Текст книги "Сладкая вендетта"

Лазарус и Марко фыркнули, а Харриет скрыла смешок, прикрыв рот рукой.

Ева решила срочно вмешаться, чтобы между Саймоном и Далтоном не начался стихийный боксерский поединок, и махнула рукой в сторону наволочки. – Приступайте, мистер Далтон.

Джек с нетерпеливым блеском в глазах принял стойку, поднял кулаки. Ударил по импровизированной груше. Потом еще раз. И еще.

По его лицу расплылась широкая улыбка.

Ева не знала, что поразило ее больше: отточенное мастерство, с которым он наносил удары, или настоящая улыбка, смягчившая его суровые черты и озарившая его лицо искренним удовольствием. Эти две вещи удивительным образом сочетались и отзывались в мисс Уоррик волнительным трепетом внизу живота.

«Ради бога, ты же не тигрица, которая выискивает самого крупного и сильного самца! – одергивала себя Ева. – Это слишком примитивно. Слишком первобытно».

Однако она смотрела, как Далтон осыпает грушу градом ударов, и не могла отвести взгляд. Джек двигался туда-сюда мелкими шажками, у него было отличное чувство ритма. И оно заставляло мисс Уоррик задуматься о других вещах, которые тоже требуют ритма.

Ева поражалась на себя. «Можно подумать, я – девушка, только что открывшая для себя мужчин. Но я же взрослая женщина, у меня были любовники, и в том, что касается мужчин, я далеко не новичок. Мне нужно сосредоточиться на главном». Однако она встретилась глазами с Харриет, и женщины понимающе переглянулись. У Евы возникло нелепое желание захихикать. Но она же никогда не хихикала!

– Приличная техника, Далтон, – признал Саймон с оттенком зависти.

– Я тренировался в клубе Макларена, – ответил Далтон, не прерывая движений. – И на улицах. До того как я нанялся охранять Рокли, я выиграл тридцать три боя без перчаток.

Об этом в его досье говорилось. Однако увидеть человека в действии – совсем не то же самое, что читать об этом.

Ева поднесла перо к бумаге.

– Я готова, как только вы будете готовы, – сказала она Далтону.

Он заговорил, не колеблясь:

– Рокли встает каждое утро в половине двенадцатого. Пьет кофе дома. В одежде он очень разборчив, поэтому на выбор гардероба у него уходит довольно много времени. Из дома выходит около часу. Отправляется в контору своего поверенного на Линкольнс-Инн-Филдс.

– Это мы и сами знаем, – заметил Марко. – Но что он делает после этого? Мы всякий раз теряем его из вида.

– У Рокли не каждый день проходит одинаково, – ответил Далтон. – Если он проводит с Митчеллом – это его поверенный – пятнадцать минут, значит, день обычный и потом он едет в клуб «Карлтон».

– Ну уж, конечно, не в клуб «Реформ», – фыркнул Лазарус, но Далтон не обратил на него внимание.

Ева писала, не останавливаясь, перо строчило по бумаге, фиксируя каждое слово Далтона.

Джек между тем продолжал:

– Но если Рокли остается у Митчелла всего на десять минут, это значит, что новости очень хорошие, и затем он отправится на Роттен-Роу смотреть на красивых дам в экипажах или верхом на лошадях. Если Рокли поболтает с какой-нибудь красоткой, потом поедет на ланч. Если не встретит хорошеньких девушек, то отправится в гимнастический зал. Он ходит в частный зал возле Пэлл-Мэлл.

– Это его обычный распорядок? – спросил Саймон.

Далтон презрительно усмехнулся, глядя на грушу.

– Рокли даже не знает, что у него есть распорядок. Небось думает, что он… как это называется… непредсказуемый. Но, проработав на Рокли семь лет, я узнал о нем такие вещи, которых даже он о себе не знает.

Пока Далтон продолжал сыпать ударами, Ева всматривалась в него. Сознает ли Джек, какой он проницательный?

– Обычно после гимнастического зала он едет домой принять ванну, – продолжал Далтон, не подозревая о размышлениях Евы. – Вечера у него не все одинаковые. Обеды, театры. Модные балы, если сезон. – Он быстро покосился на Еву. – Бордели.

