Текст книги "Закон ответного удара"

– У «зеленого берета» снял. Там, на болотах.

Быковский многозначительно переглянулся с Сальниковым.

– Для пользы дела не жалко? – поинтересовался он у Игоря и хитро улыбнулся.

– Если только для пользы. А так жалко, хотя все равно пришлось бы сдавать, как трофей… – Игорь благоразумно промолчал, что в багаже, который он отправил на базу с ребятами, у него еще два таких же ножа. А уж сколько у ребят – одному богу известно.

– Понятно. – Быковский подступил вплотную. – Давай-ка снимай быстрее…

Игорь отстегнул ножны и протянул. Быковский передал их Сальникову.

– Генерал как раз в Москву собирается… – пояснил полковник. – Ломает голову, что бы такое начальству подарить. Зимой он багульник возит. Поставят в вазу ветки, они распускаются. А сейчас вот не знает что.

И он быстро ушел, унес нож. Игорь успел написать своим мелким почерком несколько страниц отчета, когда Сальников вернулся. Уже без американского ножа, но с тоненькой папкой, на которой Игорь разглядел свое имя.

Сальников тихо, в своей манере, посмеивался. Даже очки у полковника вспотели. Управлять генералом он умел, как марионеткой, и всегда знал, на какой слабости и в какой момент следует сыграть, за какую ниточку следует дернуть, чтобы добиться желаемого результата.

– Я ему всю операцию в таких подробностях описал, каких и сам не знал… Он и не ведал, что у нас такие геройские ребята служат. На меня тут же переложил все запросы из КГБ относительно твоей особы. Так что сегодня настраивайся на полный рабочий день писанины. Напишешь отчет, пиши на себя характеристику, да не стесняйся, хвали побольше. О принципиальности расскажи и партийной честности. О том, какой ты заботливый семьянин и какой удивительный отец. Напиши, что ты у сына председатель родительского комитета в классе. Такие пустяки хорошо, как правило, играют.

– У меня сын, товарищ полковник, еще молод, в школу не ходит.

– Ты и сам еще молод. Только кого это интересует. Ты пиши, главное. Пиши… И побольше.

Игорь писал до вечера. А вечером уже в кабинет заглянул перед уходом сам генерал.

– Сидите, сидите… – махнул он рукой вставшим при его появлении офицерам.

Подошел к Игорю.

– Целый романище накатал… Молодец, писатель… Сегодня отписывайся, а завтра тебя твои парни ждут, поезжай… – И он на прощание благосклонно пожал руку сначала Игорю, потом остальным. В дверях обернулся. – Полтора миллиона долларов у КГБ из-под носа увел… Надо же… Ничего, разведке они тоже зачтутся, коли уж не они, а мы их сдали. Так-то… Поделимся славой.

И он долгим внушающим взглядом посмотрел на старшего лейтенанта Согрина. И командир отдельной мобильной группы понял, что генерал-майор Мирошниченко или боится, или просто не желает конфликтов с КГБ, что он уже на каких-то уровнях и инстанциях обговаривал этот скользкий вопрос, и решено было дело замять. И фраза генерала звучала однозначно – в отчете не должно быть никаких двучтений относительно того, как желал распорядиться мешком с деньгами майор Лисовский. Просто так получилось, что в связи с ранением Краснова деньги повез не сам майор, который сдал бы их по инстанции, а пилоты вертолета, которые по какой-то причине деньги передали резиденту ГРУ в Ханое генералу Лифшицу. Никто от этого не пострадал, в итоге сумма так и так была передана в отделение государственного казначейства при посольстве. А славой два ведомства поделятся. Все-таки добывали они деньги совместными усилиями в совместно разработанной операции.

Мирошниченко ушел.

– Понял? – спросил Быковский и ехидненько захихикал, отчего все его остроносое лицо сморщилось.

– Кажется… – ответил Игорь.

– Конкретно, так, – резюмировал Сальников, – майор Лисовский твой лучший друг и товарищ по оружию. Не забудь похвалить его действия в отчете. Когда он из пулемета и своих, и чужих поливал.

