Текст книги "#ИМХОМ: по моему скромному мнению. Мужчины"

ИМХО. Капитан Сорвиголова: «Я все время куда-то стремлюсь»

* Из чего создан мир, и что скрывается за горизонтом. Как превратить жизнь в чудо и помогают ли в этом священные заповеди. О сверхспособностях, и о главном смысле любви. Торопись не спеша…

Вся жизнь как одна большая кардиограмма. Это непостоянная, изменяющаяся субстанция: в ней всегда есть пики и падения. Допустим, написал стихотворение. В этот момент ты чувствуешь пик и миг – их абсолютное соединение. Соединение твоих желаний, мечты и ее реализации. Ты выходишь на сцену не в первый, не в пятый и не в десятый раз – и вдруг происходит абсолютное соединение твоей природы, смысла, все встает на свои места, и ты играешь, как хотел Станиславский… Или – ты смотришь на своего маленького ребенка: как он засыпает и просыпается. Счастье как вспышка, озарение, это невозможно сформулировать.

Чем богаче твое воображение, тем больше твои возможности. У меня достаточно богатое воображение. Я могу представить свою жизнь любой.

Я все время куда-то стремлюсь. Про меня говорят: «Ты счастливый человек, в профессии многого добился». Но в этом стремлении есть ощущение, что настоящее счастье еще не испытано. Это как линия горизонта, которую ты видишь, но приближаясь к ней, понимаешь, что она остается от тебя на том же расстоянии. При этом ты все-таки знаешь и помнишь счастливые мгновения. И потому всегда стремишься к ним.

Мир – это то, что происходит с тобой сейчас. И то, что ты выцепляешь из него. Если верить космонавтам: это голубой шар, на котором видны реки, озера, моря и океаны. Для астрологов – это пространство в звездах, для мистиков – Вселенная, которая на нас влияет. В это же самое время, за соседним столом сидит человек, у которого другая жизнь. Я страдаю, переживаю, чего-то добиваюсь, куда-то несусь, что-то получаю и что-то теряю. Я знаю что-то про людей, прочитал или увидел. Понимание того, что происходит вокруг, твои желания и стремления – это и есть мир.

Интересно вторгаться в жизнь: победить можно всегда, главное, понять, как. Я достаточно авантюрен и неравнодушен к чужим проблемам. В детстве мне нравился герой Питер Пен. Этот парень в зеленой кепке со шпагой – герой без страхов, по-хорошему бесшабашен. При этом у него есть цель – он точно знает, чего он хочет. В те времена я зачитывался еще романом Луи Буссенара «Капитан Сорвиголова». Заканчивал и тут же начинал читать заново. Книга об отважном человеке, который совершал добрые деяния с добрыми помыслами, не боялся ввязываться в какие-то истории и всегда выходил победителем из трудных ситуаций. Честный, сильный, красивый – герой, который превращал жизнь в чудо. Конечно, как мальчишка, я представлял себя на его месте. Однажды я все-таки нашел в себе силы отложить эту книгу и перечитал сначала все домашнюю библиотеку, а потом отправился в школьную и районную.

С возрастом мы становимся сентиментальнее. Молодость связана с выбиванием опоры из-под себя. Чем старше мы становимся – тем больше нуждаемся в каких-то опорных точках.

Правила есть: это твоя культура и воспитание. Культура как сумма знаний, которые ты получил в семье, заложенные средой – это и есть твой внутренний ориентир. Папа никогда не сажал меня перед собой с нравоучительными беседами. За исключением тех случаев, когда его вызывали в школу из-за моих дисциплинарных проблем. Тогда отец гневно смотрел на меня и говорил: «Ты позоришь нашу семью». Ничего ужасного я не делал. Максимум, мог опоздать или разбить окно в школьном коридоре, написать что-то неприличное на доске. Делал я это не по злобе, а от избытка чувств. Мне казалось, что папа транслировал это, скорее, для педагогов, будто он на их стороне. Я всегда чувствовал его и мамину абсолютную любовь. Очень бережное внимание к моей жизни. Он никогда не учил меня: ударили по левой щеке – подставь правую. Все разговоры, которые происходили в семье, и формировали меня. Однажды мама подарила мне «Сборник мудрых мыслей» с надписью: «Игоречек, сын мой, добро пожаловать в большой мир!» Упиваясь этими фразами, вырванными из контекста повествования, и как бы несущими в себе сакральный смысл, я все равно чувствовал какой-то подвох. Чуть позже я понял, что вся эта мудрость очень относительна. Звучит слишком менторски и нравоучительно, отчего нечестна и недейственна. Жизнь пластична, к ней с топором или с высеченными на стене какими-то понятиями не подойти. Мы все знаем священные заповеди: не укради, не прелюбодействуй – все это безусловно работает, но нет постулатов. Это все очень тонко, как и с женщинами.

