Текст книги "Избранные. Тёмное фэнтези и хоррор"

– Чтоб вы сдохли! – выпалил Эрил в отчаянии.

– Не сдохнем. А ты можешь, – был ответ ему. Теперь звучал матушкин голос. Тихий и спокойный, как журчание ручейка. – А ты сдохнешь. Если…

– Что? – спросил мальчик.

– Если к нам не присоединишься! Не бойся! Не больно это! И не страшно!

Он опустил нож, смотря, как нечто дрожит, растёт, по пещере растекается.

– Решай, чего хочешь! – прогрохотал голос. – Или частью нового мира стать. Или жалкой едой свою жизнь закончить. Можем тебя таким, как мы сделать. Силы обретёшь нечеловеческие.

Сердце билось сильнее барабана. Кровь в голове стучала неистово. Нет у него выбора, нет больше дома и семьи. Что ему осталось? Что?

– Точно не больно?

Пиявка не ответила.

Тогда Эрил сжал кулаки. Шагнул вперёд. И вздрогнул от неожиданности. Маленькая рука взяла его за рубаху. Тонкий голосок колокольчиком прозвенел в пещере:

– Я с тобой. Не хочу быть… едой.

И вместе с сестрой они двинулись навстречу этому существу неведомому.

V.

Двое охотников добрались до деревни к вечеру. Солнце блестящей монетой клонилось к горизонту. Воздух был пропитан запахом разложения. Шкура зверя серой паутиной лежала на развалинах. Сам он, земли достав, то ли сдулся, то ли лопнул, будто пузырь, а после высох на солнце. Оставил после себя смерть и разрушение.

– И тут никто не уцелел, – вздохнул старый охотник. – Поджигай.

Молодой кивнул, слез с коня. Поколдовал немного, скоро занялась шкура огнём. Объяло развалины ярким пламенем. Ветер принялся пепел по полям разносить, в лицо им плеваться.

Какое-то время охотники молча наблюдали. Потом молодой спросил:

– Как думаешь, правда, что про зверя этого говорят?

– Что именно?

– Ну, мол, в утробе у него целый выводок был этих пиявок. И что расползлись они по всей земле, зарылись глубоко. Сил набираются.

– Сердцем надеюсь, что сказки всё это. А головой думаю. Неспроста же город на севере сожгли. Тот, где гарпуном запускали в зверя.

Молодой охотник поёжился.

– Тоже веришь, что из брюха у него пиявки посыпались?

Старик не ответил, вытер испарину со лба. Посмотрел внимательно на молодого.

– Я вот во что верю, – в глазах его отражались языки пламени, будто и сам он сгорал изнутри. – Верю, что тварь эту не бог наслал. А с других звёзд она к нам спустилась. Оттуда, где жизнь совсем другая. И боги другие. Сожрала до этого одну звезду. Или несколько. А потом и нас заприметила. В небе поселилась. Страхами и злостью нашими питалась. А в брюхе своём пиявок этих вынашивала, пряталась в облаках, до поры, до времени. Когда окрепла, опустилась к нам. Пожрала напоследок. И лопнула. Пиявки же, думаю, вместе с ней многие сдохли.

– Многие, – перебил молодой охотник, – но не все.

– Зрело мыслишь. Кто успел, те схоронились. И сидят глубоко, отъедаются. А, может, изнутри землю пожирают. Снаружи-то почти всё съели.

– Вот же падаль, – выругался молодой охотник. – Вот же погань! Нет же, это всё боги! Они за грехи наши наслали это чудовище, этого зверя! Чтобы землю от нас очистить.

– Возможно, – проговорил старик задумчиво. – Или сразу, всю землю уничтожить. Сначала снаружи поработали, теперь внутри. Радуйся, простофиля, пока можешь. Солнцем и небом любуйся. И молись богам своим, чтобы не настал тот день, когда пиявки целиком сожрут нашу землю.

– И землю? И нас сожрут, так получается?

– Или ещё хуже, самих нас в пиявок превратят. И думай теперь, как лучше. Или кормом стать для пришельцев из других миров. Или самому стать таким пришельцем.

