Текст книги "Цифровые вызовы современного наследственного права"

Теоретически все из указанных ситуаций относятся к имущественной сфере общественных отношений, а, значит, согласно принципу универсального правопреемства все возникающие права и обязанности должны включаться в наследственную массу. В подтверждении можно сослаться хотя бы на ст. 128 ГК РФ, согласно которой цифровые права отнесены к имущественным правам. С другой стороны, очевидны теоретические и практические проблемы, которые неизбежно возникнут в наследственном праве.

Выход из предложенной ситуации может быть таким. Следует на законодательном уровне установить возможность для некоторых объектов (перечисленных в законе) перехода по наследству не в соответствии с правилами законодательства, а в соответствии с правилами технической системы (в том числе, социальная сеть, компьютерная игра). Это позволит гарантировать переход по наследству цифровых объектов, в частности криптовалюты и при этом позволит гражданам совершить в самой технической системе распоряжение на случай смерти. Тем самым, будет в наиболее полном возможном варианте гарантированы принципы свободы завещания и наследственного правопреемства.

В зарубежной литературе вопросы влияния цифровых технологий на реализацию принципа универсальности правопреемства обсуждались неоднократно. Так, принцип универсального правопреемства установлен в качестве основы регулирования «цифрового» наследования в Эстонии⁵⁸. В соответствии с принципом универсального правопреемства делается вывод на наследовании аккаунтов в социальных сетях и учеными из Хорватии⁵⁹.

С другой стороны придется согласиться с тем, что наследование аккаунта в социальной сети не дает наследникам права использовать аккаунт таким же образом, как он был бы доступен первоначальному пользователю (например, не допустимо отправлять сообщения от имени первоначального пользователя)⁶⁰. А, значит, невозможно в полной мере реализовать принцип наследственного правопреемства в ситуации наследования объектов, существующих в цифровой форме.

Следующий принцип, который следует обсудить в контексте цели настоящего исследования, – это принцип добросовестности. Согласно п. 3 ст. 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Интерес вызывает два вопроса. Во-первых, следует выяснить, как принцип добросовестности в целом реализуется в наследственном праве России. Во-вторых, важно определиться, какое значение он приобретет в связи с цифровизацией общества.

Законодательство России не говорит прямо о случаях применения принципа добросовестности к наследственным отношениям, хотя научные изыскания по указанной проблеме проводились неоднократно. В основном в предложенном аспекте авторы отмечали необходимость добросовестного осуществления прав наследниками⁶¹. В частности, речь идет об обязанности наследника предоставлять имеющеюся у него значимую информацию. Так, наследник в заявлении о принятии наследства должен сообщить известную ему информацию о других наследниках. В частности, согласно Методическим рекомендациям по оформлению наследственных прав «Рекомендуется отразить в заявлении сведения о других известных заявителю наследниках призываемой очереди, их родственные или иные отношения (относительно наследодателя), даты рождения, место жительства или адрес места работы. В случае, если заявителю неизвестно о наличии таких наследников и/или иные сведения о них, рекомендуется также отразить данное обстоятельство в заявлении»⁶².

Правда, здесь не все так однозначно с точки зрения практики. Есть примеры решения судов, по которым действия наследников по предоставлению информации оценивались в качестве добросовестных⁶³. Однако в большинстве случаев суды не принимают во внимание факт сокрытия наследниками перед нотариусом информации о существовании иных наследников. Например, Верховный Суд РФ не почитал сокрытие сведений о наличии других наследников недобросовестным поведением и отметил, что действующее законодательство не возлагает на наследника обязанности сообщать нотариусу сведения о других наследниках наследодателя⁶⁴. Данный вывод нельзя поддержать, так как гражданское законодательство предусматривает обязанность действовать добросовестно, в том числе при осуществлении прав (п. 3 ст. 1 ГК РФ). Аналогично согласно правил ст. 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу. Оснований для неприменения указанных правил к наследственным отношениям не имеется, поэтому нет оснований считать, что наследники могут действовать недобросовестно.

