Текст книги "Чингисхан. Верховный властитель Великой степи"

 
“Почтенный Сорхон шар,
Мой сродник-благодетель,
Ты с шеи снял моей
Тяжелые колодки,
От кандалов мои
Освободил ты руки[410]410
  «…Почтенный Сорхон шар, мой сродник-благодетель, ты с шеи снял моей тяжелые колодки, от кандалов мои освободил ты руки…» – Чингисхан вспоминает о том, что в юные годы именно Сорхон шар и его семья помогли ему бежать из тайчудского плена.


[Закрыть],
Но под крыло мое
Почто так поздно прибыл?”
И молвил Сорхон шар ему в ответ:
 

“Я лишь в тебя все время верил, мой владыка. Но посуди, как было мне спешить. Явись к тебе я прежде, сродники-тайчуды моих жену, детей, все достояние мое пустили б прахом по ветру, поди. Сегодня ж воссоединиться я с тобою вправе!”

И выслушал Чингисхан слова Сорхон шара и одобрил речи его»[411]411
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 110.


[Закрыть].

Из последующего рассказа автора «Сокровенного сказания монголов» мы убеждаемся в том, что Чингисхан высоко ценил верноподданические чувства и поступки людей, даже если они воевали против него. Если же верные слуги его врагов после смерти своего господина сами желали встать под его знамена, Чингисхан с радостью принимал их в ряды своих нукеров. Так получилось в истории с Зургадаем, которого после разгрома тайчудов Чингисхан спросил: «Когда в урочище Хойтэн сошлись, тесня друг друга, наши рати, кто ранил в шейный позвонок коня, что подо мною был?»[412]412
  …кто ранил в шейный позвонок коня, что подо мною был?.. – По-видимому, Чингисхан, выразившись иносказательно, намеренно скрыл факт своего ранения во время сражения с тайчудами.


[Закрыть]

 
«И признался Зургадай владыке покаянно:
“То я, владыка, выпустил стрелу.
Захочешь ты меня казнить, мой хан,
Не суждено мне, значит, жить, мой хан.
Ничтожный, я паду перед тобой
И, бездыханный, буду гнить, мой хан.
Но если жизнь даруешь мне, спасешь,
Ты преданность, защиту обретешь.
Куда пошлешь – бесстрашно я пойду
И на врагов всей силой нападу.
И так я буду бить твоих врагов,
Что реки выйдут, хан, из берегов.
Такая сила бы во мне росла,
Что за скалою б рушилась скала
И сыпались разбитые вконец
Обломки человеческих сердец.
Чингис, тебе я храбрость покажу
И преданность, и силу докажу!”
 

И молвил Чингисхан: “Будь, Зургадай, ты истинным врагом, ты б лгал, сокрыть желая свою зловредность. Но нет, ты ничего не утаил, в содеянном признался честно. Вот муж, воистину достойный быть моим нукером. Поскольку наконечником стрелы ты ранил в шейный позвонок коня саврасого, что подо мною был в ту пору, мы наречем тебя Зэвом отныне[413]413
  …мы наречем тебя Зэвом отныне… – «Зэв» по-монгольски означает «наконечник, острие»; очевидно, в память о своем ранении (или ранении своего коня) Чингисхан стал именовать бывшего врага, а впоследствии верного нукера Зургадая, этим именем.


[Закрыть], сим именем заменим прежнее прозвание твое. Так будь же наконечником стрелы, что неотлучно день и ночь при мне, что от врагов меня оберегает!”»[414]414
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 110–111. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.


[Закрыть]

Конница Чингисхана преследует врага. Миниатюра из «Сборника летописей» Рашид ад-дина. XIV век.

При принятии решения о приближении к себе Зургадая Чингисханом, прежде всего, учитывались его честность и искреннее желание «в услужение всю силу положить», а также, и это было не менее, если не более значимо для него, его преданность своему прежнему господину.

Точно так же было и в случае со стариком Ширгэтом и его сыновьями. После разгрома племени тайчуд его предводителю Таргудай хирилтугу удалось скрыться в окрестных лесах. Старик Ширгэт и его сыновья в тех лесах «полонили тайчудского ноёна Таргудай хирилтуга… и повезли к Чингисхану… (Однако по пути, вспомнив об его взглядах по поводу верноподданничества, они одумались): “Коль Таргудая привезем мы к Чингисхану, в нукеры не возьмет он нас, неверных господину своему холопов; казнить прикажет, ибо на господина мы посягнули своего…” И отпустили они тут же Таргудай хирилтуга, а сами вскорости пришли к Чингисхану.

И спросил их владыка, почто пришли они. И ответил старик Ширгэт Чингисхану: “Везли к тебе мы хана Таргудая, но, наконец, одумались и устыдились: как можно выдавать единородного владыку?! Мы отпустили хана Таргудая восвояси и вот пришли, чтоб в услужение тебе всю силу положить”. И молвил Чингисхан:

 
“Вы, подданные хана Таргудая!
Когда бы господина своего
Вы пленником доставить мне посмели,
Впредь моего доверья вы б лишились.
Самих бы вас
И семьи ваши также
Вполне уместно было б извести.
Вот почему, когда я узнаю,
Что хану оказали вы почтенье
И милосердную свою явили душу,
Такое одобряю я вполне”.
 