Торопись не спеша. Когда ты торопишься и нужно донести человеку что-то важное – не нужно тараторить, чтобы скорее буквы соединить в слова, а слова в предложения. Остановись, скажи четко, но не на бегу.

Все время идет буквообмен. А точнее энергообмен. Мой отец жив и продолжает быть главным человеком в моей жизни. Мы все время разговариваем. И сыну я говорю о том, чтобы он слышал и верил в себя, доверял собственным инстинктам. Ставил перед собой большие задачи и берег собственное пространство.

Я человек действия. Москва – город, где я родился. В детстве я мечтал стать водителем троллейбуса. Мне казалось, что это потрясающая профессия. Состояние, когда ты сидишь, перед тобой окно в мир и огромный руль. В твоей власти движение, за тобой люди, а ты первый и всех везешь. А главное, водитель сам называет и определяет остановки, открывает двери и позволяет выйти или войти. Он всему голова. Я страшно разочаровался, когда понял, что троллейбусы ездят по кругу: есть определенный маршрут и движение ограничено. Он не самостоятелен, им управляет эта адская штука, эти «рога над головой». Все это иллюзия движения – с тех пор я не мечтаю, а только действую. Родись я у воды, возможно, мечтал бы стать капитаном корабля.

Мечта – это прекрасное слово, может быть, состояние духа. Но в мечтателях есть что-то глубоко диванное. Лежишь, закованный слева и справа в эти мягкие блины, мечтаешь. А в это время за окном, за дверью, бушует реальная жизнь. Возможно, сейчас ты сидишь с пером у лба, перебирая им в волосах, но выходишь в жизнь и действуешь. Перо не мечтательного свойства, а то, что строчит по бумаге. Отражает то, что ты сделал, когда вышел в жизнь. Не зная жизни, ты формулируешь надуманные вещи, относительные и иллюзорные. Книжные, общепринятые кем-то, тебе привнесенные и навязанные – эти мечты уже ограничены чьим-то кругозором, представлением, знанием, опытом. Я за жизнь и за реальное движение, за свои косяки и ошибки, неудачи и провалы – тогда ты можешь добиться намного больше. Чтобы осуществить наивную девичью мечту Ассоль, этот малый должен был действовать, а не сидеть на другом конце шара и мечтать, когда же некая она позовет его со словами: «Люби меня всю жизнь». Так бы они никогда не встретились. Я не Ассоль, жизнь не терпит сослагательного наклонения. Как писал Гоголь: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча…»

Погрустить, пострадать – в этом состоянии очень хорошо пишется. Дома у родителей стояла моя детская кровать, диван с выдвижными подушками, который увеличивался до двух метров. Когда я расстался с первой женой, то был уже взрослым двадцатишестилетним человеком. Я приехал домой, отодвинул 40 сантиметров, положил туда две подушки, лег лицом к стене и лежал так несколько дней. Не понимая, как жить и что делать дальше. Такое ощущение потери понимания и стимула что-либо делать было связано только с сердечными переживаниями. Каждый раз я не мог себя собрать. Я был влюблен, любил и в это слово вкладывал всю модель мира и жизни: женщина, дом, семья, мироустройство, моя уверенность, покой, сила, интерес, отправная точка. Когда я терял это, то терял не только женщину, а ощущение пространства. Не понимал, что делать и как жить:

 
Я тоже лежу лицом к стене с открытыми глазами.
Лежу. Гляжу. И, кажется, еще дышу.
Слушаю, как ты плачешь. И вода эта точит камень,
И я поднимаюсь, иду и к тебе подхожу.
 
 
Здравствуй, давай все начнем сначала. Правда.
Я не полезу на стену, я сяду у ног твоих,
А ты скажи мне опять, что он тесен для семи миллиардов
Этот маленький мир, годный лишь для нас двоих!
 

Мозг обладает гениальным адаптационным механизмом. Ты вгоняешь себя в одиночество, тебе кажется, что все рушится и теряет смысл. Или происходят какие-то катаклизмы – но именно они и открывают неожиданные ресурсы. Я обнаружил себя уже двигающимся куда-то. Спасало меня то, что рядом были родные люди, которые меня любили.