Закончил, сплюнул.

– Ну, нечего стоять. Поехали. Глядишь, хоть тут кого уцелевшего найдём.

Пришпорил коня, спустился вниз с холма. Молодой охотник постоял в нерешительности. Слова старика обдумывал. Представил себя пиявкой, жутко стало. Отмахнулся от мыслей гадких, двинулся с места. Пока догонял второго охотника, всё прислушивался, не идёт ли гул какой из-под земли. Вдруг прямо под ним сидит пиявка громадная, объедается? Силы копит. Чтобы весь свет заглотить.

Разок показалось ему, что дрогнула почва под ногами коня.

Может, просто почудилось.

А, может, пиявка дала о себе знать.

Крест отца
Владислав Кукреш

Жене Стаса оторвало голову, и он не смог этому помешать.

А ведь всего минуту назад ничто не предвещало беды: Румянцевы – Стас, Света и их шестилетняя дочь Саша – под тихое урчание старого «Форда» плавно скользили по ночной трассе из Ярославля в Тутаев.

Безлунная осенняя ночь, голубоватый свет фар выхватывает из тьмы силуэты деревьев, теплый плотный воздух автомобиля навевает сны. Саша давно угомонилась и мирно посапывает на заднем сидении. Клюет носом и глава семьи. Он немного выпил на Дне Рождения зятя и, не став искушать судьбу и сотрудников патрульно-постовой службы, доверил машину супруге. Умница Света – извечная трезвенница и язвенница, на судьбу «извозчика» не жаловалась. Тем более что водить ей нравилось.

В свою последнюю поездку, за несколько десятков секунд до смерти, она привычными, уверенными движениями управляла автомобилем и думала, что приготовит на завтрак, в чем отправится на работу, о данном матери обещании почаще ее навещать.

Стас, в свою очередь, не размышлял ни о чем. Лениво развалившись в кресле пассажира, он смотрел в окно. Сытость в желудке и легкий дурман в голове его разморили, а мысли плавились, не успевая окрепнуть. Находясь в состоянии, когда граница между сном и явью призрачна, он не сразу осознавал то, что видели глаза.

Насупившиеся массы древесных стволов, проносившиеся у черты видимости, мелькали, как в старом кино: стройными рядами скучных, размытых пятен и совершенно беззвучно. Иногда они сливались с землей, представляясь застывшими волнами, иногда – растворялись в глубокой бездне неба. Возникавшие в свете фар ветви, атаковавшие лобовое стекло редкие опадающие листья, смутные тени ночного пейзажа – словно жили своей, непостижимой для человека жизнью.

За считанные мгновения до того, как произошло непоправимое, тени действительно ожили, но Стас осознал это с запозданием. Словно зачарованный наблюдал он, как листья, ветви и стебли растений, спаянные ночной тьмой, несутся в потоке ветра прямо напротив автомобиля: хоронясь от любопытных глаз за деревьями, не отставая от «Форда», но и не вырываясь вперед. В движениях этого уплотнявшегося, не оставлявшего пределов лесополосы духа угадывалась животная грация – словно огромный гибкий зверь несся на призрачных лапах между древесными стволами! Стас не различал его целиком, но то и дело выхватывал из тьмы отдельные части: вот сотканная из листьев спина изогнулась в потоках ветра, а вот передние лапы из лиан и корней по-кошачьи выскочили из мрака, чтобы спустя мгновение скрыться за густыми зарослями кустарника…

С очередным порывом ветра призрачное существо, как хищник на охоте, вырвалось из-за укрытия деревьев и понеслось, красиво выгибая лапы из прутьев, параллельно автомобилю – точь-в-точь гепард на охоте.

С каждым ударом сердца оно становилось зримее, уплотняясь прямо на глазах. Костьми ему служили кора и обломки сухостоя, мышцами – корни с лианами, шерстью – листва и пожухлые травы, придававшие древесному зверю схожесть с соломенным чучелом размером с дачный домик.

Только ни от дачи, ни от чучела не веет зловещим холодом и ощущением скорой смерти.

Несколько мгновений существо держало дистанцию, размеренно работая конечностями-лапами, а затем взяло курс на сближение с автомобилем.

