Текст книги "Царская рать"

Первого и контрольного.

Она инстинктивно оглянулась и увидела Тима под колпаком. За вездеходом никого не было. Слегка побледневший Тим посмотрел на только что крутнувшийся съёмный свольвер на крыше и стал решительно вылезать из плавно поднявшегося люка.

– Я и отсюда могу управлять, – громко сказал он, спрыгнув с боевым лазером и подходя к Ирине у берега.

– Чего ты лезешь, – сказала Ирина, благодарно взглянув на него.

Как учительница, которую выручил догадливый ученик. Машина слегка дёрнулась и остановилась. Ирина пошла ему навстречу, со всё ещё поднятым прозрачным забралом. Ей нравился нежно обдувающий лицо ветерок с запахом летних полей. Местность была уж очень похожа на тамбовские поля и леса. Конечно, здесь гораздо больше пихты и вообще хвои…

Она была с южной окраины Тамбова, под названием Посад. Реставраторы уверяли, что город и область были в основном в состоянии XIX века прошлой эры.

– Что делать-то будем? – спросил Тим, которому казалось, что Ирина недостаточно энергична.

– Охраняй, раз уж вылез, – сказала она, одарив его обаятельной белозубой улыбкой. – Вообще-то, надо было по берегу ехать.

– А чего ж ты? – спросил он.

– Крис сказал, – коротко ответила она. – Поехали в лес.

– Зачем? – спросил Тим у направившейся к серебристой машине младшей научной сотрудницы.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – сказала она, наступая на широкую гусеницу.

Задние люки открывались вверх, а не вниз. Тим что-то проворчал и пошёл к переднему люку. До машины было совсем близко.

– По расчётам, это самое вероятное место происхождения бревна, Тим, – сказала Ирина, когда машина тронулась и поехала, покачиваясь и быстро набирая ход по мягкой луговой земле.

– А кто его сделал? – спросил Тим, на этот раз слегка руля штурвалом и широко объезжая невидимые пологие неровности луга.

Они сразу выехали на обширное поле, густо усыпанное мелкими синими цветочками вроде гречихи. В полукилометре от них оно подкатывалось к широкой дуге тёмно-зелёного бора, а левее за острым концом этого бора бесконечное поле простиралось в необозримые дали, плавно уходящие то вниз, то вверх своими округлыми складками, и кончалось синей ниточкой леса.

– Не знаю… – немного растерянно сказала Ирина. – Наверно, питекантропы.

– Здесь же нет жидов, – недоумённо заметил Тим.

– Ну и что? – сказала Ирина. – Отстань… ехай лучше.

На правом краю поля оказывается паслось небольшое стадо мускусных быков с длинной красновато-коричневой шерстью. Из-под машины юркнуло какое-то мелкое животное с рогом.

«Река», – подумала Ирина про две широкие складки луговых пространств вдали.

Но машина, покачиваясь, ехала по полю с метёлками полыни, и эти складки у невидимой реки вдали уходили за край тёмно-зелёного бора. Уже видны были разлапистые ветви древнего северного кипариса и кое-где между ними более высокие кроны широколиственных осин. Одну из них спокойно обдирал на краю леса громадный бурый мишка.

– Браконьер, – сказала Ирина.

– Конец августа, а столько цветов, – сказал вслух Тим.

Он уже подъезжал к лесу.

– А ты думаешь, здесь климат как в России? – спросила Ирина с подвохом.

– А что? – сказал Тим.

– Эх ты, тюря, – сказала она.

Она уже снова сидела справа от него, у прозрачного борта, положив разрядник рядом на свободное сиденье. Сиденья были широкие и слегка вдавленные по форме, с холщовыми чехлами.

Дремучий лес был полон бурелома и цепких зарослей шиповника с тёмно-малиновыми ягодами. Машина пробиралась по нему как большой жук, иногда протискиваясь сквозь заросли под поваленными и застрявшими деревьями, а иногда долго объезжая их. Здесь было полутемно, но совсем не сыро. Почва была покрыта мягкой пожелтевшей хвоей и пучками тоненькой стреловидной травы.

Ирину немилосердно качало, несмотря на мягкие рессоры сидений. Она держалась рукой за подлокотник, слегка откинувшись назад и уперев ноги в панель перед собой, чтоб не елозить по сиденью. Сапоги были теперь застёгнуты. Тим нагнулся вперёд, протянув руку к фляжке в гнезде возле ноги и вытащив, потряс её.