Суды общей юрисдикции нередко полагают, что если наследники умолчали о наличии наследственного имущества и не представили нотариусу информации о наличии других наследников, то это не может быть основанием для восстановления срока на принятия наследства другим наследником⁶⁵. Формально это действительно так, но в таком случае наследники, принявшие наследство, незаконно получат преимущество из-за своего недобросовестного поведения. Применительно к возможным в будущем спорам по поводу «цифрового» имущества слоившиеся судебная практика не может считаться правильной, ведь наследники смогут недобросовестно скрывать факт наличия объектов в цифровой форме.

В научной литературе высказана оригинальная позиция по поводу принципа сотрудничества⁶⁶. Он применяется в различных подотраслях гражданского права, например, при регулировании наследственных отношений⁶⁷. К сказанному близко мнение о солидарности как основном принципе регулирования наследственных отношений⁶⁸.

Можно сказать, что сотрудничество наследников – элемент принципа добросовестности. Предложенная небесспорная точка зрения, как представляется, должна еще пройти эмпирическую проверку. Неизвестно, насколько суды при разрешении наследственных споров будут использовать «принцип сотрудничества», учитывая, что законодательство не устанавливает ни прямо, ни косвенно обязанность сотрудничества таких лиц. Таким образом, действие принципа добросовестности по отношению к наследственному праву ограничивается случаями, прямо указанными в законе (например, к ситуациям, связанным с неразглашением определенных сведений).

Роль принципа добросовестности применительно к отношениям, связанным с использованием цифровых технологий, неоднократно обсуждалась автором этих строк на страницах научной литературы⁶⁹. От общего представления не отличается и частное – применительно к наследственному праву. Главная мысль: с точки зрения принципа добросовестности (а также равенства участников гражданских отношений) необходимо определить статус технического специалиста, принимающего участие в работе системы (ведь любые отношения по поводу цифровых объектов – это отношения по поводу работы технической системы). Данный субъект должен действовать добросовестно, предоставлять сторонам по их запросу полную информацию о технических средствах, оказывать содействие по вопросу их использования. Подобный подход поможет гарантировать права и законные интересы наследников. Это особенно важно в ситуации, когда наследникам не известно о наличии у наследодателя цифровых активов и иных объектов, существующих в цифровой форме.

Здесь же стоит вспомнить о необходимости добросовестного осуществления прав наследниками. Представим: наследник знает о наличии какого-либо объекта, существующего в цифровой форме (например, бизнес-аккаунт в социальной сети), но не сообщает об этом другим наследникам и при этом начинает пользоваться данным объектом. Такие действия, очевидно, являются недобросовестными и могут быть основанием к взысканию убытков на основании ст. 10 и ст. 15 ГК РФ.

Принцип диспозитивности также рассматривается различными учеными в рамках принципов наследственного права. Данное начало является основой всего гражданского права, подразумевает, прежде всего, что граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1 ГК РФ). Принцип диспозитивности, проецируясь на наследственное право, предопределяет существование принципа свобода завещания – одного из фундаментальных правил современного частного права. Однако этим значение принципа диспозитивности в наследственном праве не ограничивается. Он отражается, например, в норме, устанавливающей право наследника принять наследство либо отказаться от его принятия.

Диспозитивность в качестве принципа наследственного права неоднократно подчеркивалась в решениях судов. Например, Конституционный Суд РФ прямо указывал на «такие фундаментальные принципы наследственного права, как свобода завещания, свобода принятия либо непринятия наследства, включая право отказа от наследства»⁷⁰.

Появление новой конструкции наследственного права – наследственного договора – также расширяет действие принципа диспозитивности. Теперь у наследодателя и лиц, которые могут призываться к наследованию, появляются дополнительные возможности для реализации своих прав.

