Текст книги "Дом пересталых"

Реланиум

Я вчера определённо не подрассчитал со снотворным: во-первых, с дозировкой, а во-вторых, со временем. Надо было ограничиться «четвертушкой» и принять её вечером, но никак не побаловать себя «половинкой» и посреди ночи. В итоге торкнуло где-то ближе к утру, и проснулся я в облаках из ваты и с полным ощущением Вещи-в-Себе. Так вот она какая, Иммануил! Интересно, что же принимал Кант в своём восемнадцатом веке?

Всю первую половину дня меня терзали смутные сомнения: а вообще-то проснулся ли я? Может, сигналом будильника меня просто вытолкнуло в предыдущий сон? В тот самый, где почивающий в дрёме интеллект вяло полемизировал с Кантом… Как там у Гоголя: ему каждый раз казалось, что он проснулся, но он просыпался только во сне. Из сна в сон, из сна в сон. Мне снится, что я сплю. Синдром хронической усталости и явных личностных изменений, сокращенно… Нет, цензоры такого точно не пропустят.

– Мне холодно, дай пиджак.

– Нет, молодой человек, ты мне уже один растянула.

– Молодой человек?!

– А что, ты уже не молодая или уже не человек?

Есть женщины, которых чересчур. Впрочем, кому-то слишком много любой из них – бутылки мало, а бабы много! «Сколько водки ни возьми, а вновь бежать придётся» слышали? С женщинами это работает по-другому, поэтому женщины – прирождённые гонцы. Но я не о тех. В любой образовавшейся ситуации главное вовремя понять, кто её образовал. Горящие избы и скачущие кони – увы, наша обыденность, этим сейчас никого не удивишь. Я о тех, которым постоянно неймётся. Даже в образовательных целях.

Ну, казалось бы, чего тебе не хватает? Ладно денег, здесь хотя бы понятно, что делать. Жизнь с женщиной – праздник, а в праздники у денег вырастают крылья. Но если недостаёт ей чего-то такого, что она и сама не в состоянии себе толково объяснить? Чего не найдётся даже в том самом Богатом Внутреннем Мире, который влюблённый в неё мужчина готов бросить к её же ногам?

Всё, что ты не можешь сказать человеку в глаза, говори ему в чакровые центры. Женщины, как носительницы праны, давно освоили эту практику, а поэтому мужчины, как «короли логики», несут свои миры к ногам тех, которым этого даром не надо, но нужны, напротив, вполне конкретные вещи – деньги и устроенный быт. Ну, и кто-то, кто был бы рядом. На всякий случай. Чтобы было! А потому, по возможности, незаметный и подкаблучный. Ну и, конечно, кундалини – это святое. «Милый догадайся, чего я сейчас хочу и мне тоже, пожалуйста, объясни», – ангельским пением раздалось где-то в районе моей Муладхары. Пока я по частям проснулся окончательно – с корабля в реал. И, как выяснилось впоследствии, лучше бы я этого не делал.

– Что это здесь валяется? – вновь обретя дар речи, спросила меня она.

– Мой БВМ, Богатый Внутренний Мир, в смысле…

– Котик, БВМ – не «БМВ». Давай-ка ты лучше отнесёшь это в подвал, в сарай или сразу в мусорный контейнер?

Утром особенно бросается в глаза парадоксальность жизни. Зачем ей мой Целый Мир, пускай даже, несомненно, богатый и ещё несколько минут назад бывший исключительно внутренним! Что ей с ним делать? «Тьфу!» Но по утрам мне, совсем не хочется с кем-либо разговаривать, хотя моя работа состоит главным образом из рукотворчества и словоблудия. Я могу сколь угодно долго поддерживать разговор на любую заданную мне тему – но не хочу. Ну, как «на любую» … Беседа с каким-нибудь молекулярным биологом или физиком-ядерщиком будет, пожалуй, с моей стороны отдавать дилетантством. Впрочем, это роднит её с каким-либо заутренним разговором с женщиной. Своего рода поддавки, гандикап, но всё же.

