Текст книги "The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри"

Глава 41

После замечательной встречи с Монсеррат Кабалье и начала работы над музыкой для нее, в апреле 1987 года Фредди получил шокирующую новость, которую он с опасением ожидал.

Незадолго до этого Фредди сделал биопсию у своего врача, который взял пробу из раны на его плече. До этого он прошел 12 тестов на СПИД, и по всей вероятности, они были положительными. Вполне возможно, что все это были различные анализы крови, и врачи Фредди были вынуждены с некоторым оптимизмом указать на то, что ни один из них не был на 100 % точным. Это было то легкое сомнение, которое давало Меркьюри надежду. Но биопсия подтвердила то, что он, должно быть, и так осознавал все это время. Ее результаты показали, что очаг поражения на плече Фредди было саркомой Капоши, которая обычно возникает не менее чем через три года после первоначального заражения, но чаще это происходит через 5–7 лет, что возвращает нас к лету 1982 года в Нью-Йорке – к наиболее вероятному моменту заражения.

Возможно, Фредди знал, что позитивный диагноз СПИДа неизбежен. Его врачи некоторое время замечали опухшие лимфатические узлы, а также потерю веса более чем на 10 %. Он жаловался на усталость и частые ночные приступы потения, а также на язвы в ротовой полости и инфекции горла. Все указывало на СПИД, но для того чтобы это окончательно подтвердилось, потребовалась биопсия. В конечном итоге его врач, доктор Гордон Аткинсон, объяснил, что болезнь вышла за рамки стадии ВИЧ и проявилась в виде СПИДа.

Когда доктор Аткинсон изначально сообщил Фредди, что тот болен СПИДом, он спросил его, как долго он знал о том, что заражен. Фредди не ответил, но сразу же отыскал другого врача, который сделал анализ крови и повторную биопсию его саркомы Капоши. Этот врач подтвердил результат: ВИЧ-инфекция Фредди перешла в СПИД, заключительную стадию после того, как его иммунная система стала настолько ослаблена, что уже больше не могла бороться с другими инфекциями. Перед уходом доктора Фредди спросил его, сколько ему осталось жить. Доктор ответил, что нет никакого способа узнать наверняка и сказал, что, возможно, три года, а может, и немного дольше.

Получив эту удручающую новость, Меркьюри сразу же обратился к двум специалистам. Доктор Ричард Стотон, дерматолог в больнице Lister Hospital на Челси-Бридж-роуд, который также был дерматологом ее величества Королевы Елизаветы II, начал лечить саркому Капоши Фредди, которая быстро распространилась и образовала множество очагов поражения кожи на лице и теле Меркьюри. Сначала их лечили инъекциями – местной химиотерапией, радиацией или удаляли хирургическим путем. В результате этих процедур контур его лица в течение следующих нескольких лет немного изменится. Наряду с доктором Стотоном Фредди также лечил доктор Брайан Газзард, один из самых известных специалистов по СПИДу в Великобритании. Газзард, впервые встретивший Меркьюри у себя дома, не знал его как поп-звезду и, открыв ему дверь, прошептал: «Я не знаю, чем вы занимаетесь, но вы, очевидно, довольно успешны в этом»[653]653
  ‘Freddie Mercury & Queen: Technologies of Genre and the Poetics of Innovation’ by Barry C. Pomane, University of Western Ontario, 2009.


[Закрыть].

Из-за секретности, которая была необходима в его случае, Меркьюри получал медицинскую помощь не в приемные часы. Терри Гиддингс, шофер и телохранитель Фредди, обеспечивал безопасность во время этих неприметных посещений врачей. Он утверждает: «Я привозил Фредди туда в шесть часов утра или очень поздно вечером. Очевидно, Фредди не хотел, чтобы его видели, поэтому я отправлялся туда заранее, чтобы выяснить маршрут и точку входа. По прибытии я парковывал машину позади здания. Фредди был в большой шляпе и пальто, и мы заходили через служебную дверь»[654]654
  ‘Freddie Mercury & Queen: Technologies of Genre and the Poetics of Innovation’ by Barry C. Pomane, University of Western Ontario, 2009.


[Закрыть].

Питер Стрейкер, который часто навещал Фредди в Гарден Лодж, вспоминает о его необычно ранних утренних отъездах: «Когда я несколько раз останавливался у него дома, он вставал рано утром и уходил. Я выглыдывал из окна и видел, как он уходит с Терри, садится в машину и едет сдавать кровь, его не было несколько часов, а затем он возвращался днем и спал. Все было так скрытно, все под секретом, все эти утренние поездки в клинику»[655]655
  Интервью Питера Стрейкера, взятое авторами этой книги в январе, 2016 г.


