Текст книги "Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе"

Сразу же после Февральской революции 1917 г. встал вопрос о создании татарского лево-социалистического движения. Инициатором этого движения выступила Казань – традиционный центр татарского социал-демократического движения. Но к 1917 г. из социал-демократических национальных лидеров в Казани никого не осталось: Х. Ямашев скончался, Г. Сайфутдинов из-за своей связи с русской женщиной не смог поддерживать контакты с мусульманским движением.

В этих условиях Мулланур Вахитов оказался ключевой фигурой. М. Вахитов с материнской стороны происходил из казанского купеческого рода Казаковых. Его духовным наставником в вопросах социализма был дядя Исхак Казаков, участвовавший еще в III Всероссийском мусульманском съезде 1906 г. Вахитов не получил никакого национального образования и владел русским литературным языком лучше, чем татарским. В этом было сходство Вахитова с лидерами Харби Шуро, в частности братьями Алкиными, которые также получили русское техническое образование и находились под общим влиянием позитивистской доктрины. Это обусловило их слабость по сравнению с Галимджаном Ибрагимовым, проявившим себя как один из лучших знатоков и специалистов в области татарской грамматики и литературы и являвшимся одним из ведущих татароязычных романистов и публицистов. Вахитов и Алкины никогда хорошо не представляли себе мир татарской деревни, а являлись типичными представителями русифицированной татарской элиты крупных городов. Позднее в Петрограде они общались с представителями мусульманской фракции и ее бюро. И. Алкин был сыном члена I Думы и ЦК «Иттифака» адвоката Саид-Гирея Алкина.

В воспоминаниях Исхака Казакова рассказывается, что они с Муллануром и Набиуллой Вахитовыми посетили в 1907 г. развалины Булгара. Молодой М. Вахитов следующим образом оценил увиденное: «Какие варвары разломали эти исторические памятники, чтобы построить из надгробных камней, обломков ханских дворцов эту провинциальную в казенном стиле церковь». «Нас “некрещеных” вдобавок не пустили на территорию монастыря». Рисующему Набиулле Мулланур сказал: «Нарисуй, что ты видишь, позор великодержавного шовинизма»[528]528
  ЦГАИПД РТ. Ф. 30. Оп. 12. Д. 8. Б.п.


[Закрыть]. Таким образом, в истории мусульманских государств Вахитов видел пример для подражания, а окружающая его российская действительность представлялась примером угнетения и бескультурья.

Идеологические взгляды М. Вахитова окончательно сформировались в духе европейской позитивистской доктрины в период его обучения в Петроградском психоневрологическом институте – одном из центров позитивизма – в 1912–1916 гг. В этот период он проявил себя как публицист, защищавший идеи научного прогресса и возрождения ислама на страницах «Мусульманской газеты». Статьи Вахитова отличаются высокой патетикой и юношеским идеализмом. Основным противником называется «банда, профанирующая святые суры Корана». Цель прогресса мусульманских народов Вахитов видел, например, в достижении страны «где среди вечной весны огнями ликования сияет святая Кааба тихого мира и неиссякаемой любви». Вахитов наделся, что «на благословенных, вспоенных ароматами нежнейших движений миллионов сердец полях родятся новые Харун ар-Рашиды, аль-Батани, Аверроэсы»[529]529
  См.: Вахитов М. Избранное. Казань, 1967. С. 29–37.


[Закрыть].

Кризис российской государственности периода Первой мировой войны и одновременный с ним кризис общемусульманского политического движения укрепили М. Вахитова в решимости бороться за радикальное переустройство общества на социалистических началах. Значительное влияние на него оказал один из лидеров бюро при мусульманской фракции Государственной Думы Ахмед Цаликов, сторонник антивоенной группы «Вперед», ставший в 1917 г. лидером Всероссийского Милли Шуро.

