Текст книги "Хранители 2"

* * *

Наш автомобиль свернул к больнице, когда за окнами уже совсем стемнело. Из-за многочисленных пробок на Киевском шоссе дорога отняла у нас больше времени, чем мы предполагали. Митя протянул джип к широкому крыльцу и заглушил мотор. Я обернулся к задним сиденьям: проспавшая всю дорогу, Кира тут же проснулась и крепче прижала все еще спящую Иришу к груди.

– Сейчас вас Андрей проводит к доктору, и там вы подождете Ирину маму, – обозначил я для Киры ее обязанности.

– Хорошо. – Кира кивнула головой и накинула на девочку свою дубленку.

Я мигом выскочил из машины и, обогнув ее, подошел, открыл заднюю дверь, чтобы помочь выбраться Кире с ребенком. Кира осторожно спустила ноги и спрыгнула. Я подхватил их обоих, боясь, что они могут завалиться.

– Спасибо, – тихо поблагодарила за помощь Кира и чуть неловко зашагала к крыльцу, где ее поджидал Андрей. Я быстро стянул с себя пальто и догнал, накинул ей на плечи. На улице было очень холодно, снег под ногами сильно скрипел. Я провожал их взглядом, пока они втроем не скрылись за дверью, а затем вернулся к машине и сел на заднее сиденье, где еще недавно сидела Кира.

Женщина от холода очнулась и теперь в недоумении осматривалась. Я попросил Диму включить в салоне автомобиля свет и оставить меня наедине с потерпевшей. Митя послушно вылез, и мои глаза метнулись к изувеченному лицу женщины.

– Вы, Ирина мама? – спросил я, конечно, мне было известно, что это так, просто своим вопросом я пытался заставить женщину вспомнить недавние события.

– Да, – голос женщины дрогнул, – что с ней?

Ее глаза округлились, и я услышал, как взволнованно загремело в ее груди сердце.

– С Ириной все хорошо, мы подоспели вовремя. В данную минуту ее, наверное, осматривает врач, так что вам не о чем беспокоится, – заверил я женщину.

– Не о чем! – возмутилась женщина, – Вы считаете то, что с нами случилось это нормально, да я больше никогда в жизни не смогу заставить себя даже в деревню зайти, ни то, что в свой дом.

– Я с вами полностью согласен. Именно об этом я и хотел с вами поговорить, – немного растянуто протянул я, собираясь с духом: сейчас мне предстояло сообщить женщине, малоприятную новость, – В дом, вам, возвращаться не придется – он сгорел, и все, что было в нем тоже. Так что предупрежу вас заранее, если вы попытаетесь кому-нибудь рассказать, что с вами сегодня произошло то, никто не поверит. И для вашего спокойствия лучше все забыть.

Женщина с минуту смотрела на меня, а в следующую минуту из ее глаз потекли слезы, и она отвернулась к окну.

– Что мне теперь делать? – тихо спросила она, не думаю что у меня, этот вопрос был больше риторическим. – Этот дом все, что было у меня. У нас с Ириной никого нет.

– Как вас зовут? – вдруг спросил я ее.

– Виктория, – тихо всхлипнула женщина.

– У вас очень сильное имя Виктория, не сомневаюсь, что вы сможете со всем справиться, и я вам кое в чем помогу. – Я достал из заднего кармана портмоне и извлек из него пластиковую карту. На ней лежало два с половиной миллиона рублей, в принципе солидная сумма для одних и незначительная для моей семьи. «Ничего, – мысленно усмехнулся я, – кто-нибудь не купит себе на праздник новый автомобиль, зато эта маленькая семья не умрет от холода!». Я протянул Виктории свою карточку и продиктовал секретный код.

– Этих денег вам хватит на долгое время, и я уверен, что вы сумеете распорядиться ими с толком. – Глаза женщины удивленно округлились, но она и не думала забирать из моих рук карту. – Прошу вас Виктория забудьте о гордости, подумайте о дочери, ей эти деньги нужнее. Представьте это как компенсацию за ущерб, причиненный, нашей организацией, и если вам будет легче принять нашу помощь, то я скажу вам искренне – ваш дом пришлось сжечь, чтобы избавиться от улик. Вы прекрасно понимаете то, что случилось с вами не должно предаться огласки.

