Текст книги "Элизиум 2. Сумерки Юпитера"

Глава четвертая

Берестеева проснулась и ужаснулась. Не были ни Марса, ни корабля, ни полковника Егорова. Она находилась в каком-то незнакомом ей помещении. Ольга Антоновна посмотрела на свои руки, и из ее груди вырвался глухой крик. Пальцы на правой руке вытянулись словно резиновые, и почти касались земли. На левой руке пальцев не было. Только короткие обрубки, из которых сочилась прозрачная жидкость.

– Боже, что это со мной? Где я? Это какой-то сон, – взгляд Ольги Антоновны опустился вниз и она едва не потеряла от увиденного сознание. От ступней до колен ее ноги были абсолютно без плоти. Не было ни кожи, ни мышц. Одни только кости.

Берестеевой показалось, что она сходит с ума. Она прекрасно помнила, что после возвращения Евпатия с поверхности Марса, она пошла в свою каюту и прилегла отдохнуть. Что произошло дальше, она понятия не имела.

– Это сон. Это все сон, – прошептала она, делая шаг вперед. Ноги ее слушались, и Берестеева медленно пошла вперед.

Она вышла на какую-то пустынную улицу. В небе висели темные, серые облака. Дул пронзительный северный ветер. Но Ольге Антоновне не было холодно. Внезапно она услышала за своей спиной какой-то звук. Берестеева резко обернулась и отпрянула назад. Прямо на нее шел маленький, грязный, в порванной одежде мальчик. На веревке он тащил за собой мертвую кошку.

Кошка, наверное, давно уже умерла, потому что вся раздулась, и с нее сыпались на землю белые черви. Мальчик остановился, деловито передавил босой пяткой все черви и уставился снизу вверх на Берестееву.

Берестееву от отвращения едва не стошнило.

– Тетя, у меня болит живот, – жалобным голосом проговорил мальчик и начал размазывать кулаком слезы по грязному лицу.

– Где болит? – спросила Берестеева не веря, что все это происходит с ней в действительности.

– Тута, – сказал мальчик и ткнул себя пальцем в живот. Затем поковырялся, и вытащил из своего живота какой-то маленький предмет.

– Что это? – глаза Берестеевой расширились от ужаса и изумления.

– Осколок гранаты, – жалобно объяснил мальчик, – Вот, посмотри, – он протянул осколок Берестеевой.

Ольга Антоновна в шоке, молча смотрела на окровавленный кусок металла в грязной руке мальчика.

– Когда бабушка вела меня в детский садик в Донецке, – продолжал говорить мальчик, – Дядя выстрелил из гранатомета. Граната разорвалась рядом. Бабушку и кошку убило, а меня ранило в живот, – мальчик тяжело вздохнул, сунул осколок обратно себе в живот, и, понурив голову, поплелся дальше по дороге.

Берестеева, чувствуя, как по ее спине бегают мурашки, смотрела ему вслед.

Мальчик немного отошел, обернулся.

– Тетя, – сказал он.

– Что? – спросила Ольга Антоновна.

– У тебя есть мороженное?

Берестеева машинально порылась у себя в карманах.

– Нет, – ответила она.

– Жаль. Я так и думал, – мальчик пошел дальше.

С дерева раздалось карканье ворон. Ольга Антоновна даже не заметила, что пока она разговаривала с мальчиком, все деревья на обочине дороги заняли большие, черные вороны. Их было много.

Ольга Антоновна подняла голову и увидела, что некоторое вороны что-то держат в своих черных, сильных клювах. Она присмотрелась. Ее охватил ужас. Вороны держали в клювах эмбрионы не родившихся детей.

Берестеева побледнев, начала отступать назад.

Одна из ворон обратила на нее внимание, и разжала клюв. Эмбрион упал на землю. Махнув большими крыльями ворона, опустилась рядом и начала его клевать.

Ольга Антоновна почувствовала, что еще немного и ей станет плохо.

– Что вы делаете! – крикнула Берестеева и махнула на ворону руками, – а ну, кыш отсюда!

Ворона замерла, и как показалось Берестеевой, презрительно ухмыльнулась.

– Нельзя клевать детей! Это плохо! Очень плохо! – закричала Ольга Антоновна, стараясь отогнать ворону.

– Много ты понимаешь, – сказала ворона, продолжая клевать.

Берестеева пошла дальше.

