Текст книги "Девушка Online. Статус: свободна"

Глава восьмая

Подходя к нашему парадному крыльцу, я внимательно приглядываюсь. Небольшая кукла, сидящая на эркерном окне, смотрит на улицу, будто ждет кого-то. Пряди ее огненно-рыжих волос по-прежнему торчат в разные стороны, а одежда другая: теперь она одета в розовую пачку и ярко-желтый джемпер, совсем не похожие на старинное платье в эдвардианском стиле, которое было на ней, когда я впервые принесла ее домой. Хотя пачка и джемпер больше подходят ее нынешней пятилетней владелице.

«Но если Принцесса Осень тут…»

Я хмурюсь. «Это может означать лишь…»

Дверь распахивается настежь, и еще одна знакомая фигура появляется на каменных ступенях.

– Пенни! – радостно визжит она.

– Белла!

Маленькая сестра Ноя бежит вниз по ступенькам и прыгает мне на руки. Она обхватывает меня ногами за талию, а я крепко обнимаю ее.

– Я так рада тебя видеть! Но слушай, как ты выросла всего за несколько месяцев!

– Я скучала по тебе, Принцесса Пенни!

– А я по тебе. – Я целую ее в макушку и опускаю вниз.

Она хватает меня за руку и тащит к дому.

– Скорее! Твой папа делает оладьи со смайликами!

– О, в этом он спец! – говорю я, не в силах спрятать широкую улыбку, хотя мои мысли совсем запутались. Я следую за ней в дом и вижу в дверях нашей гостиной элегантный силуэт Сейди Ли, бабушки Ноя. Услышав мои шаги, она оборачивается и тепло улыбается.

– Пенни! Как я рада тебя видеть, дорогая. Хорошо выглядишь.

Она обнимает меня и целует в обе щеки. Ее длинные седые волосы теперь острижены в шикарное каре. Со своими высокими скулами и сверкающими глазами она самая утонченная бабушка из всех, кого я когда-либо встречала.

– Я тоже очень рада вас видеть! Вау! А… – Следующие слова застревают в горле. «А Ной здесь?» – вот что я собиралась спросить, но мне не хочется, чтобы это прозвучало так, будто я не рада видеть их с Беллой.

– К сожалению, нет, – отвечает Сейди Ли, угадав мой вопрос, и, извинившись, склоняет голову.

– О, – говорю я, не в силах скрыть разочарования, и опускаю плечи.

– Полагаю, тебе он тоже не писал?

Я мотаю головой.

Она вздыхает.

– Ох уж этот мальчишка… Он появится, когда будет готов.

Когда я понимаю, что и у них нет вестей от Ноя, страх сжимает мое сердце.

– С ним все в порядке? – спрашиваю я.

Она кивает.

– Через своего нового менеджера он оставил сообщение со своими контактами на чрезвычайный случай, если произойдет что-то действительно ужасное, но просил уважать его желание взять творческий отпуск. Ной всегда был вольной пташкой, со всеми своими проблемами мог разобраться сам, и ему нужно это уединение. Я слишком хорошо его знаю… если мы начнем преследовать его или будем донимать сообщениями и письмами, он сбежит еще дальше. Свободное пространство – вот то, что ему нужно, и мы должны его предоставить. И все же… Я рада, что нам удалось встретиться.

– Я тоже.

Мама, пританцовывая, выходит из кухни.

– О, отлично, ты вернулась! Ну как сюрприз, Пенни, дорогая?

– Самый лучший сюрприз!

Затем мама поворачивается к Сейди Ли.

– Ты уже сказала ей?

– Сказала мне что? – спрашиваю я, заинтригованная.

Сейди Ли смеется.

– Еще нет! Но сейчас – самое время. Наш визит – не просто отдых, чтобы повидаться с вами, хотя и это тоже. Мы с твоей мамой решили организовать еще одно совместное предприятие.

– Ой, правда? – Я радостно хлопаю в ладоши. – Здесь, в Брайтоне?

Мама качает головой.

– Не в этот раз. Лучше. Помнишь то венчание в Шотландии?

– На каникулах? – спрашиваю я. Это церемония с самым большим бюджетом из всех, за которые мама бралась в этом году… почти с таким же, как организованная в последний момент нью-йоркская свадьба на Рождество, где я впервые встретилась с Ноем. Поскольку венчание планируется на время каникул, то помогать будут все: и Эллиот, и Алекс, и я. Это будет моя первая поездка в Шотландию, и Эллиот уже подбирает нам идеальные наряды к вечернему балу – естественно, с шотландскими колоритом.

