Текст книги "Алый закат в Лейкхерсте"

Ну, помечтал, и будет! Поезд резко дёрнулся и остановился, я спустил с колен енота, захватил портфель с документами пациентки Р. и вышел на перрон. Ольховка меня встретила тусклой и скучной погодой. Слабая облачность, правда, скорого дождя не обещала. Низенькие бревенчатые домишечки с маленькими оконцами и резными ставнями перемежались добротными кирпичными особняками с двускатными крышами. Громадными одуванчиками белели на синей, красной и зелёной черепице тарелки космической связи и телевидения. Пожалуй, этот прогрессивный признак был единственным на селе. Безыскусный крестьянский уклад жизни ничуть не изменился за годы моей столичной карьеры. Так же кудахтали куры и горланили петухи, гоготали гуси, тявкали собаки; так же пылилась грунтовая дорога вослед за трактором; так же крикливо здоровались соседки из-за заборов, не выходя на улицу со двора. Выглянувшее солнце заставило прищуриться. Я согнул ладонь козырьком, прикрылся. За ольховой рощей увидел чудо-небоскрёб под куполом из солнечных батарей. Наверное, это и есть филиал Возрождения. Чтобы скоротать путь, я пошагал по неприметной тропке напрямки через заросший бурьяном пустырь и реденькую ольховую рощу.

* * *

На крыльце меня встретил сам директор Ольховского филиала, серьезный мужчина в деловом костюме мышиной расцветки.

– Доброго здравия! Нечасто столичные гости приезжают сюда. Добро пожаловать, – он протянул руку.

– Здравствуйте, Иосиф Викентьевич, дела, знаете, – крепко пожал я в ответ потную ладонь радушного хозяина.

Присмотрелся к нему, уловив в голосе знакомые нотки. В господине невысокого роста, юрком и востроносеньком, с залысинами от висков, я узнал однокашника Йоську Гуревича. Он окончил факультет педиатрии, но врачебной практике предпочёл административную карьеру.

– Ба! Кого я вижу! Тот самый Йоська? Рад тебя видеть, большой человек.

– А я как рад!

Мы проехались в скоростном пневмолифте до приемной директора в пентхаусе. За чашечкой берёзового чая он пролистал материал и изрёк:

– Нонка, ежели ты вспомнишь школьные годы, всегда была девочкой странной и экстравагантной. С возрастом она становилась всё «страньше и страньше». Отказалась от капитального омоложения, но задумала родить гмо-детей с ускоренным метаболизмом.

– О, господи! Зачем ей это понадобилось?

– Алесь, ты никогда не слышал о проекте «Астра»?

– Очень смутно. Что-то вроде попытки отобрать лучших землян и послать их на планету Глиезе, нет?

– Верно. Однако есть подводные течения. Хитрость кроется в слове «отобрать». Центр реинкарнации сотворил генофонд землян, отобрав ДНК граждан, получивших однажды премии от фонда «Звёздная Москва». Туда должны лететь не просто специалисты, но лучшие, опытные и… молодые.

– Постой, Йоська, но мы-то с тобой знаем, что опыт приходит с возрастом. Парадигма этой затеи равна нулю!

– Не кипятись, слушай дальше. Биотехнологи, инженеры-бионики, кибернетики и крионейрологи, короче, «боги», как их прозвали в народе, поупражнялись слегка. В результате опыт поколений, или память предков, они записали в генетическую память, это раз. Ускорили метаболизм организмов до состояния двадцатилетних, это два.

– Нашли женщин, согласных на рождение гмо-детей, это три, – добавил я с грустью.

– Я всегда говорил, что ты умный, – сказал Йоська и поднял трубку. – Машенька, приведите мне пациентку из палаты «Эр». Сейчас сам всё увидишь, тебе накапать успокоительного или по граммульке спиритус-вини?

– Нет, будь спок. Давай, показывай секреты.

Дверь распахнулась, и, умышленно покачивая бёдрами, вошла она, пышнотелая и румяная красавица лет двадцати. «Нонка»!? Язык прилип к нёбу, в горле пересохло. Йоська посмотрел на нас обоих и нахмурился:

– Знакомьтесь, сельчане. Ракитина Ноябрина, наша гордость – сто двадцать первый кандидат в проекте «Астра». Заметь, она не клон, а оригинал. Клоны отличаются от оригиналов наличием митохондрий других мам и более короткими теломерами на концах ДНК. Наши «люди» – практически близнецы своим старшим братьям и сестрам.

