Текст книги "Сила мысли"

Глава 19

Венеция, Италия

Тони улыбался, наблюдая, как Лэйси и Маршалл общались друг с другом. Они сидели через проход от него в салоне «Боинга 767». Полет подходил к концу, и самолет заходил в международный аэропорт Марко Поло в Венеции, поэтому Лэйси не могла оторвать глаз от окна. В одной руке путеводитель, другой рукой дергает за рукав Маршалла – вылитый ребенок в Диснейленде.

Она говорила довольно громко, так что и Маршалл, и Тони заражались ее приподнятым настроением.

– Весь город построен аккурат посреди лагуны. – Ее голос был полон удивления. – Ни одного автомобиля не видно, потому что вместо улиц здесь – каналы, так что единственный способ куда-либо добраться – плыть на лодке. В городе сто пятьдесят каналов, и их соединяют более четырехсот мостов.

Маршалл уткнулся в айфон, изучая пешеходную карту города. Не поднимая лица, он отозвался:

– Думается мне, цены на газ их здесь не особо волнуют.

Лэйси прижала указательный палец к стеклу иллюминатора.

– Вот это площадь Святого Марка, кажется. Вы представляете, что за удивительные события здесь происходили? А сколько было известных людей, которые там жили, вроде Марко Поло или Казановы? И Вероники Франко!

Девушка перевела взгляд на Маршалла, и актриса взяла в ней верх. Ее детский энтузиазм сменился знойной улыбкой – от такой вполне может перегореть кардиостимулятор. Она не делала тайны из своего интереса к Маршаллу, как ясно видел Тони. Лэйси любила заигрывать с ним, будто чувствуя, что вот-вот пробьет оборону. И несмотря на притворное равнодушие его друга, Тони подозревал, что она была недалека от истины.

Лэйси призывно скользнула ладонью по руке Маршалла.

– Вероника Франко была самой известной куртизанкой Венеции в шестнадцатом веке. Говорят, она была настолько умелой, что однажды спасла республику от господства Церкви, потому что имела власть над самим королем Франции в своих покоях. Как вам это?

Маршалл мягко вытащил руку обратно, все еще весь погруженный в свой айфон. Прелести Лэйси, казалось, совершенно не трогали его, но Тони уловил на лице своего приятеля намек на улыбку.

Лэйси посмотрела на Тони, ища моральной поддержки, после чего поджала нижнюю губу и делано надулась.

Тони поднял ладони кверху, показывая, что он пас. Ему не хотелось оказаться в эпицентре этого спора.

* * *

Тони оставил своих спутников у оживленной стойки регистрации маленькой гостиницы, а сам в это время зашел за угол запруженного толпами людей железнодорожного вокзала. Прокладывая себе дорогу через полчища туристов, он направился в мужской туалет на северном конце путей, где заперся в последней кабинке и пошарил рукой в керамическом бачке унитаза. К задней стенке липкой лентой был приклеен маленький ключик от ячейки. Везде иметь преданных товарищей по службе в спецподразделениях – это дорогого стоит. Ур-р-ра!

Из ячейки мужчина достал компактный, но тяжелый рюкзак. Быстрый осмотр его отделений подтвердил, что все на месте и уложено как нужно. Перекинув этот рюкзак через плечо, Тони повстречал Маршалла и Лэйси на пешеходном мосту Понте Скальци, ведущем от вокзала – одном из тех трех мостов, что пересекают серпантин Гранд-канала.

По настоянию Лэйси Маршалл был одет наряднее обычного – в бежевые льняные штаны, мокасины и легкий кашемировый свитер. Сама же девушка была разодета так, что люди просто сворачивали головы – яркий сарафан, широкополая шляпа, большие дизайнерские солнечные очки и пара симпатичных, как она говорила, потрескавшихся лакированных босоножек. Оба они выглядели как европейские модели, которые собрались на фотосессию.

Тони же, напротив, ни за кого другого, кроме как за туриста, было не принять – на нем были свободные джинсы, черные теннисные туфли, темная толстовка и бейсболка с надписью «Янки». Удобно и движения не сковывает.

