Текст книги "Царская рать"

Стриженая голова под рукой Ирины пошевелилась.

– Сейчас, – пообещала она.

Крис промолчал.

– Ты чего, Ир? – спросил он.

Тим поднял голову от пульта, ошарашенно озираясь по сторонам. На лбу у него красовалась большая шишка с кровью.

– Не беспокойся, Крис, – мягко сказала Ирина. – Он уже очухался.

Она ощупала шишку на голове Тима и облегчённо осмотрелась по сторонам. За прозрачными бортами стоял прежний лесной сумрак. Снова ухнула птица, уже чуть дальше.

– Что с машиной? – спросил Крис. – Какая обстановка?

Тим переключил кнопки на нижней клавиатуре, и голос Криса перешёл сзади на панель управления. На оперативном экране перед ними на пульте горели три значка, один из них ярко-алого цвета. Тим вспомнил на секунду вспыхнувший тонкий красный ромб во всю ширину экрана.

– Вот влипли, – сказал он, потрогав языком чуть рассечённую губу.

– Голова болит? – спросила озабоченно Ирина.

Чуть наморщив нос, она почувствовала, что на нём нет привычных очков. В прозрачной кабине послышался шорох ветвей от порыва ветра в вышине. Впрочем, сверху лежал метровый ствол, наполовину скрывая обзор. Он шёл наискосок, нависая в двух сантиметрах над задней частью прозрачной крыши и ложась на мягкую землю шагах в десяти впереди от Тима. У ствола на земле чуть шевелились травинки. Дерево упало сзади по ходу движения машины.

– Крис, мы нашли неопитекантропов, в трёх километрах отсюда, – сказала она, оглядываясь назад в поисках очков.

Они были, конечно, под грудой ящиков.

– Ну и бардак, – сказала она.

– Какой тип и время контакта? – сказал Крис.

– Откуда я знаю, – сказала она и села, схватившись за запасной штурвал.

Машина мягко взревела и затряслась, и сразу подключился второй двигатель. У Тима за штурвалом на сиденье слева от неё слегка кружилась голова.

– Ир, дай полный назад, – толкнул её через проход мрачный Тим.

– Отстань, – сказала она. – Не больше года, Крис. Неандерталец третьего типа, слабоговорящий. Если они здесь…

Сиденье под ней заходило ходуном. Но работала только одна гусеница. На неё сбоку смотрел откуда-то взявшийся бурый мишка, прислонив слюнявую морду к прозрачной броне. Видно, их здесь было много.

– Кыш, – сказала она, чуть надув губы.

Тим нагнулся через проход к её штурвалу и понажимал на нём кнопки. Но это было почти формальностью. Одна гусеница была заклинена или сорвана. А бустеры не смогли сдвинуть машину с места.

– Всё ясно, – угрюмо сказал Крис. – Не идёт, Тим?

Он давно уже плюхнулся в главное кресло боковой рубки жилого этажа и думал, глядя на бегущие по экрану слова прямой информации. В огромном чёрном вездеходе было пусто, как в снежной пустыне.

… Прозвучал зуммер особой связи. – Ну, – сказал Крис сам себе.

Он коротал время на диване в нише боковой рубки. Читать он не мог, так что приходилось уже третий час рассматривать всё ту же речку, лес вдалеке и поля на той стороне. Вокруг трактора было тихо, если не считать боя каких-то птиц в вышине. Одна из них, красная, была явно больше другой.

Время шло своим чередом.

Звери появлялись и исчезали по своим делам, только у кромки леса вдали всё топтался бурый медведь с длинной мордой, да позади вездехода на той стороне реки паслось стадо мускусных быков.

Правда, разрешалась негромкая музыка, что он себе и позволил.

– Крис, отвечай, – мелодично произнесла Ирина.

Он почувствовал, что что-то не так и удивился, что её голос совершенно спокоен. Они были от него всего в четырнадцати километрах.

Но…

– … Нет, – сказал голос Тима. – Что-то с гусеницей, Крис.

Если враг притаился, то большой вездеход поднимать нельзя. Неизвестно, что они знают. И неизвестно, какие у них силы. Могут перехватить.

– Оружие в порядке, Тим? – спросил он.

– Ага, – сказал Тим. – Кроме свольвера.

Ирина наблюдала за ним сбоку, моргнув круглыми как у куклы глазами.

– А что с ним?