Через некоторое время она увидела реку и деревянную кладку, перекинутую с одного берега на другой. На кладке стаяло несколько женщин в черной одежде и с черными платками на голове. Женщины молча, пристально смотрели в реку. Берестеева подошла и остановилась рядом с ними. На нее никто даже не взглянул.

Глаза Ольги Антоновны расширились от ужаса. Река была наполнена кровью и в ней медленно плыли окровавленные тела людей. Люди были без рук, без ног, с разорванными животами и без голов. Зрелище было страшное.

– Сыночек! Николаюшка! – вдруг страшным голосом закричала одна из женщин, протягивая к реке свои худые, костлявые руки.

– Мама! Мама! Спаси меня. Помоги мне! – раздался из реки чей-то голос.

– Колюшка, я сейчас. Потерпи мой бедный. Сейчас я тебя спасу! – продолжала кричать женщина, – слава богу, я тебя нашла! Какая радость!

– Мама, сделай что-нибудь. Мне очень больно. Под Песками мне голову оторвало снарядом, – продолжал жаловаться из реки голос.

– Я сейчас, я сейчас, – женщина наклонилась совсем низко, но ее покалеченный сын медленно проплыл под кладкой. Женщин ра бросилась на противоположную сторону, и едва не упала в кровавую реку. Остальные женщины успели схватить ее за руки, – Колюшки, я скоро. Потерпи еще немного.

– Мама, мне больно. Больно… – голос затих, женщины обмякли.

Берестеева, охваченная ужасом, на цыпочках осторожно прошла у них за спиной, и перебралась на другой берег ужасной реки. Назад она не оглядывалась. С каждой секундой она шла все быстрее, надеясь в душе, что женщины ее не заметят и не остановят.

Ее никто не остановил. Берестеева шла по странной дороге, и не понимала, что с ней происходить. Она уже искусала себе все губы, пытаясь проснуться и прийти в себя. Десятки раз щипала себя за руки и за лицо, но кошмар не исчезла.

«Наверное, надышалась какого-нибудь газа на корабле, – подумала она, – Надо еще немного потерпеть и все пройдет».

В животе появилась сильная, резкая боль. Ольга Антоновна от неожиданности присела и схватилась руками за живот.

– Этого мне еще только не хватало, – недовольным голосом проговорила она, – Заболеть в собственном сне.

Она с усилием воли пошла дальше. Боль не прекращалась. Живот начал расти на глазах. Не прошло и пяти минут, как из Берестеевой буквально выпрыгнул ребенок и упал в пыль.

Берестеева в шоке наклонилась, чтобы его поднять, но ребенок сам резво вскочил на ноги и вцепился выпачканными в кровь, слизь и пыль ручками в ее костлявую ногу.

– Мама, моя мамочка, – счастливым голосом замурлыкал он, зажмуривая от удовольствия глаза.

– Ты кто? – в шоке спросила Берестеева.

– Мама, я твой сын, – сказал ребенок, поднимая к ней свое морщинистое лицо.

«Боже, как он уродливый, – пронеслось в голове Берестеевой, – Точно, дети сразу после рождения все некрасивые».

– Сын? – спросила Ольга Антоновна, не зная, как себя вести и что делать.

– Сын, мамочка, – утвердительно проговорил карапуз, – Меня тоже убьют на войне. Но, пока я живой я буду идти рядом с тобой. Не возражаешь мамочка?

– Нет, конечно. Как тебя зовут? – спросила Ольга Антоновна.

– Не знаю. Ты должна дать мне имя. Ты моя мама. Ты меня родила, – серьезным голосом ответил ребенок.

– Как ты хочешь называться? – спросила Берестеева.

– Градом! – ответил малыш.

– Как, как? – от удивления Берестеева даже на миг остановилась.

– Градом, – повторил ребенок, – Град – это круто! Все мальчишки будут меня бояться и завидовать. Назовешь?

– Хорошо. Пусть будет Град, – ответила Берестеева.

– Спасибо мамочка. Ты самая лучшая, – Град благодарно прижался к ее ноге.

Внезапно он насторожился.

– Что? Что такое? – испугалась Берестеева.

– Мобилизованные. Я их боюсь, – громким шепотом проговорил Град и куда-то исчез.

Берестеева осталась на дороге одна. Она ничего не понимала.