Можно подумать, Далтон ожидал, что при упоминании этого слова Ева впадет в истерику. Она записала его аккуратными буквами и спросила:

– Рокли ходит в какой-то один бордель или он завсегдатай в нескольких?

Далтон немного помедлил, но поняв, что не шокирует Еву, ответил:

– Таких, которые ему особенно нравятся, четыре. «Дом досуга миссис Арам», «Золотая лилия», «Певчая птичка» и «Салон мадам Бернадин».

– Превосходно. – Ева записала все названия. – И из этого состоит весь его день?

– Насколько я помню, да.

Мисс Уоррик откинулась на спинку стула и перечитала все, что записала. Остальные сыщики собрались вокруг нее и заглянули в бумагу. У Евы получилось нечто вроде схемы: от отдельных пунктов в разных направлениях шли линии, ведущие к другим местам, где Рокли мог проводить время.

Если учесть, что кучеры Рокли специально запутывали маршруты передвижения, а сам лорд в течение дня принимал, как казалось, случайные решения, не удивительно, что сыщики «Немезиды» не смогли его выследить.

Далтон тем временем продолжал осыпать импровизированный снаряд ударами.

– Возможно, его поверенный может быть зацепкой, – предположил Марко. – У него могут быть улики.

– Слишком просто, – возразила Харриет. – Если бы я искала доказательства сомнительных сделок Рокли, я бы первым делом наведалась к поверенному. И Рокли это знает.

– Клуб «Карлтон»? – предположил Лазарус.

– Возможно, – согласилась Ева. – Но это такой оплот консервативных политиков… Сомневаюсь, что Рокли посмел бы хранить там доказательства своего предательства.

– Проклятье! – в досаде прорычал Саймон. – Мы никуда не продвинулись.

Другие сыщики выглядели столь же раздосадованными.

Ева смотрела то на схему передвижений Рокли, то на Далтона, тем временем ее мозг лихорадочно работал. Потом она поняла, что нужно сделать. Это будет опасно, причем во многих отношениях. Но мисс Уоррик никогда не боялась опасности, тем более когда речь шла о попранной справедливости.

– Придется снова следить за Рокли. – Ева встала из-за стола. – Но в этот раз следить будет мистер Далтон. – И, уперев руки в бока, закончила: – И конечно, его буду сопровождать я.

Глава 6

Джек прекратил молотить грушу и стал наблюдать за расколом внутри «Немезиды».

– Это исключено, – заявил белобрысый щеголь.

– Рассуждай разумно. – Ева повернулась к Саймону, вид у нее был спокойный. – Мы уперлись в стену. Лучший способ узнать больше о Рокли – это работа на местах.

– Она дело говорит, – поддержал ее Джек. Отчасти потому, что хотел позлить блондина, но отчасти и потому, что действительно видел в словах Евы рациональное зерно. – Я знаю повадки этого паршивца. Если они изменятся, если он отправится в какое-то другое место, значит, что-то затевается.

– Звучит разумно, – сказал Марко. – Далтон – наш козырь. Он может помочь нам на этот раз не потерять след.

– Тогда с ним пойду я, – не унимался Саймон. – Или Лазарус.

Ева приподняла брови и посмотрела на него, как королева на испачканного грязью выскочку.

– Саймон, ты, кажется, сомневаешься в моей способности выполнять работу.

– Нисколько! – горячо возразил Саймон. – Просто дело в том, что… что ты женщина.

– О, это большой сюрприз.

Джек не смог сдержать усмешку. Он получил искреннее удовольствие от того, как Ева поставила щеголя на место.

– Далтон сильнее тебя, – посетовал Саймон. – Пока вы вдвоем следите за Рокли, Далтон может решить, что с него хватит. Он легко справится с тобой и удерет.

– Он может справиться с любым из нас, даже с тобой. Если мистер Далтон действительно захочет убежать, он сможет сделать это в любой момент, и не важно, кто его будет сопровождать, – продолжала мисс Уоррик, глядя в зеркало и закрепляя шпильками шляпку на волосах. – Кроме того, если за кем-то следуют двое мужчин, это выглядит более подозрительно, чем мужчина и женщина, прогуливающиеся по нашему прекрасному городу. Кому вообще может прийти в голову, что от столь простодушного, безыскусного создания, как я, можно ожидать какого-то подвоха?