– Медведь свернул.

– Тогда чини гусеницу. А Ира тебя прикроет. Ладно, Ир? – В следующий раз звоните только в случае нападения, с пеленгатором, – добавил он пресно.

– Не грусти, Крис, – сказала Ирина. – Передай доктору привет.

– Пока, – сказал Крис и выключил связь с обеих сторон.

«При чём здесь доктор?..» – подумал он. – «… Надо ему сообщить».

– Господи помилуй, – сказала Ирина, отвернувшись от потухшего зеленого огонька у себя на панели и оглянувшись вбок, на лес.

Бурому мишке надоело слюнявить стекло колпака, и он вдруг взревел диким голосом.

– Что, надоело глазеть? – сказал Тим, подмигнув и нажав на клавишу правого заднего люка. Тот, чуть помедлив и слегка зацепившись за веточку массивного ствола, плавно открылся, словно приглашая кого-то войти.

– Пошли, что ль, – сказал он, потирая шишку на лбу.

Шишка была заклеена пластырем. Тим был уже в проходе за её спиной, у багажного отделения. Из люка пахнуло сырым запахом дремучего доисторического леса.

– Тимофей, поищи мои очки, – попросила Ирина, оглянувшись.

– А где они?

– Там, под ящиками.

– У тебя что, других нет? – спросил он.

– Нету, – сказала она, обернувшись назад, положив подбородок на спинку сиденья и чуть приоткрыв рот.

– Усёк, – сказал Тим, посмотрев на белое лицо в лесном полусумраке с глазами почти неразличимого зелёного цвета и слегка удивившись лёгкости, с которой она повернулась.

Веснушек почти не было видно.

В отодвинутом подголовникe, как в дырке от бублика, виднелся красный значок на правом экране. Это был значок заклиненной гусеницы. Он включил верхнюю подсветку и поднял пару ящиков. Один из них был тяжёлый – наверно, с водой. Боеприпасы были в других.

– Вот они, – пропыхтел он, нагнувшись и заодно вытащив свольвер, который он запихнул за установку перед уходом.

– Возьми лазер, – чуть качнула головой Ирина.

Она сидела, всё так же изогнувшись на сиденье к нему лицом и уперев подбородок в холщовую спинку.

– А если мамонт? – сказал Тим со свольвером в руке.

В другой у него были очки, недавно бывшие у неё на носу.

– Дурень, – протянула она, не двинувшись с места. – Мамонты в литоцене.

– Ну мастодонт.

– Вот приспичило, – сказала она, шевельнув головой с хвостом. – Ну тащи, тащи. Ты думаешь, он бронированный? – И шлем одень.

Тим подобрал свой шлем с заднего сиденья и поискал глазами перчатки. Приходилось нагибаться. В машине было довольно тесно. Ирина ждала, не поднимаясь с сиденья.

– Ты думаешь, враги здесь, Ир? – спросил он уже у люка.

Очки он положил на сиденье слева от неё, через проход. Она кивнула, не снимая подбородка с сероватого чехла сиденья.

– А что они здесь делают?

– Сама не знаю… – сказала она. – Вылезай.

Медведь заскрёбся по прозрачному борту к открытому люку. Тим шмыгнул носом, наступив ногой на раскладную ступеньку.

– Батюшки, – ахнула Ирина, дёргая его пальцами за рукав. – Ты что, на весь лес бабахнуть хочешь?

– Не, – смущённо улыбнулся он и протянул к медведю руку с Микробленгером нештатного образца.

«Откуда он его взял?» – подивилась молодая практикантка в больших выпуклых очках.

Раздался хлопок.

Бурый мишка махнул лапой и повалился на спину в листву лозняка, словно закоченев. В нём сидела двухсантиметровая игла со сверхтоксином.

– Ну молодец, – похвалила она оглянувшегося парня.

В ней пропадала прирождённая учительница.

В лесу было зябко.

Ирина уже второй час ходила неподалёку от машины, иногда пытаясь сесть на сломанную Тимом молодую ёлку. Она остановилась, прислонившись к шершавому стволу векового дерева неподалёку. Это была мохнатая лиственница. До Тима было шагов двенадцать. Как ни странно, за всё время не показалось ни одного зверя, если не считать чёрных белок с выступающими зубами и кроликов. Белки были крупные, как бобры.

С такими же зубами.

«А может, это бобры?» – подумала она про себя, невольно улыбнувшись.