В любви есть главный смысл – она дает силы и новые смыслы. Я пытаюсь ее понять, но надо еще много сделать, чтобы ее узнать. Любовь – это когда хорошо тем, кого ты любишь. Станиславского спрашивали, как играть любовь на сцене. Но не раздувать же ноздри, не дышать же грудью на грани обморока, не краснеть же и бледнеть попеременно… Он отвечал, что «любовь – это желание касаться». Гениально и просто. Когда человек хочет дотронуться – в этом есть чувство. Разведчиков или дипломатов учат, как по жестам и взгляду понять, о чем думает человек. Я же сейчас говорю, как полный неуч, который не знает этой «азбуки», но у которого есть интуиция и подключенность к жизни.

Любовь – это сверхспособность. Когда человек вдруг обнаруживает себя идущим по потолку. Один раз я остановил самолет на взлетной полосе. Я сказал, что мне нужно выйти, что разговариваю с девушкой, в которую страшно влюблен. Я могу ее потерять и что не могу лететь, в чем убедил стюардессу, командира корабля, пассажиров и диспетчерскую службу.

Ключевое слово во всем этом – на время. Кроме абсолютной любви, говоря о ремесле, актерская профессия – это способность на время перевоплощаться в другого человека. Попытка понять логику, перенять его физические и психологические особенности, принять на себя обстоятельства, в которых существует этот отдельно взятый персонаж. До того, как ты вышел на сцену и после того, как ты вышел со сцены – ты проживаешь собственную жизнь. Ничью, никакую другую, только свою жизнь. Ты можешь примерить на себя чужие походку или жесты, но на время. Часто говорят, как страшно с вами общаться после того, как вы сыграли такого негодяя или маньяка! В таком случае со мной нужно стремиться немедленно заключить брак, если я сыграл прекрасного семьянина.

Возможность прожить разные жизни и состояния, которые даже близко не могут выпасть на одну человеческую жизнь – в этом чудо актерской профессии. Пройти через обстоятельства, которые диктует тебе драматургия автора. На сцене – это я плюс персонаж. И в этот момент хорошо, когда у тебя есть свои драматические, абсурдные или радостные переживания, которые ты можешь достать из своего прошлого опыта. Взять все эти обстоятельства, перемолоть и пропустить их через себя. Вводя в сон, анестезиолог рассчитывает дозу на ваш вес. Допустим, он сразу вводит вас в глубокую фазу сна, минуя короткую. Заводит вас туда. И есть препарат, которым можно вывести вас из этого состояния. Обратно наружу, в действие, в жизнь. Точно так же, посредством мозга, у которого есть фантастический механизм самосохранения, актер мгновенно вводит эту дозу – химически, психически и физически перевоплощается в другого человека. А когда выходишь со сцены, мозг дает сигнал, и ты мгновенно отторгаешь этот состав, в котором находился на сцене.

Я губка, которая продолжает впитывать. Губка, которой все интересно, и отторгает то, что не нужно. Чем дольше ты сохраняешь эту способность впитывать и отдавать, тем лучше и качественнее губка. Хорошая мочалка долго сохраняет свои свойства взмыливать и воздействовать. Помню, как мы с папой ходили в детстве в баню. Там в предбаннике на полу в огромных количествах валялись мочалки дурного советского качества… К чему я сейчас это вспомнил? Да просто так!

Есть мнение, что Россия как сверхдержава умерла бы, если бы не революция и не обновление изнутри. В МХАТе идет спектакль «Светлый путь». Такая утопия, где я играю Владимира Ильича Ленина не в абсолютной внешней подлинности, но его некую собирательную суть: с его страхами, слабостью, агрессией, одержимостью. Я читал много воспоминаний о том времени, как он вел себя, как говорил, каким был в быту. Революцию можно трактовать как переломный момент, которая изменила судьбу страны, и она пошла по другому пути.

Талант дается не в награду за усилия, а заложен природой на генном уровне. На переходе из юности в молодость я увлекался философией Камю с его экзистенциальными идеями. Он делил мир на обычных людей и гениев, коих немного. Когда я понял, что не отношусь к этой немногочисленной группе – мое глубочайшее разочарование было сравнимо с «рогами троллейбуса», которые ограничивают свободу. История Моцарта и Сальери – она на века. Есть Сальери, который кропотливо с утра до ночи служил музыке. Наносил знаки на нотный стан, следуя законам музыкальной грамоты. А есть Моцарт, у которого был «священный дар», он сочинял музыку никому неведомым образом. Ему только понятным усилием души. Слышал эту музыку и, нарушая все законы, выпив кувшин вина или слушая пьяного скрипача на улице, – рождал шедевры. Он не держался, не лелеял это как хрустальное чудо в руках, боясь разбить или навсегда потерять. Он мог разбить его и тут же создать намного более удивительное музыкальное творение. Это и есть гений. Крепкий и усидчивый зад не гарантирует успех и прозрение. Это другая субстанция.