– Хорошая работа, – выдавил я скупую похвалу «инженерам-богам». – В моём родильном отделении, подозреваю, её дожидаюсь я, в смысле молодой я. Утром ему исполнилось три года.

– А к вечеру будет все двадцать, – «утешил» меня Йоська. – Поеду-ка я с тобой в Москву. Где-то после полуночи намечен старт «Астры» с космодрома «Московский». Он хоть и построен на отшибе, но в черте города, близ искусственного озера и рядом с десятой МКАД. Хочу полюбоваться на феерическое зрелище с крыши твоего «Гиппократа». Представляешь? Десять тысяч гмо-детей, фактически ты, я и наши любимые полетим осваивать планету Глиезе.

* * *

В кабинете нас ждали молодые Йоська, Йоськина жена, я. Молодая Нонка воссоединилась с молодым-Я, обняла и чмокнула в лоб. «Вояж в Кейптаун откладывается», – констатировал я.

– Привет, Алесь, – небрежно сказал молодой-Я, фамильярно похлопав меня по плечу. – У тебя были трудные роды вчера, но ты справился успешно. Одобряю твоё решение поместить недовес в инкубатор. Теперь это и мой опыт. Да, кстати, в три часа старт «Астры», приглашаю тебя и твоих коллег на космодром.

Меня передёрнуло, молодой-Я был нахален, груб и самонадеян. «Мальчишка»!

– Ну, ты там не подведи, меня, нас обоих, Алесь, – напутствовал я себя молодого.

* * *

Полыхнула сотня дюз, окутав звездолёт «Астра» сине-алой плазмой. На тридцать секунд космический аппарат завис над Москвой и… внезапно превратился в яркую точку на небе. Реактивный след растворился в рассветном небе. Мы с Йоськой словно осиротели, промокнули глаза платками и спустились с крыши вниз. Захотелось побродить по улицам нижней Москвы просто так, без цели, громко петь песни, беззаботно смеяться.

Тренькали первые трамваи, чиркали по небу флаеры, медлительно плыли мультикоптеры и свистели пневмопоезда, несущиеся на монорельсах между гигаскрёбами. В домах зажигались квадратики окон, люди просыпались на работу. Я смотрел на привычную картину и радовался, что не улетел ни на какую чужую Глиезе, а остался здесь, на Земле, и могу каждый день видеть московских улиц негасимый свет.

Анархист – вождь индейцев

– Нэ. Эн. Н-нн. Нигилист. Ничего. Ничегошеньки. Ничто. Незачем, – пятилетний малыш, худенький, как все дети, начинающие в этом возрасте быстро расти, особенно в условиях малой силы тяжести, водил пальчиком по Марсианской азбуке, открытой наугад в середине. – Нигилист – пофигист.

Мальчик задумался, пробуя слово на вкус, посмотрел в окно. Бело-синяя медуза из кварцитового стекла и противорадиационного бетона, распластавшаяся на высоченном цилиндре, была зданием городской администрации, выстроенном по канонам типового проекта неомарсианской архитектуры. Над ним реяли три флага: красный с изображением Марса – штата Маринер, желто-зеленый с тремя синими звездами – городка Меркур и белый флаг с изображением сизого голубя – Единой Земли – пока неосуществленной мечты жителей обеих планет. Разнокалиберные аэродинамически-гладкие формы остальных городских построек росли из грунта как грибы-дождевики на картинках в книге «Полезные и съедобные грибы». Среди них он разглядел паукообразный корпус хлебозавода, выпекающего хлеб и булки из водорослей, вертикальную каплю видеотеки с видеокарандашами для взрослых, перевернутое блюдце поликлиники для бедных, школу выживания («из ума старых маразматиков», – всегда добавлял папа) и обычные полусферы жилых домов.