Лес как лес.

Как будто не ожидаешь каждую минуту нежный сигнал тревоги в шлеме, и тогда – последний бой… Вряд ли они придут с лёгким вездеходом.

И Крис не успеет.

Он, конечно, появится. Может быть, тоже на свой последний бой… А потом подъедет Уэрр… подозревая о том, что случилось.

И снова – в бой…

«Интересно, передаст он ему», – подумала она без слов, посмотрев на носки своих сапог.

Когда они уходили сегодня утром, всё было совсем по-другому. Просто доразведка на зрелой планете эпохи плейстоцена.

«Разряда «А»…

«Интересно, почему Крис не приехал», – подумала она и взглянула на Тима, в очередной раз пытающегося приладить трос к лебёдке. – «Небось он бы так не попался.»

Она имела в виду Уэрра.

Конечно, он бы сразу сообразил, что им нечего совать нос из трактора, в боевой обстановке. А тем более ехать куда-то на «капле».

«Бедный Крис», – подумала она.

Гусеница была наполовину в земле, и Тим измазался с головы до ног. Трудно было поверить, что риск перехвата так велик. Но это было, конечно, так.

Ирина оглядела сумрачный лес.

– А почему Крис не приехал, Ир? – спросил Тим, кряхтя на земле с редкими травинками.

– Значит, не мог, – ответила она.

– Слушай, Ир, – сказал он. – А при Коммунизме будут негры?

– А ты разве не знаешь? – остановилась она, немного сбитая с толку.

Вообще-то в боевой обстановке не положено болтать.

Ей было жалко Тима, что он уже битых два часа возился с этой застрявшей машиной, и очень устал. Это было видно по его голосу.

– Нет, – сказал он с земли.

«У них же другая программа», – вспомнила она.

– Конечно, – сказала она. – И негры, и китайцы.

– А я думал, нет, – сказал он простодушно.

– Ты очень устал? – спросила девушка.

– Не… ничего, – пробормотал он невнятно. – Ир…

– Чего тебе?

– Ты не можешь подержать здесь ключом?

– Ну ладно, – она оглянулась вокруг и подошла, встав над ним.

Шуршали хвоей вершины.

– Вот здесь, – сказал Тим снизу.

– О Господи, – проговорила Ирина, не отрывая расширенных глаз от чего-то серого вдали за деревьями и орешником.

– Чего ты там? – спросил Тим.

– Лёгок на помине, – прошептала она, приподнимая лазер.

Они ходили всегда стадами.

Раздалось оглушительное шипенье, Тим подскочил как ужаленный, и тонкий луч лазера закачался прямо в распахнутой пасти толстого чёрного змея, выскочившего из-за маленькой лиственницы возле своей громадной разлапистой мамаши. Змей проскочил по инерции почти к ногам Ирины в чёрных армейских сапогах до полуколен. Ноги слегка дрожали. Она отошла за Тима, взяв его за руку повыше локтя.

«Как Хансель и Гретель», – подумал он, опустив в землю приклад тяжёлого свольвера.

Он успел его сгрести с травы, вскакивая на ноги.

Змей валялся, так и не закрыв слюнявую розовую пасть, растянувшись во всю длину от самой лиственницы. Метров шесть…

– Там другого нет? – спросил Тим, показав на деревце в зарослях у мощного тёмного ствола.

«Нет», – покачала она головой, всё ещё держась за его плечо.

– А чего ты сразу не стреляла? – спросил он.

– Это был мастодонт, – не в лад сказала практикантка, дрожа как от холода.

Она терпеть не могла змей.

Когда они, став на колени, вдвоем укрепили трос на шкиве, откуда-то сверху начал накрапывать дождь. Ирина встала, отряхивая от грязи колени, а Тим пошёл к ближайшему удобному дереву, чтобы зацепить трос. Оно стояло метрах в десяти, справа от машины. Это была приземистая ольха «aentiquorum». У Ирины по лицу поползла упавшая сверху холодная капля.

Стало ещё сумрачней.

– Ты думаешь, выдержит? – «спросила она идущего к ней Тима.

– Сейчас посмотрим, – ответил он, включая мотор.

Ирина увидела, как трос вошёл в тонкую зеленоватую кору. Ольха заскрипела и начала гнуться. По веткам пробежала толстая чёрная белка.

– Пошли отсюда, – сказал Тим, потащив её за руку и немного втянув голову в плечи.