Одним из цифровых челленджей современного наследственного права является предоставление участникам наследственных отношений возможностей по совершению действий с объектами, существующими в цифровой форме. Здесь речь идет не только о наследодателях, но и о наследниках. В такой ситуации возрастает и роль принципа диспозитивности в наследственном праве (в том числе и в том контексте, о котором указывал Конституционный Суд РФ).

Так, наследственный договор не является популярным явлением в России на данный момент. Но в связи с использованием современных технологий и необходимости гарантировать их передачу после смерти владельца эта конструкция могла бы применяться. Например, в наследственном договоре можно было бы перечислить «цифровые» объекты (криптовалюты, аккаунты в социальных сетях и др.) и предусмотреть механизм их передачи.

В такой ситуации решаются сразу две проблемы. Во-первых, наследник будет знать о существовании объекта. Такое не всегда возможно применительно к цифровым правам, которые осуществляются в информационной системе. Во-вторых, в наследственном договоре можно установить порядок перехода ключей к цифровым правам (например, через запечатанный конверт нотариуса или посредством хранения в банковской ячейке до момента смерти наследодателя).

В завершении следует сказать несколько слов о принципе обеспечения восстановления нарушенных прав. Данный принцип выступает гарантией прав и законных интересов участников гражданских отношений. Он находит свое отражение и в наследственном праве. Суть названного принципа в том, что субъекты гражданского права несут строгую имущественную ответственность за нарушение своих обязанностей. При этом гарантируется право участников гражданских отношений на обращение в суд за защитой своих гражданских прав.

Наследники в случае нарушения их прав могут использовать все способы защиты гражданских прав, предусмотренных законом. Одним из существенных прав наследника (иного заинтересованного лица) является прямо предусмотренное законом право обращаться в суд с заявлением о признании завещания недействительным (ст. 1131 ГК РФ). Особо законодатель указал на вопросы охраны интересов лиц, которые по тем или иным причинам не могут в полной мере осуществлять свои права (зачатый, но не родившийся при жизни наследодателя ребенок – ст. 1166 ГК РФ, несовершеннолетние, недееспособные и ограниченно дееспособные граждане – ст. 1167 ГК РФ).

Одним из важнейших челленджей гражданского права в период цифровизации общества стало именно обеспечение гарантий принципа восстановления нарушенных прав. В ситуации, когда осуществление цифровых прав происходит в технической системе, когда действия участников оборота совершаются в сети «Интернет» и когда сделки на крупные денежные суммы заключаются даже в компьютерной игре, гарантировать полное восстановление прав при их нарушении – задача не из легких. В данном случае необходима адекватная правовая база, а также определенное техническое обеспечение.

Участники наследственных отношений, связанных с использованием цифровых технологий, должны иметь гарантированное право своих законных прав и интересов, в том числе в судебном порядке, любыми предусмотренными законом способами, за исключением тех, которые противоречат существу таких отношений. Например, нередко невозможно обеспечить реальное исполнение какого-либо обязательства (в частности, восстановить наследнику утерянный пароль от криптоключа наследодателя). Но при этом наследник сохраняет право на предъявление иска о взыскании убытков по ст. 15 ГК РФ при наличии оснований, связанных с незаконными действиями других лиц (сокрытие информации о «цифровом» наследстве, передача цифровых активов лицам, не имеющим право ими пользоваться, незаконное использование объектов наследственного правопреемства, которое уменьшает их стоимость и др.).

Основные выводы о роли принципов наследственного права в контексте цифровых челленджей современного наследственного права.

1. Теория и практика предлагают и смогут предложить в будущем и другие вопросы, которые будут актуальными с точки зрения значимости принципа свободы завещания в цифровую эпоху. Однако общее впечатление о тенденциях развития данной сферы составить уже можно. Для российского права ответ на вопрос о существенности влияния цифровых технологий на наследственное право, скорее, отрицательный. Цифровизация общества в меньшей степени повлияла на наследственное право. За исключением ряда частных аспектов, связанных с объектами наследственного правопреемства (например, цифровых прав или аккаунтов социальных сетей), законодательство и, несомненно, практика его применения придерживаются консервативного подхода, в частности, по отношению к форме завещательных распоряжений.