Она была пустая.

– Дай попить, Ир, – попросил он девушку.

Всё это было очень похоже на экзамен. Но Ирина знала, что это не экзамен. И вспомнила, что не проверила машину на оснащённость.

– Сейчас, – сказала она и нагнулась за своей фляжкой, в гнезде у правой ноги.

Просто на всякий случай.

– Вот балда, – пробормотала она, покачав головой и слегка покраснев.

Как хозяйка, забывшая посолить тесто в пирожках.

Да-а… она забыла проверить машину. Понадеялась на Криса. Впрочем, она знала, что он проверил всё, кроме фляжек и бутербродов. Потому что их тоже не было.

– Ой! – вскрикнула она, пробираясь обратно по проходу.

Сбоку от вездехода по земле прошмыгнула противная толстая чёрная змея на лапках и скрылась в густых зелёных папоротниках.

– Чего там? – спросил Тим, протянув руку назад.

– Змей, – сказала Ирина. – Eunepodia murinus.

Она села на своё место, подав ему одноразовую бутылку из цветной фольги, покрытую испариной от холода. Перед Тимом поднялся на задние лапы громадный тёмно-бурый медведь с тупой мордой. Такой же, как на краю леса. Машина не успела остановиться. Оглушительно взревев, медведь обрушился на Тима всей своей мохнатой коричневой тушей. Тим физически почувствовал, как упругий колпак едва заметно прогнулся под чудовищной тяжестью удара.

– Агриотериум, – прошептала Ирина, расширив глаза и слегка подпрыгнув на сиденье от толчка.

Тим, сообразив, что стрелять теперь поздно, мягко рванул машину вперёд, заодно нажав и на гашетку. На штурвале загорелся красный огонёк, а машина, подмяв под себя половину зверя, забуксовала и опасно накренилась. Рёв достиг невыносимой мощи и вдруг отдалился, став тихим, как жужжание мухи. Вездеход подпрыгивал, словно шлюпка на зыби. Ирина держалась за штурвал, искоса поглядывая на Тима.

Ей было смешно и страшно.

Это было всё равно, что наехать на сорокавёдерную бочку. Машину повело в сторону на заднем ходу, упёрло в дерево взади, она ещё больше накренилась на правый борт, так, что Тим чуть не съехал на Ирину, – и уже начав опрокидываться, подняла правый борт с негромким свистом включившихся бустеров, выровнялась, проплыла между деревьями на высоте человеческого роста и опустилась на мягкую хвою, спружинив в самом конце, как будто на воздушной подушке.

Стало тихо.

– Машина-то умнее, – сказала Ирина.

Ей всё ещё было смешно.

Она увидела в зеркале заднего обзора разъярённую морду в голубоватой лесной тени. Раненый зверь с немного ободранной и обгорелой шкурой уже настигал их. На экранчике перед ней загорелся жёлтый огонёк.

– Тарань, – быстро сказала Ирина, крепче вжавшись в сиденье.

Она всё ещё держалась за штурвал, справа через проход от Тима. Красный огонёк на штурвале не отключался. Свольвер на крыше был слегка свёрнут набок.

Мягко и коротко разогнавшись, лёгкий вездеход сшибся с тёмно-бурой махиной, тут же отъехав обратно и остановившись, словно отскочившее ядро. Удар был впечатляющим.

Хоть и не в полную силу.

Обтекаемая «капля» не очень годилась для тарана. Приглушённый рёв не прекращался, но на этот раз тёмная коричневая туша осталась ворочаться на земле. У зверя были явно перебиты передние лапы.

– Поехали, – облегчённо заключила Ирина.

Тим послушно тронулся с места.

Они снова ехали, лавируя в голубоватой дымке между деревьями. Сверху в землю упирались пучки рассеянного солнечного света.

– Чего ж ты? – сказала Ирина, отпустив второй штурвал и снова отодвинувшись к прозрачному борту.

Тим насупившись молчал.

– Я думала, ты по нему торпедой вдаришь, – призналась она.

– Не дурее тебя, – мрачно сказал он.

– Ладно, не обижайся, – сказала она, поглядев на него сбоку.

Тим слегка откинулся на сиденье.