[Закрыть].

В больнице Chelsea & Westminster Hospital Фредди проходил лечение, чтобы замедлить скорость разрушения его тела. Хотя он знал, что лечение не спасет его жизнь, статистические данные показывали, что это могло отсрочить его смерть. Один специалист по исследованиям в области СПИДа заявляет: «Если мы посмотрим на данные клинических испытаний с этими препаратами, то они, безусловно, подтверждают их пользу, но они дают лишь временный результат. Основной метод, который использовался в то время для определения эффективности препаратов, заключался в том, чтобы наблюдать за изменением количества CD4, что является мерой измерения уровня функционирования иммунной системы. Самый низкий уровень на шкале – это ноль (полное разрушение иммунной системы), самый высший – более чем 450, что является нормальным диапазоном. Если пациент будет принимать один из этих новых препаратов, можно заметить рост от пятидесяти до шестидесяти клеток, что может продлить жизнь от года до восемнадцати месяцев»[656]656
  ‘Freddie Mercury & Queen: Technologies of Genre and the Poetics of Innovation’ by Barry C. Pomane, University of Western Ontario, 2009.


[Закрыть].

Фредди не мог в одиночку справляться с социальным, физическим и эмоциональным давлением, которое СПИД привнес в его жизнь, и поэтому со временем обратился за поддержкой к своим ближайшим друзьям, таким как Джим Хаттон, Питер Фристон, Мэри Остин и Джо Фанелли. Эти люди оказывали ему медицинскую помощь, ухаживали за ним. Состраданием они могли облегчить психологическую нагрузку неизлечимо больного Фредди, они дарили ему вдохновение для создания и записи музыки, а также убежище и передышку от преследований папарацци.

До сих пор никто еще не был излечен от СПИДа, и статистика была ужасающей. Ожидаемая продолжительность жизни в 1986 году составляла всего 13 месяцев с момента начала полномасштабного СПИДа. Очень многим не удавалось дотянуть и до 13 месяцев.

Человеку с телосложением Фредди, с его возможностями достать медикаменты и придерживаться наиболее подходящей диеты, правильного питания возможно было, что довольно вероятно, прожить 18 месяцев. А если очень повезет, можно было прожить, сверх того, еще год. Прожить три года было бы настоящим триумфом. Он был не молод, но, с другой стороны, и старым он еще не был. Тем не менее СПИД накладывал свой отпечаток. Однако внутренняя сила и решительность Фредди выиграли ему дополнительное время. Его подход был следующим: я смогу это побороть. Он всю свою жизнь играл какую-то роль: певец, исполнитель, звезда. Так почему бы не сыграть роль и сейчас?

Но правда была в том, что Фредди больше не мог скрывать свое состояние. По крайней мере, от тех, кто был с ним рядом. Его саркома Капоши теперь была видна на его лице. Он отчаянно хотел рассказать Джиму. В конце концов, Джим не только был его партнером, но и занимался с ним незащищенным сексом на протяжении всех их отношений, и было невозможно игнорировать тот факт, что Фредди мог заразить его вирусом. Но Джим уехал в Ирландию, чтобы провести Пасху со своей матерью.

Джим никогда не рассказывал своей семье, что он гей, не говоря уже о том, что он был в отношениях с Фредди Меркьюри. И хотя он подозревал, что его семья знает о его сексуальной ориентации, это никогда не обсуждалось. Мать Джима жила в сельской местности в Ирландии и у нее в доме не было телефона. Поскольку мобильных телефонов тогда еще не было, Джиму приходилось проделывать путь длиной пять километров, если он хотел связаться с Фредди по телефону.

За день до отлета обратно в Лондон Джим позвонил из телефона-автомата Фредди и сразу почувствовал, что что-то не так: «Врачи только что удалили у меня большой очаг заражения», – сказал Фредди взволнованному Джиму, но отказался сказать ему больше. Детали он хотел рассказать, когда Джим вернется домой[657]657
  Mercury and Me by Jim Hutton with Tim Wapshott (Bloomsbury Publishing PLC, 1995).


[Закрыть]. На следующий день, когда Джим вернулся в Гарден Лодж, он обнаружил Фредди в постели, и когда они обнялись, он показал Джиму пятно на плече, где была сделана биопсия, прежде чем сообщить ему, что врачи провели тест и подтвердили, что у него СПИД.