В марте 1917 г. М. Вахитов с самого начала занял крайнюю левую позицию в вопросе передачи земли крестьянам и переходе власти в руки Советов. Радикализм М. Вахитова не привлек к нему таких традиционных социалистических деятелей, как Самигулла Салихов и Наджип Хальфин, с которыми первоначально велись переговоры об их вступлении в Мусульманский социалистический комитет. Вместе с тем такой радикализм оказался привлекательным для двух групп населения Казани. Во-первых, татар-рабочих казанских русских заводов, которые, находясь на низшей ступени квалификации и оплаты труда, выступали за радикальное переустройство общества. Второй группой были представители низших слоев интеллигенции, среди которых можно выделить три основные составляющие. Во-первых, группу, объединенную протурецкими симпатиями, привлекала идея быстрейшего прекращения войны, в которой Турция терпела поражение, а также идея единства мусульманского мира. Наиболее характерным представителем этой группы являлся Карим Тинчурин. Во-вторых, в МСК вошли бывшие сторонники шакирдского движения «ислахистов» как наиболее радикальная группа сторонников перманентной революции. В-третьих, МСК объединил представителей новой светской интеллигенции, как правило, учительства русскоязычных школ, недовольных преобладанием среди интеллигенции Казани сторонников традиционных лидеров мусульманской общины. В воспоминаниях Вали Шафигулина прямо указывается, что бывший «азатчы» Галиаскар Камал участвовал в сборниках МСК, а членами Комитета были Карим Тинчурин и Габдулла Кариев[530]530
  Цит. по: Нафигов Р. И. Мулланур Вахитов. 2-е изд. Казань, 1975. С. 127.


[Закрыть]. Своеобразный характер ситуации в татарском обществе Казани начала века привел к созданию такой уникальной организации, как Мусульманский социалистический комитет (МСК).

По утверждению Исхака Рахматулиина, МСК не представлял собой определенной партии, а объединял представителей всех революционных партий, являвшихся сторонниками революционной борьбы на социалистической основе[531]531
  Рахматуллин И. Мулла-Нур Вахитов // Пути революции. 1923. № 3. C. 34–40.


[Закрыть].

По оценке авторов труда «Казанская большевистская организация в 1917 г.», «МСК представлял собой в действительности организацию мелкобуржуазную, объединявшую в себе в условиях национального района татарские “левые” мелкобуржуазные элементы, среди которых были главным образом татарские эсеры, меньшевики, интернационалисты и максималисты. В рядах этой организации участвовали и отдельные большевики-татары»[532]532
  Медведев Е., Демашев Ф., Тарасов А. Кудрявцев В. Казанская большевистская организация в 1917 г. Казань, 1933. С. 70.


[Закрыть].

Один из лидеров большевиков Казани Л. Милх вспоминал, что лидером большевистского крыла в МСК был М. Султан-Галиев, но комитет возглавлялся «менее решительным, но более крупным М.-Н. Вахитовым»[533]533
  Милх Л. Партийная и советская Казань до чехов // Борьба за Казань. Казань, 1924. С. 15.


[Закрыть].

Алесандр Беннигсен оценивал идеологическое направление МСК как «крайний панисламизм» и считал, что Комитет преследовал три основные цели: борьбы против татарского «феодализма» и мусульманского традиционализма; национального освобождения мусульман России из-под русского владычества; распространения социализма по всему мира ислама.

8 другом труде А. Беннигсен называет МСК не партией, которая руководила своими членами, а «школой национализма». При этом социализм рассматривался как механизм для развития ислама и «освобождения от империализма и европейской буржуазии»[534]534
  Bennigsen A., Lemercier-Quelquejay Ch. Les mouvements nationaux chez les Musulmans de Russie: Le «Sultangalievisme» au Tatarstan. Paris, 1960. Р. 71.


[Закрыть].

Такое утверждение напоминает суждение из доноса Тухфатуллы Мамлиева о кружке учащихся КТУШ, которые использовали методы социалистической пропаганды и агитации для достижения сугубо национальных целей, а также использование социалистических идей движением «Тангчылар». Ни один из источников не характеризует МСК как большевистскую организацию. Такие большевики, как Я. Чанышев и К. Якуб, никогда не входили в МСК.

После Февральской революции зарождается движение рабочих-мусульман Казани. 17 марта 1917 г. состоялось собрание рабочих-мусульман Порохового завода. В Казанский мусульманский комитет был делегирован рабочий Насих Мухтаров, а в Совет рабочих депутатов – представитель Мусульманского комитета Наджиб Хальфин. Комитет пытался выполнять функцию арбитража между работодателями и трудящимися, но не достиг успеха. В итоге 25 мая рабочие Пороховой Слободы Казани отозвали своих представителей из Мусульманского комитета, так как, по их мнению, он «плохо защищает интересы рабочих». В дальнейшем интересы рабочих русских заводов Казани представляли самостоятельные организации типа бюро мусульманских рабочих[535]535
  Кояш. 1917. 19 марта; Аваз. 1917. 3 июня.


