Текст книги "Чингисхан. Верховный властитель Великой степи"

Журчидэй хотел было ответить владыке, но его опередил Хуилдар из рода мангуд, который сказал: “Мы все, уругуды и мангуды, передовым отрядом твоей рати идти готовы!”

И выстроили Журчидэй и Хуилдар уругудских и мангудских мужей, и готовы были уже они выступать передовым отрядом рати Чингисхана, как вдруг показалась вражеская орда, во главе которой двигались жирхинцы. И повоевали наши уругудские и мангудские мужи жирхинцев, повергли их к ногам своим. Но наехал на наших ратников Ачиг Ширун, следовавший за жирхинцами. И поверг он наземь Хуилдара в их ратоборстве в скалистом ущелье. Узрели это мангуды и, воротившись, Хуилдара обороняли.

Тем временем вступил в бой Журчидэй с мужами уругудскими. И смял он тумэн тубэгэнцев, а за ними и донхайдских батыров, что встали на его пути. Потом навстречу Журчидэю выехала тысяча турхагов, Ван-хановых гвардейцев, которых вел в сраженье Хори шилэмун тайши. И их одолел Журчидэй. И тогда, не спросив отцова дозволения, выехал против него Сэнгум, сын Ван-хана. И пал он с коня, раненный в щеку румяную. И, когда раненый Сэнгум пал наземь, все мужи хэрэйдские собрались вокруг него…

Когда Сэнгум, раненный стрелой в щеку, пал на поле брани, к нему подскакал Ван-хан и, склонившись над ним, молвил:

 
“За то, что кровь
Сыновья пролилась,
На недруга
Я нападу тотчас!”
Тут выступил вперед Ачиг ширун:
“Прошу, остерегись,
Владыка хан,
Не нападай сейчас
На вражий стан…
Уйми же, хан,
Воинственный свой пыл,
Молись, чтоб выжил сын,
Здоровым был.
 

К тому же нынче большинство монголов, идя за Жамухой, Алтаном и Хучаром, уже пристали к нашим. Те ж, что переметнулись к Тэмужину, от нас далече не уйдут. У каждого из них лишь по коню, а кров их скромный – лес укромный. И коль не будет следовать сей люд хвостом за Тэмужином, нам ничего не стоит подобрать их, как конский подбирается навоз”.

И, согласившись со словами Ачиг шируна, Ван-хан молвил: “Воистину ты прав, Ачиг ширун. Как бы всерьез не захворал мой сын Сэнгум! Так позаботься о его выздоровленье!”

Сказав это, он удалился с поля брани»[465]465
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 128–131. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.


[Закрыть].

В древних источниках вопрос о победителе в этой битве при Хар халзан элсте (находится южнее озера Буйр-нур и рек Халхин-гол и Нумургу-гол) трактуется по-разному. Очевидно одно: ближе к ночи противоборствующие стороны отвели свои войска с поля брани. К этому моменту решающего успеха никто не добился. Тем не менее, как мне представляется, следует прислушаться к мнению персидского летописца Рашид ад-дина, который писал: «(Тогда) Сэнгум атаковал (войско Чингисхана). Они поразили его в лицо стрелой, в результате этого натиск войска хэрэйдов ослаб, и они остановились». Не случись этого, не послушай Ван-хан своего командира Ачиг шируна и не дай отбой своему войску, скорее всего, «Чингисхану грозила опасность полного урона»[466]466
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 125–126.


[Закрыть].

* * *

События, которые начались с отказа хэрэйдов от породнения, продолжились их вероломным заговором и попыткой покушения на убийство Чингисхана и, наконец, закончились военным нападением на ставку последнего, свидетельствовали о том, что Ван-хан присоединился к заговорщикам, тем самым нарушив недавно данные им клятвенные обещания. Прощать явное предательство союзника, грозившее к тому же Тэмужину смертью, было не в его правилах.

Однако после трехдневной кровопролитной битвы при Хар халзан элсте «Чингисхан понял, что для решительной победы над Ван-ханом необходимо собрать больше сил; поэтому он после боя предпринял отступление, подкрепляя коней и давая отдых воинам; во время этого отхода войско его усилилось подходившими подкреплениями.

