Текст книги "Алый закат в Лейкхерсте"

Холодный червячок мести проснулся и защекотал и так издёрганные нервы. Чувство ревности въедливо науськивало меня спустить всех собак на «красного зверя». Так быть или не быть Адаржу изгоем? Гамлетовский вопрос встал в полный рост. Узнай люди истину, они ведь не простят. Полуголодные и дрожащие в подземельях от холода граждане скопом и поодиночке выйдут охотиться на виновника глобального похолодания. Секретные копии – мой козырь. «Дух Огня, неужели этот день никогда не закончится!? Где обещанная горячая ванна и мягкая постель»?

Танго. Фигура восьмая

Сольтадас – разрыв объятий

Двери салуна распахнулись и, громко цокая каблуками, вошла женщина лет тридцати пяти, крепкого телосложения, в овечьем полушубке и кожаных штанах, заправленных в высокие сапоги со шпорами. На груди её сверкал значок шерифа округа. Мелодия «китовых усов» оборвалась. Эвенкуйра бросила короткий взгляд на старшего бармена и мгновенно скрылась за пологом.

– Доброго огня тебе, Тёплый Ветер! – поздоровалась женщина со старшим барменом, который и был хозяином салуна. Низкое контральто, прозвучавшее в её уверенном голосе, выдавало в ней человека, привыкшего отдавать приказы, которым подчиняются.

– Рад видеть тебя, Аллегра, – расплылся в подобострастной улыбке тот. – Как всегда?

– А, давай, – шериф поправила кобуру на поясе и села за столик напротив, засунула кнут в сапог. – Тяжёлый обход выдался. Где-то на перевале слышала топот овцеконей и редкие выстрелы. Небось, неугомонный Пыкер опять свою шайку собирает. Не слышал ли, Тёплый Ветер, чем обижен владелец казино на этот раз?

– Бают люди, пари проиграл в миллион кредиток, – тихо сказал бармен, покосившись на Адаржу и меня. Он поставил миску с супом клиентке и близко наклонился к её уху, но я услышала.

– А кому, не бают? – спросила Аллегра, прихлёбывая лечебный суп из собачки с чечевицей и закусывая лепёшкой.

– Один жулик проиграл другому. А кто есть кто, про то Тёплый Ветер не знает, – он пожал плечами; подумал: «Меньше знаешь, лучше спишь».

Я пальчиком поманила к себе Адаржу и любезно пересказала ему диалог шерифа с барменом. Ещё не время сдавать моего жуликоватого импресарио с потрохами.

– Пыкер не умеет проигрывать. Я так и знал. Одолжу-ка я пару овцелошадок с седлом, обученного волка, и через Восточный перевал мы поедем с тобой на Горячее озеро. На побережье живут краснокожие эвекуйры, тоже хлебосольный народ. Но там есть неоценимое преимущество, – на ранчо ведёт неприметное отсюда узкое ущелье с хлипким снежным мостом. В случае чего оттуда легче будет вести бой. Если Пыкер сунется…

– Что ты один можешь сделать, имея всего единственный кольт и несколько тепловых зарядов? Смешно просто! У Пыкера банда головорезов, по которым плачет тюрьма, а у тебя за спиной, кроме меня и амбиций, никого. Я стрелять не обучена. Так что, если не найдешь подмогу, то стычка тебе, Адаржа, заказана.

Между делом я внимательно следила за входом. Старик, сидевший на улице, зашёл в салун, наверное погреться захотелось у камина. И вправду, он прошёл к стойке, не снимая винчестер с плеча, и попросил грибной бульон, затем, получив кружку, неожиданно направился к нам. Старик по-отечески похлопал Адаржу по плечу:

– Составлю компанию хорошим людям, не возражаешь, мил человек? Пока я сидел за дверью, то наблюдал обстановку на Западном перевале. Делаю вывод, что кое-кто из здешних посетителей захочет через четверть часа отсюда испариться, но этому кое-кому нужна помощь друга? – он приблизил своё обветренное морщинистое лицо к Адарже и испытывающим взглядом впился в собеседника. – Согласен, белый господин?