[Закрыть].

9 апреля 1917 г. татарские горняки на Парамоновских шахтах в Донбассе создали мусульманский комитет с целью объединения мусульман Донбасской области и Екатеринославской губернии. В Ижевске был сформирован рабочий клуб «Дом свободы»[536]536
  Терегулов И. Очерки революции и общественного движения мусульман России. 1926. С. 158. ОРРК НБЛ КГУ. 3881.


[Закрыть]. 14 июля 1917 г. в Юзовке прошел съезд мусульман Донской области, где большинство делегатов представляли рабочих. На съезде были приняты решения, по которым каждый мог стать членом любой партии. На выборах в Учредительное Собрание предлагалось голосовать за тех социалистов, которые поддерживают требования мусульман. Рабочим предписывалось вступать в профсоюзы, представители каждого мусульманского комитета посылались в рабочие и солдатские Советы. Однако основные решения были приняты в национальной сфере, включая открытие школ и обеспечение их преподавателями, открытие библиотеки и больницы для мусульман[537]537
  Курултай. – 1917.–8 августа.


[Закрыть].

Выступая 30 июля 1917 г. на заседании II Всероссийского мусульманского съезда депутат от Донбасса, рабочий лидер Зайнулла Булушев, заявил: «Если они (рабочие и крестьяне. – А. Х.) вам не смогут оказать помощи, то всегда ваши желания будут проваливаться. Поэтому в Национальный Совет следует ввести представителей рабочих и крестьян»[538]538
  Терегулов И. Очерки революции… 1926. С. 191.


[Закрыть].

В отсутствие реальной рабочей политики деятелей автономии, социалисты оказывали все большее влияние на рабочих. Мусульманский социалистический комитет с самого начала попытался создать достаточно стройную структуру, копируя формы, традиционные для социал-демократического движения. Были выпущены примерные уставы Мусульманского социалистического комитета, районного комитета и рабочего клуба при Мусульманском социалистическом комитете.

В разделе «Цели Комитета» указывалось, что МСК ставил целью организацию мусульманского пролетариата и трудового крестьянства и распространение среди мусульман идей социализма. Организация строилась на началах демократического централизма – «все организации должны подчиняться всем нормам, идущим от Центрального Комитета». Устав МСК определял и отношения со вновь возникшими организациями, которые считались причисленными к МСК «по получении санкции от Центрального Комитета». При этом «устав каждой организации утверждается ЦК». Запрещались контакты организаций МСК «с общественными организациями или политическими партиями без санкции ЦК». Центральный Комитет избирался съездом, определенным как верховный орган. Местным партийным органом являлся Районный комитет МСК: «Районный комитет является частью Мусульманского социалистического комитета, высшее руководство которым принадлежит Центральному Комитету». Именно Районный комитет обеспечивал непосредственные контакты с мусульманским пролетариатом. Его целями определялись распространение социалистических идей в формах, санкционированных МСК, и организация рабочих-мусульман данного района для улучшения их правового положения, охраны их интересов и удовлетворения их материальных и духовных потребностей. Центральный рабочий клуб при МСК являлся организацией рабочих, имевшей целью «удовлетворение их духовных потребностей»[539]539
  Мусульманский социалистический Комитет: Уставы. Казань: МСК, 1917. С. 1–5.


[Закрыть]. Клуб и его отделения на местах должны были превратиться одновременно в основное место отдыха и политической индоктринации рабочих и членов их семей. В его основу был положен принцип европейских социал-демократических клубов, охватывавших свободный досуг пролетариата «от колыбели до могилы».