Джим отказался поверить в это, посчитав, что Фредди нужно получить подтверждение из другого источника, не подозревая, что тот уже сделал это и что за последние несколько лет он сдал 12 тестов на ВИЧ. Фредди сказал Джиму, что он поймет, если тот захочет уйти и выехать из Гарден Лодж, однако Джим ничего не хотел даже слышать: «Но я люблю тебя, – успокоил он Фредди. – Я не собираюсь тебя бросать – ни сейчас, ни когда-либо еще. Давай больше не будем об этом»[658]658
  Там же.


[Закрыть].

Джим отказался сам пройти тест на СПИД, несмотря на то, что Фредди считал, что он должен это сделать, – он опасался, что тоже заражен ВИЧ и что известие об этом заставит Фредди чувствовать себя виноватым, зная, что, вероятно, это он передал вирус своему любовнику. Это было совсем не то, что им было нужно в тот момент в их отношениях, и это был последний раз, когда они упоминали болезнь Фредди. Единственное изменение в их отношениях заключалось в том, что с этого момента они занимались безопасным сексом.

Помимо Джима, Фредди рассказал о своем состоянии лишь Мэри Остин, Питеру Фристону и Джо Фанелли в Гарден Лодж, а также менеджеру Queen Джиму Бичу, но с оговоркой, что на данный момент это следует хранить в тайне от всех остальных, включая его родителей: «Он защищал нас, никогда не обсуждая эти вопросы, – рассказала позже его мать, Джер Булсара. – Сейчас все по-другому, но тогда ему было бы очень сложно рассказать это нам, и мы уважали его чувства»[659]659
  ‘Freddie Mercury’s Mother on her “Dear Boy”’ by Angela Levin, The Daily Telegraph, 8th September 2012.


[Закрыть].

Питер Фристоун вспоминает: «Когда он заразился ВИЧ, он никогда, никогда не говорил со мной об этом, не задавался вопросом, где он заразился, в какой стране, в каком городе. Это был факт, это была реальность. Он знал, что умрет, так зачем тратить время на сожаление?»[660]660
  ‘Freddie Mercury: The Great Enigma’ by Caroline Sullivan, The Guardian, 27th September 2012.


[Закрыть].

С его товарищами по Queen все обстояло иначе. Они только что получили премию Айвора Новелло за выдающийся вклад в британскую музыку, но Фредди решил сообщить о своем состоянии только Джиму Бичу, при условии, что тот сохранит это в тайне. Брайан Мэй, Роджер Тейлор и Джон Дикон ни о чем не подозревали. Он чувствовал, что должен сказать Бичу: у группы был подписан контракт на несколько альбомов, и кто знает, как отреагировали бы звукозаписывающие компании, если бы узнали, что у Фредди осталось не так уж много времени? А что бы сказала общественность? Как бы они отреагировали на новость о том, что у Фредди Меркьюри СПИД? Повредило бы это их успеху? Может, из-за этого Фредди и Queen станут изгоями в музыкальной индустрии? Фредди нес ответственность не только перед самим собой, но и перед тремя другими участниками Queen. Все вместе они были многомиллионным бизнесом, от благополучия которого зависело еще много других сотрудников компании. Если бы Фредди объявил, что у него СПИД, а в 1987 году это автоматически означало бы, что он раскрыл свою гомосексуальную ориентацию, ущерб мог бы быть огромным – и не только для Фредди. Единственная возможность двигаться дальше, по его мнению, состояла в том, чтобы сохранить свою битву со СПИДом в секрете и надеяться, что где-то в мире найдется лекарство.

Тем временем он погрузился в работу, начав с написания нескольких песен для запланированного альбома с Монтсеррат Кабалье, демонстрируя при этом полную безмятежность перед внешим миром. Хотя в большинстве случаев он скрывался от общественной жизни, лондонские папарацци стремились сфотографировать его, особенно после заявлений, сделанных в The News of the World. Было крайне важно, чтобы окружающие его люди ничего не подозревали. Что касается Фредди, то он находил убежище у себя дома или в студии звукозаписи и использовал время по максимуму, избегая внимания прессы.

