Текст книги "Санейра Эмеральд. Заказ вожака"

С каждой секундой этой близости зеленый цвет в глазах мужчины таял, словно первый выпавший снег в конце осени, заменяясь на золотой, а после и агатовый. Угольные огни плавили мои внутренности, заставляя чувствовать себя слабой и нужной. Ноги с трудом держали мой вес и норовили подогнуться. Не знаю, как я еще сохраняла вертикальное положение и не падала в сильные руки оборотня. А ведь так хотелось…

И что-то было во взгляде Аарона. Нечто, похожее на одержимость или страсть. Возможно, это лишь игра моего разума и изголодавшегося непорочного тела, которые так желают любить и быть любимыми, но я ощущала эту пока еще тонкую нить, что связывала нас с Альфой. Была ли это лишь работа, или нечто намного большее? Я не могу сказать наверняка, ведь видеть будущее не в моих силах.

Манящий аромат мужского тела и геля для душа проникал в самые потаенные уголки меня, растекался по венам и попадал прямо в сердце. Ледяная корка начала медленно таять, а запятнанная и разгневанная часть души плакала, обливаясь холодными слезами. Тьма понимала, что ее смещают, от нее методично избавляются, и она была бессильна.

За несколько лет мое сердце ожесточилось, но не перестало верить в искренность, продолжало мечтать, и ему так хотелось, чтобы оборотень подошел и поцеловал хозяйку. От этого жалящего желания щеки покрылись алым румянцем. Уверена, что волк уже учуял все мои истинные эмоции.

Мне бы лишь намек на его чувства, мне бы увидеть, что я небезразлична этому наглому оборотню. Тогда я смогу действовать и буду надеяться. Но волк молчал. Он лишь смотрел, гипнотизировал. И не двигался, замер, будто бронзовая статуя. Его эмоции было невозможно прочитать или угадать, словно вожак мог блокировать меня и мою силу. Но это ведь невозможно! Или все же…

Как все запутано и неоднозначно.

Я боялась сделать первый шаг, мне было страшно, что меня отвергнут. Да и что именно я чувствовала к Аарону? Вопрос дня! Неужели я влюбилась в этого вредного и деспотичного волка, который никогда и никого не слушает? И если да, то что мне с этим делать? А может, это лишь феромоны, и стоит мне покинуть обитель Альфы, как наваждение исчезнет? Но ведь оно не исчезло до сих пор! И нисколечко не ослабела эта тяга, заставляющая думать иррационально.

– Мы закончили, – перепачкавшиеся Иллиус с кузеном спускались по лестнице. В волосах застряли ошметки бумаги, ткани и несколько щепок от дерева. От любого движения парней с одежды срывались несколько слоев пыли и разбегались по воздуху, словно волны на потревоженной глади озера.

– Да? Молодцы. – Я откашлялась и отошла от Аарона, нервно провела рукой по лицу и убрала несколько выбившихся волосков за ухо.

Нужно держаться подальше от Альфы, хотя бы до тех пор, пока не пойму, что именно испытываю к нему.

– Альфа, мы собрали обломки в вашем кабинете и разложили их по мешкам. Как мы еще можем услужить? – почтительно произнес Дэниэль, склонив голову чуть набок и демонстрируя обнаженную шею. Очередное доказательство того, что кузены признают в Рамосе вожака и не собираются отказываться от волка.

– Вы свободны, можете возвращаться домой.

– Санейра, тебя отвезти? – спросил Иллиус, внимательно осматривая меня с ног до головы. Взгляд, который видел все, что можно и нельзя. А нюх оборотней заставлял пугаться собственных желаний.

Не знаю, что именно было написано у меня на лице, но это сильно удивило кузенов. Дэниэль как-то густо покраснел и опустил глаза, а его двоюродный брат поджал губы, сдерживая наметившуюся ухмылку.

И чего такого они увидели?!

«Что?» – уставилась я на Иллиуса, спрашивая его глазами.

Он чуть потянул носом воздух и кивнул на своего Альфу. Я недоуменно нахмурилась, не понимая, на что намекает этот оборотень. Вновь посмотрела на него. Демиурги, такими темпами мне придется учиться читать мысли, не применяя силу чтеца.