– Именно. Сейди Ли согласилась заняться кухней, так что они с Беллой присоединятся к нам!

Я перевожу взгляд на Сейди Ли.

– Потрясающие новости! – говорю я. Сейди Ли – шеф-повар мирового класса, завоевавшая себе имя прежде всего своей невероятной выпечкой.

(Но даже обычные сэндвичи с сыром в ее исполнении бесподобны, и нет ничего, что она не может сделать супервкусным.) Ее таланты в сочетании с потрясающими организационными способностями моей мамы станут силой, на которую можно положиться.

– Но нам нужно переделать кучу дел, так что сразу после завтрака я отправлю Сейди Ли по магазинам. Ты сможешь днем присмотреть за Беллой?

– Ура! Ура! Ура! – Белла прыгает вокруг, дергая меня за комбинезон при каждом выкрике.

– Конечно! – отвечаю я с широкой улыбкой. – Мы чудесно проведем время вдвоем, правда, Белла?

Прежде чем Белла успевает ответить, слышится голос папы:

– Кто хочет оладьи?

– Я! – визжит она и бросается на кухню. И лишь когда Белла убегает, до меня, наконец, доходит. Они и вправду приехали! Сердце мое так бьется, что, кажется, сейчас выскочит из груди. Мало того, что разрыв с Ноем был сам по себе болезненным, но и разлука с его семьей ранила не меньше. Я полюбила их. У Беллы и Ноя одинаково теплые, глубокие карие глаза, и когда Белла тут, я еще острее чувствую отсутствие Ноя. И хотя от этого сердце немного болит, я рада, что они по-прежнему остаются нашими друзьями.

Мысль о друзьях напоминает вдруг о моем лучшем друге.

– Мам, ты не против, если я схожу проведаю Эллиота? Он томился взаперти с родителями, пока меня не было, потому что Алекс тоже уехал… – И я обязана рассказать ему о моей безумной субботе.

Когда Эллиот узнает о Каллуме, он просто обалдеет и, надеюсь, будет гордиться тем, что я предпринимаю шаги в направлении, противоположном от бруклинского парня.

– Ты уже ела?

– Ага! Сэндвич в поезде.

– Тогда конечно! Только вернись до одиннадцати. А пока за Беллой присмотрит папа.

Я целую маму в щеку, затем крепко обнимаю Сейди Ли. Снова выйдя на крыльцо, перепрыгиваю через ступеньки, направляясь к входной двери в дом Эллиота.

– … возможно, если бы ты слушала больше!

– Я? Слушала? Ты мне и слова не дал ВСТАВИТЬ!

Мой палец зависает над звонком, пока через дверь доносятся гневные слова. Я ежусь. Отец и мать Эллиота опять ссорятся. Сделав шаг назад, я смотрю на самое верхнее окно, пытаясь понять, смогу ли я как-то дать знак Эллиоту, не мешая его родителям.

Но оказывается, что в этом нет необходимости. Дверь распахивается настежь, и наружу, отталкивая меня назад, выкатывается Эллиот, лицо у него красное.

– Эллиот! – кричу я. Он вскидывает взгляд, а затем, узнав меня, бросается обнимать.

– Заберешь меня отсюда? – шепчет он мне в ухо.

Я хватаю его за руку, и мы вдвоем спешим вниз по ступеням. Я точно знаю, куда надо идти.

Глава девятая

В «Старбаксе», обхватив ладонями тыквенный латте, Эллиот выплескивает эмоции. Слезы текут по его щекам, и бедный бариста, обслуживающий нас, добавляет ему бесплатную порцию сиропа, надеясь, что это его немного взбодрит.

– Я просто больше не вынесу этого, Пен. Они ссорятся с вечера пятницы, весь вчерашний день, а сегодня утром все началось заново. А знаешь, из-за чего они поссорились?

Я даже спрашивать не хочу, но он продолжает и рассказывает мне все:

– Из-за цвета папиного галстука. Очевидно, он пошел на работу в одном галстуке, а вернулся в другом. Мама захотела узнать почему. Папа пытался дать какие-то жалкие объяснения вроде пролитого за ланчем супа или типа того.

– Ну… это вполне вероятно.