Игорю пришлось переписывать треть изложенного материала. А поскольку документ, над которым он работал, имел гриф «Совершенно секретно», черновики и испорченные листы подлежали уничтожению. Он отложил их в сторону, но увидел, что Быковский, пробежав написанное глазами, вложил их в сейф не в папку с надписью на корешке «На уничтожение», а в совершенно другую, определенной надписи не имеющую. Сейф закрыл и хитро подмигнул Игорю – так вот, мол…

Оставшееся время Игорь дописывал документы. Ночью сел на поезд и утром уже прибыл домой. Зашел сначала в часть, чтобы узнать у Кордебалета, который ночует в казарме, как дела. Домой решил сходить попозже. Дежурный весело поздравил Игоря.

– С чем?

– Еще не знаешь, что ли?

– Не знаю.

– Готовь ящик водки. Приказ пришел – тебе досрочно капитана присвоили.

О подобных присвоениях звания Игорь только слышал. Правда, недавно и у них в округе случай был. Летчик сбил китайский шпионский воздушный шар, что для самолетов очень и очень сложно, потому что шар летит так высоко, что простые низкоскоростные самолеты не могут до него добраться. Современные же истребители летают слишком быстро, чтобы на шар среагировать и успеть выстрелить. А этот сбил. Реакция у парня была завидная. Но взлетал он капитаном, а приземлился уже майором. И теперь вот – Игорь… А он сначала даже к разжалованию готовился.

– Ладно, водка за мной!

* * *

Внизу, в машине рядом с Сохно они увидели уже подъехавшую Татьяну. Машины стояли недалеко, и Татьяна чуть не ревниво глянула на Людмилу, спустившуюся с ними в наброшенной на плечи шикарной шубке. Женщины в сорок лет всегда смотрят на более молодых слегка ревниво, даже если дело касается брата. Слава увивался вокруг секретарши, хоть и со смешком, но показывал галантность и изысканность умышленно неуклюжих манер.

Людмила показала вишневую «девятку», отключила сигнализацию и достала из машины какую-то сумку со своими вещами.

– Прошу… – улыбнулась она, хотя в глазах ее веселья не наблюдалось. Еще бы, отдать машину каким-то совершенно незнакомым людям, пусть и друзьям шефа. К тому же вид этих людей не внушает слишком большого доверия. У них в офисе в такой одежде даже появляться, вообще-то, не полагается.

Людмила протянула ключи Славе, на которого оформила доверенность, но взял их Игорь. Хозяйка машины только пожала плечами. Шеф сказал: «Считай, что мне даешь…» Отказать она не смогла.

– Спасибо. – Игорь машину закрывать не стал и, пока Слава провожал глазами быстро удаляющуюся в сторону гостиницы Людмилу, подошел к Татьяне с Сохно. – Значит, так, хорошая моя… – Игорь остался настроен по-деловому. – Приезжаешь домой, сидишь у телефона, позвонят менты, скажешь все, как я инструктировал. Вот, мол, привела машину. Под окном сейчас стоит. В гараже была. И поинтересуйся. По-женски, обыкновенное любопытство… Потом позвонишь мне.

– Ладно уж… – Татьяна включила двигатель и медленно тронулась с места, стала выезжать на дорогу и пропустила неторопливых пешеходов. Водила она для женщины слишком аккуратно, Игорь сразу заметил это и помахал сестре рукой.

Новая машина внутри выглядела не менее аккуратно. Только сильно пахло чуть горьковатыми приятными духами. Но запах их не смутил.

– Я так понимаю, что результат пока нулевой… – обратился командир к Сохно.

– В отношении клиента – тишина, как на границе с Финляндией.

– Давайте дальнейший план наметим, – предложил Слава. – Может, стоит разделиться. Один кто-то ждет здесь северянина, кто-то караулит Лисовского у Конторы, кто-то должен в квартиру к Кордебалету отправиться. Там могут быть изменения.

– Не-а… – сказал Сохно. – Давайте побудем здесь и последим, кроме дверей, вон за той машиной… – он кивком головы показал на белую «пятерку» с водителем и пассажиром.

– Когда мы подъехали, они уже стояли… – констатировал Игорь.

– И взгляда не отрывают от дверей… – сказал Толик. – Давно уже не отрывают. Словно приклеены…

– Мало ли… – Слава ситуацию еще не прочувствовал. – Ждут кого-то. Здесь за день столько машин подъезжает и отъезжает, и все кого-то привозят или кого-то дожидаются. Может, парни просто своего должника отлавливают.