– Ты можешь его починить? – спросила она, кивнув вверх на свольвер.

– Могу, – сказал он.

– Давай остановимся, – сказала она.

– Где?

– Где-нибудь на полянке.

Они уже видели одну раньше.

– А когда обратно? – сказал Тим, вспомнив, что они обещали Крису.

– А чинить долго? – спросила она.

– Полчаса, – сказал Тим, поглядев вверх сквозь крышу.

– Тогда езжай обратно, – сказала практикантка. – Только через ту же полянку.

– Ладно, – кивнул Тим.

– А говорили, что у тебя реакция 0,15, – сказала она через минуту-две, отвернувшись от непроходимо дремучего леса.

– Кто?

– Догадайся, – сказала Ирина.

– Ты ж мне ничего не сказала, – попрекнул Тим.

Он имел в виду медведей.

– «Не сказала», – передразнила она. – Сам должен соображать… если б не я, ты бы оглох от рёва.

Она нажала двумя пальцами на запястье, чтоб вернуть старый звуковой режим. Надо было слушать лес. Тим молча съехал в сухое каменистое русло. Под гусеницами защёлкали камни. Местность шла с небольшим уклоном.

«Реакция…» – подумал он с обидой на себя.

Но дело было не в этом. Просто он замечтался. Просто он не успел ещё научиться мечтать и вести вездеход одновременно.

– Ты куда это едешь? – спросила Ирина.

Это русло они не проезжали. И уклона не было… Она хоть и не особенно запоминала дорогу, но кое-что осталось в памяти.

– Параллельным путём, – буркнул Тим, махнув куда-то вбок. – Не бойся, не заблужусь.

– А полянка? – спросила Ирина.

– На кой тебе эта полянка? – сказал Тим. – Чинить что ли хочешь?

– Там ягоды, Тим, – сказала она серьёзно. – А обезьяны их любят.

– Вон видишь, – показала Ирина на густые кусты, за которыми просвечивало яркое солнце поляны. – Rubus Simili… ой постой, – растерянно сказала она. – Они там, – прошептала она, как будто снаружи могли услышать.

Она и сама этого не ожидала.

– Стой скорей!.. – прошипела она, полуобернувшись к Тиму, и схватив с сиденья разрядник, высунулась в медленно раскрывающийся люк.

Люк раскрылся до половины и остановился. Ирина целилась из разрядника, встав сапогами на мягкое холщовое сиденье. Тим только теперь увидел что-то рыжеватое за густыми мелколиственными кустами высотой примерно в человеческий рост.

Мешало солнце.

Он вдруг увидел почти целиком морду насторожившегося питекантропа. На кусте чернели ягоды. До обезьяны было всего метров пятнадцать. Прямо как в кино.

На поляне возникло движение.

Со стабилизатора разрядника слетела короткая искра. Ирина спрыгнула, повалившись на сиденье и закрыв люк рукой.

– Жми! – крикнула она.

В кустах больше никого не было. Машина рванулась вперёд и с треском проломившись сквозь заросли, резко остановилась. В траве перед её серебристым носом валялся оглушённый питекантроп с рыжеватой шерстью.

– Предок геррянина, – пробурчал Тим себе под нос.

Ирина вспомнила, что так дразнились, когда она была маленькой. В третьем классе. На Герре это было довольно расхожее мнение.

– Чуть не задавил, олух, – неблагодарно сказала она и выскочила из люка, не дожидаясь, когда он откинется до конца.

Тим открыл свой люк и поднял с пола в проходе лазер модели Б-6. Рыжеватый питекантроп действительно валялся в траве перед самой машиной.

– Ну вылезай же, – сказала Ирина, оглянувшись на Тима.

Она стояла около тела в густой зелёной траве. Высунувшийся из люка Тим стал вылезать со своим внушительным оружием. Питекантроп пошевелился. Он лежал носом вниз на слегка перебираемой ветром траве с высокими стеблями белых пушистых одуванчиков.

– Ну скорей, – поторопила Ирина.

Она неуверенно подняла разрядник в опущенной руке. Второй удар мог его повредить. Питекантроп дрыгнул ногой и вдруг живо вскочил на четвереньки. Ирина сделала то же, что сделала бы любая женщина.

Отскочила на полтора метра назад.