2. Вместе с тем стоит сказать о необходимости трансформации принципа свободы завещания, но не путем изменения его ключевых положений, а путем наполнения особым содержанием, в частности, применительно к выбору формы завещания и объектов завещательных распоряжений, к использованию в качестве «исполнителя завещания» информационных систем, к особым завещательным возложениям.

3. Следует на законодательном уровне установить возможность для некоторых объектов (перечисленных в законе) перехода по наследству не в соответствии с правилами законодательства, а в соответствии с правилами технической системы (в том числе, социальная сеть, компьютерная игра). Это позволит гарантировать переход по наследству цифровых объектов, в частности криптовалюты и при этом позволит гражданам совершить в самой технической системе распоряжение на случай смерти. Тем самым, будет в наиболее полном возможном варианте гарантированы принципы свободы завещания и наследственного правопреемства.

4. В контексте цифровых челленджей современного наследственного права может быть повышена роль наследственного договора. В нем можно было бы перечислить «цифровые» объекты (криптовалюты, аккаунты в социальных сетях и др.) и предусмотреть механизм их передачи. В такой ситуации решаются сразу две проблемы. Во-первых, наследник будет знать о существовании объекта. Такое не всегда возможно применительно к цифровым правам, которые осуществляются в информационной системе. Во-вторых, в наследственном договоре можно установить порядок перехода ключей к цифровым правам (например, через запечатанный конверт нотариуса или посредством хранения в банковской ячейке до момента смерти наследодателя).

§ 1.3. Субъекты наследственных отношений

Человек смертен, но это было бы еще полбеды.

Плохо то, что он иногда внезапно смертен.

(Булгаков М.А. Роман «Мастер и Маргарита»)

Пожалуй, сложно найти какие-либо аспекты нашей жизни, и в особенности те, которые имеют стоимостной, экономический характер, не испытывающие влияния со стороны цифровых технологий. Исключением не стали и наследственные отношения.

Рассмотрим вопрос о субъектах наследственного права и возможные трансформации, которым может быть подвергнут данный институт. Современному юридическому сообществу, разумеется, известны категории лиц, которые могут призываться к наследованию, в рамках ст. 1116 ГК РФ. Однако на базе нашего исследования интересен вопрос правовой регламентации участия рассматриваемых субъектов в наследовании цифровых активов. Более того, необходимо выяснить, какую ответственность будет нести недостойный наследник в межотраслевом аспекте, обретет ли искусственный интеллект в современном цифровом мире статус субъекта права.

А.В. Габов представляет нашему вниманию весьма контрадикторную теорию о том, что в будущем робот, а равно еще более обширно искусственный интеллект станет субъекта права, руководствуясь в том числе интервью Илона Маска и фантастическим сюжетами, автором которых является Айзек Азимов⁷¹. Между тем сразу же становится транспарентным вопрос упрека ученых-юристов читателями в незнании технических тонкостей.

Далеко не всем ученым можно отказать в техническом познании. В первую очередь, рассмотрим проблему в юридическом ключе. Так, Л.Ю. Василевская справедливо отмечает, что робот является объектом права, имуществом, которые обладает дефинитивными признаками, которые классические субъекты гражданского права должны учитывать при эксплуатации, поскольку первый рассматривается в качестве источника повышенной опасности⁷².

При этом российский законодатель, руководствуясь принципом автономии воли стороны гражданского оборота, предоставляет завещателю свободу определять наследников по завещанию, не руководствуясь при этом родством или свойством соответствующих лиц по отношению к завещателю.