В рядах магазинов и ресторанов по обе стороны двухполосного моста царило оживление от утреннего наплыва туристов, наслаждающихся необычно теплой погодой. Подростки с набитыми рюкзаками за плечами, а также сотовыми телефонами и плеерами последнего поколения сбивались в стайки, собираясь совершить набег на этот город. Гид с табличкой над головой пас группу японских туристов, гулявших по мосту, и сделал остановку, пока они щелкали на фотоаппараты вапоретто, скользящую под ними.

Голуби порхали и планировали в небе, ища новых любителей их покормить. Живот Тони ворчал, чуя густой аромат свежеиспеченной пиццы, плывший от маленькой траттории.

Сегодня был первый день карнавала. Время еще было раннее, но кое-где уже встречались пары в искусно выполненных костюмах, которые стекались к площади Сан-Марко, чтобы принять участие в начале празднества.

Вооружившись пешеходной картой на айфоне Маршалла, трое американцев пересекли канал и по лабиринту извилистых улочек и выгнутых мостов направились по адресу Франчески в район Сан-Поло. С ее визитной карточкой для Маршалла не составляло труда взломать базы данных отдела кадров института, чтобы выяснить ее домашний адрес.

После десятиминутной прогулки они остановились при входе в мощенный булыжником переулок.

– Нам сюда, – объявил Маршалл, указывая на полукруглую деревянную дверь в каменной стене высотой в пятнадцать футов в тупике узкой улицы.

Перед этим Тони немного задержал своих товарищей за углом. Он вставил себе в ухо маленький беспроводной наушник и закрепил подвесной микрофон. Таким же устройством он экипировал Маршалла, после чего набрал его номер, занесенный в память.

– Как меня слышно?

– Прекрасно, – ответил Маршалл.

Тони посмотрел на базарную площадь позади них. Толпа здесь была пореже. Дети кидали мячик о стену церкви, компания стариков играла в карты в тени зонтика с надписью «Cinzano» возле небольшого кафе.

– Слушайте, – начал Тони. – Похоже, та дверь ведет в небольшой внутренний двор. Мне нужно приблизительно пятнадцать минут, чтобы осмотреться и добраться до места назначения. Я вам позвоню, когда буду на месте. Не отключайтесь, чтобы я мог контролировать то, что будет происходить, когда вы позвоните в дверь. Помните, если что-то пойдет не так, быстро бегите отсюда, и встречаемся в отеле. – Он испытующе посмотрел на Лэйси. – Ты уверена, что готова к такому?

– Абсолютно! – без колебаний ответила девушка.

Тони восхитила ее уверенность.

– Так что берите столик в кафе и ждите моего звонка.

С этими словами он пошел по тротуару, свернул направо в переулок и исчез за углом.

Пятнадцать минут спустя Тони присел позади кирпичной стены высотой ему по пояс между небольшой уличной мастерской в лодочном гараже и внутренним двором дома, где жила Франческа. Позади него качалась непришвартованная гондола. Он был насквозь мокрым, и у его ног натекла небольшая лужа. Рядом стоял открытый рюкзак. Это была единственная вещь, которую он смог не замочить, когда быстро переплывал, гребя одной рукой, мутные зеленые воды канала. Опыт не из приятных. Вода здесь никогда не прошла бы санитарную проверку.

Когда Тони заново собрал из частей свою полуавтоматическую винтовку «Хеклер энд Кох», ему стало значительно спокойнее. День назад, выбирая оружие, он взял ее с собой, как старого друга.

Небольшой внутренний двор был огорожен стенами из оштукатуренного красного кирпича высотой в три этажа. Душистые побеги жасмина бежали по ним вверх, достигая окон верхнего этажа и окружая их со всех сторон. Большинство окон были открыты – их темно-зеленые деревянные ставни прижимались к стене по обе стороны от них. Цветочные горшки под некоторыми подоконниками играли всеми красками, а белье на веревке, натянутой между двумя окнами, трепетало на слабом ветру.