Подошедший Тим не долго думая опрокинул обезьяну ударом сапога в живот и встал над ней с прикладом наготове. Питекантроп согнулся на траве и только разевал пасть, задирая звериную губу и как будто скаля зубы. Он был довольно хорошей породы, типа неандертальца. Тёмные глазки неприятно блестели. Тим огляделся и положил лазер на землю.

– Чего ты пинаешься, – упрекнула Ирина и подала Тиму эластопетлю. – Свяжи ему руки.

Ветер чуть шевелил волосы девушки сзади. Она не успела одеть свою каску. Та осталась валяться в проходе между сиденьями.

– Осторожно! – вскрикнула она. – Он же кусается.

Тим еле успел отдёрнуть руку от морды обезьяны. Она вывернулась и вскочила на ноги. Раздался звучный удар, и неандерталец полетел в траву. Тим нагнувшись вытер кулак о штаны. Неандерталец лежал навзничь в двух шагах от него.

– Ты что, убить его хочешь? – вскипела Ирина.

– А чего он? – хмуро сказал Тим, нагибаясь над ним.

В следующую секунду Тим с обезьяной покатились по траве. Обезьяна старалась ободрать ему пальцами шкуру, а он душил её, отпихивая от себя её пасть. Но у Тима было преимущество. Эту форму не так-то легко было разодрать. Тим слегка придушил врага, уткнул его мордой в траву и завернул за спину мохнатые руки.

– Он же вшивый… – проговорила Ирина, смотря на него и качая головой.

– А теперь что? – спросил Тим, распрямляясь.

«Тебе бы так», – подумал он.

Неандерталец очнулся и заголосил. У Ирины в руках был лазер, а защитный разрядник валялся рядом на траве.

– Давай мой лазер, – сказал Тим.

– Я сама подержу, – сказала Ирина. – Теперь подними его и держи сзади за петлю. Только разрядник возьми. Здесь тебе не питомник.

Тим исполнил указание.

Покрытый рыжеватой шерстью неандерталец с низким заросшим лбом стоял на полусогнутых ногах и продолжал довольно громко голосить.

– Тресни его по затылку, – сказала Ирина. – Только тихонечко, – спохватилась она.

Тим легонько стукнул обезьяну по макушке стабилизатором разрядника. Но питекантроп грязно-рыжего цвета продолжал визгливо голосить.

– Что он говорит? – прислушалась Ирина.

– Откуда я знаю, – буркнул Тим. – Советует, как его пристрелить.

– Послушай, – сказала она, направляя свой лазер на питекантропа.

Тим недоверчиво покосился на повидавшую жизнь практикантку. Она стояла шагах в пяти от неандертальца в прозрачных выпуклых очках, чуть расставив ноги, как на утренней зарядке, и смотрела не только на обезьяну и Тима, но и на края поляны за ними. Очки были огромны, как глаза стрекозы. Невысокая трава скрывала только до половины чёрные полусапоги. По штанине из голубой джинсовой материи полз большой красно-чёрный шмель.

Несмотря на боевой устав, она тоже была без перчаток, как и Тим.

Питекантроп, увидев блеснувшее дуло лазера, вдруг утих. Испустив последнее «хархар», он слегка обвис, сделав попытку упасть вперёд.

– Он уже видел людей, – сказала Ирина, задумчиво глядя на затихшую обезьяну с оголённой кожей неопределённо-грязного цвета на морде, ладонях и животе.

Это был самец ростом примерно с Тима, а может быть и чуть выше, если бы он не сгибал ноги в коленях. Остальное стадо давно смылось.

– Скажи ему что-нибудь по-германски, – сказала Ирина.

– По-какому? – уточнил Тим.

– По-верхнегермански, – сказала она мелодичным голосом.

– Ви меня понимайт? – послушно сказал Тим по-скандийски.

Обезьяна подняла голову.

– Ну, спроси что-нибудь.

– А ты почему?.. – спросил он.

– Ты что, не знаешь, что у них женщин не берут? – сказала Ирина, состроив ему смешную рожицу с надутыми щеками, как в детском саду. Настоящих, – добавила она.

– Говорийт ко мне, – послушно сказал Тим обезьяне на том же наречии.

Он не был отличником в языках.

Да и вообще тоже… кроме своего предмета и физподготовки. У механиков были свои курсы… Питекантроп нелепо вывернул к нему голову.