Страх перед потусторонним парализовал Стаса: не в силах вымолвить и слова он наблюдал, как порождение ночи таранит автомобиль боком.

Последовал удар, свет в глазах Стаса померк. Его непристегнутое тело отбросило на жену, и «Форд» слетел с трассы. Визг тормозов взрезал ночную тишь, но поздно – автомобиль на приличной скорости врезался в придорожный столб.

Оглушающая, вязкая тьма облепила Стаса, но так и не завладела им.

Не сознавая на уровне слов, но чувствуя, что если не придет в себя, с ним или с его близкими произойдет что-то ужасное, Стас вернул себя в мир живых.

И увидел над головой небо. Впрочем, не только его.

Закрывая треть небосвода, над ним нависало существо, рожденное на стыке сна и яви, собранное из многочисленных мелких отмерших частей растений: без глаз и ноздрей, но с огромной головой, украшенной редким частоколом здоровенных зубов из кривых веток.

– Папа! Папа! – звонко кричала Саша, очертания которой смутно угадывались в пасти монстра.

Его девочка раскачивалась в крепком замке из челюстей в нескольких метрах над землей. Ее ладошки хватались за зубы – словно за прутья тюремной решетки. Голос Саши дрожал.

Отхаркиваясь, заливая подбородок вязкой кровью, не обращая внимания на разбитую голову и сломанные местами ребра, Стас перевернулся на живот. Покореженные останки машины покоились рядом. Его или выбросило через лобовое стекло от удара, или же тварь вытащила его наружу…

Стас глухо рычал, но мысли так и не складывались в слова. Тело знобило. С усилием он поднялся с колен и сделал в сторону монстра несколько шагов.

И споткнулся о труп любимой.

Голова у Светы отсутствовала.

Видимо, когда тварь метнулась к ребенку – жена преградила ей путь. Или попыталась отбить Сашу. Вот и поплатилась. Всю жизнь за мужа работала: автомобиль водила, детей спасала. Глаза Стаса защипало, но вместо слабости пришло спокойствие. Выпрямив спину, он уставился в ту часть раздувшейся морды-капкана, где у многих живых существ находятся глаза.

Он не понимал, зачем эта тварь разрушила его жизнь, для чего ей нужна Саша, и почему она не наплевала на полуживого мужчину и не скрылась в аду, из которого вышла. Зато Стас знал наверняка: он будет биться с ней до конца. За единственное, за что стоило воевать – за свою дочь.

В полной тишине он бросился на противника.

Возможно, демон не ожидал безумных выходок от едва живого человека и на миг утратил бдительность, а также контроль над телом: лапа твари, в которую плечом врезался мужчина, отлетела в сторону, как сноп сена и, даже не успев коснуться земли, распалась на маленькие кусочки.

Не удержав равновесия, Стас упал и проехался лицом по асфальту.

Боли он не чувствовал. Более того – поверил в победу. Стас жаждал встать на ноги и вновь броситься на тварь, выбить ей вторую лапу, третью, разорвать на части. Он буквально видел, как освобождает дочь, выламывая зубы на морде поверженного врага.

Но очередное напоминание о жене ввело его в транс – Стас оказался лицом к лицу с пропавшей головой Светы. Она смотрела на него, лежа на асфальте, и в смерти казалась такой… серьезной. Он помнил, что ей всего двадцать пять, но в зрачках мертвой читалась мудрость, недоступное живым космическое знание. Словно ей хотелось донести до него важную информацию.

Света отвлекла Стаса на какие-то секунды, но их хватило, чтобы тварь пришла в себя, а юркие стебли и прутья, сцепляясь друг с другом, частично восстановили выбитую конечность.

Когда, спохватившись, человек развернулся, чтобы продолжить битву – шансов у него не оставалось. Сотканная из сотен разных растений ступня толкнула его, опрокидывая на спину, а затем, сплетясь у основания в подобие копья, прошила насквозь – как это делают древесные корни, которые на пути к земле легко прогрызают даже самые твердые камни.