Если все пойдет как запланировано, то никто никогда не узнает, что Тони был здесь. Маршалл и Лэйси придут поговорить с той женщиной, Франческой, и выяснят, что она знает. После того как они уйдут, Тони останется наблюдать, чтобы видеть, как Франческа будет реагировать. И хотелось бы надеяться, что им повезет и она приведет их к Джейку. Что угодно могло пойти не так, как надо, но это был их наилучший вариант. Чтобы не привлекать полицию и не упустить любой шанс поймать эту женщину и ее внештатных охранников.

Тони набрал номер Маршалла. Тот ответил после второго гудка:

– Тони?

– Я на месте. Вас слышу, – отозвался его друг. – Не отключайтесь.

– Все понял. Мы идем.

Тони было слышно через наушник эхо шагов Маршалла и Лэйси, когда они шли по переулку. Когда они приблизились к воротам, сигнал стал прерываться.

– Мы… Стоим ря… – шептал Маршалл в наушнике Тони, и тот проверил экран своего телефона. На индикаторе уровня сигнала мерцала только одна палочка.

– Марш, держитесь, – прошептал Тони. – Ты меня слышишь?

Ответа не было.

Тони услышал, как наверху прозвенел звонок. Маршалл и Лэйси должны были еще быть за воротами.

На верхней площадке узкой каменной лестницы, которая окружала здание, открылась дверь. Из тени лодочной мастерской Тони видел, как коренастый старик выходит и смотрит на стену, чтобы рассмотреть, кто звонил. Лицо его было загорелым и обветренным от долгих лет пребывания на солнце. Мимические морщины вокруг его рта и глаз противоречили тем подозрениям, что сложились у Тони.

На предплечье старика покоилась старинная двустволка. Тони насторожился. Он встряхнул сотовый телефон и быстро прошептал в микрофон: «Марш, стоп!»

Ничего.

Снова послышался звонок.

Бормоча что-то в портативную радиостанцию, старик прислонил ружье к балюстраде – там его легко было заметить и оно было под рукой.

Открылась еще одна дверь, на этот раз перед площадкой, прямо напротив места, где прятался Тони.

Он отступил в тень и снял винтовку с предохранителя.

Из двери выбежали двое мужчин, которые заняли позиции для прикрытия в пределах внутреннего двора. Один из них, едва достигший совершеннолетия, присел позади гигантской римской вазы всего в десяти футах от места, где прятался Тони. Он был одет в полосатую рубашку гондольера с намотанным на шею красным шарфом, и его дрожащие руки сжимали маленькую девятимиллиметровую «беретту».

Второй мужчина был намного старше. Его густые волосы смотрелись красиво вместе с широкими седыми усами. Голубые глаза бдительно следили за присходящим. Он держал немецкий пистолет «шмайссер». Этот мужчина напоминал постаревшего, но не утратившего сноровки ветерана Сопротивления Второй мировой. Он остался стоять в дверях, незаметный со стороны входа во внутренний двор.

Как и старик наверху лестницы, эти двое имели обветренные лица, но на профессионалов определенно похожи не были. Значит, они могли начать палить без разбору.

В дверь позвонили в третий раз, и теперь она открылась, и в нее вошли, держась за руки, Маршалл и Лэйси. Тони попросил их, чтобы они выглядели безопасно для троих вооруженных мужчин, что они и сделали.

Ситуация была накалена до предела. Тони оценил степень опасности каждой угрозы. Сначала стоит вырубить возбужденного юнца.

Теперь и без наушника было слышно, как Маршалл обратился Лэйси:

– Помни, говорить буду я.

Девушка скорчила недовольную мину.

– Да, дорогой. Все как ты скажешь.

Они оба так и подскочили, когда старик сердито крикнул им сверху что-то по-итальянски. Тони понятия не имел, что он сказал, но его тон и резкие взмахи рукой не оставляли сомнений, что он гонит их прочь.

Вместо этого Маршалл продолжил идти вперед.

Нервный молодой гондольер, стоявший перед Тони, выскочил на незваного гостя с пистолетом.

– Fermati![12]12
  Стой! (ит.).


[Закрыть]

Маршалл и Лэйси дернулись, обернувшись на него.

Тони сменил прицел.