– Хархар, – дохнула та совсем по-звериному.

– Всё ясно, – сказала Ирина. – Поехали отсюда скорей.

– А чего? – сказал Тим.

«Вот телок», – подумала Ирина.

И вспомнила свою школу в Тамбове.

– Пошли, пошли, – сказала она, поворачиваясь к словно прижавшейся к земле машине.

Та стояла позади, чуть наклонившись вперёд на бугорке.

– А с ним что делать? – спросил Тим, с занятой рукой.

Он смутно надеялся, что она не потащит его с собой. И подозревал, почему она стояла в пяти шагах. Это был его первый выход на иную планету.

– Ликвидировать, – сказала Ирина, оглянувшись уже у машины.

Два люка с двух сторон были уже откинуты.

– Быстрее, Тим.

Тим толкнул страшноватое двуногое существо, пустил в него полный разряд и побежал к машине. Ирина стояла возле люка, прикрывая его.

* * *

Они ехали по лесу уже больше суток. Но местность стала меняться. Лес шёл то вверх, то вниз, и среди деревьев попадались торчащие из земли огромные острые камни, а крутые подъёмы иногда кончались обрывами, с которых трактор уже пару раз осторожно спустился на бустерах, взревев, как целое стадо слонов. Хотя внутри рёв был не очень слышный.

Когда они ехали вниз по крутому склону и пол наклонялся так, что почти нельзя было ходить, взору открывались острые складки холмов, поросших всё тем же хвойным лесом. Только здесь он был выше и с преобладанием кедровых пород. Гор поблизости не было.

Вчера они весь день почти не встречались, кроме завтрака, обеда и ужина. Доктор Уэрр спал и сидел в лаборатории, Торстен спал и дежурил, а Кира занималась своими делами, и после ужина сразу пошла спать. Впрочем, перед сном она два часа читала «Ратаралло», с подзаголовком: «Повесть о космических путешественниках».

В этом импрессионистском произведении главное было настроение, а не фабула. Как еле уловимый аромат тонких духов, от которого теряешь связь с реальностью.

С земной реальностью.

А повествовалось в нём о двух расах космических путешественников: голубоглазой, сухощавой и стройной – на длинных как иглы звездолётах серебристого цвета, расширяющихся в самом конце, и кареглазой, приземистой и плотной – на чёрных звездолётах с овальным концом впереди, как короткий колпачок от пипеточной авторучки. Жизнь первых была скорее увлекательна, чем уютна, а жизнь вторых – хозяйственна, основательна и солидна. И ещё они воевали между собой.

Когда Кира погасила свет, доктор Уэрр как раз заступил на своё дежурство.

– Сейчас будет река, Кира, – сказал доктор Уэрр, посмотрев на пультовый экран.

Было утро. Торстен спал после завтрака у себя в каюте на жилом этаже. Завтракали все вместе, как и положено по уставу.

– Какая? – спросила Кира, невинно раскрыв глаза.

Она сидела перед пультом справа от Уэрра, в средней рубке. Он не успел ответить. На огромном обзоре вдруг возникло синее небо во всю стену, трактор покачнулся, чуть клюнул носом в пустоту, и включив бустеры, поплыл, явно оторвавшись от земли. Секунды четыре было видно только небо. Кира почувствовала себя, как на воздушном шаре. И ещё как на качелях, перед тем, как они ухнут вниз. Но трактор не собирался ухать.

Звук бустеров был не громче нормального голоса.

Наконец показались верхушки серых скал с кривыми деревьями в трещинах, потом их основания, и в следующее мгновение в экран ударила зелёная волна, растёкшись по нему, как по стеклу. Tpaктор потащило немного вбок, но он повернулся к берегу и поплыл, оставив над водой только метра три. На экране была бурливая река непрозрачного светло-зелёного цвета и узкий каменистый берег метрах в стах, покрытый щебнем и галькой. Над берегом вздымались отвесные скалы.

– Пороги, – озабоченно проговорил Уэрр. – Вот видите, Кира.

Ему не нравилась эта гористая местность. Ведь трактор не самолёт. Он мог летать… но только девяносто часов до ремонта на базе.

Да и рискованно…

– Странный цвет… – сказала она, смотря на бурунчики и непрозрачную воду салатового цвета.

И вспомнив, какая там глубина.