Сказав сии слова, Чингисхан призрел старика Ширгэта и сыновей его»[415]415
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 113.


[Закрыть].

История старика Ширгэта и его сыновей позволила Б. Я. Владимирцову сделать важный вывод, характеризующий нашего Героя: «Чингисхан всегда и везде, даже в среде неприятелей, поддерживал аристократические начала: власть феодала по отношению к своему вассалу, власть господина по отношению к своему рабу; он всегда поощрял верных слуг и наказывал смертью изменивших своему господину, хотя бы этот господин был злой враг самому Чингису»[416]416
  Владимирцов Б. Я. «Чингисхан» // Владимирцов Б. Я. «Работы по истории и этнографии монгольских народов». М., ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 165.


[Закрыть].

Трудно переоценить значение разгрома тайчудов войском Чингисхана. «Разгромив армию тайчудов и покончив с их предводителями, Чингисхан присоединил к своему улусу их земли и подданных. Ранее точно так же он поступил и с журхинцами. В результате этих двух побед Чингисхана улус “Хамаг Монгол” был воссоздан в своих прежних границах и составе. Чингисхан не только достиг поставленной цели – собрать воедино распавшийся после смерти отца улус, но и значительно укрепил его авторитет, усилил в военном отношении, добился равенства в соотношении сил с другими монгольскими аймаками (родоплеменными союзами. – А. М.)»[417]417
  Шагдар Х. «История военного искусства Чингисхана» (на монг. яз.). У.—Б., 2006. С. 11, 25.


[Закрыть].

Все это, изложенное в фольклорно-мифологической форме поэтическим языком, нашло свое отражение в «Легенде об избиении трехсот недругов-тайчудов»[418]418
  «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 381–392. «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» является одним из целого ряда фольклорно-мифологических текстов (легенд, преданий, исторических рассказов), восходящих к первой половине XIII в. и даже к XII в., которые воспроизвел Лувсанданзан в своем летописном своде: «Алтан тобч» («Золотой изборник»). Серия: «Монгольские исторические источники» (на монг. яз). У.—Б., 2006).


[Закрыть], которая, по мнению современных исследователей, основывается на реальных событиях противоборства войска Чингисхана с тайчудами в 1200–1202 гг.

Помимо этого, автор легенды затронул вопросы новой идеологии, военного строительства, права, морали, крайне актуальные для воссозданного Чингисханом улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) и создаваемого им единого монгольского государства.

Легенда начинается с клятвенных речей военачальников Чингисхана[419]419
  «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 383–385.


[Закрыть], традиционной формы регулирования общественных отношений в догосударственный и доправовой период организации общества монгольских кочевников. Затем автор легенды воссоздал картину боя с тайчудами, заостряя наше внимание на том, как соратники Чингисхана выполняли свои клятвенные обещания[420]420
  Там же. С. 386–388.


[Закрыть].

После разгрома тайчудов Чингисхан по устоявшейся традиции «взошел на высокий холм, дабы помолиться Отцу-Небесному Владыке. И возложил он наземь потник и, сняв пояс, повесил его себе на шею и произнес такую молитву:

 
“Я стал Владыкой
Не доблести благодаря великой.
Нет, волею Небесного Отца
Я стал Владыкой.
Талант мой – не племен объединенье,
Небесного Отца благоволенье
Дало мне
Справиться со вражьей силой дикой.
Вот почему я стал Владыкой.
Да, с помощью Небесного Отца
Враг чужеземный мною был подавлен.
Да, волею Небесного Отца
Владыкой я поставлен”»[421]421
  «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 389. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.


[Закрыть].
 

В процитированной выше молитве Чингисхана, во-первых, нашло свое отражение качественное изменение в жизни общества монгольских кочевников, касавшееся идеологии: изменение культов[422]422
  Впервые это изменение культов было отражено в благодарственной речи Тэмужина, обращенной к Ван-хану и Жамухе, которые помогли ему вернуть жену Бортэ из мэргэдского плена.


[Закрыть]. Обоснованием этой замены с позиций верований древних монголов – тэнгрианства ранее стала «Легенда об Алан гоо». Во-вторых, рассматриваемая нами «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» зафиксировала следующий важный этап эволюции древнемонгольского общества и мировоззрения самого Чингисхана: начало формулирования концепции политической власти создаваемого им единого монгольского государства, в основу которой также был положен культ Всевышнего Тэнгри.

И наконец, завершая легенду, ее автор вложил в уста Борчу обращенные к Владыке Чингисхану такие хвалебные слова:

 
«…О Чингисхан, ты из владык,
Иноплеменников иных
Заставил преклонить колени,
Ты придавил своей стопой
Врагов, мечтавших об отмщенье.
Пока ты здравствуешь, о хан,
Всегда мы будем верх держать
Над чужеземцами-врагами.
Ничей нам не грозит захват,
Нет, нас враги не устрашат
Пока ты с нами…
Самих себя не пощадим,
Но недругам отпор дадим.
Мы узы дружбы не порвем,
Чувств родственных мы не утратим.
В суровый выступим поход
Навстречу чужеземным ратям»[423]423
  «Легенда об избиении трехсот недругов-тайчудов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 392. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.