* * *

Спасли Стаса божий промысел, инфаркт бабы Вали и антинародная политика Кремля, направленная на разрушение системы здравоохранения. Если бы не последняя, то в городской больнице Тутаева, городка на пятьдесят тысяч жителей, никогда не закрыли бы кардиологическое отделение, местным «сердечникам» не пришлось бы ждать скорой из Ярославля, а возвращающиеся из шестидесятикилометрого путешествия за очередной жертвой инфаркта медбратья не натолкнулись бы на умирающего у обочины Стаса. Именно они спугнули потустороннего убийцу и спасли молодому человеку жизнь.

Полученных Стасом ран хватило бы, чтобы отправить на тот свет двух человек, но смерть обошла его стороной. Спустя два месяца после автокатастрофы он пробудился в стационаре Ярославской областной клинической больницы. Вырвавшись из комы, нечленораздельно крича и пугая медсестер, Стас упал с кровати. Раны не раскрылись, но болели адски, а сам молодой человек извивался так, словно хотел сбросить с себя всех демонов преисподней. Усмирили коматозника лишь дюжий санитар, мощными руками приковавший смутьяна к постели, и юркая медсестра, изловчившаяся вколоть успокоительное.

Повторное пробуждение вышло не таким бурным, и медперсонал вздохнул с облегчением.

Медленно Стас восстанавливался. Пробитые насквозь легкие очистили и залатали, но дышалось все равно с трудом. При этом убитый горем пациент старался ни с кем не разговаривать, держал боль в себе, и на все вопросы о произошедшем отвечал уклончиво или ссылался на дырявую память.

Ни врачи, ни родные, ни, тем более, представители силовых ведомств из него слова не вытянули. Во-первых, рассказы о гигантских тварях из веток – прямая дорога из одной палаты в другую, из которой можно никогда не выбраться. Во-вторых, очень уж не нравилась Стасу манера, в которой с ним общались полицейские и люди из ФСБ.

– Вы точно ничего не помните. Может что-то необычное?

– Что именно?

– То, что находится за рамками вашей рутинной жизни.

В этот зимний день Стаса допрашивал высокий костлявый мужчина с жидкими усиками. Пациент сидел на кровати – спину подпирают подушки, ноги укрыты одеялом – и, скрестив на груди руки, отвечал, стараясь не замечать стеклянных, как у змеи, глаз посетителя. Доверия он ему не внушал.

– Все что происходит с нами – происходит в рамках «рутинной жизни», – твердо ответил Стас. – Никакой другой жизни я не знаю. Даже побывав в коме, света в конце тоннеля не разглядел.

– Тогда вы не возражаете, если я приду к вам через две недели? – спросил представитель закона. – Может, к тому времени что и вспомните.

– Может, и вспомню.

– Вы же знаете, как много значит информация для раскрытия дела. Любая. Ваша жена погибла при странных обстоятельствах… голову нашли в нескольких метрах от тела, дочь пропала. Похититель должен понести наказание. Сами понимаете, нельзя такому человеку – или нечеловеку – разгуливать на свободе. Это всегда новые жертвы, паника в обществе…

– Насколько понимаю, ни одна газета, ни одно СМИ не озвучило трагедию моей семьи – о какой панике идет речь?

– Встречаются в наше время социально ответственные журналисты, – развел руками дознаватель.

Потеряв над собой контроль, Стас в очередной раз сцепился с ним взглядом.

Что скрывалось за этими змеиными глазами? Мысль о том, что Стас – психопат-убийца, который прикрывается амнезией? А может, дознаватель наоборот – хорошо знал, что произошло и просто хотел убедиться, что Стас это видел? Структура его вопросов указывала и на такую возможность. Но зачем? Вопросов больше чем ответов, а осторожность еще никому не вредила.

Пока Стас лежал в коме, ему исполнилось тридцать. Обычно к этому возрасту люди набираются опыта, становятся сообразительнее. Стас действительно поумнел, особенно – после сентябрьского события на автодороге. До самой смерти он будет начеку: никакого дурмана, веселья и праздности, разучится расслабляться, полностью откажется от спиртного и безмятежного образа жизни.