Фонарные столбы, окаймляющие маленький дворик частного строения на окраине городка Меркур, где жила семья Грумсонов, венчали флюгеры. Внезапно они бешено завертелись. Налетел порывистый ветер, натягивая и прогибая тросы, удерживающие мачты антенн на городских крышах. Верховой поток, скользнув по куполам, ринулся вниз и пополз змеей меж редких пучков лишайника и острых камней, щедро усеянных красно-охристым песком. Струйки песка закручивались в приземистые конусы вихрей и бежали куда-то на восток, в сторону каньона, скрываясь за невысокой красной грядой из сухого, растрескавшегося от мороза глинозема. Желтая дымка заволокла небо, скрывая белую пуговку солнца. Так всегда начиналась пылевая буря. «Значит, шлюзы гулять не пустят». Малыш поковырялся в носу и вытер козюлю о передник, захлопнул книжку и вновь открыл ее:

– А. А-аа. Ана. Анаграмма. Аннунаки. Анархист. Красивое имя, подходит для вождя индейского племени, – воскликнул он, искоса поглядывая на полку, заставленную гнездовьями с видеокарандашами.

Вздохнул огорченно – родители поставили новый пароль на «веселую стенку», а до вечера ждать долго. Часы мигнули на половине четвертого. Эх! Тогда можно поиграть с заводными папиными фигурками: лошадей, собак, индейцев, военных и всяких городских человечков. Мальчик слез с широкого подоконника на стул, обул потерянный тапочек и, оглядываясь по сторонам и чутко прислушиваясь к входному шлюзу – не пришла ли домоправительница с рынка, – на цыпочках подошел к папиному кабинету.

Он вспомнил, что сказал утром папа: «Рэй Грумсон, я строго-настрого запрещаю тебе не только трогать мои игрушки, но даже ступать на порог кабинета! Иначе придется применить обещанный с прошлого года витамин “Эр”. И демонстративно повесил кожаный ремень на самое видное место в детской, на крючок рядом с тонкостенным обогревателем. Плоский тигр на нем улыбался и подмигивал малышу левым глазом.

Папа был высокий – Рэй едва доставал ему до пояса, мама была вровень с его плечом, а дядя Петря – до мочек ушей. Еще папа отличался силой, когда они с дядей Петрей играли в армрестлинг, папа частенько побеждал. И, конечно же, папа – очень умный. Недаром кучерявая соседка тетя Лолита, прихорашиваясь в прихожей перед зеркалом, вечно спрашивает: «Дома ли ваш ученый-фармацевт, может чего подскажет? Опять давление поднялось, голова что-то не на месте, не проверит ли?» Рэй обходил соседку кругом и удивлялся, как это голова может быть «не на месте»? Еще папа был строгий, потому что всегда торопился куда-то, пока мама завязывала ему галстук, на ходу допивал чашку чая, не глядя вниз, обувался и между делом давал наказ сыну на день. Делай то, не делай это! «Родителей надо слушаться, Рэй», – говаривала мама, ласково поглаживая по голове.

«Я только посмотрю, – подумал малыш, но предусмотрительно залез на стул, снял «витамин» со стенки, зашел в родительскую спальню и спрятал его на дне платяного шкафа в мамином сапоге. – И вообще, если человечков вернуть потом на место, то никто ничего не заметит».

– Ничегошеньки не делает и ничто не ломает нигилист. Нигилист-пофигист, – Рэй сочинил первый в жизни стих и обрадовался. – Вечером расскажу маме.

* * *

На высоком пластиковом столе малыш увидел недоигранную шахматную партию. Вчера приходил в гости дядя Петря, он играл черными, а папа – белыми. Черный ферзь загнал белого короля в угол, который спрятался за белыми пешками и слоном, стоящим на черной клетке. Ситуация была безнадежной. Два-три хода, и пат белым! Короля мог спасти лишь подземный лаз, по которому тот бы сбежал под покровом ночи. Рэй заглянул под стол: «Никакой потайной дверцы в столешнице и чудо-лестницы нет».

– Фи, какие взрослые скучные! То ли дело – преследовать быстро мчащийся фургон, который везет награбленные сокровища в другой штат! Вождь по имени Анархист скачет впереди на лихом коне, – мальчик стал перебирать фигурки, небрежно наваленные в большой картонной коробке.