– Вполне вероятно. Но совершенно не важно, потому что мама ему не поверила. Так что они орали, орали и орали, пока я не допустил ошибку, спустившись вниз, чтобы сделать себе тост с авокадо прежде, чем умру с голоду. Мама загнала меня в угол и спросила, что думаю я. – Он делает еще один огромный глоток кофе.

– О боже, и что ты сказал? – спрашиваю я.

– Мне не пришлось ничего говорить! Папа заорал что-то вроде «К чему спрашивать его совета о личных отношениях, когда его личные отношения в этом доме не приветствуются?», а потом мама завопила, чтобы он не смел быть таким гомофобом, и сменила тактику, спросив меня, какого цвета галстук был на папе утром в пятницу, и я ответил, что не знаю, потому что был у Алекса. Тут мама разрыдалась и сказала, что Алекс мне дороже, чем они, и что она больше не разрешает мне ночевать у него. И тут я выскочил вон… и вот мы здесь.

– О, Эллиот. Мне так жаль.

– Это все ужасно неприятно. Мои родители всегда были предельно терпеливыми, тихими, держащими в узде свои эмоции, а теперь они выплескивают их постоянно в очередной схватке. Создается впечатление, что двадцать лет их ярость клокотала под крышкой, и вот сейчас ее прорвало. Я не могу выносить это. Напряжение такое плотное, что всякий раз, как я прихожу домой, мне хочется тут же пойти в душ и смыть его. – Он передергивает плечами. – Алекс – мое единственное убежище, так что я ни при каких условиях не перестану оставаться у него… даже если это будет означать, что я больше не вернусь домой.

– Ты это несерьезно, – говорю я.

В голубых глазах за зеленоватыми стеклами очков блестят слезы.

– Может быть. А может, и да. Каждый раз, когда мама чувствует себя виноватой и дает мне денег за то, что они все время ругаются, я начинаю думать о своей Карте Большого Побега. Ты не представляешь, что там творится. Это ад на земле.

Я понимаю, что все серьезно, раз он говорит о Карте Большого Побега. Эллиот всегда полон безумных планов, которые часто начинаются с «давай убежим…» и заканчиваются каким-нибудь гламурным местом вроде Парижа или Лос-Анджелеса. Однажды это был цирк (но не просто любой старый цирк – это должен был быть «Цирк Дю Солей»). И тот факт, что я не смогу даже пройтись колесом, не смущал его. В какой-то момент он понял, что, если все же решится воплотить один из этих планов в реальность, ему понадобятся деньги, поэтому он завел карту – дебетовую карту для «просто на всякий случай» сбережений. Я всегда ужасно завидовала этой его карте, но никогда не умела распорядиться собственными деньгами достаточно разумно, чтобы завести собственную. Потянувшись, я беру его ладонь и крепко сжимаю. Он отвечает пожатием и слабо улыбается мне.

– Ну, отвлеки меня, – говорит он. – Расскажи, как ты провела день с мегадрянью.

– Ну, она не так плоха, Вики. Школа у нее действительно крутая. Честно говоря, никогда не видела ничего подобного… словно на телешоу побывала. И все же… – Эллиот склоняется ко мне, предчувствуя какую-то сочную сплетню. Я не хочу нарушать обещание, данное Меган, и рассказывать, как несладко ей там приходится, но мне также нужен совет Эллиота по поводу Поузи. Я делаю глубокий вдох и продолжаю: – У меня была небольшая паническая атака, и мне пришлось выйти на улицу, и там я познакомилась с одной девушкой, которая учится с Меган. Она просто потрясающая певица, но у нее страшная боязнь сцены, а ее только что выбрали на главную роль в «Вестсайдской истории».

– Стоп, но разве главная роль не у Меган?

Я качаю головой.

– Нет, она дублер.

– Что? Так она врет на фейсбуке?

– Ну… Если эта девушка не сможет играть, тогда Меган получит главную роль. И теперь я просто разрываюсь на части… Я действительно хочу помочь этой девушке, но если Меган узнает об этом, она меня убьет.

– Так, так, так, – говорит Эллиот, откидываясь на спинку стула, – мегазвезда – это мегафейк.

– Эллиот!

Он смеется.

– Не беспокойся, я ничего не скажу.

– Есть еще кое-что, что может изменить твое отношение к ней. Что-то, в чем вы с ней солидарны.

– Сомневаюсь, но выкладывай.

– Ну, в общей комнате был один парень, и она дала ему мой номер.

Тут Эллиот снова склоняется ко мне, уперев ладони в стол.