Теперь ничто не застанет его врасплох – даже когда перед ним настежь распахнутся врата ада.

* * *

Почти десять лет Стас потратил на то, чтобы найти место, где укрывали его дочь.

За прошедшие годы он потерял работу, друзей, квартиру, которую продал, чтобы расплатиться с долгами. Из перспективного молодого инженера, проектировщика инновационных тепловозных двигателей с Тутаевского моторного завода, он превратился в пугало – городского сумасшедшего.

Безработный, живущий на съемных комнатах, нередко небритый, он стал антипримером для подрастающего поколения. Заприметив его на улице, дети хихикали, их мамаши, перемывая ему косточки, жалели «бедняжку», а мужчины старались и вовсе не вспоминать о нем. Многие считали, что бесцельная жизнь Стасу в тягость и лучше бы он умер там, на автостраде – вместе с горячо любимыми женой и дочкой.

Только на самом деле цель у Стаса была – цель всей его жизни. И он никого не спешил хоронить.

Что-то подсказывало ему, что его дочь жива. Он чувствовал это сердцем, которое верило в чудо, несмотря на течение лет.

Он часто видел ее во снах. В них она звала отца и плакала в окружении монстров, собранных из веток, слепленных из грязи и даже – каких-то невероятных созданий из плоти и крови. Таких тварей не смогло бы придумать ни одно, даже самое больное человеческое воображение, а больным себя Стас не считал. Поэтому верил, что его сны – пусть и не полное, но все-таки – некое отражение реальности, а его дочь жива и ждет возвращения папы. Ждет где-то.

В первые годы поисков Стас исколесил всю страну и даже выбирался за ее пределы, пытаясь выследить того, кто похитил его дочь. Он пролистал тонны желтой прессы с так называемыми свидетельствами тех, кто сталкивался с потусторонним, посещал места «контакта» с демонами, их предполагаемые логова, разговаривал с «очевидцами». Шарлатаны, сказочники, просто сумасшедшие, журналисты-лжецы… – вот с кем приходилось иметь дело.

Но Стас не сдавался, и на шестой год странствий судьба улыбнулась ему.

Он тогда объезжал деревни Хабаровского края: в одной газете вычитал, что где-то неподалеку испокон веков обитают кэльпи – водяные лошади, которые забирают детей на дно озер. Что делали ирландские мифические существа так далеко от матушки Европы – Стас не знал, но проверить местность не поленился.

Обычно во время поездок он прикидывался собирателем фольклора, ученым или сказочником. Но на этот раз, когда девяностолетняя знахарка из деревни Самошкино спросила – зачем ему все эти небылицы, он ответил достаточно откровенно:

– Одного близкого мне человека похитило существо с того света. Хочу найти его.

Они сидели за столом просторной кухни, пахнущей старым деревом и сушеными травами – прямо напротив холодной деревенской печи – белой и высокой – под самый потолок. Открытые на яблони окна впускали свежий воздух. Гость и хозяйка пили травяной чай.

Почему-то Стасу показалось, что с этой женщиной можно поделиться чем угодно.

– Он пропал здесь, под Хабаровском?

– Нет. Вообще-то, под Ярославлем.

– А почему ты его здесь ищешь, если он пропал совсем в другом месте?

Этот вопрос несколько озадачил Стаса. Вся его система поисков основывалась на неверном посыле? Ну уж нет. Он отхлебнул из чашки.

– Я прочитал много краеведческой литературы, газет. Мой случай уникальный. Больше ничего такого под Ярославлем не происходило.

– А потом про твой случай, когда он произошел – написали в газетах? – осторожно спросила старая женщина и, поставив чашку на блюдце, заглянула ему в глаза.

Внутри Стаса все похолодело. Но хозяйка и не ждала ответа – словно знала его наперед.

– Там, где никто не говорит о золоте – не значит, что золота нет, – отметила она и, подумав, добавила, – Ты ведь не всем рассказываешь о цели своих поисков, вот как мне – напрямую?

– Нет. Не всем.

– И никому не рассказывай. Особенно в Ярославле. Это нечистое место. Одно из самых темных на земле, – подчеркнула знахарка. – Древняя нечисть там особенно сильна.