Чтобы выиграть еще больше времени, он вступил с Ван-ханом в переговоры, притворно выражая ему свою сыновью покорность, напоминая о своих прежних услугах и предлагая заключить мир»[467]467
  Хара-Даван Э. «Чингисхан как полководец и его наследие». Элиста, «Калмыцкое книжное издательство», 1991. С. 42.


[Закрыть]: ««К тебе, отец Ван-хан, я шлю послов спросить, почто ты сердишься, почто меня пугаешь? Почто нам не даешь покоя, наводишь страх на недостойных сыновей и дочерей своих?

 
Мой мудрый хан-отец,
Во что поверил ты?
Как сердце ты открыл
Уколам клеветы?
 

Так вспомни, хан-отец, о чем с тобой уговорились мы, сойдясь в местечке Улан болдог. Тогда пообещали мы друг другу:

 
“Коль змеи ядовитой жало
Подстрекало бы нас, искушало,
Клевету, навет извергало —
Расходиться нам не пристало:
Мы сойдемся лицом к лицу,
Как положено добрым соседям,
Яд губительный обезвредим”.
 

Так почему же нынче ты преследуешь меня, сгубить желая? Почто лицом к лицу сойтись не хочешь для беседы?

Пускай немного нас, монголов, ни в чем мы не уступим и изрядной силе; пускай народ монголы недостойный, ничем не хуже мы и истинно достойных. Коль у телеги, что о двух оглоблях, вдруг переломится одна, быку телегу ту не увезти. Не я ли, хан-отец, в твоей телеге был этой самою оглоблей?! Коль у повозки, что о двух колесах, одно отвалится внезапно, то далее возок уже ни с места. Не я ли, хан-отец, в твоей повозке был этим самым колесом?

И с этими словами Чингисхан своих послов Архай хасара и Сухэхэй жэгуна к Ван-хану отослал»[468]468
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 132, 133, 136. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева; «Чингисхан и его приближенные в ту пору не знали грамоты, вести поэтому передавались устно, при помощи лиц, которые обладали хорошей памятью, а для того, чтобы лучше было запомнить и точно передать, послания обычно у монголов составлялись стихами и бывали пересыпаны и пословицами» (Владимирцов Б. Я. «Чингисхан» // Владимирцов Б. Я. «Работы по истории и этнографии монгольских народов». М., ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 163).


[Закрыть].

В важнейшем послании Чингисхана к Ван-хану автор «Сокровенного сказания монголов» впервые упомянул сформулированный Чингисханом принцип «двух оглоблей (или колес) одной телеги» или принцип взаимозависимости, который, как оказалось впоследствии, носил универсальный характер и использовался Чингисханом не только в межплеменных или межгосударственных отношениях, но зачастую даже в семейных отношениях.

Напомнив о всесторонней помощи, которую оказывали Есухэй-батор и он сам Ван-хану, Чингисхан вскрыл всю аморальность поступков хэрэйдского хана. Пристыженный Ван-хан поспешил «откреститься» от заговорщиков и предпочел восстановить прежние отношения «отца» и «сына»: «Выслушав эти слова, Ван-хан покаянно вскричал:

 
“О горе мне, горе!
Достойного сына я предал,
Улус опозорил,
Виновен в его разоренье.
Я тесные узы расторг
С благородным, с достойным
Разрыв допустил…
Это только мое преступленье!”
 

И к покаянью своему присовокупил Ван-хан клятву: “Вот так же пусть моя прольется кровь, коль против сына Тэмужина недоброе замыслю!”

И уколол он ножом подушечку мизинца своего и, выточив из раны несколько капель крови, слил их в чашечку, отдал ее своему гонцу и наказал: “Сыну передай!”»[469]469
  Там же. С. 136–137. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева; …и наказал: «Сыну передай!» – Согласно традиции побратимства, будущие побратимы, дабы в дальнейшем считаться кровными родными, вместе с ритуальным вином испивали несколько капель крови друг друга.


[Закрыть]

Через послов Чингисхан донес свои послания до каждого из членов вражеского союза. «…Монгольский Герой (Чингисхан. – А. М.) разговаривал с каждым из них отдельно, на его собственном языке, выдвигая аргументы, важные лишь для него одного… Во всем этом под прикрытием безупречной верности слову и трогательной доброжелательности таилось намерение рано или поздно окончательно разрушить вражескую коалицию»[470]470
  Груссе Рене. «Чингисхан покоритель вселенной». М., «Молодая гвардия», 2000. С. 107.


[Закрыть].