– Сколько?

– Подари мне доброго овцеконя, которого я укажу в конюшне, – он не по моим доходам. И ещё купи мне женщину эвенкуйру, артистку; хозяйка в доме на Горячем озере завсегда потребна.

– Не слишком большая плата?

– Смотря во что ты оцениваешь свой зад, господин Адаржа, – старик невозмутимо причмокивал бульоном и заскорузлыми пальцами макал туда лепёшку.

– Хорошо, будь по-твоему, старик. Итак, нас двое. Как обращаться к тебе?

– Зорким Глазом кличут друзья. Но считать своих людей ты тоже не умеешь. У Зоркого Глаза пятеро сыновей ходили дозором, ждут на дворе отца с белым другом, – старик допил бульон и утёрся рукавом. – Люди с Горячего озера давно хотели предъявить счёт Пыкеру с сотоварищи. Поторопимся же в конюшню. А полная луна умеет верхом ездить, уж больно она городская?

– Из седла не выпадет, ручаюсь, – ответил Адаржа и под столом передал мне чемоданчик.

Танго. Фигура девятая

Кольгада – азартное движение: мышка следит за кошкой

Мы вышли из салуна. Полярное сияние поредело, набежали розовые слоисто-кучевые облака, стратокумулюсы, сквозь которые всё же иногда пробивались лунные лучи. Ночное светило переместилось по небу вправо, едва освещая Восточный перевал. Вскоре Зоркий Глаз и Адаража привели под уздцы овцеконей с сёдлами. Скаковые животные были невысокого роста и ширококостными, с такими же широкими копытами, позволяющими им легко бежать даже по рыхлому снегу. Старик сунул мне в ладошку кусочек сахара для знакомства с четвероногим другом по кличке Тюлень. Морда его буквально светилась добродушием, и сахар с руки он принял аккуратно. Адаржа прицепил чемоданчик к поклаже на спине Тюленя и на ухо прошептал новый пароль к замочкам.

Как только старик скомандовал: «По коням»! – всё пришло в движение. Я давно не сидела в седле, но с божьей помощью сумела запрыгнуть на спину кучерявому жеребцу. Что ж, путь к Горячему озеру тоже хорош, если не удалось полежать в ванне, то авось погреюсь там:

– Н-но, Тюлень, поехали!

Мы ехали сначала шагом, пока животные разогревались и разминали застоявшиеся мышцы. Затем ведущий наездник пришпорил своего овцеконя, и тот перешёл на рысь. Через полчаса немилосердной тряски мы были на Восточном перевале. Однако сзади неожиданно послышался мерный топот. Явно кто-то за нами гнался. Но преследователи ещё были достаточно далеко. В горах звуки ярче, воздух прозрачнее, и расстояния оценить труднее, чем на равнине. Мы доехали до снежного мостика, когда отряд остановился. Мужчины достали оружие. В темноте я слышала какие-то щелчки и поняла – стрелки взводят курки. Зоркий Глаз отправил меня и купленную эвенкуйру, артистку, дальше по тропе. С жаром хлопнул по заду моего жеребчика:

– Тюлень, бегом домой!

Мужчины заняли круговую оборону, оставив часть наста над пропастью перед собой. Пристрелялись. Дальше я ничего не видела толком. Полчаса бешеной скачки притупили все чувства, кроме страха, – я боялась потерять равновесие и не удержаться на спине скакуна. Но тут Тюлень оправдал свою кличку: с галопа он перешёл на лёгкую трусцу, а завидев влажный берег Горячего озера, остановился, вильнул хвостом и жадно начал щипать молодую траву, как будто на спине не было всадницы.