Ольга Антоновна увидела, как из земляных нор начали появляться какие-то мужички. Они были одинакового роста, с одинаковыми серыми лицами и большими круглыми глазами.

– Вы кто? – удивленно спросила Берестеева.

– Мобилизованные, – ответил один из мужчин, с опаской поглядывая по сторонам, – Прячемся от мобилизации, – шепотом добавил он, Берестеева смотрел на него во все глаза.

– Почему у вас у всех на лбу написано слово «повестка» и рядом какие-то цифры? – спросила она.

– Повестка потому что мы прячемся от волков, которые приезжают к нам в село, чтобы вручить повестку. Цифры означают, кто сколько раз от них прятался. Я, например, прячусь второй раз. Поэтому у меня на лбу цифра два, – объяснил худенький мужичок, шмыгая носом.

– Волков? – еще больше удивилась Берестеева.

– Так мы называем военкома и тех, кто с ним приезжает. Когда он только собирается ехать в село, нам с почты звонит знакомая, предупреждает, что он едет, и мы прячемся кто куда. Сейчас лето, прятаться есть где, – довольным тоном добавил он.

– Цифры вы сами рисуете друг другу? Это татуировка? – продолжала расспрашивать Берестеева.

– Нет. Цифры появляются сами по себе.…В полночь. Вот сейчас мы прячемся, а завтра утром у каждого на лбу появится новая цифра… – мужчина грустно вздохнул и снова шмыгнул носом.

– Не стыдно? – с укоризной в голосе спросила Берестеева.

– Стыдно, конечно. Но воевать идти страшно. Мы привыкли воровать, а не воевать, – признался мужчина, – С нашего села весь район смеется. Никто больше не уклоняется от мобилизации, – он запнулся, почесал затылок, – Но с другой стороны, чего нам простым работягам стыдиться, если с нами прячется наш начальник. А он, между прочим, офицер запаса. Вон он, возле кустов. Мы ему там землянку вырыли.…Самую большую, – мужчина показал рукой.

Берестеева проследила взглядом.

– Долго вы еще будете прятаться? – спросила она.

Мужчина с изможденным лицом пожал плечами. Сейчас он был похож на перепуганного подростка. Берестеевой даже на миг стало его жалко.

– Кто его знает. Пока не закончится мобилизация. Когда военкома нет, мы все здоровые и на работе. Когда он приезжает, мы все больные и нас нет дома. Жены говорят ему, что мы на заработках. Вот такие дела, – мужчина пугливо к чему-то прислушался, – Ну, ладно. Мне пора, – он юркнул в свою нору.

Остальные мобилизованные, словно по команде попрятались каждый в своей норе. Они напоминали Берестеевой кроликов.

Ольга Антоновна размышляя над словами мобилизованного, который прятался от мобилизации, пошла дальше.

Рядом появился ее сын – Град.

– Это я, мама. Твой сын, – сказал он и вцепился в ее ногу.

– Я уже поняла, – ответила Берестеева,-Ты откуда?

– Рядом был. Говорила с мобилизоваными?

– Говорила. Почему ты их боишся?

– Боюсь заразиться?

– Заразиться? – Берестеева на миг остановилась, – Как? Чем?

– Вдруг у меня тоже на лбу начнут цифры появляться, – объяснил Град.

– Понятно, – Берестеева пошла дальше.

Некоторое время они шли молча. Дорога не кончалась.

– Мама, скоро появятся девочки, – проговорил Град, ковыряясь пальцем в носу.

– Вынь палец из носа, – строго сказала Берестеева, – Какие еще девочки? Не рано тебе о девочках думать?

Град вынул палец из носа, с сожалением его осмотрел и сказал:

– Это другие девочки. Увидишь.

Действительно, вскоре на дороге появились девочки разного возраста. Они лежали на земле с завязанными глазами и со связанными руками. Их было много. Очень много.

– А что я говорил! – довольным тоном воскликнул Град, – Девочки!

Берестеева ничего не успела ему ответить. Внезапно появился танк и начал давить гусеницами лежавших на дороге детей. Не было слышно ни криков, ни стонов. Только рев двигателя и хруст ломаемых гусеницами костей. Берестееву стошнило. Она едва держалась на ногах.

– Не волнуйся мама. Скоро танк подорвется на мине и не будет больше их давить, – успокоил ее Град.