Вскоре это и произошло: зачинщики этой смуты, все тот же Жамуха и его приспешники, высокородные монгольские ноёны, достойно пристыженные Чингисханом в его личных посланиях, изменили своему вчерашнему союзнику Ван-хану и решили напасть на него самого, дабы «стать самим государями, не присоединяться ни к Ван-хану, ни к Чингисхану, и не обращать на них внимания»[471]471
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 132.


[Закрыть].

Но и тут они просчитались: слух об их предательстве дошел до Ван-хана, и тот «выступил против них и предал их разграблению». Получив отпор, они вынуждены были срочно ретироваться кто куда.

Племена, которые были на стороне Ван-хана или занимали выжидательную позицию, искусно «распропагандированные» посланцами Чингисхана, влились в его ряды и значительно пополнили его изрядно потрепанное в последних боях и вынужденных переходах войско.

Эта успешная акция «открытой дипломатии» Чингисхана позволила ему показать истинное лицо своих врагов, и тем самым он привлекал на свою сторону все новые и новые силы. И, пожалуй, главное, чего достиг Чингисхан этим своим посланием Ван-хану, было усыпление его бдительности, что в конечном итоге привело к полному краху хэрэйдского ханства…

Отправив устные послания Ван-хану и его сторонникам, Чингисхан ушел к реке Балжуна, где в решающий момент противостояния с хэрэйдами произошло важное политическое событие, вошедшее в исторические хроники под названием «Клятва на реке Балжуна»:

«Когда дошли до реки Балжуна, реки мутной и своенравной, государь (Чингисхан. – А. М.) напился от нее ради присяги народу…

Когда соразмерили силы, которые у Ван-хана велики и могучи, а у государя (Чингисхана. – А. М.) – малы и слабы, то, не зная наверное, (будет ли) победа или поражение, многие из народа весьма испугались опасности. Но все те, кто объединились как “пившие воду реки”, – так называли пивших мутную воду (Балжуны), сказали (поклялись. – А. М.), что вот они-то и будут едины в трудностях и лишениях»[472]472
  «Юань ши» // Храпачевский Р. П. «Военная держава Чингисхана». М., АСТ, ВЗОИ, 2004. С. 451–452.


[Закрыть].

«Напившись воды из той реки и помолившись в сторону Тэнгри (Небесному Владыке. – А. М.), Чингис сказал (нукерам): “Если удастся мне создать великое правление, то буду делить свое счастье и несчастье с народом вашим. Если мы нарушим эту клятву, то пусть прекращается течение (нашей жизни), как останавливается течение этой реки. Да сохранят те, кто поклялся, напившись воды этой реки, свою клятву до потомков своих…”

Хасар (младший брат Чингисхана. – А. М.) был тронут: слезы текли из глаз его, когда он напился воды и дал клятву. Все остальные поспешили напиться воды и дать клятву…»[473]473
  Мэргэн гэгэн. «Алтан тобчи» // Балданжапов П. Б. «ALTAN TOBCI Монгольская летопись XVIII века». Улан-Удэ, 1970. С. 148.


[Закрыть]

Эта клятва осталась навсегда не только в анналах истории, но и в «Книге Великой Ясы». Ведь она являлась основанием указа Чингисхана, которым он повелел: «Установить особые права и отличия соратников Чингисхана, давших клятву верности на реке Балжуна и (потому. – А. М.) называемых Балжунту»[474]474
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 126.


[Закрыть].

Факт принятия Чингисханом этого указа засвидетельствовал Рашид ад-дин, который писал: «Группа лиц, бывших в то время вместе с Чингисханом в Балжунэ, была немногочисленна. Их называют Балжунту, т. е. они были с ним в этом месте и не покинули его. Они имеют установленные (впоследствии. – А. М.) права и отличны перед другими…» (выделено мной. – А. М.)[475]475
  Там же. С. 126.


[Закрыть]. Причем, как свидетельствует Ата-Малик Джувейни, Чингисхан, поощряя своих соратников, никогда не различал отличившихся по сословному или национальному признаку: «…Были записаны имена всех участников тех событий (сидение на реке Балжуна. – А. М.), благородного и низкого звания, от князей до рабов, носильщиков, конюхов, тюрков, таджиков и индусов»[476]476
  Джувейни Ата-Малик. «Чингисхан. История завоевателя мира». М., ООО «Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004. С. 27.