В этот момент до нас донеслись звуки пальбы. Бдительность проявила эвенкуйра, она вытащила из-под тулупа кольт старого образца с ледяными пулями, отдала мне и показала, как заряжать и стрелять. А сама сняла с плеча ещё более древний дробовик, развернула своего овцеконя и прицелилась, показывая рукой куда-то в ту сторону, откуда мы только что прискакали:

– Слезай, белая женщина, спрячемся за большими валунами. Ты – за тем, что слева от тропы и мохом оброс, а я обойду справа, встречу бандитов за валуном, покрытым желтым лишайником. Не стреляй, пока не пропустишь за спину наших мужчин! Поняла?

– Поняла, – ответила я, сжимая рукоятку кольта. – Главное, не попасть в своих людей, а потом так же храбро не промазать во врагов.

Я протёрла откровенно слипающиеся глаза. Лихорадка била меня изнутри. «Буду целиться в животных, не могу в людей!» Облака рассеялись, Луна осветила перевал и тот снежный мостик. Навстречу нам во весь опор мчались четверо всадников, за ними следом, с гиканьем, ещё трое. Первые оборачивались и стреляли наугад. Вторым целиться было легче. Как только наши проскочили мимо валунов, эвенкуйра выстрелила из дробовика, но промазала. Всадники не сбавляли темп. Я зажмурилась, вытянула обе руки вперёд и выстрелила. Топот стал тише. Крики, вопли и страшные ругательства огласили местность. Пальба прекратилась. Я открыла глаза. Враги спешились. Одно животное лежало на снегу. Но преследователей из банды Пыкера уже окружил третий отряд.

– Кто это? – спросила я у эвенкуйры, выходя из-за валуна.

– Это шериф Аллегра, осанка женская, да и овцеконь белый, такой есть только у неё, – уверенно определила законницу и её животное эвенкуйра.

Наши мужчины развернулись, подъехали на овцеконях к нам:

– Хороша полная луна! – одобрительно покачал головой старик, глядя на меня. – Хозяйка, у тебя, Адаржа, правильная. Ты вот бездельник, найди себе умное занятие.

Он ловко, по-молодецки подхватил эвенкуйру в седло и направил овцеконя на ранчо, обернулся:

– Погреетесь в озере, ждём к завтраку в большом доме…

Танго. Фигура десятая

Аррастре – зацепка: копание в грязном белье

Когда мы с Адаржем пришли в гостеприимный дом, куда нас пригласил Зоркий Глаз, то кроме хозяев там собралось уже много народу. Сомневаюсь, что гости здесь были случайные: шериф Аллегра с мужем Ивасом Хонгом, мой новый знакомый и поклонник Лодей Кон-Фуцир, важная персона с лицом депутата и, наконец, Тьер Мидус, верховный правитель Северной Россы, с первым советником Нави. Все расположились на лавках, за большим деревянным столом, пахнущим сосновой смолой. Слово взял Зоркий Глаз:

– Что ж, господа, я как верный помощник Аллегры Кон-Фуцир, нашего уважаемого шерифа, а также как поверенный по особо важным делам в госаппарате приподниму завесу над многолетней тайной. Смею вас заверить, сегодняшняя встреча, конечно же, не случайна. Подозреваю, что многие из нас хотели бы не только вспомнить времена до ледникового периода, но и жить в теплом климате. Верно?

– Ближе к делу, если можно, – попросил Тьер Мидус. – Люди устали.

– Да-да. В общем, усилиями инженера-климатолога Лодея Кон-Фуцира буквально час назад в стране уже создано конструкторское бюро климата. Цель благородная – повернуть ледниковый период вспять. Нашлись энтузиасты. Недостающим звеном был климатолог, боровшийся когда-то с глобальным потеплением и запустивший механизм охлаждения планеты. Чтобы вернуться к теплу, нужно знать исходные параметры климата. А он, этот прохвост, знал их. Мы долго искали данного субчика и, к счастью, нашли. Более того, он сам нашёлся, как говорится: «На ловца и зверь бежит». Хе-хе-хе. Ну что, этот господин сам сознается или как? Может, кто-нибудь добавит что-нибудь важное к сказанному?