– Разве он рвётся? – спросила Ирина, плетясь за ним.

– Со шкива может соскочить, – ответил Тим, озабоченно оглянувшись голубыми глазами.

Здесь, за сотни и сотни триллионов километров от своего жёлтого трёхэтажного дома со старой ольхой в углу тенистого земляного двора.

В том же шаровом скоплении звёзд.

– Эх вы, механики, – сказала Ирина за машиной, придавленной тёмной громадой ствола.

Треснувший колпак был еле заметно сплющен, а гусеницы наполовину в земле. Ей стало жаль машину, как что-то родное и близкое.

«А вдруг змея заползёт?» – подумала она, чувствуя ногами дрожание почвы.

– А я-то тут при чём, – оказал Тим.

Раздался оглушительный треск, и мокрый ствол чуть всколыхнулся, зашелестев. Колпак визгливо скрипнул. Поваленная ольха качала ветвями на земле с той стороны прозрачного вездехода.

– Попробуем ещё, – сказал Тим.

У него по лицу стекали струйки дождя.

«Бедный парень», – подумала Ирина.

Стало ещё холодней.

Со лба на щеку потекла холодная мокрая капля. Она сняла перчатку и рукой вытерла лоб. Капли чуть слышно долбили листья подорожника. Она включила обогрев и почти сразу почувствовала всем телом приятное тепло, как от шерстяных рейтуз и джемпера. Второе дерево было подальше и немного наискосок, впереди машины. Великанский ствол уходил ввысь.

«А это не сломается», – подумала Ирина, подняв голову к хвойным вершинам.

Ветви в вышине чуть вздрагивали, как будто кто-то легонько тряс привязанное дерево у основания. Ирина различила рокот второго двигателя. Придавленный словно жук прозрачный вездеход почти незаметно накренился под могучим стволом, ещё больше потемневшим от дождя. Тим включил бустеры, и машина накренилась чуть сильнее.

Огромный коричневатый ствол поваленного дерева на машине явственно скрипнул.

«Сколько же весит эта махина?» – подумала практикантка, поправив очки на мокром лице.

Но она уже не смотрела на сотрясающуюся машину и не слышала приглушённого рёва бустеров, с опаской оглядывая хмурый помрачневший лес.

В таком лесу могли водиться и драконы.

«Что за идиотизм», – подумала она. – «Надо распилить его, и всё».

За машиной что-то звякнуло, и коротко свистнул трос, зазвенев как струна.

– Сорвалось, – сказал Тим, шмыгнув носом.

– Ты что, заболел? – подозрительно спросила она.

Тим вспомнил детство. И снежную метель за окном. И маму, потрогавшую ему лоб и озабоченно поставившую градусник.

– Насморк, – сказал он, снова шмыгнув.

У дохлого змея со светлым брюхом копошился какой-то рыжий зверёк. На толстом, словно раздутом туловище сидела зловещая птица с высоким хохолком. Ирина согнала птицу. Тим принёс трос с оторванным шкивом, держа на плече свой свольвер.

– А у тебя пила есть? – спросила она.

– Маленькая, – ответил Тим. – Чего ж ты сразу не сказала? – сердито воскликнул он, вдруг сообразив.

– А ты бы спросил, – сказала Ирина. – Олух.

К её щеке прилип слетевший вниз отсохший коричневый листочек.

– Давай лазер, – сказал Тим, шмыгнув.

– Сторожи лучше, – сказала она и пошла обратно на ту сторону машины, держа наготове длинный серебристый лазер.

Она держала его в правой руке дулом вниз.

Коричневатый ствол с изборождённой корой не пошевелился. Он был разрезан ровно как ниткой, но внешне ничего не изменилось.

– Зацепишь? – спросила она.

Тим кивнул, неодобрительно посмотрев на её лазер дулом вниз. Хотя в змея она попала… с первого раза. Тут было нечего возразить.

– Давай подержу твой пулемёт, – сказала она.

Тим подал ей пятикилограммовый автомат с ракетными пулями двенадцатого калибра и направился к открывшемуся левому заднему люку. Ирина подошла поближе и прислонила свольвер к чуть согнутому колену, держа его за дуло.

– У тебя нос красный, – сказала она.

– Ну и что? – пробурчал он и залез на распахнутый люк.

– Осторожней, там змеи могут быть.