– Не-а… – Толику, вероятно, очень понравилась эта короткая фраза. – Те, кто отлавливает должников, не ездят на «пятерках», у них джипы. Я тоже сначала не слишком на них внимание обратил. Ну, стоят и стоят… А потом подъезжает другая машина и привозит им термос и пиццу, причем пицца очень горячая, пар идет. Зачем везти откуда-то, если можно подняться в буфет и там купить. Вывод напрашивается, мне кажется, сам: пиццу не подогревали в магазине. Ее подогревали где-то рядом, в каком-то заведении, и привезли сюда ребятам, потому что они сами не могут оставить пост.

– А что у нас рядом? – довершил мысль Игорь. – А рядом, почти что за самой гостиницей, мы имеем Контору. Таким образом, пиццу подогрели там в микроволновой печи и привезли. Она даже остыть не успела. Выводы резонны?

– Вполне… – Макаров почти согласился. – Хотя я не понимаю, почему пиццу не могли подогреть в ближайшем кафетерии. Но пусть будет по-вашему. Я согласен. Попробуем их взять?

– Не-а… – У Сохно что-то заело в мозгах, и он никак не мог отделаться от этого слова. – За кем они следят? И почему здесь?

– Контора располагает тем, чего нет у нас, – сказал Игорь. – Информацией…

– Это естественно. – Слава почесал нос и согласился. – Их учили собирать информацию, а нас учили воевать и эту информацию выбивать. Так, может, выбьем ее из них?

– Почему они не отреагировали на нас? Они же видели нас входящими в гостиницу и выходящими из нее? Фигуры мы заметные, и пропустить они нас не должны были…

– Элементарно, командир… – наконец-то Сохно сменил пластинку. – Они не имеют твоей фотографии. Наших и подавно. Они работают по другому объекту.

– Возможно.

– Но что это за объект? Человек с Севера?

– А что, – Славе пришла в голову новая мысль, – если это и не конторщики вовсе?… Если человек с Севера работает на них, в чем командир не сомневается, поскольку видел его вместе с Лисовским, то они не должны следить за ним. А кто-то следит… Какая-то третья сила… Возможен такой вариант? Может быть, это менты?

– А может быть, – предположил Согрин, – менты пасут кого-то совсем постороннего?

– Что голову ломать, она у меня последняя осталась… – Слава стоял на своем. – Пора мирно подойти и все выяснить. Вежливо, но настойчиво попросим их показать документы и объяснить причину такого пристального внимания к гостинице. И, если это в самом деле конторщики, побеседовать с ними о Лисе…

– Кстати, о Лисе… Почитаем сначала… – Игорь достал из кармана страницы с принтерной распечаткой досье на полковника-пенсионера. – Познакомимся с ним плотнее и узнаем, чем уважаемый наш друг занимался или занимается.

– Откуда такое? – спросил Толик, заглянув через плечо командира. – Доктор предоставил? Во дает! Молодец, старина…

Игорь читал по диагонали, не углубляясь в детали, которые не могут касаться сегодняшнего дня, и передавал прочитанные страницы для прочтения Славе и Толику. И при этом то один, то другой из них следил за входом в гостиницу. Но материалов было так много, больше тридцати страниц, что даже на беглое прочтение ушло много времени.

– Вот-вот… Это уже интереснее… – наконец сказал Игорь. – Слава, дай-ка мне предыдущую страницу. Гляну только. Так… Хорошо… Набери номер Доктора… – он протянул Макарову сотовый телефон.

Слава быстро набрал.

– Людочка, мы еще капли бензина не истратили. Шеф требуется. Да-да… Доктор, еще раз – привет. Командир с тобой побеседовать желает.