Оратор обратился ко мне:

– Госпожа Радхара, вам ли не знать это?

Я повернулась к Адарже. Мой ручной авантюрист съёжился, побледнел и близок был к обмороку. Час выбора настал. Нет, не отдам никому домашнего хомячка. Всё, что он выдумывал, было сделано для меня и, возможно, во имя любви. Я помотала головой:

– Честное слово, я не в курсе этой темы. Однако буду рада узнать тайну.

– Тогда, господа, прошу любить и жаловать, – Зоркий Глаз широким жестом указал на Адаржу. – Знакомьтесь, Дик Керри, главный конструктор устройства, которое устранило глобальное потепление и привело к ледниковому периоду. Ныне это господин Шарль Адаржа. Я ничего не перепутал?

– Конечно же, всё-таки перепутали. Я не Дик Керри, я его двоюродный племянник из Парижа. Шарль Адаржа моё настоящее имя. Дядя сам ничего никогда не считал, я был студентом и работал на него. Мои труды он выдавал за свои. Однажды я очень торопился в молодёжный клуб и не проверил окончательные вычисления, отправил файл дяде. Я не знал, что именно той ночью он запустит климатический реактор. Утром я обнаружил баг, ну, «жучка» в программе, но было слишком поздно. Процесс охлаждения планеты пошел.

– Маленькая ошибка в расчетах, зато какие последствия?! – сокрушенно прошептал Тьер Мидус. – Вам крупно повезло, господин Адаржа! Ради спасения планеты вы должны влиться в компанию Лодея Кон-Фуцира и Иваса Хонга. Они далеко не подарки, но хорошие инженеры и климатологи. Или же – отсидеть срок до глобального потепления. Что выбираете?

– Без сомнения, я буду рад вернуться к расчётам климата, – обрадовался Адаржа. – Готов подписать любой договор.

Люди зааплодировали. Нави услужливо придвинула разоблачённому виновнику ледникового периода наскоро заготовленный проект, подала авторучку с несмываемыми чернилами. Адаржа быстро пробежал глазами текст и поставил размашистую закорючку. «Мосты сжёг», – опасливо прошептал он, все еще сомневаясь в правильности выбранного решения. Присутствующие облегчённо вздохнули и снова зааплодировали. Верховный правитель поднял руку:

– Хорошо всё, что хорошо кончается. Всем спасибо, все свободны! Удачи климатологам! Будем ждать тепла.

Тьер Мидус вышел из-за стола, запахнул собачий полушубок, нахлобучил полярную шапку-ушанку и, этикетно подняв ладонь, распрощался с аудиторией. Молчком направился в правительственный дирижабль, припаркованный к невысокой мачте-причалу. За ним, ловко семеня в коротких валенках, поспешила Нави. Первый помощник бережно прижимала к груди папку с документами и новыми договорами; она так и не навестила подружку; впрочем, Аллегра и без неё блестяще справилась с поисками «якобы Дика Керри».

Когда дверь захлопнулась, Адаржа утёр пот с лица, наклонился к уху и с жаром произнёс, сжимая мою руку:

– Радхара, дорогая, выходи за меня замуж. Насколько я достоин, не знаю, но все мои выкрутасы и ошибки я делал исключительно ради тебя, потому что люблю. Я люблю тебя, моя легенда. Посмотри сюда, – он залез во внутренний карман полушубка и вынул бархатную коробочку. – Я играл на всё, кроме этого.

На бордовом бархате всеми цветами радуги сверкало платиновое колечко с драгоценным камешком – редким кристаллом, бриллиантом голубой воды. Я опять стояла перед выбором. За окном выла метель. А в голове бравурно звучали победные аккорды танго криолло.