Испытывая сильные чувства в моменте, ты приближаешься к вере. В семье было не принято говорить о Боге. Когда я думаю об этом, мне кажется, что какая-то сила есть. Это нечто, что выше разума, понимания, суеты.

 
И вот там, красивая, недооцененная,
Мудрая в мире, с собой, обстановкой отчасти,
Вспомни, как каждое, каждое утро
Я говорил тебе, что ты – мое счастье.
Не знал, кого благодарить за это,
Пытался поверить в Бога.
И уже, кажется, верил.
Потому что не может быть столько света
В глазах женщины с душой зверя.
 

Русский язык дает мне свободу. В нем я все время открываю что-то новое. Ни в одном другом языке нет такой противоречивости, и потому, такой образности и силы высказывания. Одно только выражение «да нет» – выдающаяся фигура речи, которой мы пользуемся в обиходе как пятикопеечной монетой. А на самом деле, в ней заложен конфликт и противостояние. Этот парадокс (противоречие) есть и в русской душе. Ну, да ладно.

Ни в одном другом городе мира у меня нет таких воспоминаний, какие связаны с Москвой. Когда я «улетаю» в детство, то вспоминаю дом, где мы росли с братом Вадиком, пошли первый раз в школу, гуляли с родителями. Мы снимали на лето дачу в Подмосковье, точнее, второй этаж – на первый у родителей не было денег. Комната метров пятнадцать, с квадратной колонной посередине – она же неработающая печка у привилегированных соседей снизу. Когда они топили, нам доставалось немножко тепла. А если нет, грелись электрическим камином с нарисованным пламенем. Окно, две кровати, маленькая кухня, веранда метров восемь – там стояла кровать родителей и стол, где мы ели. И в этом счастливейшем пространстве происходило все познавание жизни. Там я украл сливу и крыжовник у соседей, ужалился крапивой, первый раз влюбился и плакал, когда не забил гол. Мама готовила нам вкусный борщ, а по вечерам намазывала на белый хлеб черносмородиновое варенье. Когда шли папины постановки – мы включали приемник с тремя кнопками, и мир замирал. Такая была тишина и внимание к тому, что звучало из этого приемника. Такое уважение было у отца к делу и к любому акту творчества. Не важно своего или чужого.

Это детство, дом, это крошечное пространство, я помню насквозь по миллиметрам. Больше, чем весь мир вокруг, потому что в нем была вся жизнь. Папа с арбузами, которые он таранил откуда-то, чтобы нас порадовать. Эти сгоревшие венгерские чайники со свистком, которые мама не слышала. Этот свисток сигналил сначала тихо, потом надрывался, пыхтел, сходил с ума, и когда вода выкипала, то превращался в жалкую кастрюлю. А в это время мама, которая находилась в соседней комнате, куда-то улетала, слушала музыку или читала. Или что-то писала сама. Красивая, сильная, молодая мама, которая всегда нам говорила – «тем же движением, когда идете наверх, захватите с собой посуду или еду». Ей просто не хватало «рук», чтобы обслужить это «царство мужчин», как она называла нас. Мы жили на втором этаже, а кран с водой был на улице в 50-ти метрах от дома. И эта фраза «тем же движением», как я сейчас понимаю, во многом воспитала меня. Я стараюсь всегда найти оптимальный путь решения любой задачи. Чем дальше, тем больше я вспоминаю эти моменты. А тогда все только начиналось. Все было впереди. Родители не должны были стареть, но мы не задумывались об этом.

Над кроватью у мамы были приклеены вырезки из журналов «Новый Мир», «Огонек» и др., где печатались большие писатели. Она вырезала оттуда какие-то фразы, высказывания писателей, находила им место на этой стене. И они множились, меняя друг друга. «И вечный бой, покой нам только снится», – с этой фразой я часто просыпаюсь, когда будильник взрывает мне мозг. Встаю и начинаю двигаться.

P.S. Однажды подумаешь о чем-то: о том, о сем, обо всем. И столько всего уже надумано, что можно на килограммы это взвешивать.