Пожилой человек тоже выпрыгнул из тени. Он кричал по-итальянски, ругая, кажется, своего молодого напарника.

Юный гондольер опустил оружие

Чем и спас себе жизнь.

Тони снял палец со спускового крючка винтовки, но продолжил держать местных жителей на мушке и, успевая контролировать правым глазом вид сбоку, выпрыгнул во двор позади мужчин.

– Стоять! – Рык у него получился угрожающим.

Головы у всех дернулись в его направлении. Тони быстро навел свое оружие по очереди на каждого из вооруженных мужчин и на старика, стоящего на лестнице, очертив дулом треугольник, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что при необходимости он вполне может уложить их всех разом. Он не знал, говорил ли кто-либо из местных жителей по-английски, но был вполне уверен, что они поняли, когда он сказал:

– Очень медленно опустите ваше оружие.

Пожилой человек слева от него немедленно опустил пистолет.

А вот его молодой друг все еще раздумывал.

Тони выпустил из винтовки три пули, аккуратно вбив их в пол с правой стороны у ног юнца. Они влетели в цемент со звуком приглушенного взрыва, и светлые осколки присыпали штаны гондольера, отчего он застыл как вкопанный. Его пистолет с грохотом полетел на землю, а трясущиеся руки взлетели над головой.

Старик наверху кричал что-то по-итальянски, и глаза его метали молнии. Потом он поднял винтовку в воздух.

Лэйси выступила вперед, похлопывая ладонями в воздухе.

– Per favore, signore, aspettate![13]13
  Синьор, пожалуйста, подождите! (ит.).


[Закрыть]

Тень сомнения на мгновение легла на лицо старика. Он изучал девушку, а она продолжала свою пламенную речь на итальянском языке. Маршалл смотрел на Лэйси, как будто видел ее впервые в жизни. Тони понимал, что она говорила, немногим лучше своего друга, но ему удалось разобрать, что она упомянула Джейка и Франческу.

Ружье опустилось еще немного вниз, и старик сказал по-английски:

– Имя Джейк я уже слышал.

Лэйси переключилась на английский язык и объяснила, зачем они пришли. Лицо старика смягчилось, и напряженные плечи начали постепенно расслабляться. Он совсем опустил ружье и жестом показал на затемненное окно на уровне своей головы. Из тени выглянул, одновременно снимая с предохранителя винтовку «M1», еще один человек.

Винтовку, нацеленную прямо в затылок Тони.

Черт. Как близко!

– Пожалуйста, – попросил старик. – Ваше грозное оружие здесь ни к чему. Вы среди друзей. Вашего друга Джейка здесь нет, но я вполне уверен, что знаю, где он может быть. Боюсь, что и он, и Франческа находятся в серьезной опасности. Позвольте представиться. Я – Марио Феллини, отец Франчески.

* * *

Небольшой дом был очарователен в своей простоте. Терраса, большой камин, стены цвета французского багета и потолок, перекрытый массивными балками, – все вместе создавало атмосферу манящего тепла.

В маленьком жилище царил порядок, и лишь на диван был брошен целый ворох ярких костюмов и масок.

Все семеро собрались вокруг обеденного стола. Марио заставил каждого представиться, настаивая, чтобы все называли друг друга по имени, как было принято в его доме. Голубоглазого пожилого человека с внутреннего двора звали Винченцо, и это был единственный брат Марио. В нем чувствовалась холодная ярость, и Тони это нравилось. Они обменялись крепким рукопожатием. Самый младший из них был сыном Винченцо по имени Альберто. Он все время улыбался и не мог отвести взгляд от Лэйси. Темноволосого человека с карабином звали Лоренцо, и это был давний друг семьи. Все – гондольеры.

Марио объяснил, что Франческа упоминала о необычном американце, с которым познакомилась в Калифорнии. И хотя ее встреча с ним прошла неудачно, старый Феллини видел, что дочь была заинтересована, когда она рассказывала о нем утром после возвращения из поездки. А еще она говорила, что ее босс, синьор Баттиста, решительно намеревался встретиться с ним.

От упоминания о Лучано Баттисте зеленые глаза Марио зажглись недобрым огнем. Это имя он просто выплюнул.