Игорь взял трубку:

– Слушай, старик, тут интересные факты вырисовываются. Смотри, что получается из бумаг. Лиса назначают начальником центра реабилитации. Не и.о. начальника, а начальником. Обычно, насколько я понимаю, когда кого-то назначают, то это надолго. Но буквально через два месяца Лис подает рапорт с просьбой отправить его отдыхать. Пенсия! Он что, не справился с работой? И что это вообще за штука такая – центр реабилитации? Я знаю, такой центр есть у нас в Службе. Но там заправляют делами врачи-психотерапевты, а не оперативники. И еще один момент – через три месяца после ухода на пенсию проскальзывает рапорт самого уважаемого полковника. Его потрошила финансовая комиссия, и он оправдывается. Или финансовая комиссия потрошит в Конторе пенсионеров и внештатных сотрудников? А еще через месяц проходит подписанное Лисом представление на премии сотрудникам центра. Очень интересно. Но мне нужен еще и сам список. Не можешь поискать в финансовых документах? Хорошо… Подожду… Слава уже поднимается.

Игорь нажал отбой и кивнул Славе:

– Тебя очень хочет увидеть Людмила. Иди. Только коньяком не злоупотребляй и чужих секретарш не спаивай, если своих не имеешь.

– Ага… – радостный Слава поторопился.

Он вернулся через полчаса. Лицо – мрачнее, чем у Сохно бывает с похмелья. Молча сел на переднее сиденье, так же молча протянул командиру несколько листов с принтера и ткнул пальцем в верхнюю страницу.

– Полюбуйся… Вот и Кордебалет появился. В финансовой ведомости. У них он служит.

Сохно перегнулся вперед так резко, что чуть машину не перевернул своим большим телом. И лист у Игоря из рук едва не вырвал.

– Афанасьев Александр Викторович. Авансовый отчет за командировочные расходы. Теперь все выстраивается правильно. Все идет по цепочке.

– Что – правильно? Что Кордебалет служит у Лисовского? А вам не приходит в голову, что Шурик разыграл комедию со смертью, чтобы вызвать нас сюда? Зачем? Чтобы Лису свести счеты с нами?

Слава нервничал.

– Нехорошо думать о товарище нехорошо… – мудро изрек Сохно. – Кордебалет если жив, то в большой беде. Возможно, за нас кашу расхлебывает. До других Лис не дотянулся, а этот под боком, похитрил с ним, заманил куда-то и подставил. Это я носом своим сломанным чувствую. И мы здесь для того, чтобы помочь ему.

Слава угрюмо пробурчал:

– Сколько бы мне ни говорили, кто бы мне ни говорил – но я никогда не стану работать на Контору и уж тем более на Лиса, которого Кордебалет должен знать как облупленного.

Игорь прекратил споры вопросом:

– Что еще есть у Доктора?

Глава 13

Как еще ночью предсказывал Слава, выспаться ему не дали – с самого утра начались визиты любопытных, сочувствующих, равнодушных или просто должностных канадских лиц. Никогда в обычное время, исключая моменты наезда охотников, хозяйство не знало столько визитеров. Хорошо хоть Слава не поленился, постарался и убрал с дороги следы. А то, глядишь, и еще кого-то заставил бы принять грязевые процедуры. Единственный след, который убрать смог бы только господь бог, – сгоревший подчистую остров. Только от березы остался остро-черный обугленный скелет. Каждый проезжающий мимо, если он здесь бывал уже раньше, обратит на него внимание. Но отговорка нашлась простая, как вечерний зевок, – что-то начудили эти проклятые парни, что приезжали. Скоты, одним словом…

Слава еще только проснулся и выглянул в разбитое окно, когда приехал охотничий инспектор. Жердеобразный, сутулый, с лицом застарелого язвенника и с соответствующим нудным и назойливым характером. Вообще-то, обычно в это время года его мало волновало охотничье хозяйство. Да он и без того, честно говоря, почти не обращал внимания на приезжающих сюда охотников-любителей, доставая зимой своей занудливостью только таперов, промышляющих ондатру, бобра, выдру и другого водного пушного зверя, которого здесь водится с избытком.

Слава высунул из-за шторы загорелое лицо и приветливо поздоровался несколькими кивками головы. К инспектору уже шел Смирнов, который, похоже, вообще этой ночью не ложился. Но вид его Славе понравился не больше, чем приезд вчерашних бандитов. Серж был не просто не выспавшийся, а откровенно испуганный. С одной стороны, это хорошо, это показывает, что вчерашние визитеры заставили его основательно наложить в штаны, что достаточно естественно и не может вызвать вопросов. А с другой стороны, кто знает, насколько Смирнов дружен с головой и не захочет ли он в порыве раскаяния выложить все в соответствующие инстанции. Просто взять и свалить все на Славу. Нанял, дескать, помощника, а он вон что натворил. И пойди потом, попробуй доказать, что тебя наняли именно для защиты от этих бандитов.