– Представляешь, стою я на остановке, вся такая «дольче-габбана», и вдруг передо мной, как лист перед травой, с визгом тормозит белый лакшери-внедорожник. Опускается стекло: «Садись!» Смотрю на то, что там сидит: бесформенный моллюск в раковине на вырост. «Зачем?» – интересуюсь. – «Подвезу». – «Спасибо, мне в другую сторону». – «Я развернусь». – «Всё равно…». – «Да пошла ты! Шлюха, ъля!» И срывается с места, оставив от себя запах горелой резины в воздухе и чёрный автограф протекторов на асфальте. И эти люди будут ещё что-то бубнить мне про «женскую логику»!

– Во внедорожниках должны ездить настоящие мужики, а не… то, что в них обычно ездит и уж, тем более, не хрупкие барышни, – невпопад отвечаю я. – Барышня за рулём такого монстра производит впечатление чего-то недозволенного, это почти как откровенная киносцена на глазах у почтенной публики.

– Ну и кто теперь поверит, что мы бедные?

Всё, взрыв мозга, «Милая, о чём ты?», ведь я ещё не налил себе даже вторую кружку кофе.

Впрочем, вернёмся к тем, которым и в Целом Мире чего-то не хватает. Они самоотверженно принимаются это «чего-то» мастерить из подножного корма (зачёркнуто, исправлено: «материала»), изводя себя и близких своими муками творчества. В основном себя. «Я его слепила из того, что было…» Сами создают себе Луну-с-неба, Аленький Цветочек и прочее «То-Чего-На-Белом-Свете-И-Вообще-Не-Может-Быть», при этом не обращая никакого внимания, на то, что их строительный материал общего с глиной имеет разве что пять букв в названии. «А потом что было, то и полюбила…» Полюбила, выходит, этот же самый строительный материал. Женщина – не Пигмалион. Уже хотя бы потому, что Пигмалион изначально был мужчиной.

Но если вы думаете, что эти «ваятельницы» какие-то особенные, вы ошибаетесь! – Те же «бабы на морозе: руки, ноги, голова». Они могут даже неплохо готовить и вообще владеть всем набором бытовых навыков, которого ждёт от них социум вкупе с претендентом на право пожизненного обладания: да ради Бога, только отвяжитесь! Тоже мне, бином Ньютона!

Узнать их можно по тому чувству постоянного беспокойства, которое вы испытываете в их присутствии. Утомительного, невыносимого и радостного ужаса, который доводит вас до колотья в боку и нервных судорог. Конечно, и вы, прямо скажем, не подарок, и праздник отнюдь не каждый день, но страшнее этого ужаса – только страх его потерять…

– Чего ты плачешь?

– Он меня не любит.

– Имеет право. Он тебе обещал, что будет любить? Даже если обещал – соврал. Никто этого о себе не может знать наверняка. Так что, по крайней мере, честно.

– Ой, я тебя умоляю! Кому нужна эта честность? Как будто мне от неё легче!

– Ну, хорошо. Тогда представь: он тебе говорит, что любит, но говорит неправду. От этого тебе легче?

– Н… нет… наверное.

– Ты, надеюсь, в состоянии понять, когда говорят неправду?

– Конечно.

– И вот, значит, он тебе это говорит, а сам… Как ты при этом будешь себя чувствовать?

– Как дура.

– Вооот. Дурой, я полагаю, тоже не айс. Так какая разница?

– Ну… По крайней мере, хоть какая-то надежда.

– Надежда – это никогда!

– А вдруг?

– Вдруг – это рак. Медицинские светила говорят, что рак будет у каждого, но не каждый до своего рака доживёт. Так что не приведи Господь тебе до этого «вдруга» дожить!

– Но почему?!

– Ну, представь: не любил он тебя, не любил – и вдруг накрыло!

– Так хорошо же!