– Люди Баттисты вашего друга, вернее всего, и похитили, – добавил он.

И все-таки кое-что Тони что-то не мог понять до конца.

– Но для чего оружие? – начал расспрашивать он венецианцев. – Кого вы ждали? И почему ваша дочь работает на человека, которого вы так открыто ненавидите?

Старик заколебался, и его глаза увлажнились. Он встал из-за стола, сходил на кухню и принес целую бутылку шведского односолодового виски. Поставив бутылку на стол, он, сгорбившись, подождал, пока Винченцо доставал из буфета позади него семь низких стаканов, а затем налил в каждый из них темного напитка на два пальца.

Маршалл, Лэйси и Тони молча ждали в тишине, пока старик будет рассказывать дальше, обмениваясь мрачными взглядами.

Поднимая свой стакан, хозяин дома жестом указал остальным сделать то же самое, и когда он залпом осушил свой стакан, во взгляде его было очень много боли. Все за столом последовали его примеру, включая и Лэйси, хотя от двойной порции она вся скривилась.

Твердо поставив пустой стакан на стол, Марио продолжил рассказывать ужасную историю о том, как месяц назад ему довелось столкнуться с Баттистой и его людьми в этой самой комнате.

Лэйси сидела не дыша. Ее лицо побледнело, когда Феллини стал описывать зверское убийство, и Маршалл взял ее за руку, чтобы успокоить.

– Я уверен, что те же самые люди и схватили вашего друга Джейка, – закончил Марио.

Разъяренный Тони почувствовал, что кровь приливает к его лицу. Он хотел достать этого персонажа Баттисту как можно скорее.

– Где его можно найти? – спросил он.

Феллини твердо положил руку ему на плечо.

– Терпение, мой друг. Мы пойдем все вместе. Сегодня же. – Он оглядел Тони с ног до головы. – Но сначала нам надо удостовериться, что вы одеты как нужно. Сегодня вечером вы должны слиться с венецианцами.

Старик взял бутылку и щедро долил всем сидящим за столом виски, после чего начал объяснять, что он и его команда гондольеров запланировали.

Глава 20

Венеция, Италия

Джейк открыл глаза и увидел смотрящего на него ангела, вьющиеся волосы которого были убраны со лба двумя розовыми заколочками. Большие карие глаза Сарафины горели тревогой: она старалась понять по его лицу, все ли с ним хорошо.

Последним, что помнил Бронсон, был полет головой вниз в серую гладь канала. Три этажа – расстояние немалое, даже если прыгать в воду. От удара можно было заполучить вывих или даже сломать кости, если не войти в толщу воды правильно. Беглец приложил все усилия, чтобы лететь ногами вперед и быть готовым сразу же грести руками и сворачиваться в воде, чтобы не нырнуть слишком глубоко. Но от прыжка его закрутило, и он обо что-то сильно ударился головой. Люди Баттисты, должно быть, выловили его из воды.

Но почему его возвратили в комнату пансионата с детьми? Лучано сказал, что они получили все, что им требовалось, в ходе обследования его мозга: почему тогда его просто не убить – и дело с концом?

Джейк попытался сесть, за что был наказан ударом боли в голове, где-то сбоку. От накатившего волной головокружения ему показалось, будто комната поворачивается на четверть оборота каждый раз, когда он моргает. К горлу подступала булькающая тошнота, от которой он вот-вот должен был захлебнуться. Мужчина пощупал голову и с трудом подавил крик страха, когда понял, что значительная часть его черепа скрыта толстым слоем бинта.

Что они сделали на этот раз?

Сарафина накрыла его руку своей, и ее сочувствие тронуло его. Стараясь сидеть ровно, Бронсон слабо улыбнулся ей:

– Привет, милая.

Девочка засмеялась, обняла его своими маленькими ручками и стиснула еще крепче, чем своего плюшевого мишку. Ее сострадание пролилось на него как прохладная ключевая вода в жаркий летний день. Потом она отвела глаза – ей все же трудно было поддерживать зрительный контакт. Покусывая нижнюю губу передними зубами, она сказала по-английски с акцентом:

– Джейк… пожалуйста, выздоравливай.