Следует отметить, что относительно вопроса о признании за искусственным интеллектом статуса субъекта гражданского права ведутся дискуссии. Так, ряд ученых предпринимают попытки доказательства, что искусственный интеллект – субъект права⁷³. Или же отмечается, что технические средства близки по правовому статусу к человеку⁷⁴. Подобные точки зрения получили в литературе критику, зачастую вполне справедливую⁷⁵. Отмечается, например, что у субъекта нет воли на заключение, скажем, сделки⁷⁶. Также есть подход, что искусственный интеллект является свойством специальных машинных систем, выдуманных человеком, которые призваны выполнять именно творческие функции⁷⁷. Рассмотрим данный вопрос применительно к наследственному праву.

Разработчик программного обеспечения и консультант автомобильного проекта Google Брэд Темплтон отметил, что «робот станет действительно автономным, когда вы прикажете ему идти на работу, а он решит отправится на пляж»⁷⁸. Данное высказывание отражает общую суть, по крайней мере, на данный момент робот может автономно выполнять узкоспециализированные, рутинные и предсказуемые задачи, однако по большей степени многофункциональные роботы подконтрольны человеку.

Дэвид Минделл выделяет машины трех типов: управляемых человеком, как пассажирские самолеты; удаленно управляемые, как подводные дистанционные управляемые аппараты, которые исследуют обломки кораблекрушений; и автономных, как марсианские роверы, которые связаны с человеком не настолько непосредственно и способны принимать самостоятельные решения⁷⁹. И, если вероятно в далеком будущем еще представить искусственный интеллект в качестве наследника цифровых активов в целях дальнейшей их экономической реализации, то уже в качестве наследодателя это, разумеется, мало вероятно, поскольку он не обладает свободой воли.

Алан Тьюринг определяет машину эквивалентной понятиям алгоритма или вычислимой функции, приводя во внимание доводы, может ли машина мыслить. Он предлагает вместо попыток создания программы, имитирующую ум взрослого, попытаться создать программу, которая бы имитировала ум ребенка. Ведь если ум ребенка получает соответствующее воспитание, он становится умом взрослого человека. И если процесс обучения сопрягать с системой поощрений и наказаний, программа научится меньше/больше повторять необходимые реакции. Истинные суждения учителя могут быть охарактеризованы как «приказания». Машину следует устроить так, чтобы, как только некоторое приказание будет оценено ею как «вполне достоверное» <well-established>, автоматически выполнялась соответствующая операция⁸⁰. Очевидно, что искусственный интеллект опять же подконтролен человеку и зависит от его волеизъявления.

Возможно ли рассмотрение подростка в качестве завещателя? По данным Всемирной организации здравоохранения ежегодна умирает 1,2 миллиона детей подросткового возраста. Основными причинами смерти подростков являются травмы в результате дорожно-транспортных происшествий, инфекции нижних дыхательных путей и самоубийства⁸¹. Не будем углубляться в статистику, однако становится ясным, что ситуация с COVID-19 только усугубилась и смертность данной возрастной группы становится внезапной и преждевременной.

Известно, что завещание могут составить и оформить полностью дееспособные лица (т. е. те граждане, которые способны в полной мере понимать значение своих действий и руководить ими), достигшие 18 лет. В некоторых случаях возраст завещателя может составлять 16 лет (если они вступили в брак или признаны дееспособными по решению суда). Когда законодатель устанавливал данный возрастной диапазон, активов, интерес в которых имеют несовершеннолетние, еще не существовало. Большинство несовершеннолетних владеют цифровыми активами – электронной почтой, социальными сетями, документами, фотографиями, текстовыми сообщениями и другими формами цифровых медиа. Цифровые активы несовершеннолетних содержат кладезь информации об их повседневной жизни, воспоминания, которые были бы стали гораздо более ценными для оставшихся в живых друзей и родственников, если бы несовершеннолетний внезапно скончался. Возможно, найдется и пласт информации, которую несовершеннолетний предпочел бы, чтобы ее удалили в случае его смерти. Даже детские игрушки становятся все более интерактивными. Современные игрушки отвечают на вопросы ребенка, рассказывают истории, слушают и создают запись взаимодействия с ребенком, как только он начинает говорить. Категория цифровых активов, которыми пользуются несовершеннолетние в ближайшие годы будет только увеличиваться по мере разработки новых игрушек, приложений и форм развлечения, средств обучения для несовершеннолетних.