Она повернулась к Саймону и театрально захлопала ресницами, напустив на себя невинный вид. Джек понимал, что Ева делает это в шутку, но от одного этого зрелища в нем всколыхнулось горячее желание. Может быть, все дело в том, что он знал – Ева какая угодно, но только не невинная? Но какова бы ни была причина, чтобы не подвергать себя такому искушению, он повернулся кругом и занялся поисками сюртука.

Ева надела плащ и достала из кармана часы.

– Сейчас почти четверть первого, значит, у нас остается не слишком много времени, чтобы добраться до дома Рокли до того, как он уедет.

– Подожди! – Саймон схватил листок бумаги, что-то быстро написал на нем и протянул Еве. Вид у него был такой, словно он только что съел вареную крысу. – Мой агент подтвердил, что сегодня Рокли приглашен сразу на несколько вечеринок. Он может пойти на все, а может не пойти ни на одну. Адреса я указал.

Ева пробежала глазами по листку, потом аккуратно свернула его и убрала в сумочку.

– Мистер Далтон, вы готовы?

– Готов.

Джек уже надел сюртук и завязывал галстук простым узлом, остро чувствуя на себе взгляд Евы. Когда она за ним наблюдала, собственные пальцы казались ему толстыми и неуклюжими. Эта одежда была чуть получше тех кукольных одежонок, которые ему всучили вчера, но все равно он ощущал дискомфорт. И не только из-за одежды. Физическая нагрузка помогла Далтону сжечь небольшую часть неуемной энергии, но этого было недостаточно. Совсем не достаточно. Он не почувствует себя спокойно, пока Рокли не будет мертв. Да и в присутствии Евы Далтон тоже не мог расслабиться. Сегодня, как только он увидел ее, его нервы натянулись как струна. Что с ним происходит? Далтон знал множество женщин, но ни одна так не будоражила его сознание. Обычно ему достаточно было только бросить взгляд на какую-нибудь красотку или поманить пальцем, как она тут же бежала к нему. А если – случалось и такое – женщина его игнорировала, Далтон не расстраивался, ведь всегда находились другие. Джеку приходило в голову только одно разумное объяснение своему теперешнему состоянию: он не видел женщин с тех пор, как его упекли в Данмур.

Но это было неправдой. Утром, до того как пришла Ева, компанию ему составляла Харриет. И пусть она была старше Далтона на несколько лет, но красивая и с хорошей фигурой. Но он даже глазом не моргнул, когда она была поблизости. С Евой все обстояло иначе. А теперь ему предстоит остаться с ней наедине.

– У вас что, нет шляпы?

Мисс Уоррик критически посмотрела на его макушку. Большинство приличных джентльменов не выходят на улицу без головного убора. До того как Джек попал в тюрьму, он носил аккуратный котелок – отличная шляпа для господина без особых претензий.

– Все, что на мне сейчас надето, мне выдала ваша братия.

– Нам придется найти вам что-то более подходящее. Глупо одевать вас так, чтобы вы еще больше походили на бандита.

Она бросила еще один неодобрительный взгляд на его непокрытую голову. Ему уже давно пора было подстричься. Далтона подмывало пригладить волосы руками, но он сдержался.

Мисс Уоррик направилась к выходу. У Саймона был такой вид, как будто он собирается выдвинуть еще какие-то возражения, но Ева бросила на него леденящий взгляд, что он заткнулся. Джеку подумалось – чтобы изобразить подобное, нужны годы тренировок. Что собой представляет вторая жизнь Евы, о которой она вскользь упомянула и которую так тщательно скрывает? Джеку хотелось разгадать эту загадку.

– Ну что, мистер Далтон, идем?

Сердце Джека гулко забилось. Он впервые за пять лет выходит, по-настоящему выходит во внешний мир, на лондонские улицы. Он и Ева, вдвоем. Два дня назад главной интригой дня Джека был вопрос, попадется ему в мясе личинка мухи или нет. А сейчас он снова в Лондоне. Преследует человека, которого хотел убить. А с ним рядом – красивая женщина.