Посмотрев издали беседу хозяина с инспектором, во время которой Серж сильно жестикулировал, показывал на побитые стекла, на простреленную, словно защитное ограждение в тире, дверь, кивал на небольшую кучу строительного мусора – как Слава понял, жаловался на затраты, вызванные недавним ремонтом, – и быстро что-то объяснял, махая рукой в сторону дороги, Слава начал одеваться. Надо своим авторитетом хозяина поддержать, а то наговорит лишнего.

Но когда он, приняв душ, спустился на площадку перед домом, обычно используемую под стоянку транспорта, инспектор уже уехал, а Серж повторял все то же самое, включая жестикуляцию, местному старому негру с красивой фамилией Монтегю, владельцу бензоколонки.

– Меня еще как-то не трогают… Слава богу… – несколько раз повторил Монтегю.

– А вы разве тоже из России? – невинно поинтересовался подошедший Слава и протянул негру руку.

– Нет, но им какая разница… Им только деньги давай. Самих работать не заставишь… – Рука у негра оказалось жилистой и сильной, наработанной, с мозолями. – Я с самого детства только тем и занимался, что трудился. Все, что имею, сам заработал. А этим…

Он осуждал бандитов и сочувствовал Смирнову.

«А что же ты ночью на помощь не приехал? – подумал Слава. – Взял бы дробовик и приехал…»

И тут же сам себе сказал, что хорошо получилось, что никто из сочувствующих не приехал, а то тоже искали бы их теперь, как и бандитов.

Присутствовавший здесь же индеец слушал все молча и с достоинством. Он предчувствовал появление многих гостей и потому вырядился в свой праздничный национальный наряд, покуривал длинную трубку, усевшись на бревно, огораживающее площадку от большой и глубокой лужи. Кореец же, наоборот, старался никому на глаза не показываться и копался в огороде, удалившись от возможных вопросов. Корейцы народ молчаливый и терпеливый, и на Хвана положиться было можно. А индейцы, как Слава знал, любят похвастаться. Как бы этот ничего не ляпнул лишнего.

Негр уехал. Вдали показалась следующая машина – кто-то тоже горел желанием удовлетворить любопытство. А Слава воспользовался моментом, когда машина негра и встречная замерли друг против друга, должно быть, первый рассказывал второму происшествие в своей интерпретации, и предупредил хозяина:

– Смотри лишнего не расскажи, а то нам с тобой туго придется.

– Почему – нам? – чуть не истерично, но с вызовом поинтересовался Серж, и Слава сразу понял, что мысли о предательстве в голове хозяина бродят и мычат целым стадом бизонов.

Он криво и зло улыбнулся, хотя вполне ожидал и такого поворота:

– А потому, что ты нанимал меня специально для этого дела. Если полиция поинтересуется в департаменте по делам эмигрантов, там подтвердят. И еще найдется кому подтвердить. Ты знал, что я готовлю засаду, рассматривал со мной карту, тобой же для этого предоставленную, значит, ты становишься соучастником. Мне дадут побольше, тебе чуть поменьше. Какая разница. В соседние камеры посадят. Веселее будет. Не тоскуй!

Смирнов совсем поник и задрожал сильнее. Ему было что терять, и он это хорошо знал. Слава похлопал хозяина по плечу, даже слегка встряхнул, пытаясь привести в более бодрое состояние духа.

– Будь мужчиной… Воспринимай все это так, как оно и произошло. Почувствуй, что мы победили, и перестанешь бояться.

Не ответив, Серж ушел в дом так стремительно, словно принял перед этим лошадиную дозу слабительного. Да, охотиться на уток и охотиться на людей – это разные вещи. Когда хозяин приехал в Монреаль нанимать Славу, он был настроен по-боевому. Даже одна фраза о том, что он будет отвозить в школу сына и брать с собой ружье, а Славе предстоит в это время охранять дом, – говорила о решимости вступить на тропу войны. Более того, фраза эта предполагала, что главным охранником своих интересов является по-прежнему хозяин. А Слава только помогает ему. Сейчас же решимость отступила. Остался только испуг от содеянного человеком, которого он только ради этого и нанял.