Игорь Верник

ИМХО. Гектор: «Главное делать то, что умеешь и приносить людям пользу»

* Советы начинающим писателям. О славе без судьбы и важности преодоления препятствий. О моментах счастья и как избавиться от эгоизма. Минимализм в заповедях и фразы, которые помогают выживать. Давайте все упрощать.

Важно быть на своем месте. Работа стала жизнью и это здорово, не у всех есть такая возможность. Я не думаю, что большое счастье работать в «Лукойле» или официантом в каком-нибудь кафе. Хотя многое зависит от отношения, внутренней установки. Кто-то недоволен своей работой, им кажется, что мама с папой родили их для более важных вещей, это менталитет с советских времен.

Главное делать то, что умеешь и приносить людям пользу. Я принимаю все, что происходит именно так, как оно происходит. Не стоит задаваться вопросами и узнавать, зачем мы созданы, почему и что будет дальше. И так есть, чем заняться, если ты не теолог или священник. И смерти я не боюсь.

Жизнь – это когда мы счастливы. Есть отличная притча, когда странник забрел в одну глухую деревню, попал на кладбище и увидел, что на могилах у всех сроки жизни крайне малы. Он испугался и уже думал бежать оттуда и вдруг встретил старушку, которая его остановила и спросила, куда он бежит. «Бегу из вашей деревни, от вас подальше, вы убиваете своих детей, я видел годы жизни на плитах» – ответил странник. На что старушка сказала: «Это годы жизни, когда они были счастливы. Человек живет только тогда, когда он счастлив».

Бытовые моменты – тоже счастье. Я писатель, люблю наблюдать за людьми, собирать истории из жизни. Смерть – это, когда ты сидишь на облаке, болтаешь ногами, тебе вручают коктейль с нектаром, а ангелы показывают самый главный в твоей жизни фильм – про тебя! Это может быть серьезный фильм, сериал или короткометражки со схожим сюжетом как моменты счастья. Вот ты совсем малюткой наблюдаешь, как в люльку к тебе склонились все твои любимые родственники, тебе дарят первые подарки, ты поймал первую рыбу или едешь на велосипеде. Это радость первых заработанных денег, когда ты даришь маме первый подарок и понимаешь, что можешь быть счастливым, когда кого-то радуешь. Счастье, когда любят тебя, а еще больше, если любишь ты. Потом микс из стран, городов, влюбленностей, свадеб, рождения ребенка. Счастливый, наблюдаешь, как он растет и сам без чьей-либо помощи уже едет на велосипеде, как и ты когда-то. Это все войдет в тот самый фильм, который тебе будут показывать ангелы. Потом еще много-много моментов: ты скачешь на лайках в сторону заката на Северном полюсе. У тебя рождаются внучки, в конце фильма еще много планов, и вот ты видишь себя уже совсем стареньким, и вся твоя семья в сборе, ты сидишь в кресле, укрывшись панамой, почти все время спишь и очень счастлив.

Человек избавляется от эгоизма с рождением ребенка. На планете Земля появляется человек, который важнее тебя, такого красивого и самодостаточного, с собственным мирком вокруг. Не задумываясь, ради него ты готов отдать жизнь. Это твоя «ахиллесова пята» и невероятная любовь. Никто нас так бескорыстно не любит, как наши родители. Огромное счастье, когда в твоей жизни появляется спутница, к которой ты можешь относиться так же.

Из героев мне симпатизирует мужественный Гектор. Храбрейший, лучший вождь, главный троянский герой и мой любимый трагический персонаж. Он любит свой народ, у него дети и прекрасная жена, меньше всего на свете он хочет воевать, но он сознательно идет на нелепую смерть. Самый пронзительный момент, когда Гектор выходит на бой с Ахиллом, всем очевидно, что его убьют – это невероятный героизм. Он идет на явную смерть под гнетом обстоятельств, которые ты изменить не в силах.

Самый сложный жанр – трагикомедия. Всего за два часа тебе нужно успеть несколько раз ввести человека в состояние смеха, потом грусти, а затем снова смеха. И так несколько раз, это невероятно сложно.

Существует теория, что у каждого человека есть одна история. Мы можем ее рассказать и в этом смысле мы все писатели. А вот дальше нужен талант, дар, предназначение, больше дисциплины. Быть организованным, вставать в 7 утра, много работать, отключая все телефоны до 12 дня, а потом уже куда-то выходить – такой совет я бы дал сам себе как писателю. Но утренние и вечерние эфиры не всегда позволяют это реализовывать.