Огненное дыхание Ледяного Мустанга

Ледяной Мустанг стоял на серебряном подносе, и в завитках его гривы играло пламя разноцветных свечей. Летний вечер в ресторане под крышей бунгало лишь слегка охладил мексиканский зной. На открытой площадке на круглом возвышении стоял смуглый концертмейстер, наряженный в канареечно-жёлтые шорты «бермуды», пёстрое сомбреро и малиновую рубашку. Рубашка с короткими рукавами была расстёгнута, и его толстый живот увесистым китом нависал над ремнем. Мексиканец размахивал полными волосатыми руками, обтянутыми белыми перчатками. Под его чутким дирижированием музыканты лихо наяривали латиноамериканские мелодии, а отдыхающие танцевали зажигательный танец ламбаду.

Танцующие и отдыхающие за столиками отчаянно веселились. Люди от души смеялись любой, даже не очень смешной реплике ведущего, тем более что он до смешного плохо владел английским языком. Оркестранты самозабвенно и точно держали ритмы мексиканских, бразильских, пуэрториканских и венесуэльских мелодий.

Тщедушный человечек с косой челкой, с чёрными узкими и короткими густыми усами под длинным носом на худом желчном лице сидел за столиком под сенью соломенного навеса близ Ледяного Мустанга и пытался выстроить скачущие мысли и новые идеи в один смысловой ряд. Он с явным неодобрением смотрел на танцевальное веселье и весь этот красно-жёлто-чернокожий люд. «Эти цветные скачут как обезьяны», – презрительно думал о них он, поглядывая на них как бы свысока. Сегодня мало кто мог вспомнить, что этот сноб пять-шесть месяцев тому назад был совсем другим человеком и так же беззаботно смеялся и прыгал среди отдыхающих. Ещё недавно он развлекал публику в качестве обычного факира. Но вдруг всё переменилось.

Как-то раз после многотрудного трёхчасового представления, уставший от работы, он зашёл перекусить постным ужином в это самое бунгало. За дальним деревянным столиком сидела упитанная заезжая гадалка в летах, около неё крутился юркий сопливый малец лет пяти-семи. У толстушки были большие воловьи чёрные глаза и очень полные навыворот губы. Она сразу заприметила нового посетителя в летнем ресторанчике. Женщина терпеливо подождала, пока он доест заказанные красные бобы с пряно-острым соусом чили, а затем повелительным жестом указала ему пальцем на место за её столиком.

Факир кивнул и подошёл ближе:

– Вы меня приглашали, госпожа гадалка? – он сложил ладони вместе и вежливо поприветствовал её, кланяясь, как это принято у индусов.

– Садись и слушай меня, сынок!

Он безропотно присел на плетёный стул. Оркестровая музыка с гремучими маракасами, развлекающая публику, ничуть не мешала ему ни разглядывать необычную женщину приятных, но чересчур округлых форм, ни слышать её низкий певучий голос.

– Ты знаешь свой Путь, человек?

– Кто же может знать свой Путь воистину? – удивился началу разговора факир. – Свет в конце тоннеля, не так ли, глубокоуважаемая госпожа, повелительница духов?

– Глупец! Ха-ха! Он ещё не знает, что ему предстоит?! Слушай внимательно, что я скажу. В наш мир пришёл злой дух, он народился совсем недавно, но путь его уже намечен свыше. Он покамест не совсем проявлен. Но ему нужен небольшой толчок, чтобы он сделал первый шаг.

– Я факир и предпочитаю делать добро, а не способствовать злу. Мои уличные представления дарят людям радость. При чём здесь именно я, госпожа, ответь мне?

– Ты должен помочь этому народившемуся уродцу сделать в нашем мире первый шаг.

– Зачем и кому это нужно?

– Чтобы победить зло, надо стать на одну ступень с ним, тогда ты будешь знать о каждом его шаге. Когда проявленное зло видно всем, тогда у добрых сил появляются союзники. С непроявленным злом бороться невозможно. Мы не знаем, где Оно. Нет обычного окна в другой мир, чтобы выглянуть в него и сказать: вот Оно. Его никто и никогда не увидит.