– Конечно, – сказал он.

Когда они с Евой вышли из аптеки, сердце не стало биться спокойнее. И когда они сели в наемный кэб и поехали в направлении Мэйфэра – тоже. Наоборот, стало только хуже. Сердце ухало, как барабан, по которому бьют деревянной колотушкой. Перед Джеком проплывали знакомые места – парки, церкви, площади… При свете дня Лондон был таким же грязным и великолепным, как всегда. И Джек не мог понять, хочется ли ему запечатлеть в памяти эти картины или порвать все в клочья.

Поскольку на дворе стоял день, нельзя было допустить, чтобы Еву видели в двуколке с мужчиной, поэтому они наняли четырехколесный экипаж. Внутри пахло сыростью, сиденья были сильно изношены, а места оказалось не так много, особенно для гигантского Джека, и он чувствовал себя неуютно. Казалось, этот экипаж даже меньше того, в котором они ехали, когда бежали из Данмура. Теперь он скользил по сиденью и всякий раз, когда экипаж подпрыгивал на ухабах, налетал на Еву, словно само провидение напоминало ему о ее присутствии. Как будто он мог об этом забыть. Мисс Уоррик большую часть пути до Мэйфэра провела, наблюдая за Далтоном своим чересчур проницательным взглядом. От этого его и без того натянутые нервы, казалось, вот-вот лопнут.

– Вы ожидаете, что я либо брошусь бежать, либо попытаюсь сорвать с вас одежду? – пробурчал Джек.

– Мне известно несколько способов обезвредить мужчину, так что я готова к обоим вариантам развития событий, – ответила она.

– Не скажу, что ваши слова меня успокоили.

– Я этого и не хотела.

Джек погрузился в угрюмое молчание и стал смотреть в покрытое грязными разводами окно. Они ехали на запад. Проспекты становились шире, прохожие – шикарнее. По улицам проезжали красивые кареты и элегантные ландо, а их пассажиры прямо-таки сияли от сознания собственной важности. До тех пор пока Джек не начал работать на Рокли, он никогда в жизни не видел ландо. Он даже не знал, что подобная роскошь вообще существует.

Мэйфэр остался таким же, каким Джек его помнил: много безупречного мрамора и сияющего стекла, широкие улицы, по которым прохаживаются слуги, выгуливающие крошечных собачек своих хозяек. Ничего-то не изменилось. И в этом, как предполагал Джек, была вся суть. Уличный мусор, вроде Джека и Эдит Далтон, гоняет ветер, сносит на мусорные кучи, и потом они будут забыты. А здесь обитают благородные господа, чьи родословные восходят к временам… Джек не знал имен королей, живших давным-давно, но не сомневался, что предки Рокли служили королевскими лизоблюдами сотни лет и чертовски этим гордились. Как это Рокли однажды ему сказал? Переодевшись к званому вечеру (точнее, его переодевал лакей), он посмотрел на себя в зеркало с таким видом, с каким, наверное, ястреб мог бы восхищаться собственным оперением, и протянул: «Кровь – это основа всего, Далтон, это навсегда».

– Как скажете, милорд, – ответил тогда Джек.

Паршивец имел в виду происхождение, наследственность, а не ту кровь, что текла в его венах, не ту, что вытекала из Эдит, окрашивая в красный цвет половые доски и воспоминания Далтона. Это тоже навсегда.

Джек то и дело бросал быстрые взгляды на Еву. Она говорила, что они собираются следить за Рокли, но что, если у нее есть другие планы? Сдавать его в полицию она вроде бы не собиралась, но кто знает, что у нее на уме? Ему нужно быть с ней настороже.

На Гросвенор-стрит кэб остановился. Несколько слуг, дежуривших у парадных входов домов, бросали враждебные взгляды на их экипаж, но не прогоняли.

– Приехали, – сказал Джек и кивнул в сторону дома в середине квартала. – Это дом Рокли.

Ева наклонилась к окну, чтобы посмотреть. От нее исходил легкий свежий аромат, но его все равно было недостаточно, чтобы успокоить бушевавшую в Далтоне бурю, ведь он находился всего за полквартала от дома убийцы своей сестры.