Хотя устав МСК был основан на принципах централизма, реальный МСК представлял скорее федерацию различных социалистических групп и рабочих организаций, которые возникли до формирования самого МСК в рабочих районах Заречья. В отличие от Галимджана Ибрагимова, М. Вахитов не стремился поставить под свой контроль организации, представлявшие низшие слои населения и молодую интеллигенцию. На протяжении всего 1917 г. МСК сохранял партнерские отношения с Харби Шуро, и они вместе участвовали во всех выборах. Создание левой фракции на II Всероссийском мусульманском военном съезде в январе 1918 г. состоялось уже после отъезда Вахитова в Петроград усилиями М. Султан-Галиева и большевиков-татар. Вахитов не создал дочернюю крестьянскую организацию, хотя постоянно сотрудничал в газете «Игенче» («Земледелец»), органе губернской управы. М. Вахитов до последнего момента создания Мусульманского комиссариата в январе 1918 г. стремился поставить во главе его А. Цаликова. Противостояние М. Вахитова с Мусульманским комитетом, а затем с губернским Милли Шуро, во многом было вызвано его личным конфликтом с их лидером Ф. Туктаровым[540]540
  См.: Вахитов М. Избранное. Казань, 1967. С. 41–60; Ибраhимов Г. Бюек Октябрь революциясе hэм пролетариат диктатурасы. Казань, 1922. С. 140–143.


[Закрыть]. Сам факт наличия в МСК второго лидера в лице М. Султан-Галиева доказывает, что это действительно была широкая коллегиальная организация.

Для обеспечения взаимосвязей с населением в начале своей деятельности МСК сотрудничал со всеми национальными организациями, особенно с Мусульманским комитетом и военными комитетами. Он старался максимально интегрироваться в национальные структуры и завербовать сторонников. Его орган «Кызыл Байрак» приветствовал объявление культурно-национальной автономии мусульман – тюрко-татар Внутренней России и Сибири. В статье «Мусульмане в исторические дни» утверждалось: «Мы от души приветствуем это учреждение и всем сердцем желаем, чтобы оно окрепло, превратилось в полезную организацию, действительно управляемую народом»[541]541
  Кызыл байрак. 1917. 18 июня.


[Закрыть]. «Кызыл Байрак» агитировал за создание Милли Шуро как органов национальной автономии, способных обеспечить в будущем счастье нации и оказать ей большие услуги[542]542
  Там же. 1917. 26 июля.


[Закрыть].

МСК выступал за скорейшую подготовку перехода от буржуазной революции к социалистической. Цель социалистической революции сторонники М. Вахитова видели в самостоятельном развитии пролетариата каждой нации. Утверждалось, что цель автономии состоит в том, чтобы «выковать армию татарских рабочих, по своей сознательности и культурному уровню вполне достойных слиться с сознательным мировым рабочим классом»[543]543
  Там же. 1917. 26 июля.


[Закрыть].

Второй группой населения, к контролю над которой стремился М. Вахитов, были крестьяне. В июне 1917 г. состоялся съезд мусульман-крестьян Казанской губернии. От общественных организаций Казани в президиум съезда были избраны Шагит Ахмадиев, Латыф Мустафин, Наджиб Хальфин, Мулланур Вахитов и Ильяс Алкин. Вахитов начал выступление со следующего тезиса: «По словам Пророка (Мухаммада. – А. Х.), хорошее дело является ключом от рая. Мы собрались с добрыми намерениями… Пусть в наших сердцах будет свет ислама!» Вахитов избрал тем более выгодную позицию, что в президиум не был включен ни один мулла. В результате съезд принял социалистические резолюции о мире, войне и земле, аналогичные резолюциям I Всероссийского мусульманского съезда[544]544
  Кояш. 1917. 16 июня.


[Закрыть].

Мусульманский социалистический комитет выступил за общественный контроль за Национальным Фондом. Комитет, не обладавший значительными средствами, остро нуждался в финансах для проведения своей программы и обеспечения популярности. Он выдвинул лозунг передачи Фонда из рук Казанского мусульманского комитета в «распоряжение демократии». Под ней он понимал МСК и Харби Шуро. В «Кызыл Байрак» утверждалось, что «под жизненными лучами социализма расцветет великая культура ислама, и создателем этой культуры будет являться не буржуазия, а простой народ»[545]545
  Кызыл байрак. 1917. 19 июля.


[Закрыть]. Таким образом, МСК фактически заимствовал аргументацию «Тангчылар» и их недоверие к творческой роли национальной элиты.

В июне 1917 г. в МСК ставится вопрос о создании территориальной автономии. При этом в данном случае подчеркивалась преемственность от Булгарского государства, в отличие от идеи тюркской федерации у Ю. Акчуры и Г. Исхаки. В статье «Федерация или автономия» Дауд Ходжяков искал корни федерации в истории татар и утверждал, что Булгарское государство представляло собой федерацию, где имелся правитель государства (падша) и местные князья[546]546
  Кызыл байрак. 1917. 18 июня.