Женщина прикрыла глаза. Казалось, она находилась в гипнотическом трансе или экстазе – факир не разбирался в тонкостях трансцедентальных состояний. Молчание не затянулось надолго. С новыми дробными звуками барабанов она распахнула глазищи и впилась взглядом королевской кобры в лицо собеседника:

– Миры уже сошлись совсем близко, я чувствую это. Вот-вот разразится гром, и люди станут на тропу войны. Чтобы помочь добру родиться завтра, сегодня нужно послужить злу. В этом состоит твоя миссия, факир. У Вселенной свои законы, и нам их не понять. Ты должен это сделать, иначе погибнет весь земной мир. Понимаешь это? Сообрази и сочти число зверя, неумолимо крадущегося по пятам мирного времени.

– Странно говоришь, госпожа. Чем я могу помочь кому-либо? Я едва обучен грамоте, не силён в языках, и моё ремесло фокусника навсегда определено моим рождением. Таков закон каст.

– Чушь! Законы пишут люди, а издают на бумаге чиновники. Так ты согласен встать на этот Путь, который поможет одолеть зло?

– Я… я не знаю, всё мое нутро противится этому…

– А я ещё раз спрашиваю тебя, факир. Ты согласен помочь себе, своим родным и близким и близким твоих близких? Да или нет? Отвечай, не раздумывая!

Гадалка впилась в него сверлящим взглядом. Что-то дрогнуло у него внутри. Большое доброе сердце вобрало в себя Солнце и звёзды, созвездия и дальние миры – целую Вселенную. Внутренний взор обжёг его нутро оком танцующего Шивы, и факир почувствовал, как он увидел мир и людей третьим глазом Познания. Трепет Джнани-огней заколыхался во всех чакрах.

– Я всегда готов оказать помощь хорошим людям, во имя добрых дел. Да, наверное, я согласен. Что же я должен для этого сделать, госпожа?

– Ничего.

– Совсем ничего не делать? Тогда в чем будет моя помощь?

– Ничего особенного делать не надо, дорогой! Ты должен каждый вечер приходить сюда ужинать после обычных факирских выступлений. Будешь сидеть за этим столиком, где сижу сейчас я. Набирайся терпения; нужно просто ждать!

– Чего я должен ждать? Какого-то знака?

– Ты будешь ждать, когда придёт Ледяной Мустанг. Ждать придётся настолько долго, насколько хватит твоего терпения.

– А если оно закончится, моё терпение?

– Когда же закончится твоё терпение, то ты всё равно должен ждать, когда появится Ледяной Мустанг. Это ещё не все.

Женщина откинулась на спинку стула, воздела правую руку к потоку бунгало и позвенела многочисленные браслетами в такт какой-то ритмической мелодии. Её красно-коричневая кожа оливкового отлива лоснилась под светом качающейся лампы, а плечи сами собой пришли в танцевальное движение, напоминающее раскачивание кобры перед броском. Неожиданно она улыбнулась с каким-то двусмысленным выражением на лице, от которого факир вмиг замёрз, словно голышом вышел на улицу зимой.

– Ты должен сидеть и думать о том, что всё, что ты видишь вокруг себя, тебе опостылело. Надоело. Страстно всех ненавидишь. Презираешь красных, жёлтых и чёрных. Их назначение – быть чернорабочими и рабами. Всем людям ты предпочитаешь белых, но не всех, а только избранных. Эти «избранные» назовут себя «арьи». Арьи и их потомки и есть те «иные», которые будут свой народ считать избранным. Думай, что это ты их породил в своей, пока что пустой голове. Все остальные двуногие для тебя, в твоей голове – это «недочеловеки», «не люди».

– Я так не думаю! Я люблю всех! Я люблю этих людей! Они есть моя жизнь!

– Чтобы победить зло, ты должен так подумать, глупец! Иначе зло, которое ты будешь караулить здесь, пройдет мимо нас. Оно окажется в другом месте, и тогда его Путь будет нам не подвластен. Иначе те, чужие, станут править земным миром, и они погубят всех, кто нам с тобой так дорог сегодня и в будущем. Запомни – это полностью чуждый нам мир, но он уже стоит на пороге свершений! Твоя помощь состоит в том, чтобы Думать и Думать теми мыслями, олух, которые я тебе пытаюсь втолковать.