Иллиус, видимо, понял, что его намеки прошли мимо меня, и поэтому стал медленно шевелить губами, чтобы можно было разобрать все по буквам.

«О-н р-е-в-н-у-е-т т-е-б-я к н-а-м», – смогла я прочитать и впала в шок.

Моя челюсть второй раз за сутки встретилась с полом, что вызвало бурю эмоций у кузенов, особенно у Иллиуса. Он многозначительно поиграл бровями, заставив меня снова покраснеть, а после громко кашлянуть, чтобы разрядить обстановку. Вот же веселый и наглый оборотень! И ведь Иллиус ничуть не стесняется издеваться над своим Альфой, хотя это опасно. Но, видимо, заставлять меня краснеть ему нравится очень сильно, раз парень не боится расплаты или наказания.

– Санейра остается, – ледяным тоном отозвался Аарон, слегка поворачиваясь к своим подданным. Я ощутила, как он выпустил силу Альфы, припечатав словами Иллиуса и Дэниэля. Тела оборотней содрогнулись от магии, их лбы покрылись испариной, челюсти сжались, от чего выступили желваки. Веселье быстро испарилось с их симпатичных лиц, остались лишь уважение и страх, которые так явно читались в глазах и даже поведении оборотней. Они одновременно склонили головы и покинули дом, оставив меня со своими вожаком. Наверное, кузены решили, что нам с Альфой нужно побыть наедине, чтобы во всем разобраться. Какие догадливые оборотни!

Знать бы только, чем все это кончится. И почему интуиция заговорщически помалкивает, будто хочет сделать сюрприз? А ветер, будто сговорившись с ней, понижает температуру в комнате, заставляя меня дрожать от прохлады. Хитрая лисица хищно оскалилась, мысленно подмигивая мне. Или это тоже намек? Но на что? Демиурги, против меня собственное тело и родная стихия! Хуже быть не может!

– На чем мы остановились? – Аарон резко повернулся ко мне, окидывая внимательным и, кажется, раздевающим взглядом.

Мне даже захотелось прикрыть руками все стратегически важные места. Но это выглядело бы слишком глупо, а мне на сегодня проблем и непонятных ситуаций уже хватило с головой.

– Мы решали, какой заголовок будет во вторничном номере новостей, – тихо отозвалась я, пытаясь отойти от оборотня подальше.

Нет, тот факт, что Аарон ревнует меня к Иллиусу и Дэниэлю, был жутко приятным и волнительным, но все же он не означал того, о чем я грезила.

Если я действительно нравлюсь Альфе, то почему он никак не пытается продемонстрировать это? Почему сдерживает свои порывы? Или считает, что чувства не взаимны? Неужели великий вожак оборотней боится быть отвергнутым? И если да, то как убедить его в обратном?

Черт! Как же мне надоели эти вопросы! Хочу получить на них ответы, а не мучить себя, взвешивая и делая выводы.

Наверное, мои мысли слишком красноречиво отобразились на лице, потому что Аарон вдруг прищурился и наклонился чуть вперед. Альфа потянул носом воздух вокруг меня, а потом резко выпрямился, будто палку проглотил. Его зрачки расширились, практически вытеснив зеленый ободок, а рот приоткрылся, демонстрируя выдвинувшиеся острые волчьи клыки. Оборотни хуже вампиров и куда желаннее.

От такого неожиданного преображения я подалась назад и уперлась спиной в холодильник, мое тело стало смещаться вбок. Слишком спонтанно поступил Аарон, кажется, он сам такого не ожидал. Пальцы оборотня сжались в кулаки, от чего вздулись вены и выступили жилы, завораживая своей красотой и мощью. Сила – вот определение, которое у меня ассоциировалось с мужчиной. Он являлся той мощью, что могла замедлять движение времени, заставлять и принуждать. Волк был таким желанным искушением, которое хотелось одновременно и приласкать, и вкусить наслаждение, подаренное мужчиной.

Животное, предводитель зверей, имеющих возможность менять свой облик. Он был их лидером, вожаком, который сейчас хотел приручить язвительного чтеца в моем лице. И волк в глазах Альфы одобрительно щерился и вилял пушистым хвостом.