Сегодня среди фигурок почему-то не было ни одного индейца, тогда Рэй взял фигурку с надписью «Главный идеолог штата» и поставил ее на магнитную доску, крепко прикрепленную винтами к низкому столику на вычурно изогнутых ногах:

– Ты будешь Анархистом!

Затем выбор пал на фигурку полнотелого мужчины, опоясанного патронташем крест-накрест, с крупными чертами лица и толстыми губами навыверт. На торце прочитал: «Бандит».

– А ты будешь Губернатором! – как только он поставил человечка на магнитную доску, тот приосанился, сдвинув папаху набекрень, и усмехнулся.

В результате недолгих размышлений, в городке на магнитной доске кроме Губернатора и Анархиста появились Судья, Ковбой, Бандит с бандой, Шериф, Помощник шерифа, Фермер с рабочими и лошадками и Священник. Оглядев новых горожан, Рэй заменил Помощника шерифа Революционером (звучное слово, «рычит»!) и добавил Лавочницу (кушать человечкам тоже надо). Прежние жители по умолчанию «сидели по домам или на работе». «Теперь можно играть», – мальчик нашел большую зеленую кнопку «Эволюция» и нажал…

* * *

Смешно запрокидывая кривые короткие ножки на каждую ступеньку, Губернатор вскарабкался на трибуну. Смяв в руках папаху, он постучал пальцами по микрофону и начал «тронную» речь:

– Граждане марсиане и марсианки! Я, вновь избранный слуга народа, искренне обращаюсь к вам не по долгу службы, а по велению сердца! Наш тридцатитысячный городок Меркур, являющийся столицей штата Маринер и ютящийся близ каньона в долине Маринер, жил до сих пор тихой и неприметной жизнью, добывая хлеб насущный в поте лица. Основная масса крепких трудовых резервов городка пыхтела на разработке карьера в каньоне, добывая алюминий и бокситы для землян. Доколь это все будет продолжаться? Не можно дольше терпеть эту несправедливость…

На площадь Свободы постепенно стекалась толпа случайных зевак, удивленных прохожих и безработной молодежи. Оратор воодушевленно продолжал:

– Проверенные источники донесли. Гигантская низменность, равнина Хриса, лежащая за семью горами, где-то в субэкваториальной части на западе Марса, богата драгоценными металлами. Кто эти территории разрабатывает? Вы не знаете, и он тоже не знает, – указал пальцем на Анархиста. – А я знаю и скажу. Никто не разрабатывает. В нашем городе появился человек, имеющий что-то важное вам сказать.

Губернатор жестом пригласил Анархиста на трибуну:

– Друзья, старая политическая идея хорошо пожила на этой работе, смею уточнить, – ей давно пора на покой, так сказать, на пенсию. Изменились наши потребности, хочется роскоши для души и свободы слова. Каждый пусть подумает о своих желаниях! Новое время – новые лозунги! Предлагаю слоган: «Анархия – мать порядка»!

* * *

Тут Рэй услышал какой-то шум на улице, выбежал в детскую, выходящую окнами на город, и увидел колонну вездеходов во главе с тяжелым танком «Марс-Кондор». Они шли под черным флагом с нарисованным на нем белым черепом и костями накрест. За вездеходами медленно ползли грозные боевые роботы на колесах, а следом маршировали бездельники мутанты, вылезшие из заброшенных глубинных шахт в каньоне. Они размахивали факелами и обрезами, виляли пушистыми хвостами, что-то кричали. Сквозь толстое тройное стекло окна отчетливых звуков Рэй разобрать не смог. Мутанты обросли густой бело-рыжей шерстью, наели бока и животы, стали похожими на двуногих полярных песцов. Разреженная атмосфера Марса и резко-континентальный климат явно пошли им на пользу. «Воевать собираются, неужели не на пустыре, а прямо в городе? И с кем, интересно»? – нахмурил брови малыш, точь-в-точь как папа, когда тот озабочен сложным вопросом.