– Хорошо, – кивнула головой Виктория и чуть дрогнувшим голосом спросила: – Но я могу быть уверена, что это чудовище больше не причинит нам вреда?

– Это чудовище, точно уже не причинит вам вреда, – уклончиво ответил я. Ведь я не мог быть уверен на сто процентов в том, что другие «темные» не причинят этой семье вреда, хотя очень надеялся, что их больше никогда не постигнет эта участь, но в нашей жизни никогда нельзя ни на что надеяться – и молнии иногда ударяют в одно место дважды.

– Спасибо, – поблагодарила меня Виктория и наконец-таки взяла из моих рук карточку. – Теперь я хотела бы увидеть свою дочь.

– Пойдемте, я провожу вас к доктору, – предложил я и выскочил из машины.

Виктория неуверенно выбралась из автомобиля. Было видно, что ходьба причиняет ей сильную боль, но она мужественно скрывала это. Я предложил ей опереться о мой локоть, и мы под руку зашагали к крыльцу. Войдя внутрь, женщина немного вздрогнула, несмотря на теплое одеяло, которое укрывало ее плечи, мороз успел пробрать ее до костей. Внизу мы встретили Андрея, и он объяснил, где нам можно найти доктора и Ирину.

Мы поднялись на второй этаж на лифте и неторопливо зашагали по коридору. Впереди на узкой кушетке сидела девочка, рядом с ней стояла Кира и высокий крупного телосложения мужчина. Они о чем-то болтали с девочкой и тихо смеялись. Вдруг девочка повернула голову и увидела нас.

– Мама, – громко закричала девочка, соскочила с кушетки и бросилась навстречу к Виктории.

Мне пришлось слегка отстраниться, чтобы ураган в юбке не сшиб меня с ног. Девочка врезалась в мамин живот и громко зарыдала. Виктория присела на корточки обняла свою маленькую дочку и тоже заплакала. Мои глаза метнулись к Кире, наши взгляды встретились, у нее на глазах уже наворачивались слезы, и она поспешно отвела от меня их, наверное, не хотела, чтобы я видел ее слезы.

Я неторопливо зашагал к доктору, он протянул мне руку и представился:

– Игорь Сиров!

– Очень приятно. Думаю, мне нет смысла представляться? – спросил я, и доктор, усмехнувшись, закивал головой. – Игорь, я оставляю на ваше попечение Викторию и Ирину, как только им станет легче, и они пожелают покинуть вашу больницу, вы их отпустите. И предупреждаю – никаких допросов и никаких лишних обследований, – мой голос звучал немного угрожающе, мне было прекрасно известно, до чего может довести обычное любопытство.

– Все предельно ясно, – ничуть не обидевшись, согласился со мной доктор и мягко мне улыбнулся.

– Спасибо поблагодарил я его еще раз, пожал руку и, развернувшись на каблуках, зашагал к выходу.

Кира ждала меня у выхода, пока я разговаривал с доктором, она успела попрощаться с девочкой и ее матерью.

– Пойдем, – окликнул я ее, проходя мимо: Кира продолжала наблюдать за девочкой.

– Надеюсь, что с ними все будет хорошо, – тихо предположила Кира и с надеждой посмотрела на меня, как будто бы я мог знать это наверняка. Я пожал плечами.

– Мне тоже хочется в это верить. Пусть у них все будет хорошо.

Внизу у выхода Кира скинула с себя мое пальто и протянула мне, а сама быстро надела на себя свою дубленку, которую все это время держала в своих руках.

– Куда мы теперь? – полюбопытствовала Кира.

– Сначала где-нибудь покушаем, а потом поедем домой.

