Текст книги "Заговор богов"

– Позвольте, – растерялся Анджей. – Этих двух достойнейших господ я, в принципе, знаю.

– Да что вы говорите, пан Раковский? – всплеснула руками белобрысая. – И где же мы с вами встречались? В анекдоте?

– Франчишек Рыбас и Изабелла Виннер! – прозрел Анджей. – Верные сотрудники нашего добрейшего пана Айзика!

– Настолько верные, что уже тошнит, – призналась блондинка. – Знаешь, Анджей, ей-богу, никакой личной жизни. Срываемся посреди ночи, прыжками бежим в аэропорт, без очереди прорываемся в консульство, напрягая все полезные связи нашего добрейшего директора…

– Изабелла только в Хитроу сообразила, в какой части Европы она находится, – хмыкнул Франчишек. – Очень трудно перестроиться на образ жизни цивилизованного мира, особенно если добрейшее руководство не разрешает выпить.

– А ну отставить разговорчики! – пресек демократию Павел. – Вы принесли требуемое?

– Ах, ну да, – Изабелла взгромоздила на стол вторую сумку – совершенно незнакомую и ничем не выдающуюся. Расстегнула молнию.

Все невольно вытянули шеи…

Каждый раз при виде очередного представителя коллекции умбара Анджея охватывала паника. Он старался ее сдерживать. Но страх всегда находил выход: в дрожащих пальцах, в омертвении спины, в неприличной потливости и слюновыделении… Лишенный мраморного пьедестала и правильно подобранного освещения, Жрец выглядел как-то сиротливо. И пыжился уже не так убедительно, и казался старым, ободранным, бомжеватым.

– Ваше? – осведомилась Изабелла.

– Наше… – прошептала Криста.

– Забирайте, – Изабелла рванула молнию и брезгливо толкнула сумку Анджею. – Какую только гадость люди по миру не разносят…

– Это точно, – хихикнул Павел. – Лучше бы триппер разносили.

– Но как? – только и спросил Раковский.

– Как всегда, – пожал плечами Франчишек. – Ловкость рук.

– Теперь понятно, почему мне понадобилось так много времени, чтобы дать сигнал? – воскликнул Павел. – Отзвониться Барнетту, отзвониться этим бездельникам, чтобы описать им приметы вашего божка: а то хватанули бы что-нибудь не то. У ребят было мало времени – вбежать в замок, пока Барнетт всех построил в бильярдной, отключить сигнализацию, пусть пустячную, но создающую адский грохот, пройтись по галерее, смыться…

– И полиция не возражала? – ахнул Анджей. – Ты что-то недоговариваешь, Павел.

– Так и норовит уличить меня в неискренности и подтасовке фактов, – всплеснул руками Айзик. Покосился по сторонам и понизил голос: – Ну хорошо, так и быть, скажу. Эти люди – Барнетт и компания – никакие не полицейские.

– То есть? – изумился Анджей.

– Долго объяснять. Ловкие люди, способные создать кратковременную иллюзию. Мошенники – если тебя устроит такое объяснение. Добрые шотландские друзья. Форма и документы работников полиции – дело несложное, а ордера у них не было. Штампанули какую-то бумажку, сунули Ройзману – а тот со своими шакалами полный профан в официальных английских документах. За него все делают юристы, адвокаты, помощники. А пока примчатся его спецы из Лондона да из Эдинбурга – парней уже и след простынет.

– Выходит, они ничего не сделают Ройзману?

– Да, просто попугали. Видимость допроса, потом так называемая полиция внезапно испаряется, и Ройзман начинает прозревать, что его развели, как мост.

– Пора смываться, – стала выбираться из-за стола побледневшая Криста.

– Могу подбросить до Лондона, – любезно предложил Павел. – На площади у ратуши дожидается уютный микроавтобус. А в дороге у вас будет множество способов выразить признательность спасательной команде. Например, праздничный обед в захолустном ресторане.

– А знаешь, командир, – подал голос осмелевший Франчишек. – Не гони нас в Польшу, ладно? Пару дней поживем в Лондоне, походим по злачным местам, забредем в Альберт-Холл послушать музычку…

– Факт, – обрадовалась Изабелла. – Сорок восемь часов полного счастья и никакой работы…

– Я понял вас, – вымолвил в трубку Ангерлинк, выслушав беглый отчет. – Вы привлекли к делу посторонних…

– Да, нам помогли. Вы должны помнить этого человека – он умеет держать язык за зубами. Это не прихоть, господин Ангерлинк. Без помощи друзей я бы сейчас с вами не разговаривал. Тешу себя надеждой, что им не причинят вреда.