Держась до неестественности прямо и гордо, воспользовался уходом хозяина и подошел ближе Масак. Он остановился против Славы, окинул его оценивающим взглядом и сказал:

– Капитана хороший воин. Капитана хорошо воевал. Капитана хорошо стрелял из лука Масака.

– А ты откуда знаешь? – со смешком спросил Слава.

– Масак все видел, все смотрел из камыша. Масак готов был помочь. Мой нож и мой лук были наготове.

– Вот те на… – удивился капитан. – Помощник объявился… Но если ты все хорошо видел, то постарайся все так же хорошо забыть, а то твоего капитана в тюрьму за это укатать могут.

– Масак умеет молчать. Масак мужчина. Скажи Хвану. Пусть он молчит.

– То есть? – не понял Слава. – Откуда что-то знает Хван? Он тоже видел?

– Масак лежал с луком, Хван лежал с ружьем Масака. Хван хорошо стреляет.

– Ну, молодцы… Хоть бы предупредили, а то я в темноте мог вас не за тех принять.

– Масак сын и внук воинов, – индеец был горд. – Он ничего не боится.

– Молодец. Спасибо тебе большое, – сказал Макаров, тщательно пряча усмешку, чтобы не обидеть нежданного помощника, и с абсолютно непроницаемым, даже уважительным лицом пожал Масаку старческую руку. – И Хвану спасибо от меня скажи. И тоже попроси помолчать.

– Я скажу. И ты сам скажи. Ему тоже очень надо твой спасибо. Он бежал из своей страны от коммунистов. И ты тоже. Он тебя очень уважает.

Следующая машина обещала мало приятных минут. Ладно еще, что Смирнов заблаговременно ушел в дом. Было бы еще лучше, если бы он совсем не показывался в это время. Но, судя по всему, его заставят показаться. Приехали двое местных полицейских. Королевская конная полиция, так они называются официально. Только лошадей конные полицейские давно не видели.

Они вышли из машины: старый, высокий и сухощавый, седоусый, все еще слегка ковбоистый и помощник – крепкий парень с деревенскими спелояблоковыми щеками и добродушными ярко-голубыми глазами, глупыми, как у месячного котенка. Крупные веснушки на носу вызывали серьезные подозрения, что под форменной широкополой шляпой прячется рыжая шевелюра.

– Как дела, сынок? – спросил у Славы старший.

– Вашими молитвами… – уклончиво ответил капитан. – Приехали полюбоваться?

– Да, пейзажик интересный… – Полицейский пожал Славе руку и прогулялся вдоль дома, рассматривая свежие «ранения» здания.

– Из чего стреляли? – поинтересовался молодой.

– Дробовики и «М-16».

– «М-16» – это уже интереснее. А автоматов не было? – Парень достал блокнот.

Капитан уже знал, что автоматическое оружие в Канаде частным лицам иметь запрещено, кроме охотничьих дробовиков-полуавтоматов.

– А что, «М-16» тебе не автоматическое оружие?

– Да-да, конечно… – и он принялся записывать данные в свой блокнот.

«Памятью слаб, деревня…» – подумал зло Слава. Если бы полиция была чуть порасторопнее, ему не пришлось бы и здесь воевать.

Вернулся старший.

– Сколько человек было?

– Не меньше десяти-одиннадцати…

– Ты же военный человек, сосчитать точно не мог? – В голосе его звучала откровенная неприязнь и даже презрение. Конечно, он знал, что Славу наняли в качестве охранника. Но деятельности охраны он пока не заметил.

– Не все выходили из машин. Поэтому не могу сказать точно.

– Машины какие?

– Красный внедорожник «Додж» и черный микроавтобус «Форд Транзит».

– Синий, – поправил ковбоистый полицейский. – На заправке их заметили. Морды, говорят, в дверцу еле пролазят. Отъелись тут у нас, за наш же счет. Откуда вас столько понаехало. Стрелялись бы у себя дома. И нам бы дали спокойно до пенсии доработать. Нет ведь, никак не дадут. То одно, то другое…

Смирнов уже предупреждал, что местные полицейские, после первого обращения к ним, высказали немало теплых слов по поводу русской эмиграции вообще и русских гангстеров в частности. И это все при том, что сам ковбоистый старик-полицейский по национальности хохол, хотя и в третьем поколении уже канадец.