– А вы никогда не бывали в Альпах, Кира? – спросил Уэрр. – Или вообще в горах?

– Н-нет, – сказала она, подумав, что поездки на поезде можно не считать.

– Где-то выше меловые отложения. Обычно это бывает в горах. Я имею в виду, подобные реки… такого ненормального цвета.

– А почему она зелёная? – сказала Кира.

– Так далеко мои познания не заходят, – сказал с улыбкой Уэрр.

Ей показалось, что он похож на доктора Айболита.

«Как прекрасна юность», – подумал он.

– А вот скажите мне, барышня, откуда она вытекает? – спросил он на правах ментора и начальника.

– Из Байкала, – сказала она, что пришло в голову.

Она видела большое синее море на глобусе на месте Байкала. И выходящие из него голубые ниточки рек. Одна из них шла на юг.

– И течёт до самого океана, – продолжил Уэрр задушевным голосом, как будто рассказывает сказку. – Река Хуангхо, или Синий туман, в своём древнем варианте. Так её называли крестоносцы. В широко раскрытых глазах девушки неуловимо отразилось удивление.

– Нет, не наши друзья из Федерации, – сказал он тем же сказочным голосом. – А крестоносцы королевы Мелисенты, двенадцать веков назад… на Земле.

Кира хотела что-то сказать, но трактор совсем далеко от берега коснулся дна, и оба не замедлили это почувствовать. Кресла ощутимо покачнулись.

«Вот и поплавали», – подумала Кира.

Доктор Уэрр тоже замолчал. Их начало неумолимо поднимать. На обзоре появилось синее небо и кончики скал с лесом.

– Глупая машина, – пробормотал он, что-то нажав на штурвале.

На дне были большие камни. Машина, как гигантский чёрный кашалот, подняла тупой нос и шлёпнулась в воду, смягчив удар бустерами. Кира чуть не клюнула носом в пульт. По реке пошли крутые зелёные волны. По обзору растекались крупные брызги.

Берег приблизился.

«Как на качелях», – подумала Кира.

Перед самым берегом их опять начало поднимать, но на этот раз обзор показывал ту же гальку с камнями и подножие скал, только сверху. Кира схватилась за края сиденья, но в конце приземлились ещё мягче, чем прежде на воду. Да и камень был теперь не такой большой. Снова стал слышен звук ветра и волн.

Машина остановилась.

На штурвале и на пульте замигали сразу два красных огонька. Один из них и мигал, и пищал. Тот, который на пульте. Уэрр, ничего не говоря, придвинулся к пульту и посмотрел на складной экран, отведя вбок руку со штурвалом. Его длинные ноги упирались коленками в серую панель. На экране уже разворачивалась схема трактора с двумя малюсенькими красными звёздочками на одной из средних гусениц.

– Ох, – вздохнула Кира.

Её штурвал был задвинут в панель.

Огонёк на пульте перед водителем всё пищал. Не обращая на него внимания, Уэрр откинулся назад, нажав на штурвале зелёную кнопку кругового обзора. Перед Кирой поехала вбок панорама отвесных скал, матово-зелёной реки меж громадными будто набросанными в неё замшелыми камнями, с гладкими салатовыми буграми быстрого потока над глыбами под водой и безмолвным синим небом в вышине, переходя на круто поднимающиеся к скалам тёмно-зелёные корявые сосны на том берегу, опять гладкую реку с белыми бурунчиками вокруг подводных камней, и снова серые скалы, уходящие ввысь.

Обзор разделился во всю длину на верхнюю и нижнюю половину, но Уэрр положил свои длинные сухощавые пальцы с рыжими волосками на светло-зелёную клавиатуру слева и обзор слился, охватив всю окружность с двумя берегами, смотря вверх по течению с середины реки.

Вездеход стоял на берегу у самой воды, а до острых серых скал было ещё шагов тридцать. Он стоял наискосок на влажной гальке.

– Что теперь делать, доктор? – спросила Кира.

Она и сидела здесь, чтобы проходить практику.

Сверхтяжёлый вездеход «Аэциус» шёл на соединение в боевой обстановке. А в двух звеньях седьмой гусеницы износилась твёрдая смазка.