Меня загнали в угол, мы оба это понимали. И именно Альфа решит, что он будет дальше делать. От страха и возбуждения ноги вновь стали ватными, а пальцы на руках онемели от того, что я вцепилась ими в столешницу, удерживая себя на месте. Я не буду делать первый шаг. Аарон должен решиться сам, ведь без этого ничего невозможно. Но как же хотелось податься вперед и окунуться в аромат волка, потереться щекой о мягкую ткань рубашки, а потом расстегнуть злосчастные белые круглые пуговицы и ощутить теплую кожу под своими пальцами.

Демиурги! Почему именно с этим вредным мужчиной я забываю обо всех своих страхах и горю, словно факел? Ладони вмиг похолодели, потому что кровь отлила вниз живота. Мои мысли путались, желание с новой силой атаковало разум, не позволяя думать рационально. По ногам прошла сладостная истома, заставив с новой силой вцепиться в столешницу, потому что я уже еле стояла.

А оборотень только и ждал, когда мое тело догорит, потому что сделал один немного неуверенный шаг вперед и остановился, когда я снова попыталась отодвинуться от пылающего тела Альфы. Разум все еще был жив и пытался хоть как-нибудь побороть животное желание, которое набирало обороты.

Новый шаг ко мне, и я уперлась ладонями в грудь Аарона, пытаясь остановить зверя, который так и рвался из оборотня. Но стоило мне ощутить стальные мышцы, которые напряглись под моими ладонями, как я уже перестала что-либо соображать. Пальцы, словно они не принадлежали мне, осторожно согнулись, царапая кожу волка через ткань рубашки.

Аарон издал гортанный рык удовольствия, от которого волна желания пронеслась по моему телу. Улыбка растянула губы, обнажив ровные белые зубы. Осознание того, что именно мои прикосновения заставили этого наглого волка рычать от наслаждения, приносило счастье и гордость. Вот она, сила женского контроля!

Но разум еще не умер, и я уже собиралась отнять свои пальцы от такой манящей стали мышц, когда Аарон поймал мои ладони, не позволив убрать их от своей груди. Жар тела оборотня проникал в меня, посылая электрические заряды по всему организму. Я дрожала, но не от страха или холода, это было чем-то другим, запретным, манящим и таким пугающим одновременно.

Сильные пальцы изменили свое положение. Они больше не сжимали, нет, теперь они гладили мои запястья, заставляя округлить глаза и поджать губы, сдерживая стон, рвущийся наружу.

Мы оба были будто заворожены, загипнотизированы и не могли разорвать этот контакт. Одна рука Аарона отпустила мои кисти и переместилась. Его сильные пальцы прошлись по предплечью, перешли на талию и осторожно начали гладить меня через слои ткани. Но ему этого показалось мало, волк хотел тесного контакта, он приподнял майку и толстовку, прикоснулся к моему обнаженному животу и слегка царапнул кожу короткими ногтями. От напряженного желания я закрыла глаза и впилась зубами в губу, сдерживая новый стон. Я была оголенным нервом.

Пальцы начали зудеть от желания ответного прикосновения. Я грезила о том, чтобы почувствовать тепло кожи Альфы, узнать, какова она на ощупь, такая ли мягкая, как мне кажется. Но Аарон не отпускал меня, упиваясь и наслаждаясь, лаская и не позволяя ответить тем же. Теперь он контролировал все.

Я подняла глаза и утонула в черной бездне страсти, которая уносила меня в мир удовольствия. Не нужно быть чтецом, чтобы понять, о чем именно думал Аарон. Он желал меня, хотел прикасаться не только пальцами, но, как всегда, Альфа не отказал себе в том, чего хотел. Его губы смяли мои, причиняя легкую боль. Оборотень кусал и мял мои губы, вырывая резкий и тихий стон, который мне не удалось сдержать. Вожак покачнулся и резко приподнял меня, посадил на тумбочку с холодной столешницей. Ногами я на удивление ловко обхватила талию мужчины, будто делала это уже сотни раз, мои руки были освобождены, и я сразу же зарылась ими в густую шевелюру заносчивого блондина, перебирая пепельный шелк.