[Закрыть].

М. Вахитов и его соратники развивали собственные взгляды на судьбу татарской нации, плохо совместимые с большевистской доктриной. В своих воспоминаниях один из лидеров казанских большевиков в 1917–1918 гг. Карл Грасис попытался охарактеризовать те принципы Мулланура Вахитова, которые противоречили ортодоксальному марксизму. Так, даже накануне Октябрьской революции М. Вахитов заявлял: «Главная наша (МСК. – А. Х.) задача заключается в том, чтобы толкнуть многомиллионные массы мусульман произвести национальную революцию, чем вы (большевики. – А. Х.), не интересуетесь». М. Вахитов говорил о мусульманах: «…Надо менять их сознание, их гордость, надо влить в их душу сознание своей великой силы… Без этого они никакой революции не сделают». Корни этого возрождения М. Вахитов видел в истории освободительного движения и исламского пуризма и, по словам Грасиса, неоднократно повторял слова про «отблеск идей панисламизма… который… подготовил для социализма сердца и умы»[547]547
  ЦГАИПД РТ. Ф. 36. Оп. 1. Д. 103. Л. 49–50.


[Закрыть].

Таким образом, здесь мы опять встречаемся с идеями Г.-Р. Ибрагима. М. Вахитов стремился создать независимую рабочую партию и общемусульманское социалистическое движение, не ограниченное рамками России. Как в досоветский, так и в советский период он не использовал термин «татарский» в наименовании своих организаций, в отличие от сторонников Г. Ибрагимова и лидеров Татарской социал-демократической партии в Уфе. Это объединяло татарских социал-демократов в МСК, Харби Шуро и Всероссийском Милли Шуро. Они развивали идеи тюркского единства на социалистических основах и являлись продолжателями традиций Г.-Р. Ибрагима и И. Гаспринского. Поэтому наряду с сугубо европейскими организационными нормами, предложенными М. Вахитовым, в его речах и работах постоянно присутствуют напоминания о традициях мусульманского единства и социализма, а также о развитии ислама и мусульманских народов на новых основах[548]548
  Хабутдинов А. Легенды татарской истории: Мулланур Вахитов // Идель. 1997. № 10. С. 36–40.


[Закрыть].

Как уже упоминалось, М. Вахитов вышел из Временного революционного комитета (Штаба) в знак протеста против выполнения сугубо большевистской программы и в ответ на отказ сформировать однородное социалистическое правительство. М. Вахитов выступил против установления контроля за ценами, заявив, что он снимает с себя ответственность за катастрофу на Сенном Базаре и реакцию татарского населения. Вместе с лидерами Харби Шуро он протестовал против установления контроля над банками. Однако в Штабе остались такие татарские большевики, как Я. Чанышев и К. Якуб[549]549
  Медведев Е., Демашев Ф., Тарасов А., Кудрявцев В. Казанская большевистская организация в 1917 г. Казань, 1933. С. 144, 147; ЦГАИПД РТ. Ф. 36. Оп. 1. Д. 103. Л. 47–50.


[Закрыть]. Эта позиция МСК объясняет во многом сдержанную политику большевиков по отношению к мусульманским организациям в Казани. Лишь отъезд М. Вахитова из Казани, переход МСК в руки М. Султан-Галиева с его жесткой позицией и формирование левой фракции из большевиков Северного фронта и Урала дали решимость большевикам Казани арестовать руководство съезда.

В отличие от МСК, который все более стремился приобрести черты национальной рабочей партии, уфимские эсеры окончательно определяются как клиентельная группа Галимджана Ибрагимова, состоящая из бывших преподавателей и учеников медресе «Галия». В условиях преобладания эсеров в Уфимской губернии Ибрагимов ориентировался на союз именно с этой политической организацией. Основными причинами, привлекавшими сторонников Ибрагимова к программе эсеров, были пункты о социализации земли и провозглашении федеративной республики.