– СТОП! Мне нужны подробности. Рост? Цвет глаз? Привлекательный? Имя? Чем занимается? Вываливай все, Пенни Портер.

Я смеюсь.

– Его зовут Каллум, он шотландец.

– Я его уже обожаю, – отвечает Эллиот, изображая обморок.

– Учится фотографии в школе мадам Лаплаж, очень высокий, с такими удивительными зелеными глазами и короткими вьющимися светлыми волосами… Мне он кажется чуточку прекрасным!

– Суперсексуальный гик-фотограф? Ты уверена, что не придумала все это?

Я чувствую, что от разговоров о Каллуме мои щеки краснеют.

– Уверена, но было странно встретить кого-то, с кем у меня столько общего. По крайней мере, на первый взгляд.

– Вот почему ты обязана пойти с ним на свидание, Пенни. Чтобы выяснить всю подноготную. – Он подмигивает. – И, полагаю, у него обалденный шотландский выгврррр?

– Что?

– Акцент. Оуч, а-ха, неа, душка. «Доброе старое время»[5]5
  Название известной шотландской песни на стихи Роберта Бернса, написанной в 1788 году.


[Закрыть] и все такое?

Я морщусь, слушая, как ужасно он коверкает слова.

– И совсем не так, но да, иногда мне приходилось напрягаться, чтобы понять, что он говорит! Временами даже казалось, что он говорит на другом языке, но мне это нравится.

– О, это так романтично!

– Не беги впереди паровоза, он мне еще не звонил и не писал.

– Напишет.

– Откуда ты знаешь?

– Просто предчувствие. Ох, Пен, я так рад за тебя.

Я киваю.

– И тем не менее не говори об этом, когда мы вернемся домой.

– Почему нет? Готов поспорить, твои мама с папой тоже будут рады узнать, что ты встретила кого-то еще и больше не станешь хандрить.

– Да ладно, это же еще не отношения… он просто попросил мой номер! И еще… У нас в гостях Сейди Ли и Белла.

– Что? Как? Неужели…

– Он не вернулся, – быстро говорю я. – Сейди Ли будет заниматься кухней на свадьбе в Шотландии через пару недель.

– И тебя это устраивает? – спрашивает он, как всегда, читая меня, словно открытую книгу.

– Конечно! Я люблю Сейди Ли и Беллу!

– Но…

Я вздыхаю.

– Но от этого я лишь еще больше думаю о нем. И беспокоюсь. И гадаю, что он собирается делать…

– Я знаю. Зато теперь у тебя есть проект «Каллум» и проект «студентка-актриса», на которых ты можешь сосредоточиться.

– Надеюсь на это. Когда вернется Алекс?

– Слава богам, должен быть этим утром чуть позже.

– Хочешь пригласить его к нам? Вы, ребята, можете помочь мне посидеть с Беллой.

– Звучит неплохо. Хотя мы, наверное, услышим через стену, как орут мои родители. Может, стоит врубить этот попсовый альбом с музыкой девяностых, который ты хранишь рядом с кроватью.

– Эй, в тоскливый осенний вечер никто не устоит перед несколькими песнями «Spice Girls». Не беспокойся, у меня есть идея, как мы сможем потом выбраться из дома.

Эллиот кивает, но вдруг опять становится очень несчастным. Я закусываю нижнюю губу.

– Ох, Эллиот, что же ты будешь делать?

Он пожимает плечами.

– Это от меня не зависит. Это зависит от них. А я просто считаю дни до того момента, как я смогу убраться оттуда окончательно.

Мы возвращаемся к дому к одиннадцати, как раз вовремя, чтобы Эллиот успел поздоровался с Сейди Ли.

– О, дорогой, скоро у нас будет время пообщаться как следует… ты должен рассказать мне все о своей практике. Может, однажды ты приедешь в Нью-Йорк? В моем доме всегда найдется комната для тебя.

Глаза Эллиота заблестели от слез, но в этот раз это слезы радости, а не печали.

– Нью-Йорк – это, как… это МЕЧТА. Я буду словно Хайди Клум в проекте «Валим Отсюда» – auf wiedersehen![6]6
  До свидания (нем.). Хайди Клум – немецкая супермодель, актриса и телеведущая, отказавшаяся от учебы в Дюссельдорфе ради карьеры модели.


[Закрыть]

– Отлично! А теперь нам пора бежать. Роб, ты готов? О’кей, Далия? – спрашивает она маму и папу. – Нам с Далией пора заняться делом, но очень скоро у нас будет много свободного времени.