[Закрыть].
 

Автор легенды неслучайно вложил эту хвалебную речь в уста ближайшего соратника Чингисхана – Борчу. Кому, как не ему, лучше всех чувствовать харизму Владыки Чингисхана, осознавать его роль в борьбе за создание единого монгольского государства, знать о предстоящих сражениях.

Глава одиннадцатая
«Покончить с ними навсегда…»
(1202 г.)

«Паршивые татары искони

Губили дедов наших и отцов[424]424
  «Паршивые татары искони губили дедов наших и отцов…» – Охин бархаг, Амбагай-хан, Хадан тайши, Есухэй-батор – это далеко не полный список предков Чингисхана, которые были умерщвлены при непосредственном участии татарских племен.


[Закрыть].

Чтобы покончить с ними навсегда,

Мы уничтожим каждого из них,

Кто перерос тележную чеку[425]425
  Здесь имеется в виду истребление всего взрослого мужского населения татарских родов.


[Закрыть],

А женщин их и маленьких детей

По семьям в услуженье разобрать,

И – пребывать рабами им навек».

Чингисхан[426]426
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 116. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.


[Закрыть]

В середине 1202 года все античингисовские силы (мэргэды, хэрэйды – подданные Жаха гамбу, ойрады) стали консолидироваться вокруг найманского Таян-хана. Им противостоял союз улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы) и хэрэйдского ханства Ван-хана. И хотя Чингисхан знал о непоследовательности и двойственности, в частности в отношении Жамухи, своего союзника, он считал, что время рвать отношения с Ван-ханом еще не пришло.

Обеспечить безопасность своего улуса было возможно, лишь покончив с татарами на востоке и с античингисовской группировкой во главе с найманами на западе. Эта настоятельная потребность, очевидно, подтолкнула Чингисхана к постановке и практическим политическим и военным действиям по реализации своей главной стратегической цели – подчинению всех племен и народов, населявших монгольские степи, и объединению их в единое монгольское государство.

«Приведя к покорности тайчудские роды, Чингисхан отомстил за обиды, нанесенные ему лично. Чтобы отомстить за свое семейство, ему надо было истребить татар, убийц его предков, убийц его отца, Есухэя храброго»[427]427
  Груссе Рене. «Чингисхан покоритель вселенной». М., «Молодая гвардия», 2000. С. 91.


[Закрыть].

В 1196 году армия Чингисхана «соучаствовала» в разгроме части татарских племен: «было разбито войско Мэгужин султа, его (самого) (Чингисхан. – А. М.) схватил и убил, а все его табуны, стада и имущество захватил… его (Чингисхана. – А. М.) войско и подчиненные обогатились добычей»[428]428
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 93.


[Закрыть].

И хотя могущество злейших врагов, татарских племен, значительно ослабло и их собственные набеги на улус «Хамаг Монгол» (Все Монголы) были не столь частыми, татары постоянно «ходили на помощь и поддержку племен, враждававших с ним»[429]429
  Там же. С. 106.


[Закрыть].

Чингисхан сразу после разгрома тайчудов в 1202 году решил одним махом покончить и с этой «зияющей раной на теле монгольского государства»[430]430
  Бор Ж. «Чингис – прирожденный дипломат» (на монг. яз.). У.—Б., 2004. С. 2


[Закрыть]. «Он повелел произвести всеобщее избиение татар»[431]431
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 1. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 106.


[Закрыть], дабы «отомстить за все старое и обеспечить себе тыл для будущих возможных походов против племен, населявших среднюю Монголию»[432]432
  Владимирцов Б. Я. «Чингисхан» // Владимирцов Б. Я. «Работы по истории и этнографии монгольских народов». М., ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 161.


[Закрыть].

Сила татарских племен, ранее насчитывавших 70 000 домов, к концу XII века, особенно после их разгрома в 1196 году их бывшим сюзереном, чжурчжэнями, которых поддержало воинство Чингисхана и Ван-хана, заметно ослабла. Очевидно, и поэтому Чингисхан выступил против татар самостоятельно, без своего союзника, Ван-хана. Возможно, была и другая причина, по которой он не привлек к походу на татар хэрэйдского хана: Чингисхан мог быть проинформирован о присоединении своего заклятого врага Жамухи к хэрэйдам и предвидеть их сговор против себя.

В этой связи Х. Шагдар писал: «У Чингисхана было достаточно собственных сил, чтобы расправиться с татарами самостоятельно, без участия войска Ван-хана. К тому же и сам Ван-хан был на распутье: нарушив клятву побратимов, он связался с врагом Чингисхана – Жамухой, а его брат Жаха гамбу и вовсе переметнулся на сторону найманов.

В походе против татар от Чингисхана требовалась полная мобилизация сил и ресурсов. К тому же и главная цель похода, в который он отправлялся, была совершенно иной. Это было первое крупное сражение на пути к созданию Великого Монгольского Улуса.