Танк двигался вперед, наматывая окровавленные внутренности девочек на гусеницы. Берестеева хотела свернуть с дороги, и обойти полем кровавое месиво, но словно натолкнулась на невидимую стену. Даже ударилась обо что-то лбом. Ей пришлось идти по раздавленным, окровавленным трупам.

Град внезапно наклонился, схватил рукой грязный кусок мяса и начал есть.

– Извини мама. Я очень голодный, – словно оправдываясь, проговорил он и за один раз проглотил целое сердце, которое еще продолжало биться.

Берестеевой становилось все хуже и хуже, но она дала себе слово вытерпеть все до конца.

Град внезапно перестал жевать, выплюнул кусок мяса и спрятался за спину Берестеевой. Ольга Антоновна сразу насторожилась. Она понимала, это неспроста.

– Что? Что? – испуганно спросила она, пытаясь вытащить из-за своей спины мальчика.

Град упрямился.

– Это они, – громким шепотом проговорил он, шмыгая носом, – Не говори им обо мне. А то у меня во лбу появится дырка.…Или останусь без глаза.

Берестеева ничего не понимала. Слова Града вызвали у нее тревогу. Вскоре все стало ясно. На дороге появился мужчина в черной, защитной одежде с балаклавой на лице. За ним гуськом, словно на привязи тянулись люди. У всех была во лбу дыра или не было одного глаза. Зрелище было кошмарное. Берестеева вся похолодела.

– Видишь, мама, какие они страшные, – прошептал Град, выглядывая из-за ее спины.

– Этот, что впереди – снайпер, – объяснил Град, – За ним идут убитые им люди.

– Понятно, – тоже шепотом ответила Берестеева. На них никто из процессии внимания не обращал.

– Куда он их повел? – спросила Ольга Антоновна, когда страшная процессия прошла мимо и начала удаляться.

– Не знаю. Теперь он за них в ответе целую вечность. Будет всегда их за собой водить. Всех, кого убил, – ответил Град, – Не хочу быть снайпером, – внезапно твердо сказал он, – Плохая работа. Хочу продавать мороженое. Сам бы ел от пуза и детям продавал бы, – мечтательно добавил он.

Берестеева открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела. На дороге появилась новая процессия. Ужасней первой. Впереди шел мужчина в одежде защитного цвета, а за ним ковыляли калеки. Кто без рук, кто без ног, кто без головы. Их было много.

– Кто это? – спросила Берестеева.

– Наверное, артиллерист, – ответил Град, – А за ним идут те, кого убили выпущенные им снаряды. Ну, и видок у них, – прищелкнув языком, вдруг весело сказал Град.

Берестеева бросила на него удивленный взгляд.

– Я пошутил, мама, – вздохнул Град, – Мне их жалко. Очень жалко. Всех!

Следом за второй процессией, появилась третья и последняя.

За человеком с саперной лопаткой тянулись изуродованные труппы без ног и с разорванными животами. В пыли волочились внутренности.

Берестеева смотрела на все широко раскрытыми глазами.

– Я знаю, кто это, – вдруг твердо сказала она.

– Кто? – спросил Град, выглянув на миг из-за ее спины.

– Первым идет минер, а за ним все те, кто подорвался на его минах. Я права?

Град похлопал в ладоши.

– Совершенно верно. Начинаешь понимать тему. Еще немного и ты будешь здесь как своя, – он внезапно запнулся, – Мама! – радостно воскликнул он, – Посмотри, вон твой корабль. Полковник Егоров уже заждался тебя. Наверное, места себе не находит от беспокойства.

Град не ошибся. Действительно, дорога закончилась, и перед Берестеевой появился корабль.

– Ты знаешь полковника? – изумилась она, – Откуда?

Град снисходительно хмыкнул.

– Я всех знаю на корабле. Даже полковника Дорохова, который улетел на Юпитер. Лично не видел, но знаю о нем. Ладно, мама мне пора. Тебе тоже. Прощай.

Град исчез. Берестеева осталась одна. Она не помнила, как поднялась на борт корабля и что было дальше. Очнулась Ольга Антоновна только на следующий день в своей каюте и с температурой. Она заболела.

Глава пятая

На корабле случилось ЧП. Пропал боец Рябов. Случилось это вечером, после возвращения Евпатия с поверхности Марса. В тот момент Рябов свободный от дежурства играл в карты со своим товарищем по каюте Смеляковым. Во время игры Рябов вдруг начал ерзать на кровати, и чесаться под одеждой.