Стоит ли сделать возможность несовершеннолетного в качестве завещателя более гибкой по части возраста? Ученые выступали за изменение стандартов дееспособности несовершеннолетних в различных сферах права. Теория профессора Эмили Басс состоит в том, что дети должны иметь возможность принимать собственные решения, когда они продемонстрировали способность инициировать выбор и воспринимать потенциальный вред, связанный с выбором. Ученый утверждает, что предоставление детям самостоятельности в принятии решений повысит их «навыки принятия решений», усилит их чувство «идентичности» и «повысит их компетентность» как граждан, обладающих правами в будущем⁸².

Другие ученые приравнивают возможность несовершеннолетних распоряжаться своим цифровым имуществом к конфиденциальности информации умершего. Несовершеннолетние, как и взрослые, заинтересованы в защите конфиденциальности своих цифровых активов. Предоставление им права решать судьбу своих цифровых активов является синонимом предоставления им интересов конфиденциальности в их цифровых активах после смерти. Хотя закон, как правило, не защищает права на неприкосновенность частной жизни после смерти, цифровые активы требуют пересмотра мер защиты, которые мы предоставляем после смерти⁸³. Определенный шаг был в этом направлен сделан. Так, в 2015 году в США был принят закон RUFADAA⁸⁴.

Родители ежедневно размещают фотографии и видео своих детей в социальных сетях, и некоторые наблюдатели обеспокоены отсутствием согласия несовершеннолетних на этот процесс и будущими последствиями этого. Несовершеннолетние часто появляются в сети еще до своего рождения, когда родители публикуют снимки УЗИ в социальных сетях. Распространение в сети личной информации о несовершеннолетних в социальных сетях вызывают серьезные опасения в отношении конфиденциальности. По крайней мере, закон позволит защитить интересы несовершеннолетних в отношении частной жизни после смерти, соблюдая завещательное намерение, если они продемонстрировали завещательную дееспособность.

Тем временем, корпорация Apple предоставила в 2021 году возможность цифрового наследования информации пользователя. Необходимо заблаговременное указание потенциального цифрового наследника (можно несколько) в данных аккаунта Apple ID на случай смерти его владельца. При этом все цифровые наследники имеют равные права на данные пользователя и получат полный доступ ко всей информации. Разграничить права доступа или распределить данные в разных долях не получится. Цифровым наследником может являться любой человек старше 13 лет, у которого есть учетная запись Apple ID. В некоторых странах предъявляются другие требования к возрасту цифрового наследника⁸⁵. Разумеется, владельцем аккаунта может являться и не совершеннолетний. Предлагаем следующий путь развития событий. Так, если ребенок не указал в данных Apple ID наследников, ими по умолчанию будут являться родители. Если все-таки таковой указан, то он будет наследовать цифровые данные наравне с родителями.

Известно, что компания Apple предоставляет доступ к данным умершего на три года с момента одобрения запроса цифрового наследника. По окончанию срока данные будут удалены, за предоставленный период времени есть возможность сохранить все данные в другое место. Данная практика является эффективной и перспективной. Представим ситуацию, когда в наследственную массу входят компьютер и программное обеспечение, установленное на нем. Подобные программы зачастую платные, для доступа к ним необходимо приобретать лицензионный ключ. И очень часто ключ доступа возможно применять только на одном системном устройстве. В случае применения ключа на другом устройстве, таковой может быть заблокирован. В юридической практике компьютер пока наследуется нераздельно со всеми прилегающими программами.