Дом Рокли украшали колонны и небольшой выступающий козырек над парадной дверью. Сама дверь была так отполирована, что как черное зеркало отражала широкие ступени лестницы и улицу. По бокам стояли два дерева в кадках. С фасада из превосходного кирпича на улицу смотрели высокие окна, отдернутые занавески впускали в дом солнечный свет. Когда Джек увидел этот дом впервые, он онемел от потрясения. Люди на самом деле так живут? И в то же самое время где-то в Бетнал-Грин набивается по десять человек в комнату? Как такое возможно? Но так оно и было.

– Здесь мы уже проводили наблюдение, – сказала Ева. – Нам еще удалось получить план дома, так что мы знаем расположение комнат.

– План не расскажет вам, что Рокли держит в коридоре за дверью своей спальни вооруженного человека. И что, когда возвращается домой поздно ночью, он проходит переулком.

– Я сейчас не вижу дополнительной охраны перед его домом.

– И не увидите. Но внутри есть его люди. Рокли не хочет, чтобы его респектабельные соседи знали, что он нанял кучку ист-эндских головорезов, чтобы они охраняли его задницу.

Ева кивнула, принимая эту информацию к сведению.

– Посмотрите вон туда. – Джек показал на окна второго этажа. – Видите тень? Это коридор. Спальня Рокли выходит окнами на другую сторону, где тише. Но в этом коридоре перед его комнатой я, бывало, стоял, пока Рокли одевался для выхода из дома. Сейчас он нанял кого-то другого на эту работу.

– Значит, он все еще дома. – Ева посмотрела на карманные часы. – Двенадцать пятьдесят. В точности как вы сказали.

– И примерно через пять минут подъедет коляска и будет ждать его у парадного входа.

– Если только он, обеспокоенный вашим побегом, не предпочтет выйти через черный ход.

Джек покачал головой.

– Нет. У него есть заведенный порядок. Он будет заниматься своими делами как обычно, это своего рода заявление. Рокли не позволит какому-то ничтожеству вроде меня нарушить его распорядок.

Ева резко посмотрела на него.

– Почему вы так говорите?

– Потому что для Рокли… – Джек развел руками, – нет ничего важнее видимости.

– Нет, я имею в виду, почему вы называете себя ничтожеством? Вы что, правда так о себе думаете?

Джек заморгал.

– Я о себе никак не думаю. Я просто есть.

Еву эта фраза, казалось, совершенно сбила с толку.

– Но должна же у вас быть какая-то самооценка. Некое представление о том, кем вы себя считаете.

Он коротко рассмеялся:

– Рефлексия? Кажется, это так называется. Эта роскошь предназначена для тех, кому не надо беспокоиться, когда и что он в следующий раз будет есть и не потечет ли сквозь дыры в крыше дождь. А для таких, как я, существует только выживание. И если ты не борешься за выживание… – Джек пожал плечами, – то и не выживешь.

– Неужели вы ни разу, слушая шум дождя через худую крышу, не задумывались о том, кто вы и какое у вас предназначение? О чем-то помимо выживания?

Джек заерзал на скрипучем сиденье и отвел взгляд от ее пронизывающих янтарных глаз.

– Возможно, задумывался, – пробормотал он.

У него были кое-какие мечты и планы. Надежды на жизнь где-то еще, помимо тесных грязных переулков, которые он знал. Например, была мечта открыть собственную школу бокса. Вроде той, что открыл Макларен, но только Джек тренировал бы не мужчин, а мальчиков, его школа была бы местом, куда они могли уйти с улицы, подальше от трактиров и игры в кости. Местом, где они могли бы почувствовать себя в безопасности и тоже позволить себе мечтать.

Он покачал головой, стряхивая паутину старых надежд.

– Это не имеет значения. Все вело меня сюда.

– Но я… – Ева внезапно замолчала, выпрямилась на сиденье и стала сосредоточенно смотреть на что-то за окном.