– Эх, это так тяжело, госпожа гадалка, я боюсь, что не смогу выполнить твоё поручение в точности и полностью. Но, клянусь! Я попробую.

Женщина сложила ладони вместе, скрестив пальцы, и придвинулась ближе:

– Сними чалму, факир. Хорошо, вижу. Волосы обриты. Зря. Немного отрасти их и зачеши на косой пробор. Также отбели травами лицо и отпусти усы. Остальную растительность постараешься брить везде на лице, оставляя усы лишь под носом. Твоя внешность должна полностью отличаться от всех «этих черномазых и прочих цветных» людей, которые поселятся в голове. Понимаешь?

– Стараюсь, – кланялся факир, плотно сложив ладони вместе.

Он хотел бы сбежать, но чувствовал, что кроличья натура не может одолеть змеиного взгляда. Женщина продолжала:

– Внутреннее пренебрежение, презрение и спесь должны прорасти в тебе, словно корни пейота в пустыне. Эти чуждые идеи и мысли должны поселиться внутри тебя прочно. Мы, ты и я, сейчас так не думаем, но теперь ты будешь вести себя так, словно ты Избранный. Об этом ты должен молчать, но мысленно и молча презирать всех, кого видишь, не «избранных», не таких, как ты. Запомни, факир, твои мысли будут нашей приманкой и ловушкой для тех, Иных, кто придёт сюда.

– А когда Они придут?

– Мне был знак. Они придут сюда в тот миг, когда здесь появится Ледяной Мустанг! Точнее я не могу сказать – не знаю. Ты должен стать им своим, остальное пусть тебя не волнует. Это уже будет наша забота…

* * *

Музыка играла всё громче и задорнее. Ритмы убыстрялись, и ноги танцоров мелькали в неистовой пляске. К бунгало подъехал черный лакированный автомобиль, который вручную притолкали к стоянке четверо «квадратных» типов с одинаковым выражением лиц. Они страшно ругались по-немецки, с ненавистью поглядывая на площадку перед бунгало. Навстречу к ним вышел слуга, исполняющий роль швейцара, и спросил их по-английски:

– Чем я могу помочь хорошим господам?

– Где у вас здесь бензин?

– Нету бензина, мистер. Может быть, вы хотите поужинать? Есть прекрасные бобы и кукурузные лепёшки.

– Никаких лепёшек! Я спрашиваю тебя, олух, про бензин! Бе-ен-зин! Понимаешь?

– Понимаю, здесь нет и никогда не было бензина, это есть ресторан, хороший господин. Здесь люди кушают, – он широко улыбнулся.

– Осёл!

– Фриц, Йоган, вы хотите есть?

– Да, мы очень хотим есть. Курт, ты разве не в курсе, что мы с утра мотаемся в этой «дыре», и во рту крошки хлеба не было даже. И мы не против выпить даже пива или шнапса, но, правда, здесь одни цветные и черномазые! Ишь, как они пляшут, чисто дикари! Жуть!

– Что поделать, дружище, раз мы оказались в этом месте, придётся зайти в это мерзкое заведение. В противном случае нам не выбраться отсюда! Не голодать же белым людям из-за этих обезьян.

Квадратные господа с откровенно брезгливым выражением на лицах зашли под соломенный навес бунгало. Подошёл официант мексиканец и предложил новым посетителям бланк меню. Текст, написанный на трёх языках: английском, французском и немецком – обычно подавали всем европейским туристам.

Группа вошедших разместилась за свободным столиком, соседствующим со столиком бывшего факира. Внешность факира резко отличалась от местного колорита. Выражение тонкой иронии и спеси на бледном лице этого незнакомца явно говорило о том, что он здесь не такой, как все.