Тим что-то пробурчал.

Он затянул трос вокруг отрезанного над машиной ствола, еле дотянувшись до заброшенного на ту сторону конца, и спрыгнул на землю. Девушка прикусила губу, увидев его между массивным тёмным стволом и задней частью треснувшего прозрачного колпака. Тёмное отрезанное бревно в два обхвата могло сдвинуться в любой момент.

И раздавить его.

– Пошли на ту сторону, – позвал Тим.

– Нет, – качнула головой Ирина.

– Почему?

– Там змей.

– А мне туда надо.

«Дались ей эти змеи», – подумал юный механик по неопытности.

– Вот ещё, – сказала она. – Слушайся лучше.

Тим, ничего не ответив, понёс трос к ближайшему толстому дереву в мокрых кустах облепихи с резными листочками. Ирина посмотрела ему вслед и ничего не сказала. Микробленгер был здесь полезней тяжёлого свольвера.

Пока.

С левой лебёдкой было легче. Кроме того, что её тоже пришлось откапывать. Тим провозился ещё с полчаса. Встав с колен и распрямившись, он увидел между тёмными кронами тёмно-серые тучи. Немного закружилась голова. Ирина стояла всё там же, придерживая за дуло его свольвер. Она смотрела куда-то в сторону, чуть приподняв лазер в правой руке, наискосок к земле. Форма казалась синей в сгустившемся сумраке. Тим тоже обернулся и ничего не увидел среди тёмных стволов в гуще леса. Капли дождя долбили разрытую землю, тонкие травинки и пышные ветви хвои. Ирина посмотрела на него.

Тим побрёл к ней.

– Бери свою дурынду, – сказала она.

Негромко шелестел дождь.

Тим был весь в грязи, даже шлем. У Ирины по форме стекали серебристые струйки воды, как по непромокаемой вощёной бумаге. Маленький подбородок был тоже мокрый. Тим посмотрел в серьёзное лицо практикантки под поднятым прозрачным щитком и протянул руку.

– Ты что, вправду заболел? – спросила она, как учительница в пятом классе.

Тим вспомнил большой белый класс с тёмными полированными шкафами исторических пособий, и Димку Игнатьева рядом за партой. Она продолжала придерживать за дуло уткнутый в землю свольвер.

По нему стекала вода.

– Простуда, – сказал он, беря у неё из руки торчащий вверх чёрный ствол.

– А голова болит? – спросила она.

– Тяжелая немножко.

Он нажал кнопку, и сразу натянулся белеющий между деревьями металлопластовый трос. Ближнее дерево чуть-чуть заскрипело, и толстый обрубок тёмного ствола на колпаке вдруг повернулся немного вбок и свалился, тяжело шмякнувшись о землю.

Земля чуть вздрогнула.

Ствол поваленного дерева впереди машины мягко осел, зашелестев, а его короткий конец с другой стороны затрещал у разлома и тяжело уткнулся в землю, образовав со своей всё ещё стоящей частью нечто вроде ворот.

Тим пошёл отцеплять трос.

Помедлив секунду, машина поднялась из-за массивного мокрого бревна с ветками, слегка зашуршав землёй, и проплыв на вершок от его грубой тёмной коры, аккуратно опустилась в двух метрах от них, окутанная лёгким туманом в тёмно-зелёной полутьме ненастного леса. Ирина немного забылась, не отводя от неё глаз. Пар растворился в холодном воздухе, и вновь остался только дождь.

– Карета подана, – сказал Тим и пошёл к машине, набрав открытие переднего люка.

Люк не открывался.

Ирина запоздало огляделась. Вокруг шумел сумрачный мокрый лес. Мощный северный кипарис, мохнатая лиственница и ольха aentiquorum эпохи раннего плейстоцена. И чёрный змей на коротких лапках. Они были в далёком прошлом.

Одни во вселенной.

– Пошли, Ир, – сказал Тим у заднего люка.

Он забросил свой автомат внутрь машины и полез вслед за ним.

«Балда», – подумала Ирина и в последний раз оглянувшись на совсем потемневший лес, вспрыгнула на изогнутую крышку откинутого люка.

Сквозь двухсантиметровую прозрачную броню была видна каждая травинка. Тим забрался на водительское место, не снимая шлема.

– Фу ты, – сказал он и что-то сделал на выносном пульте размером с книжку. – ЦУ не работает, Ир.