Мама и Сейди Ли покидают дом в вихре поцелуев и объятий, папа тащит свои клюшки для гольфа на воскресную игру.

Когда все уходят, я опускаюсь на колени.

– Итак, Белла, хочешь увидеть, где в Брайтоне живут драконы?

Глава десятая

– Поверить не могу, что я всю жизнь прожил в Брайтоне и ни разу тут не был! – восклицает Эллиот, запрокинув голову к потолку.

Мы пришли в Королевский павильон, красивую, но необычную бывшую королевскую резиденцию, находящуюся в самом сердце Брайтона, одно из самых удивительных зданий во всем городе. Я помню, как ходила сюда с родителями, когда была маленькой, и решила, что нужно привести и Беллу, но уже и сама забыла, насколько это впечатляющее зрелище. Когда-то я называла это место «дворцом Мистера Виппи»[7]7
  «Мистер Виппи» – марка мороженого.


[Закрыть], потому что его белые купола напоминали мне мороженое.

Так странно, что можно забыть о потрясающих местах, расположенных, можно сказать, на твоем же заднем дворе. Брайтон всегда был для меня домом, и столько всего в нем я воспринимаю как само собой разумеющееся. Я еще раз даю себе клятву как можно больше дорожить родным городом.

– Ты знаешь, что во время Первой мировой тут располагался военный госпиталь для индийских солдат? – спрашивает Эллиот.

Алекс обнимает Эллиота за шею и целует его в щеку.

– Мой маленький ботан! Такой всезнайка, – заявляет он.

– Ага, но тебе это нравится, – парирует Эллиот.

– Ты знаешь, что это правда, – отвечает Алекс, подмигивая.

Я улыбаюсь им обоим.

– Наконец-то хоть кто-то ценит знания Эллиота.

– А ты в курсе, что королева Виктория продала этот дворец городу за жалкую сумму порядка пятидесяти тысяч фунтов просто потому, что не любила Брайтон? Не знаю, что с ней было не так…

Эллиот и Алекс уходят вперед, рука об руку, вдоль бархатных канатов, обозначающих туристический маршрут через павильон. Я так рада, что Эллиот простил Алекса за его нерешительность в прошлом году… и что Алекс все-таки открылся. Со всеми этими потрясениями и переворотами, происходящими в жизни Эллиота прямо сейчас, ему нужна постоянная ободряющая любовь его друга. Все напряжение, сковавшее плечи Эллиота, испарилось, как только он увидел Алекса. Даже я больше не произвожу на него такого эффекта. Если и есть пара, которой суждено быть вместе, то это Аллиоты.

Мы проходим через ряд комнат в кухню, где на стенах висят огромные прекрасные медные котлы. Я не могу не думать о том, какие чудеса может сотворить Сейди Ли на такой кухне.

Затем, когда мы переходим в банкетный зал, я мечтаю о тех торжествах, которые мама и Сейди Ли могли бы устроить тут вместе, если бы им только выпала такая возможность. Наверное, мне стоит подкинуть им эту идею…

– Пенни, смотри! – Белла дергает за край моего кардигана. Я слежу взглядом за ее пухленьким пальчиком, указывающим на потрясающую золотую люстру с китайским драконом, серпантином обернувшимся вокруг цепи.

Я широко улыбаюсь.

– Видишь, я говорила тебе, что в Брайтоне есть драконы.

– Вау… – шепчет она и прижимается к моей ноге.

Я крепко обнимаю ее.

– Не бойся, это просто украшение. – Мне до смерти хочется сделать фото, но тут это запрещено. Моя камера остается в сумке на плече.

Алекс пристально смотрит на красиво сервированный банкетный стол, где каждая вилка лежит на своем месте.

– Этот парень… напомни мне, кем он был?

– Принц Джордж, до того как он стал Георгом Четвертым, – отвечает Эллиот, источник всех знаний.

– У него был своеобразный вкус, это точно, – подытоживает Алекс.

– Думаю, он мой герой, – говорит Эллиот восхищенным шепотом. – Это так сногсшибательно… Если бы я мог, я бы завтра же переехал сюда.

Покончив с экскурсией по Павильону, мы перемещаемся в чайную комнату. Белла измучена и экскурсией, и джетлагом, поэтому, допив свой пакетик с яблочным соком, она забирается ко мне на колени и засыпает. Эллиот, Алекс и я заказываем чай, и, посмеиваясь, пьем его.