– А ты сердце надорвала, глаза выплакала. Ты устала ждать у моря погоды, взяла себя в руки, добилась всего, чего хотела, стала всем, чем мечтала, и он тебе даром теперь не нужен с его любовью. И вообще – ты нашла своё счастье. В другом месте. С другим. По-другому. Такое возможно?

– Ну…

– И тут он такой, нарисовался – хрен сотрёшь: «Маруся, свет моих очей! Прости меня, дурака, не разглядел сразу твоих бесспорных и неисчислимых достоинств! Позволь мне исправить мою роковую ошибку. Ты была права: мы просто созданы друг для друга!» Что ты ему тогда скажешь?

– «Да пошёл ты!»…

– Вот и молодец. Пиши!

– Что?

– Вот это самое.

– Ему?

– Да!

– Сейчас?

– Сейчас!

Да бросьте вы! В тот момент, когда опытный мужчина одним взглядом способен раздеть женщину донага, опытная женщина тем же способом способна выпить всю его кровь и выесть мозг по капле чайной ложечкой.

– Сара, как дурно воспитан этот молодой человек! Ни мне «здравствуйте», ни тебе «спасибо», ни нам обоим «до свидания»!

А всё это потому, Розочка, что оральный секс – это когда молчат! Жизнь, конечно же, поимеет всех, но право выбирать позу лучше научиться отвоёвывать загодя.

Где, где в этом бренном мире можно постигнуть позитив? Возвращаюсь к чакрам, листаю духовные практики: «Будь как вода». Это что же мне теперь, отключиться на две недели?

Всё, к чёрту четвертушки, четвертинки и прочие полумеры. Вино и женщины – это вам не водка и бабы. Только реланиум, только хардкор!

– Милая, у меня там с ночи половинка волшебной таблеточки оставалась. Не принесешь со стаканом минералочки мне в комнату? Не корысти ради, а удовольствия бля. (Зачёркнуто, исправлено: «для». Исправленному верить!).

Априори своя хороша преимущественно на чужом дворе, а хороший муж – чужой муж. Иммануил, я вновь иду к тебе!

Заброс. Глоток. «Узелок завяжется, узелок развяжется…» Я лежу в удобной позе и расслабляюсь. Растекаюсь ровно насколько это необходимо телу, чтобы забыть о своём существовании. Чтобы, уставший от беготни разум развидел существование проблем… Чтобы избирательная в силу хронического перегруза память забросила в дальний угол известные только ей страхи, обиды и упрёки… Моё сердце работает ровно, ритмично, и, хотя мне давно бы пора расстаться с дурной привычкой надеяться, надежно. Состояние завораживает до оцепенения… Поток мыслей стихает, и его пять минут назад бывшей бурной река истекает в маленький ручеёк. После и он без остатка впитывается в благодатную почву охватывающей меня нирваны. Совсем.

В голове ватная пустота. Безмятежно. Умиротворенно. Невесомо… Мягкие вибрации над поверхностью тела. Немота и спокойствие. Звуки и мысли стихли. Их место заняла тишина. Всепоглощающая. Но и она почему-то не давит своей абсолютностью, не трещит погремушкой случайно просочившихся звуков. Тишина умиротворяюща, как тихий шепот перекатывания лесного родника, как еле слышный шорох гонимых ветром падших осенних листьев.

Я большой и разлапистый. С шершавыми лопухастыми листьями. Яркий, как многократно отражённое солнце. И одновременно такой же утилитарный, как… подсолнечное масло в летнем салате из помидоров-огурцов-редиса. Ароматное, с запахом жареных семечек, которые, были бы зубы, можно грызть часами, не в силах оторваться. Я – свойство, прочно вошедшее в фольклор, халва, непритязательное лакомство детства и мёд! Кто-нибудь пробовал слегка загустевший подсолнуховый мёд? Особенно он хорош в смеси с гречишным – чистый шоколад, только лучше! Оказывается, я – подсолнух!