– Хорошая идея, – согласилась со мной Кира, открыла дверь и шагнула на холод…

Обратно домой мы снова ехали обычным составом: Кира, как и раньше, предпочитала компанию своего друга и брата. И меня это немного угнетало, и чтобы как-то отвлечься, я взял в руку папку с документами, стал ее внимательно изучать. Нам не удалось поймать двух других вампиров, о которых говорила Кира. Так что нахальные, открытые нападения вскоре снова возобновятся, чтобы как-то это предотвратить, нужно было разобраться по каким причинам пал выбор мест нападения и по каким критериям «темные» выбирают свои жертв.

Выходила совершенная нелепица, убитые были разных возрастов и противоположных полов, привязаться к какой-нибудь индивидуальности оказалось сложно. И лишь дома в диспетчерском центре мне удалось все выяснить. На огромной карте я маркером пометил все предполагаемые убийства. Их было всего двенадцать вместе со стариком, которого нам не удалось сегодня спасти. Но почему-то я был уверен, что старик не входил в их планы, а значит, если я правильно понял замысел «темных», то предполагалось еще два убийства.

На карте маркерами вырисовывалась незаконченная славянская руна – Чернобог – одна прямая линия внизу расходилась на три другие. Эта руна была точной противоположностью руне – Мир и даже выглядела также, только была перевернута, она представляла силы стремящие погрузить мир в хаос. Это предположение меня сильно встревожило, не знаю, чего именно добивались темные силы, но мне хотелось все это остановить.

Я позвонил отцу, не смотря на то, что время уже перевалило за полночь, и потребовал, чтобы он собрал всех старейшин в своем кабинете как можно скорее…

– Надеюсь, что у тебя есть веское объяснение, почему ты поднял нас среди ночи! – немного раздраженно процедил Игорь – супруг моей тетки. Теперь он занимал место Ставра, честно признаться, предыдущий состав старейшин мне нравился куда больше.

– Ты удивишься, но это так! – огрызнулся я и повесил за отцовской спиной на стену карту Российской Федерации.

Отец поднялся из своего кресла и отошел в центр кабинета, чтобы ему было удобнее рассматривать карту. Его глаза сузились, а на лбу прорисовывалась глубокая морщина. И не мудрено, отец в своей глубокой юности видел подобные руны не единожды, да и сам делал подобные обереги в детстве, пару из них ему удалось сохранить.

– Вампиры нападают на людей по определенной схеме. И теперь она стала для нас яснее, – подытожил я свое предположение и маркером соединил все точки. – Всем известно, что обозначает эта руна, так что я не стану углубляться в историю. И собрал я здесь, вас, для того, чтобы мы вместе выяснили с какой целью «темные» устроили этот кровавый спектакль, и что случится, если они доведут его до конца.

В кабинете повисла немая тишина, мой слух улавливал лишь биение сердец и дыхание всех присутствующих. Отец отвернулся от карты и прошелся по кабинету, затем посмотрел на меня: губы его были сжаты в тонкую упрямую линию, а руки скрещены за спиной.

– Ничего не случится, – уверенно заявил он. – Ни припоминаю, чтобы что-либо подобное случалось раньше: вампиры и оборотни стараются скрывать свое существование от внешнего мира. И эта резня, как я предполагаю, сугубо устроена именно для нас.

– Ты думаешь, они устраивают для нас ловушку? – обратился к отцу Тимур.

– Что-то в этом роде, – кивнул головой отец, – но это не дьявольский ритуал и даже не жертвоприношение.

Я слушал их разговор, и разные предположения кружились в моей голове, мне казалось, что в действиях «темных» нет никакого смысла – просто они потешаются над нами.

– Константин, – окликнул отца Павел, – в результате прошедших событий наши патрульные группы уменьшились и обследуют большие территории. А из-за участившихся убийств мы практически перестали патрулировать Москву.

– Одно из предполагаемых убийств должно случиться в самой Москве, – встревожено воскликнул я. В моей голове почему-то появился образ Киры, словно весь белый свет сошелся на этой хрупкой девушке клином. Почему-то я был уверен в том, что именно она и есть одна из предполагаемых жертв.

– В чем дело, Кирилл? – окликнул меня отец и подозрительно сощурил глаза.