«Фредди все еще виделся со своими самыми близкими друзьями, – говорит Пол Гамбаччини, – но люди на периферии, такие как я, были выброшены за борт, когда он замкнулся в узком кругу друзей. И я думаю, что, будучи застенчивой натурой, он предпочитал, чтобы его не видели в таком состоянии, за исключением тех моментов, когда он был вынужден с кем-то встречаться, либо сам очень желал кого-то видеть»[661]661
  Из интервью, взятого авторами у Пола Гамбаччини (январь, 2016 г.).


[Закрыть].

Но если Фредди думал, что он сможет долго продержаться, скрываясь от вездесущих журналистов, то он ошибался. 4 мая 1987 года газета The Sun выпустила историю на трех страницах под заголовком: «СПИД убил двух любовников Фредди». Помимо подробностей смерти Тони Бастина и Джона Мерфи, в этой истории также содержалось множество сумасшедших и скандальных заявлений Пола Прентера, которого Фредди уволил всего несколько месяцев назад. Прентер утверждал, что Фредди позвонил ему поздно вечером 29 апреля в панике, что у него СПИД. Прентер также упомянул, что любовником Фредди был Джим Хаттон; описал, как певец поглощал чрезмерное количество водки и употреблял кокаин с Родом Стюартом и Дэвидом Боуи; поведал, что Фредди спал с сотнями мужчин, предоставил фотографии нескольких любовников Фредди и отдал их в прессу для распространения, и даже раскрыл причину ссоры Фредди с Кенни Эвереттом. (По словам Прентера, Эверетт обвинял Фредди в излишествах, имея в виду кокаин, но другие источники полагают, что все было наоборот. Эверетт и Фредди никогда не соглашались друг с другом и никогда больше не виделись, и не говорили друг с другом. Эверетт умер в 1995 году, как и Фредди, от связанной со СПИДом болезни.)

Фредди был в ярости от предательства Прентера и с каждым новым откровением злился все больше. Оказалось, что Прентер получил 32 000 фунтов[662]662
  Эквивалентно почти 85 000 фунтам стерлингов на момент написания книги.


[Закрыть] за распространение сплетен, и ему даже хватило смелости позвонить после всего этого в Гарден Лодж в надежде убедить Фредди в том, что пресса просто преследовала его и вынудила выдать информацию. Но Фредди не был готов слушать какие-либо оправдания и уж точно не был готов говорить с предавшим его Прентером.

И если до сих пор Фредди отступал, прячась в стенах Гарден Лодж, то теперь пришло время оградиться от ненужных ему людей.

Он пытался понять, кому же он теперь может по-настоящему доверять, с кем он теперь может открыто говорить, и с этого момента практически не заводил новых друзей на протяжении всей оставшейся жизни.

Глава 42

Хотя в стенах Гарден Лодж Фредди чувствовал себя защищенным, он все же решил, что ему нужно уехать из Лондона, и в мае 1987 года вместе с Джимом Хаттоном, Питером Фристоуном, Джо Фанелли и Терри Гиддинсом, а также с запасом необходимых лекарств, отправился на Ибицу. Все они, как обычно, остановились в гостинице Pike’s Hotel и проводили дни, отдыхая у бассейна или играя в теннис (во время одного из матчей у Фредди появилась рана на правой стопе, которая не заживала всю оставшуюся жизнь и вызывала у него мучительную боль, затрудняя ходьбу). Даже на Ибице газета The Sun продолжала преследовать Фредди и сумела сфотографировать его за игрой в теннис. Тем не менее им не удалось сфотографировать его с Джимом Хаттоном, что было одной из их целей. Владелец отеля Pike‘s Тони Пайк хорошо помнит этот визит Фредди и его друзей: «К этому времени начали распространяться слухи о том, что у Фредди СПИД, – но вы ведь не будете спрашивать друга о его неизлечимой болезни, поэтому мы об этом никогда не говорили. Это просто не обсуждалось. В любом случае те, кто был с ним, категорически это отрицали бы»[663]663
  Mercury: The King of Queen by Laura Jackson (Smith Gryphon, 1996).


[Закрыть].

Но Фредди приехал на Ибицу не для того, чтобы просто укрыться от английской прессы: на острове у него было запланировано выступление. В конце мая в рамках фестиваля Ibiza 92 он и Монсеррат Кабалье собирались преподнести сюрприз шеститысячной аудитории в клубе Ku Club в Сан-Антонио, выступив перед ними дуэтом. Они впервые исполняли – хоть и под фонограмму – песню «Барселона», а их выступление было записано на видео. «Песня «Барселона» отдает дань восхищения Монтсеррат, которую Фредди воспринимал как воплощение не только ее родного города, но и духа всего народа Испании», – вспоминает Питер Фристоун[664]664
  Freddie Mercury: An Intimate Memoir by the Man Who Knew Him Best by Peter Freestone with David Evans (Omnibus Press, 2001).