Я провалился в мягкое и пушистое облако небытия. Сколько я здесь уже нахожусь? Время растянулось, как жевательная резинка, и продолжает стлаться, истончаясь до невесомой невидимой нити паучьей паутины… Я уже сплю, или это ещё очередное путешествие в себя? Может это – явь, и всё происходит на самом деле? Сон во сне или явь наяву? Или всё намного сложнее? А может быть гораздо проще?

Душа – определённо материя, со всеми сопутствующими ей физическими свойствами. И, как материя тонкая, в пространстве она должна перемещаться медленнее тела, обладающего большей массой и инерцией. В те времена, когда люди передвигались со скоростью бегущей лошади, наверное, это не так бросалось в глаза. Сегодня мы живём в таком ритме, что при каждой дальней поездке наши души расстаются с телами, отделяются от них, как дым от курящего на ходу меня, как аромат моего одеколона: тела переместились, а шлейф остался.

Моя душа, конечно, тоже движется вслед телу, влекомая потоком поднимаемого мной ветра, но гораздо-гораздо медленнее. Замечаю это каждый раз, прибывая в конечный пункт любого своего маршрута: весь первый день не могу отделаться от ощущения, по факту в комплекте с чемоданом прибыло только тело физическое. Тело, которое принято называть астральным, пока задерживается. Вокруг меня бродит масса биороботов, за спиной которых потихоньку нарастает гул сонма бесхозных заблудившихся душ, мечущихся в пространстве в поисках какого-либо пристанища. Растерянных, а от того временами забредающих перевести дух не туда, совлекшись и оправившись, наскоро протерев запотевшие очки, спрашивающих друг у друга, не видел ли кто взъерошенного мужчину средних лет с тёмными кругами хронического недосыпа вокруг глаз цвета любимого напитка или хрупкую женщину в тяжёлых доспехах неженского стоицизма…

Вдруг откуда-то сверху солнечным светом льётся: «Эй, балет! Галоп-алле! / Мне тридцать лет неполных. / Я стою и на краю / Стою, пою: «Подсолнух…» Узок круг тех, кто поставит подсолнух в свой букет. Страшно далеки они от народа, традиционно предпочитающего всесезонные розы. В лучшем случае подсолнух высадят в палисаднике, чтобы любоваться им из окошка. Но и там я буду хорош… Есть такое старинное, почти забытое слово: вчуже. То есть со стороны, где-то у других. В соседнем огороде. Так вот, подсолнухи обычно любят вчуже. Слишком крупные для изысканных букетов и вазонов. Неудобные. Вызывающие… Что, впрочем, никому не мешает с удовольствием вкушать производимые ими елей и мёд. Как и столкнувшиеся несколько раз кряду души знакомятся и завязывают отношения, чтобы, позже, воссоединившись со своими телами, вносить в них смятение непрошенными мыслями, дежавю и парадоксальными сновидениями. Как земля, покрытая цветущими подсолнечными полями – гигантских разметов дискотечный шар, вращающийся под тёмными сводами неба. Как игра в «Мутабор»…

Под вечер ко мне в очередной походят и жарким шёпотом щекочут ухо: «Знаете, здесь неподалёку случайно обнаружена душа мужчины, отставшая на стойке регистрации в аэропорту отправления. Могу вернуть за небольшое вознаграждение. Не интересуетесь?» … Я вроде бы всё это время живу, но в только режиме автопилота, выполняя исключительно стандартные протоколы. «Надо же, как интересно получилось», – нарастяг, взамен «Возможно, вы ошиблись», – говорят мои губы в ответ, зная, что путь к сердцу мужчины лежит через винно-водочный магазин. Маршрут к сердцу женщины пролегает примерно там же, но, эпическая сила! Внезапно наши траектории пересекаются, хотя я не пью, и путь к моему сердцу заказан.

Нет безвыходных положений, есть безвыходные люди. К исходу суток моя душа наконец воссоединяется с телом и восстанавливается свойственная мне способность к нестандартным действиям. Вероятно, к творчеству.

 
«Эй, трубач! Труби подъем,
Я нынче командиром.
А споткнусь, беги не трусь,
Ступай по мне, по миру».
 