– Что вы, даже не подумаем, – подобрел собеседник. – Но только при условии, что вы немедленно от них избавитесь. Пусть развлекаются в Лондоне, а вы немедленно вылетайте в Прагу. Отель «Квестенберг», четвертый этаж, спросить господина Бонифацио. Работа подходит к концу, пан Раковский, вы прекрасно с ней справились.

– Хотите мне сделать очередное предложение? – насторожился Анджей.

– Разговор по душам, который вас ни к чему не обязывает. Но вы должны выслушать и принять решение. Я перезвоню через несколько минут, сообщу адрес в Сохо, куда следует отнести статуэтку. Там вам сделают билеты до Праги и позаботятся о доставке к трапу. Оставайтесь на связи, коллега…

Какое странное и в чем-то даже зловещее слово. КОЛЛЕГА…

Глава 13

И снова в стотысячный раз… Менялись пейзажи, климатические зоны, лица окружающих людей, степени угрозы. Под крылом самолета с переменным успехом пели океаны, вулканы, джунгли, антропогенные европейские пейзажи. Бесконечные аэропорты, залы прибытия, ожидания, гигантские телевизоры, телеведущие, телеведомые. Люди с баулами, сумками, чемоданами на роликах, постные физиономии сотрудников таможни, полотеры с устрашающими агрегатами, полицейские, таксисты… Гладкая, как паркет, дорога из аэропорта Рузыне. Исторический центр Праги, Староместская площадь, величественный Карлов мост, сумерки.

Они вошли в «Квестенберг» на подгибающихся от усталости ногах. Вышколенная обслуга, роскошь интерьера – на это уже не обращали внимание. Надоело! Опять неторопливый лифт, сияющий изысканной отделкой. Широкий коридор, апартаменты с украшенными позолотой дверьми, вход в которые стерег плечистый малый в дорогом костюме – явно не работник отеля. Бдительно проверил документы, поводил металлоискателем, знаком предложил войти. За дверьми – все та же роскошь рококо, за проживание в таких апартаментах сдирают по полной программе. Все углы закруглены, нет ни одной прямолинейной детали. Даже картины помещены в рамы криволинейных очертаний. Стены украшены резными панелями, позолоченными орнаментами, зеркалами, раздвигающими пространство. Подошел еще один плечистый малый – голубоглазый, светловолосый, еще раз бдительно проверил документы, связался с кем-то по рации. Сдержанно показал рукой, куда идти. Роскошная гостиная, еще один страж с выпирающей под мышкой одеждой. У всех своя работа (разной степени тяжести). Хоть бы кто-нибудь сказал доброе человеческое слово…

– Идем, Раковский, бояться не будем, – пробормотала падающая с ног Криста. – Если нас пригласили в шикарный отель, убивать не станут. Убивают на задворках, там, где свалки, гаражи и заброшенные промышленные предприятия…

Роскошь неземная, не иначе, здесь сам Господь Бог проживает, когда спускается на Землю в краткосрочные командировки… Кожаная мебель, резные столики, портьеры из дорогого шелка. Аркада из нескольких помещений, дверь в последнее отворилась от легкого касания, явив полумрак рабочего кабинета. Уютная домашняя атмосфера, невзирая на многие тысячи вложенных денег. Шторы плотно задернуты. Горела неяркая лампа на широком «писательском» столе. Секретер из красного дерева – благородный рисунок волокон напоминал стелющееся пламя. Справа шкаф, забитый книгами в дорогих переплетах. Нижняя полка свободна от книг, на ней выстроились в ряд африканские статуэтки. Жрец, Мудрец… И снова упругий ком подтянулся к горлу, стало трудно дышать. Вот они, виновники большого торжества, все собрались. Вернее, почти. Несложно пересчитать статуэтки, их всего лишь пять. Пять негритят пошли купаться в море…

Шевельнулся человек, сидящий в массивном вольтеровском кресле за письменным столом. Он открыл тускловатые усталые глаза, смерил вошедших внимательным взглядом. Он по-прежнему носил роскошную седую шевелюру, очки в золотой оправе, но решительное волевое лицо уже одрябло, кожа свисала на подбородок, серые круги залегли под глазами. Господин Альбрехт Ангерлинк – имя, под которым выдающийся человек временами склонен являться миру, хотя просвещенные граждане знают, что настоящее имя господина – Ян Ван Гедерс, Вольный граф тайного судилища…

– Наконец-то, – хрипло сказал хозяин кабинета. Дряблые губы растянулись в вялую улыбку. – Проходите, пан Раковский, располагайтесь, усаживайте девушку, сейчас мы с вами что-нибудь выпьем…

Он начал медленно подниматься, во весь свой практически двухметровый рост. Человек-скала. Но уже не та скала, что горделиво возвышалась над миром – старая, согбенная, побитая временем, прочими стихиями. Человек подошел к зеркальному бару, отворил створки.