– Ты чего? – спросил Смеляков, раздавая карты.

– Да не знаю. Чешется чего-то, – пожимая плечами, ответил Рябов, – Ну, Смеляков держись. Сейчас я тебе навешаю погоны!

– Размечтался! – возразил Смеляков, удобней усаживаясь на кровати, – Я, таких как ты еще в школе обыгрывал на раз два. Понял?

– Ну, это мы сейчас посмотрим, кто кого, – возразил Рябов, – как тебе наш Евпатий. По-моему ничего мужик. А?

Смеляков фыркнул.

– Тоже мне нашел мужика. Жестянка, как жестянка.

– Ну не скажи. Если бы нам заранее не сказали, что это андроид, угадать было бы сложно.

– Наивный ты, Рябов, – возразил Смеляков, беря себе новые карты, – Ты в туалет или в душ, например, ходишь?

– Причем здесь это? – удивился Рябов, – А, понял. Действительно, разница есть.…Все равно хорошо, что он с нами, Не скажу, что мне страшно самому лететь на Марс, но лучше, если это сделает Евпатий, – доверительным тоном признался Рябов, – Мне как-то не очень хотелось туда лететь.

– Давай ходи, – сказал Смеляков, – Кто бы тебя стал спрашивать? Полковник приказал бы и полетел бы как миленький. Разве нет?

– Конечно, полетел бы, – согласился Рябов, – Но я иногда думаю, лучше бы я подписался лететь в Сирию воевать, а не на Марс, – признался он.

Смеляков пожал плечами.

– Какая разница, где в карты рубиться? Здесь тоже неплохо. Я лично черных не люблю. Мне здесь больше нравится. Да и в космосе никогда раньше не был. Блин, вот так лежу ночью в кровати, размышляю.…Ну, Гагарин и все тут! Охренеть можно! Не думал, что буду в космосе. Прилечу домой, своей Ленке фотки покажу. Обалдеет. Слушай Рябов, то, что мы с тобой кореша, еще не повод мухлевать. Ты чем только что ходил?

– Валетом, – ответил Рябов, напустив на себя невинный вид.

– Я еще не ослеп. Забери карту и ходи нормально. Нож не мешает? Ты что спишь с ним? – неожиданно спросил Смеляков.

– Какой еще нож? – не понял Рябов.

– Да вон из под одежды торчит? Зачем тебе в космосе нож? Не думаю. Что нам представиться возможность для рукопашного боя.

Рябов провел рукой по телу. Слева нащупал что-то твердое. Глаза его на миг расширились. Он точно знал, что ножа с ним не было. То есть в рюкзаке был, но на поясе не было. Настроение Рябова быстро изменилось. Внешне, он постарался сохранить беззаботный вид. Он бросил карты на стол, поднялся с кровати.

– Ты куда? – удивился Смеляков, – А карты?

– Сейчас вернусь. Кое-что забыл, – ответил Рябов, выскакивая из каюты.

– Я в твои карты подглядывать не буду. Ты не бойся, – крикнул ему в спину Смеляков.

Рябов ничего не ответил. Он быстро шел по коридору, держась за левый бок рукой. Засеревшись в душевой, он подошел к зеркалу, поднял одежду и едва не потерял сознание. Из кожи торчала белая кость. Крови не было. Боли тоже.

– Что за хрень, – прошептал Рябов, бледнея всем лицом. Мгновение он смотрел на кость, потом осторожно прикоснулся к ней. Кость была твердой. Не зная, что делать, он машинально попытался засунуть ее обратно под кожу. Кость исчезла, но тут же прорвала кожу в другом месте. Рябов запаниковал. В ногах появилась слабость. Он понимал, что с ним происходит что-то плохое. Очень плохое. Не зная, как быть он смотрел на себя в зеркало. Мгновение ничего не происходило. Потом кожа начала прорываться и наружу начали вылезать кости. Они были разной длины и толщины.

– Что это? – Рябова охватила дрожь. Ему стало страшно. Он снова попытался засунуть кость под кожу.

