когда он приедет. Но папа бывал у неё редко, и то проездом, раз в семь-десять дней. После долгих дежурств у маминой постели, я, уставшая и разбитая, возвращалась домой. Кроме ухода за матерью на мои плечи легли и все домашние дела: стирка, уборка, глажка, готовка. Неизвестно откуда стали попадаться огненно-рыжие кудрявые волосы, я начала ощущать странные незнакомые запахи… Но тогда, убитая горем, не придала этому значения.

Мать сгорела за три месяца. Ей было всего пятьдесят, я только перешла в одиннадцатый класс. Не прошло и полгода, как папа по-тихому привёл в дом молодую медсестру из своего отделения.

…Конвоир грубо подтолкнул меня в спину к автозаку, в котором уже сидели мои сообщники. Даже через железную перегородку я ощущала обжигающие волны их злобы. Несмотря на то, что они сотрудничали со следствием и «слили» меня, наёмники получили на пять лет больше моего. Всплыли их предыдущие дела и непогашенные судимости. Если бы я признала свою вину, мне бы светило семь лет. Но я просто не могла этого сделать, так сильно я ненавидела мачеху.

Киллеров дали мне в Москве серьёзные бандиты. Когда я знакомилась с материалами уголовного дела, то поразилась, как глупо они попались, но виду перед следователем и адвокатом не подала. Оказывается, встретили бывшего подельника. За прошлую мокруху тот взял вину на себя и не сдал их. Отмотал пятнашку, с зоны его ждали. Как водится, хорошо выпили, закусили, а там слово за слово: «Откуда цепура? На сколько тянет?…»

– На гастролях были в Казани, оттуда подогрев пришёл! – заржали друзья. – На, отдохни, расслабься, девочек возьми…

Подкинули ему по пятёрке зелени из моих денег – типа на первое время хватит. Старый зэк попросил ещё прайса:

– Пацаны, спасибо, но мало. Мать парализованная, сахарный диабет, хочу на больничку платную её отправить… Хоть на шухере постоять возьмите!

– Ты чё, не насиделся? Погуляй! Через пару месяцев побазарим! – отмахнулись от него киллеры.

Дружок оказался сукой, за пятнадцать лет на зоне скурвился. Стучать побежал прямо из кабака. Ну а дальше – дело техники…

…Всё лицо и мясистое тело папиной сожительницы было перепачкано огромными красными конопушками. Брови и ресницы этой рыжей бестии тоже были огненными. Мачеха выглядела толстой, круглой как шар и сразу невзлюбила меня. И что только отец, такой статный интересный мужчина, в ней нашёл?! «Шарик», – ласково называл он её, в то время как к матери всегда обращался не иначе как «Гуля». «Рябая свинья!» – мысленно окрестила я противную медсеструху.

С её появлением в нашем доме всё пошло не так и я превратилась в Золушку. При отце мачеха была сама любезность. Жаловаться на неё было бесполезно – он по уши влюбился и ничего не замечал. В его отсутствие она шпыняла меня почём зря. Принеси-подай, помой посуду-полы-окна, постирай-погладь, приготовь-накрой… «Не маячь, иди к себе! Скорей бы ты уже окончила школу и смотала отсюда! В твоей комнате будут жить мои дети!» – издевалась она надо мной.

Это был первый Новый год, который я встречала без мамы. Чтобы хоть как-то ощутить её присутствие и тепло, я надела платье, расшитое ею вручную. Внезапно в комнату бесцеремонно ворвалась мачеха, и, увидев, что я наряжаюсь в хорошем настроении, вышла из себя и стала трепать из стороны в сторону, схватив меня за грудки своим огромным красным кулачищем. Я и опомниться не успела, как уже сидела на полу, а блёстки и бусинки, словно пепел, осыпали мою голову. После этого случая я окончательно поняла, что жизнь больше не будет прежней и в этом доме я чужая; матери нет и мне уже никогда не вернуть её заботу, ласку и любовь. Так и лететь мне по Судьбе раненой птицей с одним крылом. К праздничному ужину я всё-таки вышла, в надежде, что отец заметит то, что со мной сотворила его благоверная. Но он не обратил внимания ни на разорванное платье, ни на растрёпанные волосы, ни на осыпавшийся бисер. Даже безобразно накрытый стол его нисколько не смутил. Он был безнадёжен в своей страсти к Шарику. А когда поднимали тост за родителей, рыжая пить не стала, неожиданно заявив, что не хочет вспоминать тех гадов, которые оставили её в детдоме.

Медсеструха всё допытывалась, где мамина тетрадь с формулами кремов, масок, скрабов и лосьонов. Но у мамы такой тетради попросту не было. Все рецепты она хранила в голове.

– А ну, колись! Ты же ей помогала! – приставала рябая.

– Я всё помню! Только тебе никогда не скажу! – огрызалась я.

«Что ты всё перед зеркалом крутишься, как обезьяна?! Думаешь, красивая? Смотрю, матери твоей красота не сильно помогла…» – съязвила Шарик, задев меня плечом в коридоре. Нервы мои не выдержали, я заорала: «Ненавижу тебя, свинья!» и вцепилась в её рыжие патлы. Мы подрались. Она была сильнее и надавала мне тумаков. Всё тело болело и ныло. Целый день я проплакала, а вечером решила рассказать отцу о том, как мачеха избила меня. Но тот лишь отмахнулся: «Не наговаривай на Шарика! Она на это просто не способна! Лучше следи за тем, чтобы меня в школу меньше вызывали. Вечно у тебя какие-то проблемы! И в кого ты только такая?»