Размышляя о том, что требуется для победы в этом сражении, Чингисхан критически проанализировал предыдущие походы и бои. Только в двух из его пятнадцати больших и малых сражений (в 1197 году – против журхинцев и в 1202 году – против тайчудов. – А. М.) враг был повержен окончательно, а вражеские предводители уничтожены. Задавшись вопросом: «Почему его войску не удавалось добиться того же в остальных сражениях?», Чингисхан, очевидно, осознал, что все дело в завершающей стадии любого сражения. Как говорится, конец – всему делу венец!

В начале сражения, когда войско Чингисхана обрушивало на врага молниеносный удар, оно добивалось блестящего успеха, но в конечной стадии боя его войны ослабляли натиск, отклонялись от направления главного удара, увлекшись легкой поживой. В результате нарушался боевой порядок, войско становилось плохо управляемым.

Очевидно, к нарушению дисциплины в войске приводило постоянное пополнение его новичками, а также то, что оно становилось воистину «разнородным»: в одном строю в бой шли представители очень большого количества различных родов и аймаков…

Чтобы нанести сокрушительное поражение врагу требовалось значительно больше сил и энергии, чем в предыдущих боях; новые сражения обещали быть еще более жестокими и кровопролитными. Для достижения победы требовалось «новое оружие», которое бы обеспечило боевую дисциплину в завершающей фазе сражения. Этим оружием стала очередная яса (монг. засаг – указ, закон. – А. М.) Чингисхана, которая впоследствии несомненно была включена им в первоначальный состав «Книги Великой Ясы»:

«Покуда неприятеля тесним, никто не смеет у поживы мешкать! Повержен враг – и все его добро считается тогда добычей нашей, тут наступает время дележа.

Когда же нам случится отступать, всяк занимай положенное место. А кто его немедля не займет, тот предал нас и будет умерщвлен!»[433]433
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 115.


[Закрыть]

Именно это повеление Чингисхана стало одним из источников сокрушительной победы над татарами, в результате которой была обеспечена безопасность восточных рубежей его улуса, и появилась возможность сосредоточить все свое внимание на западных соседях[434]434
  Шагдар Х. «История военного искусства Чингисхана» (на монг. яз.). У.—Б., 2006. С. 12–13.


[Закрыть].

Комментируя вторую часть этой ясы Чингисхана, монгольский ученый-правовед Н. Ням-Осор основывается на билике Чингисхана: «Самое важное в бою – стремительные действия. Учитесь у стаи птиц, как неожиданно приземлиться на землю, и как так же неожиданно взвиться в небо». Аналогично этому, поясняет монгольский ученый, воины Чингисхана, вынужденные врагом отступить, должны были незамедлительно вернуться на позиции, которые они занимали перед боем, пополнить свои ряды, привести в порядок свое вооружение, получить новые руководящие указания командиров и также стремительно, как стая птиц, взвившаяся в небо, снова наброситься на врага[435]435
  Ням-Осор Н. «Великая Яса Владыки Чингисхана» (на монг. яз). У.—Б., 2010. С. 194–195.


[Закрыть].

С точки зрения развития регулятивной системы и правообразования в улусе «Хамаг Монгол» (Все Монголы), эта яса Чингисхана засвидетельствовала «появление способов, регулирующих поведение человека путем указания на то, что обязательно надо делать (“должно”), что разрешено делать (“можно”), что запрещено делать (“нельзя”)… Этот способ регулирования и характеризует право (выделено мной. – А. М.)»[436]436
  Венгеров А. Б. «Теория государства и права». М., издательство «Омега-Л», 2013. С. 74.


[Закрыть].

Заметим, что во время похода против татар со стороны высокородной знати сразу же была осуществлена попытка неподчинения этой ясе Чингисхана: «…Когда усмиряли знать татарскую из родов цаган татар, алчи татар, тутагуд татар, алухай татар и брали в полон народ татарский, Алтан, Хучар и Даридай[437]437
  …Алтан, Хучар и Даридай… – знатные сородичи Чингисхана, возведшие его на ханский престол улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы).


[Закрыть] преступили закон, что изрек владыка, замешкались, позарившись на поживу.

“Ужель мужи мои не держат слова, закон, реченный мною, не блюдут?!” – вознегодовал владыка[438]438
  Осуждение Чингисханом нарушителей его повеления является еще одним свидетельством появления такого способа регулирования поведения человека, как «нормы морали, которые содержат указания на то, к какому виду поведения можно отнести соответствующие поступки: добро это или зло, честно, справедливо или постыдно, не по совести, – словом, содержат указания, что “хорошо” и что “плохо”… Таким образом, способы регулирования были прежде всего ориентированы на общесоциальные функции…» (Венгеров А. Б. «Теория государства и права». М., издательство «Омега-Л», 2013. С. 74).


[Закрыть].

И отослал Чингисхан к ним Зэва и Хубилая[439]439
  Хубилай – один из четырех «верных псов», ближайших сподвижников Чингисхана; родом из племени барулас. В 1206 году был назначен Чингисханом главнокомандующим войсками единого монгольского государства.