Чинить, – сказал он в некоторой растерянности. – Но вы понимаете, Кира, – добавил он, посмотрев на неё немного простодушными синими глазами, – тут нужны двое…

Она послушно кивнула, мимолётно представив себя больной. Но она никогда не болела. Она обругала себя за это дурой.

– М-да… – сказал он задумчиво.

За свою долгую жизнь он не раз бывал в таком положении. Посылать или идти самому? По уставу или по обстоятельствам?

– Надо разбудить Торстена, девочка, – сказал он. – Ты будешь его прикрывать.

– Хорошо, доктор, – обескуражено сказала она, легко вставая с низкого сиденья. – Собираться?

– Да, Кира, – сказал Уэрр. – Я скажу Торстену.

– Ладно, доктор, – сказала она и повернулась к двери, взглянув ещё раз для надёжности на температуру за бортом.

Там было 18й.

– Форма № 3, – сказал Уэрр, заметив её взгляд. – И возьми, пожалуйста, Б-4, – добавил он, повернувшись в кресле, чтобы проводить её глазами.

Он так и не встал со своего места. Хотя и думал, что это свинство. Но… он не имел на это права. И не только по уставу. На его ответственности были все…

Оба трактора.

– До свидания, доктор, – сказала Кира, уходя и посмотрев на него с совершенно детским выражением.

Вода лизала гальку и исполинские чёрные траки. Сзади гусеница была по колено в меловой зелёной воде. Кира посмотрела наверх, чуть наморщив лоб под защитным шлемом.

– Борода, – покачала она головой.

С чёрной гусеницы над ней свисали мокрые плети водорослей.

Вода накатывала на берег мелкими салатовыми волнами. Торстен нагнулся и попробовал её рукой. Он был без перчаток.

– Холодная, – сказал он.

Даже в руке вода была зеленоватой и полупрозрачной. Вездеход возвышался на берегу, как одна из тех огромных глыб, что торчали в середине реки. Но совершенно гладкая и чёрная. Кира ждала Торстена шагах в двадцати, у начала задней гусеницы.

У неё в руке был средний лазер Б-4.

– Не отвлекайся, Торстен, – сказал Уэрр по звуковому каналу.

– Слушаюсь, ментор, – сказал Торстен.

Он окинул взглядом реку и каменистый берег и пошёл к Кире, положив свольвер на плечо. Вокруг было пусто… не было даже птиц.

– Ну что, начнём? – сказал он, подойдя и посмотрев в пронзительно синие глаза под поднятым прозрачным щитком.

Где-то там, за миллиарды миллиардов километров отсюда, в системе Понти, у него была почти такая же сестра, Уэлла. Она служила в сторожевом легионе «Астромедина», на заставе у Венды.

В соседней ветке Галактики.

Рёбра траков были вдавлены в гальку. Совсем близко была скальная порода. В зазоры между толстыми как буханка чёрного хлеба рёбрами гусениц могла свободно проскочить крыса.

«Если повезёт», – подумал Торстен с неясным сожалением.

– Не выпендривайся, – сказала Кира.

– Ха, – сказал Торстен, как пират в «Острове сокровищ».

Доктор Уэрр сидел, развалившись в кресле у пульта, и размышлял о том, что через месяц ему стукнет сорок пять. Он думал, чего ему не хватает, чтобы стать Наставником. Он положил длинные ноги на пульт, полулёжа в чашеобразном кресле. У этой планеты был сдвиг по фазе на четыре месяца с небольшим. Его день рождения был двадцать пятого января. То есть, через месяц. «Сдвиг по фазе», – подумал он.

Не хватало многого.

Он не чувствовал себя ровесником Карелина или Карра. И в глубине души думал о женитьбе. Правда, больше по привычке.

«Сама не знаю», – вспомнил он чуть удивлённое лицо с двумя веснушками.

Ему почему-то стало досадно.

– Как дела, Торстен? – спросил он.

За экраном слышалось какое-то пыхтенье. А прямо на пульт текла холодная салатовая река, загибаясь за скалы горного ущелья.

Метров на двести дальше него.

– Всё в порядке, док, – ответил невидимый Торстен, отдуваясь. – Вторую спицу делаю. Здесь какая-то дрянь набилась.

– Какая? – спросил рассеянно Уэрр.

– Водоросли, – ответил голос, пыхтя.

– А ты что там делаешь? – полюбопытствовал Уэрр, прислушавшись.