[Закрыть].

Чингисхан и его сподвижники дают клятву верности на реке Балжуна. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР).

Монгольский военный историк Х. Шагдар уточняет: «Из источников известно, что вместе с Чингисханом клятву верности дали девятнадцать его ближайших сподвижников. Однако это отнюдь не означает, как считают некоторые историки, что после сражения при Муу ундуре с Чингисханом осталось всего девятнадцать человек, которые и дали клятву. Это были лишь предводители влиятельных родов и племен, объединившихся вокруг Чингисхана, и его ближайшие соратники…

В то время когда воины Чингисхана находились в подавленном состоянии, клятва верности[477]477
  Так же, как и в случае с клятвенным договором 1189 года, клятвенные речи на реке Балжуна лишний раз свидетельствовали о том, что среди способов регулирования регулятивной системы улуса «Хамаг Монгол» (Все Монголы), по-прежнему важную роль играло так называемое «позитивное обязывание».


[Закрыть], которую впервые в боевой истории Чингисхана дали их вожди и военачальники, несомненно, имела чрезвычайно важное значение для единства и сплочения рядов его сторонников, для поднятия боевого духа монгольских воинов накануне грядущих сражений»[478]478
  Шагдар Х. «Хроника сражений Чингисхана. 1179–1206 гг.» (на монг. яз.). У.—Б., 2010. С. 140.


[Закрыть].

Событие на реке Балжуна также убеждает нас в том, что Всевышний Тэнгри, отличая Чингисхана благорасположением, наделил его великим даром собирать под свои знамена людей «достойных и подобающих», главными качествами которых были верность, преданность и стойкость – благодетели, которые он больше всего ценил и поощрял[479]479
  Трубецкой Н. С. «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» // «Классика геополитики XX век». М., издательство «АСТ», 2003. С. 153.


[Закрыть]. Именно такие люди сплотились вокруг Чингисхана в решающий момент противостояния с хэрэйдами Ван-хана, во время вынужденного пребывания на реке Балжуна поклялись ему в вечной верности…

* * *

После своего «дипломатического демарша», желая окончательно усыпить бдительность Ван-хана, Чингисхан использовал возвратившегося и примкнувшего к нему младшего брата Хасара.

Как свидетельствуют древние источники, одно время отношения между братьями – Чингисханом и Хасаром – испортились из-за того, что Хасар по недоразумению воспрепятствовал воссоединению остатков племени хонгирад с Чингисханом, за что получил осуждение последнего. Вероятно, поэтому Хасар покинул старшего брата и некоторое время жил в ставке Ван-хана. Но затем, когда Чингисхан сидел у реки Балжуна, Хасар вместе с горсткой нукеров отошел от Ван-хана, дабы снова воссоединиться со старшим братом. Заметим, что в это время в курене Ван-хана оставались жена Хасара и три его сына – Егу, Есунхэ и Туху.

Чингисхан был рад не только самому возвращению младшего брата, но и представившейся возможности использовать Хасара в борьбе против Ван-хана. Впоследствии Чингисхан от имени Хасара направил к Ван-хану своего разведчика, дабы выведать состояние дел у хана хэрэйдов. И, убедившись таким образом в его беспечности, Чингисхан решил неожиданно напасть на ставку хэрэйдов.

«И окружили они Ван-хана в Жэр Хавцгайском ущелье, что в горах Жэжэр. И бились наши с хэрэйдами три ночи и три дня, и на исходе третьего дня враг сдался.

Ван-хана и Сэнгума среди пленных хэрэйдов не оказалось. Ночью им удалось незаметно для наших выбраться из ущелья. А сражался против нас все эти дни Хадаг-батор из рода жирхин со своими мужами.

И приступил Хадаг-батор к Чингисхану и молвил: “Чтобы не попал наш хан во вражеские руки и дабы не был ими умерщвлен, три ночи и три дня мы бились, его оберегая жизнь. Теперь, спася его от смерти и выведя из кольца, на милость победителей мы сдались. Коли прикажешь, хан, убить меня, умру. Но если соизволишь мне оставить жизнь, верой и правдой послужу тебе!”

И одобрил Чингисхан его речи и повелел тогда же: “Кто смеет мужа осудить, не бросившего хана своего, сражавшегося, дабы жизнь его спасти?! Такой нам в нукеры годится!”»[480]480
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 141.