[Закрыть], и отобрали они у Алтана, Хучара и Даридая коней татарских и прочую поживу, что те успели захватить[440]440
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 115–116.


[Закрыть]… и разделили среди войска»[441]441
  «Юань ши» // Храпачевский Р. П. «Военная держава Чингисхана». М., АСТ, ВЗОИ, 2004. С. 446.


[Закрыть].

«Вследствие этого они (Алтан, Хучар и Даридай. – А. М.) обиделись (на него) и, изменив (ему), тайно склонились на сторону Ван-хана. Впоследствии они стали частью причин, которые привели к разладу между Чингисханом и Ван-ханом»[442]442
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 121.


[Закрыть].

Факт наказания родичей Чингисхана за неисполнение его ясы свидетельствует о том, что Чингисхан был безжалостен к нарушителям его указов, кем бы они ни были.

Окончательный разгром татарских племен войском Чингисхана. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР).

* * *

После разгрома татар и пленения татарского народа на сходе ближайших сродников и соратников Чингисхана «держали они совет, как быть с полоненными татарами». Чингисхан, его сродники и соратники приняли решение «покончить с ними навсегда»:

«Он (Чингисхан. – А. М.) повелел произвести всеобщее избиение татар и ни одного не оставлять в живых до того предела, который определен законом (йасак), (т. е. истребить всех татар, кто выше чеки колеса. – А. М.); чтобы женщин и малых детей также перебить, а беременным рассечь утробы, дабы совершенно их уничтожить, потому что они (татары) основой мятежа и восстаний и истребили много близких Чингисхану племен и родов»[443]443
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 1. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 106.


[Закрыть].

Это повеление Чингисхана явилось для монголов XIII века естественным, закономерным актом возмездия в отношении «искони губившего их дедов и отцов» народа.

«Когда сродники расходились со схода. Их Чэрэн[444]444
  Татарский ноён Их Чэрэн – отец двух сестер, Есухэн и Есуй, которых Чингисхан взял себе в жены. По свидетельству Рашид ад-дина, в начале державы Чингисхана у монгольских и немонгольских племен вошло в традицию «брать у татар себе и для своего рода девушек, а им давали (своих); Чингисхан также взял от них девушек, ибо из числа его жен Есухэн и Есуй были татарки…» (Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 1. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 106).


[Закрыть] приступил к Бэлгудэю и спросил его: “О чем уговорились сродники твои?”

И молвил ему в ответ Бэлгудэй[445]445
  Бэлгудэй – сын второй жены Есухэй-батора, сводный брат Чингисхана.


[Закрыть]: “Всех вас, татар, кто выше чеки колеса, мы порешили истребить!”

Услышав эти слова Бэлгудэя, Их Чэрэн бросил клич, и собрались мужи татарские заедино и встали стеной неприступной. И много полегло ратников наших, когда штурмовали ряды татарские.

Насилу одолев их, Чингисхан приказал рубить им головы, примеряя к чеке колесной. Тут татары повыхватывали припрятанные в рукавах ножи, желая умереть, главою возлежа на вражьем теле. И снова много наших полегло. И порубили, наконец, головы татарам, всем, кто выше чеки колесной.

И изрек тогда Чингисхан закон:

“Все то, о чем договорились мы на сходе, брат Бэлгудэй вмиг разгласил врагу. И вот какой нам нанесен урон! Отныне да не будет Бэлгудэй на сход допущен. Покуда держим мы совет, пусть он порядок наблюдает за дверьми, споры и тяжбы разбирает. И лишь когда, испив вина, закончим мы совет, ему и Даридаю[446]446
  Даридай – родной дядя (по отцу) Чингисхана, также попавший в его немилость.


[Закрыть] войти к нам в ставку будет можно!”»[447]447
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 116.


[Закрыть]

Как явствует из еще одного изреченного Чингисханом закона, Бэлгудэй из-за своего «длинного языка» был отстранен от участия в оперативных хуралтаях ближайших соратников Чингисхана, зато теперь на него персонально были возложены судейские функции: «споры и тяжбы разбирать».

Если раньше, как мы помним, Чингисхан лично участвовал в суде над журхинской знатью, то назначение Бэлгудэя судьей, очевидно, означало, что в растущем и укрепляющемся улусе «Хамаг Монгол» (Все Монголы) начался процесс формирования различных ветвей власти, в том числе судебной.

Если санкции, которые были применены и к сводному брату Бэлгудэю, разгласившему врагу принятое в ставке решение, и к нарушившим ранее указ Чингисхана о порядке дележа добычи представителям высокородной знати, современные исследователи однозначно признают достаточно мягкими, что свидетельствовало о дифференциации наказаний, вообще характерной для систем санкций раннеклассовых обществ, то факт истребления татар Чингисханом трактуется ими по-разному.

Так, российский ученый Е. И. Кычанов считает, что «кровавое избиение татар, хотя и было в духе той среды и тех лет, не могло не напугать своей жестокостью современников. Сбывалось мрачное пророчество чингисова рождения с куском запекшейся крови в руке»[448]448
  Кычанов Е. И. «Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир». М., ИФ «Восточная литература» РАН, «Школа-Пресс», 1995. С. 115.