– Какие убытки, считали?

– Хозяин пусть считает, – отговорился Слава, понимая, что Сержа они все равно вызовут.

Но вызывать его не пришлось. Он сам появился на крыльце.

– Доброе утро, мистер Ткач, можно вас пригласить на конфиденциальный разговор… – Смирнов улыбался и держался на удивление бодро. Слава заподозрил тотчас подлость. И на всякий случай подошел поближе к полицейской машине, где в окно над задней дверцей высовывался ствол помпового ружья.

Рыжий, раскрыв зачем-то рот – ловушку для зазевавшихся мух – и изображая повышенную внимательность, пошел смотреть окрестности дома, как раньше ходил ковбоистый. Считал и записывал количество разбитых стекол. А поскольку сосчитать в уме не мог, то отмечал каждое разбитое в блокноте. Такая тщательность очень понравилась капитану, и он наблюдал за профессиональной работой сельского Холмса с нескрываемым любопытством.

Из дома вышел Хван и торопливо подошел к капитану. Тут же приблизился и рыжий, послушать разговор – любопытством его природа не обделила.

– Капитана, – сказал Хван на плохом русском, который изучал, видимо, в своей северокорейской школе, – хозяина все рассказал начальнику. Тебе бежать надо. Я не смогу тебе помочь. У меня здесь жена. А Масак ушел в болото. Бежать надо, капитана… – быстро тараторил он.

– Хорошо, Хван, спасибо тебе. И за то, что ночью хотел помочь, тоже спасибо. А с полицейскими… Мне помощи не надо. Ты же видел. И с этими разберусь… – Слава пожал корейцу руку.

– Ты и по-корейски разговариваешь? – спросил рыжий.

– И даже по-китайски, и на суахили…

– А кто такие суахили?

– Суахили, дружок мой сыщик, это язык, на котором разговаривает треть Африки.

– Суахили… – членораздельно повторил рыжий и записал в блокнот. – Да, негров здесь тоже много, почти как в Штатах. Хорошо бы с ними по-ихнему научиться разговаривать…

«Только едва ли местные негры знают суахили…» – подумал Слава.

Ковбоистый полицейский вышел на крыльцо и вытер обвислые усы. Глаза его блестели, и Макаров сразу понял, что он не отказался от угощения. Походка у полицейского была, словно он из дверей салуна появился и готов с ходу запрыгнуть в седло.

– Поехали, сынок… – сказал он рыжему.

Тот шустро, как новобранец, сел за руль, не спрашивая, почему осмотр места преступления так быстро завершился – выдрессирован.

– Вот что, капитан… – Ковбоистый положил руку Славе на плечо и смотрел теперь с явным дружелюбием, чуть ли не с восхищением, но в то же время хмуря кустистые брови слегка озабоченно. Помолчал с минуту, собираясь с мыслями. – Так сколько, говоришь, их было…

– В «Додже» не знаю… А в микроавтобусе шесть человек.

– И все с оружием?

– Не просто с оружием. Все стреляли. В меня…

– Я понял, понял… Но я этого не слышал. Мой тебе совет. Пошли-ка ты местного хозяина подальше, можешь даже, когда мы уедем, в морду ему дать. И от моего имени тоже. И сматывайся побыстрее. К вечеру я замечу в той луже новую машину. Или даже две. И вынужден буду начать следствие…

Слава все понял.

– Мне трудно куда-то отсюда уехать. У меня только вид на жительство имеется, и я должен регулярно отмечаться в департаменте. Других документов нет. Первый же полицейский…

– Тебе очень нужна именно Канада? – перебил ковбоистый. – Хотя, понимаю… Климат… Почти как в России… Да… Подумай.

– За Канаду я не держусь.

– Тогда я завезу тебе несколько журнальчиков «Солдат удачи». Парижское издание. Там много предложений для такого, как ты, найдется. Полистай, присмотри что-нибудь и мотай отсюда. Я даже адрес человека тебе дам, который поможет. Его вон дружок, – кивнул в сторону рыжего, – в Монреале.