Пальцы оборотня вновь приподняли майку и толстовку, сжали мою талию в грубых и страстных объятиях. А его язык… Демиурги, он творил такое, от чего у меня ослабели колени, и если бы я стояла, то наверняка упала бы.

Наша поза позволяла мне чувствовать ответное и весьма внушительное желание Аарона.

В легких не хватало кислорода, и нам все-таки пришлось оторваться друг от друга. Это был лишь поцелуй, но он оказался самым нереальным за всю мою жизнь. Я чувствовала, что щеки горят от жара, но это было далеко не смущение. Аарон не желал оставлять меня в покое, и его рот переключился на шею, волк поглаживал губами и языком, заставлял с силой сжимать бедра и волосы оборотня, вырывая из его груди довольное рычание.

Я не могла прийти в себя. Аарону не нравилась моя одежда, которая скрывала слишком много тела от его жаждущих и требовательных губ и рук. И он не стеснялся выражать свое недовольство. Оборотень дернул толстовку по шву и расширил горловину. Довольное ворчание поднялось из груди волка. Кажется, мужчина, поглощенный страстью и получаемым удовольствием, сейчас вообще ничего не соображал.

– Аарон. – Мне нужно вернуть контроль, потому что то, чем мы сейчас занимаемся, неправильно.

«Ой, ну не знаю, а мне нравится…» – фыркнуло либидо, довольно оскалившись и пребывая где-то в мире блаженства и похоти.

– Мм… – продолжал он целовать мою шею, а теперь и ключицы, слегка покусывая бледную кожу.

– Аарон, мы должны остановиться.

– Я знаю, что ты чувствуешь, Санейра. Ты не хочешь останавливаться, – фыркнул мужчина и лизнул мочку моего уха, заставив вздрогнуть и впиться ногтями в плечи оборотня.

– Аарон, прошу, – прошептала я, пытаясь вернуть себе контроль.

– Что? – Альфа взглянул мне в глаза, выражая тем самым все свое недовольство.

– Мы не закончили наш разговор. – Я попыталась слезть с тумбочки, но мои бедра сжали руки Аарона, не позволяя двигаться. – И ты сейчас эмоционально нестабилен.

– Завтра ты идешь со мной к Лумуре. – Мы с Аароном соприкоснулись лбами, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя. – Под своим именем.

– Но…

– Санейра, не сопротивляйся, так будет только хуже.

– Возможно. – Мы так и застыли в недвусмысленной позе, погрузившись в свои мысли.

Не знаю, сколько времени мы так простояли, но сейчас я чувствовала, что нить, связывающая нас с Аароном, стала уплотняться, и теперь мне было под силу видеть, какого она цвета. Нежно-розового окраса, и пульсировала, словно живая. Это оказалось так приятно, но я боялась, что хрупкая нить в любой может разрушиться, испариться и оставить меня в полном одиночестве.

И как я могла допустить такое?

Глава девятая

Я позвонила Семуру и спросила его, допрашивали ли они Лумуру. Как оказалось, да. Девушка точно не убивала Франко своими руками, потому что в момент его смерти она находилась на церемонии открытия нового ресторана. Это подтвердили все гости, что были там в тот вечер. Их пришло около сотни, и все они врать не стали бы.

Семур не заподозрил ничего по поводу девушки, он не мог понять, почему я спросила про нее. Пришлось объяснить. Не все, но вкратце, чтобы развеять страх и недоумение на лице кузена. Сем был недоволен, я чувствовала его сомнения. Про план заявиться на частную вечеринку в доме Лумуры я не говорила, решила не тревожить Сема лишний раз. Кузен наверняка решил бы пойти с нами, а Аарон не захочет привлекать к себе излишнее внимание со стороны потенциальной убийцы Франко Хайда.

Двоюродный брат вымотался за эти дни – сильно похудел, под глазами пролегли темные круги усталости, щеки впали, лишь лавандовые глаза ярко горели, слишком сильно выделяясь на бледном, заросшем щетиной лице.