[Закрыть].

Когда Фредди и Монсеррат вышли на сцену, никто из зрителей не знал, чего ожидать, а Фредди казалось, что он грезит: «Перед выходом на сцену, я не мог отделаться от ощущения, что все это происходит не со мной, – сказал он. – И все же я знал: мне очень повезло, что я делаю такие вещи, и это вызывало у меня ощущение эйфории»[665]665
  Там же.


[Закрыть].

Когда песня началась, вся аудитория затихла и молчала во время всего исполнения, чтобы по окончании разразиться бурными аплодисментами. Люди поднялись со своих мест, махали руками и громко кричали. Говорят, что зрители даже слышали, как кто-то в толпе воскликнул, что песня должна стать новым национальным гимном Испании. Оперный дебют Фредди с Монсеррат Кабалье прошел с ошеломляющим успехом, и впоследствии песня была выбрана в качестве гимна Олимпийских игр 1992 года в Барселоне.

Но появление Фредди в клубе Ku Club вызвало пересуды среди старых друзей и коллег. Группа Marillion принимала участие в фестивале, и ее ведущий исполнитель Fish рассказал автору Лауре Джексон о том потрясении, которое он испытал, когда зашел повидать Фредди: «Я думал, что зайду к нему и спрошу: „Как дела?“, ну как обычно, а на нем просто лица не было. С ним было около трех или четырех близких друзей в гардеробной, и все были такие хмурые, будто, черт возьми, кто-то умер! Я подумал, что здесь происходит действительно что-то мрачное, и я тут буду лишним. Поэтому я быстро ушел. В то время люди вокруг него говорили нечто вроде того, что у него есть жалобы на почки или проблемы с печенью. Хотя тому, кто хоть мельком когда-то видел некоторые из выходок Фредди, было не сложно догадаться, что происходило на самом деле»[666]666
  Mercury: The King of Queen by Laura Jackson (Smith Gryphon, 1996).


[Закрыть].

Фредди было сложно скрывать признаки саркомы Капоши, которые начинали проявляться у него на руках и на лице. Он использовал макияж везде, где это было возможно, но это только привлекало еще больше внимания к пятнам, как бы он их ни скрывал. Среди присутствовавших на вечеринке после шоу в клубе Ku Club была Барбара Валентин – прежняя любовница Фредди и его друг из Мюнхена. Она не видела его какое-то время, но сразу заметила следы на лице и руках.

«Мы с Фредди никогда не говорили о его ВИЧ и СПИДе, – сказала она, – но он знал, что я знала»[667]667
  Там же.


[Закрыть]. Понимая, что означали эти пятна, Барбара сделала все возможное, чтобы другие не видели их и не делали выводы: «Я ничего не сказала, я просто увела Фредди в другую комнату и сделала ему профессиональный макияж, чтобы он выглядел лучше»[668]668
  Там же.


[Закрыть].

На той вечеринке также присутствовал испанский промоутер Пино Салиокко. Он помогал в свое время наладить партнерство между Фредди и Кабалье. Когда он теперь увидел Фредди, тот был другим человеком, с уже заметными признаками болезни: «После концерта была отличная вечеринка, и все хорошо проводили время, но я думаю, что мы уже тогда знали, что Фредди болен. Он никому ничего не говорил, но как только он приехал, мы увидели эти странные пятна у него на лице. Нам сказали, что это из-за печени и, конечно, потому что он слишком много пьет, но, черт возьми, это совсем не объясняло появление таких пятен»[669]669
  Там же.


[Закрыть].

После выступления на Ибице Фредди отправился обратно в Лондон и провел остаток лета, занимаясь своим домом и ухаживая за садом с Джимом Хаттоном, который теперь оставил свою работу в отеле «Савой» и официально работал «садовником» у Фредди за 600 фунтов в месяц. Барбара Валентин посетила Фредди и Джима в Гарден Лодж летом 1987 года. Она была в шоке от того, что пятна саркомы Капоши увеличились, хотя Фредди проходил лазерное лечение в попытке уменьшить их количество, а теперь у него были еще и болезненная рана на правой ноге и проблемы со стопой после его теннисной травмы на Ибице.