– Сильна?

– Как ты думаешь, что означает герб этого древнего города?

– Медведь с секирой? Ярослав Мудрый зарубил медведицу в лесу…

– Забудь об этом. Этот символ значительно древнее этой глупой легенды, – оборвала Стаса хозяйка. – Он куда древнее любых городов. И медведь на нем не жертва, а палач. Он питается кровью, они питаются кровью.

– Кто?

– Лучше тебе этого никогда не знать. Избегай его слуг и рабов.

– Откуда… откуда вы все это знаете? Кто вы?

– Я – блокадница, преподавала географию, люблю хороший травяной чай и потому, наверное, знахаркой называют. Но тебя, наверное, волнует не это? – хмыкнула старая женщина и улыбнулась Стасу. – В свое время я тоже сталкивалась с обратной стороной реальности. Как и ты. Если будешь осторожен, то доживешь до моих лет и узнаешь даже побольше, чем я. Заходи в гости, если найдешь, что ищешь и… сможешь вернуться… Но перед тем, как уйдешь, я тебе кое-что дам.

Старая женщина ненадолго оставила гостя и, вернувшись минуты через две, вложила в его руки тяжелый позолоченный крест – сантиметров сорок в длину и широкий, как две ладони.

– Вот. Это лучший защитник от языческих демонов. Держи его при себе, и тогда тебе не страшен будет даже самый сильный из них. Я бы еще тебе Библию дала, только у меня одна осталась. Впрочем, найти эту книгу сейчас куда проще, чем во времена моей молодости.

– Зачем мне Библия?

– Ничто не ранит демонов так, как слово Божие. Священное писание – твое главное оружие.

Когда они расстались, Стас вернулся в Тутаев, в котором практически безвылазно прожил последующие четыре года. Трассу между этим городком и областным центром он и раньше неплохо знал, а в последующие годы выучил наизусть каждый квадратный сантиметр ее полотна.

Чтобы не вызывать подозрений у «рабов» геральдического зверя, Стас работал частным таксистом. Купленная за бесценок поддержанная «Лада» позволяла ему возить людей из Тутаева в Ярославль и обратно. Такса в пятьдесят рублей с человека, достаточно популярный маршрут – и за час работы выходило около четырехсот рублей. Такой заработок не только спасал от голодной смерти, но являлся идеальным прикрытием для его основного занятия – выслеживания зверя-похитителя.

Только с годами Стас осознал, что трасса между Тутаевом и Ярославлем – настоящие охотничьи угодья древесной твари. И пусть, исходя из заметок в местной прессе, здесь никогда не видели фантастических существ, различных смертей и исчезновений в округе хватало. До поездки в Хабаровский край Стас, как и местные журналисты, считал, что все они связаны с криминалом или пьяными водителями, которые не справлялись с управлением, но…

Но потом его внимание привлекла заметка газеты «Золотое Кольцо» за 1998-ой год. Некий Владимир Кобылинский в паре абзацев описывал случай ДТП с пьяным за рулем. «Водитель скончался на месте, его шестилетний сын до сих пор не найден» – такими словами заканчивался текст журналиста. Эта история один в один повторяла трагедию Стаса и его семьи, но без мистического налета. Более того, она также произошла 22-го сентября и примерно в том же самом месте!

Дальнейшая работа со СМИ выявила еще двадцать похожих случаев. Подняв подшивку «Золотого Кольца» и просмотрев все номера газеты за сто лет, Стас убедился, что факт, описанный Кобылинским – часть последовательности. Дети исчезали между Тутаевом и Ярославлем постоянно. И именно – 21—22 сентября или в начале третьей декады марта – в дни осеннего и весеннего равноденствия, когда светлое и темное время суток равны, когда грань между мирами живых и мертвых стирается, и появляется шанс перейти из одной вселенной в другую.

Все эти открытия Стас сделал в июне на восьмой год поисков. Времени, чтобы подготовиться ко дню осеннего равноденствия у него имелось с запасом, но арсенал он собрал для себя не очень богатый: кроме креста с новенькой Библией, в наборе оказались садовые ножницы и кукри – огромный тесак в форме двуконечного бумеранга, которым вьетнамцы прорубаются сквозь джунгли.