– Все в порядке, – соврал я, – У меня появилось предложение. Надо собрать еще одну опергруппу, чтобы она занималась именно розыском наших маньяков. Кира поможет составить автопортреты.

– Хорошая идея! – похвалил меня отец: ему уже было известно о загадочной способности видеть прошлое. Вернувшись из командировки, я представил ему доклад о проделанной работе. – К утру найду тебе художника.

Глаза отца пробежались по лицам шести старейшин и остановились на Игоре.

– Игорь, – обратился отец к своему деверю, – тебе придется заняться организацией опергруппы, отбери пару десятков лучших хранителей и немедленно начинай патрулировать город.

– А я со своей группой отправлюсь к другому предполагаемому месту преступления, – заявил я, определив для всех свою задачу, прежде чем отец предложит свой вариант.

– Ничего не имею против, – не совсем искренне признался отец.

Думаю, что он уже жалел о том, что предложил мне заниматься этим запутанным делом. Не мог согласиться с его душевным состоянием. Не займись я этим делом, то и в жизни не догадался, что Кире угрожает какая-то опасность. Теперь же я собирался, как можно скорее, убраться из Москвы и увезти с собой Киру.

Мне безумно захотелось увидеть ее и немедленно. Я боялся, что с ней в мое отсутствие может что-то случится. Не обращая на начавшийся разговор между Андроном и Богданом, я мигом выскочил из кабинета. Сердце бешено гремело в груди, пока я ехал до тринадцатого этажа. Я с нетерпением смотрел на серые двери лифта и ждал, когда они откроются и, наконец, выпустят меня из железной коробки, которая стала невыносимо душной.

Опомнился я лишь у двери и с трудом заставил себя убрать зависший кулак в воздухе: часы на руке показывали половину второго ночи. Кира, наверное, давно спит и видит десятый сон. Мое появление для нее будет как снег на голову. Я даже не смогу ей толком объяснить, почему пришел посреди ночи: поделиться с ней своими предположениями я не мог, не хотел ее пугать.

Я опустил руку и прислонился головой к Кириной двери, а затем и вовсе прислонился ухом. Когда же до меня донеслось ее тихое дыхание, я смог вздохнуть свободной грудью. Кира спала, и сейчас с ней все было хорошо. Опершись спиной о дверь, я сполз до пола и уселся на корточки.

* * *

– Блин! Черт!

Непонятные крики и приглушенный грохот разбудил меня. Я открыл глаза и сначала не понял, где я нахожусь! Перед глазами оказалось огромное коридорное окно, смотревшее на меня чернотой ночи. Иногда такое бывало зимой, что, проснувшись, не поймешь, то ли утро, то ли еще ночь. Я взглянул на часы: половина седьмого.

За дверью снова загремело, и я подорвался, прошмыгнул к лифту. Не хватало, чтобы Кира меня застала в такую рань у своей двери, чтобы она обо мне подумала?

Вернувшись в свою квартиру, я быстренько принял холодный душ и сменил одежду. И только стоило мне выйти за порог, как в нагрудном кармане рубашки зазвонил мобильный телефон.

– Алло! – поднес я телефон к уху.

– Не разбудил? – осведомился отец без особого сочувствия.

– Нет, – хмыкнул я, закрыл дверь в квартиру и зашагал по коридору к лифту.

– Кирилл, я художника уже отправил к Кире.

– Даже позавтракать человеку не дал, – с укором пробурчал я в ответ.

Не думал, что отец так быстро все организует. Ведь я еще надеялся успеть позавтракать, но теперь это случиться не скоро, так как я очень желал присутствовать при составлении портретов маньяков. Я мигом спустился по лестнице до тринадцатого этажа и к своему облегчению столкнулся с художником в коридоре.

– Привет, Мартын! – поздоровался я с праправнуком Петра, немного удивляюсь, что именно он оказался художником. Мартын был полукровкой, как и большая часть семьи и совсем еще юным.