Заработали насосы входного шлюза, восьмисекторные двери скрылись в пазах. Вошел бледный и серьезный папа, сжимающий неразлучный кейс левой рукой, за ним не менее суровый дядя Петря с наплечным мешком и домоправительница тетя Марта, по обыкновению обремененная рюкзаком, множеством сумок и еще тележкой на колесиках. Всклокоченная шевелюра папы говорила о чем-то из ряда вон выходящем, что уже произошло, но он не решается это озвучить. Наконец, осмелился:

– Катастрофа! В городе беспорядки, пожары. На площади Свободы перед администрацией я сам видел сборище митингующих бездельников, когда вышел из института. Еле-еле унес ноги, петляя кривыми улочками. Мутанты грабят крупные магазины, отбирают у полиции оружие и осаждают банки. Я не понимаю, зачем песчаным жителям деньги? Натуральный обмен до сих пор всех устраивал, они получали от города необходимые продукты и ширпотреб.

– Левыч, а нам что делать прикажешь? – спросил дядя Петря, поддавая хребтом увесистый мешок. – Мы безоружны и беззащитны, голы и сиры, словно церковные мыши.

– Всем в подвал, – скомандовал папа. – Марта, горячий обед не отменяется. Там внизу холодильник, плита, электричество, видеостенка, космический телефон – все есть. Петря, смотри новости, выуживай информацию и тенденцию развития ситуации в городе. Оружие я постараюсь раздобыть где-нибудь. Рэй, я поеду за мамой, не бойся, скоро вернусь, – сказал он, глядя на сына. – Помоги лучше дяде Петре разобраться со списком абонентов в телефоне.

– Хорошо, папа, – ответил бодро Рэй. – Обязательно!

Малыш проводил папу до шлюза и на обратном пути с ужасом вспомнил. Городок на магнитной доске эволюционировал без присмотра. Рэй спустился по лестнице, ведущей в убежище. Гость и домоправительница тем временем с комфортом обосновались в подвале. Тетя Марта занялась приготовлением пищи, разложив овощи на разделочной доске, дядя Петря включил видеостенку и приготовился записывать что-то в блокнот. «Взрослые заняты делом, – заключил сорванец и потер обе ладошки. – Хорошо!»

– Я за игрушками, – шепнул он домоправительнице и бегом кинулся в папин кабинет.

* * *

В игрушечном городке царил хаос. Рабочие и безработные вышли на баррикады, оказавшись по разные стороны каменных куч. Горели костры, жадно поедая баннеры с портретами законного губернатора и призывами к демократии. Попеременно сменяя друг друга, на трибуне выступали темные и нервные личности. Крикуны размахивали полосато-звездными флагами и повторяли одно: «Старую власть долой! Даешь полное безвластие!» Откуда они взялись? Понять суть речей Рэй не мог, поэтому решил: жители тихо сходят с ума. В дальних кварталах городка толпы людей объявили себя защитниками законной власти, их предводителем был Революционер. Он говорил хорошие добрые слова, но почему-то ругал Анархиста. Мальчик обиделся на Революционера, схватил этого человечка с доски и сердито бросил в картонную коробку. Люди из революционного отряда, лишившись предводителя, быстро разошлись по домам. Улицы заполонили бандиты, сметая все на своем пути.

– Анархист – вождь индейцев, – твердил малыш. – Надо их найти.

В углу за книжным шкафом мальчик обнаружил старую потрепанную коробку с надписью «Земля». Открыл и обрадовался, целый отряд индейцев притаился около ракеты, стоящей на стартовой площадке. Рэй по одному закинул человечков в пассажирский салон.

– Вы должны помочь своему вождю. На старт! Есть! Полетели на Марс!

* * *

– Рэй, обедать! – громко позвала снизу тетя Марта.

Пришлось бросить игру и спуститься в подвал. На небольшом прямоугольном столе на бумажных салфетках лежали ложки, вилки и в хлебнице – зеленоватый хлеб с хлореллой. Румяная от горячей плиты тетя Марта, закатав рукава выше пухлых локтей, улыбалась и разливала овощной суп с сухариками, каждому в тарелку добавляла кусочек мясного гриба.

– Бон аппетит! Петря, позвони Левычу, скоро они с Сайри придут? Да, и обедай, обедай, пока не простыла еда. Я им потом погрею.

– Благодарю, Марта, я действительно проголодался, – дядя Петря отложил блокнот с авторучкой и подсел к столу. – Рэй, ешь, не глазей по сторонам! Пока родители придут, надо сил набраться.

– Ем, ем. Дядя Петря, в городе война идет, да?