Последующие два года прошли в томительном ожидании и безумных ночных попытках выследить проклятую тварь. Охотился он теперь не чаще одного раза в полгода.

Уже в самый первый «целевой» выезд, Стас увидел ее: только на мгновение и – со значительного расстояния. Она стояла над дымящимся автомобилем, и отблески пламени неровно освещали ее, выхватывая из мрака гибкие прутья и ветви, составлявшие каркас фантастического тела. Когда Стас подъехал к перевернутой машине, то обнаружил два трупа: мужчины и женщины. Тварь не стала дожидаться его прибытия и, сделав несколько скачков, растаяла во мраке лесополосы. Унесла ли она в зубах очередного ребенка – он так и не узнал: этот случай пресса обошла стороной.

В следующем году на весеннее равноденствие тварь или никого не убила, или сделала это очень искусно – никаких свидетельств ее вылазки Стас не обнаружил. Осенью того же года она снова ушла от преследователя. Причем, если бы его не остановили на посту ГИБДД для проверки документов, то в тот раз он бы ее непременно настиг – когда Стас прибыл к месту очередного нападения, его встретили лишь трупы взрослых. Знакомая картина, к которой невозможно привыкнуть.

Он поквитался с тварью лишь в марте – на десятый год преследования. Именно тогда Стас отказался от неэффективной методики патрулирования и решил схитрить.

* * *

На выезде из Ярославля за сутки до дня весеннего равноденствия Стас установил скрытую видеокамеру – прямо напротив поста ГИБДД. Аккумуляторы держали ее в рабочем состоянии недолго, но к чему рекорды производительности, когда трансляция нужна лишь на одну ночь? А вот четкостью изображения устройство похвастаться могло. Когда перед хорошо освещенным постом ГИБДД автомобили сбавляли скорость, камера фиксировала все детали, позволяя хорошо различать лица водителей и пассажиров. С ее помощью легко проверялось наличие в салоне детей.

Двадцать первого марта в восемь вечера Стас находился на обочине в салоне «Лады». Кругом – нестойкий и грязный весенний снег. Приоделся он буднично, из верхней одежды: брюки, ветровка, черная обувь. Теплом салон автомобиля не радовал – обогреватель сломался в начале зимы.

Затаившись в семи километрах от поста ГИБДД, Стас наблюдал по ноутбуку все, что фиксировала камера: терпеливо и без перерывов на чай, без устали просматривая лица выезжавших из Ярославля людей. За несколько часов он видел их сотни: хмурые и скучающие, молодые и покрытые сетью морщин. Детские лица попадались редко, но в погоню за ними он не срывался – ждал хотя бы одиннадцати вечера.

Ближе к полуночи поток машин значительно уменьшился, да и детей в них поубавилось.

В половину двенадцатого из Ярославля выехала шикарная «Тойота» с седовласым отцом за рулем и расположившимся рядом восьмилетним сыном. Стас поборол желание броситься ему навстречу, так как поток автомобилей казался достаточно оживленным: в течение минуты следом за «Тойотой» пронеслись еще пять автомобилей – слишком людно для твари. К тому же, она обычно показывается в более позднее время – когда движения практически нет.

Еще полтора часа провел Стас в засаде, уткнувшись в ноутбук. За все это время он отвлекался от экрана только один раз – чтобы сменить аккумулятор.

Примерно в час ночи мимо поста ГИБДД проехала на «Опеле» идеальная жертва: женщина с пяти-шестилетним сыном. Оба – светловолосые и такие одинокие на пустынной автотрассе. Будь он проклятой тварью, похищавшей детей, то для нападения выбрал бы именно эту машину.