– Здравствуй, Кирилл, – немного взволнованно откликнулся парень на мое приветствие, наверное, не ожидал, что я буду присутствовать при составлении фоторобота вампира. Он неуклюже откинул с лица свою длинную выкрашенную в непонятный цвет челку и повернулся к двери Киры.

Я неторопливо следовал за ним, догадываясь, о чем он думает, но меня это абсолютно не смущало – я не собирался объяснять ему зачем пришел. Пусть думает, что хочет. Мне и самому не совсем было ясно мое желание присутствовать при составлении портретов вампиров. Ведь, в конце концов, через час или два результаты его художеств оказались бы на моем рабочем столе в диспетчерском центре…

По-прежнему в моей душе продолжалось борьба: разумом я старался вычеркнуть из своей жизни Киру, прекрасно понимая, что мои мечты воздушны и недостижимы. И с каждым днем они лишь таяли и таяли. Кира продолжала меня игнорировать, и в ее глазах я видел лишь одно раздражение и разочарование. Мне было очень тяжело выносить ее отрешенность и ненависть, тем боле, что мне так и не удалось понять, чем вызваны все эти чувства.

Пусть во мне текла кровь богов, но во мне и оставалась человеческая частица, и все чувства и страхи, обуреваемые меня, были такими же, как и у обычного мужчины. Свое признание, свои чувства мне приходилось скрывать от Киры, не только потому, что сейчас она переживала тяжелый момент в своей жизни, но и потому, что я боялся быть отвергнутым. И именно этот страх вместе с разумом боролись во мне за то, чтобы я оставил Киру и прекратил надеяться на ответные чувства.

Но во мне жили ни только страхи, во мне жили: желания, восторг, гордость, любовь, страсть, ревность. И стоило мне лишь увидеть Киру, как все это затмевало и так воспаленный разум: страхи уходили на задний план, оставалась только жажда: жажда обладать этой прекрасной и неземной девушкой; жажда касаться ее нежной, блестящей кожи; слушать ее обворожительный, бархатный голос. Я жаждал Киру как никого и никогда на земле – я хотел и мечтал, чтобы она принадлежала мне одному и никому больше…

И даже сейчас, когда она открыла перед нами дверь и, чуть напугано посмотрев на меня, шагнула назад в комнату, мне с трудом удалось себя сдержать и не накинуться на нее, точно обезумевший тигр, почуявший запах течки. Я выдавил из себя вымученную улыбку и затаил дыхание, чтобы не чувствовать запах ее пленительного и желанного тела, который порой сводил меня с ума.

– Проходите, – немного вяло пригласила Кира нас в квартиру.

Мартын вразвалочку зашел внутрь и тут же плюхнулся в кресло, ловко выдернул из своей узкой папки бумагу и положил ее сверху. Затем он не менее ловко выдернул из-за уха карандаш и опустил руки на белый лист бумаги. Удивительно, что я не обратил на это никакого внимания. Длинные, светлые немного неопрятные волосы парня свисали до талии, и при огромном желании под ними можно было спрятать целый мольберт. Да и вообще парень выглядел не совсем опрятно: потертые, рваные джинсы; длинная, растянутая футболка непонятного оттенка охры; большие и огромные бутсы. Видима я начинал отставать от моды, так как абсолютно не понимал молодежь – похожую больше на бомжей…

Раньше никогда не обращал своего внимания на то, как кто-то одевался особенно мужчины, но после встречи с Кирой стал более наблюдательным, наверное, причиной этому стала моя ревность. В каждом «столбе» я видел соперника, и, хотя моя ревность постепенно стала утихать из-за отсутствия интереса у Киры к другому полу, но моя наблюдательность никуда не делась. В этом имелся свой плюс: по одежде человека и по тому, как он выглядит, можно многое сказать о его характере.

Кира села на кровать, ее глаза беспорядочно метались то ко мне, то к художнику. Я толкнул дверь за собой и посмотрел на художника: Мартын небрежно откинул свои волосы от лица и немного вальяжно расселся в кресле. Своей непринужденной позой он показывал, что готов приступить к работе. И все же, как бы он не кичился и не старался показать свою безмятежность – слух семаргла не обмануть: сердце парня билось немного быстрее обычного, правда, не так быстро как у Киры.