Он не слышал, как в кабинет проник посторонний. Анджей и Криста тоже не слышали. Сухой щелчок заставил вздрогнуть. Ангерлинк качнулся, застыл, сделал попытку повернуться, но колени уже складывались, как у робота-конструктора. Он рухнул навзничь, не успев извлечь благородный напиток, – между письменным столом и кожаной софой для отдыха. Глаза, выражающие боль, тоскливые, пока живые. Но жизнь в них отражалась недолго. Еще раз щелкнуло, во лбу образовалась дырочка, а под затылком на ковре стала расползаться красная лужа…

Хорошо поговорили… Оба одновременно повернули головы. Да чтоб тебя!

– Сидеть, – произнес негромкий мужской голос. – Руки на подлокотники, не шевелиться.

Человек говорил по-польски, и голос у него был смутно знакомый. Криста застыла, не посмев выразить отношение к происходящему, глаза сделались озерами из дождевой воды, личико посерело. В кабинет, вкрадчиво ступая, вошел молодой человек в хорошо сидящем костюме от кутюрье. Он оставил дверь открытой, что-то тихо сказав стоящему за порогом. У молодого человека было кукольное лицо, аккуратный пробор, модные очки. Внешность референта при большом боссе. Он держал пистолет с глушителем – небрежно, стволом вниз, как держал бы сложенный зонтик.

– Здравствуйте, – вкрадчиво сказал он. – Не волнуйтесь, пожалуйста.

– Не волноваться? – сглотнул Анджей. – Хорошо, не будем волноваться. Здравствуйте.

Молодой человек обаятельно улыбнулся. Неважно, что он держал пистолет стволом вниз. Бросаться на него было бессмысленно: в спину пристально смотрели. Убийца неторопливо огляделся, ступил на ковер, с любопытством глянул на мертвого Ангерлинка. В глазах у него мелькнули веселые огоньки. Он подмигнул Анджею.

– Господин Ангерлинк, кажется, умер. Странно. Интересно, зачем ему это понадобилось?

Он приблизился к книжному шкафу, остановился напротив статуэток и словно впал в оцепенение. Жрец, Мудрец, Колдун, Оракул… Он простоял так несколько минут, потом резко обернулся.

– Не ожидал, что босс привезет в отель с таким трудом добытые реликвии. Мы считали, что это произойдет в другом месте. Ну что ж, личный промах господина Ангерлинка – его судьба была предрешена в любом случае. Он сильно постарел за последний год… – молодой человек тихо засмеялся. – У африканского племени шиллук есть прекрасная традиция. Правитель – это бог, но, находясь у власти, он должен постоянно демонстрировать свою дееспособность. Бороться за жизнь – причем в буквальном смысле. Любой из рода правителей имеет право убить его, если обнаруживает в нем признаки физической слабости. А если немощь становилась очевидной, царька просто умерщвляли – на законных, заметьте, основаниях.

– Послушайте, я вас знаю, – хрипло вымолвил Анджей. – Это странно, что вы живой. В мертвом виде вы смотрелись лучше, пан Корвич…

Молодой человек засмеялся.

– Хотите сказать, если факты не подтверждают теорию, от них надо просто избавиться? Нет уж, спасибо, умирать второй раз не хочу. В тот памятный день в вашей Варшаве произошла досадная накладка. Лукаш и пани Ядвига что-то заподозрили. Лукаш подслушал мой телефонный разговор, который показался ему странным. Пришлось форсировать события и подключать исполнителя. Оракула нужно было срочно вывозить – причем отнюдь не в Прагу. В аэропорту имени Фредерика Шопена уже высаживались люди Ангерлинка…

– Понимаю, – пробормотал Анджей. – Молодые борцы с мракобесием теснят своих старших товарищей. Организация внутри организации…

– Вроде того, – засмеялся Корвич. – Лукаша и Шиманскую пришлось устранять: их наблюдательность оказалась так некстати. Господину же Замойскому, получившему дозу отравляющего вещества, удалось улизнуть с Оракулом. Какая досада – он заранее погрузил его в багажник! В этот момент нарисовались вы, из-за чего произошла заминка. Я не видел, кто рвется в дом, поэтому предпочел прикинуться мертвым. А вы же не придумали ничего лучше, как схватиться с исполнителем, а потом бежать. Глупый день, Анджей, – Корвич, выражая огорчение, покачал головой.