Я стала считать дни до ЕГЭ.

Часть вторая

…По этапу меня отправили в женскую исправительную колонию общего режима в Чувашию. Жизнь там была суровой. С воли меня никто не поддерживал. Я осталась на этой Земле совсем одна. Работали с утра до ночи. Было тяжело. Дни тянулись бесконечно долго. Я не представляла, как выдержу десять лет заключения. Кругом антисанитария, вонь, злоба, ненависть, зависть, разборки, драки, истерики… Бабы оказались хуже мужиков. Я откупалась от нападок лесбиянок медицинскими знаниями и рецептами. Лечила всех больных. Мне дали погоняло Лекарша. Вечерами пересказывала сокамерницам увлекательные истории, которые прочла когда-то в книгах, и травила байки о столичной жизни.

…В двадцать три года я окончила Московский медицинский университет по специальности дерматовенеролог. Меня ожидало большое будущее – я помнила все формулы матери наизусть и собиралась пойти по её стопам. Деньги на клинику я накопила. Вы спросите, как мне это удалось? Догадайтесь, кем в Москве может работать красивая студентка!

В медицинском только дневное отделение. Я жила в общежитии. Первый год отец высылал двести долларов в месяц на еду. Москва – дорогой город. Я еле сводила концы с концами. Если бы не случайно появившийся приработок, я бы умерла с голоду. Зарегистрировавшись на популярном сайте знакомств, я задумала найти взрослого серьёзного мужчину, который бы помогал мне материально. Как только выложила свои фотографии, меня буквально сразу засыпали предложениями о свиданиях, которые почему-то через одно заканчивались цифрой «1000$». Я не сразу поняла, о чем идёт речь. А потом сообразила: это плата за одноразовую встречу. В общаге врала, что деньги высылают из дома. Со временем сняла хорошую квартиру в центре города и попрощалась с общежитием навсегда.

Поначалу было очень страшно ездить к незнакомым мужчинам неизвестно куда. Поджилки тряслись, я даже заикалась. Но мне просто везло – партнёры оказывались добропорядочными семьянинами без причуд. Потом я освоилась, привыкла и в свободное от учёбы время гоняла по мужикам. Через пару лет мне удалось завести двоих любовников, каждый из которых давал по десятке зелени в месяц – стандартная сумма для содержанки в Москве. Я купила машину. Со временем – квартиру. И стала откладывать деньги на свою заветную мечту – клинику.

Ангельская внешность помогала мне скрывать от сокурсников свою вторую жизнь. Все знали, что я из хорошей семьи врачей, и меня никто не мог заподозрить в сомнительных похождениях. За всю карьеру девушки по вызову случился лишь один прокол: как-то на Рублёвке гулял олигарх с компанией друзей, там я и столкнулась с нашим деканом. Именинник-миллионер позвал его, чтобы пристроить своего сыночка в универ… Потом пришлось за молчание обслуживать этого старого хрена до конца обучения.

Когда Шарик родила двойню, я решила приехать познакомиться с братьями в надежде, что наши отношения с отцом наладятся. Ведь он получил то, о чём мечтал всю жизнь – сыновей. Но чуда не произошло. В родном доме меня ждал холодный приём. Мне стало ясно, что я вычеркнута из жизни этих людей навсегда. Чувствовалось, что мне никто здесь не рад, теперь это совершенно другая семья. Отец просто души не чаял в своём рыжем отродье и всё приговаривал: «Наследники, мои наследники!»

– Я для тебя такой же ребёнок, как и они, отец! Твоя дочь и наследница! – однажды не смогла сдержать обиду я.

– Вера, ты уже взрослая. Не пропадёшь. Москва – город возможностей! Мы вообще по ночам с матерью в морге работали, и ничего – выжили, – тут он осёкся. Повисла тяжёлая пауза. – Прости, прости, я не подумал…

Внезапно до меня дошло, что именно этот непосильный труд, зубрёжки, скудное питание, хроническое недосыпание, а в дальнейшем – измены отца, и сгубили мою миниатюрную мать раньше времени. Всю жизнь она весила сорок пять килограммов. А отцу хоть бы хны! От природы он был здоровым лосем, сто кило, а с годами и все сто двадцать набрал. Лопатой его не перешибёшь!

– А как же мамина клиника?

– Почему мамина? Мама там просто работала, а оформлена она на меня. Деньги давал я. Центр принадлежит мне. Сейчас Шарик там хозяйка!

– Ну, а в квартире же я прописана?

– И что теперь, квартиру из-за тебя продавать? А мы все на улицу пойдём?! Живёшь себе в общаге – и живи! Вот, возьми! Здесь две тысячи долларов. Больше деньги высылать я не смогу. Теперь я должен заботиться о своих мальчиках и о Шарике! У меня началась новая жизнь. Пойми меня правильно, Вера! Я дал тебе всё, что мог.