Видимо и Кира и художник были немного взволнованы. Причина одного возбуждения мне была понятно – Мартыну впервые приходилось составлять авто-робот: подобного в нашей практике не было, и, поэтому художник волновался, получится ли у него или нет. А вот причина взволнованности Киры для меня оставалось загадкой…

Я долго смотрел на Киру пытаясь разгадать эту загадку или хотя бы найти предположение. Кира уже дважды посмотрела на меня, и наверно мое пристальное внимание ее нервировало, так как ее пульс стал еще быстрее. Я виновато отвел взгляд, после того как она в третий раз опалила меня раздраженным взглядом, и с трудом подавил улыбку. Если бы не ее убийственные глаза, то я бы любовался ее лицом вечность.

– Ну, так что? – окликнул Киру Мартын и предложил: – Давайте начинать!

– Давайте, – согласился я, в места Киры, и украдкой посмотрел на ее лицо: алые губы сердито сжались, а на лбу прочертилась морщинка, и тонкие брови стали похожи на две серебреные стрелы.

– Начнем с овала лица, волос, носа, а потом и все остальное, – пояснил Мартын, что для начала требуется от Киры. – Попробуй описать как можно конкретнее все детали, которые тебе удалось запомнить.

– Хорошо, – тихо буркнула Кира и на миг прикрыла глаза.

Не знаю, о чем она вспомнила, и, что ей привиделось в данный момент, но краска с лица отхлынула – Кира вмиг вся побледнела, а только что успокоившееся сердцебиение снова участилось. Кира сглотнула слюну и чуть охрипшим голосом зашептала:

– У первого вампира лицо немного угловатое, а у второго квадратное, даже больше прямоугольное.

– Нет, Кира, давай по очереди. Сначала нарисуем одного, а затем другого, – ехидно усмехнулся Мартын, покачивая головой. Его забавляло, что Кира легкомысленна и наверняка он подумал, что она глупая дурочка.

От этой мысли во мне вскипела кровь: какой-то щенок будет считать Киру глупышкой?! Мою Киру! Прекрасную богиню, которой равной нет ни на небе ни на земле. Иногда я часами наблюдал за ней и, тем более, не мог согласиться с тем, что она несообразительная: ловкая, смелая, сильная, хитрая – ей столько времени удавалось всю семью водить за нос. Ух, этот болван просто и не подозревает, какой ум кроется в ее светлой голове. Да и проницательной Кира была не в меру! Чего ей стоило раскрыть мой план – она догадалась о моем обмане почти мгновенно. Нет! Кира очень умная, и этот парень не прав.

Кулаки непроизвольно сжались: безумно захотелось треснуть этому, возомнившему, невесть что, о себе, выскочке по его бледному, длинному носу. Даже не смотря на то, что именно благодаря его высокомерию во мне зародилось подозрение на счет ее странного волнения, которое непременно она пыталась скрыть.

– Ты знаешь их имена? – вдруг спросил я у Киры. Когда с Кирой случилось вчера виденье, она толком не объяснила, как она воспринимает свои ведения, и мне было интересно знать ее ощущения.

– Нет, имена я не слышала, – тихо ответила Кира, и мне почему-то показался ее голос осторожным, словно она не очень желала вдаваться в подробности. И хотя это было подозрительно и странно, мне пришлось согласиться с тем, что Кире просто неприятно вспоминать свои видения. Правда теперь мне было известно, что Кира в своей голове может восстанавливать картину прошедшего вплоть до звуковых образов.

– Тогда давай дадим им имена, и тебе будет проще сконцентрироваться. Пусть первый будет Иваном, а второй Дмитрием, – предложил я.

– Нет, – забавно фыркнула Кира и передернула плечами, после чего предложила свои варианты: – Пусть лучше будет Черный и Русый по цвету волос, так будет вернее.

– Отлично, с кого начнем? – ободряюще улыбнулся я.