Взрослые многозначительно переглянулись и замолчали. Тетя Марта зачем-то заглянула в кастрюлю, затем в духовку: «Ой, пирог чуть не сгорел!» А дядя Петря увлеченно чистил крупную головку чеснока.

– Да кто его знает, что там на самом деле происходит? Официальные власти молчат, но пушки не бьют, и на том спасибо, – четко расставляя слова, словно забивая гвозди и делая между ними продолжительные паузы, сказал дядя Петря. – Родители твои придут, тогда, может быть, и узнаем подробности. Помнишь пословицу, аника-воин: «Когда я ем, я глух и нем»? Лопай!

На улице послышалась далекая канонада, затем звуки от взрывов раздались ближе, с потолка посыпалась штукатурка, мигнули настенные светодиодные панели, приглушив свечение до минимального. В подвале воцарился полумрак. Тетя Марта перекрестилась, зажгла свечу и водрузила ее в центре стола.

– Всем оставаться на местах, – приказал дядя Петря, – я только выгляну в окно и быстро вернусь. Он взял космический телефон и поднялся наверх.

Через десять минут спустился, положил телефон рядом с тарелкой слева, взялся за ложку. Обед продолжался.

– Петря, ты дозвонился? – осторожно спросила тетя Марта.

– Плохо слышно Левыча, посторонние шумы, какой-то треск и рваные фразы. Я ничего не понял, позже перезвоню.

Вдруг тетя Марта схватилась за сердце и указала пальцем на видеостенку. В кадр попали Левыч и Сайри, с перепачканными сажей лицами они стояли около трибуны, держа автоматы наперерез. В форме спецназа, голубом берете и с оружием в руках, сын как-то не сразу узнал нежную и ласковую маму. Он помнил, каждое утро мама ходит на службу, но вовсе не думал, что на военную базу. Бастующие медленно окружали, кидая в них каучуковые шары и держа наготове палки и бутылки с зажигательной смесью. Полицию давно оттеснили за пределы заграждений, и она бездействовала. Рэй видел, как автомат задрожал, это мама не выдержала и начала поливать огнем нападающих. Кто-то упал, по ним тут же неслабо прошлись кованым ботинком свои. Кто-то попятился, налегая на ряды сзади. Кто-то ловко ретировался за спины дружков. Сразу же вокруг родителей образовалось пустое кольцо. Оппозиционеры не расходились, отобрали у стражей порядка щиты и, прикрываясь ими, ждали, когда же у Сайри закончится обойма. Левыч, неизвестно почему, не стрелял.

– Ну же, стреляй! – крикнул дядя Петря так громко, будто его могли услышать там, в городе.

– Может, у него закончились патроны? – предположила тетя Марта.

– Рэй, бегом в гараж, ищи ключи от вездехода, поедем спасать твоих родителей, – отрывисто приказал дядя Петря.

Рэй сорвался с места и кинулся наверх по лестнице к шлюзу, ведущему в гараж, за ним, тяжело дыша, топал дядя Петря, а следом тетя Марта. Сметливая женщина сняла со стены гаража газовый баллон с ацетиленом для сварки, сунула его в салон вездехода и вручила дяде Петре зажигалку.

– Надеюсь, пользоваться умеешь? Даешь малую струю, выравниваешь давление и поджигаешь. Огонь отпугнет всех одуревших повстанцев. Не торгуйся ни с кем, если что не так, целься на поражение! Не сомневайся, серьезную опасность они учуют как звери, шестым чувством. Понял?

– Открой двери гаража, – сказал дядя Петря побелевшими губами. – Прорвемся!

– А мальца оставь дома!

– Тетя Марта, а если электроника забарахлит, кто поможет? Без меня дядя Петря не справится ни за что, – в сердцах крикнул Рэй.

Дядя Петря извинительно развел руками.

– Храни вас Господь! Да пребудут с вами все святые и Георгий Победоносец, – прошептала тетя Марта, перекрестила мужчин и вездеход. – С богом!