Не прошло и нескольких минут, как боец Рябов был утыкан со всех сторон костями. Рот Рябова задергался. Ему стало плохо. Не от боли, а оттого, что с ним происходило. Кости прорывавшие кожу начали удлиняться, заполнили собой все свободное место в душевой, уперлись в стену. Рябов уже думал, что они пробьют стену и вылезут наружу, но кости начали свиваться кольцами и петлями.

Рябов потерял сознание. Очнулся он от стука в дверь. Словно пробуждаясь от страшного кошмарного сна, Рябов открыл глаза, застонал. Он попытался подняться на ноги, но не смог. Кости уперлись в стены и не давали ему возможности пошевелиться.

– Рябов, выходи, – раздался глухой голос Смелякова, – Ты чего там закрылся. Тебе плохо.

Рябов, охваченный паникой и ужасом, попытался ответить бодро:

– Я в норме…сейчас выхожу.

– Точно в норме, – казалось, Смеляков ему не верил.

– В норме. В норме. Тебе чего надо? – Рябов вцепился руками в собственные кости и попытался подняться на ноги. Он находился словно во сне. Некоторые кости начали отламываться и со стуком падать на пол.

– Чем это ты там стучишь? – спросил Смеляков.

– Патроны рассыпал, – ответил Рябов первое, что пришло в голову.

– Патроны говоришь? Ты ходишь в душ с патронами? Интересно…

Что дальше говорил Смеляков, Рябов не слышал. Его охватило какое-то непонятное чувство. Казалось, еще немного и он снова потеряет сознание или еще случится что-то необычное и непонятное.

– Рябов, в душевой установлены камеры видеонаблюдения. Мы все знаем. Ты только не волнуйся. Не паникуй. Ольга Антоновна постарается тебе помочь. Она хороший врач. Выходи. Только не дури. Ладно?

Волнение и испуг не давали Рябову говорить. Он начал заикаться.

– Не-не-не могу, – выдавил он из себя, – Из меня растут кости. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Мужики, сделайте что-нибудь. Иначе я застрелюсь! – воскликнул он.

– Рябов, без паники. Ты боец или баба плаксивая? – раздался голос полковника Егорова.

– Вы здесь товарищ полковник? – в голосе Рябова зазвучала надежда на спасение.

– Здесь, здесь. Успокойся. Я своих бойцов в беде не бросаю. Ты меня понял?

– Понял, товарищ полковник. Только если можно сделайте что-нибудь.

– Тебе больно? – спросил полковник Егоров.

– Нет. Кости со всех сторон растут, не дают возможности пошевелиться, – ответил Рябов, стараясь держать себя в руках. Получалось это у него плохо.

– Ясно. Жди, – приказал полковник Егоров.

* * *

В коридоре началось экстренное совещание.

– Что будем делать? – спросил полковник Егоров, переводя взгляд с майора Клочкова на Берестееву.

– Взорвать стену и вытащить его оттуда, – сказал майор Клочков.

Полковник Егоров покачал головой.

– На корабле мы не можем ничего взрывать.

– Тогда можем вырезать в стене дыру и вытащить Рябова, – сказал Клочков.

На этот раз ему возразила Берестеева.

– Бессмысленно. Он не влезет ни в одно помещение. Чтобы довести или донести его до медотсека придется на пути все перегородки срезать.

– Тогда пусть остается здесь, – ответил майор Клочков, – Выставим у двери охрану. Будем наблюдать. А что мы можем? – он развел руками, – Предлагайте. Я не знаю, что делать.

Берестеева смотрела на полковника Егорова.

– Причина. Меня интересует причина. Что если бойцы принесли со спутников Марса вирус, и мы все станем такими как Рябов?

По спине Берестеевой пробежал холодок. Она вдруг вспомнила своего сына Града. Может, он ее об этом предупреждал?

Наверное, что-то в ее лице изменилось, потому что полковник Егоров спросил:

– Кстати, как вы себя чувствуете, Ольга Антоновна? Может, вам вернуться к себе? Мы тут сами управимся.

Берестеева отрицательно покачала головой.

– Я в норме. Просто представила себе картину, которую вы нарисовали. Это ужасно.

– Согласен, – кивнул полковник Егоров, – Главное, чтобы среди бойцов не началась паника, – он посмотрел на Смелякова, – Как все произошло? – спросил он.

Смеляков пожал плечами.

– Не знаю. Товарищ полковник. Сидели, играли в карты. Говорили о всяком. Тут смотрю у Рябова, что-то торчит сбоку. Думал нож. Спросил, зачем ему нож. Он вдруг побледнел и выбежал из каюты. Вот и все.