К тому же Сем был не очень рад тому факту, что в данный момент я нахожусь наедине с Аароном без охраны и свидетелей. Подозрительный блеск в глазах стража заставил меня покрыться красными пятнами от едва сдерживаемого смущения. Не уверена, что родственник понял что-то, но он достаточно умен, чтобы начать подозревать. А мне этого не хотелось, ведь Аарон не нравился Семуру, причем довольно сильно.

– Моя смена заканчивается через час. Сразу, как смогу, я приеду в дом Аарона. Дождись меня.

– Сем… – пыталась я вразумить кузена, но он лишь ожесточился и едва ли не шипел на меня.

– Нея, ты прекрасно знаешь, что не сможешь переубедить меня. Уймись и не лезь.

– Я и сама могу себя защитить, – стояла на своем, как обычно, вредничая.

– Санейра, память о том, как ты убивалась из-за того урода, не дает мне спокойно спать по ночам. Ты не позволила мне и Донаху выбить из того ублюдка все дерьмо, и я жалею об этом, но с Аароном я обязан расставить все точки над «и», даже если после этого ты меня возненавидишь, – сказал, как отрезал, Сем и отключился.

Я устало смотрела на интерком.

– Я тебя не возненавижу, ведь ты мой брат, – обреченно прошептала, уткнувшись лбом в прохладный черный экран и не сдерживая рвущийся наружу судорожный вздох.

Не успела прийти в себя после разговора с кузеном, как на меня обрушился гневливый и любопытный заказчик.

– Санейра, а ты ничего не хочешь мне рассказать? – резко процедил Аарон, появляясь из-за угла. Сказать, что Рамос меня напугал – ничего не сказать. Я едва не подпрыгнула на месте от голоса оборотня.

После нашего горячего поцелуя на кухне я все еще чувствовала себя возбужденной, но помимо этого мне было неловко. Хотелось продолжения, однако во мне поднималось желание сбежать домой, чтобы все обдумать и прийти в себя, хотелось спрятаться от Альфы в своем мирке, где никто до меня не доберется. Но Аарон не дал. Оборотень осторожно стащил меня с тумбочки и заставил снять толстовку. В тот момент я еще слишком плохо соображала и поэтому повиновалась без обычной язвительности. Пришлось остаться в одной тонкой майке, в которой было немного прохладно. В доме Аарона температура немного ниже, чем в обычных помещениях. Наверное, дело в том, что оборотни практически не чувствуют холода.

Аарон заметил, что мое тело покрылось мурашками и меня передернуло от нестерпимого леденящего ветра, который обдувал руки и шею. Пришлось поежиться, стараясь сохранить драгоценное тепло. Альфа недовольно поджал губы и покинул кухню, оставив меня наедине с самой собой.

Я тяжело вздохнула и накинула на плечи разорванную толстовку, чтобы хоть как-то согреться. Почему в доме так резко понизилась температура? Когда я пришла, было намного теплее, чем сейчас.

«Ветер?» – спросила свою стихию, пытаясь отыскать причину, но ответа не последовало.

Даже моя собственная сила молчала, когда мне нужна была помощь.

Что за несправедливость? Или это расплата за что-то? Демиурги, мне уже надоели эти дремучие загадки и вопросы! Сколько можно-то?

Аарон появился с одной из своих рубашек в руках. Она была черной, льняной и чересчур длинной для такой невысокой девушки, как я. Я же в ней утону.

– Надевай, – приказал вожак, подавая мне сорочку.

Быстро натянув предложенную одежду, я застегнула ее на первые четыре пуговицы и закатала рукава. Рубашка была довольно длинной и прикрывала тело практически до колен. Мягкая ткань оказалась такой приятной на ощупь, она мгновенно согрела мое продрогшее тело, заставив сильнее кутаться в мужскую сорочку. К сожалению, рубашка не хранила божественный аромат оборотня, присущий только одному Аарону. Она была чистой и пахла порошком и ополаскивателем.

Разочарованный стон едва не сорвался с моих губ, но я успела захлопнуть рот вовремя. Не хочу еще сильнее позориться, и так хватило на всю оставшуюся жизнь.