Жизнь будет полноценной, когда ты ставишь перед собой непростые цели. Ты чего-то достигаешь, устроился на работу, заработал миллион, построил дом – и моментально начинается пустота. Тебе в срочном порядке нужно формулировать новую задачу. Поэтому процесс недостижимого всегда невероятно привлекателен и наиболее продуктивен. Я хочу, чтобы мои книги переводили на все языки мира. Казалось бы, зачем жителям Кении читать мою книгу? Но все равно, цель хорошая и симпатичная.

«Слава без судьбы» – это очень важная фраза. Я ее запомнил от Сергея Соловьева, она характеризует многих людей, чьи имена на слуху: они в таблоидах, о них делают передачи, но это люди без судьбы. Эта слава ненастоящая. Судьба не может быть легкой, она должна быть с трудностями, с преодолениями. Есть счастливые люди, которые даже после всех дрязг и трудностей сохранили любовь к жизни и окружающим.

Люди говорят об эмиграции, когда устают от чиновников и безнадежности. Отсюда все эти протесты. Я живу в Москве, но не имею морального права идти куда-то возмущаться. Хотя все мои друзья пытаются отстаивать свободу. Я бы не хотел, чтобы по главной улице Риги шли русские люди и говорили о том, что надо свергнуть моего президента.

Моя Москва – она рижская, размером с Садовое кольцо. Мой мир в хорошем смысле «ограничен»: тут работа, театры, куда я хожу, вокзалы, откуда я уезжаю и приезжаю. В Латвии жить намного комфортнее. Эко-страна и море, но скучно, и нет такой концентрации интереснейших людей.

Есть две простые мантры, которые мы повторяем, когда нам плохо. «Все будет хорошо!» – это первая мантра. Так мы себя успокаиваем, хотя совершенно непонятно, с чего мы решили, что все будет хорошо. Вторая мантра еще более глупая: «Все, что ни случается – к лучшему!» Допустим, ты болезненно расстался с человеком, проходит время – ты встречаешь новую любовь. Но кто тебе сказал, что та жизнь была бы хуже? Физически проверить никак невозможно, но эти фразы действительно помогают нам выживать. Я предпочитаю думать, что все уже хорошо! Глаголы в будущем времени зачастую носят предательский характер, лучше говорить все в настоящем.

По одной из теорий, ад – это совесть. Мы все растворимся в едином пространстве. Но прежде будет несколько мгновений, когда тебе покажут все твои преступления, когда ты был неправ или предавал, тебе станет невероятно стыдно. Стыд – это самая большая боль, которую ты когда-либо сможешь испытать. Наша душа – это самое чистое, что может быть. И вдруг эта душа заплывает жиром и постулатами, которые тебе внушил социум. В какой-то момент весь этот нарост сойдет, и ты снова станешь нежнейшим существом. Ты вспомнишь, как ты жил – и это самое больное, что могло с тобой когда-либо произойти.

Есть три правила, если понимаешь, что поступил несправедливо. Во-первых, осознать самому, что ты был неправ. Во-вторых, попросить прощения. В-третьих, спросить, как ты можешь исправиться.

Приходит момент, когда нет законов и правил. Важно и допустимо ответить человеку так, как ты считаешь, исходя из конкретной ситуации. И тут же его наказать.

Давайте все упрощать, я за минимализм в заповедях. Существует одна единая универсальная заповедь для всех религий. Она звучит очень просто: «Не делай другому того, что не хочешь, чтобы сделали тебе».

Главная легенда про Прометея может быть связана с какой-то идеологией. Прометей очень любил людей, а Зевс почему-то на нас обиделся и посчитал, что мы никчемные. Он решил от нас избавиться и забрал огонь. А Прометей сделал следующее: «лишил людей дара предвидения и вселил в них слепые надежды», а заодно вернул им огонь. И был он прикован к скале, обреченный на вечные муки, орел клевал ему печень. Вот у человека и сохранились атавизмы от того дара предвидения, например, когда мы знаем, кто нам звонит.

P.S. Москва – чудовищный город для старения. Пообщаюсь какое-то время и поеду в теплые места, на Средиземное море. Есть девушки, про которых не снимают фильмы, на них не женятся. Зато им посвящают стихи и песни. А снимают кино о героинях. Меня всегда вдохновляли писатели и сценаристы Тонино Гуэрра и Реваз Габриадзе.

Алекс Дубас