Двигатель прогрелся и рванул с места, дядя Петря добавил газу, и вездеход лихо погремел гусеницами по успевшему вновь замерзнуть к вечеру марсианскому грунту. Хорошо, ветер угомонился, блеклые фиолетово-багровые сумерки распростерлись над городком Меркур. Оставалась слабая надежда на то, что в темноте сложно будет разобрать – это едут свои или чужие. В небе показались две луны – крошечные Фобос и Деймос, к счастью, света они давали совсем мало. Городские кварталы освещались плохо, часть фонарей была разбита, а фары вездехода дядя Петря не включал вовсе. Длинные тени от домов скрадывали редких прохожих.

На перекрестке перед светофором Рэй увидел девочку, она стояла прямо на дороге и, похоже, плакала. Малыш заволновался:

– Дядя Петря, стой! Давай заберем ее, ночь на дворе.

– Ночь, – согласился дядя Петря, он остановил вездеход, вылез и, тревожно вглядываясь в темные переулки, подошел к девочке. Она терла кулачками глаза и размазывала слезы по обветренным щекам.

– Как тебя зовут? Что случилось?

– Вика Смита, я потерялась. Мы гуляли на площади с родителями, к нам подошла мамина знакомая с собачкой. Я стала с ней играть, бросала палку, а собачка приносила обратно. Потом пришли какие-то люди и сказали всем расходиться, я оглянулась. Папы с мамой не увидела, на их месте стояли песчаные люди с палками и огнем. Их лица были злые, они накинулись на собачку и… – всхлипывания перешли в безудержные рыдания. – Мне кажется, они ее, они ее…

– Не продолжай, жалко собачку. Сколько тебе лет?

– Скоро шесть.

– Уже большая девочка. А здесь как оказалась?

– Не знаю, я убежала с площади. Долго бежала, потом поняла, что заблудилась.

– Не плачь, Вика, меня зовут дядя Петря, поищем твоих родителей вместе. Садись-ка на заднее сиденье. Это Рэй, мой племянник, ему тоже шестой год. Ровесники, значит.

Он вновь сел за штурвал, и вездеход свернул налево, в объезд главной улицы, чтобы попасть на главную площадь городка незаметно и подальше от места столкновения оппозиции и защитников закона.

* * *

Пропахшая дымом от всевозможных горючих и вонючих материалов, площадь Свободы освещалась огнями костров и фонарями над крыльцом администрации. На ступеньках сидели, лежали и стояли веселящиеся безработные, скучающие мутанты и до зубов вооруженные бандиты. Бунтовщики жаждали взять реванш у законников за короткую стычку около трибуны, где потеряли немало активистов. «Ушла-таки ведьма, – с досадой подумал Анархист, просчитывая следующие политические шаги и нервно грызя ногти. – Сейчас затишье. Нельзя упустить этот славный момент! Сегодня ночью – рано, а завтрашней ночью будет поздно. Утром! Впрочем, армия не вмешивается, приказа некому отдать. А Генерал Марса труслив, не хочет ответственности».

Краткосрочный консенсус между собой неформалы всех мастей заключили до утра. Следующая цель Анархиста – захват администрации городка Меркур, захват главы штата, объявленного свергнутым, и телецентра для связи с Землей. Ночью в здание не проникнуть. Законная власть хорошо и крепко забаррикадировалась внутри здания, внутренняя охрана работала безупречно.

Раздался неимоверный грохот, содрогнулась земля под ногами. Задрожали стекла ближайших куполов. Вдали со стороны космодрома черное небо прорезали четыре бело-оранжевые струи. Площадь Свободы и ближайшие кварталы осветились, словно ясным летним днем. На гражданский космодром, выстроенный в двадцати километрах от Меркура, приземлился чей-то космический корабль. С крыши администрации взлетел вертолет «Черная акула» и взял курс на запад.

Из корабля вышли четыре отряда по двадцать пять человек каждый, в одежде индейцев, чудом сохранившейся со времен освоения земель на Диком Западе в Америке.

– Мы прибыли для подавления мятежа в Меркуре, – отрапортовал главный индеец и отдал честь генералу Армии Марса.

– Очень надеемся на вашу помощь. Мы подчиняемся законной власти Марса, так легла карта. Однако губернатор бездействует, да его фактически свергли мятежники. Вы же действуете от имени Земли и защищаете ее интересы и своих сограждан на Марсе. Но, позвольте, каким оружием вы собираетесь воевать, я не вижу никакого вооружения у ваших бойцов?