В то время слишком часто при лечении больных СПИДом, когда многое еще не было известно о вирусе, некоторые симптомы, в частности диарея, лихорадка, потеря веса и анемия, были просто приписаны СПИДу и не исследовались дальше. На самом же деле, остроту таких симптомов зачастую можно было ослабить, чтобы их было легче переносить, поскольку чаще всего они были вызваны простыми причинами, которые можно было устранить. Врачи и специалисты, которыми он окружил себя, могли обеспечить ему требуемый уровень ухода. Они не приписывали его симптомы СПИДу и, следовательно, не считали их неизлечимыми. Вместо этого они стремились к дальнейшему исследованию и делали все возможное, чтобы Фредди мог легче переносить некоторые симптомы, и отказывались слепо связывать их со СПИДом. Этот метод лечения включал в себя правильное питание, заботу о психическом здоровье и другие пункты, являющиеся частью ухода за пациентами, и требовал высоких затрат – как денежных, так и затрат времени. Хотя Фредди без сомнения мог позволить себе лечение с финансовой точки зрения, ему нужно было тратить много времени на посещение больницы Chelsea & Westminster Hospital, чтобы получить лучшее лечение. А вот времени у него было немного. Кроме того, суровая реальность заключалась в том, что чем больше времени он проводил в больнице, тем выше становился риск быть раскрытым. Пресса и так следовала за ним по пятам, страстно желая получить любую сплетню, и он просто не мог позволить себе быть замеченным в процессе лечения в больнице. Поэтому он свел посещение клиник к абсолютному минимуму и являлся туда лишь в случае крайней необходимости.

Одним из первых доступных ему лекарств был препарат AZT. В 1987 году, когда он впервые стал доступен по рецепту, предполагалось, что он станет чудодейственным средством для борьбы со СПИДом. AZT был одобрен правительством США и продавался под названием Retrovir. Он разрабатывался в Калифорнии с 1985 года и был воспринят как крупный прорыв в борьбе с ВИЧ и СПИДом. Когда он получил лицензию и был допущен к продаже в 1987 году, спрос на него был огромным. Как писал журналист Саймон Гарфилд: «К тому времени пациенты со СПИДом настолько отчаялись, что были готовы испробовать любой из подпольных методов лечения, некоторые из которых, вероятно, были опасны для жизни. С приходом AZT врачи, которые так долго были бессильны против синдрома, о котором они так мало знали, наконец-то получили то, что они могли дать своим пациентам, что-то, что смогло пройти строгие официальные тестирования»[670]670
  ‘The Rise & Fall of AZT’ by Simon Garfield, The Independent, 23rd October 2011.


[Закрыть].

Изготовители AZT открыто признавали, что препарат не является лекарством от ВИЧ и СПИДа, но утверждали, что он может помочь людям, живущих с ВИЧ или СПИДом, продлить жизнь, надеясь, что в течение выигранного времени будет разработано лекарство или вакцина от этой болезни. Но AZT не смог оправдать ожиданий. Еще в 1984 году, когда миру грозила пандемия СПИДа, фармацевтические компании по всему миру стремились найти лекарство, способное побороть эту болезнь. Хотя СПИД был диагностирован тогда только у 3000 человек, прогнозы предполагали, что сотни тысяч могут быть заражены и что миллионы людей могут быть подвержены риску заражения. Для любой фармацевтической компании, нашедшей способ лечения или профилактические средства против этой пандемии, потенциальное финансовое вознаграждение выражалось бы астрономической суммой.

В июне 1984 года Wellcome начала интенсивные исследования и опробовала многочисленные антивирусные соединения, и одно из них, похоже, сработало и приостановило развитие вируса в клетках животных. Его название – AZT. Однако предстояло еще проверить его на людях, и такая процедура могла быть фатальной. Более того, обычный период тестирования препарата составляет около восьми лет, но AZT появился на рынке уже через 20 месяцев. Его быстро провели через все стадии тестирования в надежде, что все, кто связан со СПИДом, смогут им воспользоваться. Однако позже выяснилось, что результаты тестирования препарата на людях были ничтожными, несмотря на заявления Wellcome на пресс-конференции о том, что они достигли огромного успеха. Спустя всего несколько месяцев после того, как AZT был выпущен, журналист из нью-йоркской газеты для геев Native Джон Лаурицен опубликовал документы, указывавшие, что во время тестирования AZT был нарушен ряд правил; он писал: «Тестирование было „раскрыто“ в течение нескольких недель: некоторые пациенты утверждали, что могут определить, что они принимают, просто по вкусу; другие были настолько заинтересованы в том, чтобы заполучить AZT, что объединили свое лечение с другими пациентами, чтобы увеличить свои шансы на получение препарата»[671]671
  ‘The Rise & Fall of AZT’ by Simon Garfield, The Independent, 23rd October 2011.