В программной редакционной статье газеты «Ирек» («Наш путь») татарские эсеры провозгласили себя защитниками интересов 99 % населения. Здесь фактически дословно повторяется тезис «Тангчылар» образца 1906 г. По утверждению газеты, именно столько мусульман образовывают угнетенный класс (мазлум сыйныф) и заняты повседневным изнурительным трудом, оставаясь голодными и раздетыми. Именно они должны были стать гражданами и хозяевами своей жизни. Выразителем их интересов выступает аграрная партия эсеров, борющаяся против войны и империалистов во Временном правительстве в лице А. Гучкова, П. Милюкова и Г. Львова. «Ирек» отметает обвинения в демагогии в адрес эсеров со стороны татарских кадетов. Эсеры обещают оправдать свои обещания. Наиболее интересным в статье является характеристика социализма в духе позитивизма – как научной доктрины, ставшей новой религией. Утверждается, что пути достижения социализма разработаны великими (олуг) учеными. Однозначно постулируется, что «нашим долгом является принятие этого истинного пути, этой великой религии, изучение его теории и распространение с помощью собственного пера». Мир капитала, где существует власть денег, откровенно сравнивается с адской геенной. В заключении вновь заявляется о чисто религиозной вере в то, что угнетенный народ «различит, кто является врагом, а кто другом, и, объединившись, выступит как большая сила и объявит себя правителем (падша) мира)! В этом наша вера совершенна (камиль) и эта вера дает нам силу!»[550]550
  Ирек. 1917. 28 мая.


[Закрыть]

Данная статья представляет собой смесь исламской терминологии, особенно суфийской, с позитивистской терминологией. Основанием для принятия решения служат не логические доводы, а идея противостояния миру капитализма и вера в новый «золотой век». Данный документ представляет пример утопического сознания, ориентированного на низшие мусульманские слои населения. Он действительно является полной противоположностью рациональным программам джадидской интеллигенции и буржуазии. В отличие от программ Харби Шуро и МСК, где условием прогресса объявляется овладение самыми современными формами европейского политического движения и культуры, программа уфимских эсеров приводит только лозунги мусульманского социализма и эгалитаризма. В этом проявляется базовое различие между социал-демократическими лидерами Казани и аграрными социалистами Уфы. Религиозное начало в программе левых эсеров превосходит даже аналогичное начало в программе «Тангчылар», где идеи европеизации занимают одно из ключевых мест. Наряду с идеей исламского социализма, сторонники Ибрагимова проявили себя противниками мусульманского джадидского духовенства, что сближает их с движением «ваисовцев».

Характеристика, даваемая Г. Ибрагимовым главным виновникам современного кризиса, заслуживает особого рассмотрения. Если МСК критиковал как разжигателей войны банкиров, заводчиков и бюрократию, то Г. Ибрагимов концентрировал огонь своей критики на самих татарах. Он называл татарских либералов кадетами и напрямую связывал их имена с деятельностью П. Милюкова, А. Гучкова и князя Г. Львова и их империалистической политикой. Это было прямой дезинформацией, так как Садри Максуди покинул кадетскую партию именно из-за ее позиции в вопросе Проливов. В 1917 г. не существовало никакой общероссийской мусульманской или татарской либеральной организации, подобной «Иттифаку». В своих статьях группа Г. Ибрагимова постоянно повторяла утверждения о лживости и продажности либералов и о том, что только левые эсеры защищают интересы народа[551]551
  Ирек. 1917. 25 мая, 28 мая, 4 июля, 15 июля.


[Закрыть].

Наиболее квалифицированную оценку расколу среди татар на Московском съезде мая 1917 г. дал Г. Ибрагимов, оказавшийся не в состоянии учесть лишь выделение такой этнической группы, как башкиры. Г. Ибрагимов писал, что единство мусульманских народов должно быть политическим и экономическим, но не религиозным и культурным. Г. Ибрагимов призывал к созданию пяти отдельных штатов: Казахстана, Кавказа, Туркестана, Татарстана и Крыма. Он считал, что силой жизненных обстоятельств тюрки России разделены на пять наречий, каждое из которых имеет свою азбуку, литературу, синтаксис и морфологию. Г. Ибрагимов откровенно констатировал, что положение женщин Кавказа или Туркестана в отношении их грамотности, прав и жизненного статуса отличаются друг от друга. Возникает вопрос об искренности Ибрагимова, защищавшего равноправие женщин, с одной стороны, и хладнокровно допускавшего сохранение их низшего статуса на автономных территориях, с другой стороны[552]552
  Там же. 15 июня.


[Закрыть].