Под ногами хлюпала вода, натёкшая вперёд машины из-за наклона почвы. Заработал отсос. Тим нажимал клавиши, вручную проверяя все системы.

– Совсем? – спросила она недоверчиво, садясь рядом через проход.

– Не… немножко.

– Ну чего ж ты болтаешь? – упрекнула она. – Ну поехали.

В машине был точно такой же холодный лесной воздух, как и снаружи. Ирина подставила ладонь без перчатки под почти невидимые в полутьме холодные падающие капли. Дождь лил не ослабевая. Трещина была шириной в ладонь, и капли падали на край её сиденья. Ирина чуть отодвинулась.

Тим медлил.

На экране перед ним горели уже четыре аварийных значка, и один предупредительный. ЦУ машины был отчасти выведен из строя.

Но подключались запасные элементы.

– Горючего нет, – сказал он.

Девушка подняла голову от пульта у себя на коленях, чуть наморщив нос. Она пыталась выяснить работу внутренних датчиков. Уже горел нижний свет, и на бежевом ворсистом полу не было ни капли воды.

– Ты же взял с собой, – произнесла она осуждающе.

– Я только брикеты взял, – сказал Тим.

– Ну и обормот ты, – сказала практикантка, посмотрев на него с высоты своих десяти курсов. – Что теперь делать?

– Я могу сходить до Криса, а ты здесь обождёшь, – предложил он.

– Можешь, можешь, – насмешливо сказала она, глядя на него. – Тоже мне, Ганнибал. Украинский. Лучше гусеницу чини.

– Сейчас, – согласился Тим и снял одну перчатку, чтобы рассмотреть руку.

Она давно его беспокоила.

– У меня заноза, Ир, – сказал он, показывая всё ещё красную ладонь.

Ирина не переменила позы, но в насмешливо блестящих глазах в полумраке мокрого леса появилось нечто иное. Шелестел дождь.

– Как ты себя чувствуешь, Тим? – спросила она тихо.

По округлому боку машины бежали струйки воды.

– Ничего, – сказал он, кашлянув.

– Ну-ка дай, – сказала она, повернулась на сиденье и сняв с него мокрый шлем, потрогала ему лоб прохладной рукой.

У неё не было докторского призвания.

– Температура, – сказала она. – Чего ж ты сразу не сказал?

Тим кашлянул.

– Ты ж не спрашивала, – буркнул он.

Он чувствовал жар и неприятный комок в горле.

– Ну и что? – удивилась она. – Надо было сказать. Тебя не учили что ли?

– А машину кто будет вытаскивать? – возразил он. – Ты, что ли?

– Дай руку, я тебе аспирин уколю.

– Не, – сказал он. – Таблетку лучше.

– Поговори у меня ещё тут, – сказала она, вытащив из спинки сиденья сиреневую упаковку и потянув его за руку.

– На упаковке была красная литера «А».

– Блин с хреном, – пробурчал Тим.

– Выскажись, – сказала молодая женщина.

Она с интересом посмотрела на него, наклонив голову.

На полу в проходе между ними валялись уже две сиреневые обёртки. С пола поднимался еле видимый пар. Машина сушилась. По округлому потолку стучали холодные капли. Некоторые из них попадали на пол или Тиму на рукав. Он убрал руку.

– А на сколько хватит? – спросила Ирина.

– На два километра.

– А до реки?

– Три с половиной.

– А ты можешь гусеницу починить?

– Кто её знает, – сказал Тим. – А заражения крови не будет, Ир?

– Давай я тебе вытащу, – сказала она и протянула руку за его ладонью.

– Не мешайся, – сказала она, держа его шевелящийся палец.

Тёмная заноза сидела в подушечке ладони под большим пальцем. Она была длиной с ноготь. Он не помнил, когда её подцепил.

– Сейчас, – сказала она, погладив указательным пальцем занозу и доставая из той же аптечки блестящий маленький пинцет.

– Ухитрился… ты же в перчатках был. Слушай, это не заноза, – остановилась она, держа его запястье тонкими пальцами.

– А что? – спросил Тим.

– Трухелоза. Клещевидный червь.

– Правда, что ль?

– Ага, – кивнула она головой.

– Надо его вытащить.

– Ага, – сказала она, чуть округлив глаза в огромных выпуклых очках. – Убить и извлечь.