– С Русого, – немного поспешно воскликнула Кира и, выпрямив спину, напряженно посмотрела на меня. Я заставил себя отвернуться и сконцентрировать свое внимание на Мартыне: не хотел смущать Киру своим пристальным взглядом – право это выглядело уже грубо с моей стороны.

– У него узкое, прямоугольное лицо с мощным, квадратным подбородком и с высоким лбом, – начала описывать Кира первого вампира. Мартын тут же стал энергично водить карандашом по бумаге – слух отчетливо улавливал каждое шуршание грифеля. – Волосы короткие, торчат в разные стороны, словно током ударили. – Она улыбнулась своему сравнению. И я понял, что снова не свожу с нее своих глаз.

Я поспешно отвернулся и медленно подошел к креслу, на котором сидел Мартын, и заглянул в его рисунок. Художник умело наметил контуры лица и теперь с нетерпением ждал следующих подробностей относительно внешности вампира.

– У него большой и длинный нос с двумя горбинками; узкие, впалые глаза ядовито-красного цвета, под которыми, точно синяки, залегли темные тени. Губы у него не менее красные узкие и маленькие, – с отвращением процедила Кира, – А еще у него брови сросшиеся, словно их не две, а одна на весь широкий лоб.

Мартын ловко работал карандашом, делал ели уловимые метки и наброски на листе, он так быстро водил из стороны в сторону рукой, что я невольно залюбовался его работой. Авто-робот вампира словно появлялся из воздуха.

– Ты не заметила каких-либо подробностей: шрамов, родинок, – немного резковато спросил Мартын Киру и посмотрел на нее, его рука замерла в воздухе. И я непроизвольно последовал его примеру: посмотрел на лицо Киры.

Кира чуть вздрогнула, когда наши взгляды встретились, и мгновенно прикрыла глаза: ее сердце учащенно забилось, лицо приобрело задумчивое выражение, словно она пыталась вспомнить свое видение. Я продолжал внимательно наблюдать за ней: в сердце затаилась надежда. Обычно, другие девушки вздрагивали от моего взгляда из-за симпатии ко мне и в основном краснели, даже Лена однокурсница Киры всегда краснела, стоило ей со мной заговорить. Время словно остановилось, прошел миг, мгновение, целая минута – Кира не покраснела; ее щеки даже не покрыл легкий румянец, а наоборот она вовсе побледнела, и это только еще в тысячный раз подтверждало тот факт, что я ей совсем не интересен как мужчина и взволновало ее что-то другое…

– У него длинные уши и под губой небольшая родинка, – пожав плечами, пробормотала Кира и открыла глаза. – Больше ничего, если бы не смертельная бледность и то, что я видела, мне бы не удалось отличить его от простого человека.

– Тогда все. Можно приступать к другому портрету, – высокомерно заявил Мартын и ловко выдернул из папки чистый лист бумаги.

– Дай мне посмотреть, – не попросил, а потребовал я у художника авто-робот. Мартын резко схватил совой рисунок и протянул мне.

Я осторожно взял лист и поднес к глазам. Удивительно, как можно одновременно быть такими красивыми и ужасными. Именно своей неповторимой и необъяснимой красотой вампирам удавалось обольщать наивных людей. Мне не хотелось оскорблять людей и считать их глупыми и безрассудными, так как в этом не было их вины. Люди волей неволей не могли остаться равнодушными к этим неземным существам, наверное, это была их участь, так как хранители также пользовались излишнем вниманием людей из-за великолепной внешности.

В нас – хранителях, как бы это сказал обычный человек, есть харизма, что-то тянуло других людей к нам, словно магниты разных полярностей. Таинственность, загадочность, необъяснимость – именно это притягивало к нам людей, мы об этом знали и умело пользовались людскими слабостями в своих целях для их же блага. Взаимный симбиоз – так называл наши отношения с людьми мой отец и ничуть не стыдился тому, что многие века, умело, манипулирует людьми.

Но «темные» использовали слабости людей сугубо для своих нужд – они были потребителями, и с годами их потребности увеличивались стократно, и если бы не мы, то эти чудовища давно превратили все человечество в скот.