Стас завел «Ладу» и, выехав на трассу, понесся навстречу «Опелю». Пока автомобили сближались, он посматривал в ноутбук, продолжавший видеотрансляцию. Следом за женщиной с сыном ехали еще два автомобиля, и сотрудники ГИБДД остановили оба. Точь-в-точь – как его самого прошлой осенью, когда из-за небольшой задержки он упустил тварь…

Стас припомнил, что сегодня между его машиной и Тутаевом дежурили сразу два автомобиля ГАИ. Это на отрезке меньше двадцати километров! А ведь гаишники тоже могли в эту самую минуту начать тормозить всех возможных свидетелей нападения твари…

Капкан захлопнулся?

Переключившись на пятую передачу, Стас несся по трассе навстречу судьбе и молился успеть вовремя.

И успел.

«Опель» еще мирно ехал в сторону Тутаева, когда Стас уловил свет его фар. А еще он приметил нечто темное сбоку от сближавшегося с ним автомобиля – словно плотное облако мрака отслоилось от лесополосы и взяло курс на ничего не подозревавших мать с сыном.

Что-то похожее Стас уже видел, но в другой перспективе…

Выжимая максимальную скорость из «Лады», к дикому ужасу белокурой женщины он вырулил на встречную полосу, проскочил буквально в нескольких метрах от ее автомобиля, и, слетев с трассы, врезался в древесную тварь. Охотник стал жертвой. К моменту столкновения Стас отчетливо различал его – зловещего визитера из другого мира: до боли знакомое, крытое сухой травой и древесной корой тело, переплетение веток и прутьев, напоминавшее что-то среднее между исполинской кошкой и лошадью.

Он перебил монстру две лапы – переднюю и заднюю – и снес добрую половину туловища, а потом, проехав по бездорожью с десяток метров, круто развернулся и бросился на врага снова.

Древесная тварь была могущественна, но не бессмертна. Нападение этого человечка, которого она однажды, казалось, убила, не просто причинило ей неудобство, не только спутало все планы и оставило ее хозяев без дорогого подарка – этот человечек мог сделать кое-что и похуже. Он мог уничтожить тварь. И более того – жаждал этого!

Ощущая, как позади шумит автомобильный двигатель, с грехом пополам восстановив оторванные лапы, тварь быстро ковыляла прочь. Ее штормило – она едва держалась вертикально: из-за нехватки времени и материала едва воссозданные конечности вышли тонкими и сгибались не в тех местах, где нужно.

Силы возвращались к ней, но слишком медленно. Несмотря на все старания, сбросить преследователя тварь не могла. И тогда она пошла на уловку, которой не пользовалась лет триста.

Воздух вокруг автомобиля Стаса подернулся дымкой.

Какое-то время он несся по бездорожью, нещадно лупя днищем по неровностям почвы: слева тянется лесополоса, справа – незасеянное поле под снегом. И внезапно все это накрыло огнем, двумя параллельными ходу машины стенами вздыбившимся к небу. Полыхали не только деревья, но сама земля. Снежный покров этому совсем не мешал.

Никакой иллюзии: Стас ощущал жар, даже находясь в салоне автомобиля. Он мог спастись, мог выехать из этого пекла или срочно развернувшись, или дав задний ход – стены огня, вытянутые по направлению движения автомобиля, яростно сплетались впереди, порождая ослепляющий столб обжигающего света. Огонь ревел так, что заглушал все остальные звуки.

В зеркальце заднего вида маячило спасение, но не за ним Стас охотился последние десять лет.

Не обращая внимания на плескавшееся кругом испепеляющее море, древесный зверь свернул к той стене огня, которая поднималась со стороны фермерских угодий. Он не боялся сгореть, языки колдовского пламени не трогали его, а автомобиль Стаса уже начал раскаляться, от колес пошел густой черный дым.

Лицо водителя вспотело, но не от ужаса, а от нестерпимого жара. Не снижая скорости, он выкрутил руль в направлении, в котором скрылась тварь, окунулся в огненный ураган и сконцентрировал внимание на эфемерных свидетельствах ее существования.

Пламя окружало «Ладу» со всех сторон, машина местами горела, но Стаса волновала только его добыча. Иногда между языками огня ему мерещились признаки ее присутствия – на них и ориентировался: то тень какая мелькнет, то алые угольки на огненном ветру вспыхнут – призраки случайно сорванных в пылу гонки кусочков коры или прошлогодних трав.