Джек напрягся. Он понял, что она увидела, он медленно повернул голову, чтобы посмотреть в окно. Лакей придерживал открытую парадную дверь, из которой вышел плотный крупный мужчина. Это был не Фаулер, не Кертис и даже не Восс. Наверное, их перевели на другую работу или они умерли. Люди вроде них, вроде самого Джека, несмотря на их размеры, никогда не живут долго. Их жизнь, что называется, опасна для здоровья.

Этот новый малый был в клетчатом костюме и котелке. Джек не знал, как его зовут, но имена ничего не значили. Пять лет назад этим человеком был он. Телохранитель посмотрел вдоль улицы сначала в одну сторону, потом в другую, высматривая малейшие признаки опасности. Его натренированное тело было готово к бою в любой момент, если возникнет опасность. Красноречивый бугор под сюртуком выдавал очертания револьвера. Джек в свое время предпочитал «энфилд МК-II», если не удавалось завершить дело с помощью кулаков.

Взгляд наемника скользнул по кэбу, Джек быстро отпрянул в глубь кэба.

– Это Фред Баллард, его главный телохранитель, – сказала Ева и спустя секунду добавила: – Рокли выходит.

Джек снова приблизился к окну. Он видел, как Баллард быстро кивнул кому-то, стоящему в дверном проеме. Появился Рокли. Кровь в венах Джека вскипела, перед глазами поплыл туман, горло, казалось, сжала чья-то рука. Ему отчаянно захотелось выскочить из кэба. Он почти чувствовал хруст костей под своим кулаком, когда ударит по красивому лицу Рокли. Он чувствовал запах крови, стекающей на чистейшие ступени парадной лестницы, слышал влажное бульканье, когда Рокли попытается дышать своим разбитым аристократическим носом.

– Далтон.

Женская рука в перчатке сомкнулась вокруг его запястья, когда он уже схватился за ручку двери кэба. Джек непонимающе уставился на эту руку.

– Далтон! – настойчиво повторила женщина напряженным шепотом.

Он поднял глаза. Женщина пристально смотрела на него. У нее были глаза цвета шерри и волосы цвета спелой пшеницы, и он ее не узнал. Сначала не узнал.

– Вы не можете туда пойти, – проговорила она. – Стоит вам только попытаться, как сторожевой пес Рокли вас застрелит.

«Ева. Да, точно. Эта женщина – Ева».

– Может, я до этого успею до него добраться, – процедил Джек сквозь зубы.

– Между кэбом и Рокли почти сотня футов. У этого громилы будет достаточно времени, чтобы выстрелить в вас несколько раз.

– Далтон, не пускайтесь на эту авантюру. – Она крепче сжала его запястье. – Не срывайте всю миссию.

– Эдит…

– …предпочла бы, чтобы ее брат остался в живых, – закончила за него Ева. – Помните, что я говорила раньше? Если вы хотите, чтобы Рокли за все поплатился, вам придется поработать головой. Если погнаться за ним на улице, результат будет только один: ваша смерть.

– Проклятье! – прохрипел Джек, потому что понимал – Ева говорит разумные вещи. Рокли всегда брал в телохранители только хороших стрелков. И Джек стал бы трупом еще до того, как преодолел бы половину расстояния до этого мерзавца.

С трудом, словно его рука была сделана из ржавого железа, Далтон разжал пальцы и отпустил ручку двери. Помолчав, Ева сказала:

– Хорошо. – И повторила: – Хорошо.

– Да ничего хорошего! – прорычал Джек. – Мне хочется выдрать с корнем фонарные столбы!

Ева снова посмотрела в окно.

– Он садится в карету.

Джек проследил направление ее взгляда. Рокли действительно садился в ожидающий его экипаж. Лакей ждал рядом, чтобы закрыть за ним дверь. Телохранитель сел возле кучера, не спуская руки с револьвера и постоянно озираясь. Как только Рокли уселся и дверь за ним закрылась, кучер щелкнул поводьями и пара гнедых пустилась рысью.

Ева открыла небольшую дверцу для общения седоков с кучером и приказала:

– Трогай и не теряй из виду вон тот экипаж. И сделай так, чтобы они нас не заметили. Если тебе это удастся, получишь гинею.