[Закрыть].

Но в 1987 году, в отсутствии информации о нарушениях при проведении тестов на людях, AZT был провозглашен панацеей от СПИДа. Его принимали и режиссер Дерек Джарман, и звезда баскетбола Мэджик Джонсон, и танцор Рудольф Нуриев, и, конечно же, Фредди Меркьюри. Никто из них не знал, что AZT будет работать лишь в течение короткого времени, может быть, не больше года, а затем принесет больше вреда, чем пользы[672]672
  A trial of AZT called the Concorde Study, an Anglo-French programme, of 1,749 AIDS patients over three years suggested that ‘early intervention with AZT – for people who were HIV but had not yet developed any symptoms of Aids – was a waste of time’ – ‘The Rise & Fall of AZT’ by Simon Garfield, The Independent, 23rd October 2011.


[Закрыть]. Однако Фредди уже точно знал, что заражен СПИДом, и сообщения о реальных нарушениях в процессе тестирования были совсем не тем, что люди, живущие со СПИДом, в конечном счете хотели бы услышать. Несмотря на предостережения врачей, Фредди стремился попробовать все, что могло бы принести пользу.

В 1986 и 1987 годах, еще до скандала с тестированием, компания Wellcome наслаждалась своей ролью, которую она, казалось, играла в успешной борьбе со СПИДом – если не в его лечении, то по крайней мере в создании препарата, немного продлевающего больным жизнь. В финансовом отношении, благодаря AZT, их дела шли тоже очень хорошо. В 1986 году, по совпадению в год прорыва AZT, Wellcome вышла на фондовый рынок и разместила там часть своего пакета акций. В течение нескольких месяцев их акции выросли с 73,5 пункта до 374,5 пункта после новостей о том, что AZT будет широко распространяться в США. Два года спустя цена акций почти удвоилась до 724 и компания получала прибыль почти в 10 000 долларов в год с каждого пациента. К 1993 году их прибыль до налогообложения составляла 505 млн долл. США[673]673
  A trial of AZT called the Concorde Study, an Anglo-French programme, of 1,749 AIDS patients over three years suggested that ‘early intervention with AZT – for people who were HIV but had not yet developed any symptoms of Aids – was a waste of time’ – ‘The Rise & Fall of AZT’ by Simon Garfield, The Independent, 23rd October 2011.


[Закрыть].

Люди, зараженные СПИДом, не задумывались о деньгах, которые Wellcome зарабатывала на их несчастье, – они просто хотели получить лекарство. Фредди не был исключением. Он хотел средство, вакцину; что-нибудь, что могло бы остановить СПИД. Он не только боялся самой болезни, но и был обеспокоен тем, чтобы все это оставалось в тайне.

Сьюзан Сонтаг, политический активист и писательница, говорила по этому поводу: «Это не таинственное несчастье, которое вдруг случается. В действительности, заразиться СПИДом в большинстве случаев до сих пор означало примкнуть к определенной „группе риска“, сообществу изгоев»[674]674
  Illness as Metaphor and AIDS and Its Metaphors by Susan Sontag (Penguin Classics, 2009). Quotations from Illness as Metaphor copyright © Susan Sontag 1977, 1978 and quotations from Aids and Its Metaphors copyright © Susan Sontag 1988, 1989, used by permission of The Wylie Agency (UK) Limited.


[Закрыть].

В сентябре 1987 года Фредди вернулся на Ибицу, чтобы шумной вечеринкой в отеле Pike‘s отпраздновать свой 41-й день рождения. Специально по этому случаю Фредди привез 80 друзей из Лондона, и несмотря на то, что заказанный им праздничный торт в стиле Гауди рухнул по пути, он и его гости замечательно провели вечер, на протяжении которого опустошили 350 бутылок Moët & Chandon. Именно на этой вечеринке Джон Дикон подошел к Джиму Хаттону, чтобы незаметно спросить у него, что означали пятна на ногах Фредди.