Люблю, умею, практикую

– Роза Марковна, мне рекомендовали вас, как опытного психотерапевта…

– И что нас беспокоит?

– Осень, хандра, не с кем выпить хересу, поговорить и уснуть в позе «ложек»…

– Зовите меня просто Роза. Я за штопором.

– Знаете, мне о вас много гадостей наговорили…

– Перечисляйте.

– Зачем? Хотите оправдаться?

– Нет, хочу дорассказать то, что они упустили. Меня с утра соседка по лестнице поймала: «Розочка, ты куда-то собралась?» «На рынок» «Так ты ж только вчера оттуда с полными баулами возвращалась!» «А поругаться!?» И означает ли это по-вашему, что Роза Марковна – склочная, скандальная особа? Нет! Роза Марковна – женщина, не нашедшая достойного применения таланту политического лидера.

Так называемые недостатки – миф. То, что мы называем этим словом, – это качества, используемые не по назначению. Им недостаёт грамотного и уместного применения, и поэтому обладатели этих свойств принимаются доставать окружающих. Ну, а что им, беднягам, делать?

Дайте развернуться их талантам – и вы их не узнаете: зануда может оказаться выдающимся экспертом, склочная соседка – незаменимым управдомом, склонная к сценам супруга – звездой телешоу, бабник – руководителем женского кризисного центра, нытик… ну, если задаться целью, то можно найти применение и нытику – никому, случайно, не требуется подавить избыток чувства юмора? Нет? Тогда познакомьте с ним своих недоброжелателей – может, он их зае… сорри: переключит на себя их активность.

Ну, а если вы неуёмный и безбашенный перфекционист-экстремал – найдите себе Женщину Для Героя! С таким тренажёром вы точно не заскучаете. Благодаря неконтролируемой жажде приключений она постоянно продуцирует ситуации, разруливать которые – настоящий квест на выживание. Даже не пытайтесь угадать, что происходит у неё в голове, потому что как только вам покажется, что вы контролируете ситуацию, она устроит дома ремонт, а сама посреди этого безумия засядет писать книгу. По ночам, среди баррикад из мебели, покрытых строительной пылью. Но, как будто этого мало, однажды утром вздохнёт: «Достало всё!» – и по дороге с работы залипнет перед витриной ювелирного магазина, чтобы спустя полчаса медитации купить на последние деньги это удивительное колье с перламутром. И вам придётся оплачивать ремонт, а вы только что потратились на бешеную страховку автомобиля! Вечером она смиренно выдержит громы и молнии вашего законного гнева: «Что бы ты делала, если бы не я?!» – только улыбнётся: но ты же есть!

Непонятно, на что она живёт. Непонятно, когда. Она постоянно занята, но львиная доля её трудов не оплачивается вовсе, а остальная – весьма скромно. Приспосабливается? – Ничуть! Наоборот: она приспосабливает этот мир к своему представлению о нём!

И вы не в силах долго на неё сердиться. Потому что знаете: именно она будет тем последним человеком, который останется на вашей стороне, чтобы подносить вам патроны…

– Роза Марковна, а что вы думаете о…

– Я об этом не думаю.

– Почему?

– А когда?

– Но как же…

– Никак.

– То есть…

– То есть вообще. Правда. Не кокетничаю. Хотите спросить что-то типа: «Ох, Роза Марковна, я вас умоляю! Нашлось же у вас время со мной об этом поговорить?» Чтобы не терять времени даром, сразу же задам встречный вопрос: если у вас есть всего двадцать свободных минут в сутки, не считая сна, чем вы займётесь? Я, конечно, могу-таки ошибаться, но, с поправкой на процент возможных отклонений, скорее всего тем, что, несомненно, доставляет вам наибольшее удовольствие. Чтением. Сексом. Едой. Беседой с котом-собакой-попугаем. Нужное подчеркнуть) Просмотром матча регулярного чемпионата под пиво с чипсами, и так далее…

– Всего двадцать минут?