– Но вы и дальше нас преследовали…

– Всего лишь частность. В Праге слишком ярые наши коллеги пытались выбить из вас местонахождение Оракула, но эти выскочки уже наказаны… Наши люди – некая семейка Симпсонов – волоклись за вами по Каиру, поскольку мы не знали, где именно в Каире прячутся Предок с Обезьяной. Там сотни музеев, частных коллекций. Не поверите, я даже сейчас не знаю, в каком собрании их выставляли, – Корвич засмеялся. – Но это уже неважно. В Каире наших людей также постигла неудача – еще один глупый день. Ну, ничего, всё хорошо, что хорошо кончается. А в остальных ваших похождениях мы не чинили вам никаких препятствий. Зачем? Вы делали именно то, что надо – добывали Жреца, Мудреца, Колдуна, чтобы отправить их в Прагу. Мексика, Мадагаскар, Шотландия… Если кто-то в этих странах пытался вам препятствовать, то это не наши люди. Напротив, мы болели за вас всей душой, можно сказать, сопереживали.

– Семнадцатое июля, понедельник, Варшава, – пробормотал Анджей. – Ваши люди предложили встретиться в 17:00?

– Наши, – пожал плечами Корвич. – Утром стало известно, что к делу собираются пристегнуть некоего Раковского. Вам действительно хотели сделать заманчивое предложение – поработать на нас, а не на эту отжившую развалину… Увы, лично я не знал, что Лукаш по приказу Замойского уже назначил вам встречу на два часа. Пришлось, как говорится, перестраивать взаимоотношения…

Он подошел к двери и что-то сказал скрытому в тени человеку. Вошла серая личность с вместительной сумкой и принялась аккуратно упаковывать предметы коллекции. Криста не шевелилась. Молчала, закусив губу, выжидающе смотрела Анджею в глаза. А что он мог сделать?

Собрав коллекцию умбара, человек вышел. Остался труп Ангерлинка, но дышать стало легче.

– Мы свободны? – глухо спросил Анджей.

– С какой стати? – удивился Корвич. – Не держите нас за глупцов, Анджей. Вы считать умеете? Статуэток пять, а не шесть. Отсутствует Оракул. Я понимаю, вы сейчас встанете на дыбы, будете уверять, что ни сном ни духом, но увы и еще раз увы. Нашелся свидетель, который видел, как вы садились в джип Замойского. Последний умирал – он просто обязан был признаться, куда спрятал божка, – с наказом рассказать об этом Ангерлинку. Скажете? – Корвич посмотрел на него с затаенной надеждой.

– Не могу знать, – мотнул головой Анджей. – Замойский не открыл эту тайну. До последней минуты он надеялся, что выживет. Смерть нагрянула внезапно…

– Когда ее совсем не ждешь, – вздохнул Корвич и посмотрел на часы. – Хорошо, Анджей, я понял вашу позицию. Из отеля все равно придется убираться. Не устраивайте эксцессов по дороге, договорились? Учтите, маленький укол – и ваша очаровательная подруга станет огорчительно мертвой…

Казалось, эта вакханалия уже не кончится. Их вели по блистающим апартаментам. Аркада, гостиная, банкетный зал. Трупы охранников Ангерлинка уложили в ряд. Кровь на коврах растеклась лужами. Судя по всему, Корвич блестяще спланировал и провел акцию. Запустил кроликов в клетку, устроил резню, выставив охрану, ничем, в принципе, не отличимую от охраны Ангерлинка. А после хоть потоп… Человек в приличном костюме на часах у входа в апартаменты украдкой ухмыльнулся, уловив знак молодого босса. Пристроился в арьергард. Роскошный лифт, первый этаж, вышколенная прислуга, равнодушными глазами провожающая процессию. Никто не позвонит в полицию. Пока почуют неладное, найдут трупы, пройдет целая вечность…

Их везли на микроавтобусе по ночной Праге – безлюдными переулками, мимо площадей, где утихло туристическое оживление. Скупо освещенная окраинная улочка, заводики, боксы, железнодорожные переезды. Стальные ворота охотно раздвинулись, когда автомобиль свернул в заводской проезд…