– Санейра, ответь на мой вопрос. – А я так надеялась, что Альфа забыл про свой мини-допрос и решил отстать от меня… Нет, видимо, пора прекращать вечно надеяться на положительный исход событий. Судьба ко мне неблагосклонна.

– О чем именно? – спросила я, стараясь не смотреть на Альфу, потому что знала: он сейчас не в самом лучшем расположении духа. Я кожей чувствовала ярость оборотня, которую он даже не пытался скрыть. С чего бы такие эмоциональное доверие и открытость передо мной? Неужели он перестал бояться быть верным кому-то, кроме своей семьи? После ареста Нагира Аарон перестал верить людям, еще сильнее закрывшись от этого мира. А теперь…

Он стал нежен и страстен, не прятался за маской отчужденности или злости. Ему было спокойно, я чувствовала, как Альфа наслаждался свободой, которую ощущал, когда оставался со мной. Аарон открывался мне с другой стороны: не осталось ледяного спокойствия и надменности, которые так раздражали. Рядом с волком я чувствовала себя в безопасности, ведь не нужно было контролировать свое поведение и ждать удара в спину.

– Ты знаешь, что мне от тебя нужно услышать!

– Подслушивать нехорошо, – недовольно пробурчала я, разминая шею. – И я бы на твоем месте переживала насчет того, что скоро мой кузен приедет выяснять с тобой отношения.

– Это неважно. О ком говорил Семур?

– Почему тебя это интересует? – вопросом на вопрос ответила я, вскидывая голову и упираясь глазами в изумрудные огни волка.

«Какой же он красивый!» – пронеслось в голове.

«Не о том думаешь!» – одернула саму себя.

– С чего вдруг такой интерес к моим разговорам с Семуром?

– С того, – произнес Альфа, подходя ко мне, – что теперь ты принадлежишь мне. – И животная часть Альфы прорычала последние и первые слова, только подтверждая мою уверенность в необходимости скрытничать.

Не стоит ему знать о НЕМ или о том, что ОН сделал со мной. Я уже обезопасила себя, и больше мне ничего не угрожает. Точнее, я хотела верить в это. Но меня в данный момент поражало другое. Альфа вновь ревновал. И сила этой эмоции затмевала все остальное. Мы оба это понимали. Аарон, как и все оборотни, был жутким собственником и теперь отчаянно стремился обезопасить все, что считал своим.

Не могу сказать, что такое деспотичное отношение мне нравилось или льстило, но уверенность оборотня в будущем и собственных словах заставляли меня поражаться. От силы авторитета Альфы по моей коже бежали мурашки, а лисица в голове довольно порыкивала, поддерживая твердость характера стоящего перед нами мужчины.

– Я не принадлежу тебе, Аарон. Между нами был только один поцелуй. – Да, вредность подняла свою грязную голову, не давая мне смириться с тем, что меня так просто приручили.

Ну уж нет, милый мой, так просто я тебе не дамся. Слишком хорошо мне известен тип таких мужчин, как Аарон Рамос – король и Альфа. Они сначала поиграют, а потом бросают, разрушая жизни своих игрушек, уничтожая веру в любовь и желание мечтать. А я не хочу быть временной девушкой, которой разбили сердце, и проливать в одиночестве горькие слезы от собственных глупости и наивности.

Я хотела быть единственной для своего избранника. Мечтала, чтобы он не причинял мне боли, любил и оберегал, желала стать особенной для своего возлюбленного. Да, это похоже на бредни влюбленной и наивной девочки, которая хочет от жизни лишь светлого и фантастического. Но кто сказал, что все это невозможно? Только мне решать, кому довериться и кому подарить свое сердце, и я сделаю правильный выбор!

Меня неудержимо тянуло к Альфе, и с притяжением было сложно справиться. Тело и сердце стремились к оборотню, горели и желали, словно единственным, кто мог спасти меня, был Аарон. Я не могла смириться, осознание этого факта казалось слишком ярким и фантастичным. Нереальным и мистическим, как сказки, которые так любят дети.

Разум не хотел сдаваться, отдавал приказы и не позволял чувствам взять над собой верх. Он неудержимо боролся, заставляя меня ежиться от поднявшегося легкого ветра.