– Ну, насчёт тайминга я, пожалуй, всё же слегка сгустила краски. Здесь, судя по вашему внешнему виду, может быть, где-то час. Как раз ровно столько, сколько длится мой сеанс. Но для вас это всё равно будет час, украденный у других занятий. Так что – сейчас говорю я. Говорю столько, сколько обычно успеваю за час. Это потом будут осень, хандра, херес и «ложки», а пока… Так вот. Когда на всё про всё у тебя не больше часа, ты, подобно Сократу, вдруг с удивлением обнаруживаешь, как много в мире вещей, которые тебе не нужны.

Не нужно изображать из себя что-то, чем ты не являешься. Тебя хватает только на самое необходимое, и в каждом персональном случае это будет что-то своё. Поэтому сразу видно, что составляет для тебя насущную необходимость: накраситься или нае… гм… плотно поесть.

– Накраситься? Гм… Мне кажется, вы меня за кого-то не за того принимаете…

– Ха! Гымкать он мне тут будет! Все вы сегодняшние мужики – метросексуалы, в смысле сексуалить только в метро и можете. На большее вас не хватает. Ну, не накраситься, побриться. Сорок пять минут осталось! Херес греется, «ложки» опять же…

– Какие «ложки»?

– Это не важно. Пока. Сорок три минуты! Так вот, из этого, как следствие из причины, вытекает ещё целый ряд открытий. Причинно-следственная связь, эффект «коз». Отсутствие времени на понты и рефлексию ведёт к существенной экономии в бюджете. Вместо платного психолога – бесплатная жилетка друга, подруги или любовницы, причём не реально, а по телефону в мессенджере. Но и это необязательно, когда вполне можно обойтись и нелицеприятным обменом мнениями со своей второй половиной. Ничто не освежает отношения так, как хороший скандал, во время которого вы узнаёте друг о друге много нового.

– Да уж…

– А я смотрю, вы тоже, когда едете с женой в авто пассажиром, работаете подставкой под её бардачницу.

– Бардачницу?

– Ну, дамскую сумочку. Не важно. Тридцать семь минут, тик-так! Вместо фитнеса и обеда – пробежка по делам, так как все учреждения работают в одном режиме, и только обеденный перерыв обладает некоторой эластичностью. Вместо дорогих брендов – масс-маркет: быстро, дёшево и универсально.

– Вы мне ещё о репликах и фейках расскажите. Их, как рубашки с коротким рукавом, могут позволить себе только богатые и успешные.

– Вы про то, что рубашки с коротким рукавом могут носить только владельцы фабрик по пошиву этих самых рубашек с коротким рукавом?

– Я про то, что масс-маркет, включая фейки и реплики, могут позволить себе только те, кого в ношении этих самых фейков и реплик заподозрить априори нельзя.

– Вот снова вы меня с толку сбиваете! Тридцать минут осталось. Двадцать девять, как вас там зовут! На чём я остановилась?

– На масс-маркете…

– Ах да, «быстро, дёшево и универсально». Так вот, тебя оставляют в покое любители долгих телефонных разговоров и всевозможные активисты – ввиду полной бесперспективности любых попыток вовлечь тебя в деятельность, не связанную с твоими прямыми служебными обязанностями. Ты перестаёшь попадать на дни рождения, ограничиваясь сообщением или звонком, что также существенно экономит твои время и деньги. И однажды наступает момент, когда вдруг оказывается, тех денег, которые твоё начальство, издевательски хихикая или стыдливо краснея, называет твоей зарплатой, – что этих грошей тебе вполне хватает. По крайней мере, на тот образ жизни, который ты на бегу ведёшь.

– Но ведь помимо работодателей существуют и зарплатодатели…

– А какая между ними суть разница, когда мы живём в одноразовой реальности? Двадцать минут остаётся! Двадцать! Мы позволили убедить себя в необходимости с определённой и всё убывающей периодичностью менять не только гардероб, но и такие недешёвые вещи, как бытовая техника и даже автомобили.