Густой туман клубился в голове. Он развеялся в душном подвале, где были капель и монотонный гул. Сырость стекала с потолка. Освещение было скудное. Извивы труб, обмотанных изоляцией, чугунные вентили с «рулевым» управлением. Анджей сидел на бетонном возвышении, руки были связаны за спиной. Двое парней славянского типа, засучив рукава, уже готовились к затяжной пытке. Криста находилась здесь же: лежала на сыром полу, подтянув колени, с тоской смотрела ему в глаза. В двух шагах расположился Корвич. Снял пиджак, бережно расправив его на коленях, ослабил галстук. Вынул носовой платок, вытер взопревший лоб.

– С прибытием в пансион, Анджей. Жарковато здесь.

– Где мы? – спросил Раковский.

– Котельная частной фабрики по изготовлению пластиковой тары. Поговорим? Времени вагон, хотя и неприятно, конечно, сидеть в таком пекле…

Истязатель уже завис над душой, готовый начать по первому распоряжению.

– Анджей, скажи ему… – прошептала Криста.

– Ладно, пан Мариуш, – буркнул Анджей. – Признаю свое поражение. Девятый километр Гржанской дороги, если ехать из Варшавы, пятнадцать шагов на юг от километрового знака, опушка, глубокая рытвина, оставленная трактором, заросли можжевельника в рытвине… Не терпится, пан Мариуш, познать тайны бессмертия, обрести сокровенное знание? А может, спешите осчастливить человечество первым, пока это не сделал кто-то другой?

Истязатель в растерянности застыл. Распрямил спину, вопросительно взглянул на Корвича: может, все-таки сломать ему что-нибудь? Корвич с интересом смотрел на Анджея. Сделал знак: отойди. Подручный нехотя отодвинулся. Взял у приятеля сигарету, закурил.

– Рытвина… – задумчиво повторил Корвич. Задумался. Вскинул голову, – Вы, ребята, в своем уме? Какая рытвина?

– След такой, – пояснил Анджей, – оставленный большегрузным транспортом. Может, у него пикник там был – на обочине.

– Но это же безумие! – Корвич подпрыгнул, очки заблестели. – Разрази вас гром! Любой прохожий может туда залезть и… – Он замолчал, представив неутешительные последствия.

– А мне какое дело? – Раковскому стало смешно. Неужели поверил?

– Вот суки, – сплюнул Корвич. Он тут же выдернул из-за пояса телефон, чтобы звонить на другой край света.

Гавкнул выстрел. Подручный «референта», делающий глубокую затяжку, поперхнулся, рухнул на колени. Второй развернулся вокруг оси, пистолет уже в руке, но гавкнул второй выстрел, парень отлетел к стене, сполз.

Очкарик выронил пиджак, завертел головой. Жалобное выражение расползалось по кукольному личику. Он сморщился, как от резкой зубной боли, судорожно вздохнул. Глаза наполнились невыразимой мукой. Он выронил телефон, заслонился обеими ладонями, закричал. Но крик оборвался вместе с выстрелом, сверкнули пятки, очкарик грохнулся затылком о внушительный вентиль…

Двое с пистолетами просочились в подвал, растеклись по стенам. Протиснулся третий, старчески кряхтя, распрямил согбенную спину. Рослый, седовласый, лицо изрыто морщинами, под глазами залегли глубокие от усталости тени. Но глаза задорно и как-то компанейски поблескивали.

– Неплохие новости, Анджей. Увлекательное путешествие в лучший из миров откладывается на неопределенное время.

Заворочалась Криста. Приподнялась на одной руке, стала бешено креститься. Священный ужас перекосил привлекательное личико. Она увидела призрака.

– Мои поздравления, господин Ангерлинк, – устало сказал Анджей. – Вас тоже мир мертвых решительно отторгает. Не нравитесь вы ему…

– Маленькие хитрости, уважаемый, – ворковал Ангерлинк, самолично развязывая Анджея, – позволяющие избежать крупных трагедий. Сколько лет твердили грамотные люди: обзаведись, чудак-человек, качественным двойником. Мир не прост, никто не ведает, что случится в следующую минуту. Бедный пан Гойда, он чувствовал, что этот вечер добром не кончится…

– Я, кажется, догадываюсь, – шептал Анджей. – Не Корвич провел блестящую операцию по вашей ликвидации и изъятию коллекции умбара, а ровно наоборот…