[Закрыть]

В связи с этим решением нашего Героя интересно мнение одного из универсальных мыслителей русского зарубежья Н. С. Трубецкого (1890–1938), который, анализируя мировоззрение Чингисхана, и в частности такой его важный элемент, как принцип верноподданничества, писал: «…После завоевания каждого нового царства или княжества Чингисхан осыпал наградами и приближал к себе всех тех, которые оставались верными бывшему правителю этой завоеванной страны до самого конца, верными даже тогда, когда их верность была для них явно невыгодна и опасна. Ибо своей верностью и стойкостью такие люди доказывали свою принадлежность к тому психологическому типу, на котором Чингисхан и хотел строить свою государственную систему.

Люди такого ценимого Чингисханом психологического типа ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия. Они боятся не человека, могущего отнять у них жизнь или материальные блага, а боятся лишь совершить поступок, который может обесчестить их или умалить их достоинство… в своих собственных глазах»[481]481
  Трубецкой Н. «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» // «Классика геополитики. XX век». М., издательство «АСТ», 2003. С. 154.


[Закрыть].

А вот о том, как Чингисхан относился к людям бесчестным, «предававшим своих властелинов», мы узнаем из рассказа о бедствиях, которые подстерегали Ван-хана и его сына Сэнгума после того, как они вырвались из кольца окружения войск Чингисхана:

«Ван-хану и его сыну Сэнгуму удалось вырваться из кольца наседавших на них мужей Чингисхана. Когда, добравшись до местности Нэгун ус в урочище Дидиг сахал[482]482
  Основываясь на источниках, исследователи считают, что эта местность находится вблизи озера Боон Цагаан нуур и реки Орхон на территории современного Баян-хонгорского аймака в Монголии.


[Закрыть], Ван-хан спешился, чтобы утолить у реки жажду, на него наехал Хори субэчи из караульного отряда найманов.

“Я – Ван-хан”, – назвался беглец. Но Хори субэчи не знал хана хэрэйдов в лицо; он не поверил иноплеменнику и убил его.

Тем временем сын Ван-хана Сэнгум, его конюший Хухучу с женой ехали втроем в обход урочища; в поисках источника они скакали по пустынному песчаному нагорью, как вдруг Сэнгум заприметил стадо куланов, которые паслись, отбиваясь хвостами от оводов и мух. Сэнгум сошел с коня, передал поводья конюшему, а сам крадучись стал подбираться к куланам. Когда Сэнгум удалился на порядочное расстояние, Хухучу поворотил своего коня вспять и пустил его рысью, уводя за собой и лошадь хозяина. Жена конюшего окликнула мужа:

 
“Всегда ты был хозяином приближен,
Ни платьем, ни едою не обижен.
Души в тебе не чаял он – почто ты
Спешишь отвергнуть ханские заботы?
Зачем ты от Сэнгума убегаешь,
На произвол судьбы его бросаешь?”
 

Видя, что жена начинает отставать, Хухучу крикнул ей: “Никак, ты хочешь стать женой Сэнгума?”

На что та ответила: “Негоже, милый, бессовестною тварью, псу подобной, считать меня! Прошу тебя, оставь ему хотя бы жанту[483]483
  Жанту – здесь, кувшин для питья.


[Закрыть] золотой! Пусть будет из чего воды напиться”.

Хухучу швырнул назад золотой жанту и поскакал восвояси.

Явившись к Чингисхану, конюший поведал владыке, как бросил Сэнгума средь песчаных барханов, пересказал слово в слово свою перебранку с женой.

Выслушав его, Чингисхан повелел: “Дарую жизнь лишь женщине его. Конюший же, что бросил хана, что своего же властелина предал, и моего доверья недостоин”.

И Хухучу тотчас был казнен»[484]484
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 143–144. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.


[Закрыть].

Очевидно, что это повеление Чингисхана в отношении конюшего Хухучу, который бросил на произвол судьбы своего господина, сына Ван-хана, Сэнгума, легло в основу ясы о предании смерти слуг, изменивших своему господину[485]485
  Как нам представляется, это повеление Чингисхана в отношении конюшего Хухучу, который бросил на произвол судьбы своего господина, сына Ван-хана, Сэнгума, получило свое развитие в приговоре, вынесенном Чингисханом в отношении слуг Жамухи, предавших своего господина и сдавших его Чингисхану в 1205 году. По-видимому, именно тогда яса о предании смерти слуг, изменивших своему господину, обрела окончательную формулировку, в которой она и была включена в «Книгу Великой Ясы».