В Уфе к июлю 1917 г. окончательно оформилось противостояние между сторонниками большинства, возглавляемого Гумером Терегуловым, и левыми социалистами, возглавляемыми Галимджаном Ибрагимовым. Основным источником конфликта стала борьба за контроль над сельским населением. В отличие от Казани, в Уфе не имелось значительного количества мусульманского пролетариата на русских заводах. Из-за отсутствия вузов в Уфе не было также национального студенчества. Суть конфликта заключалась в противостоянии между представителями традиционной элиты: выходцами из семей мурз и непосредственно выходцами из семей сельской буржуазии и духовенства. Если первая группа, как правило, представляла выпускников русских учебных заведений, имевших тесные связи с органами местного самоуправления, то вторая группа включала в себя интеллигенцию, получившую образование в джадидских медресе, основным из которых была уфимская «Галия».

Противостояние этих группировок отражали и личности их лидеров. Председатель Комитета по распространению гражданственности среди мусульман Г. Терегулов был выходцем из семьи мурз. Он закончил КТУШ, где входил в первый татарский политический кружок. В 1903 г. он вместе с Х. Ямашевым был введен Ибр. Ахтямовым в ряды Казанского комитета РСДРП и стал одним из первых собственно татарских социал-демократов и лидеров «Уралчылар». Позднее Терегулов получил высшее образование на юридическом факультете Казанского университета. К 1917 г. он возглавлял Отдел мусульманского просвещения при Уфимской губернской земской управе. Его основной противник – Г. Ибрагимов – был сыном сельского муллы. Его убеждения находились в русле аграрного социализма и колебались от деятельности в движении «Ислах» в 1906–1907 гг. до сотрудничества с Ибн. Ахтямовым и Г. Исхаки в вопросе организации мусульманского социалистического студенческого движения в 1912–1913 гг. К 1917 г. он занимал пост завуча в медресе «Галия», руководство которого находилось в состоянии откровенной конфронтации с мусульманской элитой Уфы, но поддерживало отношения с муфтием Сафой Баязитовым.

Таким образом, развернулась борьба между мурзами и новой сельской буржуазией за тотальный контроль над всем мусульманским населением губернии. Важнейшей составляющей этой борьбы являлись взаимные обвинения в фальсификациях, подкупах и обмане. Уровень конфронтационности намного превосходил аналогичную борьбу между МК и МСК в Казани. В отличие от Казани, где нейтральную роль в конфликте занимало Харби Шуро, а лидер МСК М. Вахитов сохранял деловые контакты с лидером Всероссийского Милли Шуро А. Цаликовым, конфликт в Уфе носил глобальный характер. На стороне Г. Терегулова находилось большинство в губернском Милли Шуро, отделах Милли Идарэ, духовенство и городская буржуазия. Г. Ибрагимов объединил под одну крышу четыре организации: Уфимский Харби Шуро, Татарскую организацию социалистов-революционеров, левое крыло (фракцию) Милли Шуро, Совет крестьян Уфимской губернии. Ибрагимову удалось поставить под контроль также отделы мусульманского просвещения в большинстве уездов губернии. Ему не удалось ни тогда, ни в дальнейшем расширить свое влияние за рамки Уфимской губернии. Поэтому он всегда выступал за объявление Уфы центром территориальной автономии. Политическая борьба в губернии приняла характер борьбы за власть и перераспределение земли в рамках губернии. Ситуация коренным образом отличалась от положения в Казанской губернии, где почти не существовало мусульманского помещичьего землевладения.

Такая позиция во многом объясняет характер взаимного сотрудничества между Г. Ибрагимовым и лидером башкирских автономистов Ахмад-Заки Валиди. Оба они заняли сходные позиции в вопросе об автономии и об ее полном контроле над земельной собственностью. Отличие заключалось в том, что Валиди опирался на преимущественно полукочевое население в местах его компактного проживания в восточных районах Уфимской и Оренбургской губерний, а Ибрагимов боролся за контроль над преимущественно оседлым населением центральных и западных частей губернии. Оба они являлись принципиальными противниками идеи тюркского единства, так как не имели реальных позиций на общетюркской арене и даже на уровне всех мусульман Внутренней России и Сибири. Их базу составляло сугубо сельское население. Характерно подчеркивание Валиди и Ибрагимовым этнонимов «татары» и «башкиры», что являлось исключением среди современных им мусульманских организаций. При этом идеи Г. Ибрагимова об уравнительном землепользовании, т. е. лишении привилегий башкир как сословия, в корне противоречили всей программе Башкирского Шуро и не давали пространства для компромисса.