– Вы догадливы, Анджей, молодости свойственны самонадеянность и опрометчивость. Из Корвича бы вышел толковый работник, придержи он свои амбиции лет на десять. Но жизнь нам его сообщники попортили… Мы давно поняли, что в организации окопалась пятая колонна. События в Варшаве – не случайны. Вы рассказали о трех трупах в арендованном особняке. Сочинять у вас оснований не было. Но когда туда приехали наши люди, трупов не нашли! Резонно допустить, что с этими трупами что-то не так. Стали копать. Обнаружили «человека, похожего на Корвича» в одной из недорогих гостиниц Праги. До поры до времени его не брали, вычисляли сеть, которую парень разбросал по организации. Требовалось весомое доказательство участия Корвича в заговоре. Такое доказательство получили. Я знал, что за вами будут следить. Я рискнул пятью статуэтками, пожертвовал жизнями трех охранников, чтобы вычислить этих ренегатов…

– Вы отправили людей на смерть, – констатировал Анджей.

Ангерлинк не смутился. Такое божественно недосягаемое существо не могло взять в толк, почему оно не имеет права посылать людей на смерть.

– Но это их работа, – он недоуменно пожал плечами. – Парни получали достойную зарплату, их семьи не будут ни в чем нуждаться. Пан Гойда тоже сознательно делал свое дело. Бывший бездомный из Любрица – последние полгода прожил в комфорте и сытости… Пана Гойду подробно проинструктировали. Он умел подделываться под меня, знал вас по именам, с него лишь требовалось предложить вам выпить и начать беседу – примерный текст прилагался. Справедливо полагали, что Корвич не станет тянуть резину. Бедный пан Гойда. Он сразу понял, чем это кончится, как он усердно молился, надеясь на спасение…

– Это конец истории? – спросил Анджей. – Мы с мисс Зиверс можем быть свободны?

– Можете, – кивнул Ангерлинк. – Когда настанет конец истории, – его глаза сделались такими добрыми, что сразу стало понятно – конца истории не предвидится. – Я слышал ваш разговор с Корвичем, Анджей. И про девятый километр, и про рытвину от большегрузного транспортного средства. Нехорошо. Мне вы сказали, что о последнем прибежище Оракула ничего не знаете. Честно говоря, я терялся в догадках, верить вам или нет. Хотели приберечь козырь, признайтесь?

– Хотел, – признался Анджей. – Забудьте. Шестнадцатый километр той самой дороги, десять метров на север, к опушке, под стволом поваленного дуба. Слова пана Замойского. Всё, – Анджей закрыл глаза. Теперь его ничто не связывало с коллекцией умбара. Не его удел – бессмертие и познание сути вещей.

Несколько минут в подвале стояла хрупкая тишина. Анджей открыл глаза.

– Вы что-то говорили про миллион долларов? Приукрасили, наверное?

Ангерлинк покачал головой. Он пытливо разглядывал художника. Он читал его, как раскрытую книгу, ясно понимая, что творится у того на душе.

– Деньги уже переводятся, Анджей – небольшими суммами. Вы можете возвращаться домой. Более того – о транспорте для вас… и для меня любезно позаботятся. Мы полетим около полудня. Чартерный рейс, дипломатический борт, минимум формальностей. Мисс Зиверс может остаться в Европе.

– Я полечу с вами, – слабым голосом сказала Криста.

– Воля ваша, – пожал плечами Ангерлинк. – Потребуется оформление.

– Вы мне не верите? – спросил Анджей.

– Не верю, – улыбнувшись, вкрадчиво сказал Ангерлинк. – Вы соврали мне, соврали Корвичу, что мешает соврать еще раз? Удивляетесь, что я не звоню в Варшаву, как это собирался сделать Корвич, не прошу своих резидентов прогуляться до вашего примечательного дубка?.. Не звоню, Анджей. В вашем городе нет моих резидентов. Кончились. Да и не надо, – губы Ангерлинка задрожали, он волновался. – Возможно, я суеверен. Верю, что удачу мне принесете только вы. Возьмем с собой коллекцию, не возражаете? Не уронят же они нас где-нибудь в районе Силезии? Эти парни не дураки, понимают, что их хотят воссоединить. Посидим в уютной обстановке, поразмыслим о таинствах бытия… – Он покрутил головой, словно избавляясь от чар колдовства, сообразил, что городит чушь, нахмурился. – Почему бы нам отсюда не убраться? Жарковато в этом подвале…