[Закрыть].

Иного мнения по этому вопросу придерживается монгольский исследователь Ж. Бор, который не склонен объяснять факт почти поголовного истребления мужской части татарского народа «природной, дикой жестокостью» Чингисхана, но считает, что «татары на протяжении почти 100 лет являлись приспешниками чужеземцев, источником раскола и разрозненности монгольских племен. И у Тэмужина не было иного способа одним махом разрешить ситуацию, угрожавшую самостоятельности монгольского государства, нежели применить репрессивные меры»[449]449
  Бор Ж. «Чингис – прирожденный дипломат» (на монг. яз.). У.—Б., 2004. С. 27.


[Закрыть].

Глава двенадцатая
Избиение хэрэйдского народа
(1202–1203 гг.)

«И когда Чингисхан достиг степени мужественности, он стал в нападении подобен рычащему льву; а в рукопашном бою как острый меч; в подчинении врагов его суровость и жестокость была как яд, и в усмирении гордыни богатых властителей его свирепость и дикость были орудием Провидения».

Ата-Мелик Джувейни[450]450
  Джувейни А. М. «История завоевателя мира». М., ООО «Издательский дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004. С. 26.


[Закрыть]

После сокрушительного разгрома Чингисханом татарского войска и подчинения себе татарского народа его стратегические цели стали очевидны для всех, в том числе и для хэрэйдской знати. Поэтому, когда Чингисхан, руководствуясь, прежде всего, политическими целями, предложил Ван-хану «упрочить их дружество» путем «перекрестных» межродовых браков, что в «аристократической системе взглядов» той эпохи, и в частности Чингисхана, занимало важное место и обычно практиковалось в средневековом обществе, сын Ван-хана, Сэнгум, воспротивился этому. Он прекрасно понимал, что в конечном итоге это привело бы к упрочению положения Чингисхана как потенциального наследника хэрэйдского престола, а в дальнейшем к его воцарению над всеми монголами.

Правду сказать, первоначально Ван-хан был сторонником такого породнения, но все расстроил его сын Сэнгум, «которого обуяла гордыня». И сделано это было в весьма неуважительной форме по отношению к названному брату: «…И молвил он: “Коли моя родня войдет в их дом, в прихожей ей будет суждено ютиться, переступи же мой порог кто-то из них, на хойморе он пожелает воцариться”»[451]451
  …переступи же мой порог кто-то из них, на хойморе он пожелает воцариться… – Хоймор – самое почетное место в юрте, находится напротив входа, у задней стенки юрты. Для Сэнгума была понятна политическая подоплека этого сватовства. Поэтому его слова следует понимать в переносном смысле: он был против воцарения Чингисхана на «хойморе политической жизни» «в улусе войлочностенном», против его главенствования над всеми монголоязычными племенами.


[Закрыть].

«Так поносил чванливо монголов Сэнгум и младшую сестру свою Чагур бэхи за Зучи (старшего сына Чингисхана. – А. М.) выдать отказался. И потому с тех пор Чингисхан испытывал неприязнь к Ван-хану и Нилха Сэнгуму»[452]452
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 121.


[Закрыть].

«Понятно, что Чингисхан сделал предложение об “обмене невестами” исходя из своих политических целей. Не сложно заметить, что и в отрицательном ответе Сэнгума таилась политическая подоплека. В его высказывании о том, где будут посажены невесты – на самом почетном месте юрты, хойморе, или в прихожей, у порога, в завуалированной форме ставился вопрос, кто, монголы или хэрэйды, воссядут “на хойморе политической жизни” этого региона, станут его безоговорочными властителями.

Хэрэйды и их приспешники какое-то время ждали, не могли дождаться, когда терпение Чингисхана лопнет и он даст повод для нападения. По свидетельствам некоторых источников, то ли Сэнгум, то ли Жамуха устроили поджег пастбищ, где пасся скот Чингисхана. Но и после этого Чингисхан никак не ответил провокаторам. И вот, наконец, после похода Чингисхана на татар и их разгрома, сложилась ситуация, которой хэрэйды не преминули воспользоваться, дабы решить военным путем вопрос о единоличном властвовании в монгольских степях»[453]453
  Шагдар Х. «Хроника сражений Чингисхана. 1179–1206 гг.» (на монг. яз.). У.—Б., 2010. С. 126–127.


[Закрыть].

Ата-Мелик Джувейни в своей «Истории завоевателя мира» дал, пожалуй, лучшую характеристику той атмосферы, которая воцарилась в стане хэрэйдов после того злополучного сватовства:

«Сыновья и братья Ван-хана, его придворные и фавориты стали завидовать положению и милости, которыми он (Чингисхан. – А. М.) пользовался, и тогда они накинули сеть коварства на врата счастливого случая и расставили капканы вероломства, чтобы очернить его имя; в тайных беседах они рассказывали о его могуществе и превосходстве и повторяли истории о том, как все сердца склоняются к повиновению и верности ему.