– Вы хотите рассказать мне про…

– Нет-нет, не хочу и не буду. Восемнадцать минут – это всё, уже мораль! Делаю поправку на клиповое сознание и опрокидываю классическую композицию – моралью не заканчиваю, с неё начинаю: мы живём в одноразовой реальности. Вы, кстати в соцсетях сидите?

– А как же?! Где же я тогда нашёл ваше объявление о приёме?

– Ах, ну да… Раз вы читаете соцсети, значит вы должны по идее знать, что такое культурный код. А слово есть его культурная единица. И поскольку слово – самый неподкупный свидетель, то лучшее подтверждение нашей одноразовости – такой феномен, как «боян». Люди столетиями пересказывали друг другу одни и те же пословицы, приводили широко известные цитаты, которые потому и стали широко известными, что распространялись в пересказе, но до такого докатились только в наши дни.

– Но цитировать не возбраняется и сегодня…

– Цитировать не возбраняется. Но если какая цитата, не приведи Господь, просочилась в соцсети и разлетелась – всё! Любое повторное её использование является актом неслыханной компрометации для того, кому не повезло выложить её первым. Это, скажу я вам, похуже, чем плагиат! На несчастного, конечно же, не заводят уголовного дела, но зато на него обрушивается вся тяжесть общественного презрения. Где ты сидел, таракан? Эту конфетку мы съели за тебя ещё месяц назад! С тех пор она успела перевариться и превратиться в… Ну, сами знаете во что.

– В десять минут?

– Уже в восемь! И вот теперь к сути. Вопрос: что могло случиться с фразой – будь то анекдот или удачно выраженная мысль – если её увидят сто, тысяча, сто тысяч человек? На них, увидевших, она, может быть, и повлияла, хотя не факт. Но с ней-то что?! Ведь ничего же не случилось за столетия с фольклором, со сказками и былинами, с пословицами и поговорками, с песнями и частушками? Они, как хорошее вино, только нарастили градус.

– Не все, кто стоят на коленях, верят в Бога. Некоторые в такой позе служат Золотому Тельцу. Даже хорошее вино со временем превращается в уксус. Чтобы быть коньяком надо родиться коньяком, не даром многие мужчины пятидесятилетней женщине предпочитают пятидесятилетний коньяк. Роза Марковна, а вы точно психотерапевт?

– Если хотите, можете называть меня специалистом по связям с реальностью. И, заметьте, до сих пор я работала без брака. Семейный кодекс я чту, лелею, соблюдаю. Я не живу в Сети «двадцать четыре на семь». Многое пропускаю. И некоторые «бояны» вижу впервые только, когда, по мнению сетевых сидельцев, они должны уже были обрасти бородой до колена. Скажу больше: хорошие анекдоты не становятся хуже оттого, что они старые. Как и хороший фильм, который знаешь наизусть, но каждый раз смотришь с не меньшим наслаждением.

– Понимаю, понимаю, к чему вы клоните. Следующим пунктом вашего списка должна стать «хорошая женщина» с пиком сексуальности в тридцать-тридцать пять, против мужчины с соответствующим пуком в восемь утра. Так нафига козе, как вы выражаетесь, «боян», раз она и так весёлая?

– Вопрос «нафига козе боян», позвольте решать самой козе! Она, может, потому и весёлая, что в этом одноразовом мире не утратила способности ценить хоть что-то непреходящее. Ффух, всё, ваше время вышло.

– Но, Роза Марковна! Позвольте мне напоследок хотя бы поинтересоваться, а что, по-вашему, в нашем мире до сих пор осталось что-то по-настоящему непреходящее?

– А как же?! Осень, хандра, не с кем выпить хересу, поговорить и уснуть в позе «ложек» … Оплатите в кассу по таксе и возвращайтесь. Я что, зря за штопором ходила? Любое свидание «после тридцати» – это всегда два человека, рассказывающие друг другу истории о том, какими раньше они были весёлыми. Да и «ложки» я люблю, умею, практикую. Ну что, со свиданьицем нас, козелок…