– Устанавливаю компрессор, – пробубнил недовольно запыхавшийся голос Торстена.

– А-а… ну-ну, – сказал Уэрр после небольшой паузы.

Его мысли вернулись немного назад. Он скептически взглянул на сжатую как в линзе картину реки и серых скал. В левом углу слегка вогнутого экрана сияло солнце на фоне синих небес. Уэрр пробежал тремя пальцами по пульту, задержав указательный на крайней клавише. Солнце исчезло, как будто его слизнули, и на обзоре оказался уходящий вдаль берег с рекой и небом. Обзор был переведён на боевое слежение.

«Вот так», – без слов подумал Уэрр.

У него было такое чувство, будто он что-то забыл. Вездеход как будто приподняло и опустило. На экране всё было по-прежнему.

– Торстен, обратно! – крикнул Уэрр, сжав штурвал.

По экрану бежали красные буквы и цифры.

Торстену показалось, что уже установленный компрессор подпрыгнул, как живой. Он оглянулся на стоящую на колене Киру. «Торстен, обратно!» – крикнул Уэрр ему в ухо.

Кира почувствовала лёгкий толчок и через секунду поняла, что это такое. Они это проходили не только по практической геологии.

Но и на практике.

– Беги, я сейчас! – крикнул Торстен, разъединяя тяжёлый компрессор.

Она была уже на ногах, ожидая нового толчка.

– Пошли, он сам поедет, – потащила она Торстена за белый рукав.

Земля под ногами заходила ходуном.

– Сейчас… – проговорил Торстен сквозь зубы.

– Ты что, ненормальный? – изо всех сил дёрнула его Кира, стукнув по белому шлему лазером в свободной руке.

«Торстен, брось инструмент!» – раздался у неё в ушах какой-то холодный голос Уэрра.

Он должен был нажать на пуск через шесть секунд.

Зажим компрессора наконец отцепился от паза. Торстен разогнулся и схватив валявшийся свольвер, рванул к люку, взяв за руку Киру. Она бегала быстро, но он чуть не свалил её, добежав до люка за три секунды. Так ей показалось. По дороге он что-то крикнул Уэрру.

Они прижались друг к другу, став на маленький «пятачок», и Кира увидела, как массивный компрессор поехал обратно к идущему в глубину машины колодцу, раскачиваясь на гибком кабеле. Его освещали маленькие выпуклые лампы вдоль низкого коридора между гусеницами.

Но их не было видно.

– Обормот несчастный, – сказала Кира, глядя почти впритык на чумазое лицо парня.

Они были ещё в трубе лифта.

Трактор чуть вздрогнул, и послышался приглушённый удар. Позади Торстена вбок отъехала дверца, открыв родной коридор нижнего этажа.

– Ну, чего застрял? – сказала Кира. – Выходи.

У него похолодело внутри. Приближался толчок в семь баллов. Мигающая красная цифра на экране указывала шестьдесят пять процентов риска серьёзных повреждений от обвала в ближайшие двадцать секунд. Сиденье снова слегка качнуло. Надо было уходить.

По закону долга.

– Торстен, брось инструмент! У вас двадцать секунд! – крикнул он незнакомым голосом.

Из салатовой реки выпорхнула стая серебристых летучих рыб и зашлёпалась обратно в воду. По реке шли бугристые волны.

Послышалась возня и плеск воды.

– Бежим, доктор! – раздался голос Торстена.

Уэрр набрал обратную связь с подъёмником и поднял голову. Весь экран кроме середины был вкруг испещрён красной информатикой. В ухо нашёптывал незнакомый женский голос. Уровень воды под днищем – от пяти до двадцати девяти сантиметров. В левом нижнем углу замигал белый сигнал и, помигав, остался гореть.

– Все целы? – спросил Уэрр с интонацией прерванного сказителя.

Они были в лифте.

– Ага, док, – ответил голос Торстена. – Выходим.

– Срочно в запасную рубку, оба. Перевожу на автоматику.

– Есть, док.

Уэрр качнулся и потянул себя за ус. Он и не заметил, когда пристегнулся. В рубке почему-то пахло спелыми персиками.

Торстен с ходу плюхнулся в капитанское кресло. Оно закачалось, как карета на рессорах. Кира прошмыгнула на сиденье справа. Он опять оказался быстрее.