[Закрыть].

Что же касается самого Чингисхана, который вопреки своему принципу верноподданничества «с легким сердцем пошел на вероломную хитрость против человека, которого так недавно называл своим отцом», то Б. Я. Владимирцов охарактеризовал его действия следующим образом: «Он видел, что находится в тяжелом положении, хорошо знал, что тот же названный отец, Ван-хан, не пощадит его самого; чувствовал, что он, Тэмужин, должен идти неуклонно к своей главной цели – восстановлению (власти. – А. М.) рода монгол, во главе которого должен стоять он, предводитель степной аристократии; да и вся окружающая жизнь, все взгляды и воззрения не могли оказать тогда на Тэмужина задерживающего влияния»[486]486
  Владимирцов Б. Я. «Чингисхан» // Владимирцов Б. Я. «Работы по истории и этнографии монгольских народов». М., ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 164.


[Закрыть].

После разгрома хэрэйдов Чингисхан «ввел в свое обладание это государство и улус (хэрэйдский народ. – А. М.)… Со всех сторон приходили к нему с выражением мира и покорности племена… Он устроил великое собрание и в благодарность за это великое благодеяние, установив хорошие и твердые уставы…»[487]487
  Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 135.


[Закрыть]

Ни в «Сборнике летописей», ни в «Юань ши», сообщивших о тогдашнем законотворчестве Чингисхана, содержание «хороших и твердых уставов» не конкретизировалось. Однако, судя по сведениям неизвестного автора «Сокровенного сказания монголов» и Ата-Малика Джувейни, среди них наверняка были указы Чингисхана о награждении, в том числе, и посмертном, особо отличившихся соратников, которые «имеют установленные права и отличны перед другими…»[488]488
  Там же. С. 126.


[Закрыть]:

«Повоевав хэрэйдов, Чингисхан отдал людей, коих похватали на побоище, своим сродникам и мужам.

Так, Тахай-батору из рода сулдудей была отдана в услужение сотня жирхинцев.

Ибаха бэхи, старшую дочь Жаха гамбу – младшего брата Ван-хана – взял Чингисхан себе в жены, а ее младшую сестру по имени Сорхагтани отдал своему сыну Толую[489]489
  …младшую сестру по имени Сорхагтани отдал своему сыну Толую… – Сорхагтани, жена Толуя, мать будущих монгольских императоров Мунх-хана и Хубилай-хана; ее четвертый сын Хулагу являлся основателем империи Хулагидов (ил-ханов) в Персии.


[Закрыть].

Даровав прощение самому Жаха гамбе и не учинив разора его подданным, Чингисхан пожелал, дабы тот, подобно второй оглобле телеги, стал верным соратником его»[490]490
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 142.


[Закрыть].

По свидетельству А. М. Джувейни, все те, «кто участвовал в этой битве, все получили высокие звания… одни стали царями того времени, другие заняли важные государственные должности и прославились на весь мир. А те юноши (Хишилиг и Бадай, предупредившие Чингисхана о предстоящем нападении хэрэйдов. – А. М.) получили (возрожденный указом Чингисхана. – А. М.) титул дарханов: “Всем подданным, оказавшим великие услуги мне и моим преемникам, да будет пожалован титул дархана. Да будут прощены им все девять прегрешений, да не будут знать они налогов и повинностей, не будут ни с кем делить охотничью добычу; и да получат они часть от добычи, захваченной в каждом военном походе; будет всегда открыта для них дверь в ставку хана. И пусть сей титул будет передаваться ими по наследству”»[491]491
  Джувейни Ата-Малик. «Чингисхан. История завоевателя мира». М., ООО «Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004. С. 27; «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 142; Рашид ад-дин. «Сборник летописей», Т. 1, кн. 2. М., НИЦ «Ладомир», 2002. С. 124.


[Закрыть].