В них не мешалась оправа, потому что её не было видно. Так говорил её преподаватель общей медицины на «Скуллеа», Владислав Францевич Рунге.

– Это ты у питекантропа подхватил, – сказала Ирина, – С которым вы подрались.

Тим пошевелил онемевшим большим пальцем. Палец не шевельнулся. На полу в проходе валялись ещё две сиреневые обёртки, от контр-заморозки и нейтрализатора.

– Давай отдохнём, Тим? – сказала она, чуть отодвинувшись от него. – Пока палец не прошёл.

– А он заразный? – спросил Тим, помолчав.

– Кто именно?

– Да этот… клещ.

– Не-а, – качнула она головой. – Если только не ядовитый, – добавила она слегка озабоченно.

– А если ядовитый? – угрюмо поинтересовался Тим.

Ирина посмотрела на него, не отвечая.

– Питекантроп здоровый был… – проговорила она задумчиво. – Просто красавец…

– Всё насмехаешься, – сказал ухмыляясь Тим.

– Нет, – искренне удивилась она. – Он же такой же, как мы, Тим. Физически.

– Особенно ты, – съязвил он.

– Да ну тебя, – сказала Ирина.

Она сидела лицом к штурвалу на своей стороне через проход от Тима. Цифры в углу оперативного экрана показывали без пяти три.

«Спокойно», – сказала она сама себе и посмотрела на него невозмутимыми прозрачными глазами, сдув со щеки пару отбившихся волосков.

Тим сделал ей комплимент.

И это ей понравилось, хотя он был балбес и вообще не в её вкусе. В ней проснулась оперативница НС. Со специальностью «оперпсихолог». Её основная деятельность охватывала всех, кто был в поле зрения, за исключением штатских, которых она видела только в редкие отпуска и ещё реже – в походах. Ее дополнительная деятельность охватывала ботанику и другие прикладные науки, нужные Флоту.

Но нажимать она не собиралась.

– А где у нас заплата, Тим? – спросила она.

– Под задним сиденьем. Слева, – сказал он.

– Дай-ка я проверю пока датчики, – спохватилась она, взяв с сиденья свой маленький пульт.

– Непонятно… – сказала она немного погодя, убрав за ухо пару волосков.

– Свихнулась маленько, – сказал Тим про машину.

– Тебе бы так, – сказала она.

– Теперь неизвестно, заползли или нет, – добавила она грустно, вставая. – Сиди пока.

– Найдём, ликвидируем, – пообещал Тим. – А зачем вообще негры, Ир?

– Сапоги чистить, – сказала младшая научная сотрудница, нажав ему на нос указательным пальцем.

Не ожидавший этого Тим не успел увернуться. Так обращаются с малышнёй, чтоб не приставала. Он отвернулся, немного надувшись.

– Тебе б в детский сад только, – высказался он наконец.

– Ага, – согласилась она, не расслышав.

За бортом ухнула птица.

Ирина была уже сзади и, нагнувшись, отстёгивала от спинки рулон прозрачной заплаты. На тёмном экране перед Тимом ровно и спокойно пульсировал оранжевый значок боевого слежения, то расширяясь тонкой окружностью, то сокращаясь в сплошной кружок. Экран был чуть подлинней большой книжки с картинками.

– Дура ты, – пробормотал себе под нос Тим.

Рулон был довольно тяжёлый.

– Как ты, Тим? – спросила она, сев на ящик.

– Что? – буркнул он.

– Палец и вообще…

– Ничего, – сказал он и для верности пошевелил обтянутой пластырем правой ладонью.

– Разве ты не знаешь? – начала она сидя на ящике, словно сказку для пионеров среднего школьного возраста. – При Коммунизме будут вздыматься к небесам прекрасные белоснежные замки, и в них будут жить Царские ратники и слуги. И в каждом замке будет 392 человека, и в каждой из семи стран света будет 365 замков и один город. То есть, семь раз по 365. А вокруг среди бескрайних лесов и полей будут рассыпаны небольшие селения с тучными стадами и пажитями. И с садами, – добавила она. – Только они будут далеко друг от друга. А в главной земле будет семь городов.

Тим закрыл рот.

Перед ним только мигал оранжевый кружок. В общем, машина была вполне в боевом состоянии… почти. Особенно если починить гусеницу.

– Это что, сказка? – не понял он.

– Вот ещё, – сказала она.

По крыше капал дождь.