– Мы здесь не одиноки, друзья. Вон ещё одна «заблудшая овца», которая оказалась здесь не по своей воле, – обронил Курт, мучительно выбирая блюда из мексиканского меню.

Его спутники повернулись и исподлобья оглядели соседа, эту «одну заблудшую овцу», случайно попавшую сюда. Да, пожалуй, действительно он не был этим «цветным» своим, скорее, чужаком, как и они сами. Немцы приподняли шляпы, приветствуя его. Тот ответил им вежливым кивком головы, по-европейски. Новые посетители заказали свинину, картошку с луком и в отсутствие шнапса – текилу с томатным соком. Ели они жадно и много. Громко отрыгивали из своих желудков. Вскоре, после обильного ужина и кувшина текилы, господа приезжие захотели пообщаться с соседом напротив…

К этому моменту бывший факир успел вполне сносно выучить европейские языки: английский, французский и немецкий. Хорошей легендой снабдила его мудрая госпожа гадалка. Он точно знал, чем он занимается (он коммерсант в эмиграции, немецкого происхождения). Увлекается немного астрологией. Это занятие ему досталось по наследству от деда. Но, как известно, из звёзд шубу не сошьёшь?! А здесь, в этом бунгало, оказался по случаю одной торговой сделки, оказавшейся не совсем удачной. Кто в этом виноват? О-оо, господа хорошие! Без вопросов! Конечно же, эти бестолковые цветные! Дикари! Честное слово, просто дикари! С ними нельзя иметь решительно никаких дел!..

Далее в новой компании речь зашла о сильной личности. О необходимости её присутствия в правительственных кругах любого государства, которое хочет быть сильным во всех отношениях как в промышленности, так и в экономике.

– Государство, которое хочет быть могущественной империей, просто обязано иметь сильного властного правителя, – страстно сказал Курт. – Вы как думаете, господин…

– Петер, Петер Ш-ш-ш… – начал было говорить бывший факир, но его перебили.

– Т-сс, – мы здесь просто по именам обращаемся. Только без фамилий. Кругом враг. Надо быть настороже. Вы согласны, дружище?

– Да, несомненно. И я вас поддерживаю, Курт, в той части высказываний, что власть должна быть сильной. Но добавлю от себя: она должна быть жёсткой, без компромиссов, а иногда очень жёстокой для защиты интересов родного государства. «Фатерланд» – святое! Ибо для достижения цели империи – все средства хороши. Римляне бы сказали: «цель оправдывает средства», – он нервно потряс рукой, как бы обращаясь к невидимому залу.

Через несколько минут собеседники были практически загипнотизированы его пафосом и силой речи. Мысли этого «соотечественника» оказались созвучны их чаяниям и ожиданиям. Они вдруг «прозрели» – да это же та самая «сильная личность», которой им отчаянно не хватает в партии. Хотя кое-кто на роль верховного правителя на примете имеется – один человек. Но ещё один туз в рукаве всегда пригодится. Прообраз вождя или его двойника вовсе «не испортит обедню» в таком сложном вопросе, как новая политика нового государства…

Ледяной Мустанг стоял на серебряном подносе, и в завитках его гривы играло пламя разноцветных свечей. Фигура скакуна переливалась разными цветами и отблесками, порой даже казалось, что огонь свечи непостижимо становится её внутренним огнем. В этот же миг мексиканская провидица увидела, вот Оно, свершилось! Непроявленное – проявилось. Ледяной Мустанг соединил в себе адскую силу льда и пламени. Этим вечером в скромном мексиканском бунгало обозначилась предстоящая великая битва двух миров. Когда же у добрых сил появятся союзники, провидица ещё не знала. Пожалуй, до этого было очень и очень далеко. Внутренним зрением она увидела, как дикий скакун поднимается на дыбы и нависает своим могучим торсом над всей Землёй. Огненное дыхание Ледяного Мустанга жарко задышало в Европе во всю мощь. Пробили часы, оповещая гостей бунгало о первых минутах Нового 1933 года.