– О, не беспокойтесь, основная войнушка будет быстрой, остальное – дело техники для послов и дипломатов. Наш арсенал сейчас разгрузят.

Грузовой люк открылся, и по пандусу начали съезжать боевые трансформеры и малотоннажные летательные аппараты по форме платяной моли.

– Никакой бомбежки! – взмолился Генерал Марса. – Большинство куполов зданий рухнут в одночасье, и люди останутся без достаточного количества кислорода. Горожане далеко не все могут выходить на улицы и дышать уплотненной, но еще разреженной атмосферой, которая создается героическими усилиями кислородных и азотных заводов. К ней приспособилась молодежь, родившаяся здесь.

– Мы все предусмотрели, господин Генерал Армии Марса, обещаем город очистить от мятежников без разрушений с нашей стороны.

* * *

Сутки городок Меркур терроризировали преступные элементы, безработные и мутанты. Анархисту удалось сколотить мало-мальски подходящую группу деятельных молодых людей, жаждущих изменить старые законы и поставить главным пунктом принцип: «Каждый гражданин Марса волен делать, что хочет». Они рисовали лозунги и листовки, развешивали их в местах скопления народа.

Вездеход Грумсонов всю ночь прятался в укрытии за полуобрушенной стеной супермаркета за трибуной. Поэтому его водителя и пассажиров никто не беспокоил. Дети еще крепко спали, когда Петря рискнул выйти наружу и разведать обстановку. Примкнув к разрозненной толпе оппозиционеров, прислушивался к разговорам, «мотал на ус» информацию.

– Кипяточку бы где взять, а, браток? – спросил он у безработного парня, одетого ничуть не лучше его самого, показывая литровую термокружку.

– В мэрии наливают, туда иди.

– Понял, а что вчерашняя баба с мужиком отстрелялись?

– Не-а, утекли, сволочи. Газ хитрый баба пустила.

– Слезоточивый?

– Если б, а то дерьмоточивый. Народ, кто ближей к трибуне-то был, нюхнул, да так и опростался в штаны мигом, все что переваривалось – все под задом очутилось.

– И что?

– Слышь, ты дурак, что ль? Что-что, побежали по домам отмываться. До сих пор отсиживаются по хатам. Воюй тут замест них!

– А ты?

– Я далече стоял, ветер не донес эту гадость.

– Ну ладно, бывай, пойду за кипятком.

«Хорошо, Левыч и Сайри живы. Может, они уже дома, и мы зря здесь торчим»? – Петря прищурился, надвинул на глаза шапку и открыл двери мэрии. За ночь вестибюль заняли оппозиционеры и распоряжались, словно у себя дома. Налив кипятка для отвода глаз, он оценил диспозицию врага и поспешил к вездеходу. Он подоспел вовремя, дети попросились до ветру.

Ближе к вечеру второго дня на улицах среди оппозиции появились странно одетые люди в свободных одеждах из мягкой кожи и такой же кожаной обуви. Они объявили себя марсианскими индейцами и сказали, что испокон веков жили в скальном поселении внутри стен одного каньона на Западе. Узнав о городке Меркур, их народ хотел бы тоже жить здесь.

– Нам нравится ваш призыв. Его мог придумать исключительно умнейший и мудрейший из людей, – сказал главный индеец и учтиво поклонился Анархисту, прижав руку к груди. – Прими нас в свою компанию, почтеннейший, и будь нашим вождем!

Кому из живущих во Вселенной разумных существ слышать лесть и похвалу было бы не сладостной песней? Человек слаб. Тщеславие и претензия на власть затмили все скептические мысли. Главный идеолог штата растаял.

– Ты хороший человек, – ответил Анархист. – Единомышленники и соратники нужны завсегда, присоединяйтесь, братья! Как тебя зовут?

– Горячий Ветер, мудрейший, – ответил индеец.

– Зови твой народ, пусть идут сюда, на площадь Свободы!

Горячий Ветер махнул рукой кому-то там позади толпы, и в спускающихся на город сумерках Анархист увидел, как с четырех сторон на площадь стали прибывать вновь обращенные в его веру братья индейцы. Они подняли факелы вверх и прокричали: «Анархия – мать порядка!»