Бронсон не смог скрыть удивления.

– Сарафина! Ты говоришь по-английски?

Лицо малышки раздулось от гордости.

– Si – да. Ахмед научил. Хорошо?

– Это замечательно, крошка. – Мужчина похлопал по ножке кровати, и Сарафина подползла к нему и села на краешек его постели. – Милая, я не хочу, чтобы ты волновалась. Все будет хорошо. Понимаешь?

Девочка покачала головой, и Джейк уловил неуверенность в выражении ее лица. Он взял ее за руки, сосредотачиваясь. «Я знаю, что ты боишься, но ведь я защищу тебя. Обещаю».

Ее лицо просияло, и Бронсон почувствовал ее облегчение. Теперь она как будто была уверена, что все будет как нужно. Сарафина сжала руки Джейка, отскочила от кровати и побежала к фортепьяно в соседней комнате. Успокаивающая мелодия, которая за этим последовала, отразила чистоту ее духа. Инструмент был явным источником радости и мира в ее жизни.

Его трусы все еще были влажными. Мокрая одежда – та самая, что он забрал у охранника – лежала сырой кучей на полу у его кровати. Синий спортивный костюм, в который работники института первоначально одели его, висел на одной штанине на подсвечнике из граненого стекла возле его кровати. Должно быть, кто-то из охранников его туда закинул. Можно представить, какую они получили из-за него выволочку. Одного убил, остальных выставил перед их боссом дураками. Джейк захватил спортивный костюм и надел его, двигаясь все быстрее по мере того, как приходило в норму его чувство равновесия.

Ахмед терпеливо ждал, стоя в углу комнаты и вертя на комоде маленький радужный волчок. Когда Бронсон наконец заметил его, маленький мальчик сказал:

– Они хотят знать, как вы это сделали.

– Что именно, Ахмед? – уточнил мужчина.

– Выключили свет и сделали так, что у Карло заболела голова.

Джейк сосредоточился на этих словах, вспоминая свой побег из комнаты.

– Я слышал, как они это говорили, – добавил Ахмед. – Они не думали, что я слушаю, но я заметил. В любом случае вы здесь именно поэтому. И они могут выяснить, как вы это сделали. – Ахмед коснулся шрама у себя на затылке и понизил голос, как будто пересказывая жуткую сцену из фильма ужасов. – Они хотят посмотреть на ваш мозг, когда вы все чувствуете!

Неделю назад Бронсон посмеялся бы над такими словами. Но не теперь.

– Но им теперь приходится ждать, – продолжал ребенок, – потому что вы повредили голову, когда прыгали в воду. И вообще, они сейчас слишком заняты подготовкой к костюмированному балу сегодня вечером.

Джейк вспомнил, как Франческа рассказывала про тщательно продуманное празднование карнавала, в котором каждый год принимал участие весь город. Большой бал-маскарад был значимым событием, которое проходило в огромном внутреннем дворе древнего палаццо, где размещался институт.

– А вы правда выключили свет силой мысли? – поинтересовался Ахмед. – Может, и меня научите?

– Обязательно, приятель. Когда-нибудь, – ответил Джейк, похлопав мальчика по плечу. Тот тревожно поежился от прикосновения.

«Тогда понятно, почему я все еще жив», – подумал Бронсон. Они, должно быть, просмотрели записи камер наблюдения и увидели, как он одолел двоих охранников. Завтра его снова доставят в комнату для допросов, и охранников на этот раз добавят. Тут ему и конец. И детям, и Франческе.

Но пока что он – важный источник знаний, и это сохраняет ему жизнь. Это и можно использовать в собственных интересах. Мужчина вспомнил о комнате с кучей костюмов, о которые он споткнулся, когда бежал по коридорам, и у него начал вырисовываться план.

Баттиста, должно быть, и разбитые мониторы наблюдения уже заменил. Джейк должен был помнить, что каждое его движение отслеживалось.

Он прошел в следующую комнату вместе с мальчиком.

– Ахмед, давай снова учить дари.