Под видом доброжелателей они постоянно рассказывали об этом, пока Ван-хан также не заподозрил его и не начал сомневаться в том, как ему поступить; и опасение и страх перед его (Чингисхана. – А. М.) мужеством и отвагой поселились в его сердце»[454]454
  Джувейни А. М. «История завоевателя мира». М., ООО «Издательский дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004. С. 26.


[Закрыть].

Инициатором очередного античингисовского заговора (весна 1203 г.) вновь стал Жамуха, к которому примкнули отошедшие от Чингисхана его ближайшие сородичи Алтан, Хучар, Даридай отчигин.

Жамуха и его приспешники сначала смогли привлечь на свою сторону сына Ван-хана, Сэнгума, который и без того был настроен крайне враждебно в отношении Чингисхана, а затем уже сам Сэнгум «дожал» находившегося в смятении и нерешительности отца:

«И отправил Нилха Сэнгум к отцу Ван-хану посла по имени Сайхан тудэн, чтобы пересказал ему слово в слово эти речи (Жамухи и его приспешников. – А. М.).

Выслушав посланника, Ван-хан молвил: “Негоже, сын мой, дурно думать о Тэмужине! Поверь, в нем наша главная опора. За мысли скверные о нем Всевышний Тэнгри лишит нас своего благоволенья. А Жамуха, известный всем бродяга и болтун, на Чингисхана зря напраслину возводит”.

И отослал посланника он с этими нелестными словами к сыну.

И снова Сэнгум отправил посла к отцу со словами: “Почто, отец, ты Жамухе не веришь?! Он – честный человек и искренен в словах!”

Не в силах убедить отца, Сэнгум явился самолично к нему и сказал: “Даже теперь, когда ты в добром здравии, отец, нас, сродников твоих, он ни во что не ставит. Но поперхнись ты белым молоком, кусочком мяса подавись внезапно, и вовсе отберет улус, с таким трудом Хурчахус буйруг-ханом некогда собранный, лишит нас власти, что, терпя лишения, ты многие годы укреплял!”

И молвил Ван-хан: “Как руку мне поднять на названого сына, который был воистину опорой нам?! Замысли мы такое, от нас, неверных, тотчас Всевышний Тэнгри отвернется”.

Услышав сие, вознегодовал сын его Нилха Сэнгум. И вышел он прочь, хлопнув дверью.

Тогда не выдержало отцовское сердце любящее, и уступил Ван-хан. И призвал он к себе сына Сэнгума и молвил: “Небесного Владыки кары убоясь, не смел поднять я руку на названого сына, Чингисхана. Но коль по силам вам такое, что же, воля ваша!”»[455]455
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 121–123.


[Закрыть]

Как считает монгольский чингисхановед Ж. Бор, «Жамуха, найдя убедительные аргументы, показал себя неплохим дипломатом. Для реализации своих замыслов он вторично использовал мифический тайный сговор Чингисхана и найманов в качестве жупела для Ван-хана и его сына.

Поскольку найманы на протяжении нескольких поколений вмешивались во внутренние дела хэрэйдов, вплоть до решения вопроса о престолонаследии, Жамуха справедливо, как потом оказалось, считал, что перспектива союза найманов и Тэмужина не могла не напугать хэрэйдов»[456]456
  Бор Ж. «Чингисхан – прирожденный дипломат» (на монг. яз). У. – Б, 2004. С. 29–31.


[Закрыть].

Очевидно, боязнь союза найманов и Тэмужина оказалась даже сильнее страха перед Всевышним Тэнгри, который, как сказал сам Ван-хан, «за мысли скверные о нем (о Чингисхане. – А. М.) лишит нас своего благоволенья», «…от нас, неверных, тотчас… отвернется»[457]457
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 122–123. Странно, но факт: автор «Сокровенного сказания монголов» настойчиво свидетельствует о том, что хан несторианцев-хэрэйдов апеллирует не к Иисусу Христу, а Всевышнему Тэнгри, Верховному божеству тэнгрианцев-монголов.


[Закрыть].

Поначалу заговорщики решили обойтись, так сказать, «малой кровью». И тут, уже в который раз по ходу нашего повествования, древние источники заставляют нас поверить в волю Всевышней Истины (Всевышнего Тэнгри. – А. М.), которая, как утверждал Рашид ад-дин, «после стольких напастей и безысходного положения отличала всевозможными милостями, разного рода поддержками и особыми щедротами»[458]458
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 21.


[Закрыть] нашего Героя, так же как прежде его предков.

Всевышний Тэнгри и впрямь лишил заговорщиков своего благоволения: их коварный замысел заманить Чингисхана в ловушку не удался. О том, как это все происходило, рассказал автор «Сокровенного сказания монголов»:

«И сказал тогда Сэнгум: “Мне помнится, недавно Чингисхан просил руки моей сестры – Чагур бэхи, для Зучи. Давайте с ним о дне условимся теперь и пригласим, как водится, на багалзур[459]459
  …пригласим, как водится, на багалзур… – То есть на свадьбу; издревле у монголов существовал обычай, по которому три дня после свадьбы муж и жена ели только шейную часть овцы (багалзур). Поскольку багалзур костистая и жесткая, тем самым утверждалась крепость союза молодоженов.