«Я сделал вид, что это пустяки, – вспоминал Хаттон. „У него аллергия на солнце, – сказал я, – это от солнца“. На этом разговор был окончен. Я сделал самое беззаботное лицо и никак не проявил то, что на самом деле чувствовал, чтобы Джон не заподозрил, что что-то не так»[675]675
  Mercury and Me by Jim Hutton with Tim Wapshott (Bloomsbury Publishing PLC, 1995).


[Закрыть].

В течение лета 1987 года велись переговоры о том, чтобы Queen вернулись в студию в 1988 году, и ни один из членов группы пока не подозревал о болезни Фредди, несмотря на наблюдения и вопросы Дикона на вечеринке на Ибице. Как долго мог Фредди скрывать свое состояние? И когда он собирался сообщить своим товарищам по группе? «Фредди был довольном скрытным, что касалось его сексуальной ориентации и болезни, – вспоминал Пол Гамбаччини. – Однажды он сказал мне: „Когда-нибудь мы сделаем интервью, которое потрясет мир“, что я воспринял как намек на запланированный „каминг-аут“, но это интревью так и не состоялось, потому что Boy George его опередил, так что это не было бы большим потрясением, если бы Фредди сказал: „Эй, постойте, я тоже гей!“»[676]676
  Из интервью, взятого авторами у Пола Гамбаччини (январь, 2016 г.).


[Закрыть].

Тем временем Фредди был занят подготовкой к предстоящему 27 октября выпуску песни «Barcelona». «Когда мы закончили „Барселону“, он сказал: „Ну, это неплохо, дорогуша. Я думаю, теперь мы должны это выпустить в свет“, – вспоминает Майк Моран. – Напомню, что ничего подобного раньше никто не делал, и я помню, как говорил Фреду: „Ты уверен? Это же проект, но ты хочешь, чтобы он вышел как сингл?“. В голове Фредди не было никаких сомнений. Он гордился песней. Он считал, что весь мир дожен ее слушать. Поэтому она должна выйти»[677]677
  Интервью Майка Морана, данное авторам этой книги в январе 2016 г.


[Закрыть].

Это был невероятный хит первой десятки в чартах Великобритании, который достиг 8-го места и о котором Джон Шеферд напишет в Энциклопедии популярной музыки мира «Continuum»: «Когда Фредди Меркьюри и Монсеррат Кабалье исполняют „Barcelona“, слышится не только дихотомия рока и классики, но и то, как каждый из исполнителей может опираться на элементы своей традиции, чтобы приблизиться к другой».

Хотя может показаться, что контраст между классическим голосом Кабалье и рок-вокалом Меркьюри огромен, исследование показывает, что голос Фредди, в частности, скорость, с которой он мог модулировать вибрато, была значительно выше, чем у других рок-звезд и даже профессиональных классических исполнителей. «Фредди Меркьюри был невероятно талантливым и многогранным певцом, способным передать широкий спектр художественных вокальных выражений»[678]678
  Science Focus, 21st April 2016.


[Закрыть], – говорит доктор Христиан Хербст, который проводил научное исследование, чтобы определить, почему голос Фредди описывали как «силу природы со скоростью урагана»[679]679
  ‘Freddie Mercury: The Great Enigma’, The Guardian, 27th September 2012.


[Закрыть].

В ходе исследований, опубликованных в журнале Logophics Phoniatrics Vocology, было обнаружено, что когда Фредди говорил, средняя частота у него была 117,3 Гц, что означало богатый баритон, но когда он пел, его диапазон варьировался от 92,2 Гц до 784 Гц, что означало, что он мог легко брать чистые ноты в диапазоне от F#2 до высокого уровня G5, охватывая тем самым полные три октавы[680]680
  Logopedics Phoniatrics Vocology, 15th April 2016.


[Закрыть]. На самом деле, голос Фредди был настолько силен, что Кабалье даже как-то предложила настоящий классический дуэт. «У него баритон. Однажды я сказала ему: „Давай устроим небольшой дуэт баритона и сопрано“, и он сказал: „Нет, нет, мои фанаты знают меня только как рок-певца, и они не узнают мой голос, если я буду петь баритоном“, – сказал он Кабалье»[681]681
  Там же.


[Закрыть].

Хотя он и отказался от идеи дуэта, Фредди не давал себе передышки в работе. Хотя он иногда и замедлялся (Рождество и Новый год 1987 были более спокойными, чем обычно), он знал, что время идет, и был настроен как можно больше работать, прежде чем он будет вынужден остановиться. Препараты и лечение давали ему время, но не много. Его врач сказал – еще максимум три года, если повезет.