Полковник Егоров нахмурился.

– Ты кому-нибудь говорил об этом?

– Нет. Только вам, – ответил Смеляков.

– Вызови ко мне сержанта Коржа и двух надежных бойцов.

– Сейчас сделаю, товарищ полковник, – Смеляков бросился выполнять приказ полковника.

– Будем ждать, – сказал полковник Егоров, посмотрев на часы, – Может все и обойдется.

В этот момент раздался удивленный и изумленный одновременно голос Рябова.

– Товарищ полковник, кости исчезли! Я могу выйти!

Полковник Егоров бросил на дверь каюты встревоженный взгляд, сделал знак майору Клочкову и бойцу Смелякову. Два излучателя сразу направились на дверь душевой, в которой находился Рябов.

– Подожди, Рябов. Не торопись. Ты себя хорошо чувствуешь? – спросил он.

– Вроде да. Кости втянулись обратно. Даже следа не осталось, – проговорил Рябов, не веря своим глазам, – Может, мне и вам все это померещилось?

– Нам может, и померещилось. Но видеокамере вряд ли, – ответил полковник Егоров.

– Понял, – ответил Рябов, не переставая радоваться неожиданному спасению. Он готов был петь и кричать от радости и облегчения. Ему было все равно, что там зафиксировала видеокамера. Он снова был прежним и чувствовал себя отлично.

В коридоре появился Сержант Корж вместе с двумя бойцами. Все были вооружены.

Увидев их, полковник Егоров кивнул.

– В курсе? – тихо спросил он сержанта Коржа.

Сержант в ответ кивнул.

– Отлично. Всем приготовиться, – он посмотрел на дверь каюты, отступил назад, – Рябов. Выходи.

Дверь открылась. На пороге появился улыбающийся Рябов. Увидев направленное на него оружие, он едва не расплакался.

– Мужики, вы чего? Это же я, Рябов? – с обидой в голосе проговорил он, делая шаг вперед.

Все предусмотрительно отступили назад, словно перед ними был прокаженный.

На глазах Рябова выступили слезы.

– Смеляков, братан, мы же с тобой воевали вместе. Забыл? Корж, а ты? – голос Рябова сорвался.

Ему никто не ответил. Все понимали, ситуация очень серьезная. Если на корабль проник неизвестный вирус, то всей экспедиции угрожает смертельная опасность.

Вперед выступила Берестеева.

– Рябов, Володя, тебе нужно в изолятор. Нужно пройти обследование. Ты меня понимаешь? – мягким голосом спросила она.

– Понимаю, товарищ майор, – ответил Рябов, – Не бойтесь, кусаться не буду. Сам пойду, – понурив голову, Рябов поплелся по коридору в сторону изолятора.

Его бывшие товарищи сопровождали его на некотором расстоянии. Оружия никто не опустил. Рябов, в их понимании больше не был человеком. Он превратился в мутанта.

* * *

Ночью Рябов проснулся с твердым намерением лететь на Марс. Он не понимал, почему именно на Марс, и откуда у него в голове взялась эта мысль, но был уверен, что именно там он найдет спасение и излечиться от неизвестного вируса.

– Да, мне надо на Марс, – сказал он, вставая с кровати. Рябов знал, что за ним наблюдают, но ему было все равно. Еще Рябов вспомнил сообщение Евпатия о найденной на Марсе реке. Рябову до жути хотелось напиться той воды. Он буквально бредил этой идеей.

– Вода, там вода, – шептал он, собирая в рюкзак свои вещи, – Настоящая, целительная марсианская вода. Вот когда я ее выпью, мне сразу станет хорошо, – он закинул рюкзак за спину, осмотрел каюту. Ему, казалось, что он что-то забыл.

Оружие!

Рябов подошел к шкафу. Дверь была закрыта. Он слегка надавил руками, и металл вмялся словно пластилиновый. Внутри находилось оружие. Рябов взял привычный АК, оставив без внимания излучатель. Современным игрушкам он не доверял. Слишком много лишних кнопок, и длинная инструкция. С калашом все просто. Вставил рожок и можешь валить кого хочешь. Универсальное оружие.