* * *

Капитан Согрин рано и, наверное, наивно посчитал, что вся вьетнамская эпопея отдельной мобильной группы так быстро и удачно, по крайней мере лично для него, закончилась.

Группа приступила к плановым занятиям. Уже не с такой нагрузкой, как перед операцией, когда каждая деталь подготовки отрабатывалась в форсированном режиме, но все же в гораздо большем объеме, чем обыкновенные солдаты и офицеры той же отдельной роты спецназа ГРУ, на базе которой занятия и проводились.

Слава Макаров тем временем долечивал сшитую и загипсованную руку в местном гарнизонном госпитале, Саша Краснов лечился в госпитале окружном, в самой Чите, и, кроме жены и самого Согрина, никто не ездил его навещать – служба. Кордебалету, как и полагается, дали отпуск, поскольку он после окончания срочной службы сразу был отправлен на офицерские курсы, а по окончании курсов привлечен к участию в операции. Он же был представлен к званию лейтенанта и начал понемногу готовиться к сдаче экзаменов экстерном за первый курс Краснодарского общевойскового училища. Сам Игорь тоже по вечерам засиживался с учебниками, наверстывал упущенное время – он учился заочно на историческом факультете Улан-удинского пединститута. Но это не мешало службе, наоборот, дисциплинировало ум, приучало к академическому способу мышления и анализа. Итого, на базе занимались вшестером. Когда уезжал Согрин, вместо него, поскольку Краснов был болен, оставался исполняющим обязанности Сохно.

И вот он в очередной раз приехал в Читу, якобы для утверждения планов занятий группы на следующий месяц и подписания требований на новое и современное специальное вооружение, которое поступило, согласно кодограмме, на окружные склады целевым назначением для спецназовцев. На самом деле поездка совершалась, просто чтобы навестить в госпитале Сашу, потому что все остальные причины не имели абсолютно никакой срочности. И тут случилось не совсем понятное, но заставившее задуматься не только Согрина.

Уже на подходе к госпиталю Игорь переходил улицу. Светофоры на переходе были завешаны брезентовыми мешками – вероятно, ремонт. Капитан пропустил троллейбус, спускавшийся к центру города, подмигнул девчонкам-студенткам, бежавшим ему навстречу перед тяжело груженным грузовиком.

Грузовик проехал, Игорь дошел до середины дороги и остановился, пропуская транспорт в другую сторону. Видимо, где-то там, внизу, только недавно зажегся зеленый сигнал светофора, и машины шли одна за другой. Он смотрел вправо, на эту бесконечную, казалось, вереницу, и неожиданно увидел, как буквально вытаращились, готовые чуть не лопнуть, глаза водителя «Волги», идущей в ближнем к нему ряду. Но смотрели эти глаза не на капитана, а за его спину. Под кожей появилось ощущение плывущих чешуек остро колотого льда. Согрин звериным чутьем понял, что сзади приближается опасность. Реакция сработала раньше, чем он успел сообразить, что на самом деле происходит за его спиной. Резко и пружинисто шагнул вперед, под колеса к «Волге», и подпрыгнул перед машиной, второй ногой оттолкнулся уже от продвинувшегося под него капота, но вот этот толчок от движущейся поверхности оказался слишком слабым и неудачным, и Игорь не смог подлететь выше крыши автомобиля. Самый краешек, винт-штырек, крепящий антенну над лобовым стеклом, зацепил его под каблук и перевернул. И в то же время Игорь постоянно контролировал ситуацию за спиной – тренировка заставляла делать это автоматически. Он видел, как там пролетел на дикой для местных невыглаженных дорог скорости «ГАЗ-69», едва не царапнув дверцами встречные машины. Но, спасшись от одной опасности, капитан угодил в другую. Прокатившись по крыше «Волги» и перепугав насмерть бедного шофера, который резко ударил по тормозам, Игорь упал сначала на багажник, ударившись головой так, что на металле образовалась вмятина, потом на ломаный асфальт дороги за машиной, вскочил и успел отпрыгнуть чуть в сторону, чтобы не быть сплющенным тут же врезавшимся в «Волгу» самосвалом «МАЗ».