[Закрыть], а тут его и схватим”.

И, порешив так, послали они к Чингису посланника со словами: “На багалзур тебя мы приглашаем, готовы выдать за Зучи Чагур бэхи”.

И отправился тогда Чингисхан к Ван-хану в сопровождении десятка мужей. По дороге заночевал он у отца Мунлига. И сказал Чингисхану отец Мунлиг: “Когда просили мы руки Чагур бэхи, Сэнгум, чванливо понося нас, ее за Зучи выдать отказался. И вдруг он сам на багалзур нас приглашает. Все это очень подозрительно и странно! Не лучше ли тебе поостеречься, хан, и отложить женитьбу Зучи на потом?! Сошлись на том, что табуны за зиму отощали, и обещай прибыть тотчас, как только в тело наши лошади войдут”.

И внял Чингисхан словам отца Мунлига и отослал вместо себя на багалзур к Ван-хану Бухадая и Хирадая, а сам воротился восвояси.

И прибыли Бухадай и Хирадай к Ван-хану на багалзур. И поняли тогда хэрэйды, что Чингисхан прознал об их заговоре, и порешили они выступить назавтра, рано утром, чтобы полонить Чингиса»[460]460
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 124.


[Закрыть].

Однако и этот их план молниеносного набега на ставку Чингисхана, дабы застать его врасплох, благодаря «великой услуге, оказанной Бадаем и Хишилигом», открылся. Табунщики Бадай и Хишилиг прознав, что хэрэйды «завтра утром Чингисхана полонить решили… в эту же ночь прискакали в его ставку. И обратились они к Чингисхану: “Поверь же слову нашему, владыка. Прийти и полонить тебя хэрэйды порешили. И это – истинная правда!”

И выслушал владыка Бадая и Хишилига и уверовал в их слова и той же ночью уведомил о замыслах хэрэйдов верных нукеров своих. Затем, оставив пожитки, Чингисхан снялся с места и налегке поднялся на гребень сопки May ундур, (что вблизи рек Халхин-гол и Нумургийн-гол. – А. М.) и отрядил урианхайского Зэлмэ назад, в сторожевой дозор, а сам двинулся дальше»[461]461
  Там же. С. 124–126.


[Закрыть].

Из средневековых источников явствует, что в стане горе-заговорщиков с самого начала царил дух страха, измены, предательства и трусости. Сам набег на Чингисхана был замыслен заговорщиками, чтобы, как пишет Джувейни, «таким способом избавиться от своих страхов»[462]462
  Джувейни А. М. «История завоевателя мира». М., ООО «Издательский дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004. С. 26.


[Закрыть]. А поскольку все они были союзниками конъюнктурными, пеклись, прежде всего, о своем материальном благополучии и безопасности, ставя их выше личного достоинства и чести, поэтому были способны на трусость и измену[463]463
  Трубецкой Н. «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» // «Классика геополитики XX век». М., АСТ, 2003. С. 153.


[Закрыть].

Первым показал свое истинное лицо, в очередной раз явив миру свою «загадочную душу», человек, который сам и заварил эту кашу, – Жамуха.

Когда Ван-хан предложил Жамухе встать во главе его войска, «засомневавшись» в способности Ван-хана одолеть Чингисхана или, как считает Рене Груссе, вспомнив о своем побратимстве с ханом монголов, Жамуха не только не решился возглавить войско заговорщиков, но и известил Чингисхана о диспозиции неприятельской армии и готовящейся атаке: «И послал Жамуха втайне от Ван-хана своего человека к Чингисхану и передал ему сии слова: “Справлялся у меня Ван-хан: «Кому по силам в рати Тэмужина нам противостоять в сраженье?» «Есть у анды достойные богатыри, а во главе их следуют уругуды и мангуды», – ответил хану я. И повелел тогда Ван-хан: «Мы пустим вперед мужей жирхинских, за ними двинется Ачиг ширун из рода тумэн тубэгэн и его войско, потом пойдут донхайдские батыры. Затем пусть выступает Хори шилэмун тайши, в сраженье тысячу ведя турхагов, моих гвардейцев. За ними силы главные в бой поведу я сам!»

И молвил мне еще Ван-хан: «Встань во главе ты войска нашего всего». Тщедушный хан! Видать, не в силах самолично управлять он ратью. В сраженьях прежних я тебя, анда, не одолел. Ван-хану же тебя подавно не осилить. И потому будь стоек, не робей, анда!”»[464]464
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 127.


[Закрыть]

Сообщение, прибывшее от побратима Жамухи, ободрило изготовившегося к бою Чингисхана. Нам доподлинно неизвестно, был ли Жамуха «засланным казачком» Чингисхана в стане врага, но если Жамуха им все-таки не был, то следует констатировать, что принципам побратимства он следовал по только ему одному понятному, «собственному разумению».

Известие о тактике хэрэйдского войска в будущем сражении, полученное от Жамухи, было обсуждено Чингисханом на военном совете: “Что скажешь, дядька Журчидэй уругудский? Хочу, чтоб ратники твои передовым отрядом выступали!”