«Тогда же Бадаю и Хишилигу дарованы были шатер златоверхий, в котором восседал Ван-хан, чаша златая – завъяа, из коей он пил, а также вся свита и челядь, что ему прислуживала. Сии дары преподнося, хан молвил:

 
“Всю челядь отдаю вам в услуженье:
Пускай вам на пиру подносят чаши,
А на охоте ваш колчан таскают.
Пускай из поколенья в поколенье
Ваш достославный род, потомки ваши,
Повинностей не зная, процветают.
Желаю, чтобы горы той добычи,
Что у врага в сраженье отобьете,
Навек остались с вами;
Надеюсь я, что грудой разной дичи,
Которую убьете на охоте,
Воспользуетесь сами”.
 

И возгласил тогда же Чингисхан: “Бадай и Хишилиг спасли мне жизнь, великую услугу оказали. И, покровительство у Вечного Всевышнего Тэнгри найдя, хэрэйдов я поверг[492]492
  Чингисхан нисколько не сомневался в том, что в очередной победе в борьбе за создание единого монгольского государства, как и прежде, первостепенную роль сыграло покровительство Вечного Всевышнего Тэнгри. Примечательно, что автор «Сокровенного сказания монголов» в своем рассказе о двух сражениях войска Чингисхана с хэрэйдами впервые назвал Верховное божество монголов не только Всевышним, но и Вечным Тэнгри. Это свидетельствовало о том, что в религии монголов эпохи Чингисхана, тэнгрианстве, окончательно выкристаллизовалось ключевое понятие Верховного божества – Всевышнего Вечного Тэнгри. Подробно об этом будет рассказано в пятнадцатой главе нашей книги.


[Закрыть], и на престол высокий я взошел. Так пусть же ныне и вовеки, аж до праправнуков, наследники престола моего заслуги этих двух мужей не забывают!” Так повелел он…»[493]493
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 142–143. Поэтический перевод Г. Б. Ярославцева.


[Закрыть]

В этой связи обращает на себя наше внимание еще одно повеление Чингисхана, которое впоследствии, очевидно, было законодательно закреплено в «Книге Великой Ясы» Чингисхана: «Установить вспомоществование и дополнительное вознаграждение вдовам и сиротам погибших во время похода воинов»[494]494
  «Монголын нууц товчоо» (Сокровенное сказание монголов), (на монг. яз). У.—Б., 2006. С. 124.


[Закрыть].

«Такая политика не только подарила ему поддержку со стороны беднейших людей в племени, но и усилила верность его воинов, которые были уверены, что даже если их убьют в бою, заботу об их семьях возьмет на себя хан…»[495]495
  Уэзэрфорд Джек. «Чингисхан и рождение современного мира». М., АСТ, 2005. С. 129.


[Закрыть]

На основании этого указа Чингисхан дал особое распоряжение в отношении умершего от ран монгольского полководца Хуилдара:

«Хуилдар первым вызвался передовым отрядом выступить супротив хэрэйдов… поэтому Чингисхан отдал жирхинца Хадаг-батора и сто других жирхинцев в услуженье вдове и детям Хуилдара.

И повелел при этом Чингисхан: “Коль у жирхинцев народятся сыновья, пусть верою и правдой служат сродникам нукера Хуилдара. Родители жирхинских дев не смеют по своей воле выдавать их замуж! Да будут все они – их сыновья и девы – в бессрочном услужении семейства Хуилдара!”

Хуилдар сэцэн самым первым поклялся в преданности своей, поэтому Чингисхан повелел: “За службу истовую Хуилдара да не оставим мы своей заботой всех его потомков – и больших, и малых!”»[496]496
  «Сокровенное сказание монголов» // «Чингисиана. Свод свидетельств современников». М., «Эксмо», 2009. С. 141–142.


[Закрыть]

Джек Уэзерфорд, подчеркивая значимость нововведений Чингисхана, которые впоследствии были законодательно закреплены в «Книге Великой Ясы» Чингисхана, писал: «Взяв на себя распределение всего награбленного богатства, Тэмужин снова урезал освещенные обычаем привилегии благородных родов, которые обычно сами делили между собой добычу. Это вызвало у многих из них сильную ярость, и некоторые даже перешли на сторону Жамухи, еще более углубив вражду между “белой костью” и простыми кочевниками.

Тэмужин вновь показал, что вместо того чтобы рассчитывать на кровные узы и силу обычая, члены его племени могут обращаться за помощью непосредственно к нему. Таким образом, он заметно централизовал управление кланом и одновременно усилил преданность своих подданных…»[497]497
  Уэзэрфорд Дж. «Чингисхан и рождение современного мира». М., АСТ, 2005. С. 129–130.


[Закрыть]