– Глаза большие красные, брови темные прямые, высокие скулы квадратный подбородок тонкие губы, – быстрое бормотание Киры отвлекло меня от мыслей. Я вскользь посмотрел на ее лицо, а затем на рисунок. Мартын быстро ваял свой новый шедевр: перед глазами мельком носился карандаш, оставляя на белой бумаге легкие штрихи. Еще какая-то минута и второй авто-робот оказался готов. Я поспешно вырвал из руку Мартына лист и поднес к глазам. Мне показалось очень знакомо это лицо, я все никак не мог уловить сущность и вспомнить, где я мог видеть его раньше, и это меня очень озадачивало. Я вытянул вперед одновременно две руки и посмотрел сразу на два портрета. Нечего не обычного – немного похожи друг на друга, хотя для нас все «темные» были почти на одно лицо. Их невероятная бледность и чистота безупречных линий лица всегда выдавали их сущность.

Вампиры, как неправдоподобно это звучит, отличались от своих киношных прототипов. Они не бояться света, ни чеснока, ни креста, ни святой воды и тем более осиновых кольев, что уж говорить о серебряных пулях. Они изначально мертвы, и их невозможно убить, как это представляет себе обычный человек. Единственного чего боятся «темные» это огонь, ничто в мире не может противостоять ему даже непробиваемые тела бессмертных, и кончено меч дракона – это оружие запечатывает все сверхъестественные способности любых организмов мертвых или живых он не дает регенерировать тканям и восстанавливаться.

Правда, большую опасность он предоставляет для демонов, богов и нас хранителей, нежели для вампиров и оборотней. Эти бессмертные, если им отрубить конечность или ранить, останутся живыми, хотя раны, полученные от меча богов, уже никогда не смогут зажить, а конечности прирасти обратно. Другое дело мы – меч запечатывает все живые ткани и не дает организму защищаться и восстанавливать себя, будь то обычный порез на пальце или огромная рана. Кровь вытекает из организма, и хранитель погибает…

Кира осторожно подошла ко мне и заглянула в рисунки, для этого ей пришлось немного встать на цыпочки, так как я был на полторы головы выше ее. До слуха донеслось неровное стук ее сердца, Кира снова была чем-то взволнованна, и это меня беспокоило. Я обернулся к ней и передал ей два рисунка.

– Это они? – спросил я, не сводя с нее любопытных глаз.

– Да, – тихо шепнула Кира, – Правда мне кажется, что Мартын не полностью передал их красоту.

– Неужели, – огрызнулся я. Мне тут же вспомнилось другое лицо. Лицо Влада, хотя я видел его всего несколько раз и то вскользь, но схожесть у него определенно имелась с этими вампирами – он был таким же бледным и красивым. Во мне снова проснулась ревность, и я уже собрался высказать это вслух, но опомнился: не хватало, чтобы Кира опять замкнулась в себе и в своем горе – пробуждать в ее душе болезненные воспоминания я совсем не хотел.

– Ты не можешь отрицать, что многие из них безмерно красивы, – усмехнулась Кира и вернула мне рисунки.

Я хотел ей ответить, но меня своевременно перебил Мартын: он неловко поднялся из кресла и сказал, что ему пара уходить.

– Спасибо Мартын, ты молодец и не слушай эту дерзкую девчонку, ты отлично справился, – намеренно похвалил я художника: захотелось поддразнить Киру.

– Рад, что оправдал ваши ожидания, – сухо ответил Мартын.

– И еще, если не трудно, занеси отцу на первый этаж эти рисунки, пусть он посмотрит, – попросил я и протянул ему два листа бумаги обратно.

– Хорошо, – буркнул Мартын и, забрав рисунки, вышел из квартиры. Парень остался недоволен, наверное, ожидал от нас больше восторга по поводу своих трудов. Я усмехнулся: чем больше в хранителе человеческой крови, тем сильнее он подвержен человеческим эмоциям и грехам.

Как только за юным художником закрылась дверь, Кира набросилась на меня с вопросами.