Услышав такой посул, кучер поспешил вдогонку за экипажем Рокли.

Джек схватился за кожаные петли, прикрепленные с обеих сторон к стенкам кэба. Своим видом он напоминал человека, подвешенного на дыбе. Ему казалось, что его сердце бьется о ребра, а мускулы распирает так, что они вот-вот порвут одежду. Проклятье! Рокли совершенно не изменился, он выглядел точно так же, как пять лет назад. Для Джека все изменилось, для Рокли не изменилось ничего. Высокий, элегантный, одетый в безупречно сшитую модную одежду, с блестящими, идеально причесанными волосами под цилиндром, с элегантными усиками, Рокли являл собой образчик безупречного аристократа. К тому же мерзавец был еще и красив. Темные волосы, голубые глаза… на таких женщины засматриваются и отталкивают друг друга, чтобы подойти ближе.

– Вы поступили правильно, – сказала Ева.

– Мне все еще хочется вытащить из него кишки через его проклятую глотку, – проскрежетал Джек.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но нам нужно не упускать из виду нашу цель. Это мое восьмое задание в «Немезиде», и я уже усвоила, что успех базируется на логике и четком мышлении.

– Логика и точность – это не мои рабочие инструменты.

– И в результате вы оказались в тюрьме.

Джек выругался себе под нос.

– Верно подмечено. Но это вовсе не вызывает у меня желания прыгать от радости.

– Я… – Еве вдруг стало трудно говорить. Она отвела от Далтона взгляд. – Мне очень жаль.

Джек уставился на нее. Казалось, она говорила искренне, хотя и с неохотой. Может, эта женщина, похожая на ледяную крепость, вовсе не такая холодная, как пытается показать?

Дальше они ехали в молчании, двигаясь по городу вслед за Рокли. Джек уже знал, куда они направляются. На Линкольнс-Инн-Филдс, где была расположена контора поверенного Рокли. Кэб двигался от широких, респектабельных улиц Мэйфэра в сторону суетливого центра – мира лондонских юристов. Здесь по улицам сновали мужчины в деловых костюмах и со строгим выражением лиц, неся под мышками кипы бумаг, перевязанных красными лентами.

– Скажите кучеру, чтобы остановился на Португал-стрит, – сказал Джек. – Там мы можем оставить кэб и следить за Рокли из небольшого магазинчика на Портсмут-стрит.

– Тогда кучер и телохранитель Рокли не увидят снова наш кэб, который они уже видели, и ничего не заподозрят. Разумный подход, – заметила Ева.

Она повторила кучеру инструкции Джека, и он сделал в точности, как ему было сказано. Они вышли из кэба. Джек устремился было вперед, но Ева прошипела ему:

– Предложите мне руку, черт вас подери!

Точно. Пусть он и без шляпы, но они привлекут к себе меньше внимания, если будут выглядеть как пара, идущая по делам. Чувствуя себя до странности неуклюжим, Джек предложил ей руку. Когда пальцы мисс Уоррик легли на его рукав, Далтона бросило в жар.

Как Джек и ожидал, экипаж Рокли стоял перед зданием из красного кирпича, в котором располагалась контора мистера Митчелла, поверенного его светлости. Кучер ждал на козлах.

– Где Баллард? – спросила Ева.

– Рядом с боссом, – сказал Джек.

Он открыл дверь маленького старенького магазинчика, примостившегося на Портсмут-стрит, и придержал ее перед Евой. Они вошли внутрь и, не обращая внимания на разнокалиберные товары, громоздившиеся на стеллажах, сразу же направились к окну, из которого открывался хороший обзор здания, где находилась контора Митчелла.

– Разве это не привлекает внимание? – спросила Ева, глядя поверх медных котелков и фарфоровых кружек, выстроившихся на подоконнике. – Немногие джентльмены ходят по городу в сопровождении телохранителей.

– На меня иногда смотрели с недоумением, но никто ничего не говорил. Рокли – наследник высокого титула и состояния. Если бы ему вздумалось разгуливать с павлином на плече, никто бы не сказал ему ни слова.

– Он сын герцога Сандерли, – сказала Ева. – Этот титул восходит ко времени Войны Алой и Белой розы.