Аарон застыл напротив меня, он возвышался и запугивал, словно ожившая статуя Титана. Его глаза горели страстью, злостью и… страданием, затаенным в глубине души. Первые два чувства я еще в состоянии понять, но третье? Последняя эмоция заставила меня стиснуть зубы и кулаки, впиться короткими ногтями в мягкую теплую плоть.

«Разум, не чувства. Разум, не чувства», – твердила я себе, но из-за жара мне все хуже удавалось себя контролировать.

Я жаждала вновь окунуться в бушующий океан страсти и желания, ощутить сладкие и твердые мужские губы, пропустить шелковые волосы сквозь пальцы. Но пока это было запретным для меня. Нужно успокоиться, пока не натворила дел.

Может, мне показалось? Возможно, это просто игра подсознания? Но разве… Разве оборотень станет испытывать страдание из-за моих слов? Это же Аарон Рамос – самый наглый и беспринципный мужчина во всем нашем мире! Черт, да я скорее бы поверила в верность суккуба одному партнеру. Они полигамный народ и никогда не остаются с кем-то одним на долгое время. Нет, бывают исключения из правил, но их слишком мало, чтобы говорить о верности суккубов и инкубов.

– Уверена, Санейра? – Живая скала наклонилась, продолжая давить на меня своим авторитетом. – Скажи, часто ли ты так целуешься со всеми, кому не принадлежишь? Или это у тебя в порядке вещей? Неужели скромный чтец не так уж и невинен? – Он насмехался, издевался надо мной, пытаясь докопаться до истины.

Его слова жалили, словно сотни ос, атакующих мое хрупкое тело. Захотелось двинуть мужчине по всем стратегически важным местам.

– Иди к черту! – Я резко подняла голову и уперлась ладонями в торс Альфы, с силой отталкивая оборотня от себя. – И не смей так со мной разговаривать. Я не твоя слуга и не твоя подданная, – оторвала ладони от обжигающей стали, пытаясь не обращать внимания на назойливый и болезненный зуд в пальцах.

– Знаешь, злость тебе идет. – Волк ухмыльнулся, нагло сложив руки на груди. – Но я все еще хочу знать, о ком говорил Семур. Ответь. – Приказ, от которого мне вновь захотелось ударить Аарона или просто взбеситься.

– Это тебя не касается, – отрезала я, сцепив руки за спиной в замок.

Да, меня тянуло к Аарону, и эта нить между нами была такой приятной на ощупь: гладкая и мягкая, словно бархат и шелк сплелись вместе, образуя совершенство. Я видела, что сейчас она подрагивала, с силой натянулась, раскачиваясь вниз-вверх. Казалось, еще немного, и нить лопнет, а я не могла этого допустить.

Но я боялась реакции Аарона на свой душещипательный рассказ. Что он предпримет? Захочет ли как Донах и Сем убить ЕГО или же будет на стороне моего обидчика? Ждать. Как же я не любила все это! Но все мое существо стремилось рассказать Альфе, поделиться сокровенным, поведать о своей боли и о том, что я чувствовала вчера. Но я не могла. Страх сковал мои тело и разум, не позволяя ни думать, ни двигаться. Я просто стояла, молчала и моргала, словно бездушная кукла, которая ни на что не способна. Жалкое зрелище.

Губы сжались в тонкую линию.

«Он все равно узнает», – шептал ветер.

«Скажи сама, иначе он узнает и разозлится. А ты не хочешь его злить», – продолжала моя стихия, создавая легкий ветерок в гостиной. Его чувствовала только я, для оборотня в комнате ничего не изменилось. Удобная специфика моей силы. Ветер может убивать медленно и незаметно или уничтожить противника, причинив нестерпимые страдания. Воздух, такой нужный и необходимый каждому из нас, мог стать величайшим убийцей, которого никогда не заподозришь. Именно поэтому стихийники воздуха считались самыми опасными. Огонь можно затушить, воду заморозить, а землю развеять. От воздуха не скрыться, он – лучший следопыт.

«Но вдруг Аарон захочет мстить? У НЕГО слишком влиятельные родители, и он маг».