Эллиот склоняется над чайной чашкой.

– Кажется, мы тут единственные, кому еще нет двадцати.

Я быстро огляделась. Он прав: большинство из сидящих тут намного старше нас. Но все же в чайной подают восхитительные булочки, так что мы не жалуемся.

– Хотите сегодня посмотреть фильм? – спрашивает нас Алекс.

– Было бы здорово! – отвечаю я. – Но сперва мне надо узнать у мамы, останется ли Сейди Ли на ужин.

Эллиот усмехается.

– «Фильм» – отлично звучит. Тут есть это новое шведское кино с субтитрами?

– Нет! – в унисон восклицаем мы с Алексом. Эллиот дуется, но этим он ничего не добьется.

– Хочу посмотреть новых «Мстителей», – говорит Алекс.

– Вето! – отвечает Эллиот. – Ни в коем случае не буду смотреть еще один голливудский побочный продукт к комиксу, набитый под завязку компьютерной графикой и оглушающими взрывами.

Фильмы, наверное, единственная вещь, в которой Эллиот и Алекс расходятся, хотя оба очень любят смотреть кино.

Я машу перед ними рукой в надежде, что это не перерастет в полномасштабные дебаты о блокбастерах и мировом кинематографе.

– Как насчет того, чтобы я проверила текущий репертуар, прежде чем мы начнем третью мировую? – говорю я.

Двигаясь осторожно, чтобы не потревожить Беллу, я вылавливаю из сумки телефон. По привычке, открыв браузер, я тут же щелкаю по иконке почты, где обозначены два новых сообщения.

Рука сама взлетает ко рту.

– Ура! – кричу я, прочитав первое сообщение.

– Что? – Эллиот склоняется ко мне, а Алекс поднимает бровь.

– Поузи приедет на следующие выходные! Она все же сделает это!

– Отлично! Это значит, что проект «студентка-актриса» стартовал!

Я пихаю Эллиота в плечо.

– Она не проект, она – новая подруга. И ручаюсь, она тебе понравится. И еще надерет тебе задницу в караоке.

– Никто не может надрать мне задницу в караоке! – Эллиот выглядит оскорбленным.

Алекс смеется.

– Это потому, что у нас духу не хватает слушать тебя! – Он поворачивается ко мне. – Кто такая Поузи?

Я рассказываю Алексу о своей поездке к Меган и о страхе Поузи перед сценой.

– Хм, а напомните мне, кто такая Меган? – спрашивает Алекс.

– Та, которая постоянно использует Пенни и ее дружеское отношение, – отрезает Эллиот.

Я корчу ему рожу.

– Она не такая плохая… Просто нужно преодолеть барьер, который она выставляет перед собой. В глубине души она хороший человек.

– Конечно… Где-то на глубине Большого Каньона, – бормочет Эллиот.

Если бы на коленях у меня не спала пятилетняя девочка, я бы пнула его под столом.

– А ты знаешь, что Каньон Колка в Перу глубже Большого Каньона более чем в два раза? – спрашивает Алекс с издевкой во взгляде.

– Ну вот видишь? – смеется Эллиот. – Не такая уж она и плохая! Ну и кто теперь тут всезнайка?!

Пока они разговаривают, я набираю короткий ответ Поузи.

Отличные новости!

Встретимся на станции в 11:00 в субботу.

Я буду стоять рядом с фортепьяно.

(Но точно не для того, чтобы играть! Боюсь, не сумею.)

Х

Теперь, когда встреча с Поузи устроена, я чувствую себя намного счастливее. Лишь одна мысль слегка мучает, когда я спрашиваю себя, что мне сказать Меган.

Но не Меган решает, с кем мне дружить.

– Идем? – спрашиваю я. – Ой, я забыла посмотреть расписание сеансов!

– Не беспокойся, мы посмотрели, – отвечает Алекс с улыбкой. – И сошлись на последнем фильме студии Диснея. Ты идешь?

– Да! Только поговорю с мамой.

Белла у меня на коленях ворочается, просыпается и широко зевает.

– Готова идти домой? – спрашиваю я, убирая с ее лица несколько выбившихся прядей.

Она улыбается, и на ее щеке появляется ямочка. Меня поражает вдруг, как она похожа на Ноя. Но пора уже прекратить видеть повсюду его призрак, пора выйти на свет. У меня есть любящие друзья и друзья, которых я полюблю.

И это всегда важнее, чем парни.