Джек нахмурился, представив, как продавцы цветов на рынке Ковент-Гарден стреляют друг в друга из мортир, и высказал предположение:

– Значит, древний титул.

– Один из древнейших. Думаю, если бы у него было несколько странных привычек, – прошептала Ева, – их бы просто списали на причуды элиты.

– Например, причуда убивать девушек.

К горлу Джека подступил ком.

– Или губить их репутацию, когда некому его остановить. – Ева снова посмотрела на Джека. – Но мы прекратим это.

– Снаружи нет дополнительной охраны, – сказал Далтон, пытаясь обуздать свой гнев. – Значит, если есть какие-то улики, которые Рокли пытается сохранить в тайне, он прячет их не здесь.

Ева кивнула.

– Да, там, где он хранит документы, касающиеся его махинаций, он бы выставил больше охраны.

Джек взял в руки крошечную фарфоровую шкатулку. Снаружи она была расписана цветами, такими жирными и зловещими на вид, что он бы не удивился, если бы увидел у них зубы.

К ним тут же подскочил приказчик.

– Вам помочь, сэр?

– Нет! – отрезал Джек.

Приказчик подпрыгнул от неожиданности, и Ева поспешила сгладить неловкость.

– Мой кузен имеет в виду, что мы с ним пока просто смотрим, – сказала она мягким тоном. – Если нам понадобится ваша помощь, мы непременно к вам обратимся.

– Конечно, мэм.

Приказчик поспешно удалился, казалось, он был рад сбежать от таких покупателей. Джек поставил шкатулку на место. Ева посмотрела на него с укоризной.

– Что? – не понял Далтон.

– Я не собираюсь играть роль вашего Пигмалиона, – сказала она. – Но вам нужно последить за своими манерами и вести себя помягче.

Джек понятия не имел, кто такой этот Пигмалион, и не собирался спрашивать.

– Раньше мои манеры мне не мешали.

– Раньше вы вели другую жизнь, тогда вам не нужно было оставаться незамеченным. Но сейчас… – Она окинула его взглядом, начиная с макушки и заканчивая мысками ботинок. – Крупный невоспитанный грубиян – это тот тип людей, которых приказчики обычно замечают и запоминают. Нам же не нужно, чтобы вас кто-нибудь вспомнил, если им начнут задавать вопросы. И если мы хотим получить у кого-то информацию, то люди более склонны предоставлять ее тем, кто ведет себя с ними вежливо.

Джек прищурился:

– Вам бы надо было стать учительницей.

К его удивлению, Ева напряглась и, казалось, насторожилась.

– Почему вы так говорите?

– У вас хорошо получается читать лекции.

Она быстро оглянулась, проверяя, не смотрит ли кто в магазине в их сторону. Убедившись, что за ними не следят, мисс Уоррик показала Джеку неприличный жест. Джека это рассмешило. А еще почему-то подействовало возбуждающе. Когда такая чинная и благовоспитанная леди показывает мужчине неприличный жест, в этом есть какой-то очень интригующий контраст. Мужчина поневоле начинает задумываться, какие еще порочные штучки знает эта леди.

Далтон решил сменить тему разговора.

– Почему Рокли просто не уничтожит все улики, если они указывают на его участие в преступлении?

– Ну нет, – ответила Ева. – Рокли не станет уничтожать улики, связанные с правительственным контрактом. Он не может участвовать в этом деле один, значит, ему нужно хранить документацию, чтобы в случае чего у него было средство воздействия.

– Вы взяли меня за горло, но и я держу вас за ваше?

– Вот именно.

Они продолжали наблюдать за входом в здание, где располагалась контора Митчелла. Мимо проходили пешеходы, проезжали кареты и повозки, в магазин иногда заходили редкие покупатели.

– Никогда не слышал, о чем Рокли беседует с Митчеллом, – сказал Джек. – Если он пробудет там пятнадцать минут, значит, все идет по обыкновению. Если десять, значит, у Митчелла есть хорошие новости. Впрочем, я об этом уже говорил.

– Сегодня он может пробыть там и дольше. Рокли знает, что вы на свободе, так что, возможно, оставит какие-то особые распоряжения.