«Откройся!» – почти рявкнул мой друг, и сильный порыв ветра заставил меня покачнуться и опереться руками о плечо вожака.

Кажется, сильфы недвусмысленно намекнули, что нужно выполнять их просьбу-приказ. Теперь мне и стихия отдает распоряжения. Дожила… Кому расскажешь в Школе стихий, примут за умалишенную, а преподаватели точно отправят на осмотр и аттестат заберут.

– Аарон… – начала было я, прикусив нижнюю губу, стараясь взять себя в руки и не дрожать. – Тебе не понравится то, что я расскажу, – тяжело выдохнула, пытаясь вернуть спокойствие.

– Уверен, что ты права. Начинай. – Аарон усадил меня на диван, а сам остался стоять. От этого было немного неуютно, словно Альфа кружил над душой, давил и не позволял открыться.

Передернув плечами, набрала в легкие побольше кислорода и начала свой рассказ:

– Мне было пятнадцать, когда мы с Энджеромом познакомились на балу в честь обретения силы принцессой Изо. – Мой голос оставался тихим, но слова за тонким слоем отчужденности и загадочности звучали уверенно. – Ему тогда только исполнилось восемнадцать. Он был высоким красивым брюнетом с серыми, словно дождевые тучи, глазами и сильным телом, которое заставляло многих захлебываться слюной и капать ядом на пол. Энджером являлся единственным наследником герцога Дерелика Оваронаса. Он не привык к отказам и всегда добивался своего. Моя мама уже тогда мечтала найти мне жениха и поэтому нарядила, как куклу, в красивое черно-сапфировое платье и сделала элегантную прическу. – На этом месте я не сдержалась и фыркнула. – Мой первый танец. Энджером пригласил меня, не замечая, как остальные испепеляют меня и его взглядами, полными ненависти и желания. Целый вечер мы кружились, словно делали это уже не одну сотню лет, завораживая окружающих легкостью и красотой движений. Мне завидовали все одинокие девушки, а я была такой счастливой. – Аарон продолжал молчать, но я отчетливо слышала скрежет зубов. Оборотень смотрел в окно, отгородившись от меня, но я чувствовала, что он рядом, тянется ко мне, пытаясь сдержать своего зверя, рвущегося на свободу. – Так начались наши отношения. Я была наивной и юной влюбленной идиоткой, которая разве что в рот Энджерому не смотрела. Он любил меня, это чувствовалось по отношению, словам, движениям. Он заботился обо мне, защищал ото всех и пытался доказать, что я лучшее, что есть в его жизни. И я ничего не понимала, верила ему, ловила каждое слово. Наши отношения длились год, а потом его отправили на королевскую службу. Я не могла прийти в себя, видела его во сне и походила на призрак: худая, тонкая и почти прозрачная, но со временем стала приходить в себя. Мои родители были рады, что я нашла себе спутника жизни, ведь он мне так подходил.

И я снова фыркнула, едва сдерживая рвущийся наружу плач.

– Это было моей слабостью. Но я оплакивала не первую любовь, которая стала великим горем, дала мне новую силу и сделала меня язвительной и скрытной, я горевала о своей наивности, доброте и доверчивости, о первом истинном чувстве, которое делает нас другими. Тогда я осталась невинной в плане тела, но магия поглотила половину меня, стала моей неотъемлемой частью. Раньше я боялась силы, мощи и власти, что дарила мне стихия, но потом перестала. Я верила своему дару, ведь именно он тогда спас меня. И именно в тот день лисичка впервые появилась в моей голове. Но вот срок его службы истек, и Энджером вернулся домой. Он стал еще красивее и мужественнее, чем раньше: косая сажень в плечах, щетина и сила, которая увеличилась за год. Но все это меркло, ведь что-то иное поселилось в душе моего возлюбленного. Он стал жестче, его душа почернела, словно покрылась коркой тьмы. Энджером продолжал любить меня, был нежен, но его действия… возлюбленный сделался злее, не терпел отказов, и я стала его бояться. – Я почувствовала влагу на щеках и руках. Стерев горькие слезы и сдержав некрасивый всхлип, решила продолжить.