* * *

После нескольких долгих часов скорочтения и словесного повторения Джейк усвоил структуру и слова родного языка Ахмеда и теперь работал над точной настройкой интонации и акцента. Несмотря на свои травмы, он был поражен замечательными изменениями, которые продолжали происходить с его головой. Новый язык за пару дней?

Невероятно.

Когда они начали заниматься, еще днем, Бронсон бродил по большой комнате, повторяя фразы, заданные ему мальчиком. Передвигаясь, он тщательно изучал стены и крепления, пока не смог сказать с уверенностью, что идентифицировал местоположение каждого глазка скрытой камеры.

Удовлетворенный, Джейк сел за компьютерный терминал рядом с Ахмедом, непринужденно отвернув монитор в сторону от камер и от большого зеркала наблюдения в конце комнаты. Затем, в то время как внимание мальчика было сосредоточено на его собственном компьютере, где он искал фразы для обучения Джейка, сам Джейк быстро поискал жесткий диск. Он знал, что у этого компьютера нет доступа в Интернет, но так как это устройство считалось инструментом для развития детей с продвинутыми умственными способностями, он надеялся, что его база данных включала намного больше, чем просто языковые уроки.

То, что Бронсон нашел, было настоящей золотой жилой. Бескрайнее собрание материалов с универсальной тематикой и библиотека справочного материала и статей. Джейк зарылся в файлы и начал исследование, которое должно было стать краеугольным камнем его плана спасения.

Дело продвигалось медленно и трудно, потому что он был вынужден уменьшать окно каждый раз, когда Ахмед вставал, чтобы пробежаться через какое-нибудь уникальное выражение в их уроках языка дари. Но постепенно Джейк выяснил все, что ему было нужно.

День шел своим чередом, и напряжение от интенсивной концентрации внимания не прошло даром. Отек на голове Бронсона стал пульсировать, и ему становилось все труднее и труднее изучать сложные технологии и одновременно разговаривать на дари с Ахмедом. Это задавало другой темп обычной многозадачности.

После обеда Сарафина прикорнула на маленьком диване, и Джейк отнес ее в комнату пансионата и уложил на кровать. Он поцеловал ее в лоб. Сладких снов, крошка.

Затем, уверенный, что готов как никогда, мужчина возвратился в другую комнату, закрыл компьютер и продолжил разговор с Ахмедом на дари.

– Так как вы оцениваете мои успехи, профессор? – поинтересовался Джейк.

– Чудеса! Вы говорите так, будто вы из моей родной деревни, – ответил мальчик.

– А где это? – уточнил Бронсон.

Ахмед изменился в лице – на мгновение, но сильно, как будто его броня вдруг изменила ему и он должен был снова взять себя в руки. Он резко крутанул свою игрушку. Волчок врезался в клавиатуру и побежал вдоль ее края, а потом спрыгнул со стола, но ребенок, казалось, и не заметил этого.

– Мой дом – был – в деревне за пределами Эр-Рияда… в Саудовской Аравии, – сказал мальчик.

Джейк понял, что он лжет, даже по его тону, и задался вопросом, для чего он это делает.

– Ахмед, ты можешь сказать мне правду. Ты же знаешь. Я – твой друг, – заверил он ребенка.

Мальчик немножко заерзал на своем стуле, и его пристальный взгляд, казалось, на какую-то долю секунды задержался на большом зеркале на стене, после чего он опять беспокойно взглянул на Джейка.

– Вы знаете, когда я лгу?

Бронсон посмотрел ему прямо в лицо.

– Да.

Ахмед внимательно уставился на Джейка, будто вычисляя, как ответить в свете этой новой информации. Наконец он сказал:

– Я из деревни в горах Афганистана. Моя семья была очень бедна.

Мужчина почувствовал, что теперь его юный друг говорит правду. Мальчик, должно быть, стесняется своего скромного происхождения. Не стоит придавать этому значения.

Время настало.

Джейк встал и направился к большому зеркалу. Он потянулся, широко зевнул, и внезапно его лицо скорчилось от боли, и он вскинул руки к своей перевязанной голове, застонав низким голосом. Его глаза закатились, и он рухнул на пол.

Ахмед завопил.