– И слуги будут неграми, а селяне – китайцами, – заключила она, положив руки на колени. – Пойдём заплату ставить, Тим.

– Сейчас, Ир, – сказал он, подымаясь.

Дождь участился, и по спинке заднего сиденья рядом с ней стекала тоненькая струйка, еле заметная в смешанном жёлто-сером свете от пола и снаружи.

Снаружи в лесу было полутемно.

* * *

– Вообще-то я не особенно уважаю кашу, – сказал Торстен, увидев на столе дымящуюся кастрюльку в форме горшка.

Утром доктор отпустил его из лазарета, и он до сих пор досадовал за своё ночное заключение. Хоть он и хорошо провёл вчера вечером время за книжкой, особенно после того, как Кира принесла ему на тумбочку ужин и немного посидев с ним, ушла, погасив верхний свет.

– Не ворчи, – сказала Кира тоном своей мамы. – Утром всегда едят кашу. – Правда, доктор?

Доктор Уэрр о чём-то думал, помешивая ложечкой чай.

– Вот именно, – язвительно сказал Торстен.

Кира обиженно положила ему в миску половник каши. Они сидели друг против друга, Кира рядом с доктором, а Торстен – напротив печки у неё за спиной. Вместо плиты в этом тракторе была стенка с выпуклыми прозрачными дверцами.

В одной из них горел свет.

Торстен неловко зачерпнул кашу левой рукой. Кира посмотрела на него сочувствующе, но ничего не сказала, переведя взгляд на обзор. За окном расстилалась открытая чуть холмистая местность, кое-где с живописными скалами и рощами невысоких деревьев.

Окно во всю стену было за спиной Торстена.

Вездеход выбирал дорогу так, как будто его вёл человек. Они уже съехали с возвышения, и теперь до края земли было в среднем не больше одного километра. Чуть левее была рощица на холме с каменистой стеной обрыва, из которой торчали розовые кусты, справа от неё протекал бурлящий по плоским глыбам ручей, а вдали наискосок шла невысокая лесистая гряда со светлыми скалами наверху и ровным, словно отрезанным краем леса у подножия. Деревья отсюда казались совсем маленькими, как игрушечные.

Гряда была похожа на пологую волну со скалами вместо бурунчиков.

Вездеход шёл по ручью, немного накренясь, и край стола слева от Киры был ниже, чем позвякивающий в подстаканнике стакан Уэрра. Рессоры конечно не могли погасить такие толчки. Вездеход объезжал большие камни, но не деревья.

В купе деревьев у округлой скалы Кира заметила мелкие яблочки.

– Как в раю, – сказал Торстен, жуя хлеб с маслом.

Местность смахивала на цветной пейзаж иконы в главной рубке. Манную кашу он уже съел. Он мог съесть в два раза больше, но стеснялся просить в присутствии доктора Уэрра.

– А когда будет Царствие, доктор? – спросила Кира.

Она любила спрашивать.

Эта привычка была у неё с детства. Мама называла её почемучкой. Уэрр посмотрел на неё немного озабоченным лицом.

Он пока не знал, чем кончится их поход.

– А не кажется ли вам, что Бог просто ждёт, пока останутся самые годные? – сказал он, помолчав.

– В каком смысле? – сказал Торстен.

– Во всяком, – пожал плечами доктор, отпив из стакана крепкий чай.

Кира заметила у него на лбу две морщины. Они стали заметнее со вчерашнего вечера. Зато густая шевелюра доктора была яркой как всегда. Кира подумала, что ему трудно причёсываться.

Стакан был в серебряном подстаканнике.

– И сколько это займёт времени? – поинтересовался Торстен.

– Не знаю, мой друг, – сказал доктор. – Но полагаю, мы с тобой вряд ли дождёмся.

– А почему? – спросила Кира.

– Вы задаёте трудные вопросы, Кира, – ответил доктор Уэрр, улыбнувшись.

Наклон пола усилился, и Кира чуть не съехала с табуретки. Из стакана Торстена пролился кирпично-красный чай и потёк ручейком по лакированному столу из светлых сосновых досок. Он только что налил себе второй стакан из двух чайников на столе.

– Ой, – сказала Кира, схватившись за стол, чтобы не упасть.

Ей было странно смотреть на посуду, словно приклееную к лакированным доскам. Сегодня они завтракали в кухне на жилом этаже.

«Мне бы так», – подумала она, держась двумя руками.