Google тоже имеет функцию «Менеджер неактивных учетных записей», которая позволяет пользователю указывать, кто имеет доступ к его или ее информации. Если люди не входят в систему через некоторое время, их учетные записи могут быть удалены или переданы назначенному лицу.

Другой вопрос, может ли наследник быть признанным недостойным в случае попытки или уже непосредственного взлома аккаунта завещателя? Аспект больше все подлежит межотраслевому и междисциплинарному анализу, поскольку необходимо установить в какой временной промежуток имели место данные неправомерные действия, определить IP-адрес субъекта и т.д. Если незаконно полученные данные содержат коммерческую тайну, спор явно будет иметь другой характер вне рамок настоящей дисциплины.

Рассмотрим вопрос о недостойных наследниках с позиции норм действующего ГК РФ. Субъекты, которые должны быть или могут быть признаны недостойными наследниками, указаны в ст. 1117 ГК РФ. Также ряд критериев отнесения к данной категории наследников указан в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о наследовании»⁸⁶.

Теоретически к ситуации с «цифровым» наследованием может быть применен п. 1 ст. 1117 ГК РФ. Так, не наследуют ни по закону, ни по завещанию граждане, которые своими умышленными противоправными действиями, направленными против наследодателя, кого-либо из его наследников или против осуществления последней воли наследодателя, выраженной в завещании, способствовали либо пытались способствовать призванию их самих или других лиц к наследованию либо способствовали или пытались способствовать увеличению причитающейся им или другим лицам доли наследства, если эти обстоятельства подтверждены в судебном порядке.

Известно, что приводить к признанию наследника недостойным могут приводить такие действия как подделка завещания, его уничтожение или хищение, понуждение наследодателя к составлению или отмене завещания, понуждении наследников к отказу от наследства.

Учитывая, что в настоящий момент по российскому праву нельзя составить завещание с использованием информационно-технологических платформ, действия с завещанием, которые квалифицируются по п. 1 ст. 1117 ГК РФ, могут быть совершены только с «бумажным» вариантом завещания. Однако понуждение наследодателя или наследника к определенным действиям возможно и с использованием цифровых средств. Вместе с тем каких-либо особенностей в данном случае цифровизация не предлагает. Новой может выступать только способ действий.

При этом практике следует сформировать и несколько иное широкое толкование положений ст. 1117 ГК РФ. В некоторых случаях использование цифровых средств может быть основанием для того, чтобы говорить, что наследник совершил действия против последней воли наследодателя. Речь идет, например, о взломе социальных сетей с целью узнать о переписке наследодателя и, в связи с этим выяснить факт составления завещания.

После рассмотрения концепта «цифровой наследник» вполне логичным и своевременным назревает вопрос о назначении цифрового исполнителя завещания, то есть лицо, которое вы указываете в своем завещании для управления вашей цифровой собственностью после вашей передачи. Они похожи на исполнителей завещания, которые распределяют вашу материальную собственность и деньги, но сосредоточены на ваших цифровых носителях и счетах. Например, это могут быть цифровые документы, фотографии, учетные записи в социальных сетях и многое другое. Ваш цифровой исполнитель будет находить, управлять и распространять эту цифровую собственность среди ваших наследников в зависимости от того, что вы запрашиваете при составлении завещания.

В США душеприказчик не получает автоматически доступ к вашим цифровым активам после вашей смерти. Вот почему важно назвать цифрового исполнителя и предоставить ему логины от своих цифровых учетных записей. В большинстве случаев наследодатели выбирают одного и того же человека для управления своей цифровой собственностью в качестве исполнителя своей воли⁸⁷.

Итальянские юристы предлагают обозначить поручителей в электронном завещании как криптоисполнители, действующих как на благо завещателей, так и наследников. По сути, они должны быть профессионалами, обладающими технико-юридическими навыками⁸⁸. Полагаем, что это довольно-таки спорный статус, вероятно, больше необходим юрист, если не с дополнительным техническим образованием, то хотя бы с дополнительной переквалификацией в рассматриваемой технической сфере.