Г. Ибрагимов понимал, что буржуазия являлась единственным реальным источником средств, необходимых для содержания и развития национальной культуры и образования. 5 июля 1917 г. в статье «Не продавайте народ» он заявлял, что мусульманская буржуазия в экономических и классовых вопросах едина с капиталистами всего мира. Ей под знаменем социализма противостоят бедняки, рабочие и приказчики. Вместе с тем в вопросах школы, образования, языка, театра и религиозного управления и подобных им сферах буржуазия и трудящиеся должны сотрудничать[553]553
  Ирек. 1917. 5 июля.


[Закрыть]. Характер борьбы на тотальное уничтожение противника в годы советской власти отчетливо виден в национальной историографии. Члены группы Ибрагимова – он сам, Гасим Касимова и Галимджан Аминова – создали произведения, в которых их политические противники выведены максимально отрицательно[554]554
  Ибраhимов Г. Бюек Октябрь революциясе hэм пролетариат диктатурасы. Казань, 1922; Он же. Ижтимагый – эдэби хэрэкэтлэр тарихын тикшеренуде марксизм ысулы // Безнен юл. 1922. № 1–2; Он же. Кара маяклар. М., 1924; Касыйми Г. Милли Идарэдэ татар кадетлары нишлэгэннэр? Б.м., 1918; Он же. Революция коннэрендэ. Казань, 1927; Он же. Солтангалиевчелек hэм анын тарихи тамырлары. Казань, 1930; Контрреволюцион Солтангалиевчелеге каршы. Казань, 1929; Ибрагимов Г. Татары в революции 1905 г. Казань, 1926; Касымов Г. Пантюркистская контрреволюция и ее агентура султангалеевщина. Казань, 1931.


[Закрыть].

Вместе с тем сторонники Г. Ибрагимова вошли в состав Уфимского губернского Милли Шуро, избранного на II губернском мусульманском съезде, хотя и оказались там в меньшинстве. Одновременно съезд провел выборы делегатов на II Всероссийский мусульманский съезд. Г. Ибрагимову не удалось добиться своего избрания от Уфы, поэтому он был выдвинут в Стерлитамакском уезде[555]555
  Тормыш. 1917. 18 июля.


[Закрыть].

На выборах в городскую Думу Уфы группа Ибрагимова выдвинула программу, в общей части близкую к программе эсеров. В национальном вопросе каждая нация должна была взять под свой контроль такие сферы, как театр, литература, язык, школа, а также создать собственные научные и литературные организации, музыкальные школы, библиотеки и читальные залы. В результате в Думе Уфы из 17 мусульман 8 представляли единый список социалистов, в который входил наряду со сторонниками Ибрагимова социал-демократ, меньшевик Ибр. Ахтямов. 9 мест получил мусульманский список[556]556
  Ирек. 1917. 5 июля; Тормыш. 1917. 16 июля; Йолдыз. 1917. 27 июля.


[Закрыть].

На II Всероссийском мусульманском съезде Фатих Сайфи выступил против призывов большинства съезда к единству. Он призвал объединиться под эсеровским лозунгом: «Свобода и земля». Оратор выразил солидарность с участниками вооруженного мятежа в Петрограде 3 июля 1917 г.[557]557
  Ирек. 1917. 30 июля.


[Закрыть]

На съезде казый Габдулла Сулеймани от имени Духовного Собрания призвал съезд внести изменения в постановление Московского съезда и передать Собранию функции регулирования вопросов брака и развода. В результате конфликта между большинством и молодым поколением социалистов данное предложение прошло. Ценой этой поправки либералы купили себе союз консерваторов и подчинили Духовное Собрание. В аграрном вопросе была принята формулировка об отчуждении частновладельческих земель за вознаграждение в соответствии с программой Казанского мусульманского комитета. Если газета группы Г. Ибрагимова – эсеров «Ирек» – назвала резолюции I съезда «великими решениями великого собрания», то в статье «Почему мы разошлись» прямо указывалось на ревизию II съездом резолюций I съезда по женскому и земельному вопросу (признание равноправия женщин с точки зрения светского, но не шариатского права и сохранение частной собственности на землю)[558]558
  Ирек. 1917. 18 мая; 18 августа.


[Закрыть].