– Вроде бы все, – самому себе сказал Рябов, – Ах да, надо присесть на дорожку, – он опустился на край кровати, на миг впал в забытье. Потом, словно очнувшись, встрепенулся, потянулся. Глаза ее горели безумным огнем, – Марс. Только Марс, – пробормотал он, подходя к двери изолятора. Она была заперта на замок, но Рябова это мало волновало. Он положил руку на дверь, и металл сразу просел, потек темными каплями вниз.

Рябов был в коридоре. Здесь он почти нос к носу столкнулся с Берестеевой.

– Вы? – вырвалось у него.

Берестеева кивнула.

– Володя, не делайте этого. Обратной дороги не будет. Я все улажу. Мы вас вылечим. Верьте мне.

Рябов не хотел ее даже слушать. Он был полностью поглощен Марсом.

– Не могу, товарищ майор, – Рябов отрицательно замотал головой, – Вы меня простите, но мне надо на Марс. Очень надо. Понимаете? – он ударил себя кулаком в грудь.

Глаза Берестеевой расширились. Лицо побледнело. Она увидела, как в одном месте одежду Рябова прорвала белая кость. На пол посыпались какие-то темные шарики.

Рябов тоже их увидел.

– Куда вы мои хорошие собрались? – спросил он мягким голосом, приседая и собирая их в ладонь, – Идите к своему папе. Папа вас не обидит. Папа вас любит.

Берестеева смотрела на него во все глаза. Она буквально онемела от удивления и испуга.

Шарики неизвестного вещества, словно понимая слова Рябова, прикатились к нему, вкатились на ее ладонь, исчезли под кожей.

Рябов облегченно вздохнул. Выпрямился.

– Фу, – выдохнул он, вытирая вспотевший лоб.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила Берестеева, невольно отступая от него и нащупывая рукой рукоять пистолета в кармане.

– Да, спасибо, товарищ майор. Чувствую себя замечательно. Очень испугался. Когда их увидел. Главное, не потерять ни одного понимаете? Главное не потерять!

Берестеева смотрела на Рябова, словно нас сумасшедшего.

– Кто это? – спросила она.

– Не знаю, – Рябов пожал плечами, – Знаю только, что Яне должен ни одного потерять и привезти всех на Марс. Иначе мне не жить. Вы меня понимаете?

– Понимаю. Володя, понимаю, – успокоила его Берестеева, – Вы не волнуйтесь так. Я все прекрасно понимаю. Но, может, передумаете? Может, останетесь?

– Нет, товарищ майор. Ну, все, давайте прощаться. Мне пора, – Рябов решительно обнял Берестееву, осторожно поцеловал в лоб, – Не обижайтесь на меня товарищ майор, и передайте полковнику Егорову, пусть не волнуется обо мне. Со мной все будет в порядке, – Рябов повернулся и решительным шагом направился к шлюзовому отсеку.

Берестеева, не зная, что делать, смотрела ему в след. Она была в легком шоке.

– Володя, как вы попадете на Марс? Все модули заблокированные, – крикнула она ему в след.

– Как-нибудь, – не оборачиваясь, ответил Рябов и помахал ей на прощание рукой.

Берестееву внезапно оставили силы, и она тихонько опустилась на пол. Потом вспомнила о поцелуе Рябова и начала лихорадочно вытирать платком лоб. Она боялась заразиться неизвестной инфекцией. Потом махнула рукой. Ей вдруг сделалось все равно.

«Может, и мне с ним полететь? – вдруг мелькнула у нее в голове безумная мысль, – Нет, что за бред», – она поднялась и побежала к полковнику Егорову. Надо было что-то решать с Рябовым, пока он действительно не выбросился в открытый космос.

* * *

Рябов торопился к шлюзовому отсеку. Кости пока не росли. Внешне он выглядел обычным человеком. Но сколько это продлится, он не знал.

– Еще немного, и я свободен. Еще немного и я…

Дорогу Рябову преградил сержант Корж с двумя бойцами.

– Рябов, ты куда собрался? Тебе надо лежать в изоляторе. Хочешь, чтобы полковник рассердился? – сержант корж говорил миролюбиво, но указательный палец в напряжении замер на спусковом крючке.

Рябов на миг остановился. Потом пошел дальше. Бойцы расступились. Честно говоря, после увиденного никто с Рябовым связываться не хотел. Но полковник Егоров приказал следить за Рябовым. Выхода у сержанта Коржа не было.